ʕ´•ᴥ•`ʔ
Винтер-стрит 201 оказывается не так уж и далеко от того места, где высадили парней, поэтому уже меньше чем через час Гарри и Луи стоят у милого дома, дворик которого украшен цветочными клумбами и садовыми гномами. Это обычный дом, каких тысячи, но именно в этом живёт Десмонд Стайлс. — Думаешь, он будет рад меня видеть? — тихо спрашивает кудрявый, взглянув на альфу. — Не знаю, надеюсь на это. Идём, я буду рядом, — отвечает Томмо и подталкивает мальчика в нужном направлении. Оказавшись у двери, подросток собирается с силами и стучит, тут же хватая Луи за руку, потому что ему кажется, будто он вот-вот провалится сквозь землю. Проходит меньше минуты, когда дверь распахивается и перед парнями появляется мужчина, примерно на голову выше Луи. На нём очки в чёрной оправе, красная клетчатая рубашка, заправленная в синие джинсы и с рукавами, закатанными до локтя. У него тёмные волосы, щетина в пару недель… Гарри чувствует, что вот-вот задохнётся от ужаса, потому что это его отец, он прямо перед ним. Тот, о ком Стайлс думал всю свою жизнь, задаваясь вопросами о том, почему его не было рядом… тот самый Десмонд Стайлс. — Эмм, здравствуйте, чем я могу вам помочь? Заметив оцепенение кудрявого, Луи решает заговорить за него, чтобы тишина не затянулась на слишком долгий период: — Здравствуйте, меня зовут Луи Томлинсон, а это… — Я Гарри. Стайлс. Я ваш… сын, — чем больше слов выпаливает Гарри, тем тише и неувереннее они становятся, но всё сказанное прекрасно долетает до кончиков ушей мужчины. Он ошарашенно глядит на подростка, и тот замирает с открытым ртом. Атмосфера вокруг них становится тяжелой, а тишина — неловкой. Сжимая ладонь Томлинсона в своей, омега всё-таки закрывает рот и сжимает губы в тонкую полоску, боясь того, что может произойти дальше: через секунду, минуту, полчаса, три часа, через несколько недель или лет. Что же он наделал? Он всё испортил? Если да, то что именно он испортил? Было ли у них с отцом хоть что-то, что он мог испортить? Гарри не знает, он ничего о нём не знает. — Что же, — наконец-то произносит Стайлс-старший и оглядывает мальчишку и его спутника с головы до ног. — Не хотите зайти и выпить чего-нибудь? На лице кудрявого появляется странная улыбка, какую Луи ещё ни разу не наблюдал нигде, кроме фильмов, где персонажу внезапно дарят последнюю надежду на счастье. Это вынуждает его сердце болезненно сжаться, потому что даже при том, что Гарри говорил, будто вовсе не ожидает от встречи с отцом чего-то серьёзного, Томмо видит, что это не так. Гарри соврал ему, потому что сам хотел верить в то, что если окажется не нужен родному отцу, то и его сердце, и он будут в порядке. Гарри соврал им обоим — Луи и себе. И альфа видит это прямо сейчас, когда переступает порог дома Десмонда вслед за кудрявым омегой. Стайлс отчаянно жаждет любви, так отчаянно, что готов открыть своё сердце человеку, которого не видел никогда в своей жизни; человеку, которого с ним связывает лишь кровь. Они проходят в уютную кухню, где пахнет свежим кофе и вафлями. Усадив гостей за стол, мистер Стайлс суетливо достаёт кружки из навесного кухонного шкафа, а затем разворачивается к ним, чтобы спросить: — Вам кофе или чай? Если чай, то какой: чёрный или зелёный? — Чай, — хором отвечают парни, а затем переглядываются, добавляя: — зелёный. — Хорошо… Через пару минут, показавшихся вечностью из-за молчания, нависшего над ними, Десмонд наконец-то ставит перед парнями кружки, прерывая тишину: — Итак. Ты Гарри? Энн сказала, что назвала тебя Эдвардом. И я думал, что ты, ну, альфа. Кудрявый застенчиво улыбается, насыпая себе сахар и отвечая: — Эдвард — моё второе имя. Мама тоже думала, что я альфа. Я был очень активным в детстве, но потом ближе к двенадцати меня стали привлекать косметика и всякое такое… Мужчина выглядит счастливым, слушая мальчика, поэтому Луи расслабляется — с Хаззой всё будет хорошо. — А как твоя мама? — «Блять», — проносится в голове Томлинсона, и он в панике переводит взгляд на омегу. — Ты… ты не знаешь? Она умерла четыре года назад, — растерянно отвечает Гарри. Дес в шоке смотрит на него, откидываясь на спинку стула, пока подросток объясняет, что произошло. Но у мужчины не укладывается в голове данная информация; весь его мир внезапно совершает кувырок, а затем тройное сальто. Он прерывает мальчика, непонимающе смотря на него и спрашивая: — Я не понимаю. Энн мертва? Но… почему мне не сказали? Почему опека… почему мне не передали опеку над тобой? Господи, ты был в детском доме все эти годы? — Я… нет. Хотя лучше бы так и было, потому что… Мама вышла замуж шесть лет назад, поэтому, когда она умерла, опека перешла Майклу. Гарри опускает взгляд, потому что в голове проносятся все болезненные воспоминания, а на глазах появляются крупные слёзы, которые секундой позже стекают по его щекам. Луи медленно, чтобы не спугнуть, кладёт ладонь на его колено, пока мальчик вытирает влагу длинными рукавами водолазки. Десмонд растерянно наблюдает за этим, не понимая, что произошло, но затем всё встаёт на свои места, потому что подросток натягивает на лицо пугающе спокойное выражение, говоря: — Он изнасиловал меня через через какое-то время после этого, — у него не получается не всхлипнуть или остановить слезы, но вытирает их и спокойно добавляет: — И это продолжалось все четыре года. — Господи, Гарри, мне так жаль! — ужасается мужчина, даже не представляя, что сделать, чтобы успокоить или хоть как-то поддержать его. — Я не знал! Чёрт, если бы я только знал обо всём этом… Гарри, клянусь, я бы забрал тебя, я бы сделал всё, что угодно, чтобы ты был со мной, а не с ним. Прости меня, прости меня, я… — Всё нормально, ты же не виноват. Но… — его голос невольно ломается, когда мальчик срывается на рыдания, спрашивая: — почему, пап? Почему тебя никогда не было со мной? С мамой? — Я… — Десмонд открывает и закрывает рот. — Я был! Но ты был совсем малышом, чтобы помнить это. Гарри, родители твоей мамы не любили меня, а когда она забеременела, твой дедушка клялся, что убьёт меня и тебя, если я хоть на шаг приближусь к Энн. Гарри, я любил тебя и её, я очень любил вас. Мы встречались в тайне от её родителей, а потом, когда тебе было пять, я переехал в США. Но я писал вам, а она присылала мне твои фотографии, пока внезапно связь не оборвалась, когда тебе было лет одиннадцать-двенадцать. — Майкл… — со всей ненавистью шипит Гарри, а у Луи по коже бегут мурашки от этого тона. — Этот сукин сын забрал тебя у нас. Это он воровал письма, поэтому мама тебе не отвечала. Она не знала, что ты писал нам! Чёрт, я… мне так жаль. — Хаз, — тихо зовёт его Томмо, беря за руку, чтобы разжать его кулаки. — Вы оба ни в чём не виноваты. Всё внезапно становится как-то проще, как-то понятнее, но в то же время Гарри дрожит от мысли, что наконец-то нашёл своего отца. Он всё же решается задать интересующий его вопрос, но лишь спустя пятнадцать минут, когда атмосфера разряжается и обстановка становится более сносной: — Это что-нибудь для тебя значит — то, что я здесь? То, что я твой сын? — Конечно! — спешит ответить Десмонд. — Конечно же, значит! Я счастлив видеть тебя, просто я всё ещё не могу в это поверить. Ты уже такой взрослый и… с парой. — Оу, да, Луи — мой альфа, он спас меня от Майкла, — с сияющей от счастья улыбкой говорит Гарри, и Томмо старается не выглядеть слишком смущённым. — Марк Томлинсон, случайно, не твой отец, Луи? — уточняет мистер Стайлс. — Да, да, мой. — Как тесен мир! Мы жили недалеко друг от друга, и наши родители, а соответственно и мы, были в одной стае. Парни удивлённо переглядываются, а затем смотрят на мужчину. Следующий час они разглядывают альбомы, убеждаясь в том, что Десмонд и Марк были знакомы. И Энн. Те самые лучшие друзья её юности — это Десмонд, Марк и ещё пара человек. Это поражает Гарри и Луи. Почему мистер Томлинсон ничего не говорил? Вскоре начинает темнеть, и Томмо получает пару sms от Лотти, в которых она интересуется, стоит ли их вообще ждать. — Вы можете остаться здесь на ночь, — предлагает Дес. — Можете переночевать в гостевой, а днём поедете. Просто я хотел бы больше времени провести с тобой, Гарри. — Ох, — кудрявый красиво улыбается и переводит взгляд на Томлинсона. — Лу, мы можем остаться? Пожалуйста. — Конечно, без проблем! — Отлично, тогда я отвезу вас завтра туда, куда вам нужно. А сейчас… Хотите поужинать? Луи счастлив видеть радостное лицо подростка, когда они сидят за столом и тот рассказывает хорошие моменты из жизни. Потому что это такая редкость — Гарри почти постоянно держит всё в себе: свои чувства, переживания, боль, страдания, счастье… И это так здорово, что Десмонд оказался нормальным мужиком, а не тем, кто мог бы просто закрыть дверь у них перед носом. После ужина Стайлс-младший удаляется в ванную, а Луи остаётся, чтобы помочь убрать со стола и помыть посуду. — Так у вас с Гарри всё серьёзно? — интересуется мужчина. — Да, он — моя истинная пара. Но мы не спим друг с другом, если вы об этом. — Оно и понятно, учитывая, через что он прошёл… Спасибо, что помог ему. Я даже не знаю, как тебя благодарить, правда. Я всегда хотел увидеться с ним снова, но они с Энн переехали, и я не смог их найти. Возможно, всё сложилось бы иначе, будь я в их жизни. — Возможно, — соглашается Луи, — но уже ничего не исправить. Зато вы можете быть в жизни Гарри с сегодняшнего дня, если правда хотите этого. — Хочу, конечно же, я хочу. Он мой сын, я люблю его, пускай мы с ним совсем не знакомы. А ещё… Как думаешь, как он отреагирует, если я скажу ему, что открыл счёт в банке, когда ему было два года? — Думаю, он обрадуется, что вы помнили о нём все эти годы.ʕ´•ᴥ•`ʔ
Перед сном они играют в Скраббл. Гарри сидит на мягком ковре у дивана, устроившись между ног Томмо, а тот периодически играет с его кудряшками, пока Десмонд сидит в кресле, с улыбкой наблюдая за ними. — Гарри? — зовёт его папа. — Как ты смотришь на то, чтобы приехать ко мне ещё как-нибудь? Может быть, на праздники? — О, я с радостью! Но, может быть, ты приедешь к нам? — предлагает омега, а затем закидывает голову назад, чтобы посмотреть на Луи. — Можно? — Конечно, это было бы очень здорово. У нас большая семья, но места в доме хватит на всех, поэтому… Да, думаю, родители будут рады увидеть вас, мистер Стайлс. Они с Гарри обмениваются номерами, а позже отправляются спать. Гостевая представляет из себя не очень большую, но уютную комнату с одной большой кроватью, комодом, на котором стоит ночник, ковром и цветами на подоконнике большого окна. Запрыгнув на высокую кровать, омега откидывается спиной на матрас и тихо смеётся, пока альфа закрывает дверь и направляется к нему. Устроившись рядом, Луи целует его в лоб и обнимает, спрашивая: — Смешинка в рот попала? — Прости, просто я так счастлив, что папа принял меня. Ты даже не представляешь, как долго я об этом мечтал. Спасибо за то, что позволил нам увидеться. — Не благодари меня за то, что я люблю тебя. Гарри не сдерживается, целуя старшего, и когда тот отвечает взаимностью, медленно приподнимается, чтобы сесть на него сверху. Забывшись, Томмо помогает ему, устроив ладони на его бёдрах, но затем быстро убирает руки, когда мальчик отстраняется. — Я доверяю… я доверяю тебе, — тихо шепчет Стайлс, возвращая его ладони на место и вновь целуя в губы. Тем не менее Луи старается быть максимально осторожным, поглаживая поясницу и ягодицы омеги. Это не помогает, потому что в кудрявую голову всё равно проникают эти отвратительные воспоминания. Какое-то время омега борется сам с собой, но затем Томлинсон чувствует влагу на своих щеках и щеках Гарри. — Хаз? — он отстраняется, чтобы взглянуть на мальчика. Но Стайлс быстро слезает с него, стараясь забыть мерзкие прикосновения Майкла к своему телу. — Я не могу, Луи. Я не думаю, что хоть когда-то смогу сделать это. У нас… у нас никогда не будет детей, потому что… я дефектный. Альфа с ужасом садится рядом с ним, надеясь переубедить его. Обняв мальчика, он целует его в лоб и шепчет, что всё это не так важно. Луи вполне может прожить без секса, если это значит, что Гарри будет в порядке. — Неужели тебе всё равно? Ты же хочешь, хочешь трахнуть меня, да? Так почему ты врёшь о том, что это неважно? Ты же хочешь сделать меня беременным. — Нет, чёрт, Хаз, нет. Ты очень сексуальный, но это не значит, что я хочу сделать всё это с тобой прямо сейчас. Мы можем сделать это через год, через два — когда тебе станет лучше. — А что, если мне никогда не станет лучше? Что, если я до конца своих дней будут вспоминать о том, что случилось? Что, если… — Хаз, прекрати. Ты будешь в порядке, я обещаю тебе. Мы сделаем всё, чтобы тебе стало лучше. Что насчёт групповой терапии? — Чёрт, да не нужна мне групповая терапия! — тихо восклицает подросток. — Тебе так сильно хочется меня поиметь? Ну, так вперёд, давай, ты же такой сильный альфа, ты можешь просто повязать меня прямо здесь и сейчас! — Что ты такое говоришь? — удивляется Томлинсон. — Слушай, я понимаю, что ты боишься альф и всё такое. Но это не значит, что все альфы желают тебе зла. Это звучит так обиженно, что Гарри становится стыдно за себя и своё поведение. Он открывает и закрывает рот, не зная, как загладить свою вину. Майкл сломал его настолько сильно, что мальчик даже не может любить кого-то и быть уверенным в том, что его любят за его внутренние качества, а не внешние. Это ломает что-то внутри кудрявого, и он готов разрыдаться, но вместо этого прижимается к Луи. Потому что только с ним Стайлс чувствует, что он будет в порядке хотя бы капельку. — Никогда больше не говори мне ничего подобного, хорошо? — тихо просит Томмо, обнимая подростка за плечи. — Никогда, Хаз. Я люблю тебя, и мне больно слышать о том, что ты боишься, будто я изнасилую тебя. Клянусь, даже под самым сильным воздействием алкоголя я не причиню тебе вреда. Ты сможешь довериться мне? Довериться в плане всего: моих действий, прикосновений к тебе, моих мыслей? Гарри, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, я хочу помочь тебе. — Прости меня, Лу. Прости, пожалуйста. Я тоже люблю тебя, правда-правда, но иногда я перестаю соображать из-за страха. Я вовсе не боюсь тебя, я боюсь того, что чувствую, когда ты прикасаешься ко мне. Когда я закрываю глаза, чувствуя, как кто-то трогает меня, то вспоминаю Майкла… — Тогда постарайся не закрывать глаза, Хаз. Позволишь мне прикоснуться к тебе? Мальчик очень неуверенно кивает, наблюдая за тем, как Луи усаживается поудобнее напротив него. Дрожь пробегает по телу кудрявого, когда Томмо кладёт руку на его колено и медленно поднимается вверх, оставляя после себя приятные поглаживания. Затем ладонь альфы оказывается на бедре Гарри, и старший парень выглядит взволнованным, затем ладонь движется вверх под водолазку. — Тебе приятно? Или мне остановиться? — вдруг спрашивает Луи. — Я не знаю. Всё хорошо, просто… Это не странно? То, что я позволяю делать это? После того, что… — Не думай об этом. Подумай о чем-то приятном, хорошо? — Стайлс кивает. — Я могу снять это? Гарри вновь кивает, едва поборов в себе страх. Но ничто не имеет значения, когда омега остаётся перед возлюбленным в одних лишь штанах. И Луи старается не выглядеть слишком восхищенным, когда прикасается к животику парня, а затем движется вверх — к груди. Стайлс ловит его руку, прежде чем пальцы альфы касаются чувствительных сосков. — Я хочу, чтобы ты тоже снял футболку, — немного волнуясь, бормочет омега и прикрывается. — Пожалуйста? — Конечно, солнышко, — Томлинсон легко выполняет его просьбу, — мне сделать что-нибудь ещё? Попроси меня, и я сделаю, обещаю. — Я не знаю, о чём попросить… Я просто… я могу трогать тебя? — Конечно, Хаз, всё, что угодно, иди ко мне… Луи ложится на спину, пока Гарри вновь садится на его бёдра, думая: «Главное, снова не потечь». Поначалу они просто рассматривают друг друга, боясь сделать первый шаг, но затем Стайлс прикасается к татуировке на груди Томлинсона и с восхищением улыбается. Альфа медлит пару минут, наслаждаясь прикосновениями омеги, но затем его поражает тот факт, что мальчик целует его в грудь, оставляя на ней едва заметный засос. — Ох, Гарри, — удивлённо произносит парень, запустив пальцы в его кудряшки, но это не останавливает омегу. — Гарри, подожди… Ах, чёрт, постой. Когда мальчик отстраняется, его губки красные, а на груди Томлинсона красуется около дюжины засов и каждый из них чётче и заметнее другого. Под конец это было даже больно, вообще-то. — Ты чего это вдруг? — с усмешкой спрашивает Луи. — Прости, просто я хочу, чтобы все знали, что я только твой, а ты мой. Не знаю, я просто захотел… застолбить тебя? — «Застолбить»? — парень не может сдержать смех. — Я, что, место за обеденным столиком? — Гарри наигранно обиженно дуется, и Луи с улыбкой притягивает его к себе. — Что же ты со мной делаешь?.. Можно я отсосу тебе? Пожалуйста? — Что? — Гарри удивлённо смотрит на него, искренне не понимая вопроса. — Что? Но я же омега, Лу… — Эмм, да, я заметил, иначе ты бы меня не привлекал. Чему ты так удивляешься? Хочешь сказать, если ты омега, то у тебя нет члена? Внизу живота Стайлса затягивается узел, и он смущённо вертит бёдрами, надеясь избавиться от этого чувства. — Он… он есть, — тихо проговаривает мальчик, сводя бровки к переносице. — Но… Я боюсь, что ты меня засмеёшь. — Почему? — Луи наблюдает за тем, как подросток стеснительно прикусывает губку. — А, я понял. Это из-за того, что он меньше, чем у альф? Это нормально, милый. — Нет, — Гарри морщит нос. — Я не об этом. Я о том, что… обещай не смеяться, если я разрешу. — Обещаю не смеяться, если у тебя на лобке не набита татуировка клоуна. Кудрявый тихо смеётся, кивая и говоря: «Хорошо, ты можешь это сделать», — потому что лучше это будет делать Луи, чем он — ему. Гарри не преодолел рвотный рефлекс, а ещё он боится, что у него случится паническая атака. Раньше никто не делал ему приятно, поэтому Стайлс соглашается только из-за интереса. Томлинсон помогает ему устроиться на кровати, и Гарри сам снимает с себя штаны. — Хаз, трусики тоже придётся снять, — тихо проговаривает Томмо, наблюдая за мальчиком. — Я… я боюсь. Я не хочу, чтобы ты видел, я стесняюсь, не хочу, чтобы ты смеялся. — Что за детский сад? Я же пошутил, я не буду смеяться. Хаз, я люблю тебя, и я хочу сделать тебе хорошо, — альфа оставляет нежный поцелуй на коленке мальчика. — Хорошо, давай я сам сниму их? Я сделаю это очень осторожно и не буду смеяться. — Хорошо, — собравшись с мыслями, отвечает Гарри, и Луи наклоняется к его губам, чтобы поцеловать. — Ты правда не будешь?.. — Я пообещал, Хаз. Какое-то время кудрявый невольно стопорит весь процесс, задавая миллионы вопросов в минуту, а старший терпеливо отвечает на все. Ещё одной проблемой становится тот факт, что Гарри не может сразу подпустить к себе альфу. Луи приходится немного поломать голову над тем, как сделать так, чтобы омега наконец-то позволил ему оказаться у него между ног. Вскоре Томмо целует мальчика в губы, пока тот всё ещё пытается сомкнуть ноги, но у него уже не выходит, потому что между ними альфа. — Расслабься, Хаз, я обещаю, что всё будет хорошо. — Ты же не будешь заставлять меня делать что-то, да? — Не буду. Чёрт, а то, что мы делаем сейчас… это не выглядит, как… Гарри, если ты скажешь, то я остановлюсь. — Нет-нет, всё в порядке. Я хочу, правда. Просто я немного боюсь. Ты можешь… начинать. Луи оставляет нежный поцелуй на подбородке мальчика, медленно спускаясь вниз и периодически оставляя поцелуи. Задержавшись у его сосочков, Томмо уделяет им больше внимания, потому что ему нужно, чтобы Гарри возбудился. Лаская их языком и пальцами, альфа готов захныкать от отчаяния. Он хочет сделать своему омеге приятно, но тот банально не возбуждается! — Хаз, о чём ты думаешь? — нежно спрашивает Луи, проводя пальцами по его пенису, скрытому под тканью трусиков. — Я… ни о чём. Прости, я просто… Ты первый, кто делает что-то подобное, и я не понимаю, почему мне должно это нравиться. — Хаз, милый, перестань думать, ладно? У нас ничего не получается. Через несколько минут прогресс всё-таки появляется, и Томлинсон спускается ниже — к паху подростка, чтобы поцеловать его член. Это сильно смущает Гарри, но он не может перестать смотреть вниз, ему интересно, как это выглядит и чувствуется. Старший осторожно стягивает с него трусики, смотря ему в глаза, чтобы не стеснять ещё больше. А затем он всё-таки опускает взгляд вниз и… — Ты… ты боялся, что я буду смеяться из-за того, что… у тебя нет волос на лобке? Чёрт, Хаз, какой ты милый. — То есть это не странно? — Это твоё дело, сладкий, если тебе так больше нравится, тогда ладно. Я могу начать? — Да, — тихо отвечает Стайлс, хватаясь за простынь от волнения. Когда Луи проводит языком по головке, мальчик чуть не задыхается от того, как это приятно для него. Сначала это происходит без рук, но затем Томмо ласкает его всеми возможными способами, опускаясь максимально низко и работая языком. У Гарри начинает кружиться голова, и он запускает пальцы в волосы альфы, слегка оттягивая их у корней, и тот стонет, пуская вибрацию по стволу члена мальчика. — Боже, Лу… — тихо стонет Стайлс, ощущая, как какая-то волна вот-вот накроет его с головой. Но Луи сжимает его член у основания, и всё проходит. — Луи, Луи, пожалуйста, мне нужно это, — бормочет омега, уже и не зная, за что ухватиться — волос Томмо и простыни уже недостаточно. — Я знаю, но, чем дольше оттягиваешь, тем приятнее, — отвечает альфа и проводит языком по его уретре. — Пожалуйста, пожалуйста… — Пожалуйста, что? — Мне нужно… Мне нужно сделать это. — Это? Что «это»? Луи издевается, активно работая рукой. Когда член Гарри вновь начинает пульсировать, Томлинсон резко опускается ртом вниз — до самого основания — и расслабляет горло. Мальчик едва сдерживает крик, изливаясь возлюбленному в рот. Пелена оргазма спадает через пару минут, когда альфа накрывает его простынёй. — Обними меня, — тихо бормочет омега, притягивая Томмо к себе. — Пожалуйста, обними меня. С улыбкой устроившись рядом, Луи обнимает ослабевшего мальчика, прижимая к себе и поглаживая по обнаженной спине. — Тебе было хорошо? — Д-да, — он с улыбкой целует парня в плечо и проводит пальчиками по засосам. — Мне понравилось, это было необычно. А тебе? — Ты оказался слаще, чем я думал. Прости, я не удержался от того, чтобы не попробовать твою смазку. — Оу, ясно. Мы можем поспать? — Конечно, сладкий. Гарри засыпает сразу, как слышит это, а Луи с влюблённой улыбкой прикрывает его спину простынёй.ʕ´•ᴥ•`ʔ
Наутро Стайлс чувствует себя просто невероятно, потому что просыпается в постели, пропахшей их с Томлинсоном феромонами. А ещё мальчику совсем не снились кошмары, поэтому он действительно выспался впервые за долгое время. Дверь открывается, и в комнату заходит Луи. Его волосы мокрые, а на обнажённых плечах весит полотенце. Заметив, что подросток уже не спит, он подходит к нему и целует в лоб, говоря: — Доброе утро, ангел. Ты вчера так вымотался, что даже не пошёл в душ. Я думал позвать тебя с собой, но решил дать поспать ещё немного. Твой отец готовит завтрак, поэтому у тебя всё ещё есть время. — Да, спасибо… — кудрявый слабо улыбается и замечает взгляд Томмо, направленный на его обнажённые плечи, поэтому поправляет на себе простынь. — Эмм, ты… ты можешь отвернуться, пожалуйста? — Серьёзно? — немного разочарованно спрашивает Луи, и его лицо искажается от непонимания. — Пожалуйста? — просит мальчик, искренне надеясь, что парень не обидится из-за этого. — Ладно. Хорошо. Приводи себя в порядок и спускайся вниз. Я буду на кухне. Но… Гарри, у нас всё хорошо? После того, что я сделал… — Да. Да, конечно. Это было очень здорово. У меня раньше такого не было. Томлинсон улыбается и оставляет поцелуй на макушке подростка, шепча, что любит его, а затем покидает комнату. Конечно, ему немного обидно из-за того, что Гарри не хочет, чтобы Луи видел его без одежды, но также он понимает, что на это есть основания. Просто альфа хочет, чтобы парень не стеснялся его, не боялся… А тот факт, что даже после столь интимного момента, Стайлс остаётся холодным по отношению к нему, разбивает сердце Томмо. На кухне Луи садится за стол, а Десмонд, заметив его задумчивое выражение лица, спрашивает: — Гарри уже проснулся? — Да, проснулся, — кивает парень. — Хорошо. Послушай, я хотел поговорить с тобой ещё вчера, но не смог подобрать момент. Я очень счастлив, что ты есть у моего сына, правда. Даже боюсь представить, что с ним было бы, не появись ты в его жизни. Я всегда любил Гарри, не зависимо от того, знал ли он об этом, я всегда любил его. И сейчас, когда мы встретились, я понимаю, что не могу строить из себя супер-отца, не могу влиять на него и давать советы, но я считаю, что могу поговорить с тобой. — Луи кивает, хотя он и не очень согласен с некоторыми пунктами. — После всего того, через что Гарри прошёл, у него могут быть различного рода травмы, ты должен понимать это. — Конечно, да, я понимаю это. Мы стараемся работать над этим, Хазза ходит к хорошему психотерапевту… — Это замечательно. Но ты, как его альфа, должен понимать, что сексуальную жизнь придётся отложить, — Дес внимательно смотрит на него, и Луи старается сделать вид, что не понимает, о чём речь, но тут же смущается, когда мужчина добавляет: — Я слышал вас вчера вечером. Расслабься, я был в вашем возрасте точно таким же, я всё понимаю. Но Гарри травмирован. И даже, если он говорит, что всё нормально после того, что вы делали вчера, это не так. Он будет копаться в себе, будет искать ответы на вопросы о том, почему с тобой всё было не так, как с насильником. Он будет прокручивать в голове то, что с ним когда-то происходило. Я люблю своего сына, и я хочу, чтобы он был счастлив. — Да, я тоже этого хочу… Но я думаю, что Гарри поговорит со мной, если его будет что-то тревожить. Если не со мной, то с моей сестрой или с психотерапевтом. У него есть люди, которым он доверяет, вам не о чем беспокоиться. Он — часть нашей семьи… Я надеюсь, что вы понимаете, о чём я. И я сделаю всё, чтобы ему стало лучше.ʕ´•ᴥ•`ʔ
Десмонд отвозит их в Денвер, и Гарри искренне не хочет уходить, но у них с Луи есть планы. Папа обещает звонить и писать, обещает навещать во время отпусков, и это подкупает мальчика. Поэтому он наконец-то может отпустить его, но они с Томлинсоном не заходят в отель, пока машина Стайлса-старшего не скрывается за поворотом. — Ты в порядке? — тихо спрашивает альфа, приобняв омегу. — Да, я счастлив, что наконец встретился с ним. В номере их встречают Лотти и Найл, смотрящие какой-то фильм по телевизору. Вокруг них валяются пачки из-под конфет и прочей не самой полезной гадости. Увидев кудрявого, девушка подскакивает с дивана и налетает на друга, крепко обнимая и что-то тараторя. Им немедленно нужно посплетничать, иначе она сойдёт с ума, поэтому Шарлотта уводит его в их с Луи комнату, игнорируя все протесты альф. — Как всё прошло? — первое, что спрашивает девушка. — Отлично. Мы с папой собираемся поддерживать связь, это здорово, правда? — Да, здорово. Я так рада за тебя, Хаз. А что с Луи? Ты весь пропах им, у вас был секс? — Нет, — Гарри невольно хмурится, думая об этом. — Вообще-то, я не уверен, что хочу говорить об этом. Шарлотта удивлённо смотрит на него, спрашивая: — Почему? Он что-то сделал? Ну же, Гарри, мне интересно. Да и вообще, у меня тоже есть новости, — теперь очередь Стайлса в недоумении смотреть на подругу. — Мы с Найлом сделали это. На лице кудрявого отражается сразу несколько эмоций: непонимание, страх и отчаяние. Он же обещал Луи, что всё будет хорошо, что эти двое будут держать себя в руках… Теперь Луи будет думать, что Гарри безответственный. — Чёрт, Лотти, ты издеваешься? Лу убьёт тебя. — Но ты же ему не скажешь? Я просто хотела, чтобы ты порадовался за меня. Мы с Найлом твои друзья, и мы любим друг друга. Разве ты не должен быть рад за нас? — Нет! — фыркает Гарри. — Не смотри на меня так. Ты правда думаешь, что мне хочется обсуждать чью-то половую жизнь? Да, конечно, это именно то, что мне нужно после четырёх лет изнасилований. Спасибо, Лотти. — Я не… Гарри… — растерянно бормочет девушка. — Отъебись от меня, — шипит Стайлс и покидает комнату. Ему нужно время, чтобы прийти в себя. Возможно, он не прав, возможно, ему не стоило говорить всего этого. Но он устал, он так сильно устал. Из-за того, что Гарри вчера даже не смог сразу возбудиться, он чувствует себя странным, чувствует, что Луи просто пойдёт налево. И это понятно, потому что Томмо — взрослый альфа, которому необходимо удовлетворять свои сексуальные потребности. А Стайлс не может ему этого дать, поэтому это будет вполне логично со стороны Луи — пойти налево. Но это разбивает Гарри сердце. Ему срочно нужно что-то предпринять для того, чтобы этого не произошло… Научиться скрывать свои эмоции, чтобы Луи ничего не заподозрил… — Хаз, ты в порядке? — через какое-то время спрашивает Томлинсон-старший, выйдя на балкон. — Ты сидишь здесь уже час. — Ох, прости… Мы можем отложить свидание до завтра? Ты не злишься? — Нет, не злюсь. У тебя что-то случилось? Хочешь поговорить? — Нет, я… Да. Лу, я люблю тебя. Но я не могу перестать думать о том, как мы вчера… это было очень здорово, правда! Мне правда понравилось, но это так странно… Ты вёл себя совершенно не так, как Майкл, это сбивает с толку, я не понимаю, почему моё тело так реагирует. Я чувствую себя неправильно. — Прости, мне стоило держать себя в руках. Ты был не готов к этому. А ещё я тут подумал… травма, связанная с сексом, может проявляться совершенно по-разному. И я подумал… что, если ты стал асексуалом? Или тебе теперь неприятны лишь альфы… — Что? Нет, это не так. Дело не в этом. Просто я и вправду не готов. Но я боюсь, что ты пойдёшь на сторону… — Господи, нет, Гарри. Я обещаю, что не стану. Ты хочешь оставлять засосы на мне, чтобы отбить желание омег встречаться со мной? Гарри невольно улыбается, понимающе кивая и бормоча что-то похожее на: «Я хочу делать это просто так». И Луи не против.