***
Если для отлынивания от ежедневных тренировок часть молодых наёмников могла сослаться, к примеру, на болезнь, то для получения своих денег очереди выстраивались порядочные. Выплата жалованья одновременно трём с половиной тысячам человек была делом довольно масштабным, поэтому весь лагерь разделялся на семь районов, в каждом из которых стояли особые «золотые» палатки, охраняемые несколькими вооружёнными латниками, где деньги и выдавались. Иногда выплаты могли продолжаться и несколько дней, потому как выплатить деньги за один день всем наёмникам не получалось. Так было и сейчас. — Всё жду, когда ты подойдёшь, — вместо приветствия сказал Саймон, когда очередь дошла до Джона. Его поставили на выплаты и он напросился именно сюда, чтобы лишний раз увидеть свою Мореллу. — твои семьдесят серебряных. Джон взял монеты, но тут заметил, что их отнюдь не семьдесят, а четырнадать. — Ничего не перепутал? — спросил Сноу, показывая деньги Саймону. — Посмотри на них. Сноу пригляделся и увидел, что четыре монеты были более массивными и крупными — на одной стороне был изображён старик с длинной бородой и надпись на неизвестном языке, на другой — обоюдоострый топор без каких-либо надписей. — И что это? — не понял Сноу. — Норвоссийские монеты. Одна такая — приблизительно пять оленей. — Давай быстрее, Боремунд! — подгонял юношу уже поддатый Клеос Бочка. — Да, давай-ка быстрее, пока весь эль в таверне не раскупили! — раздался голос светловолосого Виллама откуда-то сзади и очередь разразилась хохотом. — Говнюк, — буркнул Саймон — я ему обрезанные выдам. — Это лишь шутка. — Не суть, — отмахнулся Саймон. — Слушай, зайди ко мне вечером, нужно поговорить. — О чём? — удивился Джон. — Об этих монетах. — с внезапной серьёзностью сказал Саймон. В его взгляде Джон прочитал, что разговор будет действительно важный. — Зайду. — бросил бастард и удалился в сторону. — Эй, Бор, не хочешь завалиться в таверну и обмыть первое жалование? — весело спросил ещё стоящий в очереди Малладор в компании своего брата Хармонда, Кригана и Виллама. — Спасибо, братцы, но мне что-то не хочется. — ответил Сноу и направился к центру лагеря. Бродячих торговцев, проходящих по тропам Антарионоса в Браавос или в холмы Норвоса, в дни выдачи жалованья всегда становилось много — торгаши знали, что в этот день наёмники потратят больше, чем обычно. Центр лагеря пестрил лавками с разнообразными товарами — мясные вырезки, напитки, предметы быта, подковы и привязи для лошадей и даже драгоценности и оружие — нахождение неподалёку от основного сухопутного торгового пути между Норвосом и Браавосом играло свою роль. Многочисленные торговцы знали, что дружинники защищают этот путь и обеспечивают их безопасность, поэтому предлагали свои товары по сносным ценам, однако более богатые купцы с качественным и дорогим товаром здесь надолго не задерживались — далеко не у каждого наёмника хватит денег купить Норвосийский юшман, подарить даме сердца ожерелье из Лоратийского жемчуга, или приобрести гнедого дотракийского скакуна. Сноу решил сегодня порадовать Призрака — посреди суетящихся наёмников, толпящихся вокруг торговых лавок и повозок, он заметил прилавок, где было разложено мясо различных животных — козьи и бараньи рёбрышки, съедобные органы, окорока. Позади стояла закрытая повозка, предположительно — со льдом, где и хранилось мясо. За прилавком стояла молодая девушка, лысая, не имеющая бровей — даже кожа лица была гладкая, отражающая тусклое солнце северного Эссоса. Подобные уже появлялись в Антарионосе и, как сказал Хармонд, они являлись уроженками Норвоса, а в этом Вольном городе женщинам надлежит удалять все волосы со своего тела, кроме ресниц. — Сколько будет стоить, скажем…вот этот козий окорок? — спросил Сноу, уже достающий полученные монеты. — Половину серебряного оленя, господин — увидев Джона и смутившись, произнесла девушка. — Дороговато — протянул Сноу, и лицо девушки преобразилось в испуге и растерянности. — Я… прошу прощения, господин. Я могу снизить цену, но только на десять медных… — очевидно, она начала стоять за прилавком совсем недавно и ещё не научилась отстаивать свою позицию перед хоть немного настойчивым покупателем, однако Джон счёл это в какой-то мере…милым. — Не стоит, — он положил на прилавок серебряный олень. Забрав окорок и положенную сдачу, бастард направился к конюшням. Выдача жалованья была ещё не завершена, а по лагерю уже расхаживали пьяные северяне, громким нестройным хором горланящие «Медведя и прекрасную деву», «Волков на холмах» и «Влюблённого жреца с холмов» — последняя, очевидно, была народной песней из Норвоса. Рядом со своими палатками наёмники играли в кости, в тени лачуг и одиноких деревьев целовались возлюбленные, а из некоторых шатров доносился хохот или томные стоны — вот она — жизнь наёмника в мирное время! Вечный военный лагерь, но без страха умереть на следующий день — именно так Сноу понимал обстановку. Однако, среди всех этих радующихся жизни наёмников не было видно ни одного старика или даже человека среднего возраста — и вряд ли это потому, что старшие внезапно отказались хотя бы от эля. Кругом были лишь безусые юнцы, ещё не познавшие вкуса крови или просто опасности для своей жизни. Конечно, Джон и сам был молод, даже моложе большинства из них, но он всё ещё помнил долгое и мучительное бегство с Севера, а до этого схватки с одичалыми. Чего будет стоить Дружина Розы, если завтра её бросить в битву? Было очевидно, что основную силу отряда сейчас составляют именно наёмники, заключившие временный контракт, потому что среди них так или иначе присутствовало больше людей, имеющих какой-никакой боевой опыт. Конечно, и среди родившихся внутри Дружины были умелые бойцы, но подавляющие большинство из них были старшими офицерами, больше подходящими для командования, чем для сражений в гуще битвы. Аромат жарящегося мяса, музыка, исполняемая бродячими музыкантами и местными умельцами, повозки с бочками, направляющиеся от гавани в сторону лагеря — очевидно, в лагере сегодня будет весело. Впрочем, как сообщил ему рыжий Хармонд, так происходит постоянно, когда им выдают жалование. Кое-что, кстати говоря, оплачивалось лично Генерал-Капитаном Квентом, что обеспечивало ему безграничное уважение среди подчиненных. К вечеру молодёжь собиралась танцевать, покрытые шрамами, старики, предварительно выпив, рассказывали истории о сражениях в разных странах, ну, а ночью дружина вовсю увеличивала свою численность естественным путём. Призрак будто ждал своего хозяина: учуяв запах мяса, он закрутился на месте, виляя хвостом и прыгая на конюшенное ограждение. Сноу взглянул на своего коня, который, видя взбудораженного лютоволка, никак не реагировал, тогда как все остальные лошади пятились в испуге, когда зверь проходил мимо них. «Привык, похоже» — улыбнулся Сноу. Открыв стойло, он почесал волка за ухом и кинул окорок, на который Призрак тут же набросился. — Тебе такое на один зуб — прокомментировал Сноу, Призрак же его больше не слышал — для него в мире существовал только он сам и «добыча, которую ему принёс хозяин». Посидев ещё немного, Сноу уже собирался уходить, но, повернувшись, он увидел закованную в латы и кольчугу процессию из пяти человек, во главе которой шёл статный северянин с завязанными в хвост каштановыми волосами и ухоженной бородкой, облачённый в аккуратный кафтан серебристого цвета, на котором была вышита яркая голубая роза. Группа эта двигалась к конюшне, люди расступались перед ними, почтительно склоняя головы и произнося «Генерал-Капитан», а со стороны палаток слышалось «Здравия вам, Генерал-Капитан!»и «Слава Квенту Монете!». Генерал-Капитан, которым, похоже, и являлся северянин с голубой розой, был явно доволен собой — он ярко улыбался и махал рукой в ответ на восхваления в свой адрес. Поняв, наконец, что эти люди направляются именно в его сторону, Сноу выпрямился и проверил, плотно ли он закрыл стойло, на случай, если Призраку вдруг захочется прогуляться. Группа остановилась прямо перед Джоном, латники, сопровождающие Генерал-Капитана Квента, разошлись, образуя полукруг. Сам Квент, бегло оглядев Джона, добродушно улыбнулся и подошёл ближе, протягивая свою руку. — Сейчас можешь оставить субординацию, наёмник Боремунд, я здесь не с деловым визитом –мягко проговорил глава Дружины. — Тогда, чем я обязан вашему прибытью, мил…эм… Генерал-Капитан? — Опомнившись, Сноу протянул свою руку в ответ, даже не удивившись, откуда Квент знает «его» имя. — До меня дошли слухи о вас и о вашем…питомце. Для меня, как для главы отряда, чтящего древние северные традиции, важно удостовериться в присутствии такого символического животного в составе отряда. Чего уж там, не каждый день можно увидеть лютоволка за пределами Стены, не говоря уж об Эссосе! Так что… могу ли я взглянуть на него? — Конечно, Генерал-Капитан. — Джон открыл стойло и подозвал Призрака, только что прикончившего окорок. Волк ещё не вышел из возраста щенка, а размерами превышал любую собаку, которую Джону приходилось когда-либо видеть. И Квенту тоже. Зверь медленно подошёл к Генерал-Капитану, который смотрел на него взглядом, полным восхищения. Подойдя ближе, Квент опустил свою руку на голову Призрака, волк покорно склонил её. — Зверь, достойный Старых Богов. — чуть ли не прошептал он. Джон не понимал, почему к лютоволку появлялось такое внимание со стороны Генерал-Капитана. Неужели три сотни лет изгнания выработали у этих людей трепет ко всему северному, уходящему корнями вглубь веков? Или же дело только в личном интересе главы наёмников? — Такое животное — ценное приобретение для отряда, ты понимаешь? — сказал Квент, оторвавшись от Призрака. — Честно говоря, нет, Генерал-Капитан. — признался Сноу. — Видя это величественное животное перед собой, люди в Дружине понимают, за что им стоит продолжать сражаться. Когда-то давно лютоволки жили на Севере, сбиваясь в большие стаи, а в Век Героев даже стали символом дома Старк. Мы покинули свой дом в эпоху Завоеваний, но дали клятву вернуться туда. Твой зверь напоминает Дружине о доме. Ты уже знаешь наш девиз? «Ещё бы я его не знал, Малладор и Клеос выкрикивают его на каждой попойке». — Кошелю — монета, Топору — кровь, Голове — мечта о доме. — ответил Джон таким тоном, каким он проговаривал «Зима близко», когда отец, воспитывая, просил их с Роббом в очередной раз напомнить девиз Старков. — На мой взгляд, длинновато, но не мне спорить с основателями отряда. О доме людям и напоминает твой лютоволк. Теперь понимаешь? — Похоже, да. — Очень скоро мы вернёмся на свою родину и заберём то, что у нас отняли, помяни моё слово, друг. — мечтательно, но от того не менее уверенно произнёс Квент. — И тогда все возьмут то, чего их давным-давно лишили, а те, кто присоединятся к истинным сыновьям и дочерям Севера, будут вознаграждены сполна. — Буду надеяться на это — поддержал его браваду Сноу, удивляясь его, казалось, уверенности. Человек, настолько поглощённый своей целью и делом, мог вызывать только восхищение и Квент его вызывал, учитывая отношение членов Дружины к нему. Джон и сам чувствовал, как проникается доверием к улыбчивому главе отряда. — Я рад, что ты поддерживаешь нашу цель. — удовлетворённо кивнул Квент, уже собираясь уходить. — Кстати, — он вдруг остановился — ты ведь собираешься участвовать в общей схватке? — Общей…схватке? — Твои соратники ещё не рассказали тебе? Раз в год в Дружине устраивается общая схватка, где участвуют все желающие. Дружина уже давно не была в настоящем сражении, такие схватки в согласии с древними северными традициями здорово горячат кровь и хотя бы отчасти показывают молодым, какой может быть битва, а ветеранов держат в форме. Мне доложили, что Капитан Фарлен положительно отзывается о твоих боевых навыках, да и опыт у тебя уже есть. Ну, что скажешь? — Я…обещаю подумать, Генерал-Капитан. — В любом случае, это не моё дело. Однако, на твоём месте я бы не стал отказываться от 50 золотых. Всего доброго, Боремунд. — с этими словами латники построились за главой Дружины и группа удалилась, исчезнув за палатками. Джон же оставался в недоумении — неужели сам Генерал-Капитан оторвался от своих дел только для того, чтобы…взглянуть на лютоволка? Возможно, так оно и есть, но для этого ему совершенно необязательно было заводить речь о его значимости, а также о том, будет ли сам Джон участвовать в общей схватке. Возможно, он просто хотел познакомиться лично с хозяином зверя и оценить его? Призрак, сидевший под рукой у Джона, внезапно оглянулся. Сноу, посмотревший в ту же сторону, увидел… Боуэна, выходящего из соседнего стойла, но так, будто бы его заметили тайком наблюдавшим за кем-то. — Ты что, подслушивал? — с подозрением спросил Сноу, в ответ на что Боуэн глупо и широко улыбнулся, обнажая жёлтые кривые зубы и отсутствие некоторых из них. — Боэн…эээ…случайно. Боэн кормил коня, а потом увидел, как Боремунд говорил с Генералкапитаном. — смущаясь и даже краснея своим бледным, как снег, изрезанным и избитым лицом, ответил Боуэн. — Ну-ну — выкинул Сноу. Боуэн не сводил глаз с Призрака, но в его взгляде не было ни страха, ни восхищения, скорее, обычное любопытство. — Боремунд и его волк связаны, Боэн чует. — Откуда тебе знать? — в вопросе Джона ощущалось непонимание. — Боэн сам такой. Когда он был маленький, во сне он летал как птица и скакал как конь по конюшне. — О чём ты говоришь? Я не понимаю… — Боэн вырос и может быть зверем, когда захочет. Боэн становится вороном или чайкой. Или собакой, с собакой совсем легко. В детстве у Боуэна была собака, но она умерла и Боэну было очень грустно… — после этих слов наёмник запнулся, и, казалось, сейчас даже расплачется. Сноу вдруг вспомнил свой путь на Стену, а потом и спасение дяди Бенджена — одичалые в обоих случаях использовали птиц как своеобразных разведчиков и Джон не понимал, каким образом. Не понимал до этого момента. — Ты, значит, вселяешься в животных и можешь…управлять ими? Боуэн мгновенно преобразился — на лице возникла наивная детская улыбка. — Боремунд говорит правду! Боэн умеет так делать. И Боремунд тоже так может, Боэн чует это! — Хочешь сказать, что я могу вселится в Призрака? — скептически сложив руки на груди, поинтересовался Джон. Боуэн часто закивал. — Ну, и как мне это сделать? — Боремунду нужны тренировки. Как с мечом и топором, как в езде на лошади. Боэн может научить. Если Боремунд поможет кое в чём. — И в чём же? — Ну… — Боуэн замялся на одном месте — Боэн хочет купить подарок, но ему не хватает. — Подарок? Кому? — улыбнулся Джон. — Любимой… — застенчиво произнёс наёмник. Улыбка Джона стала шире, но это была не насмешка над Боуэном, а, скорее, умиление. — Сколько? — Два оленя — Боуэн, казалось, вот-вот запрыгает от счастья. Джон протянул монеты и высыпал их в мозолистые ладони наёмника. — И когда мы начнём эти…тренировки? — Когда Боремунд захочет. — сияя, сказал Боуэн, направляясь к центру лагеря. «Хотелось бы посмотреть на его любимую» — с улыбкой подумал бастард, смотря вслед удаляющейся широкой спине наёмника.***
Могу войти? — Джон просунул голову в шатёр. — Да, да, заходи — разрешил Саймон. Когда бастард вошёл, Саймон вышел из палатки и вернулся спустя несколько секунд. — Садись — он указал на стул, стоящий строго посередине шатра. — Ты чего такой суетливый? Что не так с этими монетами? — Дай мне одну — жестом попросил он. Сноу, пожав плечами, достал монету и протянул Саймону. Тот перевернул её стороной с топором вверх. — Видишь этот топор? — И что? — А то, что любой законопослушный и правоверный норвосиец продаст тебя в рабство, либо доложит тому, кто может с тобой это сделать, если ты попытаешься расплатится ими без особого разрешения! Такие монеты используются Бородатыми жрецами, богатейшей знатью Норвоса и паломническими караванами и кораблями, ими они расплачиваются друг с другом. Не спрашивай, какой в этом смысл, я не знаю, какая-то местная религиозная чушь. — Саймон говорил приглушённо и тихо. — И как же они оказались тут? — Сноу начинал понемногу понимать, почему Саймон так волнуется. — Спроси ещё, существуют ли Иные на самом деле. — брызнул Саймон. — Тут несколько вариантов — либо Квент Монета — норвосиец высокого происхождения, да ещё и своих наёмников считает таковыми, либо… Он замолчал, Джон не стал заканчивать мысль Саймона. Повышение торговых пошлин для Браавоса, увеличившееся количество пиратов в окрестностях морского торгового пути между этими двумя городами — эти факты навевали реальные подозрения. Сноу придвинулся ближе, опасаясь, что их могут подслушивать, хотя веселье на улице было в самом разгаре. — Может, Квент служит втайне ещё и Норвосу? — За это ему платили бы какими угодно монетами, но только не этими. — Неужели он… — Ограбил каких-то очень влиятельных Норовсийцев. Или паломников оттуда. — совсем уж шёпотом закончил Саймон. — А потом часть этих денег внёс в выплату жалованья. Но…боги, зачем? Если это вскроется, обиженные Новросийцы нас с дерьмом сожрут! Джон вдруг вспомнил, что покупал мясо для Призрака у торговки-норвосийки, но расплачивался он обычными серебряными оленями. Та девушка — лишь одна из многих норвосийских торговцев, посетивших сегодня лагерь, и если вдруг кто-то из наёмников, получивших эти монеты, расплачивался ими с этими торговцами… — Неужели Квент настолько глуп, чтобы выдавать своим наёмникам жалование такими монетами, когда большая половина торговцев в лагере — норвосийцы? — Возможно, ему просто нечего боятся — безнадёжно пожал плечами Саймон. — Но это глупо! — неожиданно для самого себя вслух сказал Джон. Быстро оглянувшись, он уже тише продолжил — хотя, если Квент стоит за пиратами или сам пиратствует, а потом платит запрещёнными для незнатных Норовсийцев деньгами, при этом служа Морскому владыке, значит, это и нужно Морскому владыке! — Погоди-погоди… Саймон устало опустил локти на стол, подпирая голову руками — всё это может иметь объяснение. — Например? — Ну… — Саймон задумчиво почесал отрастающую щетину — учётные книги, например, личные письма…блять, не знаю! Что вообще происходит? Я вступал в наёмный отряд, а не в пираты. — Тише… — Сноу положил свою руку ему на плечо. — Если этому есть объяснение, то его надо искать у Квента. Что, если мы спросим у него об этом напрямую? — Он нассыт тебе в уши, а потом прикажет прирезать тебя. Или отравить. — Но в его шатре мы можем найти что-то? — Мы? Нее… Боремунд, я в это дерьмо лезть не собираюсь. Советую тебе просто выкинуть эти монеты и всё. Мне жалованье, благо, выдали оленями. –И всё же. Там ведь может быть хоть что-то? — Наверное. Только ты туда не попадёшь, его шатёр постоянно охраняется. — А если… — Джон задумался — ты, случаем, не знаешь, из казны ли будет выдаваться награда за общую схватку? — Понятия не имею, а что? — Квент приходил сегодня посмотреть на Призрака и мы говорили. Он предложил мне участие в общей схватке. Как думаешь, если предположить, что я смогу в ней выиграть, он выдаст мне награду лично? Так я смогу попасть в его шатёр… — И что дальше? Начнёшь рыскать в его корреспонденции? Ты ведь даже не знаешь, что именно искать! — Я попробую найти что-то, что объясняет присутствие этих монет здесь. — О Боги, для чего тебе это? — Сегодня я получил вещь, из-за которой меня могли бы, как ты сказал, продать в рабство, если бы я расплатился ими в «нужном» месте. Неужели тебе всё равно? — Да. Мне все равно. Я пришёл сюда за женщиной, а не копаться в чужом дерьме. В итоге получилось, что меня тут вовсе не должно быть. — Саймон встал со стула и упал на шкуры, закрыв руками лицо. — Когда кончится контракт, я свалю отсюда в Браавос. Попробую найти отца. Может, примет обратно. Джон понимал, что сейчас были более важные вещи и именно о них стоит думать в данный момент, но видеть Саймона в такой меланхолии ему было тяжело — всё же этот человек был ему ближе всех в этом лагере. — Все ещё думаешь о ней? Саймон молчал, но Джон был уверен, что он хочет ответить. — Я тоже думаю иногда. Кое о ком. Сын торговца мгновенно оживился. — Ты ведь говорил, что это не моё дело. — Да, но…её уже всё равно не вернуть. — вздохнул Сноу. — Она… — Нет, она жива. Только…херово всё вышло у нас. — Что же случилось? — Та девушка, которую я любил… она была из благородных. — Врёшь! — не веря, улыбнулся Саймон. — Как знаешь. Для меня всё равно это было тогда не так важно. — Из какого она дома хоть была? — Из Амберов. — ответил Джон. Вряд ли эта информация каким-либо образом выдаст его. — Всё вышло херово, потому что ты был сыном крестьянина? — Ну… вроде того — тихо ответил Сноу, задумавшись. Мысли об Аделе навевали печаль, но в то же время Сноу вспоминал проведённое с ней время как самое счастливое в своей жизни. — Даа… — протянул Саймон. — у тебя всё ещё тяжелее, оказывается. — Какая уж разница… Джону вдруг захотелось напиться, рука рефлекторно потянулась к воображаемому рогу с элем. — Я уже ни с кем не увижусь. Но у тебя ещё есть шанс. — Как мне теперь на неё смотреть? Она изменила мне. — А ты зато никогда не появлялся в «Счастливом порту». Прямо Бейлор Благословенный. — усмехнулся бастард. — Радуйся, что твоя Морелла ни о чём не знает. Хотя, может, и подозревает. Наверное, поэтому и залезла на этого Виллама. — Так это все-таки он? — Он самый. Пока мы бегали по холмам, он всё хвастался, что был с Мореллой. — Он, значит. Я понял. — лицо Саймона приобрело самый спокойный вид. — Всё в порядке? — Ну, если не брать в расчёт норвосийские монеты и то, что меня обошёл какой-то смазливый белобрысый хер, то да. Всё в порядке. — Да уж…всё снова летит задницу. За пределами палатки стоял смех и песни. Удивительно, насколько долго наёмники растягивали свои деньги, да ещё и создавали такое веселье. Солнце давно опустилось за горную гряду, а свеча почти выгорела, так что шатёр медленно погружался во мрак. Настроение безнадёжно улетучивалось — запретные монеты, до конца непонятно откуда взявшиеся и непонятно зачем выданные наёмникам теперь не давали Джону покоя. Впрочем, покоя он не знал с тех пор, как покинул пределы Винтерфелла. Стена, наёмные отряды — люди везде одинаковые. — Знаешь что? А пойдём напьёмся! — вдруг подскочил Саймон. — Чего это ты вдруг оживился? — А вот так! Хочется мне! Может, морду кому-нибудь набью. А может, и не кому-нибудь. — зловеще улыбнулся он. Сноу, может, и согласился бы без всяких раздумий, но… а вдруг он спьяну наговорит лишнего? Когда его привели в таверну в первый день, он не стал много пить, тогда как сами наёмники надрались изрядно. Как, впрочем, и сейчас, наверное. — Насчёт выпить я, всё-таки, ещё подумаю. Но выйти проветриться нам не помешает — улыбнулся Сноу в ответ.***
— О, а вот и наши салаги! — со стороны разведённого костра донёсся веселый звонкий голос, принадлежащий Вилламу. На коленях у него сидела рыжеволосая молодая девушка с подтянутой фигурой. Один из её висков был выбрит, а короткие волосы уложены набок. Подбородок покрывал небольшой шрам, еле видный в вечерних сумерках, а в зелёных глазах отражались огоньки костра. Рядом сидел Хармонд, степняк Джах и Рикон Болтон, а у неподалёку стоящего дерева рвало Малладора. — Думал, ты придёшь раньше — обратился к Джону Хармонд, протягивая ему эль. — Были дела. — Правда? И какие же? — живо поинтересовался Виллам, переводя взгляд то на Джона, то на Саймона, будто бы намекая. — Пошёл ты. — процедил Саймон. Морелла тут же слезла с колен Виллама, тревожно глядя на Саймона и мысленно заклиная его не делать глупостей. Саймон же резво летел им навстречу, залпом выпив предложенный ему напиток. — Ты чего? — спросил блондин у девушки. — Ноги затекли, всё хорошо. Ты ведь Боремунд, верно? — она обратила внимание на Джона, пытаясь сбросить накопившееся в компании напряжение. — Тот, что с лютоволком? — Похоже, своей славе я обязан только ему — иронично произнёс бастард. — Ну, всё впереди. — улыбнулась она ему и Виллам, заметив это, обнял её, пытаясь привлечь внимание. — А Изелла придёт сегодня? — подал голос Болтон, доселе тихо сидевший и игравший с Джахом в кайвасу, видимо, подаренную ему отцом. — Вряд ли. Когда я уходила, её посещало наше дерево с подарком. Компанию тут же поразил безудержный хохот, который не разделили лишь Джон, Саймон и Джах. Он, похоже, вообще не слушал окружающих, полностью сосредоточившись на игре. — Может, кто-то скажет, что вас рассмешило? — спросил Сноу. — Э… ну ты Изеллу-то видел? — Ещё не довелось. — Зато Боуэна ты точно видел. Короче, это как твой волк с хромой овцой. — после этой шутки Виллама все рассмеялись ещё раз. — Не стоит судить человека по недостаткам, которые он не в силах устранить. — А ты, значит, защитником будешь? — Слышал бы Боуэн, что над ним смеются, защитник бы потребовался тебе. Рикон, Джах и Виллам переглянулись. Очевидно, резкость Джона выбила их из колеи. Правда, ненадолго. — Угрожать мне вздумал, свинопас? — поднялся Виллам, вслед за ним повставали и Болтон со степняком. — Я землепашец. И я угрожал людям и опаснее тебя. — Джон даже не встал со своего места, в отличие от Саймона. — Виллам, успокойся. — Хармонд попытался привести блондина в чувство, но тот уже всё решил. Обернувшись назад, он взял в руки ножны и вытащил меч, который тут же оказался у шеи бастарда. Но тот и бровью не пошевелил. — А что теперь скажешь? Трахнуть меня захотел, тупой идиот?! — Тупой идиот здесь ты, раз думаешь, что я испугаюсь. Если ты меня убьёшь, люди вокруг нас скажут, что это сделал ты, напившись. — Мне стоит просто спрятать твоё тело и дело будет с концом. Меня тут знают с рождения, а ты член с горы, даже месяца тут не проживший! — Убери меч, Вилл. — попросила уже Морелла, но тот только прижал клинок плотнее и Джон чувствовал, как на шее появлялась царапина. В голубых глазах Виллама виделось пьяное безрассудство, которое вполне могло привести к плохим последствиям, что Джон постепенно начинал осознавать. Страх медленно начинал брать своё и возможно, окружающие бы это заметили, если бы не Саймон. Он пнул меч Виллама в сторону и тот отлетел в траву, а затем с размаха ударил блондина по лицу, тот повалился на Рикона. Джах схватил Саймона и тут поднялся уже Джон — оттолкнув Болтона дальше, он ударил степняка, но, обернувшись, получил в лицо от Виллама. Саймон выплеснул оставшийся эль в лицо блондину и взял его за ворот, однако Болтон заехал ему по почкам, и сын торговца пополз вниз. Наёмники были хоть и выпившими, но не совсем пьяными, эль делал их только смелее. Придя в себя после удара, Сноу увидел перед собой деревянные, обёрнутые в кожу ножны от меча Виллама, которые он кинул на землю. Поднявшись, он со всей силы врезал ими по ноге Джаха, тот сразу же упал, взвизгнув от боли. Собравшись уже идти в наступление на двоих оставшихся, он услышал громогласное: "Прекратить немедленно!" Голос был знаком — прямо к ним шёл вербовщик лорд Эддерион Болтон и каждый его шаг обещал много нехорошего. — Что тут происходит? — спросил старший Болтон и его гневный тон действительно пугал. — Они просто перебрали с выпивкой, Капитан-Вербовщик, только и всего! — Морелла произнесла это легко и непринуждённо, будто они повздорили из-за какой-то мелочи. — О, вы тут дерётесь, а меня никто не позва… — Малладор закончил стоять у дерева и, покачиваясь, шёл к костру, но, заметив лорда Эддериона, молниеностно выпрямился, пытаясь сохранить равновесие. — Это правда, Капитан-Вербовщик. Ничего особенного. — подхватил Хармонд. Болтон же посмотрел на троицу Виллама, затем на Джона, а потом и на ножны, которые он до сих пор держал в руках. — Я доложу капитану Фарлену об этом и он применит необходимые дисциплинарные меры. К каждому. — Болтон убийственным взглядом посмотрел на своего сына.Разногласия между членами Дружины разрушают дисциплину в ней и вы понесёте нужное наказание. Марш по шатрам, недоумки! Болтоны ушли вдвоём и Сноу мог только догадываться, как влетит Рикону. Виллам бросил полный презрения взгляд на обоих и удалился, придерживая хромающего Джаха под руку, а Малладору опять поплохело и он вернулся к дереву, ожидаемый своим братом. — Ну, было приятно познакомиться, Боремунд. — произнесла Морелла, поправляя причёску. — Угу, — кивнул ей Джон. — Морелла, мы можем поговорить? — Саймон мягко схватил её за запястье, когда она уже уходила. — Нет, не можем. Уйди. — Боги, почему ты не хочешь даже послушать?! — Либо ты меня отпустишь, либо я врежу тебе так, что тебе покажется, будто тебя бьют те трое одновременно. Вздохнув, Саймон отпустил её руку и рыжая тут же упорхнула прочь, исчезнув среди палаток. — Ну, хотя бы эль остался — Джон протянул Саймону уже наполненный рог. — Спасибо, что пнул меч от меня. — Да ладно. Ты, конечно, с яйцами. Я думал, что он тебя и вовсе прирежет, когда меч к тебе приставил, а ты даже и глазом не моргнул. Ты правда с кем-то опасным в Вестеросе водился? — Не то, чтобы водился…скорее, пересекался. Как-нибудь расскажу, быть может. — Будет интересно послушать — Саймон отпил из своего рога. — Знаешь, это ведь второй раз, когда я с кем-то дрался. — А первый когда был? — В таверне, из которой вы с отцом меня забирали. — Ах да, точно. — Всё-таки не зря мы с ними подрались. Я себя даже живее чувствую. — Буду рад помочь, если тебя вновь придется «оживлять». Они оба рассмеялись. — Слушай, насчёт монет…ты всё-таки будешь участвовать в схватке? — Думаю, да. — Если ты вдруг там победишь — Саймон усмехнулся, не до конца веря в сказанное — и будешь искать что-то по этим монетам в шатре Квента — можешь рассказывать. Помогу, чем смогу. — Спасибо. Теперь всегда буду тебя бить, если мне будет нужна твоя помощь, а ты начнёшь ломаться. Вновь смех. Вечерние сумерки давно сменились ночной тьмой и песни утихли, уступив место сверчкам и иногда любовным возгласам. — Знаешь, что самое смешное из этой драки? — спросил Саймон после недолгого молчания. — И что же? — Про Боуэна пошутила Морелла, а дрались мы с Вилламом. — Действительно. Они опять рассмеялись, в последний раз на сегодня.