«Sometimes I hate The life I made. Everything's wrong every time. Pushing on, I can't escape. Everything that comes my way, Is haunting me taking its sweet time. Holding on, I'm lost in a haze, Fighting life 'til the end of my days…» EarlyRise — Narcissistic Cannibal
Кровать и вправду невероятно удобная, но Гарри всё равно снится уже привычный сон: сначала он с мамой, он счастлив; потом всё резко меняется: Стайлс в тёмном сыром подвале, а через какое-то время к нему начинает спускаться Майкл. Кудрявый всегда просыпается ещё до того, как Симонс спустится по лестнице, но сегодня у него это не получается до тех пор, пока мужчина не замахивается на мальчика. Утром его будит шум, который прекращается после раздражённого рыка Луи, прокатившегося по всему коридору: «Вы сегодня заткнётесь или нет?!». Всё стихает, и Стайлс лежит под тёплым одеялом ещё какое-то время, но, перевернувшись на другой бок, понимает, что это было плохой идеей. Солнце слепит его даже через закрытые веки, и мальчик тихо стонет, прячась под одеяло. Спустя пару минут омега всё же мирится с мыслью о том, что у него больше не получится уснуть и хоть немного поднять себе настроение после кошмара. Поэтому он заправляет постель, переодевается из футболки Луи, которую он ему всё же одолжил ночью, в то, что ему дали перед походом в душ. Какое-то время Гарри вертится у зеркала, стараясь привести в порядок свои кудри, но они, кажется, совсем не хотят укладываться. Мальчик выходит в коридор и направляется в ванную комнату, чтобы умыться. Стаканчик с его новыми принадлежностями всё также стоит на стиральной машинке, поэтому никаких проблем не возникает. — Тук-тук, — вдруг доносится сиплый голос Луи со стороны двери, — доброе утро. — Привет, — с улыбкой произносит Гарри и переводит взгляд с зеркала на него, тут же впадая в ступор. Томлинсон стоит перед ним в одних лишь пижамных штанах, светя обнажённым торсом. И это сбивает мальчика с толку, потому что это явно не то, что он обычно ожидает видеть по утрам. Хотя сейчас для него всё в новинку, поэтому… наверное, Гарри стоит привыкнуть к тому, что Луи Томлинсон ходит по утрам в таком виде. В конце концов это его дом. — Прости, я не думал, что ты будешь здесь. Пойду оденусь. — Хорошо, — Стайлс улыбается чуть более неловко, и Томмо отвечает тем же. Луи возвращается через минуту, когда Гарри уже завершает свои водные процедуры. На этот раз на альфе есть футболка. — Как тебе спалось? — интересуется альфа, зайдя в ванную. — Неплохо. Кровать и вправду очень мягкая. — Рад это слышать. Прости за то, что тебя разбудили. В этом доме всегда очень шумно. Сложно жить с пятью женщинами под одной крышей. Ты можешь пойти познакомиться с ними сейчас или подождать меня, чтобы я сам представил тебя им. Лотти и Физзи знают о тебе. В плане, я рассказывал о тебе, но они не знают, что ты здесь… эмм, а Фиби и Дейзи, им по четырнадцать, я ничего не говорил. — Оу. Думаешь, я им понравлюсь? — тихо спрашивает мальчик, наблюдая за тем, как Луи намазывает пасту на щётку. — Ты не можешь не понравиться, Хаз, ты же само очарование. Ты очень милый и интересный, поэтому не волнуйся. Да и мои сёстры очень приветливые. Томмо начинает чистить зубы, а Гарри погружается в размышления о том, как бы произвести на девочек хорошее впечатление. В голову ничего не приходит, поэтому мальчик вздыхает, посмотрев на старшего, который уже заканчивает умывание. Они вместе выходят из ванной, и Стайлс немного волнуется, поправляя на себе одежду парня. Наверное, это будет выглядеть странно в глазах сестёр Луи… — Расслабься, всё хорошо, — шепчет ему Томлинсон, когда они спускаются вниз. — Да, но они же совсем меня не знают… И я не знаю, что им говорить, если они спросят меня о том, почему я здесь или… — Я поговорю с ними, обещаю. Можешь рассказать им о том, чем тебе нравится заниматься и всё такое. О чем ты разговариваешь со своими друзьями в школе? — Я… Луи, у меня нет друзей… Альфа прикусывает язык, виновато посмотрев на подростка, и тот начинает волноваться ещё больше. — Так, нет, не волнуйся. Всё хорошо, просто говори им то, что посчитаешь нужным. Можешь вообще ничего не говорить, как тебе больше удобно. Наконец, они заходят в столовую, где Гарри до этого ещё ни разу не был. Посреди комнаты расположен большой круглый стол, окружённый резными стульями. Комната ничем не отличается от других комнат, она выглядит также дорого и очень стильно. Несколько пар взглядов оказываются прикованы к парням. — Так-так-так, кое-кто привёл в дом омегу. И кто же тут у нас? — с любопытством спрашивает одна из девушек, та, что средняя, Фелисите. У неё красивые прямые волосы того же цвета, что и у Луи, лёгкий макияж. Она выглядит очень хорошо, и Гарри хочется сказать ей об этом. — Неужели у нашего брата всё-таки появились серьёзные отношения? — наигранно удивляется девушка постарше, Шарлотта. — Ха-ха, — саркастично изрекает Луи, — Гарри, это мои сёстры, Физзи и Лотти. Девочки, это Гарри, он теперь будет жить с нами. Близняшки, до этого сидевшие в абсолютной тишине, переглядываются, а затем смотрят на ошарашенные лица старших сестёр, хихикая над ними. Шарлотта открывает и закрывает рот, смотря то на брата, то на маму, в поисках каких-либо объяснений. — Подожди, что? — переспрашивает Фелисите, глядя на Стайлса. — Жить? Он… Вы?.. — Он — твой омега? — не понимает Лотти. — Вы встречаетесь? Он беременен? — Так, — вмешивается Джоанна, поняв, что всё перетекает в русло, неприятное кудрявому. — Во-первых, неприлично задавать такие вопросы в лоб. Во-вторых, если я узнаю, что кто-то из вас обидел его, будете наказаны. Гарри теперь член нашей семьи, а как мы относимся к своей семье? — С заботой и поддержкой, — хором отвечают девочки, и Гарри слабо улыбается. — Я обещаю, что не буду вам мешать. Я не занимаю слишком много места и не надоедаю… И если у кого-то есть проблемы в учебе, то я с радостью помогу. — Ну, давайте завтракать? — предлагает Джей. — Дейзи, позови папу, пожалуйста. — Садись со мной, — говорит Луи, слегка направляя подростка в нужном направлении. Томмо отодвигает для него стул, и кудрявый не может сдержать смущённой улыбки, тихо благодаря парня и садясь за стол. — Так вы с Луи встречаетесь? — вновь интересуется Шарлотта, смотря на Гарри. — Нет, мы не встречаемся, — отвечает парнишка. — Мы знакомы всего лишь полгода. Но Луи очень хороший. — То есть, если бы… — Лотс, пожалуйста, займи свой рот яичницей, — просит её Томмо, и девушка закатывает глаза. — Мы просто хотим побольше узнать о нём. В чём проблема? — Проблемы нет, просто дай ему позавтракать. Трапеза проходит очень даже хорошо. Гарри всё время наблюдает за семьёй Луи, поражаясь тому, как здесь спокойно. Здесь нет ни намёка на насилие, здесь чисто и уютно. Здесь все любят друг друга, и это чувствуется на физическом уровне. Прошло так много дней с тех пор, когда кудрявый чувствовал нечто подобное, поэтому сейчас ему немного неловко. К счастью, Луи сидящий рядом, заставляет волнение сходить на «нет», и мальчик не знает, с чем это связано. Вообще-то, он может и привыкнуть к тому, как чувствует себя рядом с этим парнем, но это, наверное, произойдёт не так скоро, как Гарри того хочется. Сразу после завтрака, когда все расходятся, Джоанна говорит о том, что записала Стайлса на три часа дня. Луи внимательно наблюдает за парнем в этот момент, чтобы понять, что он чувствует, узнав о том, что совсем скоро перестанет носить ребенка от своего насильника. На лице омеги появляется благодарная улыбка, а во взгляде читается облегчение. Это помогает Томмо успокоиться и прийти к мысли о том, что он и его семья правда хоть немного помогают подростку освободиться от Ада, в котором он провёл четыре года. — Как ты себя чувствуешь? — интересуется альфа, когда Гарри приносит ему грязную посуду. Они остались на кухне, чтобы прибраться. — Неплохо. Я очень рад, что это всё скоро закончится. — Да, закончится. Хочешь поехать забрать вещи перед… операцией? — осторожно спрашивает Луи, смывая пену с очередной тарелки. — Да, думаю, это было бы неплохо. Вернуться в дом, из которого так долго жаждал убежать, оказывается невероятно сложно. Без Майкла он совсем тихий, пустой, непривычный… чужой. Гарри словно вернулся сюда спустя много лет, потому что всё здесь такое по-неправильному спокойное. Им с Луи нужно чуть больше часа, чтобы быстро упаковать вещи в сумки и покинуть комнату подростка, когда Стайлс слышит, как что-то скрипит на чердаке. — Ты слышал? — тихо интересуется омега, схватив альфу за руку, чтобы он остановился. — Хаз, я уверен, что этот дом старше моего отца. И я не хочу, чтобы он обвалился нам на головы, поэтому… Его прерывает внезапный грохот, и Гарри громко кричит от неожиданности, отскакивая и оборачиваясь на… лестницу, ведущую на чердак. Так, ладно, она и раньше это делала, падала, да, но это не отменяет того факта, что мальчик чуть не наложил в штаны. — Идём, — произносит Луи, пытаясь направить парня на выход, но тот не поддаётся. — Что ты делаешь? — Я хочу пойти туда. Подожди меня здесь. — Зачем тебе туда, Хаз? Сейчас не до любопытства. Этот дом принадлежит тебе, ты прописан здесь, он никуда не денется. — Откуда тебе знать? — фыркает Гарри, начиная подниматься наверх. — Там могут быть вещи моей мамы, я хочу забрать их. У нас осталась целая пустая сумка. Если здесь что-то есть от неё, я хочу забрать это с собой в новую жизнь. Тяжело вздохнув, альфа ставит сумки на пол и следует за мальчишкой. Не оставлять же его одного. Когда Томлинсон поднимается наверх, Стайлс уже находит включатель, и свет озаряет всю комнату. Она довольно-таки большая, но из-за количества коробок здесь, кажется, что она в разы меньше. Запах пыли витает в воздухе, и старший невольно морщится. Давайте говорить на чистоту, если Гарри и привык к подобной грязи, проводя много времени в подвале, то Луи — нет. В какой-то мере Томмо можно даже назвать избалованным той чистотой, в которой он вырос. — Смотри, я же сказал, здесь есть её вещи, — с радостной улыбкой говорит кудрявый, указывая на коробки, на которых маркером написано «Энн». — Как думаешь, что в них? — Может быть, её одежда? — предполагает альфа и морщится ещё больше, когда Гарри сдувает с коробки слой пыли. — Господи, нельзя было принести тряпку? — Ой, да ладно тебе, — хихикает Гарри, стараясь оторвать скотч. Луи находит канцелярский нож и брезгливо берёт его в руки, после протягивая Стайлсу. Откровенно говоря, шатен очень жалеет, что поднялся сюда, и он искренне не понимает, почему его понесло сюда вслед за этим очаровательным омегой. С другой стороны Томлинсону приятно видеть радостное лицо мальчика, который, распаковав коробку, достаёт из неё фоторамку. На глазах Стайлса появляются слёзы, когда он видит фотографию, где он с мамой сидят на лавочке, дурачась и кушая мороженное. — Мне её не хватает, — тихо произносит подросток, не в состоянии отвести взгляд от темноволосой женщины, смеющейся и счастливой на изображении. — В последние пару лет я подумывал о том, чтобы пойти за ней. Но я боялся, что не смогу набраться сил, боялся, что всё станет только хуже, если я выживу. А потом, когда я узнал о том, что я беременен, я понял, что меня здесь больше ничто не держит. Луи, если бы не ты, меня бы здесь не было. Гарри грустно улыбается, понимая, что он мог убить себя месяц назад и не познакомиться с семьёй Томмо, не начать всё сначала… Его бы просто здесь не было. — Боже мой, Хаз, иди ко мне, — с сожалением в голосе произносит Томлинсон и притягивает парнишку к себе, крепко обнимая. — Ты не обязан выбирать что-то из этих вещей. Ты можешь забрать их все, а дома посмотришь, что там. — Правда? А ты посмотришь их со мной? — с надеждой спрашивает Стайлс. — Конечно, сладкий, посмотрю. Они тратят какое-то количество времени на то, чтобы перетащить все коробки на первый этаж, и Гарри с грустью понимает, что они не влезут в машину Луи. Но Томмо быстро решает эту проблему, позвонив в грузовую компанию. И уже через полчаса у дома паркуется не очень большой грузовик. Парни выходят, чтобы встретить грузчика и, кажется, Луи знаком с ним. Рыжеволосый чуть полный парень подходит к ним с доброжелательной улыбкой и пожимает альфе руку. — Привет, Эд, — говорит Томлинсон. — Знакомься, это Гарри Стайлс. Гарри, это Эд Ширан. — Очень приятно познакомиться, — с толикой стеснения отзывается мальчик, кивая рыжему альфе. — Ох, Гарри Стайлс? Так это о тебе говорят в новостях? Я… эмм, прости, пожалуйста, я просто… Чёрт, мне так жаль, что ты пережил такое. Как ты? — Оу, я… — Гарри растерянно смотрит в пол. — Я в порядке? Это и вправду звучит, как вопрос, нежели утверждение, поэтому Стайлс теряется ещё больше, совсем поникнув. Луи приобнимает его, чтобы взбодрить, а затем объясняет Эду задачу: отвезти коробки к нему домой и оставить их в холле. — Хаз, подожди здесь, хорошо? Мы с Эдом только погрузим коробки и всё, ладно? А потом мы поедем в клинику. — Хорошо…ʕ´•ᴥ•`ʔ
Лёгкость — вот, что испытывает Гарри после процедуры. Он проводит в больнице около трёх часов, которые пролетают невероятно быстро, потому что Луи одолжил ему свой телефон. Сам же альфа удалился по каким-то делам, перед этим сотню раз уточнив, будет ли это нормальным. Стайлс невероятно благодарен этому парню за то, что он сделал для него, поэтому, если Томлинсону нужно время для себя — это нормально. В конце концов они просто друзья. Просто друзья, которые абсолютно точно нравятся друг другу, но Гарри не собирается признавать это. Ему всё ещё сложно мириться с тем, что он, кажется, влюбляется в этого альфу. После всего того, что с ним произошло за эти четыре года, всякая привязанность к какому-либо альфе кажется Гарри неправильной, противоестественной, ненужной, болезненной и токсичной. Он знает, что не должен думать, будто Луи такой же, как Майкл, но правда в том, что он не знает. Все эти полгода они переписывались, узнавая друг друга и всё такое, но в живую они общались всего пару раз. А потом Томлинсон спас его. И какова вероятность того, что сбежав от одного насильника, Гарри не оказался в лапах другого?.. Так много мыслей в голове… Чтобы хоть как-то избавиться от них, Стайлс решает полистать галерею Луи. И он не знает, хорошая ли это идея, но это всё, что у него есть. Мальчик листает некоторые фотографии, рассматривая их и слабо улыбаясь. На них есть Луи, Найл и Лиам, а также куча других людей, которых Гарри не знает. Вскоре перед ним появляется, скажем так, очень интересная фотография, на которой запечатлён поцелуй Луи с какой-то девушкой, которая кажется Стайлсу смутно знакомой. Фото было сделано сравнительно недавно — в начале марта. Пролистав дальше, Гарри находит видео и включает его. Не очень громкая музыка заполняет палату, а Луи и эта самая девушка начинают танцевать, громко смеясь. В кадре появляется Найл, который и снимает данное видео на фронтальную камеру, он смеётся, смотря на парочку. И тут-то Стайлс узнаёт эту девушку. Это Даниэль Кэмпбелл! Актриса! Почему она с Луи? Они встречаются? Луи встречается с актрисой? Чёрт возьми, что происходит? Почему Луи никогда не говорил ему об этом? То есть, расспрашивать Гарри о личной жизни — нормально, а поделиться событиями собственной — нет? Какого чёрта? Даниэль целует Луи, обнимая его и прижимаясь к нему всем телом, пока парень скользит руками по её телу и запускает руку под её футболку. Даниэль без лифчика, и Гарри видит, как Томмо улыбается сквозь поцелуй, положив ладонь на её грудь. Раздаётся громкий смех Найлера, и видео прекращается. Несколько минут кудрявый в ступоре смотрит на экран телефона, пытаясь как-то переварить увиденное, но ничего не выходит. Луи правда с кем-то встречается? «Так, нет, мне нет до этого дела. Уж лучше он будет лапать её, чем меня», — хмурясь, думает Гарри. Но ему правда обидно, что Томмо никогда не рассказывал о своей личной жизни. Да и вообще, если у него есть девушка, зачем нужно было звать Гарри на свидание? Господи, почему же всё так сложно? Луи возвращается, прямо перед тем, как в палату заходит медсестра, чтобы сказать, что Стайлс может ехать домой. — Как ты себя чувствуешь? — интересуется Томлинсон, наблюдая за тем, как кудрявый поднимается с кровати. — Отлично, но живот немного побаливает. Я могу тебя кое о чём спросить? — Конечно, милый. — Ты встречаешься с Даниэль Кэмпбелл? Почему ты не говорил мне об этом? — Так ты видел фото, да? — Томмо улыбается. — Я просто не думал, что для тебя важна моя личная жизнь. У нас с Дани просто секс. Скажем так, мы друзья с привилегиями, доволен? — Нет, — поморщившись, отвечает Стайлс. — Как секс вообще может быть приятным? Иногда мне кажется, что альфы получают от этого больше удовольствия, чем омеги. Тебе бы понравилось, если бы в тебя что-нибудь вставили? Удивлённо посмотрев на омегу, Луи открывает рот, чтобы что-нибудь возразить, потому что, во-первых, у него было достаточно опыта, чтобы сказать, что это приятно для обеих сторон, а во-вторых, Луи — альфа, а в них обычно ничего не вставляют. Но Томлинсон вовремя останавливает себя от этого, потому что Гарри — жертва неоднократного изнасилования, и его представление об этом искажено. И тем не менее парень решает кое-что уточнить: — Гарри, у тебя ведь была течка, верно? Сколько раз? На щечках подростка появляется густой румянец, и он отводит взгляд, чтобы не засмущаться ещё больше от одного лишь взгляда на альфу. — В марте была моя первая течка… Я не помню ничего из того, что со мной было. А потом почти через месяц я понял, что залетел. — А до этого ты хотя бы раз испытывал хоть что-то приятное во время?.. Я имею в виду тебе никогда не было хорошо от того, как… — Нет! — с отвращением прерывает его Гарри. — Никогда! Господи, ты такой же извращенец, как Майкл! Услышав это, Луи пытается переубедить мальчика, но тот кричит о том, чтобы Томлинсон не трогал его и собирается выбежать из палаты, но альфа успевает крепко схватить подростка за запястья. Он тянет его на себя, чтобы кудрявый оказался к нему лицом. — Отпусти меня! Отпусти! Ты грязный извращенец, я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне! Отпусти меня! — кричит омега, изо всех сил стараясь вырваться из крепких объятий Луи. — Отпусти! — Послушай меня! — громко просит Томмо, слегка встряхивая парнишку за плечи, и тот испуганно замолкает, смотря на старшего большими глазами, наполненными слезами. — Я вовсе не это имел в виду. Ты неправильно меня понял, Хаз. Я вовсе не хотел напугать тебя или испортить твоё мнение обо мне. Милый, я просто… я волнуюсь за тебя. Давай мы пойдём в машину и поговорим, ладно? Майкл он… он перевернул всё в твоей голове так, как ему было удобно, и у тебя абсолютно неправильное представление о многих вещах, связанных с альфами. Милый, дай мне возможность объяснить тебе всё. Успокоившись, Гарри совсем перестаёт вырываться, но слёзы скатываются по его щекам неожиданным водопадом, и Луи чувствует себя моральным уродом. Прижав его к себе, Томлинсон позволяет мальчику обнять себя и расплакаться. Всё в этом новом мире слишком ново для мальчика: он не понимает, почему все так добры к нему; не понимает, как ему нужно себя вести; это выматывает и пугает. — Я такой ничтожный… прости меня за то, что я здесь устроил. Я испугался. Господи, как же я испугался. Я не хочу, чтобы ты оказался таким же, как он. Я больше не хочу жить в этом Аду, Луи… Я так сильно боюсь… Пообещай, что я больше не… что ты не… — Я никогда не сделаю тебе больно, милый. У меня и в мыслях этого не было. Идём в машину, я всё тебе объясню. Уже в машине Луи осторожно вытирает слёзы подростка салфеткой и протягивает ему целую пачку. Какое-то время Томмо не знает с чего начать, чтобы правильно объяснить ему то, как всё устроено на самом деле. Поэтому он предлагает Гарри задавать вопросы. — Я просто, — всхлипывает Стайлс, смотря на свои руки, в которых он вертит салфетку, — я просто не понимаю, как это может быть приятно. Мне всегда было очень больно. Везде. Майкл бил меня и очень крепко держал меня… Как? Как это может быть приятно? — Хаз, «изнасилование» и «секс по обоюдному согласию» это абсолютно разные вещи. Тебе не было приятно, потому что ты не хотел всего этого и он не пытался быть нежным с тобой. А когда ты хочешь кого-то, хочешь, чтобы это случилось, всё намного проще. Твоё тело покрывается мурашками, тебя бросает в жар… и ты хочешь, чтобы человек целовал каждый миллиметр твоего тела, хочешь целовать его в ответ. И когда ты правда хочешь, чтобы это случилось… скажем так, ты понимаешь это не только мысленно, но и физически. Я не хочу, чтобы ты подумал, будто я извращенец, но… Чёрт, вам правда об этом в школе не рассказывали? — Н-нет… и у меня не было никого, кто рассказал бы мне что-то подобное. Ты, — Гарри запинается, прикусывая язык и обдумывая то, что собирается сказать, — ты можешь рассказать мне об этом? Я просто… каждый раз, когда кто-то прикасается ко мне, я думаю о том, что со мной вот-вот что-то сделают… С тобой всё немного не так, но я всё ещё боюсь. И я вовсе не думаю, что ты плохой, но я просто не могу перестать бояться. Это сложно — начать доверять альфам после того, что со мной сделал Майкл. — Мне очень жаль, малыш. Я сделаю всё, чтобы тебе стало лучше, обещаю. Не все альфы хотят причинить тебе боль, понимаешь? В мире есть много жестоких людей, но добрых ещё больше. Найл, например, он очень волнуется за тебя, всё время пишет мне, интересуется о тебе… Я знаю, что тебе очень сложно научиться не бояться, но ты можешь научиться доверять тем, кто тебе дорог. — Ты правда так считаешь? — тихо спрашивает Стайлс, шмыгая носом и наблюдая за тем, как Томмо кивает. — Расскажи мне… — Хорошо. В общем, когда омеги возбуждены… это нормально, что я рассказываю тебе об этом? Хаз, я не хочу, чтобы ты был смущён. — Мне интересно. Я никогда не испытывал ничего из того, о чём ты говоришь. Но я бы хотел послушать об этом, — Стайлс с интересом смотрит на альфу, надеясь, что тот продолжит. Омега правда хочет понять, почему многим это так нравится. — Ладно. У омег в трусиках становится влажно и им хочется, чтобы альфа потрогал их там… Это что-то вроде мини течки, знаешь. Ощущения не такие яркие, но в целом очень даже хорошо. Зачастую, чтобы омега намок нужно какое-то время уделить прелюдиям, поцелуям и всему такому. — А омегам, с которыми ты делал это, им нравилось? — интересуется Гарри. — Ну, да, я думаю. Никто ещё не жаловался. Так что, думаю, да. А ты никогда не пытался сделать себе приятно сам? — Нет. У меня никогда не было желания делать что-то такое, — младший опускает взгляд, чувствуя себя неправильным. — Я чувствовал себя грязным из-за того, что со мной делал Майкл. И я думаю, что я уже никогда не смогу почувствовать что-то приятное от чужих прикосновений. Моё тело ужасное. Луи смотрит на него сочувствующим взглядом и говорит: — Это не так. Ты просто очень истощён. Тебе стоит набрать пару килограмм, чтобы войти в свою весовую норму, ты перестанешь быть таким угловатым. Хаз, ты очень красивый, я увидел это в нашу первую встречу. И я бы хотел встречаться с тобой тогда, но сейчас… сейчас это не то, что тебе нужно. Я думаю, тебе стоит поговорить с психологом, милый. Сложно описать словами то, как сильно Гарри благодарен ему.ʕ´•ᴥ•`ʔ
Джоанна встречает их с доброй улыбкой и обнимает омегу, прижимая к себе. Но Гарри больше интересуют коробки с вещами его мамы, которые и вправду стоят в холле. Освободившись от верхней одежды, подросток бежит к ним. Видимо, Джей протёрла их, потому что от пыли не осталось и следа. Открыв одну из коробок, Стайлс достаёт милого плюшевого медведя светло-коричневого цвета с голубым шарфиком, обмотанным вокруг шеи. — Привет, Гарри, — вдруг доносится с лестницы, и мальчик поднимает взгляд, чтобы увидеть Фелисите. — Что это? — Это вещи моей мамы, — с улыбкой отвечает Гарри, обнимая медвежонка. — Она тоже будет жить с нами? — удивляется Физзи, спускается по лестнице и, заметив на себе испепеляющий взгляд брата, спрашивает: — Что? — Нет, мама… умерла, когда мне было четырнадцать. Она упала с лестницы, когда прибиралась. Гарри старается сказать это как можно более спокойно, хотя в носу неприятно щиплет от слова «умерла». Девушка мгновенно начинает извиняться, и Стайлс говорит, что всё хорошо. Он просто хочет посмотреть, что осталось от его мамы. Пока кудрявый не видит, Луи даёт сестре подзатыльник и тихо шипит: — Будь с ним поласковей. — Я его даже не знаю, окей? — шёпотом отвечает Фелисите. — Почему я должна быть с ним ласковой, когда он так внезапно появляется в нашем доме и его объявляют частью семьи? Он мне никто. — Зато он дорог мне. И, если ты любишь меня, то полюбишь и его тоже. В ином случае это ты мне никто. Физзи хмурится, упрямо отказываясь верить в то, что её старший брат правда сказал нечто подобное. Но мгновением позже она вздыхает, обещая больше не грубить Гарри и попытаться узнать его более мягкими способами. Луи решает сам перетащить коробки в комнату Стайлса, потому что подросток только что после аборта, и ему нельзя поднимать тяжёлые вещи. Уже минут через сорок после этого, Гарри успевает пересмотреть всё, что есть в коробках, когда берётся за довольно-таки большую с кучей записных книжек. Томмо лежит на его постели, рассматривая фотоальбом, пока кудрявый достаёт одну из книжек, открывая её на первой странице и тут же в неком ужасе захлопывая её. — Ты чего? — интересуется Луи, посмотрев на удивлённого омегу. — Это… это мамины личные дневники, — бормочет Гарри. — Это… боже мой. Думаешь, мне можно читать это? — Оу. Я думаю, что да. Ты же её сын и… Чёрт, я не знаю, если честно. Думаю, ты можешь прочитать их, если ты хочешь этого. Тебя никто не будет осуждать за это. Гарри неуверенно смотрит на альфу, снова открывая записную книжку на последней странице и смотря на дату, написанную чёрной шариковой ручкой:«Июль 18, 2016»
— Эта запись сделана в день её смерти… — тихо бормочет Гарри и достаёт остальные дневники, выкладывая их на кровати. Он сортирует их по датам, написанной на первых страницах. И тот, что Стайлс нашёл первым оказывается самым последним. Здесь очень много дневников (62, если кому-то интересно, автор поломал голову), начиная с сентября 2000 года, когда маме было 16 лет*.*Возраст Энн был намеренно изменён. В этом фанфике она родилась в 1984 году и умерла в 2016 году, когда ей было 32 года.
— Думаешь прочитать их все? — Да. Я скучаю по ней. Хотелось бы узнать, какой она была в моём возрасте…