За номером 404

Раньше звука и света, раньше всякого внятного осознания, раньше чего бы то ни было, на меня навалились каскадом лившиеся сообщения о тревоге, стремительно заволакивавшие края поля зрения и выдернувшие сознание из пустоты в реальность. Темнота, замерцавшая ослепительными радужными сполохами перед глазами, вся пестрила ярко-алыми прямоугольниками, непрестанно наплывавшими один на другой, как густеющие капельки крови. Машинная часть, по неясной причине утратив прямую связь с человеческой половиной, дублировала тревогу всеми доступными средствами, пытаясь хоть как-нибудь достучаться, принять экстренные контрмеры. И эта тупая настырность, с которой электронный болван трезвонил у меня голове, колотя по мозгам молотками, сразу напомнила, что я такое. Поморщившись, я приоткрыла веки, ожидая, что может быть резанувший по глазам свет дня сметет эту начавшую раздражать мешанину. Но сообщения в дополненной реальности продолжали всплывать.  — Сис, отключи уже… нахрен вспомогательный интерфейс… — мой собственный слегка хрипловатый голос ворвался в уши. — Бесит… Кроваво-красные плашки тревожных интерфейсных окон не отреагировали, продолжая мелькать, как и прежде.  — Госпожа Эмилия! — тотчас послышался незнакомый юношеский голос. Говоривший был рядом со мной. — Ваше Величество, кажется, эта женщина приходит в себя, но… Человек на мгновение замолчал, и моего лба неожиданно коснулась сухая, тёплая ладонь.  — …Но жар не спадает и она, по-моему, начала бредить!..  — Рей, сколько раз повторять? Зови меня Мили пока мы не во дворце. Всё никак не привыкнешь?.. — издалека, слегка приглушенный, послышался знакомый уже голос принцессы Эмилии.  — Простите, Ваше Величество…  — Опять? — недовольным тоном произнесла девушка, после чего добавила куда дружелюбней. — Да не тряситесь так за меня, сэр рыцарь. Я жива и даже не ранена…  — Но вы ведь могли!.. — молодой человек вклинился в монолог, вскрикнув в сердцах, но девушка его перебила.  — Да, могла, но ничего не случилось благодаря этой женщине, — послышался шорох одежды, и я уловила лёгкий аромат парфюма подошедшей принцессы. — Я за ней сама присмотрю, а вы ступайте и помогите остальным ухаживать за сэром Лансором. Вот уж кто действительно достоин внимания: пережить хватку превращённой виверны и отделаться лишь парочкой переломов…  — Но Ваше!.. — парень запнулся на полуслове и с заметным даже мне усилием буквально выжал из себя явно непривычное для него обращение. — Г-госпожа Мили, я не смею оставить вас наедине с ней. Нам ведь ничего не известно об этой особе. Что, если она наёмный убийца? Рядом послышался недовольный вздох и уже другая, узкая и мягкая, благоухавшая цветами ладонь опустилась мне на лоб.  — Это приказ, Реймонд. Ступайте… Я сама позабочусь о вашей сестре в рыцарстве…  — Слушаюсь, Ваше Величество! — парень повиновался, щёлкнул каблуками обуви и, глухо позвякивая, должно быть, сочленениями лат, торопливо удалился. До меня донёсся звук колебаний лёгких полотнищ, сомкнувшихся за его спиной. Впрочем, меня не очень-то и волновало присутствие незнакомых людей, совершенно не беспокоила и неизвестность — внутри всё холодело совсем от иного. Я не просто слышала и начала смутно видеть силуэты принцессы и её подчинённого, но и могла ощущать прикосновения рук! А этого попросту быть не могло, ведь органика на моём теле — это лишь очень качественная бутафория! Первейшей реакцией был запуск диагностики наверняка засбоивших датчиков — чем ещё могли оказаться эти странные флуктуации? — вот только Система на команды не реагировала. Да и мягкая ладонь Эмилии, касавшаяся моего лба тыльной стороной, воспринималась чересчур уж реальной, не позволяя усомниться в собственных ощущениях. Пока я была в отключке, что-то явно случилось. И хорошо, если это действительно просто сбоили датчики, заставляя меня чувствовать то, чего нет. И всё-таки, эта ладонь…  — Сис, выруби уже наконец… интерфейс!.. — прохрипела я ещё немного громче, чувствуя, как от кроваво-красной и уже совершенно бессмысленной мешанины перед глазами начинает раскалываться голова. Сбоку тем временем раздался негромкий плеск и звуки текущей воды, после чего мне на лоб опустился клок прохладной, мокрой ткани. А ещё спустя миг к подбородку прикоснулись тонкие пальцы принцессы, которая плавно наклонила мою голову в сторону.  — А вы недурны собой, гос-по-жа ры-царь, даже с этими шрамами, — растягивая слова, тихонько пропела девушка. Её пальцы неторопливо скользнули вниз, пробежав по шее, коснувшись ключицы, и окончательно замерли у меня на груди, сжимая холмик донорской плоти под бандажом. — Весьма недурны… Совершенно к тому не готовая, я в то же мгновение ощутила странную дрожь в спине и затылке. Перекрывая растерянность, сознание заполонило приятное ощущенье давления. Моей груди нравилось то, что делала эта холёная дочь королевских кровей?!  — Н-гха… — с губ сорвался ужасающе сладостный стон, и до меня не сразу дошло, что это именно я способна рождать подобные чудные звуки! Подтверждая, что это всё не мерещится, Эмилия опять заговорила прежним игривым тоном:  — М-м-м… Прелестно… Ты ещё и такая чуткая, Китти… В голове стремительно назревал кавардак из мыслей и «чужих-моих» ощущений, вносивших полный разлад в работу всех подсистем. Которые, чёрт возьми, вовсе не должны были откликаться на подобные раздражители! Поэтому чтобы хоть в чём-то обрести точку опоры, я вновь подала голос.  — Эмилия? — прошептала я, открывая глаза немного шире и уже однозначно поворачивая голову в сторону тёмного силуэта. Рука девушки с моей груди тотчас исчезла.  — К-кейт, вы наконец-то очнулись?! — испуганно воскликнула Мили, затараторив на одном дыхании. — Как же я рада!.. Эта ваша странная лихорадка… Мои люди оказались совершенно беспомощны и не знали, что предпринять… Дождавшись, пока напор слов схлынет, я вклинилась в речь Эмилии.  — Как… Что произошло? — сказать было нечего, а я не знала, на чём сконцентрировать призму внимания, но поток непонимания неотвратимо заволакивал разум. В конце концов, мне пришлось выбрать самый примитивный вопрос, чтобы хоть немного унять разгоравшуюся тревогу.  — Где мы?  — Не волнуйтесь, Кейт, — уже спокойнее ответила девушка. — Уверяю, мы в безопасности, но ненадолго задержимся. Для предосторожности разведаем местность, разузнаем, нет ли опасности, и затем направимся во дворец. Мой отец должен знать, что этот раскоп был полностью уничтожен…  — А я?.. — неуверенно выдал мой разум, даже не до конца понимая, какой же ответ хотелось услышать.  — О, да-а-а!.. Вы, сударыня, заставили меня попотеть!.. — перебив, весело засмеялась девушка. — Это же нужно было бравой госпоже-рыцарю умудриться и скатиться вверх ногами в ручей. Я едва вас смогла перевернуть лицом вверх, чтобы вы не захлебнулись… Становившийся всё более четким, силуэт девушки подался немного навстречу, и она, склонившись перед моим лицом, заговорила доверительным полушёпотом.  — Кейт, не как ваш сюзерен, но как ваша подруга, должна отметить — вы невероятно тяжёлая!.. У вас такая тонкая талия, словно Кейт Фостер еды не видала несколько месяцев, — шепчущий голос девушки стал совсем едва слышным, наполняясь забавными нотками весёлости. — Но при этом вы весите как троица дородных, толстопопых, откормленных поварих… Не завидую будущему кавалеру, что вздумает взять вас на руки… Она задорно хихикнула.  — Не поймите неправильно, но с таким весом вы должны быть мягенькой пышкой, а не плоской, как ростовой щит, рубакой… И в это мгновение во мне на секунду что-то переклинило. То были не неполадки в механической части, не выход из строя одной из электронных цепей. Я просто удивлённо пыталась понять, какого же хрена со мною творится и ощутила, как в мыслях зародилось нечто, что называют «блажью»! Жутко, до какого-то эфемерного зуда в мозгу, захотелось поддеть откровенно забавлявшуюся девушку!  — Эмилия?  — Агась? — тотчас задорно хихикнула юная особа, охотно готовая отвечать.  — Вы находите мою скромную грудь привлекательной?.. Глаза девушки в мгновение ока стали просто огромными и, я бы сказала, милыми, а лицо быстро залила краска смущения.  — Т-то есть вы слышали, д-да?.. Пресветлые боги, как же неловко… — задор Эмилии мгновенно угас. — Прошу меня извинить, Кейт! Я не хотела вас оскорбить… Всё это оттого, что мне сложно относиться к вам непредвзято… И вы… вы действительно очень красивая — тяжело устоять от соблазна и не коснуться вашего тела… Девушка вздрогнула, отскакивая на пару шагов и пряча смущённое лицо в ладонях.  — Великая Матерь, да что ж я несу?.. — едва не плачущим взглядом посмотрела она на меня. — У-умоляю, солгите, сделайте вид, что вы ничего не слышали и не видели!.. Я с содроганием и восхищением ощутила, как уголки губ поползли вверх, изображая кривую усмешку!  — Не волнуйтесь, Эмилия… — говорить всё ещё было затруднительно, но фразы уже не казались нарубленной пригоршней слов. — Сейчас меня беспокоят странные… ощущения. Поэтому очень возможно, что я и в самом деле всё позабуду…  — Говорите так, словно над собою не властны… — виноватым тоном пробормотала Эмилия.  — Возможно, всё так и есть… — новой неопределённостью ответила я. Первый шок от непонимания и оторопи — надо же, я могу быть растерянной! — уже улетучился, но взамен ему пришло безразличное ожидание. Казалось, что вот-вот на языке вновь окажется фантомный привкус ментола, погружающий разум в ледяное спокойствие, и я действительно сотру всё лишнее из своей памяти. Однако проходили мгновения, но ничего не менялось. Вместо сигналов от инъектора психотропа, я чуяла не леденящую свежесть во рту, а отвратительный привкус, как будто у меня за щекой переночевала шелудивая псина, предварительно там хорошенько нагадив. И, как апогей ошеломившей свободы мышления, я неосознанно думала, почему Эмилию попросту не воротит от одного только взгляда на меня? Девушка тем временем перестала взволнованно мять ворот своего стёганного поддоспешного жилета, с подозрением глянув на меня.  — Я не пойму: вы меня уличили, но всё ещё шутите? Разве я не кажусь вам отвратительной?..  — А я вам? — мне ничего не оставалось, как бесчестно ответить вопросом на вопрос. Девушка не нашлась, что на это сказать, однако взглянула на меня совершенно иначе — уже почти без смущения. Разрозненные подсистемы что-то пикнули о «неадекватном поведении субъекта Эмилии», но я даже не успела обратить на это внимание. Принцесса неожиданно улыбнулась, мило закусив нижнюю губку, а затем неспешно подошла ближе.  — Опасаешься, что можешь забыть? — Эмилия словно замурлыкала, вновь переходя в общении на «ты». — Так, может, забудешь и это? Ловко, словно наездница в седло, она без колебаний перекинула через меня ногу, обутую в высокий мягкий сапог, и встала на колени над моим животом! На какой-то удивительный миг я заметила, как под короткой юбкой Эмилии блеснула полоска белоснежных трусиков, плотно прижатых к сдвоенной девичьей «складочке». Ткань была настолько тонка, что казалась почти что прозрачной… Внутри, где-то рядом с сердцем виверны и ядром-прототипом мгновенно стало тяжело, но отчего-то приятно. Я же видела её обнажённую, так что же такого?! Почему сейчас не могла с собой совладать?.. Разметая пугающие, но такие приятные мысли, Эмилия наклонилась ещё ниже, опуская ладони на мою грудь. Пальцы девушки мягко сдавили бугорки плоти, и я в ту же секунду с ужасом ощутила, как по телу, пятнами, заструились разряды сладкой дрожи! Этого быть не могло, но я словно первый раз в жизни упивалась чувственным наслаждением! Через долю мгновения, обжигая возбуждённым дыханием, большеглазое и холёное личико девушки оказалось почти вплотную к моему лицу. Пунцовые от смущения щёки горели огнём, а во взгляде было что-то жуткое и манящее — меня хотели либо убить, либо… просто хотели? Я практически в панике позвала Систему, ожидая хоть какой-нибудь помощи, пусть и от бездушного калькулятора в голове. Всё, что угодно, лишь бы только спастись от!.. Дальнейшее мне виделось смутно. Эмилия нежно коснулась пухлыми губками моих губ, жадным движением лизнула их языком, и спустя миг, почти ложась сверху, настойчиво протолкнула его ко мне в рот! Безвкусная, но в то же мгновение сладкая, словно липовый мёд, слюна девушки стремительно обволокла язык. А Эмилия, похожая в этот миг на огромную, довольную кошку, сладостно застонала. Тело принцессы прогнулось в талии, и я, в панике чуя, как в груди «затрепыхалось» неживое ядро-прототип, ощутила своим животом — Мили тёрлась об меня своею промежностью! Про изящные ладони, уверенно мявшие и щипавшие мои болевшие груди, я мгновенно забыла… То ли секунды, а то ли — минуты, вокруг разносились едва слышные звуки влажных причмокиваний. Шум, не очень приятный для слуха. Но только не в такой обстановке… Я лежала пластом, не способная пошевелить даже пальцем — тело словно лишилось питания! — а Эмилия в этот момент попросту меня пожирала, с жаждой целуя, лаская губами моё лицо и как-то искренне и надрывно наслаждаясь этой неожиданной близостью. Страстно кусала за губы, словно пытаясь изнасиловать мой рот своим языком… Наконец, поумерив свой пыл, она с жарким вздохом, опалявшим не хуже открытого пламени, отстранилась. Непринуждённым жестом, словно ничего не случилось, поправила выбившийся локон волос.  — Ну? И как вам на вкус разврат от Эмили Лансгрейн, госпожа рыцарь? — игривым тоном спросила девушка. Вместо ответа, я сглотнула полный рот девичьей слюны — Мили словно истекала этим чудесным нектаром! — и облизала губы. Эмилия заметила это движение и, довольная такой однозначной реакцией, улыбнулась.  — Ты мне тоже понравилась, Кейт… — её губы ненадолго коснулись моего подбородка. — Слегка грубовата… И неопытна, словно подросток… Но как же мила… Неожиданно она выпрямила спину, уже просто уперевшись ладонями в мою грудь. Встряхнула волосами, пряча взгляд под длинными прядями.  — Кейт, теперь ты знаешь ещё один мой постыдный секрет… Не знаю, за какие заслуги ты так добра, но умоляю… Когда-нибудь, хотя бы разок вновь подыграй мне!.. Притворись снова, опять сделай вид, что тебе не противно коснуться моих губ…  — Я ведь присягнула на верность… — мой голос мгновенно выдал ответ, но внутри просто всё загудело от подобной бессмысленной чуши! Да это же самое идиотское, что можно было сказать в подобный момент!..  — Да, конечно… — не поднимая взгляда, девушка грустно усмехнулась. Убрав правую руку с груди, Эмилия пальцами повела вниз, касаясь моего живота, ощущавшего даже через медицинский бандаж, прикосновения. Хрупкая ладонь замерла на секунду в районе пупка — там, где ему положено быть, — и опустилась ещё ниже, властным рывком прижимаясь к промежности. Все мои механизмы разом вздрогнули. Я же, безусловно, знала, что у меня был «некомплект» положенных органов! Я знала, что не было даже нужных «отверстий»! Но от чего именно этот уголок отозвался такой томительной дрожью?..  — Так может, проверим твою верность слову, Кейт? — она взглянула на меня исподлобья и я в тот же миг ощутила, как же тесно и душно стало под пологом этой странной палатки. Едва прикасавшаяся к искусственному телу рука хрупкой девушки, обжигала почище «огнемёта» виверны! Я ощущала себя не «боевой единицей», а «полным нулём»… Пальцы на моей правой руке непроизвольно сжались в кулак — лежать без движения было уже физически невыносимо, — и принцесса заметила это. Взгляд её остановился, теряя притягательный блеск, а спустя миг ладошка взлетела вверх, словно по собственной воле отскочив от моей промежности. Девушка кубарем скатилась с невысокой кровати. Щёки её полыхали.  — Пресветлые, да что же я такое?.. Наконец сблизилась с женщиной и едва всё не испортила!.. — бормотала она себе под нос, обречённо отворачиваясь и пряча лицо. — Озабоченная идиотка, додумалась приставать к раненой!..  — Эмилия!.. — я торопливо окликнула девушку, привлекая внимание. Разум погружался в прохладу спокойствия. Но это было не прежнее ментоловое безразличие мёртвого льда — меня попросту перестали «обстреливать» сонмы новых, странных и очень приятных сигналов от мест, на которые раньше мне было плевать. Поэтому чувство напряжённой неловкости, повисшее между нами, показалось совсем незначительным. Принцесса рывком обернулась, как будто забыв, кто из нас королевская дочь. Судя по взгляду, девушка с жизнью прощалась.  — Простите меня, — заговорила я как можно спокойнее. — Я не пыталась вас оттолкнуть… Мне и в самом деле трудно внятным образом выражать свои мысли… Принцесса шмыгнула носом, готовая вот-вот заплакать.  — Эмилия… — я торопливо продолжила. — Мне тоже очень понравилось… Но это был мой первый раз. Не только с женщиной, а вообще… Я просто не знаю, что думать…  — Правда? — робко улыбнувшись, спросила Эмилия.  — Это так, — кивнув, ответила я. — Сложно объяснить мою ситуацию в двух словах… и вы не обязаны мне верить хоть в чём-то. Но вы должны знать: когда Эмилия Лансгрейн вновь захочет меня поцеловать, Кейт Фостер не придётся делать усилий, чтобы ответить взаимностью… Пока я, как умела, пыталась вновь расположить к себе девушку, в сознании гремела одна только мысль, что не встречала ответа: «Сис, сучара ты электронная, выручай!!!» Эмилия помолчала, а затем улыбнулась, совсем неизящно утирая рукавом влажные от слёз глаза.  — Я вам верю, Китти… — девушка на секунду нахмурилась, но затем и вовсе прыснула со смеху, подходя ближе. — Однако, вам стоит поработать над произношением и убедительной интонацией… Оказавшись рядом, она уже совершенно невинно коснулась пальцами плеча моей левой руки, вновь обращаясь, но не как к объекту сексуальных претензий, а как к своему подчинённому.  — И всё-таки, вы очень странная, Кейт… — её тонкий палец поддел полосу медицинского бандажа, слегка её приподняв. И девушка тотчас стремительно сменила тему разговора, всем своим видом давая понять, что прошлый вопрос исчерпан. — Я не велела своим рыцарям снимать с вас эту чудную одежду. Прорех в ней и кровоподтеков не было, а значит, проникающих ранений у вас нет. Но… даже без осмотра становится ясно, что вам — простите мою прямоту, госпожа рыцарь, — в своё время очень сильно досталось.  — Да, было дело… — с жуткой кривой усмешкой ответила я, готовая от облегченья вздохнуть.  — Не расскажете? — с любопытством спросила девушка, мгновенно уцепившись за новый для продолжения беседы повод. Но затем сама же себя и одёрнула. — Ой! Ну, вот, снова… Что же я делаю?.. Вам, должно быть, даже слушать меня сейчас трудно, не то, что разговаривать… Наверное, сама того не желая, она оказалась абсолютно права. Ошеломляющее пробуждение, пугающе сладкие девичьи губы, напавшие, словно призрак из прошлой жизни, и полнейший бедлам в голове — со всем этим в активе ворочать мыслями было дичайше сложно! Как будто я не бесплотные «мыслеобразы» гоняла в сознании, а поднимала свинцовые блоки-слова.  — Я приказала подчинённым молчать и не распространяться при дворе о вашем израненном теле… И мне стыдно признавать, но вы не поможете нам помочь вам? Мы совершенно не знаем как исцелить то, чего даже не можем понять… Жалкий холодный компресс — это всё, что приходит на ум.  — Всё хорошо, — ответила я, ощущая, как голос начал возвращаться к прежнему состоянию, избавляясь от «ржавого» скрипа. — Просто дайте мне… немного времени…  — Да, да, конечно!.. Отдыхайте!.. — с решительным согласием ответила девушка. После чего неловко помялась, как будто не зная, можно ли уже уходить, или ещё побыть рядом. — М-может, вы хотите воды?.. Я отрицательно качнула головой и Эмилия вздохнула. А затем вдруг склонилась и мягко поцеловала в щёку, вновь коснувшись полными, горячими губами моей кожи.  — Спасибо вам, Кейт… Если бы не вы, не ваше спокойствие… — девушка запнулась в смущении и отстранилась, после чего добавила с задорной усмешкой. — И ещё, напоследок… Ту отвратную слизь из коконов жуков мы с вас стёрли. Но под одежду всё-таки натекло и теперь, Кейт, вы пахнете так… В общем, так девушке пахнуть не должно… Поправляйтесь поскорее и мы устроим достойное героини омовение… Девушка усмехнулась, похлопав меня по плечу, и торопливо вышла наружу из-под светлых пологов собранной из отдельных частей палатки, блеснув напоследок белоснежным нижним бельём и оставив меня наедине с мыслями. * * *  — Что за хуйня, Сис?! — едва слышным шёпотом крикнула я. Если быть откровенной, то мне даже ответа не требовалось — при всём желании одной фразой всю эту круговерть событий не разъяснить. Я просто в отчаянии — странное, мерзкое чувство! — принялась звать вслух электронную часть себя, как будто рассчитывая у неё почерпнуть понимания. Но несколько попыток не дали абсолютно никаких результатов. Ответа не было, а Система молчала. Оставшись в одиночестве, я почти сразу же поняла: мельтешение перед глазами настолько достало, что даже отчасти перекрыло волнение из-за неизвестности и непонимания происходящего. Невольно дёрнула головой, пытаясь хотя бы позу сменить, в надежде, что эта электронная мигрень поутихнет. Неподконтрольная злость на бестолковый электронный болванчик в мозгу, мгновенно начала рваться наружу и пришлось замереть в попытках с ней совладать. Недовольство на Сис, почти сразу вылилось в ярую ненависть — я попросту разучилась «правильно» злиться! Долгие секунды я почти полушёпотом убеждала себя, что для гнева нет никаких причин, но помогало не очень. Поэтому, неотвратимо теряя контроль, и вовсе «в сердцах» махнула перед собою рукой, начиная по настоящему приходить в бешенство. Безумное чувство, лавиной погребало меня под собой, но, казалось бы, бессмысленный жест неожиданно помог совладать с этой эмоцией! Прицельные сетки, столбы пробегающих данных, схождение векторов направлений и настоящие полчища — тысячи их! — однотипных окон-предупреждений — всё это словно сдуло ветром, освобождая поле зрения. Разум, мгновенно переключившийся на новый тип «раздражителя», позабыл о гневе, и я стремительно ощутила, что-то вроде расслабленности. Настоящее электронное умиротворение. На всякий случай мысленно поблагодарив тех людей, что вложили в мою машинную часть возможность мануального управления интерфейсом, я уставилась на единственное красное окошко под номером восемь тысяч четыреста тридцать. Алый маркер призывно мигал в правом нижнем углу поля зрения. Торопливо потянувшись рукой, пока сознание вновь не заполонила одна из ярких эмоций, я ткнула указательным пальцем в пиктограмму и… ожидаемо ничего не получила в ответ. «Да, действительно не дураки моё ПО написали…» — сразу же промелькнула стыдливая мысль. Раньше для общения машинной и органической части в моей голове было достаточно лишь интуитивно понятного мысленного управления. Так с чего я взяла, что теперь для взаимодействия потребуются какие-то примитивные пассы руками? Немного сосредоточившись — это не так уж и просто, когда даже банальные прикосновения обжигают сознание, — я сконцентрировала мысли на алом окошке. Совсем недавно безразлично взиравшая на выбор между жизнью и смертью, нынешняя я с будоражащим любопытством ждала даже этой тревожной новости, неосознанно упиваясь волнением. Ситуация была немного иной, нежели тогда, перед тушей виверны. Сейчас перестал отвечать не только инъектор психотропных препаратов, но даже Система была словно полностью деактивирована, что, впрочем, никак не могло быть правдой. Моя правая рука исправно двигалась, а значит Сис была без сомненья «жива», но отчего-то не отвечала. Это значило только одно — не все повреждения и неполадки оказались пагубными, как бы парадоксально подобное ни звучало. То есть, у меня появился шанс, я снова могла!.. Не знаю что, но это будет осознанным выбором. Я, как ущербная «tabula rasa», и не человек, и не машина, влачащая своё существование лишь по какой-то насмешке случайности. Но я сама наполню смыслом свою жизнь, сама выберу! «Я!..» — едва не захлёбываясь от начавшей наводнять мысли беспричинной радости. Триумф гремел в моей голове, а захлёстывавшее чувство безудержной эйфории поглощало не только сознание, но отзывалось и сладостным зудом в груди и промежности — в тех местах, которых касалась Эмилия! Поэтому я, ощущая, что снова теряю контроль, без раздумий и изо всех сил мысленно «кликнула» по тревожной алой полоске перед глазами. * * * Алый цвет извещения не мог сулить ничего положительного, оттого дурные вести не сильно и удивили. Похоже, я давно исчерпала резерв отмерянного мне везения, просто потому, что когда-то давно всего лишь появилась на свет. А теперь пропускала удар за ударом. Благо, странная новость хотя бы отвлекла от плескавшихся в черепе эмоциональных штормов, позволяя вновь взять под контроль своё состояние. Автоматические системы, не требующие прямого управления Сис, сообщили о том, что я инфицирована! Моя крайне дотошная, но совершенно безмозглая электронная начинка, оставшись без контроля своей «старшей сестрички» Системы, просто считывала входящие данные, начиная тревожный трезвон, когда какие-либо показатели зашкаливали. Поэтому теперь, совершенно не понимая, как реагировать, я вчитывалась в странные строки.

[Обнаружено инфицирование органической компоненты неустановленным агентом!] [Вероятность паразитарного заражения: 0,4%] [Вероятность бактериального заражения: 2%] [Вероятность вирусного заражения: 8%] [Принятие контрмер не представляется возможным!] [Требуется немедленная постановка на капитальный ремонт!]

В моём теле было изрядное содержание миниатюрных медицинских устройств с обширным перечнем препаратов для того, чтобы лечить живую часть мозга и того, что ещё оставалось от человека. Это отчасти походило на куцую, обрезанную иммунность к немалому количеству известных болезней. «Огрызку от человека — огрызок иммунитета…» — усмехнулась я в мыслях, в тот же миг ощутив, как всё нутро начало заполнять чувство обиды, ещё более мерзкое, нежели даже отчаяние. Чтобы хоть немного избавиться от бессмысленных мыслей, с настырностью бездушных машин лезущих в голову, я вскинула к лицу правую искусственную руку, коснувшись лица пальцами. Прикосновение ощутила только щека, и я облегчённо вздохнула, насколько это позволяла моя конструкция. Бесчувственность правой руки означала, что именно с органикой какие-то неприятности, а не у меня разыгралась предагональная, терминальная фаза бреда. Хорошего всё равно мало, но это уже хоть какая-то определённость. Пощупав себя за подбородок и ощутив на коже прохладу мягкой медицинской «перчатки», в которую была облачена рука, я не смогла не отметить, что ощущаю себя довольно неплохо. Если отбросить неразбериху в голове и странные ощущения в «интересных» местах, то прочее совершенно не беспокоило. Крайне необычное состояние для болезни. Автоматика не сумела распознать проникший в меня вредоносный агент, но по косвенным признакам этот факт подтвердила. Она хотя и тупица ещё та, но в цифрах не ошибается. Оттого сомневаться в том, что волею случая вернувшая своё сознание Кейт Фостер, мгновенно подхватила какую-то заразу, не приходилось. Что, в общем-то, неудивительно: меня пожевала виверна, я копалась в гниющих останках, а затем с головой искупалась в слизи из коконов. Странно было бы не подцепить что-то «весёлое»… «Вот же гадство! Эмилия!..» — позабывшись, я рывком села. — «Мы же с ней!..» Принцесса ведь с таким удовольствием запускала свой язычок ко мне в рот… Повернувшись, я опустила ступни с жалобно затрещавшей подо мной лежанки, собранной из древесных стволиков. Быстро пришло понимание, что бежать и суетиться теперь было бессмысленно. Я столько пролежала без сознания, что они все могли от меня заразиться, получая зло в обмен на добро. Впрочем, с другой стороны, они ведь местные и то, от чего моя автоматика истерила напропалую, для Эмилии и её подчинённых может оказаться не опасней простуды. А как опознать во мне и вылечить эту «простуду» им непонятно лишь потому, что, очевидно, впервые пытались исцелить машину при помощи холодных компрессов на лоб. «Машина? Не льсти себе…» — запнувшись на совершенно привычном слове, я глянула вниз, на свои грудь и живот. Моё искусственное тело, чьё предназначение — битва, лишилось одного из важнейших преимуществ этой самой машины перед живым человеком. Я лишилась бесчувственности, не только эмоциональной, но и тактильной! Мне снова стала ведома боль — грубые ласки Эмилии не позволяли усомниться в подобном. И стоило бы порадоваться, но… это могло оказаться гораздо большей проблемой, чем могло показаться сперва. Условно живого во мне — голова да небольшая часть лёгких и пищеварительной системы. А вся остальная органика — это искусно нарезанные на лоскуты мышцы, жир и кожа виверны. Это просто странного вида «одежда» для моего искусственного тела. И в скором времени она непременно начнёт гнить и отслаиваться ломтями… По крайней мере, с ней должно было такое произойти по всем разумениям. Но я напротив начала чувствовать её, как часть своего тела! Словно края глубокой раны сошлись, и плоть начала исцеляться… Что думать по этому поводу, было совсем непонятно. В своё время Эмилия упомянула, что виверна не обычная, а изменённая при помощи магии — тело рефлекторно вздрогнуло на слово-триггер, — потому могло оказаться, что не только четыре сердца животного использовали «магическую» энергию для поддержания своей жизнедеятельности. Но если так, тогда какого хрена летающий зверь таскал в логово и пожирал добычу, раз мог питаться «эфиром»? Почему вовсе подох, а не восстановился прямо у входа в пещеру, пока мои «пауканы» его потрошили?.. Подняв ладонь, я пальцем коснулась своей правой груди, неторопливо вминая упругую плоть. После чего сжала её всей пятернёй, слегка приподняв и отпустив. Особых эмоций это не вызвало. Удовольствие, похоже, доставляли прикосновения лишь чужих рук. Но грудь при этом как была совершенно привычной и удобной — необходимой? — частью меня, такой и осталась. Впрочем, раньше она являлась только «деталью» легко сбрасываемой органической оболочки — Лаурия и хирурги могли кромсать её, как им угодно для целей ремонта моего боевого шасси. Однако теперь чутко вздрагивавшие от любых нерасторопных движений упругие груди, плавно колыхавшиеся под плотным медицинским бандажом, стали казаться критически важной частью моего тела! В ужасе от того, что думаю о всяческой ерунде, и при этом не зная, переживу ли вообще нынешний день, я встряхнула головой, как это делала Эмилия — волос у меня нет, но хоть мысли развею. После чего взялась за край грубого ложа и подалась вперёд, намереваясь подняться. Двигалась медленно, прислушиваясь к ощущениям, но тело, питаемое сердцем виверны и ядром-прототипом, работало, словно часовой механизм. От задержек в движении не осталось и следа… Покрытая коротким мехом шкура какого-то животного, которой была покрыта моя постель, оказалась собранной в складки по краям. Об один из этих бугорков я и потёрлась промежностью, без задней мысли вжимаясь в преграду. Перед внутренним взором мгновенно вспыхнули искры — чего быть не могло в ПО киборга! — а снизу взметнулось странное ощущение отчасти приятной боли, словно врезавшее наотмашь по мозгам! Я на миг утратила всякую координацию и с выпученными глазами завалилась вперёд, ткнувшись носом в примятую траву. Правая рука сама потянулась к болевшей промежности.  — Да какого хера, Лаурия?.. — едва получилось вымолвить вслух, мелко подрагивая от жгучих, приятных разрядов, пробивавших сквозь тело. — Что ты со мной ещё делал? Разумеется, внутри 404-й какой-то характерной «женской» органики не было и быть не могло. Тогда, у трупа виверны, ещё наполовину заторможенная психотропом, я даже видела свои почти пустые внутренние полости — «пауканы» плотно заполняли их тканями летающего зверя. И половых органов я не заметила… Полог палатки взметнулся и внутрь вошёл внушительных габаритов мужчина, застав странное зрелище. Я, с трудом подняв на него взгляд, сказала бы даже, что это был просто огромного роста мужик, словно облитый блестящим металлом доспехов и припорошенный инеем благородных седин. В своём облачении он весьма отдалённо, но чем-то напоминал мою силовую броню. И лишь усатое, задорно улыбающееся лицо давало понять, что это был вполне обычный человек.  — Развлекаетесь, барышня? — засияв белоснежной улыбкой, осведомился гость. — Э-эх, молодо-зелено!.. Подумав немного, до меня наконец-то дошло, что стою-то я в довольно нелицеприятной и неоднозначной позе — схватив себя за промежность, оттопырив зад, и уткнувшись лицом в землю. Усилием воли перебарывая странные болезненные ощущения, я торопливо принялась вставать на ноги. Мужчина тем временем слегка поубавил накал своего оптимизма, коснувшись ладонью нагрудника.  — Позвольте представиться. Я — Фодель Кенисвиль, старший из братьев и сестёр в Ордене Расцветающих Маков, созданном по велению госпожи Эмилии. Под моим началом Орден живёт вот уже шестой год, потому мне довольно неплохо известен нрав… нашей ветренной предводительницы. Впрочем, не заметить то, что по каким-то причинам вы оказались госпоже Лансгрейн весьма симпатичны, не сможет разве что Реймонд. Поэтому, как к сестре по оружию, у меня будет к вам просьба, — говоривший великан на мгновение замолчал. — Принцесса Эмилия расположена к вам, чему я не смею противиться, но заклинаю, госпожа рыцарь… Голос мужчины, словно сам оделся в металл, который укрывал грудь и плечи стоявшего передо мной человека.  — …Даже не помышляйте играть с её чувствами… Эта девочка дорога мне, как родная дочь, и если вы посмеете её оскорбить, я буду иметь честь вызвать вас на поединок… Надеюсь, мы друг друга поняли, Кейт Фостер, и вы простите мне мою настойчивость?  — Не беспокойтесь… — у меня к этому времени получилось принять вертикальное положение, перестав вилять задом и встав на ноги. Между бёдер всё ещё немного болело, но уже не настолько приятно и ошеломляюще. — Я, честно говоря, пребываю в крайней степени… замешательства. И уверяю: мысли о том, чтобы задеть чувства Эмилии — это последнее, что могло прийти мне на ум… Не просто говорить, а доносить смысл до собеседника, оказалось довольно сложно, поэтому я разговаривала медленно, тщательно подбирая слова. Выслушав, мужчина нахмурил густые брови.  — Мне известно о вашей присяге на верность госпоже Эмилии, но, тем не менее, я смею просить слова рыцарской чести, — сказал он. Я отрицательно закачала головой, торопливо припоминая то, что мне было известно о рыцарстве.  — Это случайность, недоразумение. Хотя моя… амуниция отчасти похожа на вашу, но меня никто не посвящал в рыцари. Я… я обычный солдат… И лишь только ответив, мне стало понятно, что об этом вовсе не обязательно было рассказывать. Вполне можно было и солгать, тем более, что я снова умею это делать! Захотелось отвесить себе затрещину за недогадливость. Однако, к моему удивлению, мужчину это не разозлило. Он лишь пристальнее на меня посмотрел.  — Не будучи рыцарем, вы поставили на кон жизнь, дали слово и до конца остались верны ему… — Фодель говорил тихо, почти угрожающе, сделав навстречу шаг. Неожиданно он изменил свой тон. — Я не знаю, кто вы такая. Может быть, вы даже наш враг и откровенно лжёте в лицо, но ваш поступок достоин признания… Оружие мужчины — прямой обоюдоострый клинок, простой и невзрачный, — покинуло ножны с едва уловимым шорохом. Остриё навелось на меня…  — Преклоните колено! — требовательно произнёс человек. Я же не могла понять, что происходит: в грудь почти упиралось «жало» меча, но его владелец явно не собирался пускать оружие в ход! Не теряя ни мига, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, я поступила, как мне велели, ткнувшись коленным суставом в примятую траву. Невесомый клинок в руке человека, блеснувший полированы гладью металла, плашмя коснулся поочерёдно моих плеч.  — Будь бесстрашной перед лицом неприятеля. Будь открытой и смелой  — и боги полюбят тебя, — тихо и проникновенно заговорил возвышавшийся надо мной великан. — Говори правду, помогай беззащитным и не твори зла… Это твоя клятва… Внезапно свободная рука Фоделя метнулась к моему лицу и щеку огрела жгучая оплеуха.  — А это — чтобы ты её помнила, в последний раз в жизни оставив удар без ответа… Человек отступил на шаг.  — Встань, дева рыцарь, баронесса Кейтелин Фостер! Совершенно растерянная, я поднялась. Ждала чего угодно, но совершенно не этого. Мужчина тем временем быстрым движением, не глядя, не просто вложил, а стремительно вбросил в ножны клинок, давая понять, что он един со своим оружием куда больше, чем я — со своим телом. В несколько взмахов рукой снял с себя ременной подвес с ножнами и протянул его мне, вложив в бестолково подставленную правую руку. Затем подошёл уж совсем вплотную, приобняв руками за плечи, и целомудренно поцеловал в щёку.  — Приветствую, госпожа рыцарь, — сказал мужчина, отступая к выходу и вновь озаряясь лучезарной улыбкой. — Принцесса Эмилия желала официально пригласить вас во дворец, но я услыхал, что вы сумели самостоятельно встать, поэтому взял на себя смелость немного поторопить события. Человек взмахнул ладонью, указывая на незамеченную мной ранее стопку одежды у изголовья постели.  — Выберите, что вам по нраву, и когда будете готовы, дайте нам знать. Ради безопасности госпожи Лансгрейн я бы не хотел находиться в этом месте дольше, чем нужно… Коротко кивнув, мужчина вышел. * * * Моя левая рука, как и все наружные органические покровы, также начала обретать чувствительность, но и только. И если проявлявшиеся ощущения от прикосновений ещё можно было каким-нибудь образом пояснить, связав их с непонятной заразой, зревшей во мне, то ожидать, что конечность и подвижность свою восстановит, было бы совсем неразумно. Глянув на свою висевшую плетью левую руку, я выбрала из стопки длинный, почти до пят плащ в тон полотнищам моей палатки. Как оказалось, именно из этих вещей и было собрано моё укрытие. Надеть на себя одежду сложности не представляло, но вся она была оснащена множеством тесёмок, управиться с которыми одной рукой было для меня невозможно. Может быть, если бы Сис — вот же электронная «дура»! — не отключилась, то что-нибудь и смогла бы подсказать, но пока я просто накинула на плечи грязно-белый отрез ткани с вышитым алой нитью бутоном раскрывавшегося макового цветка. Повозившись, закрепила своё «одеяние» брошью в виде кольца и иглы, и, подхватив подарок Фоделя, вышла наружу. * * * Пока я возилась в палатке, пытаясь понять, считается ли мой медицинский бандаж одеждой или я по меркам окружающих голая, Эмилия уже шла в мою сторону. Хотя, скорее даже яростно топала, всем своим видом показывая, как она гневается. Рядом с ней и слегка позади, вышагивал Фодель, который казался едва ли не вдвое выше своей госпожи. Девушка при этом свирепо рубила указательным пальцем воздух, явно отчитывая подчинённого, и я догадывалась за что, но мужчина совершенно не выглядел опечаленным. Насколько мне стало понятно за непродолжительное время знакомства с этими людьми, Фодель не солгал о себе. Если тот же Реймонд с готовностью ловил каждое слово принцессы, то широкоплечий исполин смотрел на девушку, пусть и свою госпожу, как на дорогое и неопытное дитя, которому просто приятно потакать.  — Кейт, вам ещё рано вставать! — издалека, совсем не как принцесса, воскликнула Эмилия. — Вы же ещё нездоровы!.. Даже сквозь кашу в моей голове в сознание пробились истинные мысли девушки, буквально написанные у неё на лице. Хотя она и пыталась тоном изобразить тревогу и недовольство, но лик юной особы едва не лучилось радостью так, что больно было смотреть.  — Со мной всё в порядке, — непроизвольно кивнув, ответила я. Все ощущения сразу же словно обратились внутрь моего извращенного, механически-органического естества, как будто ожидая, что за самоуверенность мгновенно последует наказание. Но ментоловый привкус на языке, означавший крах всего и вся, по-прежнему не спешил проявляться…  — Вы уверены, Кейт? — девушка подступила ближе, сделав движенье рукой, словно хотела ко мне прикоснуться. Но спустя миг опомнилась, отдёрнув ладонь. — Отдохните, не вынуждайте себя…  — Нет, всё хорошо, — уже уверенней кивнула я, поднимая взгляд на Фоделя. — И если потребуется, могу отправиться в путь. Постепенно до меня начало доходить, кто был действительным командиром в этом отряде. Эмилия, найденная в пещере, оборванная и испачканная, тогда показалась гораздо старше своих лет. Но теперь, приведя себя в порядок и переодевшись, она выглядела едва ли не подростком на фоне рослых верзил, закованных в латы. И только сочное тело сформировавшейся девушки давало понять, что ей давно не шестнадцать… «Сочное?..» — смутилась я на секунду, не понимая, откуда это взялось, но закипевшая разом суета отвлекла от странных мыслей. Фодель сделал пару движений рукой и прочие рыцари из группы Эмилии даже без слов его поняли, принявшись собираться в дорогу. Когда всё было готово с завидной скоростью высочайшей армейской выучки, возник интересный вопрос — мне предлагали ехать верхом. Один из рыцарей — кажется Лансор, — был ранен и не мог сидеть в седле. Его намеревались везти между двух лошадей в своеобразных носилках, притороченных к сбруе. Таким образом освободилось одно из ездовых животных. Уж не знаю, почему это создание не пострадало во время нападения виверны, но мощный широкозадый скакун, приученный нести на себе рыцаря в латах, оказался без единой царапины, злобным глазом косясь на меня. Выглядел зверь так свирепо, что складывалось впечатление, будто он сам был способен загрызть огнедышащую виверну… Впрочем, было бы полбеды, если бы дело упиралось только в навык ездить верхом.  — Вы не умеете держаться в седле? — совершенно обыденно спросил Фодель, проверявший упряжь своего коня и, видимо, сумевший рассмотреть на моём лице замешательство.  — Нет, меня этому не учили, — я ответила прямо и без раздумий, совершенно не беспокоясь о том, что «рыцарь» Кейтелин Фостер не умеет ездить верхом.  — Не беда, — мужчина беспечно качнул головой. — Это не так сложно, как выглядит со стороны. Просто садитесь на лошадь как можно плотнее в седло. Натягиваете стремена ступнями и прижимаете бёдра к бокам животного. Во время езды ловите ритм, помогая себе поясницей…  — Но есть ещё кое-что… — ответила я.  — Говорите открыто, — улыбнулся мужчина. — Нет постыдного в том, что вы чего-то не умеете… Я на секунду замолкла, пытаясь решить, как же выразить свою мысль, а затем сказала напрямую, соответственно рыцарской клятве.  — Сэр Кенисвиль, мне… мне больно сидеть. Моя ладонь правой руки при этом легла на низ живота, кончиками пальцев обозначив движение, чтобы совсем уж не осталось непонимания. Фодель опешил, уставившись на меня, но уже спустя миг нашёлся с ответом.  — Кх-м!.. — кашлянул он в кулак, заговорив слегка громче, чем следовало. — И верно: верховая езда — это не такое уж и лёгкое дело. Реймонд!.. Старший рыцарь обернулся к смутившемуся юноше.  — Реймонд, будь добр, посмотри: не оставила ли госпожа Эмилия, как обычно, во дворце своё дамское седло… Спустя десять минут многозначительных молчаливых переглядываний — одна только Эмилия не скрывала того, что готова рассмеяться, — я успешно взобралась верхом на скакуна. Прихваченная коленом лука седла позволяла сидеть довольно устойчиво, но давление на причинное место почти не ощущалось. Впрочем, от неумелых движений я то и дело кусала губы, ощущая эти мимолётные трения, как жаркий, приятный огонь. На пунцового до самой шеи Реймонда, от неловкости ставшего и вовсе похожим на постриженную под мальчика девушку, было жалко смотреть даже мне, пока едва отличавшей даже собственные оттенки эмоций. И даже мне было заметно, что юноша, ведущий моего коня под уздцы, старался не смотреть на деву-рыцаря. Эмилия же, достаточно повеселившись с этого зрелища, решила наконец смиловаться над своим оруженосцем, отобрав у него повод. Юноша с видимым облегчением отстал, становясь в конце строя, а принцесса склонилась немного ко мне, привстав в стременах.  — Кейт, я всё понимаю… — заговорила она, смеясь одними глазами. — …Но постарайтесь не так откровенно и сладко стонать.  — Вы ошибаетесь!.. — я невольно едва не крикнула в ответ, мгновенно почуяв, будто меня поймали с поличным. — Я ведь молчу…  — Уверяю вас, Китти, — едва слышно усмехнулась Эмилия. — Вы шумите достаточно, чтобы даже неколебимый Фодель завёлся. Поэтому только представьте, что сейчас думают сопровождающие нас остальные рыцари?..  — Прошу прощения. Я… я постараюсь не шуметь… — сказав это, мне стоило большого труда не оглянуться…