***
За окном лил дождь. Он словно делал что-то с душой, стирая все, что хорошо вплелось в полотно событий — перепутанные нити и наброски простым карандашом. Конечно, сидя в Подземельях, вряд ли она смогла бы это понять, но они с Дафной выгнали Блейза из Башни Старост — исполнять свои обязанности — и теперь сидели на диване перед камином. Джинни еще не вернулась — видимо, у них с Гарри была очень…насыщенная жизнь. Гермиона держала в руках чашку чая и бездумно глядела в окно, пока Дафна что-то говорила. Вчера она, как и в прошлый раз, первая отскочила от Малфоя. Его глаза немного затуманились, и сложно было сказать от чего именно: алкоголя или поцелуя. Она сглотнула и быстрым шагом вернулась обратно в гостиную, проклиная свое любопытство. Гермиона ушла к себе в спальню и не выходила оттуда до самого утра. Она не знала, вернулся ли Малфой или пошел гулять по школе. В принципе ей было все равно. Сегодня утром она встала специально позже, чем обычно, чтобы не пересечься с Малфоем в Большом зале. Обычно он приходил рано, поэтому по ее подсчетам он уже должен был уйти. Только она забыла, что Малфой пил, как и все. Значит, у него тоже было похмелье. Гермиона как раз помешивала свой чай, когда почувствовала это. Его запах. Он будто обволакивал весь стол, но Гермиона точно помнила, что, когда она только пришла, такого не было. Малфой принес облако своего аромата. И это не было плохо. Ее голова инстинктивно дернулась, но она заставила себе сидеть спокойно. Это все из-за гормонов. Чем выше концентрация феромонов, тем более привлекательным выглядит представитель противоположного пола. Дав себе немного времени, она равнодушно подняла взгляд. Лицо Малфоя было беспристрастным. Он аккуратно пил какой-то напиток в кружке; лишь его глаза выдавали некоторую смену его настроения. Он скучающим взглядом осматривал стол, пока не остановился на Гермионе. Она мысленно закатила глаза: он сделал это специально. Будто случайно встретился с ней глазами. Малфой усмехнулся. Это даже можно было назвать улыбкой, если бы выражение его лица не было таким самодовольным. Гермиона беззвучно хмыкнула. Ну конечно, построй из себя короля. Он поднял руку, — что моментально пробудило в Грейнджер разного рода воспоминания — и поднес к носу, аккуратно дотрагиваясь до него. Гермиона изумленно подняла бровь. «Это такого рода соблазнение?» Его усмешка стала еще шире, и он поводил по кончику носа еще раз. Гермиона скептически его осмотрела, выискивая другие симптомы помешательства. Малфой еще раз потрогал свой нос (Гермиона мысленно улыбнулась от этой формулировки) и поднял брови, смотря на нее. Его взгляд переместился чуть ниже ее глаз, а потом обратно. Он будто что-то хотел показать… Внезапно Гермиона вспыхнула, потому что догадка пронзила ее мысли. Опустив взгляд на тарелку, на которой лежала недоеденная булка, она увидела сверху следы сахарной пудры, которая, видимо, отпечаталась у нее на носу. Так вот, что Малфой хотел ей сказать. Она испачкалась, и он пытался намекнуть, а она — идиотка — сначала не поняла. В тот момент, когда она пыталась показать ему свое равнодушие, он уже посмеивался над ней. Наверняка она выглядела, как наевшийся хомяк. — …И я, конечно, говорю: «Почему ты на меня кричишь?», — в мысли ворвался голос Дафны, — и она мне: «Я не кричу, я воспитываю!». Странное у нее воспитание, — она фыркнула. Гермиона бездумно поддакнула и перевела взгляд на камин. Иногда она думала об огне. Никому не подчиняющийся. Могущественный. Разрушающий все. Она моргнула, когда поняла, что это подходило под описание Драко Малфоя. Гермиона чуть отклонила правую руку в сторону, концентрируя всю свою энергию на кончиках пальцев. Она представила, что ее магия становится яростной; бурлит по венам, становится раскаленной лавой. Она напрягла руку, сверля взглядом огонь. — Гермиона! — воскликнула Дафна. — Ты вообще меня слушаешь? Грейнджер кивнула, не отрываясь от своего занятия. В ней было мало ярости. Такой, которая была нужна. Разрушительной. Всеобъемлющей. Ударной. Гермиона не была пьяной настолько, чтобы свалить все на алкоголь. Она вывела Малфоя на откровенность, применила к нему психологический прием. Он бы убил ее, если б узнал. А он ее поцеловал. Конечно, она могла опять свалить всю вину на него, но это было бы ложью. В поцелуе не может быть виноват один, ведь в нем участвуют двое. Она ответила на него, не была против; подсознательно она знала, что так произойдет. И не противилась. Гермиона уловила вспышку злости на саму себя. Она зацепилась за нее и начала раскручивать, чувствуя нарастающую ярость. Она еще сильнее впилась глазами в огонь, и вдруг он начал разгораться. Гермиона чуть раскрыла глаза, но отрицательные эмоции потухли, вместе с огнем, который стал лишь тлеющими угольками. — Что такое? — проворчала Дафна, взмахивая палочкой и возвращая огонь к своему исходному состоянию. — Гермиона, может, ты уже объяснишь, что происходит? Гермиона моргнула. — А что происходит? — она перевела взгляд на подругу. Та подняла брови. — Ну, не знаю. Ты же всегда сидишь такая задумчивая, смотришь в камин, будто там что-то интересное, и совсем меня не слушаешь. — Ну вот, видишь, — Гермиона тоже приподняла брови. — Все хорошо. Дафна закатила глаза. — Если ты думаешь… — А почему бы тебе не рассказать, что происходит? — Грейнджер чуть наклонила голову. Дафна нахмурилась. — Мы с Блейзом встречаемся. — Гермиона посмотрела на подлокотник кресла. Она рассчитывала, что Дафна будет ломаться. — Очень неожиданно, — пробормотала она и посмотрела в окно, наблюдая за темным небом. — Да ладно, — Гринграсс фыркнула, — я знаю, что у нас ужасная конспирация. Просто мы не были в чем-то уверены, поэтому решили вам не рассказывать. — Нам? — Гермиона посмотрела на Дафну. — Тебе и Малфою, — объяснила она. — Да, точно, — Гермиона заправила прядь за ухо, — куда же без Малфоя. «Наверное, опять поссорились. Видимо, Блейз ей пока не сказал». Гермиона быстро вернула окклюменционные стены, отгораживаясь от сознания Дафны. — Что Блейз должен мне сказать? — спросила она, внимательно глядя на подругу. Дафна несколько раз поморгала и нахмурилась. — Ты о чем? «Я должна ей рассказать, да?» — подумала Гермиона. — Блейз что-то должен мне сказать, — аккуратно сказала она. — Видимо. Дафна окинула подозрительным взглядом гостиную. — Так, — произнесла она. — Что это было? Ты залезла в мою голову? — Да, — Гермиона кивнула. — Я легиллемент, — Гринграсс взмахнула палочкой, и из спальни Блейза вылетела бутылка огневиски. Она наколдовала себе стакан, налила алкоголь и разом выпила все. — Понятно. И давно? — С рождения, — Гермиона вздохнула. — И ты мне не сказала? — возмутилась Дафна. — Родители сказали, что об этом никто не должен знать, — Гермиона пожала плечами. — К тому же, на мне лежало заклинание, сдерживающее мои способности. Его наложил Дамблдор. — Ладно. Ладно, я поняла, — Дафна выпила еще стакан. — Ты можешь меня научить…базовым приемам? — Из меня плохой учитель, — Гермиона улыбнулась. — Я могу помочь тебе с окклюменцией, чтобы твои мысли были под защитой. — Так ты еще и окклюмент. Замечательно. Я тоже хочу себе какую-нибудь способность, — Дафна хохотнула. — Анимагия? — Точно нет. Мне комфортно быть в своем теле. Вдруг в гостиную влетел серебристый олень и заговорил голосом Гарри: — Гермиона, это очень срочно. Это касается той книги, которую ты мне дала. Ты должна это увидеть. Там, где мы виделись в начале сентября через десять минут, — патронус растворился. — Что за книга? — спросила Дафна, глядя как Грейнджер вскочила. — Да так. По поводу зельеварения, — буркнула она и помчалась к выходу. — До завтра. — Стой, а ты можешь насчет этой книги потом с ним поговорить? — крикнула Дафна вдогонку, но портрет уже захлопнулся. Она цокнула. Гермиона быстро спускалась на первый этаж, размышляя: есть ли тайные ходы, которые помогут быстро спуститься или подняться? Ей было интересно, что нашел Гарри, потому что она практически выучила книгу наизусть, но там было только про свойства стихий. Еще нужно было узнать про то, что хотел сказать Блейз, потому что это, кажется, было что-то не очень хорошее. Она быстро вошла в комнату. Гарри сидел на одном из кресел с нервным выражением лица. Увидев ее, он быстро вскочил на ноги. — Гермиона, — Гарри взъерошил волосы, — насчет стихий. Вчера я решил просмотреть их. Просто окинуть взглядом, потому что, если ты не смогла найти что-то нужное, то мне нет смысла даже пытаться. Я пытался найти то, что не приметно глазу. На что не обращаешь внимание, — Гермиона подняла брови. — Я прочел это в книжке для авроров, — смущенно пояснил Гарри. — И я нашел, — он открыл книгу про стихию огня на последней странице. — В самом начале все было чисто, поэтому я внимательно изучил конец. И вот, — Гарри открыл форзац. — Погладь здесь рукой. Неровность. Гермиона провела ногтем по еле заметному выступу, удивляясь, почему сама этого не заметила. Она внимательно смотрела не только в текст, но это вообще не привлекло ее внимание. — Это довольно легко почувствовать, — заметила она. — Не знаю, почему я не увидела это. — Потому что ты слишком скрупулезно смотрела. — Хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу*, — пробормотала Гермиона. — Умно. — Да-да, видимо, никто не думал, что какие-то люди будут осматривать обычную бумажную обложку. — И что же там было? — спросила Гермиона. — И как это вообще достать? — Над этим пришлось повозиться, потому что было ощущение, что эта бумажка вшита в обложку. Если честно, с мозгом Рона я бы управился быстрее, — Гермиона закатила глаза. — Мы не можем рассказать всей школе, Гарри. Конечно, может, МакГонагалл поняла бы все еще быстрее, но об этом нельзя распространяться. — В общем, я все перепробовал: и огонь с палочки вызывал, и произносил «огонь» — сначала на английском, потом на латыни, — Гарри говорил как самый настоящий аврор, участвующий в операциях. Он рассказывал четко, только по делу, не давая внешним факторам завладеть его вниманием. — Но оказалось, что нужно всего лишь нажать, — Гарри приложил большой палец к тому месту, где находился скрытый предмет, и чуть надавил. Форзац тут же раскрылся, образуя прямоугольник, похожий на карту. В центре был нарисован круг, внутри которого была изображена свернувшаяся в кольцо змея, кусающая собственный хвост. Знак Уробороса. — Что это? — ошарашенно спросила Гермиона. — Мне этот символ кажется знакомым, — заметил Гарри. — Только я не могу… — Конечно, знакомый. Это Уроборос! — воскликнула Гермиона и взяла у него из рук книгу, рассматривая изображение внимательнее. — Кто? — Гарри почесал затылок. — Уроборос. Он символизирует бесконечность. Начало и конец Вселенной. Он показывает замкнутый спиральный прогресс — переход из этапа в этап. Для древних греков рисунок имел общее с Фениксом — птицей, которая возрождалась, умерев. Она символизирует бессмертие и обновление. — И зачем он нарисован тут? — спросил Гарри. — Древние египтяне считали, что змея объединяет все стихии, планы бытия, — Гермиона перевернула лист на обратную сторону. — Здесь что-то написано. — Это заклинание. — Что? — она вчиталась в текст. — Тут есть и английская версия. — Да, видимо, кто-то хочет, чтобы мы перевод тоже знали, — он немного нервно улыбнулся и достал сигарету. — Я хочу попробовать, — решительно сказала Гермиона. — Что? — спросил Гарри. — Мне интересно узнать…какого это. Что ты почувствуешь, если установишь этот контакт со стихиями? — Но для этого нужно быть этими избранными, — озадаченно произнес Гарри. Гермиона закусила губу. Если она являлась таковой, то ей нужно хотя бы попробовать. — Ну, может, одного будет достаточно, — будничным тоном сказала она, рассматривая портрет Годрика Гриффиндора. Было странным то, что картины не двигались. В Хогвартсе было живо все. Даже картины. А эти почему-то были нарисованы обычными маггловскими красками. — И где мы его найдем? — Гарри фыркнул. — Может, он уже у нас есть, — Гермиона посмотрела на него, замечая, как в глазах начинает проступать понимание. — Нет. — Да. — Как? — Не знаю, — Она пожала плечами. — Просто…мне об этом сказали. Я сама узнала недавно. — И кто же тебе сказал? — он недоверчиво изогнул бровь. — Я не могу сказать, — Гермиона устремила взгляд на кресло. — Ладно, — сдался Гарри. — Но я все же не понимаю, зачем тебе надо…порепетировать? — Мне так спокойнее, наверное, — она пожала плечами. — Я хочу знать, что надо говорить, как себя вести и так далее. Этот…человек ищет второго избранного и, когда найдет, думаю, скажет нам сделать…это. — Это же не экзамен, — он усмехнулся. — Вряд ли тебе поставят незачет, если ты прочтешь этот текст на латыни, — он кивнул на заклинание, — не с первого раза. — Пожалуйста, Гарри, — Гермиона посмотрела на него. Она уже видела ответ в его глазах. — Я рад тебе помочь, хотя и не понимаю многого, — он встал. — Нам надо в Выручай-комнату? Гермиона покачала головой. — В книге написано, что должна быть связь с природой. Я думаю, это должно быть место на природе. — И где нам найти место, куда никто не зайдет? — спросил Гарри. — Запретный лес.***
— И что надо делать? — Гарри остановился посреди какой-то полянки, которую они нашли после десяти минут хождения. Был уже вечер, поэтому начали сгущаться сумерки, особенно в лесу, где верхушки деревьев почти не давали проникать свету. — Надо начертить этот знак белой солью, — Гермиона держала в руках книгу, внимательно изучая все инструкции. — У тебя есть белая соль? — удивленно пробормотал Гарри, глядя, как она достала из сумки компонент и начала рисовать на земле круг с Уроборосом внутри. — Конечно, — спокойно отозвалась Гермиона. — В моей сумке есть специальный карман, расширенный заклинанием, поэтому я могу положить туда кучу вещей. Там лежат всякие странные штуки, которые внезапно могут мне понадобиться. Я себя знаю, так что всё всегда используется. Гарри ошарашенно покачал головой, смотря в другую книгу и перечитывая заклинание. — Все. Дальше нужно встать друг напротив друга, — она нахмурилась, — внутрь, вроде, — она шагнула в круг. — Ты тоже заходи, — Гарри взмахнул палочкой, пытаясь сделать копию текста, чтобы не стоять с книгой, но в воздухе замерцали красные искры. — Что это значит? — он поднял брови, пробуя заклинание еще раз. — Его нельзя скопировать, — Гермиона быстро оказалась около него, восторженно глядя на книгу. — Специальное заклятье, защищающее эти знания. Получается, существует только один экземпляр. — Еще можно переписать, — напомнил Гарри, и они с Грейнджер встали в круг. — Не думаю, — она фыркнула. — Мало кто додумается это сделать. Все привыкли, что можно использовать копировальное заклинание. К тому же здесь наверняка стоит защита, не дающая переписывать и фотографировать. — И кому надо было так заморачиваться? — пробормотал Гарри. — Ты что? Это же невероятная сила. Если получится ею овладеть, можно стать самым сильным магом на свете. — Ты же сама говорила, что нужно быть избранным, — напомнил он. — Нет, избранные могут остановить того, кто будет пытаться развязать новую войну, — пояснила Гермиона. — А это заклинание могут произнести любые волшебники. Главное, чтобы сильные. — Что нужно делать дальше? — спросил Гарри. — Мы должны взяться за руки и начать читать заклинание, — Гермиона взмахнула палочкой, и слова запарили в воздухе. — Зачем тебе нужен я, если тебе нужен избранный? — недоуменно сказал он, когда Грейнджер взяла его руки в свои. — По сути ты и есть избранный, — она усмехнулась. — Ты понимаешь, о чем я, — он с улыбкой закатил глаза. — То, что ты сейчас постоишь со мной, держась за руки и читая заклинание, не поможет тебе. — Ну я то избранная, — произнесла Гермиона. — Может, я почувствую что-нибудь. — Почему ты не сказала… — Скоро отбой, нам надо начинать, — прервала она. — Итак, слова произносим четко… — А мне-то зачем? — со стоном спросил он. — Хуже не будет, — парировала она и сделала вдох. Они одновременно начали читать заклинание, только, если Гермиона чувствовала воодушевление и в ее глазах сверкал огонь, то Гарри делал это со скучающим видом. Она закрыла глаза. Вдруг она что-то ощутила. Ветер коснулся ее кожи, но не так как обычно. Гермиона буквально пропустила его через себя; уловила, словно мягкое прикосновение. Ее нос начал улавливать запахи, которые она не слышала ранее: влажная кора, вечерняя трава, какие-то цветы. Она вдохнула глубже, чувствуя все ароматы леса. Она будто стала одним целом с ним. В книге было написано подождать, не открывать глаза сразу. Сначала полностью испытать на себе все прелести депривации**. Гермиона поняла, что ее кожа становится мокрой. Закапал дождь; но он был не холодный, каким всегда был осенью, в Англии, а теплым и обволакивающим. Она словно плыла в бассейне, пребывала в состоянии блаженства. — Гермиона, — из неги ее вырвал напряженный голос… Гарри? Она открыла глаза и поняла, что они парят в двух метрах над землей. Грейнджер немного сжалась, хотя высота и не была очень большой. Она перевела взгляд на Поттера и вздрогнула бы, расцепив руки, если бы они не были крепко сжаты его. Гарри был немного бледен, но внимание привлекли его глаза. Они были белые. Полностью. Без зрачков и радужки. Будто он ослеп или как-то повредил их. — Гарри? — спросила она немного дрогнувшим голосом и тут же захлопнула рот. Ее голос был…другой. Искаженный, механический. — Что происходит? — его голос был такой же. — Я не знаю, — взволнованно произнесла она и опустила взгляд на их сцепленные руки. Ее глаза расширились. От пальцев, двигаясь к предплечьям, шли вены. Проблема были лишь в том, что они были черные. — Святой Дьявол, — пробормотала Гермиона. Она посмотрела на Гарри, который озирался по сторонам. — У меня с лицом…ну, то же самое? — В смысле «то же»? Хочешь сказать, у меня тоже глаза белые? — Гермиона подняла брови. — Черт. Да, ты тоже выглядишь так, будто сбежала из ужастика. — Спасибо, — с сарказмом сказала она и оглянулась. Несмотря на то что у нее в глазах вроде как не было зрачков, которые регулировали четкость зрения, видела она хорошо. Даже отлично. Она могла рассмотреть каждый листик, каждое насекомое, ползущее по траве. Гермиона подняла голову вверх, устремляя взгляд на небо, на котором стали появляться звезды, и улыбнулась. Разумеется, она не могла рассмотреть каждую частичку, каждый кратер или плазму; но она будто находилась там. Рядом, на небе, которое было не только темно-синим: в нем присутствовали оранжевые, фиолетовые и розовые оттенки. — Ты тоже это видишь? — с трепетом прошептала Гермиона, продолжая вертеться и пытаясь впитать в себя все. — Ага, — ответил Гарри. Его лицо тоже светилось радостью. — Стоп, — Гермиона замерла, ее глаза расширились. — Ты это видишь. Видишь! — она сжала его руки сильнее. — Ну да, — он слегка наклонил голову. Грейнджер чуть нахмурилась, потому что сейчас она не могла увидеть его эмоции по глазам. — Получается, ты второй, — ошарашенно произнесла она. — Ты второй избранный, Гарри! — она затрясла его руки. — Дьявол всемогущий, это же…это просто… — от переизбытка эмоции она не могла подобрать слова. — Обалдеть, — растерянно сказал Гарри. — Да! — она быстро закивала головой. — Невероятно. — Дважды избранный, — он усмехнулся. — Вот это удача. — Ты не рад? — из-за деформации голоса ей было странно с ним говорить. — Нет, конечно, это странно, просто, мне кажется, это здорово. Я не принуждаю, но мне нужно будет тебе еще много рассказать. Ты теперь единственный, кто меня сможет понять! — протараторила она. — Я рад. Ну, как рад — я не против. К тому же, мне не в первой спасать мир. Может, спустимся? — Да. Мои силы на исходе. Стихии не против нас, я чувствую это. Ты тоже, да? — он кивнул. — Gratias agimus tibi, Magna Elementum.*** Ветер подул опять, и Гермиона увидела, как круг, начерченный белой солью, загорелся. Огонь не выходил за края и не влезал внутрь, он словно охранял их. Они начали опускаться. Гермиона ощутила, как изменения начинают проходить. Ее глаза становились обычными, ровно как и слух. Опустив взгляд на руки, она увидела, что вены приобретают свой естественный голубоватый цвет и становятся бледнее. Наконец их ноги коснулись поверхности (она мысленно возликовала), и они повалились на землю. — А стихиям явно нравится магия, — прохрипел Гарри, немного жмурясь. Гермиона чувствовала себя так же, как тогда, когда они с Малфоем потратили слишком много энергии на артефакт. Нет. Даже хуже. Тело немного ломило, а глаза слипались. Она перевернулась на спину, смотря на небо, и поводила руками по влажной от дождя траве. Она же может чуть-чуть поспать. — Вставай, Гермиона. Нам нельзя здесь спать. Нам вообще нельзя здесь находиться. — Будто кто-то смотрит, — устало отмахнулась она. Гарри уже был на ногах и протягивал ей руку. Она вложила свою ладонь, и он резким рывком поднял ее на ноги. Гермиона зашипела. — Аккуратнее! — Прости, — он поднял руки. — Но лучше резко, чем медленно. — Тоже верно, — сказала она и зевнула. Они подобрали свои вещи и медленной походкой двинулись обратно к замку. Гермиона понимала, что нужно рассказать все профессору Лэндгдон, как минимум потому, что она нашла заклинание и опробовала его, а как максимум — она нашла второго избранного. Гарри тоже следовало бы узнать все то, о чем Констанция рассказала самой Грейнджер, потому что его ум мог заметить что-то, чего они еще не нашли. Хотя в это верилось слабо, потому что Гермиона не знала сколько лет профессору, так что если она была двухсотлетней вампиршей, то вполне могла уже объездить весь мир в поисках информации. Однако вампирами никогда не рождались, поэтому вопрос, до скольких лет она проживет и постареет ли, оставался открытым. Гермиона еще раз посмотрела на свои руки. Они уже пришли норму и не выглядели так, будто ее изнутри сжирало проклятье. Она не знала, чем это можно было объяснить. Возможно, так ее собственная магия пыталась защититься от постороннего вмешательства, да к тому же и высасывания. Но это было нелогично. Гермиона до сих пор помнила, какую силу чувствовала. Она была уверена, что может сломать вековой дуб, просто взмахнув рукой (для этого, конечно, нужно было выпустить руку Гарри). Она знала это так же, как знала Закон Синтеза: «В результате синтеза двух противоположных идей рождается третья, более высокого уровня, чем первые две. Эта третья идея является не компромиссом между двумя предыдущими, а чем-то совершенно новым». Она могла заставить лить дождь неравномерно. То есть, например, она могла сделать так, чтобы он лил только на деревья, обходя их с Гарри. Огонь она пробовала сегодня в гостиной, но сейчас, после того как стихии вроде одобрили их, — признали? — может, получится лучше? — Как я вообще могу быть избранным? — спросил Гарри после недолгого молчания. — А почему нет? — Гермиона пожала плечами. — Мне всегда казалось, что со мной что-то не так. Вроде сильная и способностями легиллименции обладаю, но эти странные всплески магии и успех в беспалочковой магии не поддавались объяснению. Когда я была маленькой, я думала, что могу создавать ветер или делать огонь в камине сильнее, но потом…я подумала, что это совпадения или плод моего воображения. Оказывается, нет. — Не помню, чтобы со мной было так же, — Поттер нахмурился. — Я рос в семье, в которой ненавидели магию, поэтому мои стихийные выбросы для меня не имели ничего необычного. Я не обращал на это внимания. Потом Хогвартс, война, но, думаю, я бы запомнил, что могу заставить ветер подуть. Тогда письмо оказалось бы у меня гораздо быстрее, — он усмехнулся. — Насчет того человека, который просветил меня, — начала Гермиона, — наверное, ты должен знать. — Мне начинать бояться? Гермиона хохотнула и покачала головой. — Она не такая уж и страшная. — Она? Это женщина? — Да, — она кивнула. — Догадаешься кто? — Загадочно появилась в этом году, и по Англии прокатилась волна убийств, а потом еще и этот твой вампир в школе? Профессор Лэндгдон? — Десять очков Гриффиндору. — Отлично. Стоило догадаться — на должность учителя ЗОТИ никогда не нанимали простых смертных, — они переглянулись и рассмеялись. Гермиона заметила, что вместе со смехом ушла и часть какого-то напряжения. — Она не причастна к убийствам в Лондоне, — добавила она, когда хихиканье перестало возникать в горле. — Ну, хотя бы что-то. Кто она? — спросил Гарри. Гермиона замялась, перебирая все варианты ответа. — Правду, Гермиона, — Гарри будто прочел ее мысли. — Вампир, — выдохнула она. — Только это не она напала на Парвати, — быстро сказала Гермиона, видя, как Гарри сжал кулаки. — Почему ты так в этом уверена? — хмуро поинтересовался он. — Я же говорила: я была там. И я окликнула ее. Я знаю профессора, знаю ее походку, жесты. Она двигается не так. Сейчас мне кажется, что это был мужчина. К тому же, она на кроликовой диете. — Какой? — Кроликовой, — повторила Гермиона. Про то, как профессор пару раз напала на нее, она решила умолчать. — Так вот, значит, куда животные Хагрида деваются, — проговорил Гарри. — Никто ее не подозревает, всем она нравится. Так что для всех она чиста и невинна, как младенец, — Гермиона пожала плечами. — И что нам делать теперь? — спросил Гарри, когда они остановились в коридоре Хогвартса, чтобы разойтись по гостиным. — Жить. — Да уж. Сейчас это, пожалуй, сложнее всего. Она улыбнулась. Быстро попрощавшись, они разошлись. Гермиона направлялась в Подземелья, размышляя о том, что профессора в ближайшие два дня она не увидит и пора начинать украшать замок к Хэллоуину. Послышался смех и, подняв голову, Гермиона увидела Малфоя и Паркинсон, идущих навстречу. Пэнси вцепилась в Малфоя и хихикала от каждого его слова. Она была на каблуках и в каком-то мини-платье (или это была майка?), и ее шатало. Она была пьяна. Драко это похоже не смущало, потому что обняв Паркинсон за талию, он куда-то ее вел, что-то говоря. Гермиона изогнула бровь. — После отбоя шатаемся? — громко спросила она, отчего Пэнси резко повернула голову в ее сторону. — Гре-ейнджер, — протянула она. — А ты почему не спишь? — она запуталась в ногах и чуть не упала, но Малфой ее удержал. — Я, как староста, имею право ходить после отбоя, — сказал он. Его лицо было холодным, но Гермиона видела, как в глазах танцуют смешинки. Наверное, он вспомнил эпизод во время завтрака. Она вспыхнула и отвела взгляд от довольной мины Малфоя. — А при чем тут Паркинсон? — поинтересовалась Гермиона. — Она еле на ногах стоит… — Мы в игру играли, — перебила Пэнси, улыбаясь. Она была слишком веселой и счастливой. Такой эффект вино вряд ли могло оказать. — Чем ее опоили? — Грейнджер сузила глаза и перевела взгляд на Малфоя. Тот равнодушно пожал плечами. Она вспомнила, что тогда, на дуэли, он сделал тот же жест после ее феерического падения. — Это лишь веселящее зелье. Она сама попросила. — И еще одурманивающее, — заметила Гермиона. — Может быть. — А почему сразу не наркотики? — воскликнула она. — Или зелье похоти? Это все еще смешано с алкоголем, да? — Выдохни, Грейнджер, — отбрил Драко, притягивая Паркинсон еще ближе, потому что ее ноги, кажется, с трудом помнили, как стоять. — Представляешь, цветок? — сказала Пэнси. Ее запал куда-то исчез, и она стала грустной. — Подарил мне цветок. Гермиона моргнула. — Это…хорошо, — она вопросительно посмотрела на Малфоя. Он лишь раздраженно пожал плечами. — Это так глупо…и бедно…но так мило, — она протянула последнее слово. Гермионе показалось, что у нее блеснули слезы. Если завтра Паркинсон это вспомнит, то будет гоняться по всему Хогвартсу и стирать память всем свидетелям. Кажется, она начинала понимать, почему Малфой ее уводил. — Ладно, Малфой, ты, по-моему, куда-то спешил, — Гермиона отступила, давая проход. — Не буду задерживать, — он закатил глаза и потащил Пэнси дальше. — Он милый… — продолжала она, — но все подумают, что я чокнулась, если увидят меня с ним. Он красивый и…но я не могу назвать его имя, — она вздохнула и замолчала. Гермиона ошеломленно пошла дальше. Что ж, Паркинсон, кажется, испытала на себе такое прекрасное чувство, как влюбленность. Как странно, Гермиона думала, что фурии не испытывают таких эмоций. Оставалось только понять, кто же являлся этим счастливчиком. Он явно был не слизеринцем, потому что иначе Пэнси уже бы всем об это растрепала. Гермиона и не знала, что та умеет молчать. «Странно, что Малфой никак не отреагировал», — подумала она. Конечно, их «отношения» были довольно…своеобразными, но хотя бы видимость можно было поддерживать. Он даже не попытался узнать его имя. Хоть Паркинсон и не сказала его, было понятно, что сломать ее настрой можно парой вопросов. Но Малфой ничего не спрашивал. Хотя, вполне возможно, что ему было все равно.