***
— Прости, мне пришлось тебя ударить, — голос, который произносит это, как и все окружающие звуки, раздваивается. — Но отказываться в гостях от предложенного чая не слишком-то вежливо, знаешь ли. Дейдара попробовал повернуть голову. Он чувствовал, как на правое ухо стекала какая-то жидкость, скорее всего, его собственная кровь. Затылок пульсировал от боли, черные точки перед глазами постепенно рассеивались. Кадзивара стоял на своих ногах недалеко от того жуткого холодильника. Удивление сменилось недоумением, Дейдара хотел спросить, какого дьявола он тут устроил, но ощущение липкого скотча на лице пришло только тогда, когда он попытался открыть рот. А вместе с ним, Дейдара начал понимать положение собственного тела, относительно пространства этой комнаты. Он лежал на столе или на кушетке, его руки были разведены в стороны как у распятого на кресте Иисуса. И, как Иисус не мог спуститься со своего креста, так и у Дейдары не получалось подняться со своего места, путы держали крепко. — Ты уже видел мою коллекцию? — Кадзивара подошел ближе. Коллекцию?.. Мысли путались, голова соображала ужасно медленно. Руки, разведенные в стороны, устали быть в таком положении и постепенно немели. Ногами также не удавалось пошевелить. — Она, конечно, совсем небольшая, — Кадзивара вздохнул.- У Мясника экспонатов было гораздо больше. Ты ведь слышал о Мяснике? Он был лучшим из нас! — в голосе слышались азарт и восхищение. Лучшим… из нас?.. — К сожалению, время все еще беспощадно к моим творениям, — Каздивара подошел к столу, и стал громыхать инструментами, перебирая их, — но скоро я найду идеальные пропорции раствора для бальзамирования, и подарю им вечную жизнь! Вечную… жизнь?.. Мясник, бальзамирование, посылка с отрубленной кистью — весь ужас происходящего до Дейдары стал доходить только сейчас. И хуже всего то, что он не мог пошевелиться, не мог убежать от этого ужаса. Все что он мог — это лежать, чувствуя, как немеют мышцы, и покорно ждать своей участи. Изо рта вырвалось только бессвязное мычание, которое Кадзивара посчитал за вопрос. — Руки — это моя страсть, — Каздивара улыбнулся, и на его лице возникло мечтательное выражение, граничащее с безумием. — На мой взгляд, это самые совершенные части тела. Все, что нас окружает: дороги, дома, мебель и техника, произведения искусства, все это появилось на свет благодаря им, — он поднял ладони перед собой, и пошевелил пальцами. — Мозг лишь генератор идей, скопление нейронов, запаянных в черепной коробке. Если не будет рук, способных воплотить в жизнь его идеи, то от него не будет никакого толка. Мысли без реализации, все это лопнет, как мыльный пузырь, — он щелкнул пальцами. Что за бред ты несешь?! Отпусти меня! Дейдара бессильно сжал кулаки, тело слушалось его все хуже, а головная боль мешала сосредоточиться. Он должен попытаться выбраться отсюда, найти выход! Но он скован по рукам и ногам, и это перечеркивало все его шансы на спасение. Раздался гул и гудение, проклятый холодильник вновь напомнил о себе, и своем неприятном содержимом. Дейдара смотрел в потолок, слушая, как тарахтит эта махина, исполняя гимн его собственной глупости. Он же почуял неладное еще тогда, когда стоял на пороге этого проклятого подвала. Посочувствовал инвалиду, расслабился, проявил человечность. И где он теперь?.. — Мне в коллекции как раз не хватало рук художника, — Кадзивара стряхнул опилки со своего красного свитера, и одарил Дейдару счастливой улыбкой безумца. — И тут очень кстати появился ты. Прости за те разгромные комментарии, — Каздивара виновато опустил взгляд. — На самом деле мне нравилось то, что ты рисуешь, но без травли в интернете, у нас бы не получилось с тобой познакомиться… У нас?.. Ты и тот ублюдок, который запрещал мне делать с ним фотографии, организовали все это?!.. Дейдара не мог задать эти вопросы, и просто бился затылком о стол, к которому был привязан, до тех пор, пока глаза не заволокло слезами от боли. — Знаю, ты хочешь многое мне сказать, — ноты фальшивого сочувствия все равно не могли скрыть злорадство и превосходство, которое видел Дейдара на лице, обрамленном рыжими волосами, что склонилось над ним. — Мы скоро начнем, и я дам тебе возможность высказаться. Эта комната слышала много разных голосов, — Кадзивара обвел взглядом помещение. — И криков. Много криков я тебя обещаю, — он погладил его по щеке, и Дейдара склонил голову к плечу, пытаясь уйти от прикосновения. Кадзивара отошел к столу у противоположной стены, снова раздался лязг металла, от которого пошел мороз по коже. Эта комната слышала много разных голосов… Дейдара сглотнул вязкую слюну, с ужасом и всей неизбежностью понимая, что скоро к этому хору добавится и его собственный голос.***
Кисаме спустился на первый этаж, прислушиваясь к звукам в доме. Было тихо. На кухонном столе стояли чашки с чаем, подернутые мутной пленкой, старый ноутбук тихо гудел, на спинке обшарпанного стула висела куртка Дейдары. Он все еще здесь. Кисаме огляделся. Он не видел следов борьбы, значит, Дейдара пошел за «племянником» сам, по своей воле. В коридоре никого не было, в пыльной гостиной, обставленной так же бедно, как и кухня — тоже. Возле камина, будто в насмешку над ним, стояло пустое инвалидное кресло. Кисаме отрешенно смотрел на него, в то время как его мозг просто кипел от одного нерешенного вопроса: Куда отсюда можно пойти? На второй этаж они не поднимались, он бы услышал. В других комнатах никого нет. Вышли на улицу? С пистолетом наизготовку, он подошел к двери, ведущей на задний двор, и распахнул ее. Кисаме обдало потоком холодного, влажного воздуха, дождь лил стеной. Впереди лишь угадывались очертания хозяйственных построек и леса, растущего возле поля, раскинувшегося за домом. Он сделал несколько шагов по влажной траве и хлюпающей грязи, но его мысли снова вернулись к пустому инвалидному креслу. Кадзивара должен был оставаться в нем, иначе бы он спугнул Дейдару. Инвалидная коляска чистая — она не была под дождем. Они все еще там, внутри. В этом чертовом доме есть какая-то потайная комната! И Кисаме нужно срочно ее найти, он уже потратил непростительно много времени. Времени, которое принадлежало Дейдаре.***
Дейдара судорожно втягивает ноздрями воздух, когда Кадзивара стал обматывать его правое предплечье, какой-то веревкой. — Это проволочная пила, — пояснение не приносит облегчения. Дейдаре все больше начинает казаться, что происходящее это просто кошмарный сон, а он все никак не может проснуться. — Новая, с алмазным напылением, — беззаботно продолжает Кадзивара. — Недавно ее купил, ты будешь первым, на ком я ее опробую, — он произносит это веселым голосом, будто рассказывает Дейдаре о выигрыше в лотерею, а не собирается отпилить ему руку. — Боюсь напортачить, если начну сразу с кисти, поэтому решил взять повыше… Дейдара скашивает глаза на темную проволоку, которая ощутимо давила на бицепс. Рукав толстовки вокруг нее был надорван, если потянуть за концы проволоки, петля начнет сжиматься, сомкнется вокруг кости и отсечет ее от остального тела. Примитивный, простейший механизм. Банальность. Которая его и убьет. Дейдара смотрит в растрескавшийся потолок, и смерть, которую он так ждал на острове, в Нами но Куни больше не кажется ему шедевром, достойным уходом, идеально поставленной точкой в собственной жизни. Она тупая и уродливая, пропитанная страхом и потом, нет в ней ничего красивого. Кладбище рук в холодильнике, комната, стены которой хранят в себе крики всех этих людей. Кровь и боль. Боль, которой являешься ты. И он, идиот, стремился с ней встретиться, стать одним из одутловатых, покрытых водорослями трупов. А теперь, когда он всего в одном шаге от смерти, у него нет возможности повернуть назад и все изменить. Дейдара злился и презирал самого себя. Он должен попробовать освободиться, попытаться выбраться! Ради чего он проделал весь этот путь? Он обещал Рин, что не предаст ее во второй раз, ее и ее под… Неожиданная вспышка боли — Кадзивара немного потянул в стороны концы своей пилы, и проволока туже впилась в руку, распоров кожу. — Ты знаешь, обычно я отрезаю две кисти одновременно, — глаза Кадзивары возбужденно заблестели, когда он увидел кровь. — Но даже при таком раскладе одна из рук все равно быстрее отделяется от тела, — он поудобнее ухватился за рукоятки на концах проволочной пилы. — У правшей это обычно левая. Дейдара лежал, стараясь перевести дух, осознав, что такое понятие как «попытаться» для него не существует. Нужно не пытаться, нужно делать. Делать сейчас, пока его не распилили на куски. Кадзивара снова потянул за концы пилы, проволока глубже ушла в кожу, боль, как электрический ток от руки пронеслась по всему телу. Если бы он мог, то вскрикнул бы, но вместо него кричали стены, безмолвные свидетели притаившегося здесь ужаса. Дейдаре кажется, что он слышит десятки различных голосов, от ощущения чего-то постороннего, забирающегося под кожу задурнело, и бросило в холодный пот, перед глазами поплыли белые пятна. Снова загудел холодильник, голоса и гудение слились в монотонный гул, сквозь который стрелой пронеслось понимание того, что ему нужно сделать, чтобы спастись. И он сделает. Сделает, несмотря на боль. Его крика эта комната не услышит.***
— Мама, бросай кубики, сейчас твоя очередь! — Канра подергала ее за рукав, напоминая, что пора сделать свой ход. Они в этой конспиративной квартире уже несколько дней. Дети уже начинали сходить с ума от постоянного нахождения в четырех стенах. Они не ходили в школу, и Цунаде не могла объяснить, почему им нельзя покидать этот дом. Дочери то закатывали истерики, то, как умалишенные носились по квартире, отнимая друг у друга вещи, они дрались, их ссорам не было конца. Цунаде бесконечно устала от их выходок, устала разнимать их, но больше всего она устала от переживаний за Хидана. Ни от него, ни от Дейдары не было никаких вестей, а с мужем, после того, как он уехал в Суну связь давно потерялась. Где они? Что с ними? Что с ними происходит вот прямо сейчас?.. Думая обо всем этом, она пустыми глазами смотрела на расстеленное перед ней полотно из настольной игры, которую Ямато — приставленный к ним охранник отыскал среди вещей, оставшихся от прежних постояльцев. Девчонки взяли его в оборот, и теперь он послушно расставлял фишки на поле, слушал разговоры о школе, смеялся над историей про игрушечного паука, подброшенного в сумку «старой училке». — Мама, давай, ты же нас задерживаешь! — Акане нетерпеливо ерзала и раскачивалась из стороны в сторону. — Если выпадет двенадцать, то тебе повезет, и ты выиграешь! Нет, девочки. Нам совсем не повезет, если я выиграю. Цунаде взяла игральные кубики и потрясла их в ладони. Это же детская игра, не стоит так из-за нее беспокоиться. Они уже у самого финиша, и ее фишка от него находится дальше всех. Она проиграет. Она обязана проиграть. Она разжала пальцы, и бросила их на стол. Кубики покатились по игровому полю, минуя нарисованные на нем моря и горы, пирамиды, раскинувшиеся в пустыне, тропические леса… Цунаде кажется, что в стуке перекатывающихся кубиков она слышит знакомые имена: Хидан, Дан, Дейдара… Хидан, Дан, Дейдара… Она в ужасе замерла, глядя, как один кубик остановился, и на нем выпало шесть точек. Второй катился все дальше, к краю стола, и ей хотелось скорее опрокинуть его, чтобы немедленно прекратить эту игру. Хидан, Дан, Дейдара… Хидан, Дан, Дейдара… Кубик замедлился, начал вращаться, заваливаясь с боку на бок. Цунаде видела, что он должен остановиться на стороне, где изображена всего одна точка. Хидан, Дан, Дейдара… Хидан, Дан, Дейдара… Она уже с облегчением откидывалась на спинку стула, когда в последний момент, будто чья-то невидимая рука перевернула кубик на другую грань, и он остановился, выбросив шесть точек. Дочери заулюлюкали, передвинув ее фишку к финишу, а сама Цунаде сидела, сгорбившись от очередной тревожной мысли: С ними что-то случилось. — Что с вами? — Ямато дотронулся до ее плеча, прерывая это нервное оцепенение. Цунаде хотела ответить очередную ложь, что все в порядке, что она просто устала, и не нужно за нее беспокоиться. — Я просто… Неожиданно раздался телефонный звонок, из комнаты, где располагался Ямато со своей аппаратурой. Он ушел туда, чтобы ответить, разговор продлился недолго. Цунаде смотрела, как он идет по коридору, и уже не сомневалась в том, что случилось ужасное. — Боюсь, у меня для вас плохие новости, — Ямато позвал Цунаде к себе, после того, как завершил звонок. Она устало прикрыла глаза, но так и не смогла подготовиться к очередному столкновению с неизбежностью.***
Кисаме широким шагом вернулся обратно в дом. Нужно обшарить весь первый этаж, это старое здание, здесь точно должен быть подвал. Он задрал и отбросил в сторону грязный палас, расстеленный в коридоре, ожидая увидеть под ним люк в полу, но его не было. Кухня — никаких подозрительных щелей и сквозных отверстий, за шкафами, прибитыми к стенам тоже не скрывалось никакой двери. — Дейдара! — крикнул он в отчаянье. Ноутбук на столе все гудел, настенные часы тикали, это были единственные звуки, которые слышал Кисаме, оставшись наедине с собственным бессилием.***
Эта комната слышала много разных голосов… Рукав стал тяжелым и мокрым от крови, Дейдара хотел присоединиться к хору голосов, кричащих ему из стен, хотел стать одним из них. В какой-то момент ему даже захотелось умереть, лишь бы все это скорее закончилось, лишь бы не чувствовать это тело, которое сейчас терзает психопат с пилой своим телом. Не чувствовать настоящую боль. Он сморгнул скопившиеся слезы, из-за шума в ушах он не понимал, что ему говорил Кадзивара с неизменной улыбкой на лице. Когда тот потянулся к его рту, чтобы убрать скотч, Дейдара вжался затылком в столешницу, и резко оттолкнулся от нее, едва ощущение стянутости на губах пропало. Вместо того, чтобы заорать, как того хотел Кадзивара, как хотелось и ему самому, он вцепился зубами ему в запястье. Ублюдок помешан на руках. Ублюдок не переживет, если кто-то изуродует его собственные руки. Ублюдок будет кричать и беситься, будет бить его по лицу. Но Дейдара лишь сильнее сжал челюсти, и продолжил вгрызаться в его руку, ощущая подступающую тошноту от вкуса крови во рту. Когда Кадзивара, завывая, отпрянул от него, Дейдара открыл рот, и с мрачным удовлетворением, которое отчасти притупило боль, пульсирующую в правом предплечье, услышал, как на пол шлепнулся кусок чужой плоти. — Ты ее испортил! — Кадзивара прижимал к себе раненную руку, и баюкал ее, как младенца. — Что ты наделал! Я вырву тебе эти чертовы зубы, один за другим! — он врезался спиной в стол, заставленный разобранными мониторами и прочей техникой. Радиоприемник пошатнулся и грохнулся на пол, и разлетелся по частям с громким треском. Дейдара не мог показать ему средний палец, поэтому просто рассмеялся, заходясь лающе-булькающим смехом. — Да делай со мной что хочешь, — он закашлялся. — Идеальные руки ты себе все равно не вернешь, а я сдохну с чувством собственной правоты — твоя коллекция полный отстой. Кадзивара разразился проклятьями, а Дейдара думал, чем еще его задеть, чтобы вынудить себя развязать. Его мучитель похож на него самого — импульсивный, порывистый, когда дело касается искусства. Этот раунд остался за Дейдарой, он выиграл себе несколько минут жизни. Надо разыграть следующий, пока силы и рассудок не оставили его окончательно. Он никогда бы не подумал, что смерть превратиться в интересную игру, а умирать будет так весело.***
Кисаме мерил шагами скрипучие полы в коридоре. Он что-то упускает, какую-то мелочь, которая не дает ему отыскать Дейдару. Он злился на себя за то, что никак не может найти, заметить эту аномалию, и его медлительность может стоить Дейдаре жизни. Дом старый, здесь не может быть сверхсложных, многоуровневых потайных ходов, все обставлено максимально просто. Значит и решение загадки со скрытой комнатой максимально простое, элементарное, используется какая-то примитивная маскировка… На кухне мигнул свет, из-за непогоды на улице, в доме начались перепады напряжения. Кисаме остановился, и взглянул на пыльную люстру. Свет… Он осмотрелся, перед входом на кухню было два выключателя. Кисаме щелкнул одним — свет на кухне погас. Второй, должно быть, от коридора. Он щелкнул им тоже, но свет в коридоре остался гореть. Кисаме задумчиво пощелкал выключателем несколько раз, затем подошел к входной двери и нащупал выключатель рядом с вешалкой для одежды. Стало темно, но возле прохода на кухню, он увидел слабую полоску света на полу, идущую из-под стены на которой располагались выключатели. Вскоре Кисаме распахнул дверь, оклеенную обоями под цвет стен — поэтому он не заметил ее сразу. Он сбежал по ступенькам вниз, пытаясь отыскать среди разбросанного хлама Дейдару. Сваленные в кучу доски, мешки набитые тряпьем, ободранный диван… Полки с расставленными на них старыми электроприборами были прибиты неровно, странно, что с них еще ничего не упало. Кисаме подошел ближе, и увидел, что с полками, как раз все в порядке. Они просто прибиты к двери, которая сейчас была приоткрыта. Крепче сжав рукоять пистолета, он открыл дверь полностью и прошел внутрь. Но Дейдары там не оказалось. Вместо него — стены увешанные мониторами, разные перемигивающиеся датчики, Кисаме будто попал в магазин электроники. Он удивленно рассматривал всю эту аппаратуру: дисплеи с заставкой «цифровой дождь», разные графики и таблицы. Похоже на подпольную лабораторию или командный пункт на военной базе. Поймав себя на том, что отвлекся, Кисаме вновь сосредоточился на главном: найти Дейдару. Может, в одном из этих компьютеров… Он замер, услышав стук. Звук был приглушенным, но где-то совсем рядом, через стену. В этот раз он отыскал дверь за считанные секунды. В нос ударил запах крови, в голове пронеслось короткое «о, боже», когда Кисаме увидел творившееся здесь безумие. Удивленный взгляд того, кто называл себя Кадзиварой, когда Кисаме оттолкнул его к стене, схватил за волосы, и ударил его головой об стол. Стоявшие на столе разобранные лэптопы подпрыгивали, звякнули разбросанные рядом с ними железки, а он бил до тех пор, пока парень не отключился. Рядом гудел холодильник, украшенный фотографиями и милыми магнитами. Предмет из нормальной жизни, будто не понимал, как он оказался среди этого океана насилия. Правая рука и лицо Дейдары были в крови, он лежал, прикованный к металлическому столу, по щекам текли слезы, но не это больше всего пугало Кисаме. Дейдара смеялся. Смеялся, несмотря на то, что из руки торчал кусок проволоки, смеялся, несмотря на то, что по виску из разбитого затылка текла кровь, смеялся, несмотря на то, что пускал носом кровавые, пенящиеся пузыри. Смеялся… Смеялся… Смеялся… А где-то далеко, за тысячи километров отсюда, Цунаде рыдала на плече полицейского, который сообщил ей о гибели мужа. Дан погиб во время налета на военный госпиталь в Суне несколько месяцев назад, но из-за сложной обстановки в стране эта страшная весть настигла ее только сейчас. Оставшись вдвоем, ее дочери продолжали игру, и бросали по очереди кубики за отсутствующих игроков. Они передвигали на столе фишки, и в этот раз Цунаде проиграла. Она проиграла, а Дейдара в своих играх со смертью — выиграл.***
Головокружение и слабость усиливаются, когда к ним примешивается запах антисептика. Кисаме освободил руку от оков, и теперь пытался остановить кровь найденными в доме медикаментами. Порез был глубоким, но вены, к счастью, задеты не были. Дейдара сидел на столе, где полчаса назад его пытали, стараясь осмыслить тот факт, что все, наконец, закончилось. — Что с епископом? — хрипло спросил он. В горле пересохло, из-за истеричного смеха связки болели, его голос шел будто откуда-то из вне — тихий и безжизненный. — Мертв, — коротко ответил Кисаме, обматывая его предплечье бинтом. Кадзивара лежал на полу, со связанными за спиной руками. Он застонал и зашевелился, приходя в себя, Дейдара повернул голову в его сторону, и стал разглядывать лежащее на боку тело. Он не испытывал ни ненависти, ни страха перед этим человеком. После недавно пережитого кошмара эти эмоции стали казаться такими пустыми, тусклыми, мелочными. Да стоит ли вообще растрачиваться на то, чтобы что-то чувствовать к этому, скорчившемуся на полу существу?.. — Ты можешь идти? — Кисаме бросил остатки бинта в разворошенную аптечку. — Я хочу допросить его, — он кивнул на лежащего на полу Кадзивару. На лицо падали неровные тени, Дейдара видел, как на скулах Кисаме играли желваки, и вскоре понял, что кроется за этим «допросить». Он кивнул, ему не хотелось при этом присутствовать. Он слез со стола, пол под ногами покачнулся, но Дейдара устоял. Рука болела, но не было и половины той боли, которую он недавно почувствовал. Он заторможено побрел к выходу, цепляясь здоровой рукой за стену. Эта комната слышала много разных голосов… Стены все еще кричали ему голосами тех, кто не смог спастись. Дейдара остановился у выхода и заткнул уши ладонями. Но голоса не смолкали. В его голове они кричали все громче и громче.***
— Правила игры такие, — Кисаме поднял Кидзивару за шкибот, и усадил спиной к стене. — Я задаю вопрос, и если не слышу ответ, то стреляю, — он щелкнул затвором, зарядив пистолет. — Итак, твое настоящее имя? — Да пошел ты! — Кадзивара зашмыгал разбитым носом. — Придурок с пушкой, черт бы тебя побрал! Звук выстрела вспарывает пространство, джинсы на ноге Кадзивары заливает кровь — он прострелил ему коленную чашечку. — Имя? — повторил Кисаме, нацелившись на вторую ногу. — Нх… — парень заскулил от боли, — Нагато, — выдавил он, поняв, что Кисаме не блефует. — Хорошо, Нагато, — Кисаме опустил пистолет. — Сколько вас? Только не говори мне, что все это, — Кисаме махнул рукой, — ты соорудил в одиночку. — Никто не знает. — Я хочу получить другой ответ, — Кисаме прострелил Нагато второе колено, и тот вскрикнул. — Медикаментов в аптечке хватит, чтобы поддерживать тебе жизнь до утра. Поэтому думай быстрее. — Я говорю правду, — Нагато выпучил глаза, испуганно глядя на то на Кисаме, то на свою ногу, из которой хлестала кровь. — Клянусь! Он собирает нас в интернете… — Кто он? — Кисаме прищурился. — Настоящего имени я не знаю, — Нагато облизал пересохшие губы. — Но в «Гедо Мазо» у него ник — Мастер. — Что еще за «Гедо Мазо»? — Это сайт, — Нагато прислонился затылком к стене. — Сайт в дарк-нете. Там можно познакомиться с людьми, у которых с тобой похожие интересы, типа социальная сеть… Клуб знакомств для убийц и извращенцев, куда катится этот чертов мир?!.. Кисаме слышал о дарк-нете: там можно приобрести запрещенные вещества, оружие, заказать киллера, купить себе персонального раба — женщину, мужчину, да все что угодно. Только доступ туда открывается не всем. — …В сети ходят слухи, что Мастер — это админ «Гедо Мазо», его создатель. Туда можно попасть только по специальной ссылке-приглашению. Мастер сам выходит с тобой на связь, и, если считает тебя достойным кандидатом — открывает путь к сайту, и исполняет желания. — Исполняет желания? — Кисаме нахмурился. — Ты ничего не перепутал? — Он прицелился Нагато в плечо. — Нет, это правда! — отчаянно запричитал тот. — Мастер дает задание и устраивает аукцион в «Гедо Мазо». Например, «проследить за хромым придурком», нужно пять человек, стартовая цена двадцать тысяч рье. Можно установить свою цену: кому-то нужна доза, чтобы словить кайф, или девушка, чтобы развлечься с ней как следует, — Нагато усмехнулся. — Если для выполнения задания нужны деньги или оружие — он все это даст! Кому-то он даже оплатил перелет и проживание в Нами но Куни, чтобы следить там за какой-то старухой. Отказаться от задания невозможно. Если попробуешь соскочить, то, — взгляд Нагато остановился на заряженном пистолете, — просто исчезнешь. Кисаме задумался. «Мастер» — это наверняка Тоби. В одиночку он не смог бы воплотить в жизнь свой план мести, поэтому вербует в сети верных последователей, прикармливая их деньгами и наркотиками, играет на их слабостях. Если сообщник проколется, то выйти на Тоби будет практически невозможно. Он создал для себя инструмент, чтобы управлять толпой, сайт, где психопаты вроде Нагато знакомятся друг с другом. Этот «Мастер» — настоящий дьявол. — Та комната с мониторами, — Кисаме заметил, что Нагато скоро начнет терять сознание от кровопотери, пора с ним заканчивать. — Для кого она? Ты не интересуешься компьютерной техникой, насколько мне известно. — Я попросил себе студию, в качестве награды, — Нагато улыбнулся, и Кисаме с отвращением смотрел на его улетевшее лицо. — И я ее получил. Тебе ведь понравился «подарок», который мы отправили? — Кисаме не ответил. — Раньше тут часто появлялся парень, который проверял все эти железки, видимо, это один из серверов «Гедо Мазо». Постоянно носил горнолыжную маску, — Нагато хмыкнул, — даже летом ходил в ней, придурок. Но я его не видел вот уже больше месяца. А потом Мастер прислал мне список людей, с которыми мне нужно поддерживать дружбу, переписываясь в чате. Думаю, Мастер заметил мои выдающиеся способности, не зря я учился на актера несколько лет… — А потом эти люди стали бы твоей «наградой?» — Нагато расплылся в улыбке и кивнул. — Тебя предупреждали о нашем визите? — Кисаме пытался не замечать этой ухмылки, чтобы не съездить Нагато по роже. — Мастер говорил, что скоро сюда прибудет кто-то из вас, и вы будете спрашивать о старике. Мне нужно было разыграть маленький спектакль, подготовить ловушку, и ждать дальнейших инструкций. Тоби не позволил бы ему прикончить Дейдару, он хочет расквитаться с нами лично. Он должен приехать сюда, чтобы довести дело до конца. — Этот «Мастер» больше не выходил на связь? — И не надейся, он здесь не объявится, — Нагато рассмеялся, глядя куда-то мимо Кисаме. Кисаме проследил за направлением его взгляда: позади был стол с разобранными компьютерами, мобильные телефоны с торчащими из них проводами, различные кабели свисали до самого пола… Его внимание приковывается к старому, громоздкому, ламповому монитору, к которому была прикреплена веб-камера. Горящий на ее корпусе индикатор говорил о том, что она, все это время, была включена. — В «Гедо Мазо» можно устраивать трансляции, — над верхней губой у Нагато выступил пот, но он по-прежнему разговаривал в своей насмешливой манере. — Убийство или изнасилование в прямом эфире, пользователи это люб… Короткий хлопок, на покрытом испариной лбу Нагато появилась красная точка, из которой на лицо ему стала стекать кровь. Следующий выстрел разнес веб-камеру. Кисаме двинулся прочь из комнаты, где не действуют никакие человеческие правила, где убийство становится развлечением для толпы неадекватных ублюдков, сидящих по ту сторону экрана. Он тоже только что убил… Черт, да этого Нагато и человеком назвать-то нельзя! Кисаме не думал, что существует какой-то правильный способ убивать людей, но его расправа над этой тварью, помешанной на ампутации и бальзамировании не вызывала в нем каких-то внутренних противоречий. Он избавил мир от серийного маньяка, и пусть эта мысль станет наркозом для его совести. Дейдару он нашел на кухне. Тот стоял, прислонившись к раковине, и был похож на кота, вынутого из воды. Он смыл кровь с лица, влажные волосы слиплись, на груди были огромные темные пятна, а осмысленность во взгляде появилась не сразу. — Он… все еще там? — спросил Дейдара, когда Кисаме вышел в коридор, и снял металлическую панель с электрического щитка. — Да, — Кисаме разглядывал покрытые паутиной и пылью провода, которых было в несколько раз больше, чем должно быть в таком старом доме. — Он мертв, — произносит он во второй раз за день эту фразу, которая никак не откликается ни у него, ни у Дейдары. — Нужно уходить отсюда, — Кисаме вернулся на кухню, и выдернул из розетки старый ноутбук. Дейдара стоял в прострации, пока Кисаме не сунул ему в руки куртку, висевшую все это время на стуле. Он удивленно моргнул, будто не понимая, для чего нужна эта вещь, а потом медленно стал одеваться. Кисаме зажал подмышкой ноутбук, он решил забрать его с собой, там наверняка много интересного. Взял со стола чашку с остывшим чаем, вернулся в коридор, и, недолго думая, плеснул его прямо на открывшееся ему провода. Свет замигал, в электрощитке заискрило, началось задымление. К тому времени, как сюда приедут пожарные, огонь уничтожит их следы пребывания в этом доме. Дейдара загипнотизировано следил, как огонь расползается по стене, перекидываясь на старый гардероб, все ближе подбираясь к кухне. Кисаме сунул компьютер под куртку, взял Дейдару за здоровую руку, и повел к выходу на задний двор. Они вышли в темноту, холодную осеннюю ночь, под дождь. Кисаме долго не мог надышаться влажным, чистым воздухом. Дейдара стоял рядом, глядя на оранжевые всполохи в окнах дома, который едва не стал для него могилой. Он медленно поднял руки, и закрыл уши ладонями.***
На рассвете они причалили к лодочной станции. В воде раскачивались надувные лодки и старые, полусгнившие ялики. Где-то недалеко проплыл катер, наполняя монотонным гудением сонную тишину. Они вышли на пристань, и Какузу был рад, наконец, выпрямить затекшую спину и встать во весь рост. Лицо Хидана было с зеленоватым отливом, почти под цвет его, видавшие виды пальто. По пути его несколько раз стошнило прямо в воду, и настроение у него было соответствующее. — Хорош вертеться, — Хидан обратился к девчонке, которая рассматривала пришвартованные к берегу лодки. — Пошли за билетами! Какузу ожидал перепалки, но та лишь коротко кивнула, и, поравнявшись, с Хиданом, направилась в сторону касс, расположенных возле порта. До отправления парома был еще целый час, но в порту было полно народу. Всюду сновали люди, нагруженные сумками и чемоданами, тут и там долетали обрывки разговоров на незнакомых языках. Механический голос зачитывал объявления и расписание пассажирских судов. Какузу уже и не помнил, когда в последний раз оказывался в такой толпе. Он терпеть не мог все эти скопления людей, похожие на муравейники, когда со всех сторон тебя то толкают, то задевают чужие рюкзаки, то наступают на ноги. Какузу раздраженно притормозил, чтобы пропустить носильщика, в то время как Хидан с девчонкой ушли вперед, о чем-то разговаривая. — Сделаешь, как я сказал, — Хидан активно жестикулировал, что-то объясняя, — и все будет четко, — услышал Какузу, когда догнал их. — Считай, что билеты у нас в кармане! О чем они говорят? Удивление от внезапного общения этих двоих тут же испарилось, когда Какузу увидел кассы и огромные очереди, которые тянулись к каждой из них. Тут полно мигрантов-южан, целые семьи, а билеты на паром стоят дешевле, чем на самолет, или на тот же поезд. Если они не сядут на паром сейчас, то следующий будет только вечером. И тогда их точно поймают. — Подождите, — Хидан поправил на голове шапку, — Дайте мне войти во вкус, — он сощурился, высматривая, к какой очереди лучше всего подойти. — Хидан, — Какузу хотел поделиться с ним своими соображениями по этому поводу, но тот уже схватил Кушину за руку, и как таран направился сквозь толпу самой длинной очереди, под возмущенные крики остальных пассажиров. -… Что? Куда я должен отойти? — Хидан во всю изливался желчью, проходя к кассе. — Ничего не знаю, инвалидов с детьми обслуживают без очереди!.. Да, у меня больная нога и ребенок, а с вами, что не так?!.. «Ребенок» послушно шел за «родителем», и Какузу, глядя на это, оставалось только приложить ладонь ко лбу, и смириться. Какузу не любит скандалы, он любит, чтобы ему подчинялись без лишних вопросов. Поругаться с ним очень сложно: он всегда гнет свою линию, разнося противника аргументами, тем самым оставляя его в дураках. Хидан скандалил, чтобы отвести душу, и что уж тут скрывать, получал от этого удовольствие. — …Ой, вы «давно стоите», а я-то тут причем? Ну, стойте дальше. Правда, вы такого роста, что вас от земли не видно… Под непрекращающимися потоками возмущения Хидан протиснулся к кассовому окну и просунул туда паспорта с деньгами. Какузу взглянул на девчонку, стоявшую подле него, и наконец, начал понимать, ради чего Хидан затеял этот балаган. — Девушка, вы что, слепая? — Хидан обратился к кассиру с нескрываем отвращением в голосе. — Почему вы ребенка в билете не указали? Что значит, «не показывал документы»? Я вам только что все отдавал! На Кушину у них не было никаких документов, и Хидан сейчас изворачивался, чтобы получить для нее билет. А под натиском недовольной толпы кассир примет решение и сдастся быстрее. Какузу в который раз пришлось признать, что Хидан действует импульсивно, подчиняясь своей собственной логике, но, тем не менее, это помогает ему получать желаемое. Нужно, все-таки, больше ему доверять. — Не надо на меня кричать, — Хидан спокойно выслушал поток отборной площадной брани в свой адрес. — Все претензии сюда, пожалуйста, — он указал на сидевшую за толстым стеклом несчастную кассиршу. — Вот, видите, эти люди могут опоздать на рейс из-за вас! Из-за вашей ошибки! Кушина все это время стояла неподвижно, а потом неожиданно дернулась и закричала: — Папа, этот мужчина ко мне пристает! — она указала пальцем куда-то в толпу. Какузу вздохнул, и подпер ладонью щеку, глядя на эту удачную импровизацию. Теперь в толпе появились защитники Хидана, которые ополчились на бородатого мужика, что совсем недавно отсыпал ему пару нелестных выражений. — Ну, пусть он уже купит свои билеты, ну, что вы как звери!.. — Руки распускать дома будете!.. Очередь грозила перерасти в настоящий бунт, и вскоре кассирша сдалась, признав ошибку, которой не совершала. — Я вам уже называл наши имена! — не унимался Хидан, воодушевленный своей победой. — Вы что, в школе не учились? Как слышится, так и пишется! Наконец, он получил билеты, и направился к стоявшему у газетного киоска Какузу. Хидан, в дурацкой шапке и поношенном пальто шел с гордо поднятой головой, как кинозвезда, и люди невольно перед ним расступались. Кушину, видимо, подобный триумф несколько озадачил. Прежде, чем Хидан успел похвастаться полученными билетами, она спросила: — Ваш друг всегда такой? — Какой? — не понял Какузу. — Пытается произвести на вас впечатление. Прежде, чем Какузу успел ей ответить, и даже мысленно с ней согласиться, Хидан недовольно упер руки в боки. — Нет, вы опять! — он переводил возмущенный взгляд то на Какузу, то на девчонку. — Я же просил, не говорить при мне на своем языке! — он передал Какузу билеты и документы, и принялся разглядывать витрину киоска с разложенными на ней книгами, газетами и журналами. Найдя, наконец, то, что искал, Хидан расплатился, и потряс в воздухе только что купленной книгой. Это был разговорник — «Сунийский для начинающих». — Ну, подождите, — Хидан пролистал разговорник, глядя на него, как на заклятого врага. — Я выучу, и буду знать, о чем вы там трындите за моей спиной! — Звучит как угроза, — Какузу покачал головой, и заработал еще один недовольный взгляд. Вдалеке загудел приближающийся паром, и они направились в сторону пристани. Скоро начнется посадка.