***
Прошел уже час, а Хидан все еще не возвращался. Какузу мерил шагами промежуток от постели до кухни, смотрел в темные окна, тиканье часов разносилось по дому как бой курантов. Скрипнули половицы — девчонка проснулась и высунулась в общую комнату. Она выглядела заторможенной и очень вялой, похоже, Хидан все-таки не рассчитал дозу снотворного, поэтому Кушина проспала почти сутки. Шатаясь, как пьяная, девчонка добрела до ванной, и вскоре оттуда послышался плеск воды. Пытается проснуться, согнать с себя сон , думает он, прислушиваясь к звукам в ванной. Сам он чувствовал себя лучше — головные боли, наконец, прошли, а дышать стало немного легче. Все-таки лишняя пара дней отдыха пошла ему на пользу, Хидан был прав, что настоял на своем, и заставил его остаться здесь. Вот только где он? Пора бы ему уже вернуться, эта поездка не может длиться так долго, Какузу не видел никаких причин, для задержки в «Теско». Разве что он был схвачен, но Какузу гонит от себя эту мысль, и призывает разум прекратить паранойю. Хидан смог обмануть своего убийцу и скрыться от полиции, а вылазка в супермаркет это совсем плевое дело. И все же, желание бросить все и немедленно отправиться ему навстречу, вырисовывалось в подсознании Какузу все более четко. Что-то случилось, Хидан не может выбраться из западни, поэтому он до сих пор не приехал. Беспокойство, подобно змее все сильнее сжимает Какузу в своих кольцах. Он уже хочет крикнуть Кушине, чтобы та собиралась, когда послышался приближающийся гул мотора, а через пять минут в дом ввалился Хидан. — Какузу! — Хидан, весь всклокоченный, куртка нараспашку, глаза расширены от ужаса. Он бросился к Какузу навстречу, чуть не упав, зацепившись ногой о ковер. — Ты был прав, Какузу! — он протянул ему какой-то журнал. — Они ее ищут! Фотографии этой девки повсюду! У Какузу отлегло от сердца, когда он увидел Хидана, целого и невредимого, что он не сразу осознал, насколько тот принес дурную весть. — В «Теско» весь стенд забит газетами и журналами с этой макакой на обложке! — Хидан уселся на кровать рядом с Какузу. — Я видел ее фотки на цифровом билборде! Черт, я нас всех подставил, нужно было тебя послушать и уходить!.. Пока Хидан занимался самобичеванием, Какузу пролистывал молодежный журнал «Тинейджер». На обложке действительно была Кушина — ее фотография из академии, где она сидит в отглаженной школьной форме и улыбается в камеру. Рядом с фотографией — Таюя, и заголовок от лица певицы: Эту девочку зовут Кушина, ее дядя сказал, что она моя большая поклонница. Я обращаюсь ко всем фанатам: пожалуйста, помогите ее найти! Подробнее на стр. 7. Какузу открывает журнал на нужной странице, и с удивлением обнаруживает там снимок с Тентен в полный рост. По бокам от нее стоят Таюя и высокий парень в дорогой юкате — продюсер. В статье коротко пересказывалась история исчезновения Кушины, и Таюя сообщала о своем намерении выступить с обращением к похитителю на своем концерте в субботу. Там же говорилось, что эти события вдохновили ее написать новую песню, которую она презентует на субботнем концерте. А все собранные средства будут переданы в поддержку беженцев, пострадавшим от огня в Суне. Какузу удивляет, что Пейн дал добро осветить эту ситуацию с поисками в прессе, позволил вывалить перед камерой свое грязное белье накануне выборов. И потом, Тентен, как она могла такое допустить?.. Она что, не понимает, что сама себе роет яму? Столько внимания к Кушине, это привлечет полным-полно мифоманов, людей, которые захотят быть сопричастными к истории самого громкого исчезновения в стране. Дежурная часть будет разрываться от звонков тех, которым покажется, что они видели «ту самую девочку», или их сосед «странно себя ведет». И все эти слухи придется проверять, просеивать через сито, тратя время и драгоценные ресурсы. Додумалась тоже — вырядиться в форму, и выйти позировать на фото с певицей. В департаменте ей точно за это дадут выговор. Какузу скользит взглядом по снимку, устав считать в уме, сколько ошибок в расследовании допустили его бывшие коллеги. У полиции, по сути ничего нет, раз они совсем отчаялись и обратились к СМИ, в надежде, что появиться свидетель, который действительно что-то видел. На фото Тентен, Таюя и Утаката — продюсер певицы держали в руках таблички с напечатанными на них буквами, а возле шкафа с наградами был разложен целый стенд со словами на разных языках. Я учила союзный язык, выписывая незнакомые слова на карточки — поясняет Таюя в своем интервью. Какузу смотрит на фото Тентен, и думает, что если бы она перевернула свою карточку с буквами вверх тормашками, то у троицы получилось бы… КА КУ ЗУ Его имя?.. Что за черт! Он нахмурился, и поднес журнал ближе к лицу. Просто совпадение, случайный набор букв, это ничего не значит! — Что с ней, у нее косоглазие? — Хидан ткнул пальцем в лицо Тентен, и только сейчас Какузу заметил, что она смотрит не в камеру, а на лежащие на стенде карточки со словами. — Подожди, — он отмахнулся от руки Хидана, и стал читать слова, написанные на карточках. На первый взгляд полная белиберда: и сунийский, и союзный язык был перемешан в кучу. Какузу знал оба языка, и, читая про себя «текст» выходила бессмыслица: Стол, дорога, вода, они, лес, земля, все, дом… Это все бред, на фотографии не может быть послания, адресованного ему лично! А если не бред? Если это примитивный, простейший шифр? Прежде чем закрыть журнал, Какузу решил прочитать слова, указанные только на сунийском, его родном языке, исключив союзный. С каждым словом становилось все понятнее, что его «имя» Тентен держала в руках не случайно. Они все знают. Будет штурм. Беги. Какузу удивленно вскинул брови: полиции все известно? Тогда почему их до сих пор не задержали? И для чего Тентен затеяла эту игру? Он прокручивает в голове все обстоятельства: видеокассета, грязный подвал, появление Хидана в старой котельной, приезд сюда… Видимо, нашли место, где держали его с девчонкой, и по следам ДНК теперь все уверены, что именно он и похитил Кушину. У Тентен своя версия развития событий, но ее никто не слушает, ее мнение Микото и в грош не ставит. Поэтому она решилась на отчаянный шаг — дать шанс Какузу уйти, чтобы выиграть время и собрать побольше доказательств. Устроила шумиху, чтобы задействовать силы полиции не в охоте на Какузу, а на обработку ложных сообщений, о том, что Кушину где-то видели. Рискнула пойти против Учихи, тем самым поставив крест на своей карьере в полиции. Он смотрит на дату — журнал был напечатан сегодня, наверняка фотографии были сделаны сегодня утром. Отследить их перемещения на авто — всего лишь вопрос времени, раз уже подписан приказ о его аресте, медлить больше нельзя. — Ты купил шмотки за которыми ездил? — спросил Какузу у Хидана, взяв с тумбочки туристический путеводитель. — Да, — Хидан кивнул, — они в машине, но… — Неси их сюда, — спокойно ответил Какузу, развернув карту. — Нужно уходить сегодня. Сейчас. Хидан кивнул, и больше не задавая вопросов, направился за вещами. Девчонка вышла из ванной и волком смотрела на них, выглядывая из-за дверного косяка. Она чувствовала, что грядут перемены, но не решалась спросить, что именно ее ждет. — Скоро нам потребуется уйти, будь готова, — обратился к ней Какузу. И, дождавшись кивка, продолжил: — Твой дядя ищет тебя, а вместе с ним скоро будет искать вся Коноха и ближайшие окрестности. Он протянул ей журнал, девчонка помедлила немного, и взяла его. Увидев Таюю на обложке, она принялась быстро листать, шелестя страницами, и не отрывая взгляда от глянца, направилась к себе в комнату. — Хоть бы «спасибо» сказала, — недовольно пробубнил Хидан, бросив на пол наполненные пакеты. Какузу вздохнул и покачал головой. Сколько еще времени им предстоит провести вместе, втроем? И сколько еще среди них он будет ощущать себя единственным взрослым?***
Дейдара был как на иголках. Поезд ехал быстро, мерный стук колес не успокаивал, а наоборот, действовал на нервы. Он никак не мог отделаться от глупого страха, что вот сейчас, сию минуту случится катастрофа. Кисаме сидел рядом, так близко, Дейдара даже чувствовал запах его вощеной куртки. Тот видимо захотел вздремнуть, и сидел, склонив голову и прикрыв глаза, хотя сейчас Дейдара не отказался бы поболтать о чем угодно, лишь бы отвлечься. За окном стемнело, были видны только фонари, освещавшие станции, которые быстро мелькали, сменяя друг друга. В вагоне больше никого не было, Амегакуре не самый популярный вечерний маршрут. Мобильника или плеера с собой у него не имелось, не зная чем себя занять, Дейдара даже попытался сделать тоже, что и Кисаме — поспать. Но стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором тут же начинало полыхать пламя, а в ушах слышались раскаты взрывов. Да и как тут спать, если они едут к епископу, у которого отрезана рука, а возможно его и в живых-то уже нет?.. От воспоминаний об отрубленной конечности его передергивает, а к горлу подкатывает дурнота. Дейдара кладет под язык мятную пастилку, и скользит усталым взглядом по ряду кресел спереди, некстати вспоминая, что он сидит почти также, как и тогда, когда он ехал с матерью в поезде. Он хочет пересесть, чтобы развеять этот морок, когда замечает, что наверху, на полках для багажа кто-то забыл журнал. Отлично, хоть какое-то занятие на ближайшие полчаса. У него в руках оказывается молодежный журнал «Тинейджер». На обложке школьница, а внутри фотосессия известной певицы с просьбами к читателям помочь в поисках пропавшей девочки. Дейдара невольно сравнивает ее с собой в детстве. Ради него, сироты категории «Б», окажись он в похожей ситуации, никто бы не стал привлекать к поискам знаменитую певицу, и печатать его фотографию в популярном журнале. Он ведь существует только на бумаге, его жизнь ничего не стоит по сравнению с той, которой повезло быть дочерью богатых родителей. Ради нее и полиция, и СМИ в лепешку расшибутся. А для него, Хидана, Рин, даже для Тоби никто и пальцем бы лишний раз не пошевелил. Он снова думает о прошлом, о времени, проведенном в приюте. О том, как подружился там с Хиданом — с ним было интересно играть, того приводили в восторг самые обычные игрушки, которые до попадания в приют были практически у каждого ребенка. А про героев мультфильмов, сказок, тот вообще ничего не знал. Дейдаре приходилось ему рассказывать, удивляясь, как он мог не слышать про «Том и Джерри», и не знать черепашек-ниндзя по именам. Даже бабка, когда приехала за ним, и то была в курсе, что Донателло, Рафаэль, Микеланджело и Леонардо это не только знаменитые художники. С этого начался их разговор, когда они только познакомились. Про четырех черепах и их учителя крысу… Из-за него Цунаде теперь тоже находилась в опасности. Дейдара слышал в новостях по радио, что пострадавших во время взрыва жилого дома не было, и жертв удалось избежать, но по-прежнему не верил, что все закончится хорошо. Да и когда это все закончится? С его смертью? С гибелью Хидана и всех его близких?.. Дейдара раздраженно отшвырнул журнал на соседнее сиденье. Обложка с фотографией школьницы смялась, и это принесло ему мелочное, мстительное удовлетворение. Как будто эта девчонка была виновата во всех свалившихся на него бедах. Мелкая, избалованная засранка, которой ни одного дня своей жизни не приходилось бороться за свое место под солнцем. Поезд сделал крутой поворот, как на американских горках. Дейдара пошатнулся в своем кресле и завалился на бок, врезавшись в плечо Кисаме сидевшего рядом. Тот даже не открыл глаза, так и продолжил сидеть, уперев локти в колени, сцепив пальцы в замок. Можно было даже подумать, что он в таком состоянии медитирует, если бы не морщины на лбу, и стекающая по виску капля пота. Что с ним? Тоже нервничает из-за этой поездки? Когда Дейдара, наконец, решился у него спросить, вагон затрясся, поезд въехал в темный тоннель и неожиданно там остановился. — Что происходит? — Дейдара чувствует, что его начинает трясти от ужаса. Вот она, катастрофа, которая неминуемо приближалась, которую он предчувствовал еще стоя на перроне. Не нужно было никуда ехать, железные дороги приносят одни несчастья! Он изо всех сил напрягает зрение, но снаружи одна непроглядная чернота, они будто повисли в вакууме. Если в дополнение ко всему в вагоне погаснет свет, то Дейдара будет кричать, больше не сдерживая свою панику. — Почему мы остановились?! — он вцепился двумя руками в бицепс Кисаме, заставив его открыть глаза. Тот с непривычки зажмурился от яркого света и огляделся. — Наверное, пропускаем какой-то встречный поезд, — он пожал плечами. Дейдара прислушался: где-то рядом действительно слышался гул приближающегося состава. Значит, все в порядке. Поезд не взорвется, не взлетит на воздух «вотпрямосейчас», это просто небольшая остановка, вот и все. Пора уже перерасти свои страхи, и не забивать себе голову разными глупостями. То, что случилось в прошлом — больше не повторится! Этот поезд следует своему маршруту, наверное, уже в тысячный раз, и довезет их до пункта назначения без всяких происшествий!.. Дейдара настойчиво убеждал сам себя в безопасности этой поездки, но все равно не мог заставить себя отодвинуться от Кисаме и не держаться за его предплечье. Как будто если он его отпустит все пойдет прахом, вагон упадет в пропасть, или его затянет в черную дыру, в темноту за окном. Дейдара боялся утратить чувство реальности, и перенестись обратно, в свое прошлое. Туда, где были запахи гари, стоны раненных и черные клубы дыма среди груды покореженного железа. Кисаме не спрашивал, почему вдруг он стал таким беспокойным, суетливым. Наверняка он сам обо всем догадался. Гул приближающегося поезда становился все ближе и отчетливее, Дейдара, чтобы не столкнуться с Кисаме взглядом разглядывал отворот рукава на его куртке. Полоска темно-синей ткани, металлические заклепки, молния… Браслет наручных часов, рядом с ним, около большого пальца — темные линии, какой-то старый шрам. Дейдара склоняет голову на бок, чтобы лучше рассмотреть. Поезд проносится совсем близко, по стенам вагона прошла дрожь, быстрый стук колес, заполняет вокруг себя все пространство. Когда угол обзора изменился, Дейдара смог увидеть шрам целиком, и его словно обдало жаром. Будто снова распахнулись двери того, объятого пламенем вагона, и обуглившиеся тела протянули к нему свои почерневшие руки. Он узнал этот шрам. Он все вспомнил.***
Хидан вытряхивал из пакетов собранное в комиссионном магазине обмундирование, Какузу крутил в руках карту, прикидывая наилучший маршрут. Выехать на машине они уже не успеют — наверняка на всех дорогах установлены блок-посты. Тут рядом есть река, а из окна их номера виден лодочный домик. Можно взять лодку, и на ней покинуть западную префектуру, доплыть до лодочной станции в пригороде. А оттуда куда? Ориентировки разошлют на все вокзалы и аэропорты, через них им из Конохи точно не выбраться. Конечно, можно пройти через лес, и выйти где-нибудь на востоке, а оттуда на автобусах добираться до границы, но… Какузу сомневался, что Хидан со своей ногой осилит переход через лес. Да и сам он тоже не в лучшей форме. — Полная задница, — вздохнул он, свернув карту. — Куда бы мы не сунулись, нас везде будет ждать полиция. — Где вообще находится этот лагерь? — Хидан встряхнул черную шапку с помпоном и оленьим узором, и натянул на голову, скрывая под ней неаккуратный хвост и порезанное ухо. — Нам надо туда, к югу, — Какузу махнул рукой, указав направление. — А такими темпами мы не сможем выбраться даже из столичного округа. Хидан сел рядом с ним на кровать и принялся задумчиво разглядывать узор на ковре. Потом забрал из рук Какузу карту, и стал водить по ней пальцем, что-то проговаривая про себя. — Я видел лодочный домик, когда ездил в «Теско», — он положил между собой и Какузу смятую карту Конохи. — Мы можем взять там лодку, и доплыть до лодочной станции… — Угу, а дальше куда? — хмыкнул Какузу, показывая, что тоже об этом думал. — На вокзал или аэропорт не сунешься. Тем более, паспорта есть только у нас с тобой, на девку никаких документов нет. — Да подожди ты! Есть одна идея, — Хидан недовольно на него зыркнул, и снова опустил взгляд на карту. — Недалеко от лодочной станции есть порт. В 8 часов утра оттуда отходит паром «Принцесса Анастасия», он идет как раз к югу, через нейтральные воды, со стоянкой в Амегакуре. Нам нужно успеть на него до отплытия. Мы все детство с бабкой плавали на этой развалюхе, — Хидан закатил глаза, заметив скептический взгляд Какузу. — У нее родичи живут возле горячих источников, там, где долина гейзеров, лечебные грязи и прочая срань. Дейдара не признает поезда, потому всем приходилось тренировать вестибулярный аппарат и блевать от берега до берега, — Хидан скривился. — А еще там действует типа семейный тариф — дети до 12 лет вписываются в билет родителей. Можно проскочить без документов на девку, там всегда такие очереди, что все проверки просто для галочки. План Хидана прост и надежен, как швейцарские часы. Какузу сам не подумал о порте — Коноха ни разу не портовый город, по сравнению с той же Нами но Куни. Значит, им может повезти и коллеги из полиции не направят туда своих агентов, или они успеют оттуда убраться до того, как их хватятся. — Ты уверен, что эта «Принцесса Анастасия» до сих пор на ходу? — спросил он Хидана, испытывая сильное желание закурить, с табаком решения принимались проще. — Естественно! — Хидан возмутился подобным недоверием. — Бабка своих девок точно также недавно возила. Это корыто еще нас с тобой переживет! — Значит, решено, — Какузу кивнул, соглашаясь. — Отправляемся в порт. Они стали готовиться покинуть дом, Какузу натягивал на плечи клетчатую фланелевую рубаху, когда Хидан неожиданно схватил его за запястье. — Стой, — он беспокойно огляделся. — Чувствуешь? Горит что-то, — Хидан принюхался к воздуху, как охотничий пес. Какузу тут же вспомнил про свою оплошность — выброшенную зажигалку. Кушина не Хидан, она не перед чем не остановится, не побрезгует и в мусорное ведро залезть. Вот черт! — Где эта гребаная обезьяна?! — Хидан принялся метаться по комнатам, ища источник возгорания. — Я ей сейчас голову оторву!***
-… и к нему были прицеплены ключи… — Ключи?! Господи, о чем ты только думал?! — Тентен не сдержавшись, всплеснула руками, и Суигетсу виновато втянул голову в плечи. — Это же сокрытие улик! А если это были ключи от того подвала, где сидела девочка?! Мы могли бы спасти ее на неделю раньше! — она яростно нажимала на кнопки на маленьком устройстве, извлечённом из корпуса тамагочи. Черный пластмассовый прямоугольник с экраном, похожий на пейджер, Тентен пыталась вывести на дисплей координаты, полученные от передатчика. «Хобби» Суигетсу — собирать предметы на местах преступлений не вызвало у нее отвращения, или мыслей о том, что Суигетсу псих. Оно казалось безобидной забавой до тех пор, пока у него в руках не оказалось то, от чего могло зависеть несколько жизней. И она узнала об этом по чистой случайности! Одному богу известно, что этот ублюдок в маске мог спрятать в том месте, где установлен маячок слежения. И почему GPS — приемник в итоге оказался у мертвого человека, которого нашли в наполненной ванной с уничтоженным лицом? Это был его сообщник? Еще одна уловка чтобы запутать следствие?.. Черт знает что! — Будем надеяться, что это просто какая-то ошибка, координаты — случайный набор цифр, а приемник — обычный сувенир, — сказала Тентен уже спокойнее, когда прибор, наконец, выдал ей необходимые данные. — Иначе нас ждут большие проблемы, — она зашла на сайт с картами, и ввела в строку поиска широту и долготу. Суигетсу угукнул, и продолжил сидеть, понуро опустив голову. Ох, и заварил же он кашу! Когда она увидела результат, то буквально подскочила на стуле, сбросив оставленную Акимичи шаль на пол. Что за бред, этого просто не может быть! Она попробовала еще раз, на другом сайте — и снова карты определи тоже место, что и в прошлый раз. — Суигетсу, посмотри ты, в своем телефоне, — попросила она, чтобы уж точно отмести все сомнения. Тот кивнул, вытянул из кармана джинс свой мобильник, и ввел в строку поиска названные Тентен координаты. — Здесь точно нет никакой ошибки? — он перевел на Тентен настороженный взгляд, и та покачала головой. Клыки впились в нижнюю губу, Суигетсу несколько секунд гипнотизировал экран, и тяжело вздохнул. — Тогда сигнал идет из приюта «Святой Люсии», — прошептал он, и они встревожено переглянулись.***
Поезд резко затормозил, с полок для багажа посыпались сумки, он ударился затылком о подголовник кресла так сильно, что перед глазами заплясали разноцветные пятна. Беспорядочные шаги и крики, где-то рядом плачет ребенок… Эта поездка должна была стать обычной рабочей командировкой. Так как он совсем недавно пришел в полицию, то выбор пал на него. Молодой, неопытный — идеальный кандидат для «представления интересов на судебном заседании» в одном из провинциальных городов. Что случилось? Произошла авария? Машинист не делал никаких объявлений, встревоженные пассажиры галдели, мальчишка, сидевший в кресле напротив него, громко плакал, сильно разбив нос. Мать утирала ему лицо платком, тщетно пытаясь успокоить. В проходе валялись чемоданы и одежда, в вагоне царил настоящий хаос. Он хочет найти проводника, узнать, в чем дело, когда неожиданно двери тамбура открылись и между рядами кресел возникли люди в черных балаклавах, с автоматами наперевес. Какая-то женщина испуганно закричала, но ее визг прервала автоматная очередь. Поезд захвачен террористами? Происходящее никак не хотело укладываться в голове, все казалось нереальным, кошмарным сновидением, в которое трудно поверить. Что он должен сделать?.. На смену удивлению пришла растерянность. Он ведь один, хоть он и полицейский, но против целой группы вооруженных людей не справится. Тут самому бы спастись, а не думать о спасении других… — Если кто-то попытается дернуться — пристрелю! — грубый мужской голос отскакивает от стен вагона и ропот тут же стих. Бандиты уверенно идут через весь вагон, поочередно сдергивая с мест то одного то другого напуганного пассажира, заставляя их идти за собой. Когда вооруженный парень останавливается рядом с их креслами, он думает, что должен предложить себя в качестве заложника. Ведь он — полицейский, защищать гражданских — это его долг. Он обязан вмешаться! Та женщина, сидящая с ним по соседству — мать, у нее ребенок… Он уверен, что именно так и должен поступить, но банальный страх, страх перед внезапной смертью заставляет его оттягивать принятие решения, вызывает в голове эгоистичные мысли: «Мы ведь даже незнакомы! Почему я должен рисковать своей жизнью?!» Он колебался слишком долго, и выбор был сделан за него. Когда рука в перчатке с отрезанными пальцами потянулась к мальчишке, женщина поднялась с места: — Я пойду с вами, — решительно заявила она, и вместо ребенка преступник схватил за запястье женщину в желтой блузке. — Пожалуйста, позаботьтесь о моем сыне, — бросила она через плечо, когда ее уводили, подталкивая дулом автомата в спину. Он нашел в себе силы для кивка, и думает, найдет ли силы смотреть себе в глаза, после того как только что смалодушничал, струсил? И, тем не менее, он испытывал облегчение от того, что ему не пришлось сделать этот выбор, и вместе с тем ненавидел себя за это. — Мама! — мальчишка испуганно вскрикнул, и хотел побежать за ней, но он успевает поймать его и усадить себе на колени. Тот выдирается, приходится зажать ему рот ладонью, чтобы он не заревел во весь голос. — Тихо, — шепчет он, когда ему удалось его усмирить. — Нам нельзя кричать. Мальчишка давится слезами, крутит головой, кое-как изворачивается и кусает его возле большого пальца, со всей силы сжимая челюсти. Ему больно, но он не отдергивает руку. Пусть. Это меньшее наказание, которое он заслужил за собственное бездействие, за проявленную слабость. Они просидели так несколько часов. Ребенок обмяк, устав сопротивляться, и больше не пытался убежать. Он сидел, прильнув к его груди с глазами, опухшими от слез, шмыгая разбитым носом. Где-то вдалеке слышались выстрелы и голоса искаженные мегафоном — начались переговоры, и если повезет, их отпустят. А если нет — начнется штурм, и… — А мама скоро придет? — осмелев, тихо спросил мальчик. Он не знает, что лучше соврать, ведь маму по его вине он больше не увидит. Поэтому отвечает вопросом на вопрос: — Как тебя зовут? Но ответа он так и не услышал. Потому что перед глазами мелькнула яркая вспышка, а уши заложило от грохота. То, как взрывной волной сметает противоположный ряд кресел — последнее, что он увидит, прежде чем потеряет сознание. Он очнется в больнице с сотрясением мозга и сломанными ребрами. Взрыв, женщина в желтой блузке, брошенный ребенок — покажутся ему просто сном, до тех пор, пока он не увидит следы от маленьких зубов возле большого пальца на левой руке. Когда его выпишут, он попробует отыскать мальчишку, но выяснит только, что все дети, находившиеся тогда в вагоне №3 — погибли. Та женщина в желтой блузке подарила ему жизнь ценой своей собственной, а он не смог сдержать обещания. Он никогда себе этого не простит, будет идти по жизни с этим грузом из чувства вины и собственной трусости. И тогда он взял с себя слово — больше никогда в своей жизни не сомневаться. Ведь любое колебание может стать смертельным. Если уж и придется, о чем-то потом сожалеть — то пусть это будут действия и поступки. Без колебаний соглашаться на сделки или отказываться от них. Без колебаний подать рапорт и уйти из полиции, когда его поймают на взятках. Без колебаний продать отцовский бизнес и на вырученные деньги построить гостиницу. Без колебаний прострелить конкуренту ногу или руку, потому что этот остров слишком тесен для них двоих. Без колебаний броситься в воду и спасти человека, даже если он добровольно решил уйти на самое дно. Без колебаний отправиться в ад, вытащив из почтовой посылки отрубленную человеческую кисть. Без колебаний сесть в поезд, понимая, сколько непрошенных воспоминаний он ему принесет.***
— Ты?.. — Дейдара переводил изумленный взгляд то на шрам, то на лицо Кисаме. — Ты был там!.. Был в том поезде, который потом взорвался! Я сидел тогда рядом с тобой! Этот шрам! Это я тогда… — он замолчал, смущенный своей порывистостью и неуместностью всей ситуации на фоне того, что сейчас происходило в их жизнях. Его переполняли противоречивые чувства: страх, удивление, гнев, радость от того, что он, наконец, вспомнил лицо своей матери, и то, как ее зовут. Женщина в желтой блузке, короткие каштановые волосы — Куротсучи. Дейдаре кажется, что он всю жизнь носил в голове это имя, но облачить в слова смог его только теперь, глядя на след от собственных зубов, оставленных на чужой руке почти 17 лет назад. Он вспомнил Кисаме — моложе, чем сейчас, менее мускулистого, но такого же высокого, в детстве он ему показался просто огромным. Его здоровенные руки-лапищи удерживали его и не давали убежать, броситься вслед за матерью, которую уводили вооруженные люди в черных масках. Если бы не он, то Дейдара умер бы еще тогда, до взрыва. — Я хотел тебя найти, — Кисаме завел руку со шрамом себе за голову, избегая взгляда Дейдары. — Но мне сказали, что все дети, находившиеся в третьем вагоне, погибли… — Третий?! — Дейдара удивленно вскинул брови. — Мне говорили, что я был в четвертом! Меня нашли под стойкой для багажа, она, и сваленные на нее сумки меня чудом не раздавили, — он вспоминал слова взрослых, от которых в больнице узнал историю своего спасения. — Видимо, из-за взрыва все перепуталось, — Кисаме вздохнул. — Тебя отбросило в сторону четвертого вагона, и спасатели решили, что ты был оттуда. А по билетам невозможно было отследить, тогда не было такой цифровой отчетности, как сейчас. Я не знал твоего имени и… Прости, — он поднял на него виноватый взгляд. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, — он неопределенно махнул рукой. Дейдара не понимал, за что тот извиняется перед ним. Они оба — жертвы обстоятельств, никто не мог предвидеть теракт, и то, что они встретятся снова, спустя столько лет. Им обоим просто не повезло. Не повезло оказаться в одном вагоне, не повезло лежать под грудой железа, не повезло выжить, чтобы вновь повстречаться и ехать к епископу с отрезанной рукой, замешанному в смерти Рин и исчезновении ее подруг. Глаза снова натыкаются на журнал с певицей и фотографией пропавшей девочки. Ей ведь тоже не повезло. Даже если она из семьи богачей, это не значит, что ее найдут, и что потом с ней все будет хорошо. Может, она уже лежит где-нибудь мертвая, и больше никогда не наденет эту красивую форму и не услышит свою любимую певицу. Дейдаре стало так стыдно за свои мысли в самом начале, когда он только увидел эту статью, что сделалось самому от себя тошно. Он отодвинулся от Кисаме, больше не боясь расстаться с реальностью. Вот она, перед ним, никуда от нее не денешься. Устало откинулся на спинку кресла, пряча глаза в сгибе локтя. Поезд вздрогнул и снова тронулся с места, набирая ход, но теперь это не имело значения. Важным было узнать правду о смерти Рин, и что стало с ее подругами. Он не позволит себе предать этих девочек, потому что они, их жизни, черт побери, что-то значили! Для него, например.***
В невысокой вазе стояли розовые цинии и бархатцы, перетянутые красной атласной лентой. Похоже, их сорвали на какой-нибудь клумбе, последние осенние цветы. Букет был простенький, но Сараде он нравился больше остальных корзин и громоздких охапок, стоявших у нее в палате. — Очень милый букет, — ее мама, Сакура, крутила на столе вазу, дотрагиваясь пальцами с идеальным маникюром до розовых лепестков. — От кого это? — Это от девочек, из школы, — Сарада отвела взгляд, хотя мама не смотрела на нее, и не могла почувствовать ложь. — Как здорово, что у тебя такой дружный класс, — мама улыбнулась, заправляя за ухо волосы. — Когда тебя выпишут, мы с отцом устроим вечеринку, и ты сможешь пригласить всех одноклассников, — она дотронулась до корзины с лилиями и розами. — Тебе понравился букет от папы? Сарада чуть не скривилась от этого вопроса. Она знала, что отец не выбрал ни одного цветка из этой корзины. Этот роскошный букет был куплен кем-то из его ассистентов, или, в лучшем случае, матерью. — Красиво, на лилии сильно пахнут, — не удержалась Сарада от замечания, — от запаха болит голова. — Ох, и правда, — Сакура согласно закивала, — пойду, поставлю ее в коридоре, — она взяла корзину, и, стуча каблуками, вышла из палаты. Загудел телефон, Сарада потянулась к мобильнику, лежавшему на тумбочке. После того, как она загремела в больницу, ей был подарен новый, самая последняя модель с крутой камерой и в стильном дизайне. Она читает сообщение, и губы расползаются в улыбке. Тебе понравился букет? Я собирал цветы для тебя возле школы, и теперь меня оставили после уроков (( Очень! Самый лучший букет из всех, что я когда-нибудь получала! Сарада пишет ответ, и не может поверить своему счастью. После того, как пропала Кушина, а Минато перестал с ней общаться, с ней в интернете познакомился его одноклассник. Я видел, как ты катаешься на лошади, это очень круто! — первое сообщение, которое она получила от него. Минато дал мне твой номер, очень хочу познакомиться с такой классной девчонкой:) Они приписывались несколько дней, болтая о школе, учителях, музыкальных группах, а потом вдруг тот парень неожиданно написал: Кажется, я влюбился А сегодня он прислал ей цветы и открытку. Сараде хотелось петь и кружиться в своей нелепой пижаме с котятами по всей палате. В нее влюбились! Значит, она красивая, не уродина, ни чем не хуже той глупой сунийки с ее длинными волосами и лаком на ногтях! Она слышала, что Кушину так до сих пор не нашли, но бабушка сказала ей не переживать по этому поводу — все скоро уладится. И она тоже чувствовала, что влюбляется в эти многочасовые переписки, в этот букет, в эту открытку, подписанную кривым, неаккуратным подчерком. Правда отправителя букета она так пока и не увидела — на его странице в интернете не было ни одной фотографии, а из всех друзей — была только она. Но он объяснил ей, что не хочет, чтобы его придурки-одноклассники спалили, что у него есть подружка, поэтому завёл отдельную страницу. А то будут приставать к нему с просьбами, чтобы Сарада прислала ему фотки своих сисек или чего-то подобного, у них все мысли только через трусы. Сарада не настаивала на том, чтобы он прислал ей свою фотографию, наоборот, так было даже интереснее. Она вытащила из-под подушки открытку — картонное сердечко и поцеловала его. Это будет тайной, о которой никто никогда не узнает, которая принадлежит только ей. Как и сердце того, кто прислал ей сегодня эти цветы. Она чувствует себя бессовестно счастливой, и снова прижимается губами к имени, написанному на открытке. Для Сарады от Тоби Тоби. Он хороший, он не предаст ее, как Минато. Он ее лучший друг.