Леди Грейнджер

      Гермиона привязала письмо к лапке совы, наблюдая, как та улетает. Ей в голову пришла мысль, что, наверное, надо было сначала прочитать то письмо, которое ей послали родители, а потом уже писать свое, чтобы были «свежие» вопросы.       Когда шаги парней стихли, она осторожно перебежала коридор и завернула туда, где находилась совятня. Человек, которого услышали когтевранцы — и она в том числе, — куда-то делся. Насколько Гермиона помнила, в тех краях не было никаких тайных ходов, но она могла ошибаться. Конечно, Гарри показывал ей карту, но она не могла запомнить все, к тому же на карте были изображены только те проходы, которые нашли сами Мародеры. И, судя по тому, что показала профессор Лэндгдон, нашли они не все.       Гермионе казалось, что во всех этих историях с убийствами что-то не сходится. Подслушанный разговор мало чем помог — скорее уж больше запутал. Ей нужны были документы всех убитых магглов, чтобы посмотреть, были ли у них в друзьях или в дальних родственниках волшебники. Все было взаимосвязано. Вряд ли кто-то стал бы убивать обычных магглов без какой-либо цели. Магические специалисты уже выяснили, что они были убиты заклятьем, так что обычный киллер был исключен.       Даже Волдеморт делал это не ради веселья (ну, по крайней мере, не только ради него). Он хотел, чтобы волшебная раса была очищена от грязнокровок, которые отравляли своим видом существование избранных. Магглов он ненавидел, но по большому счету ему было на них плевать. Он разрушил мост в Лондоне, потому что было выгодно выманить и сломить Орден, ну а бонусом шли мертвые магглы.       Да, он истреблял деревни, убивал невинных, и ему, безусловно, было приятно — такие, как его отец должны умереть, — но все же война с грязнокровками и предателями крови стояла для него на первом месте. Поэтому этот неизвестный был либо психопатом, либо у него была какая-то цель.       Насчет первого Гермиона сомневалась: ненормальные оставляют следы, они чаще себя выдают, ведь им кажется, что они непобедимы. И именно в этом состоит их ошибка. Этот же волшебник был осторожен. Гермиона, конечно, не собирала дополнительные сведения или остальные улики, потому что она не думала, что первый раз повторится. Ну, может быть, и думала, но все же она хотела верить в то, что это был просто несчастный случай. Знание чего-то не всегда было преимуществом; жизнь в неведении была счастьем, а знание — ответственностью, от которой она была бы рада уклониться.       Но не могла. От этого зависели жизни простых людей, которые зачем-то понадобились какому-то волшебнику. Он явно хотел что-то донести, тем не менее не раскрывая свой замысел полностью.       Гермиона понимала, что это не последователи Волдеморта. Будь это они, то пошли бы убивать Героев Войны и предателей крови. Здесь действовал кто-то другой, но почему он убивал не самих волшебников, а лишь их друзей или родственников без капли магии?       Она посмотрела на небо. Был всего лишь конец октября, а погода уже начала портиться. Небо было пасмурным, но все же дождь не лил каждый день. Становилось прохладнее. Но Гермионе нравилась такая погода. Жара душила ее, всегда хотелось скинуть с себя слои одежды и окунуться в прохладную воду.       — Гермиона?       Она повернулась на знакомый голос.       — Привет, Гарри. Что ты тут делаешь?       — На самом деле, я хотел поговорить с тобой, — он взъерошил волосы и махнул Картой Мародеров, что была зажата в руке.       — О чем? — она улыбнулась тому, каким смущенным выглядел Поттер. Когда они охотились за крестражами, Гермиона взяла с него обещание, что он не будет следить за ней. Ни при каких обстоятельствах. Пока она сама не снимет запрет.       — Прости, просто тебя не было в кабинете Зельеварения…я пошел в библиотеку, но там тоже, поэтому…я решил использовать быстрый способ. Но раньше я так никогда не делал! — сбивчиво начал объяснять он.       — Стоп, Гарри, — Гермиона вытянула руку вперед, призывая к молчанию. — Я поняла. Ты хотел поговорить по поводу газеты?       Поттер сразу помрачнел и поправил очки.       — Да. Послушай…я знаю, что ты веришь, что Волдеморт побежден и тому подобное, но это…это совпадение…не совпадение…       — Я знаю. — Грейнджер пожала плечами. — Только вот Волдеморт тут ни при чем. Зачем бы ему понадобилось убивать магглов, когда есть магглорожденные?       — Ну, а почему нет? — Гарри нахмурился. — Ему нравилось убивать.       — Да, но он хотел завоевать Англию. Ему мешал Орден, в котором состояло много магглорожденных. А как их сломить? Убить их родителей-магглов.       — Но, если не он, то кто?       — Тот парень. Которому прислали письмо. Сначала я думала, что это никак не связано с утренними новостями, но потом я услышала его разговор с другом. Он говорил, что одна из магглов была его знакомой. Я думаю, возлюбленной. Он высказал теорию, что никого не убили просто так. Все магглы были так или иначе связаны с волшебниками, не всегда кровно.       — Мы можем как-нибудь разузнать детали, — задумчиво произнес Гарри. — Нам нужно узнать подробности, и если его теория верна…то дело набирает совсем другой оборот.       — В первое убийство в доме оставили знак Даров Смерти, — сказала Гермиона. — Я думаю, это тоже что-то значит. Я могу написать Виктору, чтобы он поискал что-нибудь в своей школе.       — Это было бы круто, но Виктор закончил школу года два назад, — озадачено сказал Поттер.       — Ну, думаю, он захочет повидать родные пенаты. А то все в турах и тренировках, — Гермиона загадочно подвигала бровями, и Гарри хохотнул.       Очистив подоконник от грязи и перьев, она облокотилась на него локтями, опять устремляя взгляд на небо. Гарри встал рядом и начал лазить по карманам. Наконец, найдя что-то, он протянул это Грейнджер:       — Будешь? — на его ладони была сигаретная упаковка.       — Ты куришь? — спросила Гермиона, стараясь, чтобы голос не звучал упрекающе. Ведь она не думала, что это так уж плохо. Они уже не дети.       Гарри пожал плечами и, вытянув одну сигарету, поджег ее.       — Во время войны начал, — он затянулся. — Вообще-то Рон тоже, — завитки дыма начали ускользать в приоткрытое окно, не летя на Гермиону. Возможно, Гарри наложил какие-то чары. — Мы просто ночью сидели и смотрели в лес. А потом он сказал, что купил это в маггловском магазине, вместе с едой. Это успокаивает. Попробуй.       Гермиона скептически посмотрела на сигарету. Ее родители не курили и их родители — тоже. Отец не особо разбирался во влиянии табака на легкие, но мама, которая была дантистом в маггловском мире, дала ей специальную книжку, в которой были собраны и описаны такие заболевания как рак, туберкулез, даже чума.       Она пожала плечами и взяла сигарету.       В жизни же нужно попробовать все.       Гарри поджег обычной зажигалкой сигарету, и она сделала вдох. В горле будто запершило, а в легких запекло. Перед глазами немного поплыло, поэтому Гермиона зажмурилась и начала кашлять.       — Инсендио, — прохрипела она, сжигая сигарету.       — У тебя легче. Я думал, что легкие выплюну, — поделился Гарри.       — Замечательно, — процедила Грейнджер, делая глубокие вдохи.       — Сейчас все пройдет. На самом деле это расслабляет, когда это действительно нужно. По крайнем мере, такова моя философия. Пока тебе реально не понадобится отключиться от реальности — не подействует.       — И сколько тебе надо так «отключаться» в день? — спросила Гермиона, чувствующая себя лучше, но еще ощущая горечь в горле.       — Потом это либо привычка, либо способ снятия стресса.       Гермиона промолчала.

***

      После Зельеварения Гермиона решила сходить в библиотеку и просмотреть какие-нибудь книги про Дары Смерти. Во время урока Пэнси и Рон чуть не взорвали зелье, за что Слизнорт назначил им еще отработок. Гермиона была уверена, что видела, как у Паркинсон начал дергаться глаз. Рон тоже не выглядел особо воодушевленным.       Гарри сказал, что поспрашивает у мистера Уизли, потому как тот работал в Министерстве и после войны занимал не последнюю должность.       И Гермионе все еще нужно было собраться с силами и пойти сказать Малфою про артефакт. Хоть что-нибудь. Черт, да даже, чтобы послать его, нужно сначала заговорить с ним. Какой-то маленький кусочек надежды внутри Грейнджер ждал, что Малфой сам, как истинный джентльмен (ну да, конечно), подойдет первым. В конце концов, это его вина.       Гермиона быстро кивнула мадам Пинс, которая, впрочем, даже не подняла головы от газеты, и прошла в свой угол. Она достала из сумки книгу профессора Лэндгдон, которую теперь носила с собой. Не то чтобы она не доверяла Дафне (Пэнси скорее бы подлила слабительное, чем сделала что-то с вещами), просто так было спокойнее. Она только открыла книгу, одновременно думая о пророчестве и заклинании призыва стихий (чего в ней, кстати, не было), как мимо стеллажа пролетел уже знакомый Гермионе патронус. Орел так же, как и в прошлый раз, пролетел рядом с книжными шкафами и растворился.       Грейнджер закусила губу и опять навела отводящие чары. Вдруг профессор забудет еще одну книгу.       — Черт, да где же она? — послышался раздраженный голос Констанции. В окно раздался стук, и Гермионе даже не нужно было шевелиться — она и так знала, что это сова. Она прислушалась к действиям профессора: та открыла окно, отвязала письмо, затем стало тихо — видимо, она его читала. Цокнув, она сказала, — я не имею ни малейшего понятия, где она. И да, я знаю, что это опасная книга, но у меня есть пара идей.       Гермиона задержала дыхание. Что-то ей подсказывало, что эти пара идей будут совсем не радужные. Для нее.       — Насчет девушки — не беспокойтесь. Все будет в свое время. И если вы хотите, чтобы я дальше как-то сообщала вам информацию, то позаботьтесь о моем питании. Этот великан скоро начнет замечать, что его пушистики сокращаются в количестве, — орел упорхнул, а Гермиона нахмурилась. При чем тут питание? Насколько она видела, профессор всегда нормально ела и не выглядела дистрофичной. Да, возможно, она была очень бледна, но тут скорее дело было в генетике. И что с пушистиками? Хагрид всегда очень внимательно следил — по крайней мере старался — за своими тварями. Некоторые животные правда размножались очень быстро, но, скорее всего, он бы заметил отсутствие парочки…десятков.       Гермионе было интересно, какую же информацию профессор поставляла и кому. Судя по тому, каким раздраженным тоном она общалась с этими людьми, ее явно не держали в заложниках и не шантажировали. Ей скорее самой хотелось что-то узнать, ну а по пути она рассказывала все своим нанимателям.       Почему-то Грейнджер не чувствовала волнения, хотя ей казалось, что должна. Конечно, вряд ли Констанция готовит тут всемирный заговор, но что-то точно замышляет. Гермиона встречает ее тут уже второй раз, причем это пространство в дальнем углу в библиотеке — по себе знает — самое незаметное и тихое. Мадам Пинс никогда не заходила туда, за исключением, наверное, первого раза, но тут уже дело было в самой Констанции — видимо, хотелось за ней следить.       Она мысленно усмехнулась, а потом взглянула на противоположную сторону, где пряталась профессор. Ее место было практически идентично гермиониному, но у Грейнджер было больше уединенности. Стало слишком тихо, и Гермиона навела на себя заклинание Колорум, что позволило ее волосам окраситься в рыжий цвет, а глазам — в синий. Это, конечно, не сильно бы помогло при близком рассмотрении, но она просто не будет приближаться и закроет лицо волосами. Ах да, волосы.       Гермиона взмахнула палочкой и волосы стали менее кудрявыми. Она потрогала их и вздохнула: через пару часов все станет, как прежде. Хотя она не могла сказать, что ей не нравились ее волосы. Даже наоборот — никогда не нужно было мучиться с укладкой, потому что она у нее уже была. Своеобразная и слишком пышная, но выглядело, как говорила мама Гермионы, живенько. Она мысленно ударила себя по лбу: она так и не прочла письмо от родителей. В принципе сейчас самое время…       — Ага. Попалась.       Гермиона подскочила, глядя на профессора. Надо было насторожиться из-за этой странной тишины, так нет, она решила уйти в свои мысли.       — Профессор Лэндгдон, — она натянула улыбку, отходя назад и невербально накладывая на книгу стихий маскирующие чары. — Доброе утро.       — Доброе-доброе, — она как-то хищно улыбнулась. — Мисс?..       — Крайтел, — брякнула Гермиона первое, что пришло в голову.       — Крайтел? — она хмыкнула и посмотрела на книгу, которую Гермиона положила обложкой вниз. — Что же ты читаешь, Крайтел?       — Да ничего особенного, — Грейнджер взмахнула рукой и вещи, что она уже успела достать, начали складываться в сумку.       — Впечатляет, — протянула профессор. Гермиона чертыхнулась про себя: мало кто вот так владел беспалочковой магией — ей нужно быть аккуратнее. Но палочка осталась на подоконнике, а поворачиваться спиной — да и вообще двигаться — Гермионе не хотелось.       Вдруг одна книга отделилась от общей массы и поплыла в руки Констанции. Конечно, ей нужно было выбрать именно ту книгу.       — «Как ухаживать за карликовыми пушистиками»? — она подняла бровь, а Грейнджер заморгала и кивнула. Возможно, это еще больше ее выдавало, но в тот момент Гермиону застали врасплох, поэтому маскировка получилась из информации из ее головы. — Интересуешься животными?       — Да, думаю стать магозоологом, — беспечно отозвалась она. Главное было отвести подозрения от настоящей себя.       — Слизеринка и магозоолог? Интересное сочетание, — промурлыкала женщина. Что ж, она не изменила цвет формы. Самое простое. Констанция медленно приблизилась к Гермионе, которая отступила назад и уперлась в стену. Она почувствовала, как заструился полог тишины. Теперь их никто не услышит.       — У меня сейчас урок, так что я пойду, — она улыбнулась и попыталась пройти мимо, но профессор не пустила ее. Она усмехнулась, но вскоре усмешка превратилась в оскал. Гермиона насторожилась.       — Родители должны были научить тебя, что брать чужое — нехорошо, — тихо сказала она. Кажется, она догадалась. Грейнджер немного приподняла голову, чтобы не было прямого контакта в глаза. Нет, она не боялась ее, просто профессор могла распознать чары. — Фините, — книга, висящая в воздухе, приняла свой настоящий облик. — Как странно, — пробормотала она, — я думала на совершенно другого человека. Видимо, она слишком честна. Впрочем, теперь объяснимы звуки, которые я слышала в прошлый раз.       Гермиона искала пути отступления. Вряд ли ее погладят по головке, если она нападет на своего профессора, но, с другой стороны, Констанция сама поставила ее в такое положение. Собрав в себе магию, Гермиона мысленно произнесла: «Эверте Статум». Женщина мигом отлетела в противоположную сторону и ударилась о стеллаж. Гермиона протянула букву «с», но потом призвала палочку и сумку. Она почти вышла из угла, как Констанция оказалась перед ней.       «Как она это сделала? Только что же лежала на полу», — Гермиона нахмурилась: на профессоре не было повреждений. Лишь прическа слегка растрепалась.       — О, — она осклабилась, но на этом, видимо, решила остановить свои размышления. — Я сегодня не завтракала (но Гермиона видела, как она сидит за столом и что-то ест), поэтому голодна, — она плотоядно улыбнулась, и Грейнджер замерла. Ее рот был приоткрыт, поэтому Гермиона прекрасно видела ее зубы. Ведь ее мама была дантистом, и потому она немного разбиралась в зубах и улыбках. И она точно могла сказать, что зубы не должны быть такими. Как минимум, клыки не должны быть настолько длинными и острыми, что способны прогрызть глотку.       Профессор Лэндгдон схватила Гермиону за волосы и молниеносно оказалась у стены. Она прижала ее голову, открывая доступ к шее, и потянулась к артерии. Гермиона попыталась вырваться, но у нее было ощущение, что она попала в болото: держит крепко и затягивает вниз. У Констанции, несмотря на телосложение, была стальная хватка.       То есть быстрая скорость и клыки тебя не смущают? — спросил второй, более разумный и адекватный голос Гермионы.       — Профессор… — прохрипела она, потому что Констанция не давала ей нормально дышать.       — Что за… — видимо от того, что Гермиона растеряла свою концентрацию, заклинание изменения спало, и теперь она предстала перед Констанцией во всей своей красе. Профессор отшатнулась, а Гермиона съехала вниз по стене, тяжело дыша. — Грейнджер?

***

      — Предупреждать надо.       — Аналогично. Когда в следующий раз захотите меня убить — обязательно скажите.       Они сидели в кабинете профессора Лэндгдон, куда она, схватив Гермиону за руку, быстро потащила. Разумеется, через какой-то книжный шкаф. На самом деле Гермиона начинала думать, что этих ходов тут не было вообще. Просто Констанция решила немного облегчить себе жизнь. Единственное, что оставалось неясным: как МакГонагалл ничего не узнала. Она должна была почувствовать какие-то изменения в структуре замка.       — Да не хотела я тебя убивать! — закатила глаза профессор. — Я не знала, что это ты — начнем с этого.       — Ну, это, конечно, здорово, что у меня привилегии, но про других учеников я спрашивать даже не буду, — ответила Гермиона и сделала глоток чая, который профессор любезно налила ей. Сначала чай, разумеется, был подвергнут доскональной проверке.       — Молодец. Потому что тебя это все равно не касается, — отозвалась Констанция. — И я еще не решила стирать мне твою память или нет.       — Так значит, вы с самого начала подозревали, что это я…взяла Вашу книгу без спроса? — спросила Гермиона, игнорируя последнюю реплику.       — Не с самого, но да.       — В школе сотни учеников, это мог быть кто угодно, — возразила Гермиона.       — Только тебе это интересно настолько, что ты пошла к своему декану, — профессор усмехнулась, глядя на немного сконфузившуюся Гермиону.       — В книге было мало информации, поэтому…я решила спросить… — сделала слабые попытки оправдаться Грейнджер.       Констанция засмеялась.       — На самом деле, книга и должна была попасть к тебе, только чуть позже, — объяснила она.       — Правда? Но зачем? — спросила Гермиона, но профессор не ответила. Вместо этого, она сделала пас рукой, и из ящика вылетел небольшой лист пергамента со словами на другом языке. Она взяла булавку, которая подлетела вместе с листом, и уколола палец. На пергамент попала кровь, и странная надпись на латыни по центру исчезла.       — Что ж, раз уж ты все и так знаешь, то думаю, тебе можно это прочесть, — сказала она, протягивая Гермионе лист. Она подняла одну бровь и протянула руку за пергаментом, но потом быстро отдернула. Взмахнула палочкой и наложила проверяющее заклинание. Профессор закатила глаза. — Мерлин, если бы я хотела тебя убить, то ты бы уже лежала с разорванной артерией.       Об этом они еще не говорили. Почему-то, по приходе в кабинет, Гермиона ни разу не спросила Констанцию о…произошедшем, ну а та, конечно, не горела желанием пускаться в рассказы.       Гермиона взяла лист и сразу почувствовала сильную магию, которой был пропитан весь пергамент. Она развернула его и принялась читать:       «Все началось тогда, когда мира, который мы знаем, еще не было. Везде царили Пустота и Мрак. И неописуемая Высшая сила, нареченная нами Великой Богиней, решила создать новый мир.       Но невозможно построить мир без фундамента, без его начала. И создала она четыре противоположности.       Две из них противоречат двум другим и совершенно не похожи друг на друга.       Из Пустоты вышли четыре тени, и тогда Великая Богиня произнесла:       ''Вода льется. Огонь горит. Воздух дует. Земля сыпется.''       И обрели эти тени форму. Вместе они назывались четырьмя Великими Стихиями: Вода, Огонь, Земля, Воздух.       Расположила Богиня по кругу Четыре Стихии, сама встала в центр и даровала каждой Стихии огромную силу и неповторимые качества.       Сначала Богиня подошла к Воде. Она произнесла: ''Вода — источник жизни. Ты будешь передавать свою энергию всему живому. Твоя власть огромна. Ты заполнишь глубокие впадины и достигнешь высот. Дарую тебе достойные качества: спокойствие, стремительность, доброту, выносливость. Твои воспитанники будут добрыми и здравомыслящими.''       Затем Богиня подошла к Огню: ''Огонь — источник света и тепла. Ты будешь обогревать все живое. Но гнев твой страшен. Дарую тебе достойные качества: импульсивность, находчивость, храбрость, упорство. Твои воспитанники будут смелыми и ловкими.''       Следующая стихия, к которой подошла Богиня, была Земля:       ''Земля — это дом всего живого. На Земле будет расти все живое, и для каждого найдется место. Дарую тебе достойные качества: мудрость, трудолюбие, справедливость, уравновешенность. Твои воспитанники будут умными и честными.''       Богиня подошла к последней Стихии — стихии Воздуха: ''Воздух — незаменимый источник жизни, ибо все живое, которое ты создашь, будет нуждаться в тебе. Дарую и тебе достойные качества: безмятежность, легкость, великодушие, нежность. Твои воспитанники будут спокойными и благородными.''       Богиня снова встала в центр и, подняв руки, молвила:       ''Запомните еще одну истину перед началом Вечного:       каждая из Стихий могущественна, но, только объединившись, можно создать лучший мир.''       Все четыре Стихии опустились во Мрак и Пустоту.       Огонь осветил все вокруг, и Мрак отступил.       Земля легла в Пустоту.       Сверху полилась Вода, заполнив все впадины и трещины.       Воздух наполнил Пустоту над остальными стихиями.       Вместе они создали мир, который существует и по сей день.       Шли годы, века, и Великой Богине пришло видение, в котором говорилось о юноше, который погубит все живое. Он развернет войны, поссорит животные расы между собой, пока вся природа наконец не вымрет.       Богиня испугалась и создала две души, способные управлять стихиями. Вновь обратившись к будущему, она увидела, как выбранные ею, одолевают армию юноши, а сам он канет в небытие.»       — Ч…что это? — Гермиона сидела, широко раскрыв глаза.       — Пророчество. А точнее нормальное его звучание, — меланхолично произнесла Констанция.