Теперь я сделаю всё правильно

Вэй Ин сидит около письменного стола, напротив него Лань Чжань. Усянь всё ещё набирается храбрости, чтобы рассказать всё мужу. Ванцзи может и не поверить ему, но это не самое страшное. Весь ужас он уже познал, когда потерял сначала своих приемных родителей и шицзе в первой жизни, а потом мужа с сыном во второй. Жизнь забирала у него самых близких людей, но теперь у неё не выйдет. Ну, или, по крайней мере, он постарается, чтобы она не смогла сделать это. Ещё раз посмотрев на супруга, он тяжело вздохнул и начал говорить: -Лань Чжань, хочешь верь, а хочешь нет, но то, что я сейчас тебе скажу, - чистая правда, я ни разу тебе не солгу. Просто послушай меня, хорошо? -Да. -Отлично,- вздох,- В общем, я не совсем тот Вэй Ин, о котором ты и все остальные думаете. Точнее, я всё ещё твой Вэй Ин, только… я не из этого времени. Не думаю, что можно сказать, что я из будущего, всё же те события уже не наступят, но ничем другим это назвать нельзя. Если считать с того момента, как я сюда попал, то я на двадцать семь лет назад переместился из своего времени. Возможно, это звучит, как какое-то сумасшествие, но я честен с тобой. Ни капли лжи нет в моих словах. -Когда ты появился здесь? -А!? Ты мне веришь?- спросил Вэй Усянь, не веря своим ушам, и, когда увидел утвердительный кивок, продолжил,- Помнишь почтовую станцию, где я и Чэн-Чэн убили Вэнь Чжао? Именно тогда я оказался в этом времени. Я надеялся вернуться на шесть-семь лет позже текущих событий моей жизни, но заклинание не до конца было проработано, поэтому я тут. И очень рад, что попал именно в самое начало нашего диалога тогда! Молодой я бы таких дел натворил, а мне потом разгребать! -Что должно было случиться? -Мы бы поругались. Я был таким упрямым и глупым, совершенно не думал ни о чьих чувствах вообще! Я был полным идиотом! Черт знает, что из себя строил! До сих пор за себя стыдно. И мне очень не хотелось, чтобы между нами снова выстроилась стена недопонимания, чтобы мой гэгэ грустил из-за слов молодой версии меня. Не люблю смотреть на то, как ты грустишь. Поэтому я счастлив, что не успел наговорить того, чего на самом деле не хотел. В конце концов, моя первая жизнь закончилась не очень хорошо. Против меня встали почти все, даже мой брат, только ты остался у меня, однако тогда я думал, что был один. Но мой дорогой гэгэ был всегда со мной, всегда любил меня и защищал. И сейчас я это прекрасно знаю. - Ты умер?- в голосе Ванцзи прозвучала нотка грусти, а глаза наполнились печалью и виной. -Да. Но ты не виноват, Лань Чжань. Ты бы не смог ничего тогда сделать, хотя пытался. Мой драгоценный Ханьгуан-цзюнь защитил меня от старейшин своего клана. Человек, который свято верил, что всегда нужно соблюдать правила, спас меня, отступника и убийцу. Ещё и наказание за это получил. Тридцать три удара дисциплинарным кнутом! Я, когда об этом думаю, прихожу в ярость. Как они вообще посмели тебя тронуть! Однако я злюсь не только на тех, кто испортил прекрасную спину моего любимого, но и на себя, потому что понимаю, что именно из-за меня ты их получил. Каждый раз видеть твои шрамы на спине было невыносимо. Они показывали, сколько боли я причинил единственному человеку, который остался на моей стороне, который поселился в моём сердце. Ты не переставал меня любить, воспитывал нашего сына, ждал все тринадцать лет, что меня не было. Мо Сюаньюй призвал меня в своё тело взамен на выполнение его желаний. Естественно, никто не стал бы просто так призывать Старейшину Илин для глупых и невинных желаний. -Старейшину Илин? -Ага. Это мой титул. Через полгода или около того после войны я забрал остатки клана Вэнь на Луаньцзан и стал изгоем для всего заклинательского мира. Ты приходил один раз увидеться со мной за год до того, как я был разорван своими же мертвецами. -Вэй Ин… -Я и не такое заслужил, Лань Чжань. Всё нормально, правда. Кхм, я продолжу рассказ. На изобретенный мною флаг, привлекающий нечисть, случайно приманилась рука лютого мертвеца, как позже оказалось, это была рука почившего уже Не Минцзюэ. Какое-то время мы разгадывали тайну владельца этой руки. Мы узнали, что Чифэн-цзюнь был убит Цзинь Гуанъяо с помощью мелодии из запретной секции в библиотеке Облачных Глубин, хотя многие думали, что первый умер только из-за искажения ци. В храме Гуаньинь я впервые признался тебе в любви. Конечно, не самая лучшая обстановка у нас была в то время, но я был счастлив наконец-таки тебе это сказать. В тот же день был убит Цзинь Гуанъяо. Через месяц мы с тобой склонили колени перед храмом предков, но официальной свадьбы у нас не было, твой брат ушёл в уединенную медитацию и не мог распоряжаться всем этим, а твой дядя просто не разрешил нам этого. Через пять лет супружеской жизни учитель Лань всё-таки смирился с моим существованием в твоей жизни и дал разрешение на официальную свадьбу. Гэгэ, твой образ в красных свадебных одеждах будоражил мою кровь в тот день, я еле дотерпел до нашей брачной ночи. Кстати, через год официально поженились твой брат и Чэн-Чэн. Они были такими милыми! И А-Чэн улыбался так широко! Я никогда не видел его настолько счастливым. Только вот жаль, что шицзе не было в эти моменты вместе с нами. Она умерла незадолго до моей смерти, пожертвовала своей жизнью ради меня. Но это уже не важно, шицзе в порядке, она жива и здорова. После нашей свадьбы мы прожили вместе ещё два года счастливой жизни, а потом…ты… ты умер на моих руках, Лань Чжань. Я прекрасно помню тот день, он снится мне в самых худших кошмарах.

***

Утреннее солнце светит в глаза, заставляя проснуться Вэй Усяня. Тот с неохотой встаёт с постели, лениво протирая глаза ладонями. До конца проснувшись, он замечает возле зеркала своего супруга, который расчесывает свои прекрасные волосы. Не медля, бывший старейшина Илин крепко обнимает мужа и, широко улыбаясь, говорит на ухо: -Лань Чжань, когда ты вернулся? Я так скучал по своему любимому и неповторимому Ханьгуан-цзюню! -Поздно ночью. Я тоже скучал, Вэй Ин,- ответил Лань Ванцзи, усаживая Усяня себе на колени и целуя его ладонь. -Что-то не заметно! Ты не обнял меня ни разу за то время, что я спал! Если бы ты это сделал, я бы проснулся, почувствовав, что мой гэгэ вернулся! -Именно поэтому и не стал. Я слышал от брата, что дети сильно замучили тебя. Тебе нужно было отдохнуть. -Если выбирать между отдыхом и моим драгоценным супругом, то я бы выбрал второе. Да и спать без тебя очень холодно и одиноко. Так что буди, когда возвращаешься. -Хорошо. -Кстати, давай уйдем на время вместе на ночную охоту. Хочу побыть хотя бы недельку с моим мужем только вдвоём. Я устал от всех этих обязанностей! -Мгм. Когда? -Сегодня же! Я уже спросил разрешения у твоего брата, так что можешь ничего ему не говорить. Днём отправимся в путь. -Мгм. -Не смейся! Я очень устал и хочу, чтобы хоть какое-то время мой Лань Чжань принадлежал только мне, а не вашим занудным правилам и различным делам. И вообще, ты мне должен все «каждые дни», которые мы пропустили из-за твоего отсутствия. Но не сейчас! Сейчас мы собираемся, прощаемся с сыном, а днём уходим. - Хорошо. К двум часам они собрались и отправились вместе в путь. Сегодня за два месяца у них будет впервые совместная ночная охота, и если бы А-Сянь знал, чем она закончится, никогда бы не пошёл на неё. Но, к сожалению, силой предвидения Вэй Усянь не обладал, поэтому судьба привела их в лес, в котором, как сообщали местные жители, жил демон. А-Чжань и А-Ин шли плечом к плечу, осматриваясь по сторонам, Вэй Ин иногда болтал о том, чему научились дети вчера на уроке, и примечал некоторые странные детали леса, в котором они находились. Они шли полчаса, и ничего особенного не происходило, пока на них не напала огромная гадюка. Кожа была её черной, а глаза блестели красным светом. Клыки острее меча Лань Ванцзи вонзились в то место, на котором стоял минуту назад бывший старейшина Илин. Бичэнь полетел к змее, пытался проткнуть её, но кожа была покрыта непробиваемым слоем защиты - такую Усянь и Ванцзи видели лишь однажды у черепахи Губительницы. Битва длилась уже пару часов, оба были уставшими, но бежать было некуда, позади них стояла деревня, в которой было полно беспомощных людей, поэтому Вэй Ин позвал талисманом на помощь людей из ордена Гусу Лань. Всё, что им нужно – это продержаться до их прихода. Но, увы, они не смогли. В какой-то момент клыки змеи почти впились в плечо Вэй Усяня, и этого нельзя было бы избежать, если бы Ханьгуан-цзюнь не прикрыл его своим телом. Сначала бывший старейшина Илин не понял, что произошло, но, когда увидел перед собой кровь на белых одеждах своего супруга, его сердце забилось с необычайной скоростью. А-Чжань осел коленями на землю, а гадюка быстро исчезла с поля зрения, будто её и вовсе не было, но рана на груди возлюбленного А-Сяня говорила об обратном. Совсем потеряв силы, Лань Ванцзи упал всем телом на зеленую траву, его любимый сразу же подскочил к нему и уложил голову себе на колени. -Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжань. Только не закрывай глаза, прошу! Сейчас придёт подмога, только потерпи. Нет, я сам тебя отнесу домой! Всё будет хорошо! Всё будет хорошо, только не закрывай глаза, пожалуйста,- просил Вэй Усянь, по щекам которого текли горячие слёзы. -Вэй Ин, я очень люблю тебя. Спасибо и прости,- сказал Ванцзи, чувствуя, как яд быстро распространяется по телу, и поцеловал последний раз любимого в мягкие теплые губы, нежно прикасаясь к его щеке. Он знал, что сегодня его последний день, потому что такая сильная отрава не дала бы ему и каплю шанса на выживание. Ханьгуан-цзюнь улыбнулся и, мягко поцеловав в лоб, продолжил, чтобы успокоить супруга: - Всё хорошо, Вэй Ин. -Если всё хорошо, тогда за что ты извиняешься? Лань Чжань, ты же не… Но договорить он так и не смог, потому что его возлюбленный закрыл глаза, а из собственных глаз потекли ручьём слёзы. Вэй Ин обнял уже мертвое тело мужа, захлёбываясь в слезах и прося лишь одного: - Лань Чжань, прошу, открой глаза, не оставляй меня одного. Как я буду жить без тебя, гэгэ? Как твой брат будет без тебя? Наш сын? Открой глаза. Я ни о чём тебя так не прошу, как об этом. Лань Чжань, я люблю тебя. Не умирай, потерпи чуть-чуть, и я обещаю, что всё будет в порядке. Рассудок в тот момент у Усяня был помутнён, поэтому очевидные признаки смерти Лань Ванцзи он игнорировал. Всё, что он мог делать - это обнимать супруга крепче и то шептать, то кричать на весь лес, чтобы Лань Чжань очнулся и перестал его пугать. Бывший старейшина Илин пережил немало смертей своих близких, из-за этого гибель мужа вызвала у него такую истерику, он не хотел верить в то, что было в действительности, не хотел верить в то, что его любимый человек мертв. Он видел только кровь на своих руках, рану на груди возлюбленного, которая не вздымалась от дыхания, и его бледно-мертвенное лицо. И от этого вида страх нарастал, дрожь распространялась по всему телу, но осознание гибели его любви никак не появлялось в голове темного заклинателя. Боль жгла его грудь, сердце обливалось кровью, горло горело и першило из-за частых криков, лицо было мокрым из-за слёз, а губы прикушены до крови. Вэй Ин разбит, душа медленно самоуничтожалась из-за горя, упавшего тяжелым грузом на сердце. А-Сянь сжимал пальцами белое ханьфу, пытался стереть с одежд кровь, прижимал к себе труп, целуя его ладони и всё также беспрерывно моля о том, чтобы супруг открыл глаза. Подоспевшим адептам предстал сломленный, полный боли и горя, почти обезумевший и прижимающий к себе тело мертвого Ханьгуан-цзюня Вэй Ин. Таким они его никогда не видели. Этот человек сильно отличался от того жизнерадостного, вечно флиртующего и беспечного учителя Вэя. Они поняли в тот момент, что вместе с Лань Ванцзи умерло и сердце Вэй Усяня. И, рассказывая эту часть истории, Вэй Ин обнял свои колени, чтобы не поддаться давнейшей панике, преследовавшей его долгие годы, и успокоиться. Говорить о таком было тяжело, особенно для человека, который потерял множество своих родных людей, но он старался, пусть это и было трудно. Он не должен быть слабым, но почему-то именно этого сейчас и хотелось. И почему ему вообще так больно, когда живая версия его супруга сидит перед ним? Возможно, он всё ещё боится повторения этого эпизода, поэтому ему до сих пор так страшно. Может, ему стоит выплакаться и перестать пытаться быть сильным хотя бы перед своим мужем? И это кажется верной идеей, когда Лань Чжань встаёт со своего места, садится рядом и обнимает его, Усянь отпускает себя и плачет навзрыд на плече своего любимого Ханьгуан-цзюня. Становится легче. Видимо, ему стоило это сделать с самого начала. Ведь если раньше, иногда тепло мешалось с тупой болью в сердце, то теперь её нет, теперь там только уют и покой. Но ему нужно рассказать всё, что произошло, поэтому он ласково отстраняет от себя Лань Ванцзи, но не отодвигается слишком далеко. Теперь идёт черёд истории о пяти годах его ужасного одиночества и переломного момента, который сподвиг его создать талисман, перемещающий во времени.