you wanna cum in?

в помещении неожиданно гаснут все свечи, и чонгук оглядывается по сторонам, пытаясь найти глазами открытую форточку в церкви. но всё закрыто. на улице холодно, потому оставлять окна открытыми было бы странно, особенно когда ряса на самом деле совершенно не греет. чонгук поджигает свечи на одном из тройных подсвечников, а затем проносит его по всему залу, зажигая все светильники. но спустя пару минут холодный ветер снова пробирает до костей, его порыв почти сносит с подставок потухшие свечи. — господи, иисус христос, сын божий, огради меня своей рукой от силы нечистой, — начинает говорить чонгук ещё до того, как осознаёт, что делает. воздух, что выходит изо рта вместе со словами, становится морозным, клубы пара разлетаются в разные стороны. и низкий хриплый смех. будто отовсюду сразу, и вычислить местоположение хулигана невозможно. — думаешь, сможешь спастись от меня такими жалкими молитвами? — чонгук оборачивается на звук и видит, как из-за огромного орга́на в конце зала появляется человеческая фигура, одетая в чёрное, как и он сам. чем ближе подходит человек, тем лучше видны черты его лица и строение тела. это парень, с отросшими до подбородка чернильными волосами, идущими волнами, затянутый в чёрную рубашку и узкие штаны. чонгук сглатывает. нет, нет, нет. — если бы ты правда верил, я бы и впрямь не смог сюда войти, но когда охраняющий священную обитель настолько слаб духовно... — он сверкает тёмными глазами, подходя ближе, — разве могу я упустить шанс немного развлечься? чонгук теряет дар речи. перед ним, несомненно, один из демонов, но вместо того, чтобы продолжать читать молитву, чонгук не может выдавить из себя и слова. — видишь? ты не можешь противостоять даже самому минимуму, что я на тебя оказываю, — черноволосый демон останавливается на минимально возможном расстоянии в полметра. он даже не пытается пройти дальше, потому что знает, что не сможет. для этого нужно разрешение человека. тёмные кудрявые волосы путаются в железных кольцах и пирсинге по всей поверхности уха. он так сильно похож на чонгука. у молодого послушника дырки от проколов почти заросли, отрастающие вьющиеся волосы спадают на лицо, а множество татуировок прячутся под священным одеянием. — избавь меня от всех навет вражиих, от всякого кол... совсем рядом, будто над ухом, мерзко хохочут. чонгука сковывает липкий страх, но он держится ровно, не подавая виду. его молитвы и правда слишком слабы, они совсем бездейственны. — ма-аленький, — сладко тянет демон, смотря довольно. он полностью осознаёт то, что делает. и когда проводит длинным языком по губам – тоже, — я же тебе говорил, что это бессмысленно. ты слишком слабый, чтобы мне противостоять. духовно. физически ты бы мог потягаться со мной и даже выиграть, будь я человеком, разумеется. чонгук непроизвольно думает о своих мышцах. это не лучшая его форма, не как год назад, когда кожа, казалось, взорвётся от перекатывающихся мускулов под ней, но она всё ещё очень хороша. демон низко смеётся. послушник уверен: он слышит его. — я знаю, что ты не особо понимаешь цель своего нахождения здесь, — черноволосый ходит вокруг невидимой стены вкруговую. чонгук даже не пытается следить за чужими действиями, он лишь внимает словам. — жертвуешь своей молодостью, развлечениями, красивой удобной одеждой, влечением ради чего? твои татуировки прекрасны, но они спрятаны и никто не имеет возможности их оценить. твои бёдра определённо заслуживают больше внимания, оценки, восхищения от симпатичных парней, — демон скользит языком по зубам. — тебе ведь нравятся парни, — даже не спрашивает – утверждает. а затем снова подходит максимально близко, говоря в лицо: — и я тебе тоже нравлюсь. определённо. чонгук сжимает в дрожащих руках железный подсвечник. он чувствует тепло внизу живота, когда смотрит на демона. его красота зачаровывает, лишает слов, привносит в голову грязные мысли и сбивает с толку. — ты исчадие ада, а значит достаточно силён, чтобы посеять даже в самой светлой голове семя хаоса, — цедит сквозь зубы чонгук. его голова сейчас – ураган самых разных мыслей, пустая и заполненная под верх одновременно. — нет, мой хороший, я не могу прорастить семя, если его в тебе нет. но у тебя внутри их так много – целое поле, мне даже стараться не нужно. ты уже поддаёшься искушению, я знаю каждую твою мысль, — демон кружится заводной балериной вокруг послушника. — да, у меня сладкие губы, — отвечает он на неозвученный вопрос. — мой размер – твоё желание, — продолжает. — да, я определённо могу. впусти меня к себе. и чонгук сдаётся. он мог озвучить разрешение словами, но вместо этого крестится в ложной манере, в обратную сторону. демон присвистывает, вскидывая одну бровь, и чёрт, как же сексуально это выглядит в его исполнении. — вот это фокусы, — говорит он, теперь имея возможность подойти вплотную. он почти задевает губами скулу послушника, а кончик языка всё же оставляет мокрый след. — чон-гук, — произносит по слогам, смакуя имя. он не мог сказать его вслух без разрешения, но теперь оно так тягуче ложится на язык, как патока. — где ты хочешь меня? послушник выдыхает, откидывая голову назад. — между своих бёдер. — ах, так тебе нравится, когда твоими бёдрами восхищаются, когда говорят, насколько они большие и красивые, идеальные. тебе кто-то раньше выдвигал предложение удушить ими? — болтает демон из-за плеча чонгука. — значит я буду первым. — как тебя зовут? — зачем тебе? — хочу знать, чьё имя мне стонать этой ночью.