Они могут свести с ума

– Дядя, перестань меня так таскать! – вопил Цзинь Лин за весь Гусу Лань. – Мне не три года! Глава клана Цзян, ничего не стесняясь, и вообще кажется позабыв о том, что они сейчас в гостях и вести себя надо не то чтобы совсем прилично, а хотя бы посдержаннее, тащил своего племянника за ухо. Бедный ребёнок еле успевал. Он вообще боялся, что ему оторвут к херам это ухо. – Заруби себе на носу, будь тебе хоть тридцать три! Если понадобится, буду таскать. Ослушаешься в следующий раз – познакомишься с кнутом! – и в доказательство своих слов Цзян Чэн показал ему кольцо с Цзыдянем. Это была его любимка. Самая обожаемая прелесть на свете. Красивое украшение и одновременно с тем мощное оружие. – Дядя, ну я же ничего не сделал! – Вот именно, ты совсем ничего не сделал, а должен был! Какие я тебе дал поручения? Ты хоть что-нибудь выполнил? – Я… я… я… – Что? Да я тебе… я тебе… тебе… Не успел дядя сказать мальчишке свою любимую фразу про то, что он сделает с его нижними конечностями. Картина, которую он увидел, разворачивалась неподалёку. Она настолько шокировала Главу Юньмэн Цзян, что тот лишился дара речи. Дело в том, что Первый Нефрит Гусу Лань преспокойно себе гулял с широкой улыбкой и очень глупой улыбкой на лице. Всё бы ничего, да только гулял он не со своим шиди, не с дядей и даже не с Вэй Усянем. Шёл он под ручку с каким-то молодым человеком. К слову, очень даже симпатичным, только вот Главе Цзян он показался уж больно мерзким. Этот человек постоянно что-то щебетал Сиченю, пару раз даже прикоснулся к его животу и ведь тот, паразит такой, позволил ему это сделать. Что за ерунда? Это какие такие ухажёры появились у Лань Хуаня, когда тут неподалёку завёлся беременный от него Цзян Чэн? Они что, спят? Ой, взыграла ревность, ой кошмар. А бедное ухо Цзинь Лина вообще рискует остаться плоским, или если не повезёт, вообще оторванным. – Я тебе ноги переломаю! – прошипел заклинатель, аки змея подколодная. – Дядя, блин, пусти! Я не виноват! – А потом оторву твои мерзкие ручонки, которыми ты лапаешь то, что тебе не принадлежит, и засуну тебе в жопу. – Дядя, я больше никогда не буду трогать твой меч! Я обещаю! – Потом возьмусь за член, – не унимался Глава Цзян, а в то же время от его слов Молодой господин Цзинь уже начал белеть, – я отрежу его тебе по самые яйца и буду снимать с него кожу у тебя на глазах, глядя, как ты корчишься от боли, утырок! – Дядя, пожалуйста, не надо меня больше трогать за член, я хочу чтоб его у меня трогал только любимый человек! – бедный ребёнок настолько напуган дядей, что думает будто сейчас он разговаривает с ним. Но он-то говорит не с ним, далеко не с ним. Этот человек в его фантазиях уже корчится от боли, пока мужчина делает с ним всё то, что он сказал. Картина поистине невыносимая. Ну, не в силах он наблюдать за тем, как его любимого Нефритика лапает другой мужик. И его животик… Он такой трогательный, Лань Сичень, когда гладит свой живот. Это очень мило, на самом деле, и трогательно. И любит Цзян Чэн его очень и очень сильно. Именно по этой причине он и двинулся сейчас к этой паре. – … и тогда он попадёт в Ад! – смеясь, сказал этот неизвестный молодой человек. Точнее, говорил он много, но расслышал Глава Юньмэн Цзян только это. И сразу же всё принял на свой счёт. Ну, а как иначе-то? У нас на голове такая корона, что просто кошмар. Уже голову книзу тянет, настолько тяжёлая. – Меня? В Ад? – он неожиданно стал лицом к лицу с Лань Хуанем, настолько неожиданно, что тот аж перепугался. – А черти-то чем провинились? – и смотрит же на руку этого будущего корма диких собак, которая в этот момент как раз покоилась на животе Глава клана Гусу Лань. – Господин Цзян? – Сичень был абсолютно спокоен. – Добрый день? Прогуливаетесь? Погода сегодня приятная, согласитесь. – Очень. И особенно приятная компания. – А, да, компания также приятная. Как Ваше самочувствие? – Прекрасно! Всё просто замечательно! – глаза вот-вот начнут метать молнии. – У Вас, Цзэу-цзюнь, я вижу, тоже всё замечательно! И куда вы направляетесь? Можно мне с Вами? – а Цзыдянь уже потрескивала… – М-м-м, – и ведь чтоб окончательно довести Цзян Чэна Сичень улыбнулся и сказал: – нет. У того аж шерсть дыбом встала и заискрилась, причём на всех возможных местах. Как это, возлюбленный ему отказал? Ему в принципе кто-то отказал? Доселе такое мог себе позволить лишь его наглющий шисюн Вэй Усянь, и то по двум причинам. Первая: он был бессмертный, а вторая: с ним постоянно бегал его супруг-отморозок, который только смотрел на возлюбленного и взглядом спрашивал «кому въебать?», нося при этом с собой Бичэнь. – Господин …как Вас там… Тян? Тмян? Цян? В общем, уважаемый! – а теперь ещё и челюсть А-Чэна на травку упала, ибо такого хамского отношения к себе он явно не ожидал. – В Вашем-то возрасте надо уметь сдерживать эрекцию… Теперь вообще у мужчины из ушей пар пошёл. Нахамил, манер нет, да ещё и посмел заявлять ему о таких непотребствах? Да какой он адепт Гусу Лань?! Нет, ну, кровь и правда отлила от его мозга в ненужную в данный момент часть тела, но это не повод делать на случившемся акцент, даже если очень заметно. – Господин Цзян, простите, – а, стоп, это ему показалось? – но мы бы хотели с господином Ланем кое-что обсудить. Да он кушать хотел, я не могу позволить, чтобы человек, вынашивающий новую жизнь, ходил голодный. Мы должны Вас покинуть, – кажется и вправду показалось. ЧТОООО?!!!! – И ты его кормить будешь, что ли? – Ну да, я же работаю на кухне. Мне бы очень хотелось сделать приятное беременному Главе клана. К сожалению, больше за ним пока никто не может ухаживать. Шиди со своим супругом, дядя опять верёвку к шее примеряет, а других близких людей у него нет. КАК НЕТ, БЛЯТЬ?!!!! – Простите, а что насчёт отца его ребёнка? – не, ну, Цзян Чэна так накрыла злость, что он уже начинал язвить и это было как защитная реакция. – Или это Вы и есть? – Господин Цзян, отец не тот, кто зачал, а тот, кто воспитал и вырастил, – заткнул, блин, рот, – так что, пожалуйста, нехорошо заставлять ждать еду неродившегося ребёнка. Очень нехорошо. Позвольте нам пройти. А Сичень, гад такой, молчит. Вообще ни слова не сказал. Смотрит на Цзян Чэна слушает этого парня, позволяет ему трогать свой живот и хватать за руки как будто так и надо. А ночью он займёт вторую половину кровати в его домике и будет двигать своим членом в столь изящном теле, доводя до оргазма? Б-р-р-р! Главу ордена Юньмэн Цзян передёрнуло так, что его движение сейчас напомнило момент, как от воды избавляет свою шерсть промокшая до нитки собака. Плеть вырвалась на волю. А-Чэн ловко ею размахнулся и хотел было ударить, но на его пути к спине сволочи, что так нагло посмела опустить Его Царское Величество, встал Шуоюэ. Он просто стал препятствием для удара. Эх, какой же он человек-то прекрасный, этот Лань Хуань. Вон, даже меч у него зовётся «Новолуние». Хотя, у Вэй Усяня оригинальнее название. Суйбянь. За это название его однажды чуть не побили… А, не, побили. Назвать меч «Какая разница» – это нужно уметь. – Господин Цзян, что Вы себе позволяете? – строго спросил Глава клана Лань. – Вы не у себя в Пристани Лотоса, у нас нельзя самовольно начинать драку. Это нарушение правил и мне уже следует Вас наказать. Но я не сделаю этого только потому, что Вы сейчас в положении. – Глава Лань, – всё, хана всему, – меня повергло в шок ещё утреннее Ваше поведение! – он говорил, даже не стесняясь посторонних ушей, хотя, после случившегося, кажется, этот человек для Сиченя далеко не посторонний. По крайней мере, так думал Цзян Чэн и его ревность, которая грызла изнутри его сердце. – Вы отвернулись от меня, когда я хотел Вас поцеловать. Оттолкнули и сказали, что не в настроении, когда я залез под Ваше одеяло, с целью доставить удовольствие путём оральных ласк. Вы завтракать со мной отказались!!! Что за ерунда такая? А теперь, – резко ушла вся вежливость, манеры и приличие так же помахало ручкой на прощание, – ты, ходишь под ручку с каким-то уродом, хихикаешь тут над его рассказами, позволяешь ему трогать свой живот. А ведь это я, я должен трогать живот матери своего ребёнка! Внутри тебя живёт и развивается плод МОЕЙ любви к ТЕБЕ. И ты тоже мой! Только я могу твой живот трогать, больше никто, понимаешь? – Господин Цзян, да Вы собственник! – Ты с ума сошёл? Гормоны в голову ударили и мужиков захотелось? Ты глава образцового клана, а ведёшь себя как девица из публичного дома и… Ах-х-х! Цзян Чэн нарвался. Точнее, добился своего и получил за свой длинный язык. Лань Хуань дал ему такую пощёчину, что у того аж в ушах зазвенело. – Именно девицей из публичного дома я себя и чувствую! – они вновь стояли лицом к лицу. – Не иначе. Ты спал со мной, сделал мне ребёнка и всё – моя фанза скраю. А как же ответственность? У меня создавалось впечатление, что у тебя проблемы с мочевыделительной системой, раз ты так часто хочешь в туалет. Но проблемы-то у тебя с головой, ну, или с совестью! Цзян Ваньинь, ты просто пользовался мной, так? Иначе, почему я должен идти на крайние меры, чтобы обручиться с тобой? Но ты и от этого находишь способ увильнуть. Я – человек порядочный. Чувствую ответственность за то, что обрюхатил тебя и хочу нашей свадьбы. Я хотел её всегда, ещё когда мы начали с тобой зажиматься в тёмных уголках, а глядя на наших братьев моё желание возросло настолько, что я уже не знал, куда мне деваться. Я хотел прожить с тобой всю жизнь. И мне было неважно: с детьми или без. С детьми, конечно же, это самое идеальное, но мне ты нужен был. Ты! Не страстный перепихон на относительно регулярной основе, а ты. Такой вот грубый идиот. Очень сильный и страшно красивый. Немного безумный ты, Цзян Чэн. Но сейчас понимаю, что я не нужен тебе. Ты не любишь меня, не любишь моего будущего ребёнка, да и своего, возможно, тоже ненавидишь только потому, что его тебе помог зачать я. И, знаешь, – Лань Хуань присел. Ему было сейчас очень тяжело. Голова болела, всё тело вспотело и тянуло низ живота. Но он должен был сейчас всё решить. Накипело. Больше он не может. – Я отпускаю тебя, Цзян Ваньинь! Просто отпускаю туда, где тебе будет хорошо, и к тому, где тебе, так же, будет комфортно. Досадно, что не со мной тебе хорошо, но ничего. Детей… дети не виноваты. Я буду принимать участие в жизни того ребёнка, которого носишь ты и не стану препятствием в твоём общении с малышом, которого ношу я. Они не виноваты в том, что ты меня не любишь, их мы должны любить. Ну, а меня тоже есть кому любить, – он с нежностью и дикой болью посмотрел на молодого человека, который стоял у него за спиной, – я заслужил любовь. И ты тоже. Будь счастлив, мой милый лотос! Глава клана Лань кинулся прочь. Но, нет, он не пошёл к этому человеку, который стал, якобы, виновником их разногласий, а куда-то совершенно в другую сторону.