Очередной наёмник

— Видишь тот холм? Да, вон тот, за перелеском? Ставлю десятку оленей на то, что эти ублюдки смотрят за нами оттуда, — Виллам показывал пальцем на каменистый холм неподалёку от дороги, по которой ехала повозка. — Мне разведать? — спросил Джах без намёка на волнение или страх. Виллам покрутил травинку во рту и сплюнул. — Нет. Но глядеть надобно в оба. Они, видать, не на лошадях, потому не поспевают за нами. Дикари, что с них взять. — Я бы их не недооценивал, — Каспорио подошёл к двум дружинникам, — дикарям сама их дикарская природа предписывает мастерски читать следы, прятаться и выслеживать добычу. Они охотятся не для удовольствия, а для выживания. Вот и мы для них — добыча. — Это мы ещё посмотрим, — Джах сделал несколько шагов вперёд, снял свой составной лук, наложил стрелу и выстрелил в сторону холма. Спустя мгновение на холме действительно задвигались человеческие силуэты. — Вот суки драные! — выругался Виллам, — по пятам за нами идут. — Нельзя тут задерживаться, — произнёс Каспорио и повернулся к месту, где наёмники хотели разбить ночной лагерь. Изелла снова обмоталась тряпьём и ухаживала за Риконом, лежащим в повозке и страдающим от новой стадии болезни. На холмы опускались сумерки, окрашивая всё вокруг в фиолетово-чёрные тона. Двое латников-браавосийцев разводили костёр. — Рикону плохо, — сухо выговорила наёмница, — в дороге ему хуже. — Если сейчас не уйдём, то не доживём до рассвета. Лучше добейте его, так будет милосерднее. Зелёные глаза Изеллы яростно блеснули. — Пошёл. Прочь. –злобно выговорила девушка. — Я-то могу уйти, но без меня у вас совсем мало шансов. Боремунд дал нам шанс уйти, а мы так просто проебём его? — Если ты сейчас же не замолчишь, я убью тебя! — упоминание Боремунда разозлила её и Изелла закричала. — Тупая сука… — процедил охотник за головами, — что ж, удачи вам, наёмники. Я тут не задержусь. — Вы… вы уезжаете, господин Каспорио? — растерянно спросил Виллам. — Да. И вам советую, — «Несущий погибель» взгромоздился на лошадь и щёлкнул языком. Его хорошо обученный конь двинулся с места и волантиец исчез за холмами. — У-удачи и вам! — крикнул ему Виллам в спину. — Надо было с самого начала двигаться к капитану Мирекко и Раро, — разочарованно пробурчал один из браавосийцев, — так бы давно уже в безопасности были. На кой хрен нас этот Боремунд через холмы погнал в обход. — Этот Боремунд выполнял приказ вашего командира Раро. А теперь этот Боремунд мёртв или пленён, а вы благодаря ему живы. Так что лучше помалкивайте, — Изелла была в очень плохом настроении. — Ты бы молчала, баба, — сплюнул один из них, — может, у вас в дружине и можно девкам так себя вести, но в своём отряде мы такого не терпим. Она сжала зубы, да так, что челюсть свело. В телеге лежало её копьё, которое ей так хотелось применить по назначению… но кряхтение Рикона её отвлекло . Сын лорда Эддериона выглядел очень плохо. Помочь в таких условиях ему было почти нечем, разве что смягчить жар водой, которой и так было мало. Мало было и тряпья, которым Изелла себя обматывала, а браавосийцы с опаской поглядывали на больного, но предпринимать что-то боялись, помня, на что готовы пойти дружинники ради своих товарищей. Убийство Боремундом Варго Хоута все запомнили хорошо. Ей было жаль Боремунда. Наёмница не думала, что всё может закончиться так плохо. Он всегда казался ей непоколебимым, храбрым, уверенным и удачливым, а удача, как известно, самое главное для наёмника, но Боремунда в тот день она покинула. Излишняя отвага всегда опасна, а в их деле еще и бессмысленна. А самопожертвование и вовсе крайне редкий и почти всегда никем не ценимый реликт. Видимо, Боремунд так и не стал наёмником в полном смысле слова. Как бы то ни было, Изелле было не впервой терять близких людей. Первый её мужчина умер еще в Антарионосе, от рук разбойников. Второй проиграл в кости проезжавшему мимо лагеря торговцу большие деньги и после этого исчез. Третьего, Генерал-Капитана Квента, она заподозрила в грязных делах, которые могли привести к гибели всей дружины. Что ж, гибель Боремунда на этом фоне выглядит, по крайней мере, почётно. Но наёмница не привыкла лить слёзы, особенно по неудачной любви. Как бы не рвало душу, свою слабость она не покажет. У неё имелись гораздо более важные задачи. К примеру, спасти жизни товарищей и решить, что делать с грёбанным валирийским слитком. Если они и смогут убежать от квохорских дикарей, то нужно было решить, что делать с этими двумя браавосийцами. У них свой приказ — доставить слиток к себе и они хотят его выполнить. А она хочет им помешать и кроме убийства никаких вариантов в голову не приходило. Но если дикари их всё же настигнут, они могут быть полезны, и может даже, погибнут. Остаётся только выжить самой. С того момента, как они уехали от Боремунда, прошло четыре дня. Всё это время они двигались на северо-запад, к северному побережью Секиры, где был разбит основной лагерь. Если они пойдут с той же скоростью, то доберутся за неделю или чуть больше. Но с учётом нынешних обстоятельств надежды оставалось всё меньше. Кругом были дикари и норвосийские партизаны. Дорога ожидает быть смертельно опасной, а с учётом того, что у них есть груз и больной Рикон, так ещё и не быстрой. Им мог попасться патруль Дружины, Воинов Девы или Рубак, но это было бы большой удачей, а только на удачу полагаться было непростительно опасно. В добавок ко всему, магистра Долронора, этого Валааса, похоже, смогли освободить. А уж он бросит все силы на то, чтобы вернуть валирийский слиток. И, надо полагать, одними дикарями они не отделаются Короче говоря, ситуация была паршивой. — Что будем делать? — к костру подошёл Виллам вместе с Джахом. — Всё так же — идем к своим на побережье, — с каменным лицом ответила Изелла, глядя в огонь. — Еда закончится завтра, вода — через два дня. Если остановимся их искать — придется потратить время, за которое нас догонят дикари или норвосийские наёмники, — взял слово один из браавосийцев. — Можем оставить груз, — как обычно тихо сказал Джах., — без этой телеги со странным барахлом мы будем куда быстрее. — Нет, — в унисон ответили два браавосийца. — Вы сдохнуть хотите? — Виллам поднял бровь, — бросим телегу, переложим Рикона на лошадь и сможем уйти. — Мы не бросим телегу, — повторили браавосийцы. — Вашу мать, вы жить хотите, или в глуши этой умереть? Там из вашего — только сундук. А все эти склянки странные Боремунду нужны. Были. Так что бросаем телегу и всё тут. — Без телеги мы никуда не пойдём, — упёрлись они. — Ну и хрен с вами, — плюнул Виллам, — давайте, ребята, переложим Рикона и уходим. Пусть эти полудурки остаются здесь одни. Изелла сверлила взглядом то одного латника, то другого. Ни слова про слиток. Они могли бы и рассказать про него, дабы у всех появилась мотивация идти с грузом дальше, но эти жадные ублюдки не сказали ничего. Что ж, значит, придётся сказать ей. — Интересно, что же там такого ценного, что вы не хотите бросать груз здесь? — не отрывая угрюмого взгляда, спросила она. — Не твоё дело, — бросил один из латников. — По-моему, теперь это дело каждого из нас, алчные вы сволочи. Браавосийцы переглянулись. — Я тебе язык вырежу, сука! — один браавосиец встал, потянувшись за оружием. Джах молниеносно отпрыгнул назад и снял лук, прицелившись. Виллам обнажил клинок, а Изелла продолжала сидеть на месте. — Давай, попробуй. Вы умрёте, а валирийский слиток останется нам. Выражения лиц всех присутствующих сразу переменились. Виллам и Джах шокировано посмотрели на наёмницу, а оба браавосийца побледнели от волнения. — К-к-как ты узнала? — спросил латник. — Я была одной из первых, кто его увидел, недоумки. Вместе с Раро, Террио и Варго Хоутом я вытащила его из сокровищницы Долронора. Раро взял с меня слово никому об этом не рассказывать, но теперь, думаю, я не имею права молчать. — Ты предала Раро, лживая тварь! — гневно закричал другой браавосиец. — Это Копья Титана предали всех, присвоив слиток себе, хотя в Долроноре были и дружинники, которые тоже могут претендовать на слиток. Но вы скрыли его от всех. — Старые боги, целый валирийский слиток… — белобрысое лицо Виллама застыло в изумлении, — да на него ж целую армию можно купить… — А они решили скрыть его от всех нас, — Изелла согнула руку в локте и показала пальцем на браавосийских наёмников. — Лучше бы тебе заткнуться, — произнёс тот, что сидел у костра, — если мы расскажем всё Мирекко «Молодому», у тебя будут проблемы. — Интересно, о чём же вы расскажете? О том, что дружина хочет свою долю от слитка? Ну так это справедливо. Другое дело, если я скажу об этом Квенту «Монете». Интересно, что он сделает? Браавосийцы не ответили. Переглянувшись ещё раз, один кивнул другому. — Ну, и что будем делать? — Руки. Вытяни, — Джах заметил, как браавосийский наёмник снова полез за оружием. Повисло напряжение. Каждый знал, что миром дело не решить, но и начинать драку никто не рисковал, зная, что их вот-вот могут настигнуть дикари. — Агххх… Они… здесь! — послышался громкий хрип со стороны телеги. Все обернулись и увидели двух дикарей, подкрадывающихся к ним. Вот только никто из них не видел лежащего в телеге Рикона… — Ах вы уроды долбаные! — разразился Виллам. Браавосийцы достали клинки. В тот же миг из темноты появились ещё дикари, выкрикивающие свои боевые кличи и улюлюкания. Наёмники и квохорцы завели смертельный танец прямо в пламени костра. Изелла не теряя ни секунды побежала к Рикону. Тем временем Виллам без особого труда ловко прикончил пару противников, проткнув одного и обезглавив другого. Джах отошёл как можно ближе к огню, стреляя в каждый силуэт, что появлялся из темноты у него перед глазами. Трава под ногами окропилась кровью. Виллам всё ещё помнил, как приходилось добираться до Долронора. Фанатики будто бы зверели ночью, забывая о страхе умереть. Из темноты вылетел топорик, ударив прямо по клинку. Удар был несильным, но его хватило, чтобы выбить меч из рук дружинника. Не успел он поднять оружие, как из темноты выпрыгнул здоровенный дикарь, с черепом козла на голове. Копьё у него в руках походило скорее на дубину. Стрела прилетела в плечо крупного дикаря, вонзившись в шкуры, но тот словно не заметил её, со злобным рыком обломав и бросив на землю. Виллам поднял меч и получил ногой прямо по лицу. Ещё одна стрела в дикаря, на этот раз в живот. Джах как мог прикрывал друга, но тот был слишком близко к квохорцу. Уже не вытаскивая стрелы, тот вынул острый камень из-за пояса и со свистом опустил его на блондина… К сожалению для дикаря, упал он прямо на меч, который Виллам успел подобрать и выставил перед собой. Но дикарей меньше не становилось. Скинув с себя тяжелый труп, наёмник выдернул клинок и напал на длинноволосого дикаря. Пропустив его атаку рядом с собой, Виллам проткнул живот соперника, а затем, схватившись за лезвие, резко рванул его в сторону, показывая внутренностям дикаря лесные красоты. Сухие листья, опавшие сосновые иголки и шишки были подняты в воздух быстрым и жестоким боем. Пламя плясало, выставляя напоказ самые жестокие картины схватки. Дикари, не имея понятия ни о строе, ни о дисциплине, бежали и погибали от рук более обученных и умелых наёмников. Их кровожадные боги ли, или вера в численное преимущество — неизвестно, что заставляло их с таким неистовством нестись навстречу смерти. Безразличие к собственной судьбе могло испугать неподготовленного врага, но, к несчастью для самих дикарей, их враги были подготовленными. Изелла прикончила троих, но силы быстро заканчивались. Усталость, голод и недосып делали своё поганое дело. К телеге подскочил ещё один, раскрыв в злобном оскале беззубый рот. Наёмница увернулась и уколола смельчака в поясницу, где копьё предательски застряло. Не проблема. Не теряя времени на попытку достать оружие из тела убитого, Изелла запрыгнула в телегу, пнув в лицо одного из соперников, что поймал её за ногу. Подобрав свой трофейный топор, она перемахнула через боковой край телеги и, пригнувшись от горизонтального взмаха дубинкой, обрубила ногу очередному противнику. Раздались вопли и ругательства на валирийском. За спиной раздались торопливые шаги и Изелла буквально упала вбок на телегу, столкнувшись с ней. То место, где она была мгновение назад, вспороло копьё нового дикого жителя квохорского леса. Изелла с рёвом обрушила на незадачливого копейщика град мощных ударов и тот обмяк, опустившись с рублеными ранами на колесо телеги. Шею обхватили сильные руки, а в нос ударил запах сырых шкур, пота и гнилого мяса. Наёмница рефлекторно ударила врага затылком, пока ещё руки дикаря окончательно не сомкнулись, а потом перекинула его через бедро, добив размашистым ударом топора в лицо. Кровь заливала глаза, стекала по рукам, ногам, лезвию топора и одежде. Дружинница, пригибаясь, оббежала телегу сбоку. Прямо перед ней упал дикарь со стрелой во лбу. Джах и Виллам с браавосийцами выглядели не лучше неё, но вокруг них валялось не меньше десяти трупов. Правда, одного из браавосийцев всё же достали — он сидел у дерева с каменным ножом в животе. Не жилец. Наёмники, тяжело дыша, смотрели в темноту, готовые среагировать на любое движение в темноте. Однако, кроме треска сверчков и криков ночных птиц ничего слышно не было. Лишь слабые порывы ветра тревожили листву и ветки кустов. — Всё, вроде, — хрипло проговорил Виллам и устало присел на ствол поваленного дерева, прислонив клинок к нему же. — Наверное, этот отряд ушёл далеко вперёд. Решили попробовать взять нас своими силами, — Изелла наступила на тело дикаря и, напрягшись, вытащила из мёртвеца своё копьё, — не обыскивайте их, они могут быть заражены. — Твою мать, — браавосиец сидел рядом со своим раненым товарищем, зажимавшим рану на животе. — Дотянулись всё-таки, гады… — сплевывая кровь, произнёс раненый. — Меня тоже зацепило, — Джах держался кровоточащую рану на плече, — из пращи попали. Изелла перемотала его рану и посмотрела на латника-браавосца, что сейчас истекал кровью. Она вытекала из его живота, просачиваясь между зажимавшими ранение пальцами. Все понимали, что до рассвета он не доживёт. И это было идеальной возможностью избавиться от них всех. Наёмница взяла копьё в обе руки и тихим шагом двинулась к другому браавосийцу, сидевшему рядом со своим умирающим товарищем. Тот заметил её, но слишком поздно понял её намерения. Заметив расширяющиеся глаза раненого, другой браавосиец обернулся. Стальной наконечник разорвал кольчужный ворот и застрял глубоко внутри шеи её жертвы. Будто гранатовый сок, кровь фонтанчиками забрызгала в разные стороны, будто гранатовый сок, потекла по нагруднику из добротной стали. У латника хватило сил раскрыть рот в надежде что-то сказать, но Изелла дёрнула копьё обратно и он упал на живот, окрашивая землю в алый цвет. — Ты… ты… — оставшийся браавосиец, понимая, что будет следующим, в отчаянии пытался встать, толкаясь ногами и хватаясь за ствол дерева из последних сил, но всё было тщетно. Таким же ударом она прервала его жизнь и наёмник обмяк, навсегда закрыв глаза. Джах и Виллам всё поняли. Никто не узнает, от чего они погибли. А слиток теперь будет принадлежать только им. — Ну что, козлы? Не видать теперь вам вашего слитка, а? — злорадствовал Виллам, — теперь это наше добро! — Нет, — оборвала его Изелла, — везти его к Дружине мы не будем. — Какого хрена? Это ещё почему? — Я… — Изелла думала, стоит ли рассказывать им о недоверии к Квенту «Монете», — Боремунд сказал, что надо закопать этот слиток у какой-то ивы… — Что за бред? Зачем нам это делать? Этот слиток херову тучу золота стоит! И мы так просто должны закопать его под сраным деревом? Виллам не знал того, что знает Изелла и Боремунд… знал. Не знал и Джах и все остальные. Если рассказать обо всех подозрениях сейчас, то никто не поверит. Нужны весомые доказательства, а их у Изеллы не было. Но слиток везти она не собиралась. Нужно было что-то придумать… — Когда Копья Титана узнают, что слиток теперь у Дружины, это выльется в конфликт. Нас-то Генерал-Капитан защитит, но по голове точно не погладит. Поэтому нужно закопать её и на время забыть. А потом, когда всё уляжется, или Копья Титана ослабеют, выкопать и использовать по назначению. Генерал-Капитану я обо всём доложу, не переживайте. Да и потом — зачем тащиться с такой дорогой вещью в лагерь, где помимо нас сидят ещё и «Рубаки» с «Воинами Девы»? — Хм… а вообще-то верно, — согласился Джах, — правильно Боремунд рассудил. Пусть Луна освещает ему дорогу в мире духов. — Пусть так, — кивнул Виллам, — только надо ещё довезти этот слиток. — Да. Поэтому выезжаем прямо сейчас. Раз уж эти нас нагнали, то и остальные скоро догонят.

***

Три дня они двигались по ущельям и лесистым холмам. Еда закончилась, но воду наёмники нашли в горах, растапливая снег. В тот же день они наткнулись на козопаса, что вёл своих коз по горным тропинкам и, конечно, ограбили его, спустив затем тело вниз по каменистому склону. Припасы они нашли, но только для себя. Кормить лошадей было нечем — в горах мало что росло. Но пока они продолжали двигаться вперёд. Рикону становилось хуже. Он уже с трудом разговаривал, ходил под себя, а горный холод вкупе с жаром добивали его. Изелла делала всё возможное, но неутешительные мысли заползали в голову, словно змеи. У Рикона было слишком мало шансов выжить. На четвёртый день плохо стало уже Джаху. Его рана начала затягиваться, однако теперь на нем проявлялись первые симптомы заражения. Он стал гораздо быстрее уставать, чувствовать непонятную слабость, но продолжал упрямо исполнять свои обязанности. Изелла подозревала, что дело всё-таки в том снаряде из пращи что ранил его. Они могли смазать его оспенным гноем, например… Да и сама Изелла знала, что уход за Риконом бесследно для неё не пройдёт. Зараза всех затронет. — Я, сука, умру… уже ско… всё… прекра… как холодно… — полушёпотом говорил он, стуча зубами. Утро пятого дня омрачила ужасная картина. Дорога, по которой они ехали, была перекрыта кучей трупов, судя по всему, ещё и заражённых, которые сюда притащили, вероятно, из соседних деревень. Зловоние растянулось по округе, привлекая разных птиц и животных. Волки вытаскивали оттуда тела на дорогу и поедали их. Объехать это было нельзя, поэтому компания решила не привлекать лишнего внимания зверей и развернулась. Виллам вновь заметил преследователей. Это были всё те же дикари, но теперь они не атаковали. Более того, они обнаглели настолько, что даже не пытались прятаться — двое или трое квохорцев по пятам следовали за телегой. Иногда они проезжали мимо скал, на которых, сжимая копья в руках, стояли дикари и сопровождали их взглядом. Всё это выглядело до жути странно и непривычно. — Чего это они? — не сводя глаз с очередной такой скалы, спросил Виллам. — Они знают, что мы не сможем причинить им вреда, поэтому не боятся, — ответила Изелла. –Тогда почему не нападают? — Не знаю… — наёмнице и самой это не нравилось. Такого поведения за дикарями никогда не наблюдалось и никто не знал, какие мысли были в их головах. Спустившись с холма, они вышли на другую дорогу, которая так же вела к северному берегу Секиры. Изелла старалась подгонять коней, но те слишком устали и упрямились. Тем временем из леса прямо позади них на дорогу неспеша начали спускаться дикари. Их было много, может быть десятка два. Должно быть, они давно уже следили за ними, в таком количестве маскируясь в лесу. Да, стоило признать — прятаться эти сукины дети умели. Квохорцы шагом преследовали телегу, собравшись в группу. Посередине шёл крупный мускулистый дикарь с дубинкой и железным топором, наверняка трофейным. За ним следовали все остальные. — Блять, не нравится мне всё это, — Виллам обнажил меч, а Джах сидел в телеге рядом с Риконом, держа толпу на прицеле. Их гнали в ловушку. Поляна, окружённая лесом, идеально для такого подходила. Наверняка дикари заранее знали, куда они идут и за всё время, пока они сюда добирались, накидали трупов на дорогу, чтобы дружинники пришли сюда. В их руки. Телега выехала на середину поляны. Со всех сторон показались разодетые в шкуры, кожу, кости и трофейные кольчуги люди. В руках они несли костяное и каменное оружие, поднимали палки с козлиными черепами на конце. — Ну всё, приплыли, — с тревогой констатировал Виллам. — Прикрывайте Рикона, — тихо проговорила Изелла, разглядывая приближающихся дикарей. Кольцо вокруг них сомкнулось. Лошади совсем выбились из сил и с трудом тащили повозку. В конце концов, телега и вовсе остановилась. Однако… дикари не напали. Вместо этого они молча глядели на наёмников. — Ну и что они вылупились? — Хотят что-то, — предположил Джах. — Уйдите с нашей дороги! — прокричала Изелла, оглядывая толпу, перегородившую путь. Вперёд вышел тот самый крепкий дикарь с железным топором. Двинув туда-сюда массивной челюстью, он начал говорить. — Нам нужна телега и лошади. И ваш груз, — медленно, будто бы каждое слово давалось ему с трудом, произнёс он. — Нам тоже, — фыркнул Виллам. — Отдайте и мы вас отпустим. Иначе — смерть. Видимо, последнее слово знали многие дикари. Это было ясно, потому как после того, как его сказали, остальные жители квохорского леса начали разминать руки, шеи и крутить в руках оружие. Изелла оглядела их ещё раз. Врагов было слишком много. Среди них были стрелки, так что их просто-напросто расстреляют. Дикарям это ничего не стоило. — Враньё, — буркнул Виллам, — вам ничего не стоит прямо сейчас нас убить. Только слиток отдадим и вы нас как коз своих прирежете. Отдавать слиток очень не хотелось. Выходит, что все жертвы, которые за него понесла она и её товарищи, были напрасными. Вдобавок ко всему, Виллам был прав — зачем дикарям оставлять их в живых? — Вы ведь можете прямо сейчас нас всех убить. Почему вы этого не сделаете и не заберёте телегу? — Мы видели, что среди вас есть Iklehiri — наказанный. Скоро он умрёт, а вы умрёте вместе с ним. Мы не хотим давать вам чести погибнуть в бою, поэтому позволим уйти. Остаток вашей жизни пройдёт в мучениях, которые священный козёл ниспослал на всех неверных и грешных. Наёмница взглянула на больного Рикона, который, похоже, и был тем самым наказанным. Сейчас его грудь слабо и часто вздымалась. Очевидно, он уже не осознавал, что происходит вокруг него. — Нам нужно посоветоваться… — Нет. Нам нужен ответ. Сейчас, — грубый голос дикаря резал, будто наточенный клинок. Выбора не оставалось. Либо слиток, либо гибель. — Забирайте, — чуть ли не прорычала Изелла. Виллам плюнул квохорцам под ноги. Но не успели они взять Рикона под руки, чтобы вытащить из телеги, как вдруг со стороны лесной дороги за ними послышались крики и топот копыт. Дикари забеспокоились и обернулись. Изелла встала на телегу и посмотрел туда, откуда исходил шум. Прямо к ним бежали квохорцы. Точнее, убегали, падая от ударов копий всадников. Боги, сейчас их предсмертные возгласы были слаще всякой музыки! — Топору — кровь! — слышалось от пришедших. Впереди конных дружинников бежало большое бледное чудище, набрасывающееся на несчастных врагов и жестоко убивая их. Изелла безошибочно определила, что это за зверь. Жаль только, что его хозяина больше с ними не было. Джах пустил стрелу в главаря квохорцев и та пробила его горло. Всадники очень быстро приближались к дикарям, которых застали врасплох. Они пытались отбиваться и отстреливаться, но погибали один за другим. Конница дружины окружила уже квохорцев и мощным ударом смяла и раскидала по поляне. Совсем немногие дикари смогли выбраться из окружения и убежать обратно в леса. Прошло меньше десяти минут, как всё кончилось. Вокруг лежали мёртвые и раненые, которых брезгливо добивали, опасаясь возможного заражения. Призрак подошёл к Изелле и та обняла его. На сердце стало тяжело и грустно, а лютоволк оставался таким же тихим, оглядывая округу красными умными глазами… возможно, он надеялся найти тут хозяина, но того нигде не было. С коня спешился наёмник с длинными усами, свисающими вниз. Наёмники сразу же его узнали. — Криган! — раздался радостный голос Виллама. Они с Джахом сразу же подбежали к нему и обнялись. — Вижу, мы пришли как раз вовремя, — с облегчением произнёс Криган. — Как вы нас нашли? — спросил Джах. — Не мы, а он, — усач указал на Призрака, — когда мы разобрались с норвосийцами у Долронора, Раро сказал, что высылал Боремунда с грузом в обход, но вы так и не появились. Меня и парней отправили на поиски, я взял Призрака с собой, он и взял след. Кстати, а где Боремунд и Саймон? Лица наёмников сразу сделались мрачными. — Мы попали в засаду дикарей. А потом и норвосийцы появились из неоткуда, хотя разведка их не заметила. Они… остались, чтобы задержать их. — Ох, твою мать… — плечи Кригана опустились, а глаза потупились вниз, — они умерли? — Не знаю. Но всё к этому вело, — объяснила Изелла. — Они не должны были погибнуть. Боремунд… он ведь спас меня, пока мы добирались к городу. Если бы не он, я бы умер. Эх, парни, да как же так… — Сожалеть будем потом, — перебил его Виллам, — у нас тут валирийский слиток в телеге, а ещё и больной Рикон. — К-какой слиток? — Криган не поверил своим ушам. — Из валирийской стали, — голос Изеллы был тихим, — молчи об этом и никому не говори. Мы всё объясним позже. — Ладно, — выдохнул усатый наёмник, — а что с Риконом? — Подцепил оспу. Не знаю, сколько он ещё протянет. — Понял. Тогда выдвигаемся, — Криган оседлал коня и отдал приказ остальным. Призрак, размерами уже напоминавший упитанного телёнка, прекратил обнюхивать убитых дикарей и побежал вместе со всеми. Им снова повезло и дикарям не удалось задуманное. Вполне возможно, некоторые из них продолжали наблюдать за ними, но два десятка всадников были куда опаснее, чем больной и трое уставших в повозке. Горы Секиры стали куда безопаснее с тех пор, как Изелла была здесь в последний раз. Все деревни и храмы были разорены, патрули стали грамотнее и многочисленнее. Похоже, наёмники на службе Морского Владыки стали лучше понимать своего врага. Рикона будто что-то иссушало. Лицо прохудилось, почти вся кожа была покрыта корочкой из оспенных волдырей, волосы были влажными а тело горячим. Он еле дышал и почти не говорил, но однажды, когда группа остановилась на ночь, он обратился к Изелле. — Хочешь знать, что мне снилось? — спросил он на выдохе. — Хочу, — ответила она, пусть эти сны Болтон и видел в бреду. — Во сне я видел… Север. — Да ну? — Да… я уверен, что это был он. Те места были такими родными… суровыми, но в них я чувствовал себя… свободным… гордым… сильным… я сам… решал свою судьбу… — воспалённые глаза Рикона буквально светились, глядя в ночное небо. — Что ещё ты видел? — Изелла решила продолжить разговор на эту тему. Кажется, этот сон вдохнул в наёмника жизнь. — Я видел… замок… он был весь в зубцах, словно в клыках… они торчали из стен… я как будто бы уже был там когда-то… в прошлых жизнях. Меня что-то звало оттуда, много голосов кричали мне… я спустился вниз, там стояли… мои предки… они ждали меня! — И что было дальше? — осторожно спросила Изелла. — Они приняли меня! Я стал с ними одним… целым… — Рикон глубоко и часто задышал. Затем дыхание расщепилось и задрожало, стало напоминать тихий смех. Мгновение спустя силы покинули Рикона и он замолчал. Изелла прислушалась к нему. Он всё ещё был жив. Просто уснул. Или потерял сознание от накативших эмоций. Наконец они добрались до той самой ивы. На фоне заката она выглядела бы великолепно, да только трупы, висящие на её ветвях, извращали эту красоту. Воды, когда-то окружавшие дерево, почти пересохли, оставались лишь некоторые заболоченные участки. Колонна наёмников проходила по дороге неподалёку от неё. Телега отделилась от них и встала рядом с деревом. Слиток замотали в кожу и тряпьё и закопали. Изелла сделала это собственноручно, вместе со слитком закапывая и воспоминания о Боремунде, храбром и глупом наёмнике. «Здесь покоится Боремунд, храбрейший из наёмников» — высекла она на стволе дерева, прямо над тем местом, где закопали слиток. — Изелла, — обратился к ней Виллам, бросив неутешительный взгляд на повозку. — Что? — Рикон больше не дышит.

***

В лагере на побережье царила мрачная атмосфера, ещё хуже, чем когда Изелла была здесь в последний раз. Людей стало меньше, на окраинах горели костры, где без конца сжигали трупы. Но в остальном ничего не поменялось. Дружинники, Рубаки и Воины Девы жили такой же лагерной жизнью, как и всегда. На входе их встретили рыжеволосые братья. Вид Малладора говорил о том, что он к шуткам не расположен, а это было для него большой редкостью. Хармонд же выглядел уставшим, на что указывали мешки под глазами. Одет он был в длинную бурую рясу, на которой виднелись засохшие пятна крови. Наёмники тепло поздоровались, радуясь, что увидели друг друга живыми. — Рикон, Боремунд и Саймон мертвы, — печально выдохнула Изелла. — Что… какого… блять, как?! — Малладор сжал кулаки от злобы и досады. — Как… это случилось? — дрожащим голосом спросил Хармонд — Рикона доконала оспа. А Боремунд и Саймон… погибли. На нас устроили засаду. Они задержали их. — М-мать их так! — Малладор ударил кулаком по частоколу. — Клеос «Бочка» тоже умер от болезни, — опечаленно добавил Хармонд, — каждый день кто-то заражается и умирает. У нас и у других. Клеос был один из тех, кого она знала с детства. Жуткий пьяница, каким он стал после гибели жены в Спорных землях, был, тем не менее, добрым и смешным. Он всегда рассказывал ей истории о своих похождениях, показывал приёмы на пьяную голову, дрался по пустякам с собутыльниками, но почти сразу мирился, что незамедлительно отмечал. Что ж, Старые боги призвали его и он наконец-то стал единым со своей утраченной любовью. Может, он давно уже хотел такого для себя? — Старина Клеос тоже мёртв? Я-то думал, что его никакая болезнь не берёт, — прыснул блондин. — Заткнись, Виллам, — грубо оборвала его Изелла Но её сердце смягчилось, когда она заметила свою рыжеволосую сестру, бегущую к ним. — Морелла! — Виллам кинулся ей навстречу и крепко обнял, приподняв в воздухе, — Боги, Морелла… я так рад… — И я рада, любимый… — договорить она не смогла, Виллам прервал её поцелуем. Когда они закончили, Изелла так же заключила её в объятия. — Как ты тут оказалась? Ты ведь оставалась в лагере Мирекко. — Он сказал, что я ему не нужна и отослал меня вместе с отрядом посыльных, которые донесли до Риберро Вотреиса вести о том, что отряд Боремунда в Долроноре. — Мне нужно поговорить с Генерал-Капитаном. А телегу с остальным грузом надо передать Квиберну, там его инструменты, — Изелла передала Хармонду повозку, а сама отправилась к шатру Квента «Монеты» вместе с Малладором. В отдельных частях лагеря находились клетки, разделенные на сектора для одного человека, в которых сидели полураздетые люди. Изелла вначале подумала, что это провинившиеся наёмники, однако Малладор ей всё объяснил. — Это бешенные, близко к клеткам не подходи. На людей кидаются, да так злобно, что даже толпой трудно оттащить. Им дали крови Ублюдка Вендела, чтобы сдержать заразу, она, вроде как, помогает. Мне Хармонд сказал. — А как у Ублюдка Вендела дела? — Зверь жрёт, спит и срёт. Ну и орёт на весь лагерь, когда у него настроение есть, хе-хе. В остальном всё так же. — Поняла, — ответила наёмница. Они дошли до палатки Квента, где Малладор её и оставил. Стражи пропустили Изеллу. Внутри не поменялось ровным счётом ничего. Квент же, увидев её, мгновенно преобразился. — О, Изелла! — он встал из-за стола и подошёл к ней, — рад видеть тебя в добром здравии. «Не обнял, не стал приставать» — отметила Изелла про себя. Это выглядело странным… — Я тоже рада вас видеть, Генерал-Капитан, — наёмница чуть склонила голову. — Ты только с дороги? Могла бы зайти и на следующий день, — он отодвинул для неё табурет и сам занял своё место. — Будет лучше, если я сообщу всё сейчас. — Я слушаю, — Квент сложил руки на столе. — Моя миссия провалилась. Мы потеряли слиток. Погибло много людей, в их числе сын лорда Эддериона и Боремунд. Лицо Квента не изменилось. Казалось, он её даже не услышал. Но секунду спустя он прикрыл глаза, пытаясь переварить услышанное. Дыхание главы Дружины сделалось редким и тяжелым. — Что произошло? — спросил он наконец. — Когда начался штурм осадного лагеря, командующий Раро приказал Боремунду выезжать вместе с грузом в обход. Он опасался, что пока мы будем ждать итога сражения в городе, подойдут норвосийцы и смогут захватить его снова. Мы сделали, как он и сказал, но на нас устроили засаду. Я и другие едва убежали. Слиток остался там, а Боремунд, — её голос артистично дрогнул, — остался, чтобы прикрыть наш отход. — Говоришь, Раро приказал? — Квент зацепился за эту часть рассказа. — Д-да, — ответила наёмница. — Ммм… — Квент налил себе вина и залпом осушил кубок, — я понял тебя. Ты свободна. Изелла осторожно поднялась и покинула шатёр. Мысли переплетались меж собой в голове у Генерал-Капитана. Он знал, что Копья Титана были в курсе о наличии слитка в Долроноре и тоже хотели его получить. Своим приказом Раро лишил его старковского бастарда и огромных денег. А ещё — шанса на спокойную жизнь. Эурон Грейджой уже очень скоро придёт за своим долгом. Но что, если Мирекко «Молодой» откуда-то узнал о реальном имени Боремунда? И этим ходом специально подстроил его «гибель», а вдобавок, получил слиток. Звучало логично, но не хватало информации. У главы Дружины Розы внезапно добавилось работы.

***

День и ночь слились в непонятную серую массу, проносящуюся у Джона перед глазами. Челюсть продолжала адски ныть, а голод терзал нутро. Бастард то засыпал, то просыпался, видя перед собой лишь Саймона, привязанного за руки. Быть может, он умер? Солнечного света здесь не было. Джон чуть приподнялся. Он и его друг, что сейчас спал, тряслись в телеге. Их привязали за руки к ручке сундука, который они вывозили из Долронора. Но сундук был не тем, в котором они хранили слиток. И тут Сноу вспомнил, что с ним произошло. «Засада. Дикари. Освобождение Валааса. Наёмники. Храмовый страж. Плен». Сознание вернулось к нему в полной мере. Чуть подняв голову, он огляделся. Они ехали… по огромной пещере, потолки которой достигали невиданных высот. Колонна наёмников в чёрных доспехах как ни в чём не бывало двигалась по этой каменной кишке. Их «дорога» была освещена лампами, установленными вдоль тропы. Громада пещеры поражала воображение и захватывала дух. Никогда в своей жизни Сноу не видел ничего подобного. Её потолок был усеян странными сгустками белого света, напоминая шкуру сумеречного кота. Пещера имела такие же огромные ответвления в разные стороны, от которых отходило великое множество маленьких. Похоже, здесь была целая подземная сеть. «Здесь футов триста высота, не меньше» — подумал с восхищением Джон. — О, проснулся, — послышался голос. Возничий через плечо поглядел на бастарда, — сиди тихо, сволочь, и доедешь в целости. — Где… мы? — через боль в челюсти проговорил Сноу — Я сказал, сиди тихо! Ты будешь говорить только тогда, когда тебе разрешат говорить! Эй, парни, тут один проснулся, посматривайте за ним, чтоб сзади на меня не набросился. — Так мы ж его связали, — раздался голос других наёмников. — Ну мало ли. Видели, сколько он наших положил, пока мы его взять пытались? Господин Валаас сказал следить за ним в оба глаза. — Будь спокоен, в обиду тебя не дадим, — заверили его наёмники. Саймон всю дорогу молчал. В бою ему сломали нос и, возможно, челюсть. Он и сам выглядел… сломленным. На обращения Джона не отвечал, лишь бормотал шёпотом что-то непонятное, всхлипывал и вздрагивал всякий раз, когда пленители над ними смеялись. Джон продолжал разглядывать пещеры. Они были гигантскими, но норвосийцы, похоже, уже давным-давно ими пользовались и составили карты. У стен туннелей были видны настоящие реки и дома с загонами для скота, правда, заброшенные. Некоторые дороги были вымощены и ухожены, а кое-где даже стоял храм с секирой вместо шпиля. Всюду встречались входы в шахты, очевидно, давно истощённые и брошенные. Эти пещеры были столь большими, что здесь даже люди могли жить. И похоже, жили. Прямо сейчас они проезжали мимо изображения большого, высотой около ста футов, топора, высеченного в камне, а у подножия породы, на котором он изображался, лежали подношения — фрукты, шкуры, глиняные горшки с цветами, амулеты. А неподалёку был жертвенный камень с засохшими каплями крови. В голове Джона сложился пазл. Вот как норвосийцы до сих пор могли оказываться в самых неожиданных местах для сил Браавоса, несмотря на то, что разведка никого не находила. Никто не додумался углубиться в пещеры, коих в холмах было полно. Норвосийцы знали их устройство наизусть и могли появляться там, где им это было нужно. Знаменитый Подземный мир под норвосийскими холмами оказался грозным оружием. Командование наверняка бы щедро заплатило за такие сведения, но сейчас Джон был крепко связан и везли его неизвестно куда. Однако спустя два дня они наконец-то выехали на поверхность. Глаза юноши успели привыкнуть к сумраку пещер и он пытался проморгаться. Каждое движение отдавало болью в челюсти, так ещё и чернодоспешные наёмники Валааса донимали его, сплевывали и бросали в телегу объедки. Как оказалось, этим его и намеревались кормить, но Джон, конечно, это есть не стал. Скалы и островерхие вершины Секиры были оставлены позади. Очевидно, их вывезли с полуострова, хотя природа, по большому счёту, оставалась той же. Всё те же лесистые горы, холмы, холодные ручьи и озёра. Но везли их в другое место. Взору юноши предстало большое поместье, окружённое деревянным частоколом. За его пределами виднелись обширные поля, на которых трудились десятки людей, меж которых на лошадях вышагивали надсмотрщики с длинными кнутами, которые они иногда применяли по назначению. Худые, жилистые рабы носили воду, ухаживали за животными, следили за состоянием построек, инструментов, других рабов, готовили пищу, развлекали господ и многое другое. Рабов здесь было очень много. Прямо на глазах Сноу навстречу им прошла группа рабов вместе с надсмотрщиком, который, заприметив магистра, велел всем рабам пасть на колени лицом в землю. Сам же магистр Валаас не обратил на это внимания. Несколько минут спустя к ним подъехала троица всадников. Двое из них были одеты в те же чёрные доспехи, что и наёмники Валааса. Похоже, они были из одного наёмного отряда. Третий был одет в добротный бежевый жилет с подбитым мехом плащом. — Мои молитвы были услышаны! Магистр Валаас, да хранит вас Великий Топор, вы живы! — мужчина лет сорока спрыгнул с лошади и бросился чуть ли не под копыта коню магистра. Тот не выразил же не единой эмоции. — Фабелор, — хмыкнул Валаас, — моё поместье готово меня принять? — Да, да! Нас уже предупредили о вашем возвращении, но я должен был лицезреть вас лично. Сами понимаете, война. — Вставай, — он сделал жест рукой, и его слуга поднялся, — И перестать говорить на валирийском, ты же знаешь, что я плох в нём. Я надеюсь, ты уже подготовил для меня пару девок? — Эм… да, конечно. Позвольте, я сначала расскажу вам о том, что произошло в ваше отсутствие. — Эх, ну валяй, — от тона магистра сквозило скукой. — Прежде всего, я выражаю вам глубокие соболезнования. Когда я узнал о гибели вашего отца Тормо в Долроноре, мое сердце наполнилось печалью и болью. Я знал его ещё молодым. Эта болезнь, порождённая тёмным квохорским колдовством, стала для наших земель настоящей напастью. Огромная трагедия, что мы не можем похоронить его по достоинству, в поместье рода. — Мы сожгли его тело. Город был заражён, а вокруг, как шакалы, ходили браавосийские ублюдки, мы не стали вывозить его. Наёмники Браавоса захватили город и держали меня взаперти, — внутри магистра закипала злоба. — Мы слышали об этом. Полагаю, ваше освобождение — заслуга капитана «Чернолатных» Глеранно. — Нет, — Валаас покосился на капитана наёмников — высокого мужчину с короткой бородой вокруг рта и зализанными назад длинными волосами, — меня освободил Каседор. — Это тот храмовый страж? — Да. Он служит мне с тех пор, как его храм на Секире сожгли. Я оставил его у южной границы полуострова. — Позвольте узнать, зачем? — Фабелор склонил голову. — В южной части Секиры много старых гробниц. Они выдолблены внутри скал и из них легко вести стрельбу, а за холмами прятать войска. Долронор захвачен, а это значит, что браавосийцы больше не будут бояться удара в тыл и пойдут на юг. Там мы их и встретим. У меня в распоряжении полторы тысячи мечей, не считая пяти сотен «Чернолатных» и этих… квохорских дикарей, но за пару недель мы превратим эти гробницы в неприступную полосу укреплений. Каседор за это отвечает. У браавосийцев около шести тысяч, но оспа и дикари задержат их и выиграют нам время. — Ох… прошу прощения, господин Валаас, но эти гробницы… Совет защитников веры запретил приближаться к ним каждому, кто не имеет духовного сана… а вы пустили туда наёмников. Если они узнают… Как на это вообще отреагировал страж? — Каседор поклялся служить мне. Он закрыл свой рот и делает то, что я ему приказал. А насчёт Бородатых жрецов… Если бы эти бараны из Верхнего города не выбили себе весь разум об пол бесконечными молитвами, то они бы поняли, что мы в этих гробницах делом занимаемся и удерживаем сраных банкиров на Секире. На их месте я бы давно прислал армию и выбил их оттуда, а потом прошёл через Божественный страж, отсёк Линарро Антариону голову и подвесил над воротами крепости. — На всё воля Бородатых жрецов, — смиренно произнёс Фабелор. — Мнение Главного магистра известно? — спросил Валаас. — Нет, господин. Он молчит, а жрецы грозятся отправить собранную армию на браавосийцев, но она все ещё стоит у Норвоса. Непонятная ситуация сложилась в нашей столице. — Блять… трусливые идиоты. Я должен нести убытки, пока они будут чесать вшивые бороды и кидаться в банкиров пустыми угрозами. — Господин, я не могу не спросить о… ценности, — Фабелор снова начал говорить на валирийском. Валлас опустил голову. Мускулы на его лице задрожали. — Они смогли его увезти. Глеранно послал дикарей в погоню, — ответил Валаас на том же языке. — Ваш дед и отец потратили много средств и сил на её получение, — глаза Фабелора широко раскрылись, — Мы обязаны её вернуть. — Я знаю, не надо мне об этом напоминать! — Валаас разгневался. Очевидно, его задевало то, как легко он потерял слиток, — дикари хорошо бегают по лесам и горам, они смогут выследить убежавших. — Великий Топор да поможет этим нечестивцам в их деле. Но считаю своим долгом предупредить вас — Бородатые жрецы не одобрят ваши сношения с ними. — Они ничего не одобряют, — махнул рукой магистр, — мне насрать. Кроме того, есть и хорошие новости, — он указал на телегу, где ехал Джон и Саймон, — видишь тот сундук, Фабелор? Браавосийцы везли там полторы тысячи вестеросских драконов. Фабелор поперхнулся слюной от услышанного. — Это… это очень большая сумма, господин! Прекрасная новость! — Ею мы оплатим услуги наёмников у гробниц и заплатим «Чернолатным», а остатки пустим на укрепление поместья и закупку новых рабов. Кстати говоря, как с ними обстоят дела? — Я следил за поместьем в ваше отсутствие и заключил пару сделок. Недавно мне удалось закупить у одного пирата в Пентосе большую партию вестероссцев. Я отправил их в шахты. Среди них есть… как бы вам сказать… рыболюд откуда-то с дальних южных островов. Дышит под водой и сокращает наши потери от затоплений. – Чудно. Хвалю, — зевнул Валаас. — Рад служить, господин. Позвольте спросить — что это за люди в той повозке? — Фабелор мотнул головой в сторону Саймона и Джона. — Это больше не люди, — поправил его Валаас, — Глеранно, отвези их в шахты и пусть они там сгниют. Теперь они моя собственность. — Да, господин, — командир Чернолатных злобно взглянул на дружинников и приказал отвязать их. Джона и Саймона отвязали, выбросили из телеги и кинули к ногам Глеранно. — Ты убил многих моих ребят, сукин сын, — он поднял голову Джона и плюнул ему в лицо, — надеюсь, жить ты будешь долго. Я слышал, рабы в шахтах молят о смерти. Их подняли и повели в сторону широкого холма. Грязные босые ноги едва переставлялись, ступая по холодной земле. Саймон едва волочился следом за Джоном и его то и дело толкали в спину, пока он не упал. Его пнули в грудь, а затем один из наёмников стянул кожаные штаны и помочился на него, после чего его подняли и подгоняли уже копьём, а не руками. Они начали спускаться в шахту, едва освещаемую тусклым светом глиняных светильников, шагая по вкопанным в землю деревянным брускам. Из глубин слышались перестуки кирок и редкие голоса. На глубине становилось труднее дышать, а камни казались скользкими и крутыми, приходилось невольно хвататься за деревянные опоры, чтобы не упасть. В конце концов, их вывели к ответвлению, и они оказались в широком коридоре, огороженном деревянными стенками с дверьми. Всё это напоминало темницу. Очень тёмную, сырую и холодную темницу, да ещё и внутри холма, а не замка. — Слушайте сюда, мрази — Глеранно выстроил их у одной из дверей, — забудьте свою прошлую жизнь, её больше нет и никогда не будет. Вы больше не люди. Вы — двуногий скот. Полагаю, вам не надо объяснять, что такое рабство, но ваши чистоплюйские браавосийские обычаи меня вынуждают. Короче говоря — попытаетесь сбежать, нападёте на охрану, откажетесь выполнять приказы, начнёте подговаривать других на бунт или побег — магистр Валаас скормит вас медведям. Понятно? Никто не ответил. Глеранно ударил Джона, а затем и Саймона ногой в живот. — Отвечайте, когда к вам обращаются, твари! — Да, — выдавил сквозь боль Джон. Саймон быстро закивал. — Шахта выведет из вас всю наглость. Заводите их, — приказал Глеранно. Наёмник открыл дверь и их грубо бросили внутрь. Джон поднялся, а потом помог и Саймону. На них медленно начали обращать внимание. Кто-то вставал с соломы, другие сидели у стен и из любопытства поднимали головы. Наконец, Джон смог оглядеть их всех. Это были измученные, уставшие и обессиленные люди, сидящие в подземном сумраке и каждый день молящие богов о милосердии. — Skoros iksos aōha brōzi? — донеслось от очень худого лысого старика, что сидел у стены справа. Рядом с ним сидели и другие рабы. — Б… — Сноу взялся за челюсть. Боль была слишком сильной. Старик сделал жест рукой и к ним подошёл такой же худой мужчина. Осмотрев челюсть двух наёмников, он ушёл и вернулся с двумя гладкими камушками, обмотанными тряпицей. Он положил их между зубами и щеками и взял челюсть в руки. — Ziry iksos naejot ōdrikagon, — после этих слов он дёрнул челюсть и Сноу пронзила очень сильная боль, которая сразу же прекратилась. То же самое он проделал и с Саймоном. — Спа…сибо, — продолжая придерживать челюсть рукой, произнёс Джон. — Не говорите на валирийском? — хрипло спросил старик. — Очень плохо, — прокряхтел Боремунд в ответ. Старик подозвал их к себе. — Меня здесь зовут Старым. Простое имя. Запомните его и держитесь меня. Как зовут вас? — Боремунд, — назвался бастард. — Ну а ты? — Старый посмотрел на Саймона. Тот молчал, его взгляд рассеялся в пустоте. — Он ещё не пришёл в себя, — Джон ответил за него. — Придётся прийти. Безумцы быстро умирают, — просто проговорил Старый. — Я постараюсь ему помочь. Старый его будто и не услышал, лишь костлявой рукой указал на других рабов. — Тот, что вылечил вас — Кость. Облегчит рудниковую лихорадку или откачает, когда вас вытащат из воды. Ну или подарит быструю смерть, если вас придавит и вы останетесь живы. Джон кивнул ему и получил кивок в ответ. — Рыба, — он указал на причудливого невысокого человека с чешуйчатой кожей и перепонками меж пальцев, — он вытаскивает нас, когда ходы затапливает. И вас вытащит. Сноу кивнул и ему. — С остальными познакомишься сам. Откуда вы? — Из Вестероса. Мы наёмники. — Наёмники… ты, Боремунд, крепкий, выдержишь много. А твой друг… сомневаюсь. — Я ему помогу. — Спать будете там, — он указал на кучу соломы у стены в стороне, — завтра нас выведут на работы, вам всё покажут. А пока слушайте правила — не драться, не приставать к страже, не красть. Особенно это касается еды и воды. За это — смерть. Стражники не узнают, что мы вас убили. — Понял. — Тогда до завтра. И молитесь тише, некоторые трудно засыпают. Джон кивнул в последний раз и отправился к своему месту. Солома была сыроватой и грязной, но других вариантов не было. Он сел и попытался всё обдумать. Рядом сел Саймон. — Эй, — он толкнул его локтем, — мы выберемся отсюда. Саймон молчал. Его губы задрожали. — Надо… отдохнуть. Я пока всё обдумаю, — проговорил Джон. Сын торговца лишь упал на солому. Спустя пару минут к Боремунду подошёл молодой парень, примерно его ровестник. — Прости, я услышал твой разговор со Старым. Боремунд, верно? — Да. — Я Олливер. Я тоже из Вестероса, — он протянул руку, которую Джон пожал. — Давно здесь? — Джон был раз видеть земляка и это придало ему бодрости. — Недели как две. Поймали пираты и продали в Пентосе. — Ты был моряком. — Да нет… наёмником. — Правда? — удивился бастард. — Да. Участвовал в битве на Черноводной на стороне Ланнистеров. При упоминании этой фамилии Джон напрягся. Но не разозлился. За свою бытность наёмником он понял, что необязательно разделять помыслы нанимателя. Главное — чтобы он деньги платил. — И что там? Как прошла битва? — Король Ренли объединился со своим братом лордом Станнисом. Обороной командовал карлик Бес. — Тирион? Он жив? — Да, он и командовал. Я смог убежать вместе с Холлардом-коротышкой, — он указал на мелкого пацана, что сейчас спал у противоположной стены, — часть наших отправили сопровождать имущество замка, мы отправились следом за ними, но оказалось, что на груз напали разбойники. А потом нас похитили пираты. Прям на берегу озера взяли. — И что случилось с тем грузом? — поинтересовался Джон. — Не знаю. Но там было очень, очень много. Сомневаюсь, что они смогут столько потратить, — Олливер слабо усмехнулся. Джон отметил этого парня и его рассказ. Сведения, что он рассказал, могли оказаться очень ценными. — Так… Королевская гавань захвачена Ренли? — Да. Я видел его лагерь. Никогда не видел столько людей в одном месте. Значит, Ренли и Станнис объединились. Джон не знал, кто сейчас был регентом при Бране, скорее всего, это леди Кейтилин. Если она присягнёт Ренли, Север получил бы мощного союзника… — А про Север ты ничего не знаешь? — спросил он у Олиивера. — Ну, их лорда убили. Старк который. Джейме Ланнистер и убил. — Да, знаю. А ещё что-нибудь? — Больше ничего, — пожал он плечами. — Вот что, Олливер, — Сноу наклонился к нему, — я служу одному отряду на службе Браавоса. Дружина Розы. Мне нужно отсюда сбежать. Твои сведения оказались ценны, особенно про замковое имущество. Ты помнишь, где именно оно оставлено? — Кажись, вспомню, если на месте окажусь, — кивнул он. — Если выберемся отсюда, тебе хорошо заплатят. Ну как, ты в деле? — Разумеется. Но как мы сбежим?