Леди Грейнджер

      «Дорогая Гермиона,       Я давно не писала тебе и не сообщала новости. Прости.       У нас появился новый колдомедик — молодой парень, тебе стоит к нему присмотреться. Он подтвердил диагноз маггловских врачей и назначил лечение. Что ж, думаю, в моем мире это было бы больнее. Он сказал, что лечить меня зельями довольно рискованно, потому что неизвестна реакция моего тела на них, но я не особо волнуюсь.       Твой отец уже начал перебирать все книги, в которых говорится о влиянии магии на маггла. Не знаю, что он там нашел, но второй день ходит какой-то хмурый.       Врач сказал, что пока дела обстоят не прямо-таки хорошо, но шансы на выздоровление есть, причем большие. Я пока чувствую себя хорошо, только болит голова, но это еще не конец света.       Не волнуйся, все будет в порядке!       С любовью,       Мама.       P.S. от отца.       Гермиона, в книгах я прочел, что если маггл заболевает и его начинают лечить магически, не все организмы это выдерживают. Я не очень понял, но, по-моему, маггловская кровь не может соединяться с зельями и заклятиями. По крайней мере не вся.       Просто…будь сильной.       С любовью,       Отец.»       Это приписка от папы совсем не нравилась Гермионе. Особенно последняя просьба. Здесь нужно было читать между строк, и отец намекал на то, чтобы она не обнадеживалась. Чтобы была готова. И это ей очень не нравилось.       Хотя колдомедик и сказал, что шансы есть, он не сказал, что они стопроцентные. Их просто было больше, чем отрицательных, но чаша весов ведь может измениться?       Гермиона шла в Башню Старост, потому что, когда она спустилась в совятню, чтобы отправить письмо дедушке, ей в руки скинула письмо светло-коричневая сова Блейза. В нем говорилось, что ей нужно срочно прийти в Башню Старост. Просто вопрос жизни и смерти. Блейз слишком любил драматизировать.       Вчера они с Малфоем опять работали над артефактом. Кажется, только ей было как-то странно и некомфортно, потому что Малфой вел себя абсолютно спокойно, словно король ситуации. Ну, собственно, как всегда. Хотя вчера было и что-то другое. Не ледяное спокойствие или раздражение, как обычно. Странно молчалив, думал о чем-то своем. Гермиона размышляла о том, что он будет пытаться ее убить, но он был невозмутим. Он никак не прокомментировал ее комплимент по поводу его навыков рисования. Если бы он был девчонкой, она бы подумала, что у него ПМС.       Она хихикнула и тут же одернула себя. Это неразумно. Ей никогда не нравились девушки, становящиеся полными дурами рядом с парнями.       В принципе Гермионе было все равно (наверное) на то, что творилось у него в голове. Ей не нравилось, когда люди вели себя не так, как ей это было нужно. Когда они делали что-то назло. Малфой подходил под все критерии. Он выводил ее из равновесия, как внутреннего, так и внешнего. У нее хорошо получалось контролировать свои эмоции и поддерживать окклюменцию, которая была у нее на высоком уровне, но с ним все это летело в Тартар. Просто удивительно, как хорошо у него получалось заставлять ее проявлять эмоции (в последнее время не всегда отрицательные).       — Ты должен завершить дело своей семьи! — мужчина в длинной темно-зеленой мантии улыбается. Она чувствует гордость. Мужчине приятно, что ему поручили это.       — Конечно, отец, это честь для меня, — Кристофер одет в черную мантию. Он чуть кланяется, и она понимает, что это эмоции не мужчины.       — Покажи всем, кто такие Сэлвины! — женщина с зелеными глазами, как у Кристофера, тоже улыбается. Вероятно, это его мать. Его родители похожи на настоящих аристократов. Они бледнокожи, красивы. На вид хрупкие и слабые, но в их глазах и движениях таится сила.       — На этот раз нам никто не помешает, — мужчина таинственно улыбается, и все пропадает в черной занавеси.       — Гермиона? — Кристофер стоит посреди коридора, и, пожалуй, это единственный раз, когда она видит его растерянным. Ей удается контролировать себя, поэтому скорее всего сам Сэлвин был слишком рад — или, наоборот, печален, — так что эмоции начали «переливаться» через него.       — Привет, — Грейнджер улыбнулась, внимательно осматривая собеседника. — Что ты тут делаешь?       — Через полтора часа ужин, а я еще планировал зайти в библиотеку, — она тут же вспомнила про профессора. — А ты?       — Блейз попросил зайти, — она пожала плечами.       — О, — Кристофер странно усмехнулся, чем напомнил Гермионе своего отца из воспоминаний.        — Я не хотела, если что, — сказала Гермиона. — Просто ты слишком громко думаешь.       «И воображаешь», — добавила она в мыслях.       — Да ничего, — отмахнулся он.       Гермиона хотела было сказать, что его родители очень красивые, но потом подумала, что не нужно больше затрагивать эту тему.       — Вы уже начали готовиться? — спросил Кристофер.       — К чему?       — Ну, Хэллоуин через месяц, — буднично пояснил он. — Вы уже начали готовиться или что-то такое? Мне очень интересно, как его празднуют в Англии.       — Хэллоуин? — переспросила Грейнджер. — Черт, я совсем забыла. Ты просто спас меня. Завтра как раз собрание старост, надо будет напомнить, — начала тараторить она. — Спасибо.       — Ага. Еще увидимся, — он махнул рукой и скрылся за углом. Постояв несколько секунд, Гермиона поняла, что он довольно ловко соскочил от темы. И, кажется, был рад исчезнуть. Хотя, может, это только из-за того, что она посмотрела его мысли. Все было довольно туманно. Про какую миссию говорили его родители, и почему Кристофер был так горд? Если бы это случилось во времена Волдеморта, она бы подумала, что он получает метку. Но теперь это уже не было актуально.       Гермиона вошла в открывшийся портрет, что скрывал вход в Башню Старост, и остановилась. А потом начала кашлять, потому что в гостиной был ужасный дым, будто что-то сгорело. Она закрыла нос рукой и, прищурившись и наклонив голову, быстрым шагом пошла к источнику.       Блейз сидел на подоконнике, у закрытого окна, с блаженным видом облокотившись на стену. В его пальцах была зажата сигарета, которой он периодически затягивался.       Великий Дьявол, почему все решили, что курение — это круто?       — Блейз! — крикнула она и подбежала к окну, открывая нараспашку. Волна свежего воздуха быстро залетела внутрь, и Гермиона с наслаждением ее вдохнула.       «Никогда бы не подумала, что буду радоваться воздуху», — подумала она.       — О, Гермиона. Привет, — Забини встал…скорее сполз на пол, чуть пошатываясь. — Что ты сделала? Эти сигареты так круто… — он вдохнул, показывая, какой у них хороший головокружительный эффект.       — Блейз, — Гермиона подозрительно принюхалась, но пахло тем же табачным дымом, что и от сигарет Гарри. Но вот только он, в отличие от Забини, позаботился о ее дыхательным путях и открыл окно. — Ты выпил что-то до этого?       — А? — Забини опять посмотрел на нее. Он стоял в довольно расслабленной позе, но Гермиона видела ясность в его глазах. И она была непонятна. Будто он чего-то ждал, чего-то, что требовало максимально быстрой концентрации.       — Огневиски считается? — в тени в кресле сидел Малфой, вальяжно запуская никотин в организм. Гермиона застыла на мгновение, потому что теперь Малфой выглядел иначе. Сегодня на уроках у нее не было времени разглядывать его — она была слишком занята мыслями о матери и всей этой бурде с пророчеством. Конечно, она могла просто взвалить это бремя на хрупкие — на первый взгляд — плечи профессора Лэндгдон, но все же нельзя было забывать, что она…другой вид. Нет, разумеется, Гермиона не собиралась становится расисткой — все-таки они выиграли войну не для того, чтобы потом уподобляться Пожирателям, — просто они отличались. Констанция сказала, что им не столь важен исход того, что будет в будущем. И это было логично. Они вампиры, им нечего бояться. Они бессмертны и подчиняются лишь самим себе. Да и в принципе: они никому не доставляли хлопот (по крайней мере, в большинстве своем, а на пропадающих магглов и животных рядом с поселениями кланов Министерство закрывало глаза).       И Гермионе хотелось контролировать все самой. Ну, хотя бы большую часть. Она не могла жить в неведении, в бездействии, особенно зная, что другие что-то делают. Грейнджер почему-то казалось, что нужно сказать об этом Гарри. Конечно, она не собиралась называть имен и подробностей — все-таки конфиденциальность превыше всего, — но он мог помочь. Не зря ему пророчили место Главы Аврората. Несмотря на всю эту веселость и какую-то наивность, Гарри прошел войну. Он умел становиться серьезным и собранным, когда это требовалось. Особенно, когда Англия находилась на краю пропасти.       — Малфой, — Гермиона приподняла голову. — Неожиданная встреча.       — Аналогично, — лениво произнес он и встал. Глядя на бокалы на столике (который, по идее, должен был стоять в центре, но, видимо, они его перенесли) и полупустую бутылку алкоголя, Гермиона могла сделать вывод, что они пили вместе. Однако Малфой встал легко, и только чуть потемневшие глаза выдавали его. — Блейз, кажется, чуть перебрал, — хотя он и говорил это Гермионе, обращался он все равно к другу. Драко чуть дернул его за плечо, разворачивая. — Давай, Забини, а то сейчас свалишься, — понизил голос, — и я тебя к твоей белокурой блондиночке не потащу.       Сказал блондин. Гермиона фыркнула.       — Да иди ты, Малфой, — Блейз выпрямился. — Хочу тебе напомнить: это мое жилище, так что это я не потащу твою блондинистую тушку, — заметил он и подошел к столику. Налив себе огневиски на два пальца, он опрокинул его в себя.       — Блейз! — Гермиона быстрым рывком вырвала бутылку из его рук. — Куда ты налегаешь?       — Моя мать выходит замуж, — объяснил он. — В…двенадцатый раз.       — Поздравляю?..       — Да не стоит, — отмахнулся он. — Последний мне нравился больше всех.       — Ладно, — Гермиона решила не спрашивать, расстроился ли Блейз от смерти последнего кавалера матери. Конечно, по сравнению со всеми слизеринцами Блейз был одним из самых эмоциональных, но все равно вряд ли он бы рассказал ей что-то подобное. Обычно парни любят казаться сильными. Она мысленно закатила глаза — так глупо. Разумеется, не надо было плакать от каждой проблемы, но говорить, что все в порядке, когда это не так — неразумно.       Гермиона смотрела на то, как Малфой пробормотал что-то, и Блейз, видимо, расслышал, отчего зашелся смехом, и понимала, что у них другая дружба. Нет, Блейз не считал кого-то из них своим бóльшим другом, но Грейнджер казалось, что у них с Малфоем какая-то особенная связь.       — Так зачем ты меня позвал? — спросила она.       — Отметить! — Забини взял сигарету из пачки, что лежала на подоконнике, и прикурил с помощью палочки. — Дрянь редкостная, конечно, Драко. Не знаю, как ты это делаешь.       — Тебя никто не заставлял, — парировал Малфой и забрал сигарету из руки друга, затягиваясь. Гермиона с каким-то трепетом проследила за завитками пара. Курящий Малфой смотрелся эстетично, и Грейнджер понимала всех этих девушек, которые могли сделать все, что угодно, стоило ему попросить. Его взгляд хищника пугал и завораживал одновременно. Его голос, походка, движения — они гипнотизировали, подчиняли.       «Глупо на такое попадаться», — подумала Гермиона и чуть ослабила галстук.       — Кстати, а где Джинни? — поинтересовалась она.       — Откуда я знаю? Вероятно, где-то с Поттером кувыркается, — хмыкнул Блейз. — Ее здесь нет.       — Поэтому вы оккупировали вашу общую гостиную?       — О, Гермиона, не будь занудой. Лучше выпей! — Забини левитировал стакан с огневиски подруге.       — Нет-нет, спасибо, — она поспешно встала. — Мне хватило прошлого раза.       — Так ты все-таки пила перед началом года? — Малфой сказал это так, будто только что выиграл турнир по квиддичу.       — Нет.       — Никогда бы не подумал, Грейнджер, — усмехнулся он. Гермиона закатила глаза.       — Завтра собрание старост, — заметила она. — Надеюсь, ты помнишь Блейз? — Малфой, конечно, тоже был старостой, но она еще не сошла с ума (окончательно), чтобы напомнить ему об этом. — Ты староста школы, так что тебе лучше там появиться. Скоро Хэллоуин, нам нужно начать готовиться.       — Готовиться за месяц. Что за чушь, — донеслось до нее тихое бормотание Драко.       — Угроза слабовата, но я буду, — ответил Блейз, делая глоток.       — Без твоего совета не прожила бы, — язвительно отозвалась Гермиона, направляясь к выходу.       — Грейнджер, — окликнул ее Малфой, — через два дня мы должны будем сдать Лэндгдон артефакт. А он еще не до конца готов…       — Вы делаете вместе артефакт? — перебил Блейз.       — Да, пары на уроке объявили, — заметила Гермиона, на что Забини пожал плечами и указал на бокал.       — Это все оно, — она усмехнулась. — Кстати, а что за артефакт?

***

      «Огонь — жар очищения и силы.       Стихия Огня, по сравнению с Воздухом, более проявлена в видимом материальном плане. Глядя на пламя свечи, например, мы можем узреть ее концентрированное проявление. Магически огонь соответствует сфере сильных эмоций — это страстная любовь, ненависть, секс, войны, процесс соревнований, борьба и активная защита.       Энергия стихии Огня полезна для ускорения карьерного продвижения, притягивания успеха в жизнь. Огонь — хороший помощник для быстрого выздоровления, так как несет в себе заряд физической и духовной силы одновременно. Часто данный аспект элемента используют целители. Огненная стихия весьма сильная и нередко находит применение в природной магии, поэтому нет ничего удивительного, в том, что, когда начинающий маг-стихийник представляет себе само понятие энергии, очень часто его визуализация наполняется образами огня.       Энергия Огня может быть направлена на укрепление силы духа, стойкости, храбрости. Как раз такие характеристики, наверное, и сделали льва мистическим животным, являющимся символом Огня.       Для цветового обозначения элемента подходят багровые тона, оранжевый и красный цвета.»       Получается, Гриффиндор подразумевает под своим символом стихию Огня? Если следовать такой логике, то Слизерин олицетворяет Землю, ведь она, скорее всего, имеет зеленый цвет. Правда, вряд ли это змея.       Гермиона оглянулась, закрыла книгу и убрала ее в сумку. Посмотрела на часы и поняла, что уже засиделась в библиотеке. Она попрощалась с мадам Пинс и направилась в общежитие, позволяя своим мыслям слоняться в голове, словно матросам по палубе.       Вдруг она остановилась. Что-то было не так. Она прислонилась к стене, выходя из видимости факелов, и затаила дыхание. И очень вовремя: около противоположной стены промелькнула фигура в темной мантии. Пролетела так быстро, что Гермионе показалось, что это лишь тень. Фигура остановилась в конце коридора и обернулась. На ней был капюшон, к тому же свет почему-то плохо освещал ее. Будто огонь светил только вперед, образуя щит перед ней. Грейнджер попыталась слиться с кладкой, запоздало подумав, что нужно было навести на себя чары невидимости. Она поняла, что сердце начало нестись галопом вперед, выдавая ее.       Ей даже не было особо страшно, хотя, возможно, она просто помнила, что в таких ситуациях нельзя поддаваться панике. Гермиона нахмурилась, потом прищурилась, пытаясь разглядеть лицо фигуры, но тщетно. Она стояла в стойке, как волк перед броском, немного наклонив голову вбок. Вряд ли обычный человек, даже будь он волшебником, смог бы так быстро пробежать. Грейнджер сделала небольшой шаг, но все еще не покидая тени. Почему-то она не была полностью уверена, что это Констанция.       — Профессор Лэндгдон? — негромко позвала она. Фигура дернулась и заскользила вперед.       «Это не профессор Лэндгдон», — пронеслось в ее мыслях.       — Петрификус Тоталус! — она вскинула палочку. Фигура уклонилась.       — Глупая девчонка! — услышала Гермиона шипение прежде, чем силуэт, развернувшись, исчез в темноте, унося за собой огонь факелов.       Грейнджер стояла, широко раскрыв глаза. По всем описаниям (и по личному опыту) странная тень походила на вампира. Из-за мантии, которая полностью скрывала фигуру, невозможно было дать более точное описание. Вдруг до нее донесся чей-то стон. Гермиона побежала на звук, который отскакивал от стен, образуя эхо.       — Эй! — крикнула она. — Кто здесь?       — Беги! — завопил женский голос, чем напомнил Гермионе Паркинсон. Она поморщилась, молясь всем богам, чтобы это оказалась не раздражающая соседка.       Но это было не Пэнси. Прислонившись к стене, на полу сидела одна из сестер Патил.       — Парвати?       «Надеюсь, я не перепутала ее имя».       — Грейнджер? — девушка подняла на нее взгляд. — Гермиона, лучше уходи!       — Что случилось? — она подошла к Парвати.       — Нет, беги. Он вернется, — зашептала Патил, — вернется, и тогда…он убьет нас обеих.       — Ты про ту фигуру в плаще? — Гермиона начала медленно собирать пазл в голове. Она еще раз осмотрела Парвати и заметила, что та крепко обхватила свое запястье.       — Да. — Парвати повернула голову в сторону, словно боясь, что фантом появится из ниоткуда.       — Он уже ушел, — сказала Гермиона. — Я его видела, — Патил округлила глаза. — Дай-ка посмотреть, — она потянула руку гриффиндорки на себя. Она не сопротивлялась.       — Он не тронул тебя? — спросила Парвати. Грейнджер покачала головой и отогнула край кофты.       — Дьявол, — выругалась она, глядя на рваную рану на вене. Присмотревшись, она заметила следы зубов. — Значит, вампир.       — Нет-нет-нет, — Парвати замотала головой. — Он взмахнул рукой, и факел погас. Я сначала подумала, что это кто-то из профессоров, но он подлетел со скоростью света. Я даже ничего спросить не успела, как он вцепился в мое запястье, — она всхлипнула.       Гермиона нахмурилась: вампиры были мертвыми существами, они не имели магической силы. Кроме Констанции, разумеется, но вряд ли это была она. Впрочем, завтра она у нее спросит. Из информации с третьего курса она помнила, что у клана должен был быть один или несколько предводителей. Как правило, они были сильнее и старше, но все равно маловероятно, что обладали такой же силой, что и профессор.       Гермиона почувствовала, что ее руки стали влажными. Она опустила глаза вниз и поняла, что рана открылась. Это было странно, ведь в слюне вампира содержался фермент, который останавливал кровотечение и заживлял рану, но не до конца, чтобы, вернувшись, он мог еще раз отобедать.       — Так, Парвати, вставай, — Грейнджер начала аккуратно поднимать Патил, которая слишком побледнела. — Ты же не хочешь умереть от потери крови? — она взмахнула палочкой, останавливая кровотечение и накладывая повязку. — Надолго это не поможет. Магия по-другому реагирует на других существ.       Гермиона дала Парвати возможность облокотиться на нее, и они медленно пошли в Больничное крыло.       Патил говорила, что фигура погасила огонь, да и самой Грейнджер казалось, что огонь направлен на нее. Тогда она списала это на обман зрения, но теперь, когда у нее появилось возможность все обдумать, она поняла, что это совпадает с тем, что она читала в книге. Возможно, этот странный вампир владел силами стихий. Может быть, он второй избранный?