***
Синий уже лежал на кушетке в медпункте. Красный суетился около аппарата, к которому сейчас больной был подключён, Чёрный сидел рядом с ним на коленях и нежно поглаживал его руку от плеча до локтя, а остальные стояли в проходе. — Лежи, отдыхай, не беспокойся ни о чём, — говорил Чёрный ласково. — Всё обойдётся, главное — верить. Красный, что там с пульсом? — Приходит в норму, — ответил Красный, рассматривающий экран с кардиограммой. — Прекрасно. Синий, можешь разговаривать или пока проблематично? — Кажется, могу, — ответил он со слабостью в голосе. — Помнишь, как получил это ранение в голову? — Ну… Помню, как я в темноте услышал шаги, кто-то подбежал ко мне сзади и ударил чем-то тяжёлым. Я отрубился, и меня там так никто и не нашёл. А потом, когда я очнулся, свет уже был, и я дополз до столовой. Хорошо, что тогда успел крикнуть Голубому… Тут его будто осенило. Он резко поднялся и, развернувшись к остальным в проходе, воскликнул: — Где Голубой?! От резкого движения в глазах у него тут же потемнело, голова разболелась, и он со стоном боли повалился обратно. — Нет, тебе нельзя сейчас много шевелиться, лежи спокойно, — заволновался Чёрный, когда пульс Синего вновь подскочил. — Красный, прошу, последи за ним пару минут… я поищу Голубого. — Нет, я думаю, не стоит, — сказал Красный так же взволнованно. — Ему может стать хуже, если он узнает правду, мы же понятия не имеем, где сейчас Бирюзовый… — Нет, послушай… жить в неведении хуже. По опыту говорю. Красный посмотрел на него глубоко… Он должен был сделать выбор. Выбор, от которого зависела чья-то жизнь. Да, он был знаком с Синим не больше нескольких часов, и по отношению к нему он представлялся таким же простым членом экипажа, как и остальные. Но Красный признавал, что смерть любого другого человека на этом корабле, того же Белого, Салатового, Оранжевого, не так сильно задела его за душу, как задела бы смерть Синего, если бы его сердце не выдержало после всего пережитого. А почему? Чем он так к нему привязался?.. Вот он лежит перед ним на больничной койке, стонет, кричит и всхлипывает от боли, такой беспомощный, что сердце сжимается, когда смотришь на него. И Красный сидит рядом с аппаратами, которые могут спасти ему жизнь, и знает, что если Синий скончается прямо здесь, то виноват будет он, Красный, руководитель экспедиции, между прочим. А ведь, наверное, самое тяжёлое чувство, которое вообще можно испытывать — это чувство вины за то, что ты совершил не специально. — Ладно, иди. Только ты понимаешь, что если с ним, — Он указал взглядом на Синего, — что-то случится, то я… я… — Не ты, ты будешь не причём. Я буду виноват. Если с ним что-то случится, беру вину на себя, уверяю. Красный от нахлынувших чувств зажмурился, прикусил губу и кинулся к Чёрному на шею. Чёрный этого не совсем ожидал, но крепко обнял его в ответ. Между ними словно пролегла полоса напряжённости. Они оба чувствовали одно и то же, и оба чувствовали настолько сильно, что им не хватало ни слов, ни действий, чтобы выразить это чувство. Наверное, если бы не посторонние люди… они бы стали ещё ближе. Чёрный вышел из комнаты почти бегом, не обратив внимание на стоящих в проходе и как будто пытаясь быстрее скрыться с их глаз. Красный вздохнул, шмыгнул носом и, сев на пол, прильнул к кровати Синего.***
Три человека, не считая одного маленького, стояли в дверном проёме медпункта. Это такое мерзкое чувство… ощущение бесполезности. Понимание того, что сейчас ты просто стоишь и занимаешься так называемым ничегонеделанием, и пользы от тебя решительно никакой, но ты с этим ничего сделать не можешь. Жёлтый почувствовал, как кто-то дёрнул его за рукав. Конечно, это был ребёнок, кто это ещё мог быть. — Да, сынок? — отозвался Жёлтый, но сын молчал. Он как будто завис, смотря через стекло отцовского скафандра. Во взгляде читалось непонимание. А что он в таком возрасте мог понять? Да ничего. Почему отец обещал каких-то захватывающих приключений, а у людей на корабле радости нет и в глубине души, и даже воздух здесь пропитан печалью? К тому же, эти люди постоянно куда-то пропадают, и часто созываются голосования, где взрослые решают, кого они выбросят в космос! Как вообще можно по своей прихоти кого-то убить?! Жёлтый не мог ответить ему на эти вопросы. Ему была дорога эта чистая, неповреждённая детская психика. А на какие-то вопросы он не знал ответа сам. На вопросы, на которые вряд ли кто-то вообще смог бы ответить. Зачем убивать людей просто так?!.. Зачем убивать людей?!.. Зачем убивать?!.. Зачем?!..***
Гулкие шаги, тяжёлое дыхание и частое биение сердца. Чёрный бежал вперёд. Наверное, он был тем человеком, которого можно назвать героем. Перед голосованием помог Жёлтому, а сейчас вызвался спасать человека, которого даже не знал. Он уже оббежал весь корабль, но Голубого не было нигде, ни живого, ни мёртвого. Тогда он снова пошёл по уже пройденному маршруту. Столовая. Здесь всё чересчур на виду, и кто-нибудь обязательно заметил бы труп, но на всякий случай Чёрный посмотрел под столами. Ничего. Дальше. Оружейная. Тоже ничего необычного. Кислородная. Здесь тем более. Навигация, Щиты, Связь, Хранилище, Управление, ни в одной комнате не было и следа Голубого. Чёрный не нашёл ничего, кроме очередного маленького приключения, зацепившись плечом за железный ящик в хранилище. — Блин, шов немножко распоролся, — сказал он сам себе, высвободившись из лап коварного ящика. — Ну ничего, до конца экспедиции мне это не шибко повредит, а потом скафандр можно и сменить. Вот он вошёл в Электричество, чтобы проверить его снова… и осознал, что не заходил в другую его часть. Оттуда струился неяркий желтоватый свет… слышался редкий глухой треск… а главное… запах, который чувствовался издалека…***
Четвёрка, так и оставшаяся стоять в проходе, даже не заметила возвращения Чёрного. Он был мрачен и угрюмо-печален. — Красный, следи за пульсом, — предупредил он и пробормотал чуть тише: — …прости меня, Синий. Я нашёл Голубого… в электричестве. Он замолчал и начал нервно постукивать пальцами по дверному косяку. Ему было явно слишком тяжело это сказать. — …это был… это был суицид. Он отвёл взгляд и схватился за голову. Синий слышал всё. Чёрный всё ещё боялся убить его своими словами, в панике смотрел на кардиограмму… и внезапно полоса выровнялась.***
Красный куда-то быстро шёл, Розовая поспевала за ним. Ей было трудновато идти так скоро, делать такие огромные шаги не позволял рост, но она старалась, как могла. — Красный, а что с голосованием? — спросила она. — Мы ведь так и не проголосовали. Ты же вроде сам говорил, что не стоит расходовать голосования в никуда. — Время не в наших руках, Роз, — вздохнул Красный обречённо. — Нас уже слишком мало, а ни одного импостера мы так и не вычислили. Нужно выполнять задания как можно быстрее, потому что как только закончим, отправимся домой. — …и всё закончится? — Да, моя дорогая, всё закончится. Мы перестанем жить в паническом страхе, мы не будем каждый час видеть чью-то смерть, мы… заживём. Начнём жить счастливо. На этих словах они вошли в Электричество. Красный открыл ящик и принялся паять проводки, а Розовая за этим задумчиво наблюдала. — …а мы… больше никогда не увидимся?.. — пришла она к выводу. — Ну, если только на Земле. Можем с тобой обменяться номерами, встретиться потом. Можем взять номера у Чёрного, у Жёлтого, у кого хочешь. Плюс, если ты после этого происшествия не уйдёшь из астронавтов, возможно, судьба сведёт тебя с кем-нибудь из них на экспедиции. Но, чтобы мы все так ещё раз собрались, и снова в капсулу, и снова начальное собрание в столовой, и всё сначала… нет конечно, такого уже никогда не случится. Даже шансов встретить кого-то случайно слишком мало, потому что, если брать к примеру тебя, у тебя знакомых с этой экспедиции осталось всего четверо, и чтобы кто-то из них случайно попал в одну команду с тобой… ты понимаешь. После этих слов, казалось, Розовая погрузилась в свои мысли с головой. — Четыре? Ты полностью уверен в том, что Синий мёртв? Настроение Красного тотчас переменилось. — Надежда умирает последней, конечно. Чёрный сейчас с ним. Мне хочется верить, что он сможет спасти его… но, если быть реалистами, это остановка сердца… после такого трудно спасти. Если Чёрному удастся, то, считай, он вытащит человека с того света. А это слишком маловероятно, согласись. Девушка с печалью кивнула. Зависла неловкая пауза, вызванная тем, что Красный прервал свою работу, пытаясь сдерживаться, чтобы не разреветься в голос. Об этом можно было догадаться по его виду, поэтому Розовая решила отвлечь его от мыслей о Синем. — А куда деваются трупы после того, как их находят? Вряд ли они бы успевали сгнить, и тогда оставались бы кости и запах стоял бы страшный… — Их убирают после голосований. Не знаю, кто, но убирают. Вроде бы тут есть роботы, запрограмированные под это, но я не уверен. — И куда они их девают, в космос выкидывают? — Ну нет, их кремируют. Поэтому при сильном желании ты можешь после экспедиции получить баночку со своим другом. — …ммм… ясненько, — Розовая была немножко ошеломлена отчасти такой задумкой, отчасти такими быстрыми ответами Красного на свои наистраннейшие вопросы. — То есть, эти корабли настолько продуманы, что в них есть абсолютно всё на такой случай, если импостеры выявятся? — Теперь да. Потому что такие случаи происходили уже достаточно много раз, чтобы узнать об импостерах почти всё. Меня же проинструктировали перед тем, как поставить главарём экспедиции. Конечно, при самом первом нашествии импостеров экипаж даже не знал, что среди них есть предатели, и голосования проходить не могли, потому что ни компьютер в столовой, ни пульты наши не были запрограмированы под это. И трупы действительно гнили естественным путём, и кровь оставалась везде, а кого-то ведь ещё и членили, фу… слушай, как тебя вообще от таких мыслей не воротит?! — удивился он, когда увидел, что Розовая слушает его с прежним любопытством и без единой капли отвращения на лице. — Ну… не знаю, не противно мне. — Я привык, что девушкам даже от вида чего-то скользкого мерзко, но ты, значит, не такая девушка. — Дааа, я люблю лягушек, — улыбнулась Розовая. — Круто, я тоже. А хочешь, я расскажу тебе легенду об импостерах? Ну, откуда они взялись, в чём их цель и так далее. — Конечно хочу! — Розовая наполнилась энтузиазмом ещё больше. — Ладно. Только ты слушай меня, но без дела не стой, а то мы время теряем зря. Розовая поставила на загрузку файл и показала Красному взглядом, что она вся во внимании. — Не знаю, правда это или нет, — начал Красный, — но верить или не верить — наше право. Говорят, есть какие-то инопланетные существа, которые живут недалеко от нас. Может, на Марсе, может, на Тёмной стороне Луны, может, на какой-нибудь космической базе, которую они построили сами, не знаю, суть не в этом. В том суть, что им не нравится то, что люди вдруг решили освоить космос. Сначала отношения человека с этими инопланетянами складывались так, что им не нужна наша Земля, они понимают, что это территория людей, но космос — это якобы их территория. И занимать нам её не надо. Но люди не остановились, поэтому они решили действовать другим путём: незаметно прибывали на Землю, потом проникали на корабли под видом простых людей и убивали весь экипаж. Поначалу этот план неплохо срабатывал, а потом корабли переоборудовали, и к их возможному нападению экипажи уже были подготовлены, и пришельцы поняли, что их самих такими темпами всех перебьют. Поэтому они начали звать к себе людей. Кого-то насильно, кто-то добровольно соглашался. То есть, импостеры — это представители объединённой компании пришельцев и людей, которые не хотят, чтобы в космос вторгался кто-то посторонний, как-то так. Звучит немного по-фантастически, но пока это единственная теория, которая адекватно объясняет, почему кто-то вдруг начал активно резать астронавтов на миссиях. — …офигеть, — проговорила Розовая, оставшаяся под большим впечатлением от этой истории. — Действительно трудно в такое поверить, но впечатляет как… — Да, полностью с тобой согласен, — отозвался Красный и хотел продолжить свой рассказ, отвлекшись на починку проводки. — Знаешь, про этих инопланетян ещё говорят, что они умеют… Роз? Услышав какой-то странный звук, он повернулся налево, и… Розовой там не было. Ужас вселился в него. «Как?! Куда она могла исчезнуть?!» — металось в его голове, и он тоже в панике заметался по комнате. Остановиться его заставил истошный крик. Откуда он исходил? Неизвестно. Услышать можно было только то, что он оттолкнулся от плотных стен маленького помещения, где зародился, но так и не долетел как следует до ушей Красного. Что-то преградило путь звуковой волне. Когда крик раздался во второй раз, до него дошло, откуда он исходит. Красный подбежал к люку, упал на колени и, поддев пальцами снизу, попытался поднять его вверх, как крышку, но он оказался заперт. Просунул пальцы в щели и дёрнул — только силы зря потратил, люк как будто приклеился. Обстоятельства заставляли думать быстрее. Мучило чувство долга перед Розовой и заранее пришедшее чувство вины за то, что не смог её спасти, и с этими сильными чувствами боролось здравое осознание того, что если кто-нибудь придёт и застанет его усердно открывающим люк, то нажатая из-за него кнопка обеспечена. А крики раздавались снова и снова… Он был готов расплакаться из-за смешанных ощущений, как обстоятельства резко сменились. Из-за стены послышался металлический лязг. Это съехались створки дверей. Атмосфера ещё больше накалилась. С одной стороны, стало немного легче, потому что отпустил страх того, что кто-то зайдёт, а с другой? Кто закрыл дверь?! Зачем?! Почему именно эту?! Вряд ли бы предатель просто взял и закрыл первую пришедшую на ум дверь, тем более, не находясь в этой комнате. Двери есть смысл закрывать, если хочешь устроить засаду, не так ли? Красный продолжил рвать люк, но новых результатов это не давало. — Да что за чёрт!!! — крикнул он и яростно въехал кулаком по люку. Только кулак отбил, и больше ничего. Крики неожиданно стихли. А ведь какими страшными не были бы звуки, любые звуки, тишина всегда будет намного ужаснее. Потому что затишье приходит всегда перед бурей. Интуиция, как и в прошлый раз в реакторе, подсказала Красному, что надо срочно где-нибудь спрятаться, или хотя бы заползти за угол, что он и сделал. Он ещё не догадывался, ошиблась она на этот раз или снова увидела возможный вариант довольно трагичной развязки, но тихо сидел, затаив дыхание, и смотрел на закрытый люк. Так прошла минута. Всё по-прежнему спокойно. Вторая. Ничего так и не произошло. Но тишина не нарушалась. Казалось, воздух вокруг настолько пропитался беззвучием, что можно было услышать, как течёт само время. Иногда оно бежит, иногда идёт, отсчитывая собственные шаги, но сейчас оно текло — медленно, ровно, и не было ему конца… поэтому Красный уже потерял бдительность. И зря. Чья-то рука беспрепятственно откинула крышку люка так, как будто он был весом с бумажку. Глаза у Красного вылезли из орбит, и уже не из-за открытого люка, а оттого, что этот человек, похоже, заметил его. Из вентиляции показались руки, голова, и оттуда полностью выполз… Зелёный. Несмотря на то, что весь экипаж был в скафандрах, и если бы не цвета, люди ничем бы не отличались, его было не узнать. Наверное, в его скафандре сейчас зелёного цвета было меньше, чем красного. Все части тела были забрызганы кровью, а этими руками как будто разделывали мясо без ножа и всего остального. И никто ведь не отрицает, что он действительно мог только что голыми руками рвать настоящую человеческую плоть, кто его знает. И руки до самых локтей были не просто не в крови, а ещё и в чём-то склизком, и между пальцев застрявали ошмётки может, внутренних органов, может, наружних частей тела, не знаю, как определять это по ошмёткам. Вот люди приходят в ужас, когда узнают, что стоящий сейчас перед ними когда-то убил человека… а представь, что он его не просто убил, а на куски порвал, причём в прямом смысле порвал, голыми руками. Подумай, насколько должен пугать человек, который может хоть сейчас разорвать тебя в клочья, когда мы до смерти боимся людей, у которых просто в голове есть мысли об убийстве?.. Красный замер, стараясь не шевелиться, не моргать, не дышать, в общем, делать всё, чтобы Зелёный не заметил его, но сердце выдавало. В полной тишине оно колотилось в бешеном ритме, и хотелось его остановить, но сердце не останавливается временно… К тому же, он не мог знать, что уже обречён, и только случайность может спасти. — Не прячься, Красный, я вижу тебя, — раздался голос из-за кровавого стекла. — Перезарядка убийства скоро закончится. По лбу Красного потёк холодный пот. Он отполз ещё дальше, чтобы не видеть той страшной маски, скрывающей лицо убийцы. — Боишься меня… — жутко хрипел Зелёный. — Я тоже боялся, что на голосовании вы прикончите меня. А я насквозь вижу людей, сечёшь? В отличие от вас, абсолютных тупиц и безмозглой толпы, которым лишь бы кого-нибудь линчевать… Есть среди вас хорошие люди, с этим согласен. Жёлтый нормальный чел. Мы с ним долгое время были в охране наедине, и у меня был не один шанс убить его, но я не убил. Застрелил бы папочку, и ребёнок сидел бы рядом и ронял бы слёзки на труп, пока его не нашёл бы кто-нибудь. Я же не изверг. Блин, да, я убийца, я стреляю и режу людей, но оттого, что я грохну парочку таких частичек толпы, не изменится ни-че-го. Чтоб ты знал, я уже давно не человек. Я только в несколько экспедиций ездил как простой астронавт, и всё. Потом я связался с этими инопланетными чудищами… надеюсь, ты слышал когда-нибудь легенду про них. Так вот, это правда. Я не хотел убивать астронавтов, я сам был им и не понимал, что мы такого сделали для этих пришельцев, чтобы стать жизни недостойными. Тогда одного из них вселили в меня. К настоящему времени он поглотил меня почти полностью. У меня его голос, поэтому я мало говорю, у меня его глаза, его лицо, и часть его живёт у меня в мозгу, но я помню, что был человеком! Красный настолько внимательно слушал его, что не заметил, как он подошёл, и аж подпрыгнул на месте. — Эх, Красный… знаешь, почему я тебе щас рассказываю это всё? Потому что знаю я, что ты умрёшь, дружок. Сдохнешь ты, как и твоя подруга, которая померла, потому что не посмотрела под ноги. А ты, джентельмен, даже не смотрел в её сторону, когда она провалилась ко мне. Вызвался помогать, и что, какие есть предложения, чтоб ей сейчас помочь, м? Краасный… у тебя есть семья? Он молчаливо помотал головой. — Нет семьи. И хорошо, легче будет умереть. Я пробью тебе башку, Красный, разделаю труп на потроха, как я провернул это с Розовой, и сделаю это с большим удовольствием. Кто-то на этом корабле не был или не будет достоин смерти. Мне жаль, к примеру, Синего, он был хорошим чуваком, правда, немного меланхоличным, но это простительно. А ты будешь этого достоин. Так умри же. Красный увидел, как стекло скафандра Зелёного раздвигается, но лица он разглядеть не успел. Раскрылась страшная огромная пасть с острыми акульими зубами, промеж которых текла не слюна, а чёрная ядовитая слизь, и длиннющий язык, моментально затвердевший и превратившийся в тяжёлое остриё, с лязгом влетел в железный пол вместо головы Красного. Он под страхом смерти мигом подлетел к закрытым створкам двери, и теперь тарабанил в них кулаками, бился в рыданиях и кричал: — НЕЕТ, БЫТЬ ЭТОГО НЕ МОЖЕТ!!! ДОЛЖЕН ЖЕ БЫТЬ КАКОЙ-ТО ШАНС!!! Я ЕЩЁ ЖИТЬ ХОЧУ!!! Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!!! — Были у тебя шансы, только ты их все упустил, — спокойно отвечал Зелёный на его истерику. — Пришло время умереть, Красный, просто смирись с этим. Можешь плакать, ты же человек, но смирись. Так будет легче, поверь.