Они могут свести с ума

Ночь. Улица. Фонарь. Домик главы клана Лань. Ничто не предвещало беды. Где-то до Часа Тигра из этого строения ещё разносились отчаянные вопли несчастного ослика, а там уже настала гробовая тишина. Обнимая тюк соломы, на крылечке под лавочкой тихо и мирно дремал Глава клана Цзян. Он полночи ворочался с боку на бок, пытаясь найти удобную позу. Он конечно же привык спать на твёрдом, потому как бывало и похуже. Тут-то хоть подстилку соломенную дали, чтоб теплее было, и то ладно, но всё равно было как-то неуютно. Всё же и возраст… То ли дело любимого и мягкого Сиченя обнимать, и в лучшем случае, его самого использовать в качестве подстилки. Но раз беременная жена выгнала из дома пьяницу, значит хрен с ней поспоришь. Хуже ж будет, и Цзыдянь не поможет отбиться. Правда, такая вот идиллия длилась недолго. Сперва из цзиньши Лань Ванцзи как ошпаренный выпрыгнул Старейшина Илин. Он орал как подорванный на весь Гусу, пока ему не наложили заклятие закрытого рта и не затянули обратно в дом. За шкирку. А то ж совсем беда. Ну, а как этот стих, завопил и сам Глава ордена Лань Сичень. Да так истошно, жалобно. Ну, Цзян Чэн подумал, что началось – рожает его конфетка. Влетел в дом счастливый, дабы поцеловать возлюбленного, сказать что он рядом, что он очень любит своего супруга и дождаться не может, когда малыш окажется в его руках. Ан нет! Та картина, которую он увидел, заставила заклинателя прыснуть от смеха. Лань Сичень, забравшись с ногами на шкаф, в котором хранились их одеяния, держал в руках метлу. На его лице читался испуг и отвращение, а напротив мужчины, прямо посреди комнаты, сидела здоровая белая мышь. Она была очень пушистая, от чего казалась толстой и отъевшейся. Эта негодяйка, абсолютно бесцеремонно дожирала сухарь, остатки которого непонятно откуда здесь взялись. Видимо, она притащила его с собой. А ослик Яблочко, который за всю ночь глаз не сомкнул, всё бдел и боялся, чтоб его опять не стали нюхать, увидел путь к свободе, в виде незапертой Цзян Чэном двери и дал дёру на улицу, да так, что из-под копытец столбы пыли поднимались. – Убей! Задуши её! – истошно вопил Лань Хуань, кинув веником в... мышь? Нет, в супруга. А тот даже увернуться не успел и поймал метёлку своей задницей. Ну, хоть не лобешником, и то ладно. – Это что за игры у вас тут такие идиотские? – в ночном колпаке в дом старшего племянника ворвался до ужаса возмущённый Лань Цижэнь. Дед-то тоже посчитал, что его непутёвое дитя рожать удумало. Мол, всё у него не как у людей с тех пор, как Вэй Усянь принял его в свою преступную шайку. – Нахватались, блин? Научились! Ещё не хватало вас с Ванцзи увидеть пьющими за углом алкоголь! А пока игры тут мне развели похабные? Не позволю!!! – Дядя, мышь… – попытался оправдаться Сичень, но без толку. – Глава Цзян мышь, а ты кот? Сичень, мне, как твоему дяде, не интересны эти ваши игры. Сегодня мыши, а завтра ты будешь снимать его, как девку из борделя? Или, и того хуже, он тебя в бордель сдаст! Он же шиди Вэй Ина, а Вэй Ин в Гусу запрещён. – Вроде ж, запрет сняли? – тихо упомянул Цзян Ваньинь. Зря он, конечно, вообще здесь дышал. Как посмел? Дышать воздухом его будущего внука?! – А Вы, господин Цзян, не могли и дальше ухлёстывать за девой Вэнь? Кто Вас и Вашего недоделанного братца просил влазить в Гусу, в сердце и анус моих племянников и в мои печёнки, а? Всё старик ворчливый вспомнил и сейчас припомнит это столь ненавистным родственникам. Это уже проблески маразма показались на большой дороге его нескучной жизни. Супруги переглянулись. – Что? Думаете, я не знаю, как Вы несчастную девочку попортили, а потом жениться отказались? Конечно, зачем Вам нищенка, когда можно было захомутать моего глупенького племянника! У него-то статус, богатства! Цзян Чэн, по правде говоря, не сразу догнал, о ком идёт речь. Ну, было дело, испытывал он нежные чувства к милашке Вэнь Цин, но то была детская влюблённость и ничего более. Он даже и пальцем её тогда не тронул, да и ухаживать особо не пытался. Так, оказал пару знаков внимания и всё на этом. То ли дело, Лань Хуань. Вот, бывает же такое, что ты встречаешь вторую половинку?! Так оно и вышло. При первой встрече с этим Первым Нефритом, Цзян Чэн и думать больше ни о чём не мог, кроме как куда бы спрятать свой стояк, ибо засадить столь статному и правильному Нефриту захотелось так, что аж сердце скукоживалось. Вот так вот, сцапать его, и в ближайшие кусты, дабы надругаться над его прекрасным телом, а потом опять, и опять, и снова. От мыслей о стройной фигуре супруга, у Главы Цзян опять случилась эрекция. Его задница, его мускулы, кубики на животе. Ох, как же он хорош собой, этот Сичень! Мх! И, блин, бывает же на самом деле такое, что тебе сперма в голову ударяет. Подхватив старика Цижэня на руки, как невесту, Ваньинь, пританцовывая, направился к выходу. Он вышел со своей ношей на крылечко, и осторожно выкинул офигевшего мужичка в кусты, а потом, довольный и счастливый, направился назад в дом. Заперев дверь, он принял у порога пошловатую позу, а в следующий миг в его объятиях был возлюбленный. – Я буду любить Вас всю ночь, первый Молодой господин Лань! Нежно, сладко и немного грубовато. Я накажу Вас за Вашу красоту и непомерную сексуальность. – Совсем охуели! – выплёвывая изо рта траву, прошипел дядя, услышав то, что до него донеслось. Племяннички эти, и их благоверные в особенности совсем его доведут. Точно! Они пытаются сжить его со свету, потому что сами хотят царствовать и всем владеть. Сиченя в бордель просситуткой* сдадут, Ванцзи туда же уборщиком. К слову, по Поднебесной пошли слухи, что в одном из самых крупных борделей работает никто иной, как Сюэ Ян… Ну так вот, уберут эти юньмэнские братцы-алкоголики последнее своё препятствие и всё. А там и за Цинхэ возьмутся. Ланьлин-то уже давно под их влиянием, они туда своего человека внедрили. Этого, мальчика, который так же иногда ошивается в Гусу. Агент их же, не иначе. – Я готов променять славу после смерти на чашу вина при жизни! – пропели чуть ли не над ухом деду, который, услышав посторонние звуки, притих, дабы его не застукали. Это был Вэй Усянь, причём, кажется, нетрезвый. А рядышком плутал Ванцзи, стаскивая с него одежды и обнажая молочную кожу. Цижэнь никогда не жаловался на дурное зрение, вот и сейчас он приметил, насколько же этот Вэй Ин был…шерстяным. Ножки настолько покрыты мехом, что хоть ты зимние накидки вяжи, да ещё и от пупка ползла густая меховая дорожка аж под самые нижние штаны. Интересно, а хоботок тоже прячется под мехом? Зная нравы этого Старейшины Илин, это вскоре не будет тайной не только для Гусу, но и для целого мира. Этот-то может. – Лань Чжань… ?!! Гэгэ, пощади! – очередной выкрик Усяня вывел пожилого мужчину из раздумий. Он вновь пригляделся к этому бесстыднику и… и… и… – Ааааапчхиии!!! – вот, блин, зараза, вот же ж не повезло. – Кто здесь? – зло рыкнул Ванцзи, оглядываясь по сторонам. – Мой спаситель! – радовался Вэй Ин. – Гэгэ, ну, пошли в дом. Обещаю, там я у тебя отсос… – Аааааапчхиии!!! – долбанная пыльца, вечно она подводила Цижэня. – Мгм! – ну, а Лань Чжань подхватил своего возлюбленного на руки и рванул куда-то в лесную чащу. Раз договорились опробовать секс в неожиданных местах, значит им не помешает никто: ни старик Лань, ни пьяный Вэй Усянь, который, к слову, не пьяный. Ну, блин, он же ж не без башки, чтоб бухать, будучи беременным такими долгожданными малышами!