you wanna cum in?

— блять, юнги, я больше не могу, — сдавленно хнычет хосок, хватая хёна за ладонь. внизу живота всё скручивает в узел и болезненно тянет. коснуться хочется невыносимо, но юнги приказал не трогать себя. — что ты только что сказал, дорогой? — юнги приподнимается на локте, заглядывая прямо в глаза. — можешь повторить? хосок прикусывает язык, отводя взгляд и краснея. хён запретил ему материться. — прости, хён, я не хотел... это вышло случайно, — тараторит, весь сжимаясь. он не боится, он просто не хочет расстраивать юнги. если юнги его наказывает, значит он был недостаточно хорошим мальчиком, недостаточно старался. — нет, малыш, за каждым нарушением следует наказание, — юнги говорит строго, перелезая через младшего к небольшой тумбе. он возвращается с небольшим стеком. — поворачивайся ко мне задом и становись в коленно-локтевую пока. хосок послушно следует указаниям, по привычке немного прогибаясь в спине. — вот так, мой мальчик. опустись теперь аккуратно грудью на кровать и раскрой себя для меня. младший не впервые так делает. раньше эта поза не была для наказаний, они экспериментировали с проникновением благодаря ей. чем глубже хосок прогибался, тем больше удовольствия получали оба, тем сильнее была стимуляция. он берётся руками за ягодицы, с силой разводя их в стороны для лучшего обзора юнги. для хёна это и правда один из любимых видов – розовая дырочка, ещё сжатая и сухая, находится у него на уровне лица, и юнги спокойно мог бы вылизать хосока прямо сейчас, если бы не наказание. он проводит стеком по половинке, а затем бьёт им прямо по промежности, попадая по вмиг поджавшимся яичкам. хо вздрагивает, напрягаясь всем телом. боль проходит через него мгновенно, заставляя дёрнуться и пойти мурашками. второй удар приходится на сфинктер. и это не столько приносит боли, сколько больного удовольствия. наслаждения от того, что ему наказание нравится, хотя должен из него выносить урок, чтобы не получать снова. дырочка неконтролируемо сокращается несколько секунд от хлёсткого удара, краснеет, а полувставший до этого член начинает стремительно твердеть. таких ударов должно быть десять в целях воспитания нерадивого ребёнка. и хосок принимает их все, не пытаясь быть тише. он скулит и плачет на последних, но не просит остановиться, потому что колышущийся под собственным весом член только жаждет продолжения и разрядки. дырочка вся поалевшая и припухшая, как и область вокруг неё, выглядит так прелестно, так беззащитно, что юнги едва удерживает себя от порыва поцеловать её, зализывая покраснения. — ты понял, что тебе нельзя материться? — спрашивает он, аккуратно массируя проход, а затем всё же не отказывает себе в удовольствии до основания вылизать любимого младшенького. хосок только кивает в ответ и на словах обещает, что больше не будет, клянётся, что понял. а в следующий раз снова ругается. просто получать наказания не всегда бывает неприятно.