Они могут свести с ума

Глава клана Цзян в тот день также гостил в Облачных Глубинах. Увидев Вэй Усяня, он промолчал. Увидев живот Вэй Усяня, он также промолчал. Но когда разнюхал о том, что произошло, о его положении – обложил брата трёхэтажным матом. Да он даже хотел погонять его по округе, замахиваясь стариком-Цзыдянем, только вот на пути встал Ванцзи, закрывая собой обожаемого супруга. Второй Молодой Господин Лань готов был кинуться на Цзян Чэна словно дикий зверь, если тот только подумает притронуться к его ненаглядному. – А ты вообще мне расскажи, откуда Сычжуй знает про…? — огрызнулся в ответ Вэй Усянь. — Ты психику моему ребёнку сломал! Я ему всё время говорил, чтоб он ел кашу и тогда у него писюн будет такой же, как у тебя, Цзян Чэн. А по итогу он расстроенный ходит — узнал, что у тебя 12 сантиметров и всё, кашу малец есть больше не станет! Все замолчали. Все, абсолютно. И куча шокированных глаз уставилась на Вэй Ина. Только вот дядя Цижень опять в свою петлю захотел. За этот месяц она стала для него родной. По итогу Главу клана Цзян пришлось связать. Ибо когда он пришёл в себя от услышанного, у них с Ванцзи случился махач. К вечеру все поговорили, все помирились и собрались за одним большим столом, дабы поужинать. Первым делом всем присутствующим слуги разлили по фарфоровым чаркам алкоголь. С того самого дня, как Вэй Усянь стал называться супругом Ванцзи, в Гусу сняли строгий запрет на употребление алкоголя. Правда, сделали это негласно. Чарку дали Цзян Чэну, Сиченю, а Главе клана Лань, Циженю, три – ему нужнее. Старик опрокинул в себя сразу две подряд и попросил их наполнить ещё. Его послушались. Лань Хуань почтительно поднял свою чарку и очень элегантно выпил её в честь возвращения Вэй Ина, и в честь своего будущего племянника. Цзян Чэн закипал, только никто не понимал от чего. Усянь хотел было съязвить, что в его сорок пять трахаться надо, тогда жизнь будет яркой и весёлой, а не беречь свой цветок до ста пятидесяти годиков, когда этот цветок станет гербарием и нахер никому нужен не будет. Но смолчал. Удивительное рядом, блин. А ещё Глава клана Цзян поймал взгляд брата на себе. Грустный и печальный, даже с нотками зависти. Правда, не совсем на себе, а на своей фарфоровой чарке с алкоголем. Вот и проснулся, чертёныш. Он так уже демонстративно её пил, так уже выделывался, так уже говорил ему глазами «завидуй теперь, сучка», что подавился, да так неслабо подавился. – Значит, господин Вэй, Вы оказались в таком положении только благодаря тому, что сильно о том желали? Лань Сичень оставался последним адекватным человеком за этим столом. Один из них подумал, что ещё не весь алкоголь выплюнул из своих лёгких и пошёл на балкон. Цзян Чэн лёг животом на перила, и стал издавать ну очень странные звуки. Перепугались даже птички в небе. А ведь он всего-то хотел прочистить дыхательные пути. Вторым был Лань Цижень. Один его глаз был целиком и полностью сосредоточен на Вэй Усяне, а второй разделён на половинки: одна половинка второго глаза смотрела в потолок, другая в сторону Кавказа, где, по его мнению, живёт Шамаханская Царица, мечтающая выйти за него замуж. Третий — будущий папаша. Он сам ничего не ел толком. Сначала сидел, выбирал косточки из рыбы. Убедившись, что в мяске не осталось ни одной, он отдал её кушать мужу. Водичку принёс ему сам и только самую чистую. Рис тоже проверил, чтоб был приготовлен правильно. Короче, умом поехал, кажется. – Молодой Господин Лань, – Старейшина Илин отложил палочки для еды и тепло улыбнулся Сиченю, – дело в том, что никто никогда никого не любил так, как я люблю Ванцзи. Ради него я был готов изучать тысячи книг, лишь бы осчастливить его. Этим я и занимался. Но ни одно заклинание, ни один отвар не смог сделать такого, как наше совместное желание. Сильное желание. Того хотели мы оба. Вэй Ин опустил голову. Из его глаз потекли маленькие слезинки, а губы расползлись в широкой улыбке. Он опустил руки на свой живот и бережно погладил его. Сейчас весь мир для него сосредоточен был на этом комочке, что поселился внутри его тела. А ещё и любимый муж рядом, рука которого также опустилась на нехилых таких размеров животик. Сильное желание? Хм-м-м. Сичень внимательно посмотрел на наконец вернувшегося за стол Главу клана Цзян. Смотрел он ну очень пристально в его глаза, видимо что-то обдумывая. Вероятно сегодня, когда у них будет возможность остаться вдалеке от посторонних ушей, состоится очень серьёзный разговор. – А не слишком ли большой твой живот для шестого месяца? – подметил Цзян Чэн. На него уставились Лань Хуань, Ванцзи и, кажется, даже дядюшка Цижень, сидящий во главе стола, и наконец, собравший глаза в кучу. Этот вопрос поистине заинтересовал всех. – Ты на что намекаешь, А-Чэн? – Ни на что. У нашей шицзе живот таких размеров перед самыми родами был. Ты ночью нам сюрприза-то не сделаешь? Может стоит лекаря держать наготове? Ванцзи уставился на супруга. – Нет, ну, действительно, мы же не знаем как носят беременность мужчины, – тут же нашелся первый Молодой Господин Лань, – может шести месяцев действительно достаточно. Но, с другой стороны, господин Вэй, а Вы точно уверены что там только один ребёнок? Замолчали все и все теперь смотрели на Вэя. Правда, и тот был в шоке. Он отчётливо слышал сердцебиение во время медитации, когда только-только узнал о своём состоянии, но вдруг сердечки двоих малышей просто бились в одном ритме и их трудно было различить?! – Я…я не знаю. Я…я не уверен. Теперь не уверен. Лань Хуань победно посмотрел на Цзян Чэна. Мол, не надо тут беременного мужа любимого брата обижать и наезжать на него. – Завтра мы всё выясним о состоянии малыша, господа. Пригласим лучших лекарей и учёных, чтобы они досконально разобрались в этом вопросе и убедились, что с ребёнком всё хорошо. А сейчас будущей маме нужен отдых. Вы только с дороги, Ванцзи, проводи супруга в ваши покои. – Да, господин Лань, спасибо за всё. Я действительно очень устал, – Вэй Ин в жесте благодарности сложил перед собой руки, – Лань Чжань, будь добр, помоги мне подняться. – Мгм. Лань Чжань встал на ноги и протянул руку возлюбленному, желая помочь ему встать. Делал Усянь это крайне неуклюже, поэтому его ещё и за спину пришлось поддерживать. – Господин Цзян. Лань Сичень обратился к Цзян Чэну, который смотрел вслед уходящим брату с супругом. Он был крайне обеспокоен состоянием Вэй Ина. Переживал, чтоб только было всё хорошо с ним и с его пока нерождённым племянником. Только виду не показывал. Он обернулся на голос первого Молодого Господина Ланя, а тот, уловив на себе реакцию, кивнул в сторону спящего мордой в блюде с рыбой дядюшку Циженя. Надо бы старика опять до его покоев дотянуть.

***

– Лань Чжань, давай немного подышим воздухом. Супруги медленно шли в направлении своего домика. Одной рукой Вэй Ин поглаживал свой живот, а второй сжимал ладонь супруга. В его голове сейчас вертелись слова Лань Сиченя. А вдруг и правда ребёнок будет не один? Тогда они с Ванцзи в два раза счастливее. – Мгм. Они остановились у дерева. Второй Молодой Господин Лань встал напротив мужа и, взяв его руки в свои, прижал их к своим губам. – Я буду каждый день говорить, как сильно я люблю тебя, Вэй Ин.       Ага, чтоб больше сбегать не надумал! – Я тебя тоже очень-очень сильно люблю, Лань Гэгэ, – прошептал Усянь, – спасибо тебе за эту уникальную возможность: носить в себе твоего ребёнка. Ты просто не представляешь, что я сейчас чувствую. – Я счастлив. – Я тоже самый-самый счастливый, любимый мой. По классике жанра, двое влюблённых слились в нежном поцелуе. Ночь, луна и звёзды. Романтика. Они так долго целовались, стоя под деревом. Очень долго. Казалось, что молодые люди просто пытаются насытиться друг другом, но не получается. И не получится никогда, в этом они точно уверены. – Лань Чжань, ты просто не представляешь, как сильно я сейчас хочу тебя. У меня в глазах темнеет от желания, – эти слова Усянь практически простонал. – Нам нельзя сейчас, – сдержанно ответил ему супруг, – я тоже очень хочу тебя, но пока нужно повременить. Старейшина Илин тяжело вздохнул и состроил грустную мордашку. – Гэгэ, я понимаю, ты переживаешь за нас за всех, но ведь я мог бы доставить тебе удовольствие и чуть иначе. Например, руками. Ты тоже можешь сделать это мне руками (что неоднократно практиковал сам Вэй Ин, будучи вдали от мужа) или же ртом. Я встану на колени перед постелью, ты ляжешь на краешек и я отсосу у тебя. – Мгм, – вот на такое Ванцзи согласен. – Лань Чжань, а… – Усянь слегка замялся. Слегка прикусив нижнюю губу, Старейшина Илин посмотрел супругу в глаза. Он призадумался, пощёлкав себя по носу, как обычно это любит делать, и заулыбался всеми белоснежными и идеально ровными зубами. – Ты говорил, когда мы прибыли в Гусу, что твой брат женится. Из-за этого Глава клана Лань так странно себя ведёт? – Мгм. – Так, а разве Сичень не должен сейчас находиться рядом с будущей женой? Почему сегодня на ужине он был один? Ванцзи вытаращился на мужа огромными глазищами. Ах, ну да! Он же сбежал гораздо раньше. – Сичень был не один. – Не один? Но там ведь были только все свои — дядя Цижень, мы с тобой, Цзян Чэн, ну, и сам Лань Хуань. Лань Чжань улыбнулся наивности мужа. Он нежно приобнял его за талию и повёл куда-то совершенно в противоположную от дома сторону, туда, где находился домик первого Молодого Господина Ланя. Возле самого строения, на крылечке, сидел сам Сичень. Ханьфу с его плеч было приспущено, обнажая молочную кожу груди. Судя по выражению лица молодого заклинателя, сейчас ему было хорошо, даже слишком хорошо, ибо позади него был человек, который, по всей видимости, покрывал поцелуями его спину. Ладонь этого человека покоилась на животе Первого Нефритового господина и поверх неё лежала ладонь самого Сиченя. Он тяжело дышал и даже изредка постанывал. Когда рука этого наглеца, что так и не показал своей физиономии, сжала интимное место Молодого Господина, тот вскрикнул и попятился назад. Его поймали крепкие руки и уложили голову на колени. Лань Хуань открыл глаза и посмотрел на человека, что возвышался над ним, сказав ему что-то очень тихое. Настолько тихое, что Вэй Усянь не расслышал. А вот Ванцзи, кажется, очень даже понял слова старшего брата, потому что как-то тепло улыбнулся уголками губ. – Стоп! Цзян Чэн? – вот теперь пришла очередь Вэй Ина удивляться. Он посмотрел на мужа, как баран на новые ворота, а тот лишь прижал его к себе одной рукой. Вторую же устроил на животике своего обожаемого Усяня.