***
/Flashback/.
Маленькая квартира встретила молодого человека тишиной. Он скривился в усмешке и сунул руки в карман толстовки. «По классике жанра, мы должны собираться на заброшенном складе или в каком-то другом отвратительном месте. К счастью, Андре очень щепетилен в таких вопросах». Парень на секунду вернулся воспоминаниями в родную Францию, в маленькую квартирку с облезлыми стенами, представил себе брата и тут же тряхнул головой: «Ты всё делаешь правильно». Он, не снимая обуви, быстрым шагом прошёл по коридору и тихо открыл дверь в комнату. Было темно. Стен не было — вдоль них вряд стояли стеллажи с книгами, расставленными аккуратно по жанрам и странам. Всё чётко и правильно — так не под стать их организации. — Изабель, ты пришёл? Парень скривился — называться рабочим псевдонимом он предпочитал исключительно на работе, Жид это знал, а значит сейчас будет серьёзный разговор… Но он молчал. — Босс, вы разбудили меня высвистали с другого конца города и велели явиться немедленно только чтобы назвать «Изабель»? Или чтобы помолчать? Вдвоём-то куда интереснее. Он облокотился на косяк и влил в реплику всю иронию, на которую только был способен. Но босс будто бы не заметил. Он медленно развернулся к нему лицом, наклонился к столу и быстро порылся в бумагах. Потом протянул несколько аккуратных листов, скреплённых степлером. — Жерар, друг мой, твое задание на ближайшие пару недель. — Мне надо устранить все отделения полиции Йокогамы? — он вздёрнул бровь, показывая пренебрежение к этой ситуации. — Нет, дружок, одного человека. Жерар ещё более скептично посмотрел на мужчину, но всё же соизволил взглянуть на бумаги. Первым делом взгляд упал на фотографию. «Они её к стенке приставили и фотографировали со всех ракурсов, или она просто бессмертная?» Жид наблюдал за ним внимательно и настороженно. Жерар заметил это и деловито пробежал глазами по первым строчкам. — Эйми Ямада? Это же та чокнутая из Портовой мафии? — Эта, как ты выразился, чокнутая на днях накрыла все мои планы медным тазом. Более того, из-за неё я потерял много времени и возможностей исполнить задуманное. Ещё она убила пару десятков наших людей, выяснила немало интересного… — Жид продолжал показательно загибать пальцы. — Сакуноске куда-то запрятала тоже она — я уверен. — Оу, оу, полегче, босс. Судя по перечню её выступлений, вы должны были давно убрать её с арены. Но раз этого не произошло, рискну предположить, что эти «пару десятков наших» именно за этим и направлялись, — молодой человек усмехнулся, но почему-то подумал, что несколько недель ему всё же пригодится. — Именно поэтому ты здесь, Изабель. Избавься от неё. Жерар молча кивнул и перевернул листок. Глаза снова быстро побежали по строчкам с информацией и вдруг замерли в одной точке. — Босс, Владимир жив? — Полагаю. Жерар побледнел и снова опустил взгляд в документ и снова пробежал глазами по строчке: «Первый раз появилась в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое сентября в районе стадиона Йокогамы. Выживших нет». — Её нельзя трогать, бос, — он посмотрел на него. — Это бомба замедленного действия. Впервые за их встречу лицо Жида сменилось с безмятежно-спокойного на злое и даже гневное. Он вдруг ударил по столу да так, что Жерар дернулся с места, и крикнул: — А мне плевать! Слышишь, идиот? Плевать. Найди и убей эту женщину, она знает слишком много. — В этом и дело, — вновь попытался образумить его Лаказ. — Этого она и ждёт. — Это приказ, Изабель! На пару секунд воцарилось молчание, Жерар опустил голову и тихо произнёс: — Слушаюсь, босс. Он быстро развернулся и почти пулей вылетел из квартиры, хлопнув входной дверью. «Как он не понимает, — размышлял Жерар, — она знает о нас так много… Первый раз появилась во время разборок с Владимиром, он похоже остался жив, остальные умерли. Второй раз, как по мановению волшебной палочки, напала на наших во время охоты на неё саму. Живых нет. В третий, во время получения контрабандных товаров в Порту. Снова все мертвы. Она не прячется, Мафия не пытается её скрыть, она будто специально действовала нам на нервы. Это же не просто так, — молодой человек снова устало выдохнул и чертыхнулся. — Босс совершенный упрямец, не желает прислушиваться к здравым рассуждениям, всё кидается именем Изабель! Будто бы я всесильный». Он, наконец, вышел со старой улицы окраины города и посмотрел на алое солнце, заходящее за горизонт. «Ох, не к добру это…» Наблюдая за ним, Набоков весело качал головой из стороны в сторону. «Изабель? Как интересно. Думаю, что и у меня, и у моей очаровательно подружки очень большие неприятности». Ветер дунул в лицо, принося новый поток воздуха, пропитанного выхлопными газами. Владимир поморщился и поднялся на пару ступенек выше. «Девочку должны начать возвращать к нормальной жизни. Конечно же, сразу схватится за работу и, конечно же, сразу поймёт, что это не очень-то и просто в её состоянии. Думаю, что неожиданности ей ни к чему». Хитро прищурив глаза, он скрылся за дверью какого-то подъезда.***
Вновь прийдя в себя через неделю после похорон Мори, Эйми с ужасом обнаружила, что не может прочитать ни слова. Буквы расплывались и съезжали настолько, что Эйми смогла уловить суть документа раза с пятого. Что же это за напасть такая, она не понимала. Взяв ручку и стараясь контролировать каждое движение, она поставила подпись. Скосила глаза в сторону — Осборн смотрел с беспокойством. Девушка выдохнула и отдала ему листок. — Что-то ещё? — Нет, с остальным мы справимся, — он виновато почесал затылок. — Простите, этого за вас я решить не мог. Она молча кивнула. Слушать доклады парня не хотелось, как и окунаться в новые проблемы. Она потёрла виски и кивнула на дверь, почти силком выпроваживая. Осборн ещё раз внимательно осмотрел её, незаметно покачал головой и под тяжёлым взглядом девушки вышел. Пару минут Эйми сидела в тишине и вдруг схватилась за горло, издавая какие-то непонятные ей самой звуки. «Боже мой, как, как это делается?» К груди подкатывалось какое-то непривычное даже сейчас, после стольких потрясений, ощущение паники. Она почувствовала, что может заплакать. Потянулась к тумбочке и схватила обрывок какой-то бумажки и ручку, быстро сделала надпись. Посмотрела — в нескольких местах канзи были перепутаны местами да и почерк, такой ровный и аккуратный обычно, сейчас выглядел мягко говоря плоховато. — Чёрт. Противно запищал на полке телефон. Эйми поморщилась и молча подозвала Руйко, проклиная человека, положившего его так далеко. Сова послушно поднялась с места, схватила звенящий гаджет в когти и аккуратно положила на кровать рядом с хозяйкой, устраиваясь под её руку. Эйми мимолетно улыбнулась и, не глядя, взяла трубку. — Ну, дружок, ты перестала косплеить мумию? — Что надо? — Как грубо, Эйми. Я о тебе волнуюсь! — Почему-то я этому не рада. — Что-то случилось? — Да нет, что ты. Меня просто чуть не убили в собственном штабе, а так все просто чудесно! Владимир на другом конце провода усмехнулся, про себя радуясь, что Эйми всё же не растерялась: — Зато, вижу, у тебя прорезалось чувство юмора. Прости, милая моя, но приехать я не смогу. Боюсь, нас повесят вместе, и опять же в твоём собственном штабе. — Иди к чёрту. Он на пару секунд замолчал и вдруг начал говорить быстро и серьёзно. — Времени мало, Эйми. А у меня для тебя три новости, две из них плохие, — ненадолго замолчав, он словно постарался прислушаться, предугадать реакцию — но Эйми так же молчала, терпеливо выжидая, и Владимир, справедливо решив, что она всё ещё способна контролировать себя, раз так уверенно пытается в этом его убедить, продолжил: — Во-первых, Мимик начал двигаться по городу. Во-вторых, Жид вызвал Изабель. В-третьих, — он снова замолчал и совсем по-детски хихикнул, — то, что ты пока испытываешь трудности с письмом и чтением — нормально, это пройдёт. — Я даже не буду спрашивать, когда именно ты научился читать мысли, — скептически настроенная Эйми всё же ненароком скривилась — как хорошо, что Владимир не мог её видеть! — Гораздо интереснее, кто такая Изабель? — О нет, больше я ничего не скажу, бывай! Послышались длинные гудки, Эйми медленно отодвинула телефон от уха и с натянутой улыбкой процедила: — Сволочь. Дни тянулись непозволительно долго и однообразно: запах лекарств, осмотры врачей и сон. Постоянный, многочасовой сон, который позволял провалиться в забытье хоть на время. Но вскоре и это перестало помогать — появились кошмары. На третий день объявился Набоков. Он, как обычно, волшебным образом влез в окно к Эйми ночью и бессовестно разбудил. — До чего же меня жизнь довела… — прошептала Эйми, когда сообразила, кто, собственно, перед ней стоит. — Молчи и слушай меня внимательно, — он вновь говорил непривычно серьёзно, отчего Ямада даже приподнялась на кровати, — мой номер телефона сотри, общаться так теперь слишком опасно. Осторожнее относись ко всякого рода процедурам и питанию. В первом случае требуй только того врача, который лечил тебя изначально, — он вдруг запнулся, — с тобой же ничего странного не происходило за эти дни? Эйми покачала головой. — Отлично. Ничего не ешь. И свяжись с этим своим, — она запнулся. — Осборном. Пусть тайком таскает еду или лично следит за её приготовлением. На этом, пока, всё. И вот ещё, дай мне Руйко. Она мне пригодится. Эйми от количества информации побледнела, как полотно и вцепилась в рукав парня. — Я очень тебя прошу, объяснись. — Изабель — страшный противник. Ну, скоро ты сама это поймёшь. А пока ты не способна сопротивляться как следует, он приложит все усилия, чтобы уничтожить тебя. Владимир посмотрел спокойно и как-то даже покровительственно. — Эйми, ничего больше не спрашивай. Она, не понимая, что ей делать, растерянно смотрела на него, но спустя пару секунд всё же отпрянула и тихо позвала питомицу. Та откликнулась быстро, впрочем, без особой радости. — Руйко, за ним. Сова ухнула и перелетела на плечо Владимира. — Носишься с ней так, будто она понимает. Но Эйми проигнорировала и так же тихо приказала: — Будешь слушаться его и не обижать, хорошо, Руйко? Я на тебя рассчитываю. Набоков цокнул и снова исчез в окне, оставляя Эйми одну. «Изабель… Нужно поговорить с Осборном». На следующий день Эйми действительно отдала первый после ранения приказ, правда, в электронном виде. Часов в семь утра сонный Осборн получил сообщение.От Ямада-сан: Осборн, спустись ко мне
Он посмотрел безразлично и махнул рукой. Но, будто, почувствовав что-то неладное, тут же пришло второе сообщение:От Ямада-сан: Пулей!
Осборн лениво поднялся и потянулся, крикнул Лерою что-то недовольное и прогулочным шагом вышел из разведкрыла. — Что-то случилось? Первой замеченной странностью стало отсутствие Руйко. Осборн был уверен, что выгнать её не мог никто, улететь сама она не могла. Эйми проследила настороженный взгляд помощника и решила не тянуть с предисловием, как полагалось обычно: — Садись и внимательно слушай. Раскопай всё, что сможешь узнать о Изабель. Этот человек как-то связан с Мимиком и, похоже, очень опасен. У Осборна было много, слишком много вопросов, на которые бы он хотел знать ответы. Было много слов, которые он должен, нет, обязан был сейчас сказать, но он молчал. Долго и как-то беспомощно. — Я понял. Доложить вам? — Нет. Ни мне и никому. Он кивнул, но продолжил стоять неподвижно, словно задумавшись, не зная что делать дальше. Эйми посмотрела вопросительно. Осборн тут же встрепенулся и, не прощаясь, вышел. Эйми же откинулась на спинку кровати и прикрыла глаза. «И как мне ему сказать об этом, а, Володя? Мол, Осборн, дружок, меня тут травануть хотят, может быть. Поэтому, не мог бы ты поднапрячься и готовить мне трижды в сутки? Что за бред…». На пятнадцатый день пришёл Дазай. Он не постучался — наверное, всё же имел право так делать. Не поздоровался и молча плюхнулся на стул рядом с койкой. — Ты пришёл? Эйми не повернула голову, продолжая невидящим взглядом смотреть в окно. — Не ждала? — Честно? Нет. Дазай улыбнулся и положил правую руку на белоснежную постель, просовывая другую под одеяло и, пытаясь нащупать руку Эйми. Маленькая, тёплая, сильная. По сравнению с ним, совсем горячая. Он улыбнулся, а Эйми вздрогнула, продолжая упорно игнорировать его присутствие. — Ненавижу тебя, — сладко выдыхает Дазай, кладя голову на кровать. — Ненавидь… Это, во всяком случае, знакомая для меня эмоция. Он промурлыкал что-то невнятное, продолжая сжимать её руку. Почему же сейчас это кажется таким правильным? Почему так приятно чувствовать его холод, так хочется положить руку на голову и перебирать кудрявые волосы. Как когда-то уже было. — А ты потянешь? — Нет, — Ямада пожала плечами и закрыла глаза. — Но дети святы и чисты. Нельзя делать их игрушками своего настроения. Дазай нахмурился и приподнял голову, смотря осуждающе. — У тебя нет других тем для разговора? — С тобой — нет. «А что у меня осталось? Портовая мафия и Акутагавы». — Ты слишком часто говоришь мне «нет», милая. Отвыкай. Эйми повернулась и почти столкнулась с ним лбом. — Просто раньше я слишком много молчала, Дазай. И я так больше не хо-чу. И, честно, не могу. Дазай прищурился и растянул губы в тонкой усмешке — дотошной, противной, свойственной лишь ему и похожим на него людям. Или зверям? Точно, зверям — зверям, что скалят зубы, разрывая плоть своей жертвы и выпивая их кровь из ещё живого тела, совершенно не жалея о содеянном. Эйми аж передернуло. Она почувствовала, как рука легла ей на шею, приобнимая. Дазай склонился над ней, прижимаясь лбом ко лбу. — Я не спрашивал, Эйми, чего ты хочешь, чего нет. Ты будешь делать то что я сказал — это раз, и молчать при этом — два. Ты поняла? — Да. — Вот и договорились! — Дазай резко отстранился. — Выздоравливай, милая. Он вытащил её руку из-под одеяла, прикоснулся к тыльной стороне ладони губами и вылетел из палаты. Эйми ещё пару секунд просидела в том же положении и вдруг тихо заплакала, откидываясь назад. — Ты считаешь себя Богом, Осаму. Богом, который имеет право вершить судьбы других людей. Ты играешь человеческими жизнями, но забываешь о том, что и сам человек…/End Flashback/.
Вновь сидя в баре, как и крайне часто в последнее время, Ода думал, что же произошло совсем недавно. Словно это было вчера помнил, как до него дошёл смысл происходящего, как он бежал к детям, буквально плача от бессилия, и как тяжело дышал, найдя их живыми. Связанных, испуганных, но живых… И труп одного из членов Мимика рядом. Вопросов было больше, чем ответов, но они тогда не волновали. Дети на расспросы не отвечали, только неуверенно отводили глаза, будто боялись чего-то или, может, кого-то. Вскоре попытки выяснить правду были отложены на какое-то время. Новый поток мыслей двинулся в сторону Портовой мафии. Ода никогда не считал себя дураком, но именно сейчас не понимал что происходит в высших кругах некогда его организации. Дазай вытворяет непонятные вещи и никто не пытается его остановить. Всё то, к чему так долго стремился Мори Огай, медленно, но верно забывается. «Но Дазай, определённо, умный человек. Он в любом случае достигнет своей цели. Только вот в чём она заключается — большой вопрос». На стул рядом аккуратно присел человек, но Ода не поднял взгляд. Не сразу он отреагировал и когда с ним заговорили. — Чёрная полоса в жизни, Ода-сан? — и идущее следом кроткое добавление. — Виски! Эйми закинула ногу на ногу и упёрлась локтями в стол, видимо, стараясь выглядеть непринуждённой и спокойной. — У вас много вопросов и совсем нет ответов. И это вас беспокоит. — Ямада-сан, вам-то что? Девушка улыбнулась и отвернулась от мужчины. — Попрошу без официальностей. Я младше вас Ода-сан, и больше не выше по положению. Странно обращаться ко мне так уважительно, я этого не заслуживаю. Он пожал плечами. — Мори-сан привёз Мимик в Йокогаму, дал им возможность найти оружие, позволил действовать безнаказанно и всё это только ради того, чтобы получить разрешение на деятельность одарённых. Он добился своего, но не успел выполнить все обязательства. Дазай этим заниматься не собирается. Пока… Он хочет, чтобы его боялись. Так как раньше уже не будет. И вас, Ода-сан, в покое не оставят. Уезжайте. Ода благополучно проигнорировал просьбу Эйми. — Разве не должны вы сейчас убеждать меня встретится с Андре Жидом. Он же меня ищет. — А смысл? Эйми почти залпом осушила стакан и слегка поморщилась: — Повтори! Поймав на себе осуждающий взгляд, она ухмыльнулась. — Не смотрите так, я заливаю горе. — Мори-сан был так дорог вам? Она молча кивнула. «Дорог настолько, что я бы и сейчас предпочла умереть» — читалось между слов, между невидимых, несказанных строк. Что это за ощущение? Пустота? Горькая усмешка озарила её лицо — разве такой человек, как она, имеет право рассуждать о чувствах, словно какая-то юная студентка, приехавшая в столицу из провинции в поисках новой жизни? У неё ведь, в отличие от этих жизнерадостных девушек, не было и обыкновенной мечты. — В конце концов каждый из нас был и останется пешкой. Однако я не хочу, чтобы за мои ошибки расплачивались другие люди. Мои слова для вас ничего не значат, да и не должны. Я эгоистка и именно поэтому клянусь вам, что разберусь с Мимиком Ода-сан. Однако прошу не мешать мне, забирайте детей и уезжайте куда-нибудь подальше от этого города. Она рывком поднялась, оставляя на стойке нетронутый стакан и несколько купюр, быстро наклонила голову и уже двинулась к выходу, как услышала вопрос: — Ваших рук дело, верно? Эйми развернулась через плечо и, покачав головой, широко улыбнулась. — Простите, Ода-сан. — Спасибо… «Не благодарите меня, Ода-сан. Я просто хочу закончить эту проклятую войну».