Они могут свести с ума

Никого не трогая и лишь вдыхая приятный аромат цветов, что разносился по воздуху, Лань Сичень гулял вокруг Храма Предков Облачных Глубин. Здесь не было особо холодно, строение сдерживало ветряные порывы и таким образом Глава клана мог вдоволь насладиться своей прогулкой. Он подошёл к кусту шиповника, что до сих пор был оплетён волосами и несколькими лоскутками одеяния Лань Цижэня, в котором старик присутствовал на свадьбе младшего племянника и своего самого страшного ночного кошмара. Беременный заклинатель обратил внимание, что когда он гулял в прошлый раз в этом месте, шмотья и волос на шипах было гораздо меньше, чем он видел сейчас. Обман зрения? Гормоны повлияли на память и она стала подводить? Воображение его расшалилось? Вопрос, на самом деле, крайне трудный. Он осторожно оттянул в сторону одну веточку, желая снять рваный кусочек ткани, как вдруг услышал странное непонятное движение в гуще этих самых кустиков. Это насторожило. Жаль, поблизости нет Цзян Чэна, он бы мог защитить в случае чего, а так он даже убежать не сможет. И всё же, рискуя собственной жизнью, Цзэу-цзюнь обнажил свой меч и, просунув его между ветками, развёл их в стороны без риска быть оцарапанным. То, что открылось его взору, заставило молодого мужчину залиться диким ржачем. Всем хорошо известный и этими же всеми горячо любимый Лань Цижэнь стоял на четвереньках, будучи практически голым, и тихонечко стонал кусая губы. Позади мужчины был… куст шиповника. Эта прелесть позволяла разглядеть Старейшину лишь спереди, а того, кто был сзади, вообще не наблюдалось. Старик разглядел своего племянника и как начал орать. Да так, что его во всём Гусу было слышно. Только, вот, Сиченя это ничуть не остановило. Он, конечно, не стал дальше смущать своего названного родителя, но ненормальный смех унять ему уже было не по силам. Найдя своего супруга, Глава ордена Гусу Лань, конечно же, слегка успокоился. Правда, от столь громкого и надрывного смеха из его глаз потекли слёзы. Их мужчина вытер кончиками пальцев, но столь внимательного к своей второй половинке Цзян Чэна данная ситуация слегка напрягла. – По какому поводу потоп? – поинтересовался Ваньинь, когда Сичень плюхнулся рядом с ним на лавочку. Глава Цзян сидел один. Сынишку пока забрала кормилица, она же должна была его потом отнести к лекарю на плановый осмотр. Туда же понесли и маленькую А-Цин. Пока Вэй Усянь где-то шляется, пожилому врачевателю приходилось в одиночку наблюдать малышей, недавно родившего и крайне истеричного Цзян Чэна и Главу Лань, который вот-вот должен разродиться. – Мне кажется, у нас в Облачных Глубинах скоро состоится ещё одна свадьба. – Правда, что ли? Вэйусяньский Яблочко нашёл себе подружку в ослином стойле, где последнее время прячется от того, чтоб его не нюхали? – вот же язва юньмэнская. – Да нет же, дурень! … А ты помнишь, как Молодой господин Цзинь, твой племянник, выбирал себе пару? Желание язвить дальше у Цзян Чэна отпало само собой. Он резко вспомнил самый неприятный момент из своей жизни. Нет, ну не самый-самый, но один из наихудших. В доме главы Пристани Лотоса стояла гробовая тишина. Цзян Чэн восседал на своём троне поздним вечером и тихонечко протирал свой меч, никого не трогая. Нарушил его спокойствие и тишину Цзинь Лин. Он подошёл к дяде с каким-то пареньком, у которого были очень грустные глаза. Юная госпожа, как за глаза называли племянника Цзян Чэна его сверстники, чуть ли не швырнул к ногам дяди этого заморыша. Глава клана, мягко говоря, прихуел. Он даже про меч в своих руках напрочь забыл. – Это мой первый парень! – заявил Цзинь Лин. Молодой человек, который явно принадлежал к клану Гусу Лань, судя по лобной ленте, отряхнул низ своего беленького ханьфу и заговорил с Молодым господином Цзинь твёрдым уверенным голосом. Хотя по глазам было видно, что он напуган до смерти. – Послушай, в наших отношениях будет так, как я сказал! Глазища Юной госпожи поползли на лоб, а брови зашевелились где-то в районе затылка. – Меня папа рожал не для того, чтобы ты меня учил, что мне делать! – тыча в него пальцем завопил Цзинь Лин истеричным фальцетом. – Пошёл на хуй! – и дал пинка адепту клана Лань так, что тот чуть ли не лбом раскрыл на выходе дверь, – и то, что я тебе один раз передёрнул – это не считается! – кинул он вслед.

***

Глава клана Цзян находился на тренировочном поле с молодыми адептами ордена Юньмэн Цзян. Он обучал юнцов правилам боя и внимательно следил за движением меча каждого из них, дабы на корню пресечь неточности в управлении оружием. Его целью было воспитать в молодых людях настоящих воинов, которые в случае опасности смогли бы постоять за себя, за него и за весь Юньмэн. Они должны были стать сильными и выносливыми, такими, как они с братом. Но тут показалась знакомая фигура на горизонте, а рядом с ней шёл молодой человек в красном одеянии. И шли они, держась за руки, что было удивительно. – Это мой второй парень! – заявил Цзинь Лин, приблизившись к дяде. И это вместо приветствия Главе клана. Молодой человек только хотел что-то сказать, только попытался шевельнуть губами, как его жёстко перебили, да и вообще заткнули. – Слышишь, ты! Поменять тебе меня не получится! Меня даже в школе географичка не поменяла! Понял? – завопил Молодой господин Цзинь. – Да я просто хотел, чтоб ты усы побрил. – фыркнул стоящий рядом с ним паренёк. – Ага, может тебе ещё и блядскую дорожку убрать? У бедного дяди уже глаз начал дёргаться от этого чуда. И в кого ж оно такое уродилось? Сестра – мать этого придурка, нормальная же девушка была. Её муж тоже был абсолютно адекватный. А тут что? Доведёт же дядю, к херам!

***

Дыхание было сбито, голова шла кругом. Толчок за толчком проникновения становились всё глубже и глубже. Стоны в унисон, крепкие объятия и жаркие, ненасытные поцелуи. Двое влюблённых наконец смогли отойти от повседневной суеты, и нашли время для самого важного – друг для друга. – Мхм, диди… Лань Сичень уже задыхался от этих быстрых толчков. Он крепко обхватил ногами бёдра любовника, а аккуратно подстриженными ноготками впивался в его спину, оставляя на ней яркие царапины. Возбуждение было сильным. Он чувствовал, что кончит в руку, что дрочила его член совсем скоро. Также ощущал, что и возлюбленный близок к финалу, как вдруг дверь цзинши распахнули с ноги и на порог ступили двое молодых людей. Тот, что шёл чуть позади, засмущался и хотел было, по-быстрому, ретироваться, ибо совсем не ожидал увидеть подобную картину. Но вот идущий впереди, собственно, он и снёс дверь, не дал ему этого сделать, крепко удерживая за локоть. Они прошли вперёд и стали вплотную перед кроватью так, как будто сейчас перед ними люди не любовью занимались, а просто пили чай, или читали книги, или ещё чего такого, от чего, в принципе, могли отвлечься и уделить молодым господам внимание. – Это мой третий парень! – выдал Цзинь Лин, указывая на краснющего как помидор молодого человека рядом с собой. Опять же, ни ему ни дяде он не дал оставить какой-либо комментарий по этому поводу и сразу же продолжил сам, со злющим лицом тыча в несчастного пальчиком. – Если тебе не нравится мой характер, то можешь идти на хуй! Немного придя в себя от шока, тот заговорил глядя на Юную госпожу. – Да я просто хочу, чтоб ты научился готовить. – Что?!!! Что, блять, ты сказал?!!! Пидарас, ёбаный!!! – вот ещё чуть-чуть и из ушей Молодого господина Цзиня пошёл бы пар. Цзинь Лин схватил молодого адепта из своего же клана за мизинец, вывернул его, как учил дядя Вэй, заломал несчастному руку и двинул ногой под коленной чашечкой, не оставляя «противнику» ни единого шанса устоять на ногах. – Идёшь на хуй, ё-моё! Когда молодой человек, освободившись, словно выпущенная из лука стрела покинул цзинши Главы клана Цзян, Цзинь Лин рухнул на колени и залился слезами. – Кто-нибудь, возьмите меня замуж, мне уже двадцать лет!!! Цзян Чэн думал, что видел в жизни всё, но сейчас он убедился: от племянника он никогда не будет знать, чего ждать. То создание в пакостях переплюнуло даже Вэй Усяня! Которому уже давно за тридцать. Который замужем за Вторым Нефритом Гусу Лань. И который до сих пор не может остановиться, чтобы не напакостничать где-нибудь в тихом уголке и не отравить жизнь своему шиди, Главе клана Лань и/или всему человечеству в целом. Разъярённый заклинатель подорвался с постели, и не обращая внимания на колом стоящий, перепачканный в смазке свой член, схватил это недоразумение за шкирку и выкинул его пинком под зад из цзинши, накрепко заперев дверь. Он вернулся в постель весь взбешённый, злющий. Схватил Лань Хуаня за волосы, и поставив того на четвереньки, трахал так, что у того очко порвалось. При этом представлял, что сейчас под ним его наглый племяш. Мужчина не обращал внимания на мольбы остановиться, он не слышал что человек под ним напуган, что он больше не получает удовольствие, а испытывает лишь животный страх. Он не понимал, что сейчас его надо отпустить… Довёл племянничек до ручки. А самое обидное то, что Лань Сичень же любит. Он любит и готов был простить Цзян Чэну даже такую страшную вещь, как изнасилование. Он готов был забыть этот страх и унижения, он был готов… Но для этого нужно было хотя бы сказать банальное «прости». Но нет же, гордые мы! Нам же проще не разговаривать с теми, кого обидели, лучше игнорировать. – Вот чё ты это вспоминаешь? – у Ваньиня аж волосы дыбом встали, а его супруг подленько хихикал, обнимая руку своего возлюбленного и устроив голову на его плече. – Мне это неприятно… – Ну, диди, думаешь, мне приятно? Меня тогда изнасиловали, знаешь ли! – Ну, я же извинился за тот раз! – А я простил. Ну, любимый не бери в голову. Я случайно это вспомнил. Просто, та картина что я увидел несколько минут назад… Не знаю, короче. И вспомни вообще, как мы помирились, родной. Небольшая лодка остановилась у причала и на пристань ступил молодой статный мужчина, облачённый в роскошное, идеально белое ханьфу. Он галантно подал ручку своей спутнице, помогая ей выйти на устойчивую деревянную подложку. Эта пара двинулась к двум мужчинам, стоящим на берегу. Это так же были красивые, стройные, длинноволосые красавцы-заклинатели, которые не сводили с только что прибывших глаз. – А ты стоишь на берегу в синем платье… – ехидно пропел один из подошедших, тот, который широко улыбался, чуть ли не вешаясь на шею того мужчины, который, собственно, и был облачён в тёмно-синее ханьфу. – … И очень стыдно признавать, что мы братья, – закатил тот глаза, – Вэй Усянь, веди себя прилично! – А что я? Я – эталон приличия. Вот, ездил на отдых со своим обожаемым супругом. На целых три дня. Привёз вам в подарок сувенирные костюмы и мешок свеклы. А вы двое чего такие кислые, а Цзян Чэн, Лань Сичень? Послышался тяжелый вздох со стороны первого Молодого господина Ланя. Он был такой грустный, что создавалось впечатление, будто на его лице отражалась вся вселенская боль. – Господа, так может если вам есть что нам с Лань Чжанем рассказать, мы зайдём в какую-нибудь винную? Присядем, поговорим, – Усянь забеспокоился, да и его супруг заинтересованно уставился на брата. – А вот ПРИСЕСТЬ я в данный момент и не в состоянии! – Лань Хуань с укором посмотрел на идущего рядом Главу клана Цзян и, собственно, принялся за долгое и детально описанное повествование.

***

– Ну, ты и одноклеточное, Цзян Чэн! – фыркнул ахуевший от рассказа Первого Нефрита Вэй Усянь, закидываясь очередной рюмкой «Улыбки императора». – Мгм! – добавил своё фирменное Ванцзи, полностью соглашаясь с супругом. Четверо заклинателей всё же расположились в винной, правда, заняли они столик, за которым нужно стоять, а не сидеть. Ибо после того случая, о котором поведал Лань Сичень, прошло чуть меньше недели. Его анальное отверстие, было знатно повреждено и каждая попытка присесть отдавалась крайне неприятными ощущениями. Сейчас ему было необходимо два раза в день смазывать раны средством, заживляющим раны, но сам себе он эту процедуру делать был не в состоянии. Если кого-то просить, то слишком много вопросов могло бы возникнуть. Не дай Бог бы дядя ещё узнал, тогда б вообще могла разразиться война. Единственное, конечно, в этом деле он мог довериться брату, но тот был вне дома, а так же самому виновнику такого вот состояния Сиченя, но они не разговаривали. Не подступиться ни с одной из сторон, блин! – Цзян Ваньинь, а ты чего тут размолчался, а? Усянь всегда был за справедливость. Он же поклялся в молодости, что всегда будет помогать слабым и защищать тех, кто в этом нуждался. А чувства нетрезвого Усяня очень уж обострены. – Мгм! – Лань Чжань вновь присоединился к словам мужа, всё же отбирая у супруга очередную рюмку алкоголя, ибо сегодня ночью хотелось предаться с ним акту любви, а не волочить его на спине пьяного домой. Глава клана Цзян же всю дорогу, точнее, весь рассказ молчал. Он даже слова не вставил, хотя несколько раз его сердце больно сжималось, когда он слушал рассказ любимого человека, и хотелось взять его за руку. Он понимал, какой страшный поступок совершил, понимал, что не хочет страданий своему гэгэ, но пересилить себя не мог. Он даже не смотрел на него, хотя и стоял в десяти сантиметрах от него за столиком. Просто молча пил. В конце концов Вэй Ин дошёл до кондиции. Проще говоря: ужрался в говнину и Лань Чжаню пришлось-таки тащить его в Облачные Глубины на своём хребте, под матерное пение этого своего пассажира, который называл Ванцзи конём! Конём, блять! Вот проснётся завтра, вот будет у него похмелье, вот покажет ему супруг коня! Своего, сука коня, что в штанах с собой постоянно носит. Он у него жить в койке будет!!! Ванцзи сказал!!! Сказал и подписался кровью. – Первый Молодой господин Лань? – тихо позвал Цзян Чэн, когда они вдвоём вышли из винной. Их братья ушли раньше. За застолье настоятельно требовал расплатиться Глава клана Цзян и никто особо этому не препятствовал, поэтому и из-за стола вставал он последним. Как только Лань Сичень вышел на улицу и вдохнул полной грудью свежий вечерний воздух, сделав при этом пару шагов в направлении к Облачным глубинам, следом, расплатившись, вышел и Цзян Чэн. Он окликнул Молодого господина. Тот услышал, рефлекторно остановился и даже хотел обернуться. Но потом вспомнил об их…конфликте, если случившееся, конечно, можно назвать конфликтом, и пошёл вперёд. – Лань Сичень! Повторил мужчина уже громче, надеясь, что, хотя бы, сейчас на него отреагируют. Но реакции никакой не последовало. – Гэгэ! – наконец крикнул он. – Прости! Прости меня! – мужчина вплотную подошёл к возлюбленному и, осторожно взяв его за локоть, выдохнул в шелковистые чёрные волосы. – Умоляю, прости. Тебе… тебе больно? Позволь мне преподнести тебе лекарство, заживляющее раны. Позволь упасть перед тобой на колени и вымолить прощение! Я готов на любые испытания, лишь заслужить твоё прощение и знать, что ты мой, что мы вместе, что ты меня любишь. Но ответа Цзян Чэн не получил. Он уже было испугался, что его сейчас просто оттолкнут и пошлют ко всем чертям, но такого не случилось. Молодой Нефрит просто смаковал каждое слово, сказанное сейчас Главой клана Цзян, ведь такой роскошью его вряд ли ещё когда побалуют. – Пойдём в Гусу, диди. Поможешь мне обработать раны, а то и правда, сидеть тяжело. – Есть хочешь? – приобнимая одной рукой беременного супруга, поинтересовался Цзян Чэн. – Немного. Лесных ягод бы… – У нас в домике были. Принести сюда? – ну, надо же как-то тему разговора перевести, а то воспоминания эти… эх, воспоминания… – Нет, пойдём уже отдыхать. У меня спина болит, и ноги, и сидеть тоже тяжело. Ваньинь кивнул, помог возлюбленному подняться и они оба пошли в сторону своего жилища.