Магнит

С самого утра в участке такой гвалт, что хоть вообще не заходи. Драко ещё с порога слышит, как Люпин рычит, распекая какого-то бедолагу в своём кабинете. Рон рысью несётся навстречу, хлопает по плечу: — Утречка! Разворачивайся, у нас труп. — У нас всегда труп, — с привычным брюзжанием парирует Драко, оборачивается к выходу и немедленно утыкается в широченную мускулистую грудь, обтянутую ядрёно-красным латексом с, наверное, миллионом стразиков. — Офицер, — манерно басит Грудь, — угостите даму сигареткой? У Драко челюсть с грохотом валится на пол — Маркус Флинт из отдела нравов в экстремальном мини и с пугающей раскраской на лице. Он выше Драко почти на голову и шире в плечах раза в полтора. На голове кошмарный жёлтый парик, больше похожий на стог полусгнившего сена, а каблуки такие, что вообще непонятно, как Флинт на них равновесие держит. Очередного извращенца на живца ловят, догадывается Драко и виновато улыбается: — Простите, леди, не курю. — Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт, — под визгливый смех небольшой группки проституток Флинт выдаёт глубокомысленную сентенцию, суёт ему под нос оба средних пальца и отчаливает, нарочито виляя бёдрами. Останавливается на полпути и со звучным щелчком поправляет зажёванные задницей трусы. — Эй, красотка! — свистит какой-то придурок из только что задержанных. — Дождёшься меня? Флинт подбоченивается, отставляя в сторону длинную мускулистую ногу, и принимается наматывать на палец синтетический локон. — А у тебя большой, красавчик? — кокетливо хлопает он накладными ресницами, такими длиннющими, хоть спички клади. — Тебе хватит, — придурок держится за ширинку и делает пару характерных движений бёдрами. Взаимный обмен любезностями прерывает появление начальства — Люпин парой грозных рыков наводит относительный порядок. Драко, отчаянно стараясь не расхохотаться, вылетает из участка. Они с Роном ржут всю дорогу до места обнаружения трупа. — Я! Я обнаружила тело, — тучная негритянка в истошно-розовом велюровом костюме налетает на Драко, стоит ему выйти из машины. — Да! Так и запишите, офицер. К необъятной груди она прижимает жирного, невероятно флегматичного кота. Драко вынимает блокнот и ручку: — Представьтесь для начала и назовите свой адрес. И как Вы обнаружили тело? — Мисс Фадж. Мисс Корнелия Фадж, — она едва ли не подпрыгивает от нетерпения. Хвост кота безвольно болтается. — Мы с Мистером Норрисом вышли в аптеку, а он, — она многозначительно округляет глаза, — там лежит. Труп. Понимаете, у него газы… — У кого? У трупа? — не может удержаться Драко. Где-то за спиной ржут патрульные. — У Мистера Норриса! — возмущению мисс Фадж нет предела. — Хорошо, — покорно кивает Драко. — Передайте мистеру Норрису, чтобы не уходил, нам будут нужны его показания тоже. — Вот Мистер Норрис! — вопит мисс Фадж и суёт кота под нос Драко. Патрульные рыдают, а кошак кажется совершенно дохлым. Вопреки опасениям, он приоткрывает один глаз, вяло мявкает и снова то ли засыпает, то ли впадает в кому. Ошалевший Драко просит мисс Фадж никуда не уходить, чуть позже он задаст ей ещё пару вопросов, и буквально сбегает к Рону. Они осматривают тело, от стоящего рядом мусорного бака расходятся небывалые миазмы. — Почему не опера? Не галерея какая-нибудь, — брюзжит Рон. — Почему всегда помойка? За последние пять лет я видел помоек больше, чем любой среднестатистический дворник в этом городе. — Зачем дело стало? — пожимает плечами Драко, заглядывая в портмоне убитого. — Увольняйся и иди в дворники. Рон пыхтит, придумывая ответ поостроумнее, и вдруг пихает Драко локтем в бок, кивая в сторону заградительной ленты. Что? Поттер? — Иди, — шипит Рон. — Проваливай. Расскажешь потом, как свеж воздух Нью-Йорка. — Он к тебе, — протестует Драко. — Ага, — ядовито соглашается Рон, — ко мне. После того, как вы зыркали друг на друга в пятницу. А ещё, — он не даёт Драко вставить ни слова, — я слышал ваш чёртов разговор на кухне. Так что ты должен мне, понял? За то, что я ничего не рассказал Лаванде в тот же вечер. Драко нехотя идёт к выходу из проулка, на ходу стягивая перчатки. — Офицер, — пищит мисс Фадж, но он молча указывает на Рона. Это и правда Поттер. И он ошеломительно красив — все эти серебряные и кожаные браслеты на широких запястьях, витки татуировок в низком вырезе майки. А эти тёмно-синие, почти чёрные джинсы нужно запретить законом. Потому что ноги Поттера. Задница Поттера. От него пахнет августовской жарой и горячей кожей, и Драко хочется уткнуться лицом в изгиб шеи и дышать, впитывая в себя этот запах. — Я на работе, — первым делом сообщает Драко, стоит им отойти чуть в сторону. — Я знаю, — спокойно кивает Гарри. — Может, кофе? Выглядишь так, словно это тебе необходимо прямо сейчас и немедленно. Я угощаю. Драко пожимает плечом — почему нет. Его носу определённо требуется отдых от помойной вони. Рон прав — помойки за последние годы они и правда исследовали бессчётное количество раз. «Старбакс» вполне ожидаемо обнаруживается за углом. Там, естественно, полно народу. Гарри пока никто не узнаёт. Бариста мерзко хихикает и неистово стреляет глазами, когда доходит очередь Гарри делать заказ. Он мило улыбается и суёт двадцатку в банку для чаевых. Девица кажется окончательно сомлевшей, когда видит, как Гарри передаёт стакан с эспрессо Драко. Они устраиваются в самом углу, Гарри спиной к залу. Возможных фанатов это может задержать на пару секунд в лучшем случае. Они пьют кофе в неловком молчании. Драко никак не решается взглянуть на Гарри и только таращится на его пальцы. Идти сюда было глупой идеей, лучше бы он опрашивал мисс Фадж и Мистера Норриса, не пришлось бы перебирать воспоминания о завтраках в Аспене. Почему о завтраках? Гарри всегда садился напротив Драко и, прежде чем приступить к еде, раздвигал полы его махрового халата так, чтобы вся грудь оказывалась на виду. — У меня нет чёртовых сисек, ты извращенец, — сообщал Драко. — Но у тебя есть соски, — резонно возражал Гарри. — Розовые и вкусные. И я слышу, как они пищат: «Мы хотим к тебе в рот, Гарри. Оближи нас, Гарри». — Из тебя только «Виагру» варить, — ворчал Драко, пока Поттер хохотал над яичницей, а потом продолжал, как ни в чём не бывало: — Я буду облизывать твои соски, Драко, — голос Гарри становился низким и хриплым, — пока они не затвердеют, а потом поцелуями спущусь ниже, возьму в рот твой член. Он такой шелковистый, такой твёрдый. С такой нежной головкой. Я буду растягивать и сосать одновременно. Сначала один палец, потом два. А потом… — А потом? — эхом переспрашивал Драко. — А потом я трахну тебя. Выебу так, что ты голос подо мной сорвёшь. У Драко всегда вставал от этих грязных разговорчиков. Они не всегда добирались до постели, но исполняли желания друг друга. Занимались любовью то тягуче, нежно, не разрывая взглядов, то дурачась и хохоча, но всякий раз словно последний, с неохотой размыкая объятия. «Ты нравишься ему», — в голове противно хихикает Панси Паркинсон в компании неведомой Гермионы Грейнджер. — Я скучал, — нарушает молчание Гарри. — Прости? На шее Гарри болтается серебряная подвеска — змея, кусающая собственный хвост. Уроборос таращится на Драко изумрудным глазком, точно подмигивает: «А ты? Скучал?» Они ступают на тонкий лёд — ещё шажок и полынья по саму маковку. Драко ждёт ответа, ловит себя на том, что почти не дышит. Их пальцы совсем рядом на столешнице. Ещё чуть-чуть, всего-то пара дюймов. А потом Гарри закрывается, Драко почти слышит, как захлопываются створки раковины. — Прости за Панси, — виновато улыбается Гарри. — Она любит проявлять излишнюю инициативу. — Не меняй, пожалуйста, тему, — с предельной вежливостью просит Драко. Он весь, как натянутая струна. — Ты не можешь вот так заявиться спустя столько времени и говорить такое. — Здесь не время и не место. — Тогда какого чёрта? — шипит Драко. — Какого чёрта ты говоришь мне это? — Это то, что я чувствую, Драко. Всего лишь. Поттер уходит, с грохотом отодвинув стул. Какого?

***

У Драко до самого вечера всё сыпется из рук. В какой-то момент он начинает оформлять протокол допроса Мистера Норриса, а когда понимает собственную глупость — рвёт бланк и несколько раз с чувством прикладывается лбом к столешнице: — Почему всё так сложно? — Хочешь, познакомлю с Мари-Виктуар, — Рона распирает от любопытства, но он терпеливо ждёт. Мари-Виктуар четырнадцать, она самая старшая из многочисленной армии племянников и племянниц Рона. Она ведёт свой-собственный блог на Ю-Тубе, где весьма авторитетно раздаёт советы таким же мокроносым недорослям, как закадрить парня своей мечты. У неё целых сто тринадцать подписчиков и самомнение, болтающееся где-то в районе стратосферы. — Не думаю, что смогу спасти ситуацию сменой помады. Рон фыркает и наклоняется ближе: — Итак, Малфой. У вас с Гарри?.. — У нас с Гарри, — покорно соглашается Драко. — Ебать! — восторженным шёпотом орёт Рон. — И это тоже. — Ебать. — И как ты с таким словарным запасом школу закончил, Рональд? — сухо интересуется Драко и выключает компьютер: — Я иду домой. — Послушай, Драко, — Рон дёргает его за рукав и вынуждает сесть обратно на стул, — я знаю Гарри большую часть своей сознательной жизни, он — нормальный. Понимаешь? Без всех этих голливудских завихрений, — и Рон на пальцах показывает эти самые «завихрения». Мимо проходят двое парней, кажется, из наркоконтроля. Рон дожидается, когда они отойдут на достаточное расстояние и продолжает: — Он не из тех, кто прыгает из койки в койку ради спортивного интереса. Дай ему шанс. — Пять лет назад Лаванда почти тоже самое говорила мне о Блейзе. Ты знаешь, чем всё закончилось. — Но Гарри — не Блейз, — с совершенной серьёзностью замечает Рон. — И, кстати, Драко, на будущее — ну, мало ли — дружбу придумали не только для того, чтобы конфетами делиться. Вовсе не обязательно было тащить всю эту байду с Забини в одиночестве.

***

Очевидно, думает Драко пока едет домой — Поттер — не Забини, но вот в чём штука — у Драко с Блейзом всё начиналось точно так же. Они трахались круглые сутки, точно оголтелые кролики, и сами не заметили, как съехались. Просто в один прекрасный день вдруг оказалось, что у Блейза есть ключ от квартиры Драко, а в шкафу половина полок заняты его вещами. Они даже научились закрывать глаза на некоторые недостатки друг друга. «Просто, — думает Драко, — не нужно было делать это так долго».

***

Это «Я скучал» не отпускает Драко весь вечер. — Чёртов Поттер, — сообщает он диванной подушке. Подушка хранит глубокомысленное молчание. Драко не находит себе места, слоняется по квартире, переставляя с места на место безделушки и книги. Чёртов Поттер! Он накручивает себя, раз за разом на все лады раскладывая всё произошедшее. Что, если бы не случись с ним Поттер в Аспене, то может, и с Блейзом сейчас всё было бы хорошо. И не расстались бы они после стольких лет отношений. В конце концов, все пары испытывают трудности. Большие или меньшие. Не важно. Он смог бы простить Блейза. Смог. Пусть это и заняло бы недели, даже месяцы. — Ты идиот, Драко Блэк-Малфой, — чётко говорит он своему отражению в ростовом зеркале в гардеробной. — И-ди-от. Драко натягивает спортивки и майку, врубает «Полёт валькирий» и ставит беговую дорожку на максимум. Он бежит, тщательно контролируя дыхание. Жаль, что с жизнью так не получается. Ничего бы он Блейзу не простил. Гарри просто выступил катализатором — пардон за банальность сравнения — во всей этой ситуации. Не он, так другой. А если никто, то сколько бы они продержались — Блейз в своём чувстве вины, а Драко в ожидании очередного удара в спину. Год? Два? Насколько сильно они возненавидели бы друг друга? Как часто их разговоры стали бы заканчиваться ссорой? Сколько раз они ставили бы этим в неловкое положение друзей и родственников? Драко кое-как сползает с беговой дорожки. От Вагнера, кажется, даже коленки трясутся. Он выключает стереосистему и слышит заливающийся дверной звонок. На часах почти десять и Драко очень хочется знать, кого там черти принесли. — Что?! — рявкает он, рывком распахивая дверь. — Я не вовремя? — Поттер держит фирменный пакет из любимого, не иначе Уизли насплетничали, суши-бара Драко. «Ты всегда не вовремя!» — хочется рявкнуть Драко. — Твои любимые спринг-роллы и «Филадельфия». И я взял двойную порцию имбиря. Ну, если спринг-роллы. Драко делает приглашающий жест рукой: — Располагайся, я буквально на минуту. Он на ходу стягивает насквозь пропотевшую майку и успевает перехватить внимательный взгляд Гарри прежде, чем подняться на второй этаж. В душе Драко ставит временной рекорд. Буквально впрыгивает в домашние джинсы и футболку и, кое-как пригладив мокрые волосы пятернёй, скатывается по лестнице. И обнаруживает, что Поттер в его отсутствие не скучал — ужин сервирован на кухонном «острове», он где-то даже две свечки нашёл, правда, зажигать не стал, а теперь разглядывает семейные фотографии, расставленные на стеллаже. Драко обнаруживает на столе свинину в кисло-сладком соусе и пиалу с маринованным имбирём. Вкуснятина. И Драко совершенно точно не собирается делиться, так что если Поттер не поторопится… — У тебя красивая семья, — Гарри рассматривает семейный снимок Блэк-Малфоев, сделанный на позапрошлогоднее Рождество в мэноре. Их — его! — последнее Рождество с Блейзом. Гарри смотрит, не пытаясь, впрочем, взять рамку в руки, как будто знает — табу. Есть у Драко такой пунктик — посторонним не дозволяется трогать семейные фотографии. Даже пыль с этих полок он вытирает сам, а не приходящая прислуга. — Хорьки могут разорвать тебя на тысячу маленьких Поттеров. — Прости? — Гарри недоумённо хмурится. — Астория и Скорпиус, — поясняет Драко. — Мои младшие брат и сестра. Они близнецы и твои яростные фанаты. Было время, когда они хотели говорить только о тебе. Мама уже собиралась вести их к врачу, но тут Астория влюбилась в одноклассника, слава Богу, и мы смогли вздохнуть спокойно. — Моё сердце разбито, — усмехается Гарри и кивает на фото, на котором пятилетний Драко сидит на шее Сириуса: — Ты похож на отца. У вас улыбки обаятельных… хм… мерзавцев. Драко едва не давится, откашливается: — Спасибо. Я передам отцу. — Держу пари, — Гарри суёт руки в карманы, — в детстве ты был тем ещё чертёнком. Думаю, не одна воспитательница была обманута твоими ангельскими кудряшками. Драко ухмыляется, вспоминая золотое детсадовское детство — своего приятеля Невилла, с которым перекопал не одну клумбу в поисках легендарной мандрагоры. Тихоню Луну, с которой они пытались выпустить на свободу всеобщую любимицу Мисс Долорес — морскую свинку, живущую в классном живом уголке. И хорошо, что Мисс Долорес оказалась на диво ленивой и флегматичной свиньёй и отказалась уходить дальше порога классной комнаты, иначе не видать бы им её, как собственных ушей. Как с Винсом и Грегом подсунули директрисе мисс Макгонагалл — весьма строгой, надо сказать — в портфель белую мышь и затаились, предвкушая грандиозный испуг. Ну, мисс Макгонагалл же тётенька, значит, совершенно точно должна бояться мышей — визжать и пытаться залезть куда повыше. К их величайшему разочарованию мисс Макгонагалл недрогнувшей рукой изловила мыша, отправила его обратно в аквариум на постоянное место жительства, а всех троих озорников заставила убирать в живом уголке две недели. — А ты? Каким был ребёнком? — Обыкновенным, — пожимает плечами Гарри. — Ободранные локти и разбитый лоб, а кроссовки на мне просто горели. Мне было десять, когда мама развелась с Джеймсом, и мы с ней на целое лето переехали к тёте Петунье. Мама тогда как раз работала над очередной книгой. Могла сутками не выходить с мансарды, я пользовался моментом и удирал на улицу на весь день. Мы с Дадли весь Литтл-Уингинг исползали, передрались с мальчишками с другой улицы, а с соседями компашку сколотили, а сколько раз нас снимали с крыш и деревьев — не сосчитать. — Так ты был местной шпаной? — Драко весело. — О! Ещё какой. Местные кумушки языки до костей стёрли. Нам грозили всеми карами небесными, и что тюрьма по нам плачет, и что все мы непременно закончим свои дни в канаве. — И как оно? — Ну… Про меня и Дадли ты знаешь, у Пирса автомастерская. К нему весь город ездит. Кто учитель, кто инженер. Канава никому не грозит. Пока, во всяком случае. — А… отец? — помедлив, интересуется Драко. Он в курсе истории родителей Гарри, спасибо интернету и периодике. И Хорькам, чего уж греха таить. Но хочет услышать всё от самого Поттера. — «Отцы», ты хочешь сказать, — криво усмехается Гарри. - «Занимайтесь любовью, а не войной», — беззаботно смеётся Лили Эванс, давая интервью после выхода очередного романа. Она невероятная красавица — копна огненно-рыжих волос, изумрудные глаза и фарфоровая, совершенно прозрачная кожа, какая бывает только у рыжих. — Я слишком близко к сердцу восприняла эти слова. Северус был так мило в меня влюблён, а Джеймс так мило ревновал. И я не утерпела. Комплексы у Лили Эванс, кажется, отсутствуют напрочь. Лили не придумала ничего лучше, чем выйти за Джеймса Поттера, а ребёнка родить от Северуса Снейпа. — Она надеялась их помирить, — поясняет Гарри. — Не учла только одного — ни один из них не хотел делиться. В итоге все трое терпеть друг друга не могут. Я даже день рождения три раза праздную. Иначе скандал. Но, — оживляется он, — недостатка в родительской любви я никогда не испытывал. Порой её бывало с избытком. — А сейчас? Чем они заняты? — Мама пишет очередную книгу. По словам редактора, это будет бомба. Джеймс в Австралии — косплеит Крокодила Данди и водит экскурсии в буш. От туристок отбоя нет. Про отца ты, я думаю, слышал. Драко кивает. Северус Снейп руководит крупнейшей в Европе фармацевтической корпорацией с головным офисом в Лондоне. Компания Люциуса и Сириуса строила для «Принц фарма» несколько заводов в Тайване и Китае. Так что да. Драко слышал. Более того — знаком. Правда, поверхностно. Несколько неформальных обедов в Малфой-мэноре пару лет назад. Был ещё жив дед Абрахас, а Хорьков мама проинструктировала от и до, чтобы о Гарри Поттере ни звука, но Астория всё равно умудрилась вкрадышки от всех подсунуть гостю салфетку для автографа. Снейп долго хохотал над такой непосредственностью. Или наглостью. Это как посмотреть. Удивительно, но при общей внешней мрачности, смех у Северуса Снейпа оказался на редкость заразительным, а его жена… Так, стоп! Драко втыкает палочки в рис. — Твой отец! Он женат… — звучит, как обвинение, — на твоей… Гарри фыркает: — Женат. Гермиона ещё в десять лет заявила, что выйдет за него замуж. Окончила с отличием школу, потом экономический, потом устроилась на работу в «Принц фарма». У отца, как ты понимаешь, не было ни единого шанса. — И ты никогда не хотел, чтобы родители были вместе? — у Драко никак не укладывается это в голове. Он думает, что было бы, если бы… Нет! Он даже думать об этом не хочет. — Ни боже мой. Это был бы ад, — Гарри отправляет в рот кусочек имбиря и жмурится от остроты удовольствия. — Отец та ещё язва, мама в долгу не остаётся. Они ругались бы постоянно. Я люблю их, правда. И Джеймса. Он классный. Но предпочитаю делать это на трёх разных континентах. Нервы целее, — он тычет палочками рис, улыбается болезненно. — Извини. — Это я должен извиняться. Не знаю, что было бы, если бы мои разошлись, — даже мысль об этом болезненна. — Нет. На самом деле нет, — протестует Гарри. — Я должен извиниться за то, что наговорил в кофейне. За то, что свалился тебе на голову. Рон сказал, что ты расстался с Блейзом. Если это… Драко хочет съязвить, что весь разговор до этого был, очевидно, прелюдией, но вовремя вспоминает, что это вообще-то он поднял тему отцов и детей. — Это не из-за тебя, Поттер, — он со скрежетом отъезжает на стуле подальше от стола, встаёт и начинает собирать грязную посуду. — Поумерь своё самомнение. — Извини. — Хватит извиняться! — Драко с хрустом переламывает использованные палочки. — Я трахался с тобой в Аспене, потому что был зол на Блейза за то, что он изменил мне до этого. За то, что пустил коту под хвост пять лет отношений. За то, что даже не сам признался. Мне рассказала обо всём младшая сестра. А Астория считала его своим лучшим другом. Понимаешь? Мы пытались. Долго. Но ничего не вышло, — горло перехватывает. Драко слышит шаги за спиной, а потом горячая ладонь ложится ему между лопаток. — Прости, — шепчет Гарри, почти касаясь губами шеи Драко. От горячего дыхания по спине бегут мурашки. Драко разворачивается в объятиях Гарри, оказывается с ним лицом к лицу. Совсем близко. Глаза у Поттера зеленющие, ближе к зрачку почти чёрные. Драко опускает взгляд на его рот, наклоняется вперёд. Совсем чуть-чуть. Поттеру хватает и этого. Они целуются, как сумасшедшие. Жадно, неистово. Совершенно изголодавшиеся друг по другу. Поттер прижимается к нему всё плотнее, точно вплавляется под кожу. Его ладони на спине Драко. Гладят, ласкают горячую гладкую кожу. Сквозь слои одежды Драко чувствует его твёрдый, точно каменный член. И внизу живота закручивается знакомая, такая сладкая спираль предвкушения. Он с силой проводит ногтями по спине Гарри, и рычащий стон, как награда. Драко запрокидывает голову, подставляя шею под жгучие поцелуи-укусы. Поттер любит кусаться, расцвечивая шею и плечи багровыми следами. Он точно оставляет метки принадлежности. Подпись: «Моё!» Он жадный, и поцелуи у него такие же. И Драко не отстаёт от него ни на шаг, он хочет заграбастать себе всё. До последнего кусочка. Он нетерпеливо дёргает ремень Поттера, металлическая пряжка звякает, расстёгиваясь. Драко тянет вниз язычок молнии, кладёт ладонь на неимоверно горячий даже сквозь тонкий хлопок боксёров член. Поттер со свистом втягивает воздух, утыкается лицом в изгиб его шеи и вдруг делает шаг назад: — Нет. Я не могу. Нет. — Что? — адреналин ревёт в крови, требуя выхода. Драко никак не может взять в толк, что говорит Поттер. — Я не могу, — повторяет Гарри. Он кое-как приглаживает волосы и поправляет одежду. — У тебя кто-то есть? — глухо интересуется Драко. Ему неприятна сама мысль о том, что в Лос-Анджелесе Поттера может кто-то ждать. — Что? Нет! Нет, — Гарри тяжело опирается о столешницу, вздыхает, собираясь с силами. — Всё дело в тебе. — Прости? — Драко не верит своим ушам. — Я хочу тебя. Безумно, — взгляд у Гарри свинцовый, тяжёлый. Он смотрит из-под полуопущенных ресниц, словно к полу пригвождает. Облизывает покрасневшие, распухшие от поцелуев губы. И Драко невольно повторяет за ним. — Сейчас я больше всего хочу отвести тебя в спальню, раздеть и уложить в постель. Не для того, чтобы спать. Уж поверь. — Ну, так останься, — Драко берёт его за руку, переплетает свои пальцы с его. Притягивает так близко, как это только возможно. Жар тела Гарри опаляет. — Останься, — шепчет Драко. — Останься. Гарри стискивает его — крепко, с отчаяньем. — Я хочу. Я очень хочу. Они целуются. Снова и снова, будучи не в силах разъединиться. Тянутся друг за другом, точно намагниченные. — Но я не могу. — Это всего лишь секс. — Вот именно, — Гарри тяжело дышит, смотрит в глаза. Их губы всё ещё соприкасаются. — Для тебя это всего лишь секс. Когда ты расстался с Блейзом? Вчера? Позавчера? — Всё перегорело, — возражает Драко, прекрасно понимая, что это ложь. Он всё ещё обижен и зол на Блейза. И этот секс — он нужен, как прививка. Вот только Гарри… Это будет несправедливо по отношению к нему. — Нет, и ты сам это понимаешь, — Гарри отодвигается. — Ты нравишься мне. Нравишься настолько, что я уже влюблён в тебя. Мы можем переспать. Будет потрясающе. А потом ты пойдёшь дальше, а я останусь собирать себя. Драко открывает рот для ответа, но не знает, что сказать. Слова Гарри — это как обухом по голове. — Позвони мне, — Гарри заправляет за ухо Драко непослушную прядку, ведёт костяшками пальцев по высокой скуле, и Драко невольно тянется вслед за лаской. — Позвони, когда поймёшь, что действительно хочешь. И не только секса.