Они могут свести с ума

– Святые бобры! – вопил Лань Цижень, царапая стену в собственном домике. Старейшину только-только выпустили из лазарета, более-менее подлечив ему нервишки, а тут опять ему такой стресс. Нет, ну точно детки смерти его хотят! Старый он стал, надоел им. – Я ведь вас растил! – выл Старейшина, уже лёжа на полу, в то время как перед ним на коленях стояли, собственно, двое его, пусть и не родных, но детей, самый страшный кошмар на свете – Старейшина Илин Вэй Усянь, а так же Глава ордена Юньмэн Цзян. – Я вас любил как родных сыновей! Это он сейчас на Ванцзи и Сиченя смотрел. Причём один стоял с одного края, а другой с другого. Именно! Его глаза настолько уже косили от всей этой жизни, что даже подобная способность открылась. Теперь один глаз может смотреть на Кавказ, а другой, втихаря, на книгу с красотками, что заколдовал Вэй Ин и теперь они там в таком виде… Ну, да вы поняли! – Я вас ничем никогда не обделял! А вы что мне устроили? Это по-вашему достойная старость? Это, я спрашиваю достойная старость? – он ткнул пальцем в младшего племянника. – Ты! Ты ранил меня в самое сердце, Ванцзи, когда привёл в наш Орден это… этого Старейшину Илин! Теперь Цижень брызгал слюной на совершенно спокойного, как удав, Вэй Ина. Он лишь слегка откинулся назад, примерно на ширину ладони, чтоб его полностью не заплевали. Но нифига! Заплевали, да ещё как. – Что ты смотришь, Вэй Усянь? Захомутал мне несчастного ребёнка! У него родничок ещё не зарос до конца, а ты его захомутал и обманом затянул в койку! Конечно, он человек порядочный, женился на тебе! Но и этого твоей чёрной, гнусной, душонке было мало! Забрюхатеть нам захотелось, ага! И, твоё счастье, ты… ты… – он тыкал пальцем в супруга младшего племянника, а в голову сейчас шли одни лишь матерные словечки, – ты, Старейшина Илин, твоё счастье, что А-Цин родилась таким ангелочком! Единственная моя радость в жизни! Она одна любит старика. Со стороны Главы ордена Гусу Лань послышался тихий смешок. Не сдержался Сичень, слушая упрёки дяди. Оно, правда, случайно вырвалось. А для старика это было как красная тряпка для быка. Это что же получается, его не боятся дети? Да как так-то вообще? Кто позволил? – Лань Хуань! – протянул Старейшина так, словно змея только что прошипела имя Главы клана. – Мой милый старший племянник, Первый Нефрит ордена Гусу Лань, его Глава, – только что дядя вырвал со своей бородки предпоследний волосок, – как так вышло, что образцовый воспитанник самого образцового клана, человек, который несёт гордое звание Главы, вместо того, чтобы найти достойную женщину из достойного ордена, чтобы та выносила ему ребёнка, сам его вынашивает? Да ещё от кого? Непонятно от кого! Вне брака, – старик плюнул куда-то в сторону, – какой позор! Какой же позор на мою больную голову, а? А что будет, когда ты родишь? Ребёнок спросит, где папа, а что ты ему ответишь? Очередь дошла и до Цзян Чэна. Точнее, старик с ходу бросил на него взгляд, прошу заметить, обоих глаз. Тот нервно сглотнул, но его ладонь тут же оказалась в тёплой руке возлюбленного. Сейчас самое главное не нервничать. Хотя, вроде, и нормально всё, ведь запах отца его малыша витает в воздухе. – Фэнмянь Цзян всегда был образцовым главой Юньмэна. За ним шли люди, и в семейной жизни он так же был образцом для подражания. Все всегда говорили, что его дочь будет самой настоящей принцессой, а сын вырастет достойной сменой на пост Главы клана. А что в итоге? Что с сыном стало? Он также опозорил весь свой род и втянул в свои злачные игры молодого Главу клана Лань! – исторический момент: только что Старейшина ордена Гусу Лань господин Лань Цижень выдернул последний волосок со своей бородки. – Какой позор, какой позор! Глава ордена Юньмэн Цзян тоже в подоле принёс. Ох, тяжко мне, тяжко. Душа моя болит, сердце сжимается от горя! Уйду в монастырь или в петлю! От вас от всех! Дети эти вздохнули в один голос. – Глава Цзян, на какое время запланировано Ваше бракосочетание с моим старшим племянником? – … – Ванцзи посмотрел на Цзян Чэна. – … – Вэй Усянь посмотрел на Цзян Чэна. – …??? – Лань Сичень посмотрел на Цзян Чэна. Цзян Чэн уставился на старика как кролик на удава. Он нервно сглотнул и попытался отползти назад. – Господин Лань, мне ужасно, просто срочно надо в туалет! Вы не представляете как! – Господин Цзян, потерпите! Так когда? В туалет не отпустили, так отпустят в кому! Цзян Чэн потерял сознание и рухнул прямо на руки своему возлюбленному. Собственно, на этом для него допрос и закончился. – Четыре сраных идиота! – и опять дядя плакал. – Идиота четыре, а внуков трое… Планируется!... Четверо надо! – А, прошу прощения! – Вэй Усянь поднял руку, как будто бы они сейчас были на занятиях в учебном классе. – Мы с Ханьгуан-цзюнем активно пытаемся решить эту проблему. Можно нам выйти? У нас через пять минут, согласно расписанию, «послеобеденный каждый день три раза в день»! Лань Цижень больше ничего уже не сказал, только вот дети вылетели на улицу как пробки. Даже Глава Цзян возвратился в доброе здравие. Всех сегодня дядя вычистил, ни про кого не забыл. Вспомнил самые страшные грехи. – Ладно, Глава Лань, А-Чэн, – Вэй Ин поклонился, – мы с Ванцзи пойдём, у нас и правда график. Ещё увидимся! – Конечно, Господин Вэй! – Лань Хуань мило улыбнулся Усяню, а как только они с Лань Чжанем ушли, взглянул на своего возлюбленного. В руках Главы ордена Гусу Лань был массивный Сборник правил поведения, собственно, Гусу Лань.