Магнит

Если ты красив, богат и, что самое главное, знаменит, то не думай, что сможешь безнаказанно разгуливать по Нью-Йорку. Армия фанатов, вооружённая смартфонами с круглосуточным выходом в сеть, не дремлет. Драко на все сто уверен, что их рандеву в «Старбаксе» не осталось незамеченным. Гарри — открытый гей, не связанный отношениями — в компании неизвестного парня. Хотя почему неизвестного? Лицо Драко в Гугле пробивается на раз. И Драко даже представлять не хочет, какая истерика может начаться. Кинозвезда и сын строительного магната с весьма пикантной семейной ситуацией. И, как будто этого мало, потомственный аристократ на службе в убойном. Люпин будет в ярости, а журналюги совершенно точно с ума сойдут от счастья. Драко полночи сидит в центре кровати — он не может заснуть. Не после признания Гарри. «Он не из тех, кто прыгает из койки в койку», — в голове то и дело всплывают слова Рона. Драко и сам это знает. Чувствует. Он забывается зыбкой, беспокойной дрёмой, когда время переваливает далеко за полночь. Ему снится горячий рот и руки, бесцеремонно раздвигающие его ноги. Ладони на бёдрах, скользящие всё выше. Он видит, как над ним склоняется кто-то. Прямо перед глазами кружит и вертится Уроборос. Изумрудный глаз сверкает вспышкой заклинания. Драко подаётся вперёд, навстречу ласке, кричит, изгибается, когда губы накрывают его изнывающий член: — Гарри! Он резко открывает глаза и садится среди разворошённых одеял. На прикроватной тумбе заходится истерикой будильник. Драко бьёт по нему ладонью и со стоном валится обратно на подушку. Член стоит, хоть гвозди забивай. Драко оттягивает резинку пижамных штанов, в горсть сгребает налитые яички, второй обхватывает ствол. Хватает пары движений, чтобы горячая сперма залила пальцы. Совершенно обессилевший, он тащится в ванную. Кое-как сдёргивает штаны, отпихивает их в сторону и забирается в душ. Вода — благословение господне — бьёт по голове и плечам. Драко подставляет лицо прохладным струям. Он разбит после бессонной ночи, и пережитый оргазм слишком слаб, чтобы по-настоящему угомонить возбуждение, скручивающее его со вчерашнего дня. Драко бросает то в жар, то в холод, а в затылке наливается комок боли. Он не знает — болезнь ли это, но глотает на всякий случай противовирусное и болеутоляющее и внимательно рассматривает своё отражение. Из зазеркалья на него таращится привидение с тёмными полукружьями под глазами. "Панда, мать её". Драко не без содрогания переступает порог участка и тут же натыкается на Флинта. Тот, для разнообразия, не в латексе и чулках в сетку, а во вполне адекватных джинсах и куртке. Он хлопает Драко по плечу своей тяжеленной лапищей и радостно орёт: — Весёлая ночка, Блэк, а?! Флинт единственный из всех знакомых Драко, кто зовёт его Блэком, прочие упорно именуют Малфоем. Драко независимо дёргает плечом, стряхивая руку Флинта, сощёлкивает с лацкана пиджака невидимую пылинку и непринуждённо интересуется: — С чего такие выводы? Вместо ответа Флинт проводит пальцем по его шее, аккурат над воротничком рубашки. Драко змеёй уходит от прикосновения. Багровая метка, оставленная вчера Гарри, сияет, и Драко совершенно не хочется её скрывать. — От зависти слепнут, знаешь ли. Флинт о Данте ни сном, ни духом. Он только презрительно фыркает что-то о много мнящих о себе умниках и выкатывается прочь из участка. Драко идёт к своему столу, точно на эшафот. Он ждёт шепотков за спиной и гневного рычания начальства, но в участке царит привычная рабочая рутина. Но стоит ему опуститься на свой стул и включить компьютер, как рядом моментально материализуется Рон: — Лаванда убьёт меня к чертям, если ты не расскажешь мне всё в подробностях. — Ты уверен, что хочешь знать такие подробности? Рона предсказуемо перекашивает. Телефонный звонок бесцеремонно вторгается в их разговор. Астория. — Ты. Мне. Должен, — чеканит она. — Астория? Рон захлопывает рот и откатывается к своему столу. — Что случилось? — Драко забивается в самый тёмный угол за кадку с полузасохшим фикусом. Здесь редко кто бывает — совсем рядом дверь в офис Люпина, а на глаза начальству лишний раз никто попадаться не хочет. — Твоё счастье, что Милли сперва скинула фотки мне. Я ей наплела, что у тебя могут быть неприятности на службе и уговорила ничего не выкладывать в сеть. Милли? Драко судорожно роется в памяти. Точно. Одноклассница Астории, влюблённая в самого Драко. Отчаянно краснеющая и напрочь теряющая дар речи при его появлении. — Твоё счастье, — повторяет Астория, — что Милли вообще-то тебя фотографировала. Она только потом узнала его. «Его» произносится страшным шёпотом. Драко буквально видит, как Астория многозначительно округляет глаза. — Вы целовались? — вполне ожидаемо встревает Скорпиус. Кто бы сомневался, что он может быть не в курсе дела. Очевидно, Драко молчит так долго, что близнецы успевают прийти к единственно верному решению. Скорпиус восторженно свистит, а Астория сипит полузадушенной мышью: — Вы с ним?.. И бросает трубку. Помедлив, Драко открывает Твиттер. Тишина. Тамблер — аналогично. Инстаграмм — ноль. Он возносит хвалу богам, вложившим благоразумие в голову Милли. Нет, он не за себя переживает. И уж точно не за Поттера. Вот уж кому не привыкать от папарацци отбиваться. Но Драко категорически не желает, чтобы кто-то грязными руками лез во всё то, что произошло между ним и Гарри. Извратил, переворачивая с ног на голову. Чтобы кто-то узнал об Аспене. Потому что… Потому что он был счастлив в те дни. И Гарри… Драко не хочет, чтобы ему делали больно.

***

Гарри улетает в Лос-Анджелес через несколько дней. Какая-то журналистка залавливает его в аэропорту. Мило улыбаясь, Гарри даёт банальные ответы на банальные вопросы о планах на будущее и творчестве, отделывается привычным «Без комментариев» на вопросы о личном. И у Дурсля, сопровождающего Гарри, достаточно красноречивый взгляд, чтобы журналисточка знала меру. Все эти дни Драко тщательно избегает любой, даже самой призрачной возможности встречи с Гарри. Он отказывается от прощального ужина у Уизли под совершенно надуманным предлогом, нелепость которого очевидна настолько, что Рон только головой качает, отступается и одёргивает Лаванду, продолжающую настаивать. Гарри улетает и увозит с собой тепло и хорошее настроение. Осень падает на Нью-Йорк совершенно внезапно. Ещё вчера влюблённые парочки грелись на пледах в Центральном парке, а сегодня низкие свинцовые тучи цепляются за макушки небоскрёбов. Башня Стейнвей иголкой прокалывает их животы, до отказа наполненные ледяной водой, и по Манхеттену растекается море зонтов. Драко достаёт из шкафа любимый бушлат. Выходя из дома, он запрокидывает голову. Мелкая морось оседает на лице и волосах, от чего те моментально начинают виться. — Возьмёте третьим? — ржёт Флинт, глядя на бардак на голове Драко. — Будем ангелами. — Из тебя ангел, ага, — фыркает Рон. — Не, ну а чо? — продолжается скалиться Флинт. Зубы у него белые, крепкие. Загляденье просто. — А за Чарли у нас будет капитан. — Капитан будет у вас кошмарным сном, — способность Люпина передвигаться абсолютно бесшумно проклинают всё и вся, — если не начнёте работать. Флинт испаряется, как и не было его. Люпин со звучным «шмяк» бросает на стол пухлую папку: — Малфой, Уизли, новое дело. Соседи передали. — Но, сэр! — взвывает Рон. — У нас и так дел выше крыши. Я уже забыл, как выглядит моя жена. — Будешь ныть — приставлю к вам стажёра. О, нет! Только не это, думает Драко. Стажёры — та ещё головная боль. Они делятся на два типа: те, которые лезут в самое пекло и их постоянно приходится ловить, и те, кто каждую запятую в отчёте непременно сверяют с действующим законодательством и любят перечислять все пункты и подпункты. Но независимо от категории они все всегда — всегда! — лажают. А ещё у всех стажёров без исключения есть общая, очень «милая» черта — они любят проявлять излишнюю инициативу. А инициатива, как всем известно, наказуема. А разбирать оставленные после них завалы должен кто? Правильно — тот несчастный, к кому их прикрепили. Стажёров, в смысле. А у детективов и без этого удовольствия вечно задница в мыле. И Драко ещё прекрасно помнит свою стажёрскую молодость. Вот где был трэш, как любит говорить Скорпиус. — Между прочим, — многозначительно замечает Рон, — пытки запрещены Женевской конвенцией. Судя по выражению лица его обуревают те же мысли, что и Драко. Возиться с новичком? Вот уж спасибо! — Нарываетесь, детектив? — Люпин вздёргивает брови. Рон делает вид, что запирает рот на замок и выбрасывает ключ. Люпин переводит взгляд на Драко, и тот немедленно поднимает руки: — У меня вообще жены нет. — Счастливый, — бурчит Рон. Он физически не может держать рот на замке. Люпин окидывает их внимательным взглядом, точно подозревает в чём-то: — Час на ознакомление, потом ко мне. Работать будем вместе с ФБР. Рон и Драко синхронно стонут — с фэбээровцами у полиции давняя вражда. Слишком уж любят парни из Бюро присвоить плоды чужого труда. Не время для рефлексии, думает Драко, открывая папку. Следующие недели им не то что рефлексировать, вздохнуть некогда. Совместная работа, впрочем, выходит куда как более мирной. Федералы в кои-то веки не сучатся и не делают вид, что на хую они тут всех вертели. Но прочие расследования никто не отменял. Драко является домой только для того, чтобы, кое-как стянув с себя одежду, солдатиком рухнуть в постель на несколько часов и забыться беспокойным сном. В какой-то момент он думает, что неплохо было бы клонировать самого себя. И желательно во множественном числе. В какой-то момент Драко набирает сообщение, совершенно нейтральное: «Новое расследование. Работаем с Бюро». Гарри отвечает очень быстро: «В кино они всегда те ещё высокомерные ублюдки». «В реале ничуть не лучше, уж поверь», — отвечает Драко. И получается так, что они начинают обмениваться сообщениями регулярно, иногда по несколько раз за день, когда выдаётся свободное мгновение — какими-то сиюминутными мыслями, мнением о погоде и работе, иногда селфи, какими-то смешными гифками и роликами из сети. Всегда почему-то с кошками. Но по молчаливому согласию они не касаются их последнего разговора. «В Лондоне. У Гермионы день рождения. Панси шлёт привет». И селфи — на Гарри висят Панси и та самая симпатичная шатенка из аэропорта Аспена. Все трое хохочут. А потом прилетает ещё одно — Гарри, голый по пояс, лежит в квадрате света, льющегося из окна, и на груди у него чудесное существо. У существа шкурка цвета зефира и уши больше похожие на крылья летучей мыши: «Привет от Добби». «Поттер, ты нормальный? Кто даёт котятам такие имена?» «Тогда Трандуил? Уши вполне так» Драко ржёт и гуглит ориенталов — увиденное впечатляет. И они каждый вечер желают друг другу спокойной ночи. Драко нравится это. После эпичного скандала Рона с Люпином, им навязывают-таки помощника из недавно принятого молодняка, и Рон с Драко совершенно бессовестно скидывают на бедолагу большую часть бумажной волокиты. Дэннис Криви покорно несёт возложенное на него бремя, не лезет с излишней инициативой и мучительно краснеет всякий раз, стоит Драко заговорить с ним. Это… напрягает. Драко совершенно не нуждается в поклоннике. Не сейчас, когда в голове всё ещё звенит признание Гарри, и с каждым днём всё сложнее засыпать в одиночестве в огромной кровати. И Драко никогда и никому не признается даже под страхом смерти, что кладёт под подушку злосчастный магнит. Изрядно облезший, с так и не приклеенной лыжиной. Зачем? Просто так легче. Дэннис таскается за ним хвостом, преданно заглядывает в глаза, ловит каждое слово. Он буквально за каждым углом. По участку идут слухи, и Драко не выдерживает. Возможно, его слова слишком резки, но Дэннис, наконец, начинает вести себя чуть более цивилизованно. Он внимателен и исполнителен, и пару раз подкидывает очень даже стоящие идеи. И Драко отпускает. До определённого момента, конечно. Всё заканчивается внезапно — федералы перекрывают очередной трафик оружия, а убойщики получают своего убийцу. Доказательства против него железобетонные, парню светит примерно сто пожизненных, поэтому он беспрекословно подставляет запястья под наручники. — Это было круто, — восторженно шепчет Дэннис, глядя, как развозят задержанных. Склад битком набит оружием, наличкой, и работы здесь край непочатый, а адреналин всё ещё бурлит в крови. Но осознание того, что они сделали свою работу, и сделали её хорошо — накатывает девятым валом. — Ты молодец, — Драко улыбается Дэннису, и тот моментально расцветает от похвалы. Кажется, что его улыбкой можно осветить пол-Нью-Йорка. Они заканчивают почти в полночь. У Драко одно, нет, два желания — горячая ванна и тёплая постель. — Тебя подвезти? — Дэннис смотрит на Драко, как щенок надеющийся на ласку. И Драко даже не нужно уметь читать мысли, чтобы знать, чего тот хочет. У Дэнниса всё это на лбу написано. Драко качает головой: — Нет. Поезжай домой и отоспись, завтра нас ждёт самое страшное. Потухший было Дэннис вскидывается. — Заполнение отчётов, — поясняет Драко, и они смеются. Драко отпускает ещё в машине за пару кварталов от дома. Он спотыкается о собственные ноги, перешагивая через порог. Естественно, все его мечты о тихом завершении безумного дня идут прахом. В лофте горит свет везде, где только можно, а Скорпиус и Астория в одинаковых пижамах-единорогах таращатся в телевизор. На экране Поттер в пропотевшей насквозь майке прорубается сквозь джунгли Амазонки. Хорьки, кажется, не дышат. По гостиной тщательно раскиданы коробки и пакетики из-под пиццы и снэков. — Вам разве завтра не в школу? — интересуется Драко, скидывая ботинки и избавляясь от пальто, насквозь пропитавшегося порохом. Астория переводит на него совершенно осоловелые глаза: — Завтра воскресенье. Драко смотрит календарь на телефоне, там чёрным по белому — начало октября. Куда делся целый сентябрь? — Ты похож на труп двухнедельной давности, — лицо Астории проясняется, поверх её плеча совой маячит Скорпиус. — Ты знаешь, как выглядят трупы? Астория с достоинством кивает. От Нарциссы Драко знает, что на этой неделе мечта всей жизни Астории — патологоанатом. По всему дому разложены анатомические атласы, раскрытые, ясно-понятно, на страницах с самыми тошнотворными иллюстрациями. Человеческий скелет в натуральную величину, купленный через интернет, занимает почётное место в её спальне. Скорпиус, естественно, оказывается совершенно не в силах держаться подальше от этакой красоты. Он вставляет в глазницы фонарики, а в череп плеер, на который записывает знаменитое шварценеггеровское «Аста ла виста беби» и подсоединяет всё это к датчику движения. С наступлением ночи поганцы втихаря от родителей перетаскивают нового члена семьи на кухню, реакция Люциуса, решившего в три утра провести инспекцию холодильника, бесценна. — Спать! — командует Драко и тянется к пульту от телевизора. Скорпиус сонно моргает и уже собирается слезть с дивана, но Астория воинственно вздёргивает маленький упрямый подбородок: — Я тебя ещё не простила. Со Скорпиуса моментально слетает весь сон. — Надо думать, — вздыхает Драко, сдвигает весь мусор на журнальном столике в сторону и садится. — Послушай, Астория. Во-первых, это моя личная жизнь. И я не обязан за неё отчитываться перед кем бы то ни было. Во-вторых, это был мимолётный, ни к чему не обязывающий роман. Астория сопит и ковыряет ногтем плюш пижамы. — Но ты был с ним, — продолжает она упрямо обвинять. — Был, — соглашается Драко. — Но если бы Блейз поехал в Аспен, как и собирался, то не было бы никакого Гарри. Скорпиус присвистывает, но моментально умолкает под предостерегающим взглядом. — И нам ничего не сказал, — глаза Астории наполняются злыми, обидными слезами. «Терпение - добродетель», — напоминает себе Драко. — Астория, — он говорит с ней, как с несмышлёным малышом, — повторю — это моя личная жизнь. И если бы не твоя подруга, то я никогда, никому, ничего бы не рассказал. Уже хотя бы потому, что эта ситуация касается не только меня одного. И совершенно неважно — знаменитость Гарри или нет. — Он уже Гарри, — бурчит себе под нос Скорпиус и немедленно зарабатывает тычок в бок. — Скажи хотя бы, какой он, — неаппетитно шмыгает Астория и громко сморкается в протянутый Драко платок. — Умный, с отличным чувством юмора, — губы Драко как будто сами собой растягиваются в улыбке. Ему нравится вспоминать Гарри. — Любит кошек и «Звёздные войны». Классическую трилогию, — считает нужным добавить он. Близнецы крайне категоричны в этом вопросе. — А я говорил — наш человек! — торжеству Скорпиуса нет предела. — Лучше расскажи, — он подпирает подбородок кулаком, его глаза мечтательно туманятся, — как он целуется. Драко моргает: — Я чего-то не знаю? — Скорпиус думает, что он — би, — доверительно сообщает Астория. — Не отвлекайся — что там с поцелуями? Драко вспыхивает помимо воли, и Астория восторженно шепчет: — Ты влюбился! — Спать! — парирует Драко.

***

Они заполняют отчёты весь день, и под конец цифры и буквы устраивают бешеную джигу в голове Драко. От бесконечной писанины кажется, что он вполне способен написать средних размеров роман. Конечно, там будет море крови и грязи. И если Рон вот прямо сию секунду не перестанет ныть на тему «пойдём, выпьем» — Драко сделает его одним из героев, которого убьют уже во второй главе. Особо извращённым способом — воткнут в глаз циркуль. В восемь вечера Люпин высовывается из кабинета, даёт им три дня выходных и буквально вышвыривает прочь. — В «Борова»! — торжественно объявляет Рон. Он похож на рыцаря, отправившегося в новый крестовый поход. И они едут в «Борова». Бар стоит на границе двух участков, рядом пожарная часть, посетители в основном из бывших и нынешних полицейских и пожарных. Здесь всегда можно разжиться свежей сплетней, узнать, кто против кого и сделать соответствующую ставку. Криминальный контингент обходит «Борова» по широкой дуге. Внутри уже битком. Пахнет кожей и металлом, и немного порохом. Хохочут девицы, а возле бильярдного стола разговор на повышенных тонах. К барной стойке не протолкнуться, но Драко решительно вклинивается в толпу, здороваясь по пути со знакомыми, обменивается рукопожатием с Оливером Вудом, владельцем «Борова», встающим за стойку, когда народу совсем уж невпроворот: — Малфой! Как обычно? — Ага, — Драко получает «Джека» и пару рюмок, — и бутылку самого лёгкого пива, что у вас есть. — А ребёнку есть восемнадцать? — грозно интересуется Оливер, привстав на цыпочки и глядя на Рона и Дэнниса поверх голов других посетителей. — Ему уже даже не двадцать один, — хмыкает Драко и уносит добычу к их любимому угловому столику. — Держи, — протягивает он пиво Дэннису. — А… — тот недоумённо моргает, глядя на виски. — Виски детям не игрушка, — глубокомысленно замечает Рон и разливает им с Драко по полной. — Ну, за то, что мы молодцы! "Джек" обжигает горло, колючим клубком падает в желудок, и по телу мгновенно растекается волна жара. Драко снимает галстук и расстёгивает пару верхних пуговок, Дэннис не сводит взгляда с его шеи. Они наливают по второй, когда рядом со столиком, точно чёрт из табакерки, возникает Флинт. На локте у него висит Лаванда. — Рончик, детка! — всплёскивает она руками. Флинт гнусно ржёт, а у Дэнниса пиво идёт носом. — Я зашла к тебе на работу, а тебя там нет, — она осматривается. — Здесь мило. Почему ты никогда меня сюда не водил? В брендовых вещах с тщательно уложенными белокурыми волосами Лаванда похожа на райскую птицу, по нелепой случайности забредшую в деревенский курятник. Ей совершенно здесь не место, но это впечатление мгновенно разбивается, стоит Лаванде лихо опрокинуть в себя виски и закинуть в рот солёный орешек: — О! Бильярд! И вот она уже в другом конце зала. Рон обречённо стонет. Совершенно оглушённый Дэннис мышкой сидит в самом углу. — Твоя жена страшная женщина, Уизли, — гыкает Флинт. — По дороге сюда она почти убедила меня в необходимости регулярного педикюра, — он закидывает в рот горсть чипсов, перемалывает их, точно комбайн. — Вот ты, Уизли, делал когда-нибудь педикюр? Рон давится, а Драко, настроение которого резко подскакивает, сообщает: — Делал. Я сам видел. Рон помидорно багровеет, Дэннис прячется за своим пивом, а Флинт и Драко дружно ржут. — Сволочи, — беззлобно ворчит Рон. — Услышу об этом в участке… — Да, да, — отмахивается Флинт, провожая тяжёлым взглядом дефилирующего мимо с охапкой пустых бутылок Вуда. Маркус подкатывает к Вуду последние месяцев семь, но тот, памятуя о репутации Флинта, держится с упорством, достойным олимпийского чемпиона. Драко думает, что всё это кончится либо эпичной историей любви, либо увольнением Флинта. Маркуса давно зовут в Вашингтон, в Бюро, но он держится в участке исключительно из-за Вуда. Они дружно опрокидывают по второй, а потом сразу по третьей стопке, а потом Драко вспоминает, что в последний раз он ел в час дня — чашку кофе и невразумительный сэндвич с тунцом. Туман в голове принуждает его отправиться на поиски съестного, а организм весьма настойчиво советует посетить комнату задумчивости. Он слышит разговор из-за двери подсобки, когда возвращается в зал из туалета. Низкий рык Флинта пробирает до костей: — Ву-уд. — Марк, мы уже давно обо всём договорились, — устало-обречённое от Вуда. — Да ты же любишь меня, дурень! Почему? — Потому что Вашингтон. — Да срал я на этот Вашингтон и всё Бюро! — ревёт Флинт Драко делает крошечный шажок в сторону. Когда Флинт в бешенстве, он открывает двери пинком ноги. — Ты пожалеешь, — упрямством Вуда можно застелить не одну мостовую в этом городе. — Да я люблю тебя! С ума схожу. Олли, я же сдохну без тебя, — жалобно тянет Флинт. «Ну, же, — молит Драко. — Скажи «да», Оливер. Скажи». Пауза всё длится, и он почти перестаёт надеяться, но раздаётся короткое: — Да. И Флинт рычит. Так низко и голодно, что у Драко мурашки несутся по спине. Он возвращается к столику и берёт пальто: — Я домой. Рон, беззастенчиво флиртующий с собственной женой, машет рукой на прощание. Дэнниса не видно. «Большой мальчик, сам доберётся», — решает Драко и вызывает такси. Он ждёт машину на улице, подальше от жара разгорячённых тел. Холод мгновенно пробирается под одежду, заставляя дрожать. Драко плотнее запахивает пальто и натягивает перчатки. Позади раздаются шаги: — Драко. Драко оборачивается. Это Дэннис. Его глаза лихорадочно блестят, и Драко никак не может понять, то ли Дэннис в дрова, то ли, наоборот, трезв, как стекло. — Драко, — повторяет Дэннис и делает шаг вперёд, бесцеремонно вторгаясь в его личное пространство. — Ты пьян, — сухо замечает Драко. — Для храбрости, — Дэнниса ведёт, и он машинально хватается за Драко. Драко не помогает, но и не отталкивает — не дай бог этот балбес свалится и расшибёт голову. — Драко, — Дэннис доверчиво смотрит прямо в глаза, обнимает за талию. Он горяченный, и от него пахнет виски и мятной жвачкой. — Я с ума по тебе схожу, Драко. Пожалуйста. У Дэнниса лихорадка в глазах и губы, требующие поцелуя. Драко мог бы сделать с ним многое, даже просить не надо. Это Дэннис будет умолять. — Я только с девчонками, — бормочет Дэннис и слепо тычется лицом куда-то в шею Драко. У него сырые губы, и это мерзко. Драко тщетно пытается оттолкнуть его, но Дэннис липнет пиявкой. Он зачем-то суёт руки в карманы пальто Драко и вдруг вскрикивает. С пьяным недоумением смотрит на кровь, суёт пораненный палец в рот. Драко вынимает из кармана магнит. «Добро пожаловать в Аспен». Поттер. Драко вынимает телефон и набирает сообщение: «Закончили дело. Кэп дал три дня выходных». Ответ приходит практически мгновенно: «Круто. Отоспишься». — Драко, — зовёт Дэннис и смотрит по-щенячьи преданно. — Спокойной ночи, Дэннис. Драко садится в подъехавшее такси и называет адрес. Он смотрит на экран телефона, кусает нижнюю губу и решительно набирает: «Я приеду». И сразу, не давая себе ни малейшей секунды на сомнения, отправляет. Он не ставит в конце вопросительный знак. Гарри поймёт. Должен понять. Гарри отвечает, когда Драко дома в ванной чистит зубы: «Номер рейса?».

***

Лос-Анджелес встречает его высоким чистым небом и солнцем, щедро делящимся теплом со всеми желающими. Гарри ждёт его чуть в стороне от толпы встречающих. И он совершенно не прячется. На нём даже солнцезащитных очков нет. — Не боишься, что растерзают? — улыбается Драко. Гарри только головой качает: — Привет. — Привет. Гарри кладёт ему руку на шею, притягивает ближе и касается губ лёгким поцелуем: — Я заждался. Он забирает у Драко сумку, и они идут к машине. — Давно здесь не был? — тяжёлый «Лэндровер» мягко выкатывается со стоянки. — Вообще ни разу, — Драко с любопытством смотрит в окно. Вокруг кипит жизнь — шумно, много машин и солнца, и мало тени. — Да ладно, — изумляется Гарри, вклиниваясь в просвет в бесконечном потоке машин. Драко только плечом пожимает. Семьёй они обычно отдыхают в Европе — летом в Италии, а зимние праздники традиционно проводят в Уилтшире. Сам Драко предпочитает Аспен, а чтобы позагорать едет в Грецию. Там, среди скал на побережье затерялся домик. Крошечная кухня и не менее крошечная спальня на втором этаже, в которой, кроме кровати, нет больше мебели. Там нет туристов, а время кажется остановившимся — только солнце и бухточка с бирюзовой водой. И белый, совершенно шёлковый песок. Драко хочет свозить туда Гарри. Они будут заниматься любовью и купаться на рассвете. Рано утром, когда умытое солнце выбирается из-за горизонта, поедут в соседний городок на рынок, чтобы купить там свежепойманную рыбу, и сыр с зеленью, и овощи. А в семейном магазинчике — вино. А потом запекут рыбу на углях, чтобы съесть её, запивая белым терпким вином, и валяться на пляже. Они будут там только вдвоём. Друг для друга. В какой-то момент Драко берёт Гарри за руку, переплетает свои пальцы с его и целует выступающие костяшки. Гарри смотрит на него совершенно потрясённый, облизывает пересохшие губы: — Я… Его прерывает визг клаксона, стоящей позади машины, и Гарри утапливает педаль газа. Они молчат до самого окончания поездки. Гарри живёт в Малибу. У него белоснежный дом на самом побережье, до воды метров сто. Драко скидывает туфли и босиком идёт по натёртому до блеска тиковому полу к огромным панорамным окнам, через которые открывается потрясающий вид на океан. Он настежь распахивает высокие стеклянные двери, впуская внутрь солёную свежесть океанского бриза. — Нравится? — позади бесшумно возникает Гарри, обнимает, кладёт подбородок на плечо. Драко прижимается спиной к широкой горячей груди, откидывает голову назад, вдыхая аромат туалетной воды Гарри: — Нравится. Он разворачивается в объятиях и целует Гарри. Так, как давно хотел — жадно, собственнически. Отрывается на мгновение: — Где у тебя спальня, Поттер?

***

— У тебя ямочки. Вот здесь. — Что? — Драко приподнимается на локтях и оборачивается, глядя на Гарри поверх плеча. Гарри целует его поясницу, смотрит из-под полуопущенных ресниц: — Трогательные. Он коленом расталкивает бёдра Драко, тянет его на себя и кладёт горячую ладонь на живот. Очень чувственно. Целует между лопаток, прикусывает выступающие позвонки на шее. Въезжает в него одним длинным плавным движением. Горячий член давит и распирает. Гарри пальцем проводит по краешку растянутого вокруг члена ануса. Там, где они соединяются. Драко захлёбывается криком от остроты ощущений.

***

Они лежат на смятых влажных простынях. Гарри сопит ему в бок, и Драко чуть-чуть щёкотно от этого. Он лениво перебирает волосы Гарри, наматывает пряди на пальцы. Чуть тянет и отпускает. Это как медитация — всё его тело точно парит и пошевелиться нет никакого желания. Веки смыкаются сами собой. Он чувствует поцелуй на бедре. — Люблю тебя, — шепчет Драко. Гарри натягивает на них невесомое одеяло, устраивает Драко в своих объятиях: — И я. Люблю.