Они могут свести с ума

И вот наконец, случилось чудо! Глава Лань разродился и его беременность даже не длилась десять месяцев, как это напророчил Вэй Усянь, с учётом, что отец это наипрекраснейшей малышки сам долго не хотел вылезать из своей мамы. Молодые родители были самыми счастливыми. Они оба не спускали с рук обоих своих детей и постоянно целовались. Вот, прямо, выпадает свободная минутка, и они давай целовать друг друга, как ненормальные. Да нежно так, ласково, как будто благодаря друг друга за столь щедрые дары. Благо, восстановление организма Сичэня шло быстро и вскоре он уже мог вернуться к обычной жизни. Ванцзи также не желал ни на секунду расставаться с супругом. Что-то на него так повлияло во время родов брата, что теперь Усянь для него стал смыслом жизни. Хотя, будто бы раньше было как-то иначе?! И вот даже сейчас, Старейшине Илин необходимо было провести занятие для молодых учеников, а его любимый и любящий Лань Чжань сидел на самой дальней парте и просто любовался своим уже заметно пузатеньким сокровищем. – Итак, у нас занятие по анатомии человека! Неясно до сих пор, на кой хер детям нужна эта дисциплина, но она была предложена для изучения главным лекарем Облачных Глубин. Данную идею поддержали и Глава ордена, и его брат, и Вэй Усянь, а главное, дети. Ну, а что? Не только ж заклинания изучать, да боевые искусства. Резкий протест выразил лишь Лань Цижэнь, но за одобрительными выкриками молодняка его слышно не было, как бы тот ни надрывался. – Очередное. Молодые адепты сидели, кто как. Кто широко улыбался, кто краснел как помидор, а Сычжуй держал горделивую осанку и весь его взгляд буквально кричал: «Эта учительница — моя мама!» – И проведём мы его следующим образом, – Вэй Ин встал возле огромного плаката, который сам две ночи рисовал с Не Хуайсаном, – я всё наглядно вам покажу, расскажу, а далее вы мне сделаете рисунки того, что запомнили. Идёт? Отовсюду раздались одобрительные возгласы. – Учитель Вэй, можно вопрос? – протянул руку Цзинь Лин, который уже вторую неделю ошивался в Гусу и даже не думал о том, чтобы возвращаться в родной Ланьлин. Тут у него все — дяди, двоюродные братики и сестрички, а главное, один миловидный тип. – Конечно, А-Лин, спрашивай, – Усянь как раз хотел начать объяснять строение мужской половой системы. – Господин Вэй, скажите, ну, то, что второй Молодой господин Лань служил наглядным пособием для нарисования «мужчины», это понятно, но с кого Вы срисовывали «женщину»? – Так с тебя и срисовывали! – выкрикнул с задней парты кто-то, но неизвестно кто. – Я кому-то сейчас рот зашью и язык в жопу засуну! – Ну-ну-ну, детки, тише! Не надо устраивать склоку. Будем разбираться с темой. Итак… Вэй Усянь достаточно подробно рассказал о половой системе мужчин и женщин, какой-то материал ученики законспектировали, что-то так запомнили, но в любом случае, через некоторое время мелколани и прочий молодняк был готов к творению художественных шедевров. Им было разрешено переговариваться, подсказывать друг другу, и вообще Вэй Ин на эти несколько минут отошёл в заднюю часть учебного помещения к своему ненаглядному Второму Нефриту. Там они просто сидели в обнимку, а Ванцзи ещё и животик Усяня поглаживал, и больше ничего им было не нужно. – Господин Вэй, мы готовы сдавать схемы! – Сычжуй, как самый главный в классе, этакий староста, подошёл к своему самому любимому учителю. Конечно, такая техника преподавания неприемлема в Облачных Глубинах, но так бы сказал лишь один Лань Цижэнь. Поскольку его поблизости не наблюдалось, то какие могут быть вопросы к тёмному заклинателю? А раз с ним рядом ещё и второй Молодой господин Лань, то вообще проблем нет – он разрешает всё и вся безоговорочно. – Иду, мои хорошие, иду. Лань Чжань тут же отпустил супруга, сам встал на ноги и помог подняться своему неуклюжему колобку. – Так, ну, показываем, – Старейшина Илин деловито прошёл к преподавательскому столу и к нему, по очереди, стали подходить адепты, демонстрируя рисунки. Кто-то и правда рисовал мужские и женские половые органы схематически, ибо был обделён художественными навыками. Кто-то старался, а кто-то умудрился даже здесь выделиться. – А-Лин, скажи, а зачем ты на лобке такие густые волосы нарисовал? Разве ж на моём плакате было такое безобразие? – усмехнувшись, почесал затылок Вэй Ин. – Из-за них же ж ничего не видно. Дело всё в том, что один адепт даром художника был одарён. Сычжуй. Рисовать его ещё в детстве учил Ванцзи, так как это дело любил Вэй Ин, а он любил Вэй Ина и чертовски скучал по нему. Вот и решил, чтоб хоть так А-Юань напоминал ему о самом прекрасном на свете человеке. Вот сейчас Лань Сычжуй и использовал свои навыки, в создании рисунка. Да, у него это вышло потрясающе красиво, если конечно закрыть глаза на то, что это, всё же, срам. И каждой детали было в меру, что не искажало правдоподобия. А Цзинь Лин просто рядом сидел, ну и смотрел кто что рисует. Увидел – перерисовал себе, увидел – перерисовал себе, и так выполнил задание целиком. Ничего страшного в этом нет. – Господин Вэй, как у Сычжуя увидел – так и нарисовал, – выпалил мальчишка абсолютно без задней мысли и вообще, глядя в окно. В помещении образовалась гробовая тишина. Даже муха, что залетела с улицы и умудрилась достать всех и вся, резко замолчала. Все взоры были направлены на юного господина Цзиня, который так ничего и не понимал. Резко, кто-то один, начинает ржать так, что бьётся в припадке головой об свою парту, а А-Юань, тем временем, пытается уползти под свою и спрятаться там от всего мира, ибо хотелось сгореть со стыда. Вскоре и остальные адепты начали ржать, как ненормальные. И делали это настолько громко, что Лань Цижэнь бы точно возмутился, если бы был здесь. А Цзинь Лин-то доселе не понял, что он сморозил. Ему Усянь вручил назад рисунки и отправил за парту. Тот сел, осмотрелся на умирающих со смеху ребят и, бинго, его тоже накрыло озарение! Только, неясно, стоит ли ему тоже посмеяться или же извиниться перед А-Юанем, ведь его только что поставили в неловкое положение. Но, раз тот тоже хихикает, значит всё хорошо. – Вэй Усянь! – господин Цзинь встал на ноги. – Это ты во всём виноват! Ты заставил нас рисовать всякие непристойности и из-за этого я опозорил половые органы Сычжуя! Тому захотелось повеситься, а Вэй Ин лишь закатил глаза. – Ты вот сейчас только своего дядю Цзяна не включай, ладно? А то фраза «Против лома нет приёма» уже стара как мир. Против лома есть Бичэнь. Лань Ванцзи с последней парты продемонстрировал, собственно, Бичэнь и мальчишка затих. Надулся, как пузырь, но затих.