***
— Так вы говорите, — Ибики в упор смотрел на Хидана, когда тот закончил свой рассказ, — что когда вы заперли преследователей в каюте, они еще были живы? — Хидан кивнул. — Хорошо, — Ибики не стал спорить. Он вытащил из файла полученные по факсу результаты экспертизы из криминалистической лаборатории. — Наши эксперты обнаружили ваши отпечатки пальцев на шланге, которым задушили одну из жертв. Если во время убийства вас не было в каюте, то, как они могли там оказаться? — Он же из душевой, шланг этот, — ответил Хидан таким тоном, будто это само собой разумеющееся. — Ну, мылся я там! — он возвел глаза к потолку. — Принимал душ перед тем, как все это случилось. Господи, что ж я помыться, что ли не могу, как все нормальные люди? Я же не stinkendes аrschloch какой-нибудь, — он покосился на Ибики. Ибики сощурился. Уж что-что, а ругательства на сунийском он знал хорошо, среди заключенных полно мигрантов. Уверенность Хидана в собственной непогрешимости уже раздражала. Это Хидан придушил того парня в душевой. Он и Какузу устроили в каюте резню на глазах у девчонки, это ему было ясно, как божий день. У них полно косвенных улик, с которыми лучше не соваться к прокурору, а еще Тентен с этой оглаской в прессе засрала ему все расследование. Поэтому Хидана нужно дожать, вывернуть наизнанку, заставить показать себя настоящего. Ведь помимо этого, он проходил свидетелем еще и по другому делу. Они договорились с Какаши поднять и этот вопрос тоже, у них появилось несколько рычагов давления. И пришла пора пустить их в ход. — Вы мылись в одежде? — Ибики оторвал взгляд от результатов экспертизы. — На шланге, помимо частиц кожи убитого, были найдены волокна ткани, на которых оказалась ваша ДНК. А судя по потертостям на рукавах вашей рубахи, — он указал карандашом на разлохматившийся край манжета, Хидан скосил глаза на свой рукав, — они могли попасть туда только с рубахи, в которой вы сидите сейчас пред нами. Я никогда не встречал людей, которые принимали бы душ при полном параде, — Ибики косо усмехнулся. — Ну, вот теперь встретили, — Хидан обезоруживающе улыбнулся, и развел руки в стороны. — Я замывал пятна на своей рубахе, так как весь изблевался на этом пароме, — он состроил страдальческую гримасу, — меня так там укачивало! — Да, укачивание может стать проблемой, — согласился Какаши, — особенно в таком долгом путешествии, — Хидан кивнул. — Скажите, — Какаши разложил перед ним несколько фотографий разных людей, — вам знаком кто-нибудь из них? — среди разномастных лиц мужчин и женщин, был парень с зелеными волосами, который был найден убитым в общественных уборных несколько дней назад. — А можно всех посмотреть? — Хидан вытянул шею, пытаясь заглянуть в папку Какаши. — Там посимпатичнее никого нету? Какаши откинулся на спинку стула, и сложил руки на груди, недовольно взглянув на Хидана. Ибики понял сигнал, и вышел из-за стола, чтобы покинуть допросную. — О, у вот этого морда, как печеное яблоко, — Хидан ткнул пальцем в смуглое лицо какого-то плешивого старика. — На моего препода по стоматологии похож, — он скорчил рожу, и принялся подражать интонациям старого педагога. — " Вя-вя-вя, Като, почему вы опоздали?» — он перевел взгляд на следующий снимок. — А у этого носовая перегородка на бок заваливается. Ему что, нос сломали? Ибики не слышал, что Какаши ему ответил, он вышел в коридор, и закрыл за собой дверь. Он направился к своему кабинету, но на полпути свернул к лестнице, и спустился в курилку. Ничего страшного не случится, если он на пару минут задержится, Хидан затянет возникшую паузу своей болтовней. Как Какузу может жить с ним под одной крышей? С его-то тяжелым характером, Какузу такая сволочь, что пробы негде ставить! Ибики зажал сигарету в зубах, не понимая как эти двое могут уживаться вместе. Циничный, прожжённый жизнью ублюдок, и это разухабистое веселье над ухом 24/7. Что у них может быть общего?.. Он выдохнул дым, вспоминая бледные пальцы Хидана, протягивающие ему эту паскудную резинку для волос, то, как он растягивал гласные во время разговора, его шкодливую улыбку. Докурив сигарету почти до фильтра, Ибики решил быть честным перед собой. Несомненно, Хидан что-то скрывает, поэтому обрушивается на них лавиной слов, чтобы в них затерялась истина. А еще ему все сложнее противостоять обаянию этого человека. Внешне Ибики не считал его привлекательным. Бледный тошнотик, похожий на наркомана во время прихода, его кожа напоминала ему подошедшее тесто. Ибики передернул плечами от отвращения, как Какузу может до него дотрагиваться? Отчасти, он не переваривал Хозуки по той же причине. Но в тоже время, голос Хидана, его манера держаться, жесты, заставляли его слушать и волей-неволей проникаться к нему доверием. Хидан порол чушь, и самозабвенно вещал ее, как проповедник. А он с Какаши стали его немноголюдной паствой и внимали каждому слову. Ибики повидал много разных людей, но у Хидана харизма была просто дьявольская. Он раздавил окурок о край урны, пора возвращаться. По пути в допросную, он забрал из своего кабинета сверток, упакованный в пакет для улик, за которым собственно, и выходил изначально. Перекур пошел ему на пользу, Ибики был готов ко второму раунду.***
Она проехала мимо дорожного указателя, миновала спальный район, и вскоре оказалась на оживленной улице. По тротуарам сновали прохожие, магазины и кафе мигали своими вывесками, какой-то бутик уже начали украшать к новому году. Она остановилась на светофоре и взглянула на магазин, где рабочие подвешивали под козырьком ветки искусственной ели. Бутик «Nina Ricci» первым решил подарить городу атмосферу предстоящего праздника. Микото смотрела на расставленные на витрине манекены в красивых вечерних платьях. Сейчас она могла себе позволить любое из них, она могла скупить их все. А ведь когда-то она могла только мечтать прикоснуться к подобной роскоши. В воздухе пахло сладкой выпечкой: неподалеку открылась новая кондитерская. Они пришли сюда, так как их мать искала работу, хотела наняться уборщицей в один из магазинов. Сейчас она разговаривала с управляющим, а сестра любовалась фарфором в отделе посуды. Микото вышла на улицу, и остановилась напротив витрины нарядного бутика. Золотистые буквы «Nina Ricci» дугой перекинулись над входом, рядом с дверью была приклеена афиша с рекламой новой коллекцией парфюма, недавно поступившим в продажу. За витринным стеклом несколько манекенов красовались перед прохожими в разноцветных платьях с пышными юбками. Микото смотрела на кокетливые шляпки, аккуратные сумочки, белоснежные перчатки… Как же ей хотелось все это примерить! Стянуть с себя этот колючий свитер и джинсы, которые она донашивала за старшей сестрой, и переодеться в новые, ни кем не тронутые вещи. Покружиться перед зеркалом в этом голубом платье с атласным поясом, послушать стук каблуков этих чудесных, украшенных серебристой пряжкой туфель, повесить на плечо лакированную сумочку… Неожиданно дверь магазина открылась, и оттуда, громко смеясь, вышли две девушки. С высокими прическами в стиле шестидесятых, на них были темные платья в крупный белый горох, подолы которых, кокетливо выглядывали из-под пальто с меховой оторочкой. Стуча каблуками, они спускались по ступенькам, и одна, стянув с ладони перчатку, демонстрировала другой подаренное ей недавно кольцо с бриллиантом. Эти шиксы выглядели прирожденными победительницами. За ними тянулся шлейф парфюма класса люкс, они буквально излучали ауру роскоши и абсолютного триумфа. Она застыла, залюбовавшись ими. Ей хотелось долго-долго стоять рядом с ними вот так, на одной улице, хоть какое-то время поприсутствовать в их красивой жизни, побыть с ними на одной ступени. Представлять себя их подружкой, быть в модной одежде, с красивой прической. Дышать с ними, этим, наполненным ароматом духов воздухом, и забыть об их крохотной, сырой квартире отведенной им в резервации. Забыть о том, что они все трое живут на пособие, забыть о праздниках без подарков, забыть об их убогом существовании. — Микото, иди к нам! — окликнула ее сестра. Они с матерью склонились над стендом газетного киоска и выбирали там уцененные рождественские открытки. Она раздраженно посмотрела в их сторону. Только что вся магия роскоши рухнула, пропало то очарование, ее против воли выдернули в реальный мир. Ну, что за идиотки! Разве можно променять э т о на какие-то дешевые открытки?! Красотки из магазина переглянулись и зашептались. Они думали, что говорят достаточно тихо, но Микото все равно их слышала. — Смотри, симпатичная, — та, что показывала подруге кольцо, осторожно указала на Микото. — Похожа на актрису из фильма, который мы с тобой видели в прошлую среду. Микото склонилась над витриной, сделав вид, будто разглядывает туфли. Она заправила за ухо волосы, открывая лицо, ей ужасно льстило сравнение с актрисой. Эти шиксы заметили, что она не такая как ее сестра и мамаша, что она должна принадлежать их миру, что она своя. Нужно набраться смелости и заговорить с ними. — Да, действительно, — согласилась вторая, — поразительное сходство! Правда, одевала бы мать ее получше, — с брезгливостью в голосе закончила та, и, взяв подругу под руку, направилась с ней в сторону недавно открывшейся кондитерской. Она почувствовала, как вспыхнуло лицо, а к глазам подступил жар. Ей стало ужасно стыдно за свой заношенный свитер и застиранные джинсы. Она с отвращением рассматривала себя в отражении витрин. Жилетка со свалявшимся мехом, которую она носила вместо куртки, стоптанные ботинки — что за убожество! Даже красный бант, которым она стягивала отросшие волосы на затылке, и который до сегодняшнего дня считался лучшим предметом ее гардероба, стал отвратительным. Хотелось убежать, спрятаться ото всех, чтобы никто больше не видел такую уродину. Как она смела надеяться, что, в таком виде, сможет войти в круг общения этих расфуфыренных девиц? Они-то уж точно встречают по одежке! Микото сжала кулаки и стиснула челюсти, чтобы не расплакаться от пережитой обиды и унижения. Она с вызовом посмотрела на собственное отражение, и поклялась себе, что непременно будет жить так, как эти дивы, что она просто обязана их превзойти. А чтобы закрепить эту клятву, подписать договор между самой собой, она твердым шагом направилась прямиком в бутик Nina Ricci. Внутри было полно покупательниц, красивых и успешных, которым было по карману все, что выставлено на витрине. Дождавшись, пока продавец примется обслуживать очередную шиксу, Микото протиснулась боком к полкам с духами, и спрятала в рукав маленький стеклянный флакончик в форме яблока. Много лет спустя, после ребрендинга, «райские яблоки» станут самым узнаваемым парфюмом этой марки. Но сейчас, у нее, двенадцатилетней девочки, этот пузырек духов служил напоминанием того, к какой жизни она должна стремиться. Поздно ночью, когда мать и сестра уже спали, Микото вставала с постели, вытаскивала из прорезанного углубления в матрасе духи, и запиралась с ними в ванной. Она наносила крохотную каплю парфюма на запястье, и стоя на холодном, растрескавшемся кафельном полу, вдыхала сладкий аромат роскоши. Она представляла себя: то звездой кино в свете софитов, то загадочной дамой в роскошной ложе в оперном театре, то королевой бала… Когда сладкий, цветочный шлейф превращался в тяжелую, мускусную удавку, грезы исчезали. Она вновь стояла в маленькой ванной комнате, с трещинами на стенах и с забрызганным зеркалом. На ней была старая пижама ее сестры, а не шикарное бальное платье, а вместо поклонников на нее смотрела собиравшаяся по углам плесень. Микото возвращалась в свою узкую постель, и засыпала, думая о том, как много ей придется трудиться, чтобы осуществить свою мечту. Светофор замигал зеленым, пикап тронулся дальше. После той кражи духов из бутика, Микото поставила перед собой цель закончить школу, и получить дальнейшее образование в столице, подальше от родного города. — Микото, зачем тебе далеко уезжать от дома? Здесь недалеко есть прекрасный колледж! Она поморщилась от голосов матери и сестры, зазвучавших в ее голове. Эти клуши ничего не смыслили в красивой жизни, и всегда довольствовались тем, что имели. К счастью, ни той, ни другой уже давно не было в живых, и они не могли встать на ее пути к мечте. Приехав в Коноху, она отбросила идею стать актрисой, справедливо рассудив, что вокруг слишком много конкуренток, хорошеньких девушек из куда более обеспеченных семей, которые непременно ее бы затмили. В тоже время, в полицейской академии решились на эксперимент: предоставили возможность и девушкам сдать вступительные экзамены наряду с парнями. Микото решила, что полиция, это как раз то место, где она сможет широко развернуться. Соперниц у нее было мало, а училась она на отлично, и без труда смогла их всех превзойти. Закончив учебу с отличием, ей было предоставлено место в департаменте полиции, где ее ожидало патрулирование улиц в компании с недоумками, не воспринимавшими ее всерьез. Сколько же насмешек, унижений, и откровенных домогательств ей пришлось вытерпеть, прежде чем ее перевели в отдел расследования убийств. Стиснув зубы и затаив злобу, она упорно двигалась вперед, к деньгам и власти, никогда не соглашаясь на меньшее. Все заработанные деньги она вкладывала в свою внешность: одежда, косметика, это ее инвестиция, которая непременно окупится в будущем выгодным браком. Она тщательно скрывала свое происхождение, не поддерживая отношения ни с матерью, ни с сестрой, которая выскочила замуж за какого-то местного идиота. Они тянули ее назад, хотели отнять то, что она заработала с таким трудом! Вокруг Микото увивалось множество ухажеров, но она всех отвергала, ожидая, когда появится кто-то посолиднее и побогаче. Когда ее назначили руководить отделом расследования убийств, она сполна насладилась полученной властью. Всем, кто когда-то взирал на нее свысока, пришлось ой, как несладко, она отыгралась по полной программе. С получением этой должности, Микото стала чаще встречаться с людьми из министерства безопасности, где и познакомилась с Фугаку Учихой. Тот был холост и имел огромное состояние — клан Учиха был самым влиятельным в городе. Она тут же взяла его в оборот, понимая, что такой шанс нельзя упускать ни в коем случае. Фугаку — холодный и хмурый, с резкими чертами лица, не избалованный женским вниманием, быстро был околдован ее женскими чарами. Уже через полгода он сделал ей предложение, и Микото с облегчением сменила свою прежнюю фамилию на «Учиха». Любила ли она его? Она любила его статус и положение в обществе. Любила подарки, которые он ей дарил и заграничные поездки. Любила их виллу на солнечном побережье, и все то, что Учиха Фугаку может ей дать. Она опасалась заводить детей, ведь роды плохо скажутся на ее идеальной фигуре. Муж настаивал на том, что ему и клану нужны наследники. Чтобы не потерять все, к чему она так долго шла, Микото пришлось ему уступить. Она не была обременена заботами материнства: к сыновьям были приставлены всевозможные няньки и ассистенты, а сама Микото продолжала наслаждаться жизнью, держа в кулаке весь департамент полиции. А сейчас ее, с таким трудом выстроенное благополучие, трещало по швам. Микото припарковалась возле магазина подержанной бытовой техники, и вышла на улицу. В таком виде, на потасканной, грязной тачке она была похожа на деревенскую клушу, но ей было ни к чему привлекать внимание. Ее вынуждают идти на крайние меры.***
Он остановился перед окном, наблюдая за происходящим в допросной. Хидан и Какаши продолжали общаться, как старые друзья, и они явно отошли от темы. — …интересный случай? — Хидан вскинул брови. — Ну, для меня, как для врача, интересный случай, это когда невозможно сразу, однозначно поставить диагноз, или используется нестандартное лечение. Чтоб вам рассказать такого, чисто поражть? — он задумался, и взъерошил пятерней волосы. — Вы знаете, в интернете полно всяких мифов о медицине. И ведь есть люди, которые в это верят, — он усмехнулся. — Вот приходит ко мне на прием одна мадам, ей, наверное, еще и тридцати нет, а вот причинно-следственные связи у нее уже конкретно нарушены. Она спрашивает: " Доктор, а правда, если удалить последние жевательные зубы», — Хидан указал пальцами на скулы, и продолжил писклявым голосом, — «…то у меня лицо худее станет?», — он закатил глаза. — И ведь она на полном серьезе не улавливает, что лицо-то разнесло, не потому что восьмерки повылезли, — он неожиданно повернулся к окну, где за непроницаемым стеклом стоял Ибики, — а потому, что пончики были вкусные, — Хидан, ухмыляясь, смотрел на Ибики, в упор, хотя через перегородку его не было видно. Ибики нахмурился, этот сукин сын намерен долго ездить Какаши по ушам своими байками, хватит, пора и ему браться за дело. -… и кстати, — Хидан даже не повернулся в его строну, когда он вернулся в допросную, — моя скидка сотрудника до сих пор в Теско работает! Так что, если будете там покупать элитный алкоголь, — Хидан сделал вид, будто набирает номер, и прижал ладонь к уху, — вы мне «але-але», я вам скажу код, и будет все красиво, — он поднял большой палец, показывая «класс». — Очень ценная информация, — Какаши вздохнул, и покачал головой, — спасибо, что поделились, — не удержался он от сарказма. Ибики устроился на своем стуле, развернул пакет для улик, и вытащил оттуда мобильник. Техники и эксперты уже с ним поработали, поэтому он без стеснения мог использовать его на допросе. — Это ваш телефон? — без обиняков начал он, положив мобильник перед Хиданом. — Не знаю, — Хидан пожал плечами. — Я свой потерял где-то, а такая модель есть у многих. — Мы проверили содержимое файлов: среди них были ваши снимки, и фотографии вашего сожителя, — глаза Хидана на секунду сузились, ему не понравилось, что Какузу был обезличен, а их связь стала пренебрежительным «сожительством». — Это и контакты в телефонной книге указывают на то, что мобильник — ваш, — припечатал Ибики. — Значит мой, — Хидан развел руками, не став спорить. — Я могу его забрать? — А вам не интересно, где мы его нашли? — Какаши склонил голову на бок, указав взглядом на мобильник. — Да как-то не очень, — Хидан недовольно поджал губы. — Телефон был передан нам из бюро забытых вещей транспортной компании, — продолжил Ибики, игнорируя кислую мину Хидана. — Водитель нашел его под сиденьем автобуса, в котором вы перемещались по городу двадцать восьмого октября. — Я в этот день ездил к бабке, — Хидан откинулся на спинку стула. — Наверно тогда и потерял. — И после визита к ней, дом Цунаде взлетел на воздух, — Ибики покачал головой, — а вы получили телефонный звонок от абонента, с которым общались перед тем, как оказались в затопленной квартире Дейдары. — Я без понятия, чей это номер, — невозмутимо ответил Хидан, — мне не до того было. — А о том, что это телефонный номер любовника Дейдары вы тоже не знали? — Ибики наслаждался этим растерянным выражением на лице Хидана. Какаши с грохотом отодвинул стул, они кивнули друг другу, и тот вышел из допросной. Теперь он с Хиданом были один на один, и Ибики мог больше не сдерживаться. — Я никогда не общался с приятелем Дейдары, — Хидану вернулся его обычный, насмешливый вид. — Он мне про него и не рассказывал ничего! — О, неужели? — Ибики вышел из-за стола, и стал ходить взад-вперед по комнате. — Два педика, живущие под одной крышей! Один рисует портреты другого, какая идиллия! — с издевкой продолжал он. Хидан старался держаться непринужденно, но его взгляд стал холодным. — И тут в вашей радужной жизни возникает кто-то третий. Тот, кто спустил в унитаз все ваши совместные годы, похерил вашу дружбу! Дейдара начинает встречаться с Тоби, а вы, в отчаянье, цепляете кого постарше. Роман с Тоби был недолгим, и вскоре, Дейдара находит себе кого-то другого. Два обманутых любовника решают отомстить, и подготавливают ловушку. Вы перерезаете вены Дейдаре, накачав анестетиками, чтобы подарить ему медленную, мучительную смерть, а Тоби расправляется с его партнером, предварительно изуродовав его лицо кислотой, — взгляд Ибики остановился на Хидане, который пристально следил за его перемещениями из угла в угол. — Возможно, у вас найдется другая, более убедительная версия произошедшей между вами гей-драмы? Я с удовольствием вас выслушаю. — Вы, по ходу, пересмотрели слишком много мыльных опер, — Хидан сощурился. — Все, что вы рассказали — бред. Я никогда не связывался с Тоби, и не вмешивался в личную жизнь Дейдары. — В затопленной квартире полно ваших отпечатков. Вы медик, и у вас есть доступ к обезболивающим веществам, — Ибики вновь вернулся за стол. — Если вы были так равнодушны к личной жизни Дейдары, и никогда не общались с Тоби, то почему он позвал в квартиру именно вас? — Я не могу знать, что происходит в голове у психа, — раздраженно ответил Хидан. Отлично, маска насмешливого спокойствия стала трескаться, скоро он покажет им свое истинное лицо. — Мы же с вами обсудили это на нашей предыдущей встрече, у вас все записано. — И во время нашей предыдущей встречи, я обещал вам, что к этому вопросу мы еще вернемся, — пришла очередь Ибики ухмыляться. Хлопнула дверь, Какаши снова устроился на своем месте, разместив на столе большой темный пакет. Хидан начал уставать, и скоро выдохнется. Они непременно его расколют.***
Она подошла к служебному входу, и приложила к замку свой пропуск. Магазин был закрыт, но подержанная техника ее и не интересовала. Микото прошла по узкому коридору мимо ящиков и коробок, и набрала код от металлической двери, едва заметной в потемках. Заскрежетали замки, и дверь, со щелчком, открылась. Внутри, как обычно, царил полумрак, развешанные по стенам мониторы перемигивались цифровыми заставками, многие из них были просто выключены. — Мадара, вы тут? — Микото попыталась найти выключатель, чтобы зажечь свет, но безуспешно. — Я хочу с вами поговорить, это очень важно. Ей никто не ответил. Что ж, они обсуждали и такой вариант развития событий, и у них имелся запасной план. Если в назначенный день Мадара будет отсутствовать, то, вероятнее всего, он вообще больше не выйдет на связь. Жаль. Ей нравился этот спокойный мужчина, который не разменивался по мелочам, и всегда говорил исключительно по делу. После смерти Итачи, этот техник снабжал ее необходимым оборудованием и информацией, связи сына пригождались и ей самой. Микото подошла к столу, заваленным всяким хламом. Нащупав кнопку включения среди проводов и разбросанных железок, она зажгла маленькую настольную лампу. Теперь сориентироваться стало проще, она еще раз огляделась. Стена, завешанная мониторами, на столе куча разных запчастей и инструментов, но не видно, чтобы это убежище покидали в спешке. Судя по следам пыли, Мадара отсутствовал здесь уже больше недели. Она села за стол и открыла дверцу тумбочки, пристроенной под выдвижным ящиком. За ней был спрятан маленький металлический сейф. На дверце был старый, механический кодовый замок, в АНБУ, да и в департаменте полиции тоже, такие сейчас не использовали. Она целую минуту крутила лимб — тумблер с цифрами, чтобы ввести нужную комбинацию. Наконец, сейф открылся, и она вытащила оттуда коричневый бумажный пакет. Внутри лежал пульт, похожий на мобильник, к задней панели которого был приклеен стикер с заметкой, написанный пляшущим, заваливающимся на бок почерком: Время действия 160 секунд. Повторное использование не раньше, чем через час. Она вздохнула. Устройство было нужно ей для совершенно другой цели, но теперь придется тестировать его, что называется, в боевых условиях. Она хотела отбросить конверт в сторону, когда заметила, что в него, помимо пульта была вложена еще и флешка. Что это еще на за новости? Ботокс не позволял ей наморщить лоб, но Микото была озадачена. Она больше ни о чем не просила, что тут делает эта флеш-карта? Поискав взглядом на столе более-менее пригодный, не разобранный ноутбук, она включила его, и стала ждать, пока загрузятся файлы. Если вы читаете это, значит, вас, как и меня, привлекли к расследованию по «Шитай Шори Хан». Уверен, Даруи уже успел ввести вас в курс дела, но в его материалах предоставлены не все данные. Некоторые отчеты, по неясной причине были переписаны или удалены. Здесь собрана информация, какой она была в первоначальном виде. У меня сохранены другие копии, а вы, уничтожьте свою после прочтения. М. Не все данные? Какого черта?! Микото придвинулась вплотную к монитору, чувствуя, как по щекам побежало статическое электричество. Она быстро листала файлы — все сходилось с той версией, которую передал ей Даруи. Группировка действует уже около пятнадцати лет, все, что тут написано — она уже видела. Что за игры тут Мадара затеял?! Хочет дискредитировать главу управления АНБУ?! Она уже хотела встать, и уехать, когда на глаза ей попалось то, о чем говорил Мадара в своем сопроводительном письме. Доклады Итачи. В документах Даруи их не было. Ни одного упоминания о том, что Итачи тоже занимался «Шитай Шори Хан». Микото вцепилась в текст взглядом, с каждой прочитанной строчкой в желудке возникала неприятная тяжесть. Если хоть что-то из написанного здесь — правда… В кармане куртки зазвонил мобильник, она так и подскочила на своем кресле. Телефон напоминал о том, что отведенный ей час заканчивался. Она вздохнула, и вытащила из ноутбука флешку. Времени так мало, а перед допросом Какузу ей нужно попасть в еще одно место.***
Зашуршал целлофан, и вскоре, Какаши вытащил на свет большую, красную жестяную коробку с вмятиной на боку. — Вам знакома эта вещь? — спросил Какаши, придвинув коробку на середину стола. — Ну, — Хидан вскинул брови, — это аптечка, — он указал взглядом на белый крест, изображенный на крышке. — Но вы и без меня это прекрасно знаете, — усмехнулся он. — Да, согласился Ибики, — а еще мы знаем, что это аптечка из дома вашей приемной матери. — И внутри, и снаружи аптечки найдены ваши отпечатки пальцев, — Какаши выпрямился на своем стуле. — Зачем вы ее открывали? — Я искал обезболивающее, — Хидан вытянул в проход больную ногу. — Перед тем, как прийти к бабке, я столько ходил, что колено чуть не отвалилось, — он поморщился. — После взрыва аптечка чудом уцелела среди обломков, — Ибики покрутил на столе жестяную коробку. — Цунаде подтвердила, что в ней не хватало несколько обезболивающих препаратов. Скажите, — Ибики подался вперед, и уперся локтями в стол, — вам известно такое вещество, как сукцинилхолин? — он сверлил Хидана пристальным взглядом, чтобы не пропустить ни одной реакции. — Конечно, — Хидан кивнул, — я же врач, всем моим коллегам знакомо это вещество. Я не использую его в своей медицинской практике. — Вы — нет, — Ибики не сводил с него глаз. — Но Цунаде — медик хирургического отделения, где это средство широко применяется, — Хидан отвел глаза, и опустил взгляд на аптечку. — Понимаете, в чем дело, — Какаши стал раскладывать перед ним фотографии. — Вы сказали, что не знаете этого парня, — он показал Хидану снимок зеленоволосого подростка, который был сделан во время его привода в полицию за мелкое хулиганство. — Но камера, установленная в магазине тканей, расположенного недалеко от остановки, где вы сели в автобус, в котором потеряли свой телефон, — Какаши выкладывал перед Хиданом распечатанные кадры видеозаписи, — зафиксировала, как и вы, и он, прошли в общественные уборные. Через десять минут вы вернулись на улицу, и отправились к остановке, а Зетсу, — Какаши снова указал на фото подростка, — обратно так и не вышел. Он был найден мертвым в общественных уборных, вскрытие показало, что смерть наступила в результате передозировки сукцинилхолином. Получается, последним, кто видел его живым — были вы, — на Хидана устремился пронзительный взгляд. — Слушайте, — Хидан закатил глаза, — я заходил в сортир, чтобы отлить, а не смотреть по сторонам. Может, там и был этот Зетсу, или как там его звали, но я с ним не сталкивался. Я сделал свои дела, и ушел, откуда я знаю, кто там еще мог находиться в других кабинках! — В уборных кроме вас двоих больше никого не было, — Какаши поднялся, и уперся ладонями в стол, гипнотизируя Хидана взглядом. Ибики понял, что сейчас он припрет этого ублюдка к стенке, и не мог отказать в себе в удовольствии, понаблюдать за происходящим. Общаясь со спокойным и сдержанным Какаши, у подозреваемых складывалось впечатление, что он сидит в допросной для мебели, а главный Цербер и движущая сила это Ибики. Каково же было их изумление, когда контрольный в голову прилетал именно от Какаши, а не от него. — Я никого там не видел, — Хидан продолжал стоять на своем. — Зайти и отлить, это что, по-вашему, преступление?! — он с вызовом смотрел Какаши в глаза. — Цунаде подтвердила, что в аптечке не хватало обезболивающих препаратов, — спокойно продолжил Какаши, проигнорировав этот выпад. — Но так же, она указала на то, что из нее исчез и сукцинилхолин. Последний, кто пользовался ее аптечкой — вы. А вскоре мы находим труп, накачанный сукцинилхолином, в общественных уборных, которые кроме вас, и убитого на протяжении двух часов больше никто не посещал. Как вы можете это объяснить? — А… — у Хидана было такое лицо, будто его только что ударили под дых, — а можно мне воды? — Не сейчас, — Какаши мягко улыбнулся, — пожалуйста, продолжайте.***
Она прошла внутрь знакомого кабинета. Склонившись над картами, Даруи что-то сосредоточенно изучал, но вскоре поднял голову, заметив посетительницу. — Так-так-так, Микото Учиха, — он отложил стопку бумаг в сторону. — Как идет дело? — Докладываю, согласно договорённости, — сдержанно ответила Микото. — Допрос походит в соответствии с планами. — Сайфу признался в соучастии? — Нет. Но картина понемногу проясняется. — И картина выглядит так, как мы ожидали? — Сайфу, все-таки, полицейский, — уклончиво ответила Микото, — мы должны быть в двойне уверены, — она не должна дать понять, что знает больше, чем ей сообщил Даруи. — Вас привлекли для конкретной цели: расследовать то, в чем замешан Какузу Сайфу, — Даруи смерил ее взглядом. — Что заставляет вас сомневаться? — Я считаю, что сунийский след не актуален, — Микото решила выразить несогласие с основной версией, а заодно понаблюдать за реакцией Даруи. — «Шитай Шори Хан» действует на протяжении пятнадцати лет. В стране, где проживает больше тридцати пяти миллионов человек, экстремисты из «Шитай Шори Хан» похищали и других граждан. И только в последний год их привлекли сунийцы, и среди них сразу три жертвы, которые так или иначе связаны с Какузу. — Даже если сунийская версия не актуальна, — Даруи нахмурился, — то внутренняя версия актуальна как никогда. Для нас актуальна. Если мы заставим Какузу Сайфу признать, что он замешан в этих похищениях, то мы внесем гигантский вклад в это дело. — Тогда почему нельзя вернуть расследование уголовной полиции? — Микото сложила руки на груди. — Если стало ясно, что расследование велось исходя из ложных предпосылок, и Какузу Сайфу не представляет собой угрозу для демократического устройства Конохи, прав и свобод ее и граждан, и национальной безопасности? — она не удержалась от сарказма. — Сайфу, все-таки, полицейский, — в тон ей ответил Даруи. — Мы должны быть в двойне уверены, — Микото стиснула зубы, чтобы не выругаться, услышав, как он ее передразнивает. — Нельзя сразу списывать со счетов его возможную связь с «Шитай Шори Хан», пока не доказана его невиновность, — он повернулся к своему компьютеру. — Можете идти. Микото кивнула, и вышла за дверь. Дойдя до лифта, она прислонилась к стене и принялась яростно пинать пяткой плинтус, чтобы дать выход накопившейся злости. Что, черт возьми, происходит?! У нее не было оснований не доверять Даруи. Но так же она не могла сомневаться в подлинности доклада Итачи, который показал ей Мадара. С Мадарой она контактировала чаще, чем с Даруи, и он еще ни разу ее не подвел. Даруи — начальник службы АНБУ с момента реорганизации с безупречной репутацией. …В последнее время наши сервера были подвержены кибератакам, и в целях безопасности мы не стали размещать всю имеющеюся информацию в электронном виде… Некоторые отчеты, по неясной причине были переписаны или удалены… Если верить докладам Итачи, то ее сын был двойным агентом, который помимо АНБУ работал еще и на сунийские спецслужбы. И его расследование вело к тому, что корень «Шитай Шори Хан» находился отнюдь не в Суне, а в абсолютно другой, дружественной к Конохе стране. Микото зажмурилась: нужно искать Сараду, а ее втянули в эти интриги АНБУ. Почему Даруи скрывал, что Итачи занимался этой группировкой? Ее сын был лучшим, его не могли не привлечь к такой ответственной миссии. Почему Мадара скрывал эти факты так долго, и заговорил о них только сейчас, после поимки Какузу? Пятка уже пульсировала от боли, она остановилась, и глубоко вдохнула. Пока ей было предельно ясно только одно. Микото яростно стиснула кулаки. В этом деле столько темных пятен, что стоит оступиться, и ты сразу полетишь в пропасть. И кто-то очень хотел, чтобы она ошиблась.***
Мансарда пропахла едой быстрого приготовления. Кисаме недовольно поморщился, и приоткрыл окно. Дейдара, наконец, начал есть, а спорить о вкусах сейчас было не самое подходящее время. Они никак не могли найти этого математика, о котором им говорил Джирайя. В ноутбуке, взятом из дома епископа, не оказалось никаких файлов о нем, или чего-то похожего. Кисаме перерыл все документы, которые он забрал из приюта. В некоторых отчетах указывалось, что в приюте действительно был учитель математики, но ни имени, ни его адреса нигде не значилось. Они решили попытать счастья в интернете: Кисаме купил им с Дейдарой по мобильнику, но и там, во всех соцсетях, и сайтах, связанных с образованием, было глухо. — И что теперь делать? — Дейдара ковырялся палочками в пластиковом стакане, в котором, судя по этикетке, должно быть подобие рамена. — В «Люсию» поехать не сможем, наверняка там уже все прошерстила полиция, ага. Кисаме, кивнул, соглашаясь. Раз Тоби узнавал у Джирайи, где зарыты трупы, то наверняка их уже подняли на поверхность, и теперь полиция ведет собственное расследование. Лучше не попадаться им на глаза, после всего, что они натворили. Скандал с больницей, где Дейдара едва не прикончил Отшельника удалось замять, благодаря более чем щедрому взносу в их благотворительный фонд. Но не стоит во всем полагаться на деньги. Они сидят тут уже три дня, обрастая упаковками от еды и бездействием. Чтобы продвинуться дальше, нужен адрес математика, а все доступные им варианты уже отпали. Оставалось только одно, последнее средство. — Нам нужно вернуться в Коноху, — Кисаме застегнул на запястье свои часы. — Там есть один человек, который поможет нам в поисках.***
Она разложила на столе бумаги, достала из кармана серебристый смартфон, который забрала из берлоги Мадары, и ввела необходимые настройки. — Приведите его, — распорядилась она, когда в допросную прошел надзиратель. Он кивнул, и исчез за дверью. Она глубоко вдохнула: чтобы спасти Сараду и не потерять все, пора брать инициативу на себя и действовать так, как она считает нужным. Действительно, пора.***
Когда за ним пришли, он уже чувствовал себя лучше. Какузу встал, позволил застегнуть на запястьях наручники, и его вновь проводили в знакомую допросную. — Уже выбрали, за кого будете голосовать? — поинтересовалась Микото, когда он устроился на своем стуле. За прошедший час она абсолютно не изменилась. Та же одежда, бумаги, телефон… Какузу задержал взгляд на лежавшем поверх папок мобильнике — странно, в прошлый раз его не было. Это не простая небрежность. Любопытно. — Если Пейн победит, то он обложит вас, богатеев, такими налогами, — он присвистнул. — Выберете его из чувства солидарности, или из ненависти ко мне? — Учиха села напротив него. — Когда вы были в Суне в последний раз? — После эвакуации, во время гражданской войны, я там больше не появлялся, — он склонил голову на бок, глядя на нее сверху вниз, проигнорировав первый вопрос. — А вы давно навещали свою саамскую резервацию? — Учиха могла быть сколько угодно светской львицей сейчас, но он знал, что она выросла ближе к северу, на самых окраинах, среди оленеводов и земледельцев. — К счастью, больше не приходилось, — она сжала карандаш сильнее, чем следует, Какузу с удовольствием заметил, как сильно эта тема ей неприятна. Еще несколько вопросов о Суне и о родителях, Какузу смотрел на нее в недоумении: для чего это все? Какое отношение его прошлое имеет к тому, что происходит сейчас? Время шло. Пять минут, десять, пятнадцать… После очередного бессмысленного вопроса, Учиха невзначай накрыла телефон листом бумаги. Спустя еще пару минут, она просунула руку между папками, и что-то нажала, не повернув головы. — Ровно сто шестьдесят секунд, — тихо сказала она, наклонившись к нему. — Слушай и молчи. Ничего из сказанного здесь в ближайшие три минуты не будет записано. Это не мобильник, а пульт управления. Он закольцует видео воспроизведение на камерах наблюдения установленных здесь на последние двадцать секунд. Но у нас мало времени. Скоро в контрольной комнате заметят что-то странное. Тебе известна, личность похитителя? Какузу ошарашено уставился на нее, но медлить было нельзя, и он быстро взял себя в руки. — Нет. Но я знаю, как его можно найти. Сарада исчезла на конюшне? — Да, — Учиха бросила быстрый взгляд на дверь. — Я там все перерыла: уйма следов и ни одного полезного отпечатка. Они переписывались в интернете, гигабайты переписки тоже никуда не ведут. Поэтому предлагаю сделку: найди Сараду, и с тебя будут сняты все обвинения. — Я возьмусь, только если ты гарантируешь свободу Хидану. — Нет, — жестко прервала его Учиха. — Хидан будет под стражей, мне нужна гарантия того, что ты выполнишь свои обязательства, — пульт издал тихий писк, она схватила его, яростно взглянув на экран. — Быстрее, в контрольной комнате начинают удивляться! — Сувенир от старого любовника из разведки? — Какузу взглядом указал на пульт. — Не боишься, что муж узнает? — Не такой уж он и старый, — Микото было невозможно смутить. — Муж спокойно относится к моим изменам. Да и к своим тоже. — Да, но он не знает о том, что Сарада пропала, — самодовольно продолжил Какузу. — Иначе на улицы давно бы вывели военных, чтобы они прошерстили здесь каждый квадратный метр, а Фугаку узнал бы, что его женушка крупно обосралась, раз не смогла обеспечить безопасность наследнице, — Учиха сощурилась. — Я из ваших коридоров АНБУ никуда не денусь, — хмыкнул Какузу. — А вот время Сарады идет. Так что, думай быстрее. Микото снова спрятала пульт между папками, они отпрянули друг от друга, как подростки, которых родители застукали во время поцелуя. — У вас тут все в порядке? — в допросную заглянул высокий, коротко стриженный парень в очках. — Это нам ничего не даст, — вздохнула Учиха, включив актрису. Она раздраженно отпихнула от себя исписанные листы, сделав вид, что их прервали в самый разгар беседы. — Торуне, уведите его, сделаем перерыв. Какузу, в сопровождении Торуне шел к двери. Он чувствовал, как Микото смотрела ему в спину, они ведь так и не успели с ней прийти к компромиссу. Ее возможность спасти Сараду уходила сейчас вместе с ним.