ʕ´•ᴥ•`ʔ
«Use the sleeves of my sweater, Let's have an adventure. Head in the clouds, But my gravity's centered. Touch my neck, And I'll touch yours, You in those little high waisted shorts». © The Neighbourhood — Sweater Weather.
Октябрь 5, 2020. Понедельник.
Неделя и четыре дня. Одиннадцать дней с тех пор, как Луи закрылся в комнате, ни c кем не говоря и выходя лишь для того, чтобы сходить в душ, умыться и пойти на кухню, чтобы взять что-то перекусить или помыть посуду, накопившуюся за день. Он всё ещё злится, но уже не настолько сильно, чтобы хотеть придушить любого, кто к нему прикасается. И Гарри не решается заговорить с ним первый, потому что он боится сказать что-то не так и разжечь затухающий пожар. Именно поэтому Стайлс не стучит в дверь напротив своей комнаты, прижимая Тео к себе и надеясь, что это заглушит боль.ʕ´•ᴥ•`ʔ
«Goosebumps start to raise, The minute that my left hand meets your waist. And then I watch your face, Put my finger on your tongue, ‘cause you love the taste. These hearts adore Everyone the other beats hardest for, Inside this place it's warm, Outside it starts to pour». © The Neighbourhood — Sweater Weather.
Октябрь 7, 2020. Среда.
Гарри обрабатывает фотографию, когда дверь приоткрывается. Подняв взгляд, мальчик правда очень удивляется, увидев Луи, который, кажется, хочет снова уйти, но Стайлс с надеждой просит остаться, и Томлинсон проходит в комнату, закрывая дверь и неловко облокачиваясь плечом на шкаф. Он избегает смотреть омеге в глаза, тупя взгляд в пол или рассматривая стены, украшенные гирляндами, фото и прочим. Они молчат несколько минут, прежде чем альфа наконец-то решает заговорить: — Я не ненавижу тебя. — Да, — тихо и очень неловко подтверждает Гарри, — я чувствую… — Гарри, я… не должен был говорить всего того, что и как я тогда сказал. Прости. — Стайлс пытается перебить его. — Нет, выслушай меня. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я ненавижу тебя или больше не хочу быть с тобой. Просто… я ненавижу сваливать всё на свой пол, но… альфы — собственники, Хаз. Тем более, когда это касается прикосновений других альф к их омегам, а то, что… тот раз без резинки установил между нами ещё более значительную связь, потому что… для альфы это очень важно, когда истинный омега позволяет заняться любовью без всего этого латекса и прочего. Для альфы это важно, потому что это значит, что я могу наполнить тебя, могу оплодотворить, и… как бы я там ни упирался в то, что я не хочу становиться отцом так рано, я хочу, потому что это инстинкт. Я хочу повязать тебя, я хочу, чтобы ты выносил и родил моего щенка. Я и раньше хотел, но в тот раз я понял это более чётко. А тот факт, что те уроды прикасались к тебе… Гарри, я ненавидел тебя за то, что ты пошёл на это, потому что я чувствовал, как во мне всё ломалось каждый раз, когда я представлял, что они просто прикасаются к тебе — будущей матери моих щенков. — Так ты… Луи, ты солгал мне, когда я спрашивал о детях? — понимает Стайлс. — Да. Я солгал, потому что неважно, чего я хочу, понимаешь? Мне важны лишь твои желания. — Да пошёл ты! — восклицает подросток, вынуждая Томлинсона удивлённо открыть рот. — Хватит забивать на себя и всё время волноваться за меня! Мне важно знать, что ты думаешь! Луи, отношения это не забота о слабом поле, а забота, блять, друг о друге! Отношения — это поиск компромиссов, доверие и общение, а не то, что делаешь ты! — Хочешь сказать, что я мало тебе даю? — начинает злиться Томлинсон. — Ты даёшь мне слишком много, но при этом не позволяешь мне позаботиться о тебе! Луи, я люблю тебя, я не хочу ссориться из-за всякой херни. — Твоя жизнь это не херня. Ты мог погибнуть. — Но я не погиб! Прошло уже две недели, я в полном порядке, и я не хочу говорить о том, что было, ладно? — Ты уже определись, чего ты хочешь, блять! — выпаливает Луи, быстро подходя к нему. — То тебя волнуют мои желания, то не хочешь говорить о том, о чём я хочу поговорить! Определись! — Вот и ты определись, хочешь ты ребёнка или нет! Томлинсон едва ли не рычит, когда грубо обхватывает подбородок мальчика пальцами и грязно целует его. В перерыве между раздеванием, грубыми поглаживаниями и шлепками, Гарри со стоном сообщает о том, где лежат презервативы, и Луи достаёт их. Им не требуется много времени для того, чтобы Стайлс возбудился от игр с сосками и ладони Томмо на паху, поэтому достаточно скоро альфа входит в податливое тело. Это единственный раз, когда он правда груб со своим омегой, оставляя засосы (на его шее и лопатках) и синяки от пальцев (на его бёдрах), потому что это то, чего Гарри, развратно стонущий, заслуживает.ʕ´•ᴥ•`ʔ
Ноябрь 25, 2020. Среда.
Гарри готовит обед на кухне, переписываясь с Луи о какой-то ерунде и улыбаясь словам знакомой песни, играющей через колонку. Они с отцом наконец-то купили дом и смогли съехаться, а Стайлс, Томмо и Лоуренс смогли вернуться к учёбе, поэтому, в принципе, можно сказать, что всё налаживается. И кудрявый невероятно счастлив, что может жить так, как ему хочется…Гарри: «Придёшь сегодня? Папа допоздна на работе, а мы с тобой могли бы провести время вместе».
Луи: «Знаешь, ты мог бы не переезжать, раз уж тебе в последнее время так хочется секса».Гарри: «И вовсе не часто, лол. Я всего пару раз скинул тебе видео с игрушками, но это ещё ни о чём не говорит».
Луи: «Разве? Я думаю, что течка очень многое говорит об этом, не так ли?» В этот момент у Гарри сердце уходит в пятки, а комната внезапно начинает кружиться из-за того, какая паника завладевает омегой, когда он похолодевшими и потными пальцами печатает ответ.Гарри: «Хахаха, она не в этом месяце».
Луи: «Вообще-то в этом».Гарри: «Лол, нет. Это я омега, и мне лучше знать, когда у меня течка, тебе так не кажется?»
Ответом служит звонок, поэтому Гарри вздыхает, выключая колонку и принимая вызов, пытаясь успокоиться. На том конце провода слышится шуршание одеялом, потому что Томлинсон только недавно проснулся, а затем и сам голос альфы: — Ну, и? — Что? — стеснительно отвечает Стайлс, выключая плиту и снимая с неё сковороду, чтобы поставить на деревянную доску. — Гарри, не придуривайся. Ты всё ещё стесняешься обсуждать со мной течку? Это нормально, это естественный процесс, который происходит у всех омег. — Я знаю. И ничего я не стесняюсь, — фыркает младший. — Она просто не в этом месяце, она будет в декабре, мне лучше знать, как я уже написал, если ты не увидел. — Я прекрасно умею считать, детка, и я знаю, что первая твоя течка была в марте, а вторая — в июле. — Я тоже это знаю, и что дальше? — Хаз, — мягко начинает Луи, — у тебя течка каждые четыре месяца, какого хера ты мне мозги ебёшь? Просто так и скажи, что стесняешься признаться в том, что нуждался в моём члене на прошлой неделе. Гарри молчит, слишком поглощённый математическими вычислениями, а затем его молчание становится паническим, потому что его ответ не сходится. Луи прав, у него течка в этом месяце, а месяц почти закончился! В прошлые разы течка была либо в первую неделю, либо в последнюю, а в этот раз… а в этот раз не было даже предвестников, хотя сосочки стали чувствительнее, а живот немного болит, но лишь иногда… и он округлился, но Гарри списал это на то, что он просто стал поправляться. — Хаз? Чёрт, ты серьёзно? У тебя задержка? — Лу… чёрт, Луи, у меня задержка, — с паникой в голосе говорит Стайлс, искренне не зная, что делать. — Чёрт… Что мне делать? — Подожди меня, я скоро приду, хорошо? Главное, не волнуйся. Возможно, из-за всего того стресса, через который ты прошёл, у тебя просто произошёл небольшой сбой… Я приду через пятнадцать минут, хорошо? Пока минуты сменяют друг друга, Гарри старается не накручивать себя, но не может не думать о том, что он, кажется, снова беременен. А потом во входную дверь стучит Луи, и кудрявый совсем перестаёт понимать что-либо, позволяя альфе обнять себя и поцеловать в лоб. И только когда Томлинсон отстраняется, омега замечает пару тестов на беременность, отчего по коже бегут мурашки, и мальчик качает головой: — Нет. Я не буду этого делать. — Хаз… — Нет! Ты издеваешься? Я не буду этого делать! — Детка, — вновь обняв его, успокаивающим голосом произносит альфа, — это всего лишь тест. Всё будет хорошо. Если ты беременен, то мы не можем просто игнорировать это, понимаешь? Через пару минут, когда Гарри всё же успокаивается и идёт делать тесты, Луи старается не думать о том, что будет, если результаты окажутся положительными, потому что ему больно от того, что в его омеге может расти не его щенок. Поэтому, когда они ждут пятнадцать минут, сидя на кухне, Томлинсон не может не замечать то, как подросток держит ладонь на своём животике. А затем Гарри замечает озабоченный взгляд Луи и вдруг вспоминает, что не сказал то, о чём подумал, когда был в ванной: — Он твой. — Что? — хмурясь, не понимает Томмо. — Ребёнок. Он твой. — Откуда ты знаешь? — Эмм, оттуда, что я не спал ни с кем, кроме тебя? — предполагает кудрявый, обижаясь на такой вопрос. — Что мы будем делать? — А что ты хочешь сделать? — неловко отвечает Луи, скрещивая руки на груди, шмыгая носом и немного хмурясь. Тот факт, что Гарри беременен от него, а не от Майкла или Саймона, очень растрогал Томмо, потому что… в его любимом омеге сейчас развивается их общий ребёнок, и это невероятно. Они оба ещё молоды, но Луи хочет, чтобы они оставили этого малыша, потому что… это их малыш. Томлинсон не может здраво оценивать сложившуюся ситуацию, потому что его внутренний альфа очень хочет, чтобы их малыш появился на свет, пока сам парень находится в растерянности. Им обоим нужно учиться, а с ребёнком это будет, если не невозможно, то сложно. На глазах альфы появляется небольшая влага, и омега удивляется, потому что… он плачет? Из-за чего? Он передумал и не хочет ребёнка? Или хочет? Или?.. Стараясь сохранять спокойствие, Гарри спрашивает: — А что ты хочешь, чтобы я сделал? Это и твой ребёнок тоже… — Хаз… это твоё тело и… я не хочу, чтобы ты ломал себе жизнь, потому что… — Перестань, Лу. Я не ломаю свою жизнь, я просто прислушиваюсь к тебе. Я невероятно сильно люблю тебя, и хочу семью с тобой, но также я хочу, чтобы ты понимал, что для этого слишком рано. Но я готов оставить его, если это то, чего ты хочешь, потому что я люблю тебя и мне приятна мысль о том, что прямо сейчас во мне, возможно, живёт твой ребёночек. Пожалуйста, просто давай обсудим это, если… — Пятнадцать минут прошли, — Луи перебивает его, потому что чувствует, что вот-вот разрыдается. Взглянув на тест, Стайлс вздыхает, показывая результат альфе, а тот запускает пятерню в волосы, глядя на две чёткие полоски. — Как это могло произойти? — недоумевает Томлинсон. — Я не… оу. Чёрт, до того, как меня похитили, мы… — Чёрт. Я говорил тебе, что нужна резинка. Какой срок примерно? — Я не знаю, нужно записаться на УЗИ, там точно скажут. Лу, что мы будем делать? — Посмотрим. Нужно обдумать это, на УЗИ решим, хорошо? Я запишу тебя на сегодня.«Cause it's too cold, for you here, And now so let me hold both your hands in, The holes of my sweater». © The Neighbourhood — Sweater Weather.
Сначала Гарри не понимает, как у Томмо получилось так быстро записать их на приём, но затем они подъезжают к платной клинике, и все вопросы мгновенно исчезают. Они сдают верхнюю одежду в гардероб, и Стайлс не может скрыть тот факт, что волнение берёт над ним верх, хотя в машине оно было не таким сильным. Альфа берёт его за руку, сводя брови к переносице, потому что он чувствует страх своего мальчика, он и сам боится решения омеги, потому что… если он не захочет вынашивать их малыша, то он не родится, но они смогут спокойно выучиться. Но если Гарри решит оставить его, то… что тогда? Они станут молодыми родителями с незапланированным ребёнком. Очереди на УЗИ нет, поэтому парни заходят в кабинет, и врач приветливо улыбается им, что нисколько не успокаивает кудрявого. Сначала они отвечают на какие-то вопросы, а затем Гарри просят лечь на кушетку и приподнять свитер. Луи садится на стул рядом с возлюбленным, чтобы было видно экран, когда врач наносит гель на животик Стайлса и тот тихо бормочет о том, какой он холодный, беря Томмо за руку. — Всё будет хорошо, детка, — обещает альфа, поглаживая его щёчку другой рукой, пока врач размазывает гель специальным аппаратом. Немного подождав, врач кивает, говоря: — Да, вы беременны, поздравляю. — Ох, — тихо выдаёт Гарри, пытаясь рассмотреть хоть что-то на чёрно-белом мониторе. — А какой срок? — 12-13 недель, чуть больше трёх месяцев, — с улыбкой отвечает врач, и Луи вздыхает от облегчения, потому что Гарри не может сделать аборт. Удивлённо взглянув на будущего мужа, Стайлс спрашивает: — Что? — Мы оставим его. Хаз, мы оставим его, — тихо отвечает Томлинсон, целуя его пальчики и повторяя эту фразу. — Да… да, Лу, мы оставим его. Конечно, оставим, Альфа. Через несколько минут они выходят из кабинета, и Гарри не может скрыть улыбку, потому что они буквально недавно услышали сердцебиение своего малыша, что было очень здорово и волнительно. И Луи кажется таким счастливым, что Стайлс даже рад, что их ребёночек родится на этот свет так рано, потому что… у него будет самый лучший отец. — Хаз? — зовёт его Томлинсон, когда они спускаются по лестнице. — Ты правда рад, что у нас будет семья? Так скоро. Ты правда готов к этому? — Ну, я счастлив, что мы вместе и… я думал о том, чтобы сделать аборт, потому что нам обоим нужно учиться, но если это невозможно, то я даже рад этому. Думаю, мы можем справиться с этим, потому что мы вместе и… ты так хотел малыша. — Да, но я не хочу, чтобы ты страдал из-за того, что мы оставили его. Ты точно в порядке? — Да, Лу. Я более, чем в порядке. Но что теперь? Нам придётся жить вместе, чтобы малыш чувствовал себя в безопасности, понимаешь? Я имею в виду запахи и прочее… И нам придётся покупать или снимать дом, обустраивать детскую и всякое такое… Нужно как-то сказать нашей семье. — Мы можем жить в нашем доме, моя спальня станет нашей, а твоя — малыша, — предлагает альфа, и омега останавливается, сводя брови к переносице. — Мы не будем жить с семьёй, Лу. — Что? Почему? — не понимает Томмо. — Потому что этот дом слишком шумный, нет? Да и тем более, что мы почти женаты, мы можем жить отдельно. Ты же не собираешься жить с родителями всю свою жизнь, верно? Потому что если собираешься, то я — нет. — Хей, тише, — Луи обнимает его, оставляя поцелуй на его лбу. — Я понял тебя, тише. Мы можем перебраться куда-то ближе к школе, чтобы нашему малышу не пришлось идти или ехать до неё слишком долго. Можем посмотреть варианты в Интернете. Только не переживай, солнышко. У нас есть целых полгода на всё про всё. А пока ты будешь жить с папой, я буду приходить к тебе каждый день. Ну, или я могу переехать к тебе, если ты хочешь продолжать жить с папой. — Конечно я хочу, — Гарри мило улыбается ему, но затем на его лице появляется хитрое выражение, когда он продолжает: — Но я надеюсь, что беременным омегам в твоей семье полагаются какие-нибудь фишечки по типу секса, скажем, в общественных местах. — Что? — не понимает Томлинсон, а секундой позже чувствует головокружительный аромат миндального молочка с оливой, от которого внизу живота внезапно завязывается тугой узел. — Ох, Хаз, твою мать. Прямо сейчас? — Да, — Стайлс прижимается к нему, приобнимая за шею и оставляя поцелуй на ней. — Блять, Хаз, — Луи заводит его в ближайшую уборную, закрывая дверь на шпингалет и грубо целуя жениха. — У меня нет презерватива, детка. — Я уже беременен, — усмехается Гарри, расстёгивая штаны старшего. — Я хочу тебя прямо сейчас. Пожалуйста…ʕ´•ᴥ•`ʔ
Перед тем, как идти домой к омеге, они заходят к Томмо, чтобы Стайлс мог выбрать вещи, которые хочет одолжить для своего гнезда. Это нужно, чтобы ему и малышу было спокойнее оставаться без Луи, если у них не будет возможности видеться. Они ещё не знают, как сказать семье о том, что у них будет пополнение, но Гарри подумывает устроить ужин или что-то вроде того. Наблюдая за тем, как кудрявый принюхивается к понравившимся вещам, затем складывая их в сумку, Луи не может перестать улыбаться, потому что это так забавно и мило… — Ты решил забрать весь мой гардероб, сладкий? — О, чёрт, мне так нравится эта футболка… зачем ты её постирал? Я хочу взять её, чтобы спать в ней. — В какой? — Томлинсон поднимается с постели, подходя к своему омеге и заглядывая через плечо, чтобы увидеть одну из своих чёрных футболок с белыми вкраплениями, напоминающими большие облака. — Мне пометить её для тебя? — А можно? Альфа влюблённо улыбается, и омега не может не ответить тем же, когда тот берёт футболку у него из рук, спрашивая, нужно ли пометить что-то ещё, а затем покидая комнату, чтобы сделать это в ванной. Пока его нет, Гарри убирает ненужные ему вещи обратно в шкаф, когда в комнату заглядывает Лотти, удивлённо наблюдая за ним. — Что ты делаешь? — Ох, это… просто мы с Луи подумали, что было бы логично перенести некоторые вещи ко мне домой, потому что… ну, он иногда остаётся у меня и всё такое, понимаешь? — Понятно. А мы с Найлом хотим пойти в кино сегодня, хочешь с нами? — Нет, прости, мне нужно сделать много всего. Но мы можем сходить как-нибудь в другой раз. — Хорошо, — отвечает Шарлотта, и в комнату заходит Луи. — О, Лу, я хотела спросить, занят ли ты, но ты, видимо, ночуешь у Гарри, да? Томмо закатывает глаза, когда сестра играет бровями, уходя, а Гарри тихо хихикает, забирая у возлюбленного футболку. Когда они приходят домой к кудрявому, Стайлс чувствует себя немного взволнованным из-за того, как папа отреагирует на то, что Луи будет ночевать у них. Конечно, альфа нравится отцу своего омеги, но подросток боится, что на самом деле папа против его отношений с Томлинсоном. С другой стороны он так поддерживал его… В любом случае уже ничто невозможно исправить, и Гарри рад этому. Поэтому, когда они заходят в его спальню, мальчик решает сразу начать строить гнездо, но старший останавливает его. — Тебе нужно покушать, детка. Уже четыре часа, ты только позавтракал сегодня. Тебе сейчас нужно много кушать. — Ладно, но можно я поем фруктовый салат и начну делать гнездо? Пожалуйста, я очень хочу сделать его… — Ты хочешь, чтобы я помог тебе с этим? Я видел, как моя мама делала их, когда была беременна. — Конечно, я буду очень рад. Чёрт, нам ещё нужно приготовить ужин… папа придёт сегодня довольно поздно, и он будет голоден… и тебе тоже нужно покушать… — Хей, расслабься. Давай приготовим что-нибудь несложное, а потом займёмся гнездышком для тебя и нашего малыша? — Хорошо… спасибо. Томлинсон нежно целует его в губки, и омега покрывается румянцем.ʕ´•ᴥ•`ʔ
Майкла и Саймона посадили (их удалось откачать, а Гарри прикрыли, сказав, что мужчины пытались покончить с собой, когда поняли, что их поймают). Симмонсу дали пожизненное, потому что Барлоу и Гудман сумели доказать, что он убил Энн и девочку, останки которой почти спустя шесть лет нашли на дне озера. Также против него свидетельствовали некоторые другие его жертвы. Саймону же дали пять лет без права условно-досрочного освобождения.