you wanna cum in?

— эй, джун-хён, всё нормально? — обеспокоенно спрашивает чимин, когда парень жмурится, прижимая ладонь к груди. — ох, нет, кажется, у меня предтечный синдром, — он сжимает зубы, грудь настолько чувствительна, что попросту больно. и боже, это так раздражает иногда – быть омегой, когда сама течка истощает, а тут ещё и птс. грудь набухает, и даже у некормящих омег она наливается молоком – такая себе нерациональная функция. если бы не чимин, намджун бы не пережил эти дни (не в буквальном смысле, но сидеть на обезболивающих каждый божий день тоже не айс). многие альфы брезгуют это делать, тем самым оставляя своих омег мучиться болями, но чимин слишком заботится о своём парне, слишком им дорожит, чтобы позволить страдать, когда может помочь ему. — малыш, иди ко мне, — раскрывает руки чимин, приглашая в объятия. намджун выдыхает немного устало, а потом всё же идёт к альфе, усаживаясь к нему на колени боком. — садись удобнее, — мягко шепчет, смотрит на своего омегу, как на самое драгоценное сокровище, и убирает ему за ухо прядь. не потому, что она выпала или что-то в этом духе, а просто потому, что ему нравится так делать. намджун, несмотря на свою внешность, безумно уязвим, когда доходит до течки или предтечного синдрома. намджун вообще крупноват для омеги, с большими мясистыми бёдрами и выделяющейся из-за мышц грудью, которая теперь ещё больше из-за молока в ней. а чимин мелковат, конкретно ростом, потому что его руки, увитые венами, поднимают намджуна над полом, вжимая в стену, а бёдра не уступают ничем альфам со стандартными размерами. но эти особенности ничуть не мешают им быть вместе. намджун перекидывает ногу чимину через бедро, усаживаясь лицом к лицу. тонкая серая майка просвечивает твёрдые соски. — только будь аккуратнее, пожалуйста. сегодня она особо чувствительна, — омега ёрзает, чтобы сесть удобнее, а затем задирает майку до горла одной рукой. — сними её полностью и возьми меня за волосы, — советует чимин, будто впервые. — контролируй, чтобы я не сделал больно, — намджун кивает, слишком резко дёргая руками, из-за чего полная грудь сотрясается. кусает губу. соски у намджуна набухшие и покрасневшие, выглядят болезненно твёрдыми и точно раздражались от трения ткани о них. тяжесть молока в груди приносит боль, оно маленькими каплями выступает наружу от переизбытка. чимин на пробу касается его языком, слизывая жидкость, смотрит намджуну в глаза, пока делает это, полностью сосредоточенный на том, чтобы сделать это как можно нежнее. омега мычит коротко: секундное удовольствие заканчивается тянущей болью – он вздрогнул от прикосновения, заставляя грудь пойти ходуном. — нормально? — спрашивает чимин. хватка намджуна в его волосах становится сильнее. — д-да... — говорит он сквозь зубы, а затем мягко надавливает ладонью альфе на затылок. — возьми их уже. я больше не могу. мне кажется, что кожа сейчас разорвётся от давления, — дышит тяжело, и чимин не теряет ни секунды. он обхватывает вспухший сосок губами, присасываясь. намджун издаёт маленький стон облегчения, когда грудь начинает потихоньку легчать. на языке чимина сладковатый привкус молока, он старательно прячет зубы, чтобы не повредить чувствительный участок, посасывает даже как-то ласково, максимально аккуратно, придерживая вторую грудь ладонью, чтобы она не прыгала от действий чимина. намджун надавливает на левую её часть, отдавая остатки молока чимину. альфа только послушно принимает его, губы сомкнуты вокруг ореола, а вниз по горлу стекает жидкость. на вкус в чём-то напоминает дыню. он отстраняется, когда проглатывает всё, и вытирает уголки губ. — как ты себя чувствуешь? — спрашивает. намджун гладит его по светлым прядям, на щеках проявляются ямочки. — ты хорошо справляешься, но теперь доведи до конца. альфа припадает к другой стороне, громко чмокая губами.