Очередной наёмник

Хлопнув крыльями, коршун приземлился на широкую руку Боуэна. Наёмник погладил её и скормил кусочек сушёного мяса. – Ну как? – Джон вместе с Вилламом, Джахом, Каспорио и Холлардом стоял на холме, наблюдая за прекрасным речным пейзажем. – Боэн видел лошадей. Много. Слева и справа. В лесу, – промычал Боуэн. – Топороёбы всё же прячут конницу, – заключил блондин, – как пойдём по броду, так они нас и сомнут с флангов. – Зато теперь мы о ней знаем, – почесал отросшую щетину бастард, – главного разглядел? – Боэн видел. Бородатый и старый. Но сильный. – Неужто бородатый жрец? – предположил охотник за головами. – А такое бывает? Разве жрецы могут возглавлять армию? – задал вопрос Виллам. – Иногда. Когда Норвосу грозит опасность, Совет Защитников Веры избирает из своих самого сведущего в военном деле. Похоже, сейчас как раз такой случай. – Боэн видел вокруг бородатого много людей. Сильные и в доспехах. У них есть длинные топоры. – Только этого, блять, не хватало, – сплюнул Виллам, нагнувшись с коня. – Храмовые стражи, – догадался Сноу, – это плохо. – Не просто храмовые стражи, – пояснил Каспорио, – а храмовая гвардия Норвоса. Лучшие сукины дети, которые только могут выставить на поле боя бородатые жрецы. Но я бы их не опасался – их мало и в бой они пойдут только как последний резерв. Лучше скажи-ка, мой странноватый друг, какие знамёна ты видел? – Эээ… – Боуэн почесал шлем в том месте, где должен располагаться затылок, – синяя змея… две красные полосы… эээ… черное копьё и чёрный меч… ещё Боуэн в лесу видел тряпку. – Какую тряпку? – вдруг спросил Каспорио. – Боэн видел оборванную тряпку, – вспоминал наёмник, – она висит на палке. – Этот отряд называется Рваное Знамя, – проговорил волантиец, – я служил там по молодости. – Знаешь кого-нибудь оттуда? – задал нужный вопрос Джон. Если у охотника за головами сохранились какие-нибудь связи с тем отрядом, то их стоило использовать. – Десять лет назад там командовал Аурелио Кабан. Здоровый и жадный кусок дерьма. Вроде бы он не подох и по сей день возглавляет отряд. – Хм… понятно, – Сноу решил, что будет весьма кстати закинуть удочку этому Аурелио, – а ловушки какие-нибудь ты видел, Боуэн? – Боэн не видел ничего у берега. Только у лагеря. – Значит, всё же хотят задавить нас сразу, как мы перейдём реку. Ловушки будут мешать им самим, – понял Джон, – других мест, где можно пересечь Нойну, ты не нашёл? – Боэн не видел. – Немудрено. Нойна – река капризная и глубокая, – хмыкнул Каспорио, – мосты, видимо, разрушены? Боэн уверенно кивнул. – Проклятье… – ругнулся Джон себе под нос. Безупречные и Копья Титана, может, и хорошие копейщики, но норвосийцы, пусть и с потерями, смогут отбить атаку, потому что их банально больше. А атаковать надо. – Может, соорудим лодки и погрузим на них мост? Сможем перейти реку там, где они не ждут, – предложил Виллам, отмахиваясь от назойливой осы. – Нет у нас на это времени. Топороёбам скоро подойдёт подкрепление с востока, – ответил Сноу, поворачивая коня, – Холлард, позови Мирекко Молодого в храм. Балмана Трупоеда, Кривого Шипа и Рхаго тоже позови. Оруженосец кивнул и ушёл исполнять поручение. Муравейник из солдат и прочей обслуги готовился к грядущему кровопролитию. Наёмники тренировались, чистили обмундирование и готовили коней. Кое-кто напивался, как в последний раз, за что получал от сержантов, кто-то молился своему богу, а богов в разношёрстном войске было много. Разве что дружинники по большому счёту молились одному божеству. Точнее, божествам. Джону и его спутникам все неизменно уступали дорогу. Один вид мрачного наёмника верхом на чёрно-белом коне заставлял других наёмников бояться и уважать молодого командира. Джону уже довелось услышать, как его обсуждают в других отрядах. Многие после истечения контракта в своих ротах намеревались перейти к Чернолатным. Всех привлекала удача Боремунда Бесстрашного и каждый лелеял надежду ухватиться за крупицу тех богатств, что он будет получать от своих побед. А наёмники из Дружины Розы и вовсе считали, что после Квента Монеты их лидером будет именно он. У Джона, по правде говоря, уже возникла мысль избавиться от Квента. Зная, какое мнение имеют о нём дружинники, Сноу полагал, что после смерти Генерал-Капитана в его управление перейдёт армия отборных бойцов, что вдобавок к имеющимся воинам составят внушительную армию. Вот только просто так убрать Квента не выйдет. Впрочем, эту мысль Сноу решил отложить до лучших времён. Хотя он и не исключал, что эти времена уже очень скоро настанут. – Эй, смотрите, это же Боремунд, – перешёптывались наёмники, завидев бастарда на полосатом коне. – Ух, сука, гляди на него! Шуба на нём какая! Горностай, похоже. – Наверное, в Квохоре взял! – Да не пялься ж ты так на него! Увидит же щас! Зорс под Джоном громко фыркнул, тряхнув мордой, словно бы усмехаясь перешёптываниям наёмников. Своенравный зверь оказался чрезвычайно выносливой и неприхотливой животиной, куда более сильной, нежели лошадь, что Джону дал лорд Хорнвуд. Вот только характер у этого жеребца был ужасным. Сноу пришлось применить все свои таланты, вселившись в него. Трудности, конечно, возникли, но Джон изрядно поднаторел в магии оборотней за всё время в Эссосе. В конце концов, зорс подчинился и признал нового хозяина. Сначала Джон хотел отдать его Джаху, уцелевшему после оспы, но тот отказался, хоть Сноу и видел, что это решение далось наёмнику трудно. Старая кровная связь с этим животным взыграла внутри сына Лунной певицы и он с трудом заглушил её голос. На равнинах, откуда его мать родом, эти животные пасутся и объезжаются народом со странным названием Джогос-Нхаи. – Он теперь твой, – ответил Джах на предложение Джона, – мой зорс дожидается меня далеко на Джогос-нхайских равнинах. Настаивать бастард не стал. В конце концов, никто не обвинит его в жадности. – Командир Боремунд! Командир Боремунд! – послышался громкий хриплый голос со стороны шатров. На тропу вышел коренастый старый ветеран, сжимавший в руках старенький шлем с тремя глубокими царапинами над глазной прорезью. Сноу остановил коня, рассматривая лицо наёмника и вспоминая, где он мог его видеть. – Командир Боремунд, это я! Дорсет Три Царапины! Мы с вами сидели в осаде в Долроноре! – Припоминаю, – кивнул ему Джон, – рад видеть тебя живым. Помнится, ты с женой там был. – Нет её больше, – хрипло проговорил Дорсет, – оспа забрала. Как и многих наших. – Сочувствую твоей утрате, – проговорил Сноу. – Командир Боремунд, здесь от ваших подвигов вся армия на ушах стоит. О ваших делах в Квохоре даже песни сочиняют. Знали бы вы, какой шум подняли! – Да я уж кое-чего услышал, – цинично заметил Сноу, вспомнив о награде за свою голову, – ну, Дорсет, удачи тебе в битве… – Постойте, командир Боремунд, – воскликнул ветеран, – уделите ещё немного времени старому солдату. – Если только быстро. – У меня тут контракт закончился с Дружиной Розы. Я уж было продлевать хотел, да только вы со своими делами прогремели. Я вот в сержантах полжизни проходил, да повыше так и не поднялся. Вы б не могли меня к себе взять, а? Я из ваших новобранцев буду дурь выбивать так, что вопли в Миэрине слышны будут. Опыт у меня есть, работу я свою знаю. Да и остальным всем расскажу про доброту вашу. – А чего ж не взять? – недолго думая, произнёс Сноу, – контракт заключай и милости просим. – Благодарю от всего сердца, командир. Я свои деньги сполна отработаю! – Не сомневаюсь. Всего доброго, Дорсет, – проговорил Сноу и пустил коня вперёд мимо ветерана. За ним двинулись и остальные. В разграбленном норвосийском храме, приспособленном Сноу под свою ставку, его уже ждали. Вокруг стола с картой стояли Мирекко Молодой, его брат Раро Лысый и сын Террио – их всех Джон помнил ещё по Долронору. Рхаго с переводчиком также стоял тут и настороженно глядел на наёмников из Браавоса. Лишь Балман Трупоед сидел в стороне и ни с кем не разговаривал. Все они негласно признали Джона главным, несмотря на возраст. Но большую роль сыграло то, что у Квохорского разорителя было больше мечей, а также внушительная репутация. Впрочем, никакой Боремунд Бесстрашный не помешает кому-нибудь из командиров поступить в бою так, как ему вздумается. – Командир Боремунд, – кивнул предводитель Копий Титана. Балман Трупоед промолчал. – Приветствую всех, – поздоровался Джон с браавосийцами и Балманом. Первые выглядели, как надежные союзники и в их верности и умениях Сноу не сомневался. Пересёкшись взглядом с Террио, бастард едва заметно кивнул ему. Сын Мирекко Молодого возмужал и обзавёлся парочкой шрамов. Каспорио тоже переглянулся с ним и улыбнулся. – Хорошо, что мы будем сражаться вместе, – Раро хрустнул пальцами, – раз уж с нами Боремунд Бесстрашный, то топороёбам не поздоровится! – Давайте уже к делу, – предложил Мирекко, обращаясь к карте. – Согласен, – Сноу принялся расставлять фигурки из слоновой кости на по берегам реки, – сколько у вас мечей? – Тысяча, – доложил Раро, – оспа и битва у Долронора многих забрала, восстановить потери мы не успели. – Сколько из них копейщиков? – спросил Виллам. – Семьсот. Сотня лучников, остальное – пехота и конница. – Итого – две тысячи копейщиков пойдут по реке. Нам бы чеснок раскидать… – Не успеем, – покачал головой Каспорио, – норвосийцы постоянно следят за рекой. Будем прикрывать лучниками. Топороёбы ведь не знают, что мы уже видели их конницу. – Наша разведка ничего не говорила про конницу норвосийцев, – воскликнул Террио. – А наша – говорила, – ухмыльнулся Виллам, косясь на Боуэна. – Ну и как тогда Риберро Вотерис себе представляет нашу переправу? – недовольно скрестил руки на груди Мирекко, – на земле у нас будет чуть больше двух тысяч мечей, и мы должны сдерживать натиск десятитысячной армады? Да ещё и переходя через реку? – Норвосийцы не станут посылать в атаку всё своё войско сразу, – произнёс Виллам, – им будет достаточно не пустить нас через реку. – В общем, план такой – хлопнул по столу Джон, – действуем так, как предписал командующий Вотерис. Безупречные и Копья Титана перейдут реку. С флангов на нас пойдёт конница, а с центра, скорее всего, нападёт их пехота и стрелки. Мои дотракийцы возьмут правый фланг на себя и отвлекут там норвосийскую конницу. Конница Воинов Девы, – Сноу обратился к Балману, – поможет им. Если что, обеспечим прикрытие лучниками. Как только копейщики закрепятся на берегу, начнём переправлять остальные силы. Помните – наша задача – не разбить норвосийцев, а продержаться и оттянуть на себя побольше их бойцов, пока наши не зайдут им в тыл через подземелья. Вопросы? – Anha wane nowe kirekosi san hejeki anna hase ma werera anna mae hrazef irge waje, – нарушил тишину Рхаго, тряхнув косой. – Рхаго хочет знать, сколько будет его врагов и сможет ли он забрать его лошадей после победы, – перевёл другой дотракиец. – Мы не знаем. Но точно меньше тысячи. Что до лошадей – пускай сначала Рхаго победит моих врагов, – ответил Сноу. Рхаго всё перевели и он нахмурился, а затем вновь что-то проговорил на своём гортанном языке. – Рхаго говорит, что его врагов будет слишком много, а у него всего лишь три сотни всадников, – снова перевел спутник Рхаго. – Не нужно вступать с ними в ближний бой. Задача Рхаго – держаться на расстоянии и осыпать конницу врага стрелами. – Fewre hrazef sirve jinak, – скрежетнул Рхаго. – Так уцелеет меньше лошадей, – переводчик, кажется, перенял настроение своего главаря. – Значит, цельтесь лучше, – Джону пререкания дотракийцев начали надоедать, – у наших врагов есть доспехи, а у вас их нет. Пойдёте в ближний бой – вас перережут, как скот. Рхаго в ответ на это лишь прорычал и пробурчал что-то себе под нос. – Моей конницы тоже может не хватить, – подал голос Трупоед, доселе молчавший, – у меня восемь сотен всадников, но если норвосийцев десять тысяч, нас попросту размажут по берегу, как дерьмо по стене. – И это только на одном фланге, – поддержал Раро, – со вторым-то что делать будем? Оттудова тоже конница норвосийская попрёт, как ваша разведка доложила, – хохотнул лысый наёмник. – Предоставьте это мне, – Сноу устало протёр глаза, – у меня есть идея, как с ней разобраться. – Боремунд Бесстрашный снова хочет нас удивить? – улыбнулся Террио. – Пока ещё нет. Точнее, я ещё не знаю, как это сделать. – Не желаете поделиться мыслями? – задал вопрос Мирекко. Сноу покачал головой, – в ближайшее время я всё вам скажу, если будет что говорить, конечно. – У меня есть вопрос, – поднял руку Кривой Шип, – мои безупречные слабо защищены. В крупном бою кожаный доспех мало от чего защитит. – А разве безупречным нужна защита? Вы же не чувствуете боли! – обнажил Балман чёрные зубы. – Отсутствие боли не защищает от смерти, – командир Безупречных кинул на главаря Воинов Девы тяжёлый взгляд, – в нас полетят копья и стрелы, в строй будут врезаться кони. Одни щиты здесь не помогут. – Я об этом позаботился, – заверил его Джон, – когда придёт подкрепление из Браавоса, вы получите лучшее оружие и доспехи. Кривой Шип коротко кивнул. – Думаю, совет можно считать оконченным. Вы свободны, господа. Командиры других отрядов направились к выходу из храма, оставив Джона наедине со своими офицерами. – С конницей в лесу надо что-то сделать, Боремунд, – Виллам несколько раз тыкнул пальцем в карту, где стояла фигурка в виде лошадиной головы, – один фланг мы, может, и удержим, а со второго нас разобьют, пока пехота свяжет копейщиков боем. Раз уж у тебя появились идеи, то лучше бы их высказать нам. – Угу, – прогудел Джон и повернулся к Каспорио, – ты сказал, что служил в этом отряде… Рваное Знамя. – Так и есть, – Каспорио легонько воткнул кинжал в стол и крутанул его. Оружие завертелось, словно юла, – и что дальше? – Мы напишем ему письмо с предложением перейти на нашу сторону. Не за спасибо, разумеется. Каспорио и Виллам тут же заулыбались и просветлели. – Как писал один И-Тийский мудрец Сынь-Цзу – «Война – это искусство обмана», – проговорил волантиец. – Неплохо придумано, – воскликнул блондин, – но согласится ли он? Норвосийцев больше, на их стороне местность и они обороняются, а не нападают. – Сколько ты хочешь ему предложить? – спросил Каспорио. – Тысячу золотых полновесных монет, – постучал пальцами по столу Джон. Виллам невольно открыл рот в изумлении. – Да, знаю, сумма огромная, – проговорил Джон, – но раз мы хотим победить, а сил у нас не так много, то я готов потратить столько денег. Напиши письмо этому Аурелио Кабану, – обратился бастард к Каспорио, – назовись своим именем, расскажи, как щедр Браавос, что от него требуется и в какой момент. Вспомни о былых деньках, скажи, что не помешало бы вспомнить прошлое, короче, запудри ему голову всякой сентиментальной хернёй. Дай ему два дня на раздумья. Ну и о деньгах упомянуть не забудь. – Я-то напишу, – задумался охотник за головами, – только вот что будем делать, если он не согласится или промолчит? – Сначала дождёмся ответа. Если не выйдет, то у меня есть ещё одна идея. – Ты, я гляжу, всё предусмотрел, – оскалился ехидной улыбкой Каспорио. – У нас в запасах десять бочек дикого огня, что мы вывезли из Квохора, – напомнил всем Джон, – раз уж они спрятали конницу в лесу, то я пошлю туда рыболюда. Он возьмёт небольшую склянку, переплывёт Нойну в ночь перед боем и подожжёт лес слева и справа от брода. – Потери и усталость им обеспечены, – первым догадался Виллам. – Верно. Кстати говоря, у меня есть ещё одно задание для тебя, Каспорио. Пора тебе показать нам, за что тебя прозвали Несущим Погибель. Каспорио глубоко вдохнул и шумно выдохнул, ожидая, чем его собираются удивить. – Когда мы переправимся через реку, ты должен убить Бородатого жреца, что командует их армией. Посмотрев поочерёдно на Виллама, Боуэна и снова на Джона, волантиец сжал и разжал пальцы рук от напряжения. И на минуту замолчал. – Как ты это себе представляешь? – проворчал он, – для убийства требуется наблюдение за целью. За его повадками, привычками, его окружением. Для этого требуется как минимум неделя, а иногда и месяц. Которого у нас нет. А ты мне предлагаешь сунуться к Бородатому жрецу, которого охраняют здоровенные вымуштрованные фанатики с такими же здоровенными топорами? – А ты придумай что-нибудь, – развёл руками Джон, – если тебе нужно, можешь написать письмо для Аурелио и отправляться хоть сегодня. Когда жрец умрёт, в войске Норвоса произойдёт переполох. А там и наши в тыл им зайдут. Наёмники топороёбов побегут прочь. До последнего надеявшись, что к своему ремеслу ему больше возвращаться не придётся, Каспорио хотел было отказать. Однако он, как и все, кто его сейчас окружали, был наёмником, пусть и немного другого рода деятельности. – Тысяча золотых, – выговорил волантиец. – Пф-ф-ф, – Сноу не смог удержать смешка, – нет уж. Дам пять сотен, не больше. – Тогда даже не проси. – В таком случае, ты мне не нужен, – Сноу посмотрел в лицо волантийцу, – раз уж решил оставаться при мне, то делай, что я тебе прикажу. Нет – вали отсюда. Разумеется, просто так Джон отпускать его не собирался. Он понимал, насколько Каспорио Несущий Погибель может быть опасен. Ему никто не помешал бы перейти к норвосийцам и потребовать такую же сумму, но уже за устранение Джона. К тому же, Норвос назначил за его голову награду и его смерть пришлась бы для Вольного города весьма кстати. Охотник за головами поднялся со стула и двинулся в сторону выхода, но вдруг остановился. – Ты ведь не победишь без меня. Если прогонишь, я не напишу письмо для Аурелио. – Я его сам напишу, – добавив серьёзности в голос, ответил Сноу. – А ты не боишься, что я уйду к норвосийцам? – вдруг спросил Каспорио. – Для чего ты до сих пор задаёшь мне вопросы? Ты ведь уже всё решил. Ну так и проваливай. – Я ещё ничего не решил, – выдал он вдруг, – давай хотя бы восемьсот. – Пять. Сотен, – процедил Сноу, давая понять, что торговаться не намерен, – да и не унесёшь ты больше. – До чего же ты упрямый сукин сын, – проскрипел зубами Каспорио, – хотя бы шестьсот! – Нет, – отрезал Сноу, – либо бери то, что даю, либо уходи. – Да твою ж… – охотник за головами хотел было стукнуть кулаком по столу, но сдержался, – чёрт с тобой, ладно! Согласен! Жать руки они не стали. Каспорио просто вышел из храма, толкнув массивную дверь. – Письмо не забудь написать, – бросил ему Джон напоследок.

***

Лезвие сабли едва не коснулось лица Джона, гулко ударившись о тренировочную защиту на животе. Волантиец, спрятав одну руку за спину, налегал, осыпая бастарда рубящими ударами. Они были скоры, выверены и сильны, Джон быстро уставал. Такой скорости он ещё ни у кого не видел. Сделав большой шаг в сторону, Каспорио с громким выдохом ударил в гарду меча Джона. Сталь завибрировала и больно отдала в руку. Сноу вновь отступил назад. Тренировочный поединок длился уже десять минут, постепенно притягивая новых зрителей. Наёмники делали ставки и просто наслаждались красивой схваткой достойных воинов. Холлард, Джах, Боуэн, Террио, Морелла и Виллам изредка подбадривали Боремунда, раздавая советы, по правде говоря, ненужные. Кривой Шип молчал. Рхаго в окружении своих дотракийцев посмеивался, но всё равно с интересом наблюдал за поединком. До этого волантиец сражался и с командиром безупречных, и с предводителем дотракийцев, и с Террио, и каждого победил. Последний, к слову, оказался неплохим фехтовальщиком, обученным стилю «водных плясунов». Впрочем, Каспорио тоже его знал, и знал куда лучше. – Да не уходи ты! Нападай на него! – выкрикнул Виллам. – Ну не ори ты, он сам знает, что делать, – легонько хлопнула его ладонью Морелла. – Дак ведь он так до вечера кружить будет, – возразил блондин, – эй, безупречный, ты дольше всех против волантийца продержался. Что скажешь? – Он правильно делает, – изрёк Кривой Шип, – Несущий Погибель выше и опытнее. Боремунд избрал правильную тактику, пытаясь его измотать. – Только вот изматывается сам Боремунд, – заметила Морелла, глядя на вспотевшее лицо Джона. – Ajarki ajjin! – прокричал Рхаго, пристав на носках. Вряд ли его кто-то понял, кроме дотракийцев. Рывок вперёд – и меч скрестился с саблей у самого своего основания. Клинки поднялись над головами и со звоном разошлись. Взмах прямого меча едва не пришёлся Каспорио по носу, тот отскочил и контратаковал двумя быстрыми вертикальными ударами, а ещё одна размашистая атака таки угодила северянину по рёбрам. Волантиец вертел саблей, как сумасшедший, без видимого труда отражая редкие атаки Сноу. Он отскакивал назад и вперёд, быстро менял дистанцию и без конца двигался, не оставляя Джону ни секунды для анализа ситуации. Отклонив лезвие соперника от своей ключицы, Джон подгадал момент и сделал длинный выпад. Укол едва не достал волантийца. Едва. Отпрыгнув назад и крутанув саблей перед собой, охотник за головами увёл меч Сноу в сторону. Спустя миг загнутый клинок летел Джону в голову. Но мгновение спасло бастарда от поражения и тот уклонился в последний момент. Толпа удивлённо охнула, поражаясь, насколько близко от Джона прошёл клинок волантийца. – Ну и скорость! – воскликнул Дорсет Три Царапины, – мне б такую в нынешние-то годы! – Ты видал? Не, ну ты видал? Он быстрый, как сам чёрт! – поразился Террио, разговаривая со своим дядей. Раро только поглаживал свою лысину, не отрываясь от поединка. Соперники разошлись в стороны. Каспорио с уважением кивнул Джону, признавая его навыки. Северянин же поразился сам себе. Должно быть, его реакция действительно стала быстрее. Теперь уже точно. – Давно я так не дрался, – Каспорио сплюнул накопившуюся желчь и утёр губы, – но пора заканчивать. Ложный выпад. Сноу не повёлся. Атака. Отражение. Ещё один ложный выпад. Сталь чиркнула по защите Джона, скользнув выше по рёбрам и чуть не угодив в подмышку. – Ах ты ж… – Джон отклонился и дёрнул руку с мечом вперёд, резко сократив дистанцию. Эфес влетел в плечо противника, чуть не сбив потрясённого волантийца с ног. Но он всё же удержался. Выставив защиту, Каспорио попытался разорвать расстояние между ними, но Джона было уже не остановить: схватив своё оружие за лезвие второй рукой, он мощным ударом отбил саблю в сторону и обратным движением уколол Каспорио в живот. Даже через свою защиту тот почувствовал сильную боль. Скрючившись, Несущий Погибель упал на колено. Он попытался отбежать в сторону, но Джон успел схватить его за длинные жёлтые волосы, которые… тут же отделились от головы своего владельца. Резкая боль в паху выбила из Джона воздух. Каспорио мигом подобрал саблю и вторым ударом подсёк ногу Джона. Теперь уже он сидел на коленях. В следующее мгновение холодный металл коснулся его обросшего подбородка. – И снова… победа… – еле выдавил волантиец, подпирая ноющую грудь саблей. Его новоявленная лысина блестела на солнце. – Что?? – Рглор меня побери и изнасилуй, что случилось? – Ха-ха! А ловко это он провернул! – Ну охереть, упасть и не подняться, я проиграл десяток серебряных! Тренировочное поле заполонили десятки разных голосов. Веселых, злых, разочарованных и смеющихся. Рхаго громче остальных хохотал вместе со своими дотракийцами, расплёскивая пиво. Но все сошлись на том, что поединок вышел славным. Придя в себя после особо болезненного удара в пах, Джон поднялся и взглянул на намасленный клочок волос, что остался у него в руке. Победа была так близка, до неё оставалось лишь пара движений… но грёбанный волантиец обхитрил его. – Ты обманул меня, – хмуро проговорил Джон. – А ты чего ждал? – убирая саблю в стойку, произнёс Каспорио, – что я дам себя победить? Или.. ты обижаешься? – охотник за головами широко улыбнулся. Наверное, он до сих пор видит меня мальчиком, подумал Джон. – Дело не в тебе, – выдохнул Сноу, поднимаясь с земли, – я сам дал себя провести. – Вот это уже другой взгляд. Мужской, – волантиец забрал свой парик и отряхнул от земли, – к слову, дерёшься ты как зверь. Давно я такой скорости не видел. И мастерства, хоть ты и молодой ещё. Хороший поединок получился. – Я ещё возьму реванш. Больше ты меня не проведёшь, – зарёкся Джон. – О, у меня ещё много фокусов в запасе. Не будешь хрен пинать – запомнишь. – У меня хорошая память, – Джон вытер пот и собирался продолжить разговор, как вдруг толпа вокруг них расступилась, уступая дорогу всаднику в чёрных доспехах. Приглядевшись, Джон признал в нём Чёрнолатного. – Командир Боремунд, – спешился воин, – капитан Артос приказал доложить, что армия в половине дня пути от вас. – Отличные новости. Мы вас встретим. Возвращения Артоса и остальных Джон ждал больше всего. Новобранцы, новое снаряжение и дополнительные припасы для его наёмничьего отряда сейчас придутся как нельзя кстати. Но самым главным были деньги от продажи награбленных в Квохоре ценностей. К полудню в лагерь вошла длинная колонна из трёх десятков гружённых телег и почти тысячи человек. Среди пришедших были люди всех возрастов, полов и верований. Сноу заметил и цветнобородых тирошийцев, и летнийцев, и многих прочих. Радостными криками были встречены шлюхи, что плелись в самом конце обоза. Женского тепла в норвосийских холмах многим не хватало, а постоянная угроза жизни делали солдат удачи излишне агрессивными и даже непослушными. К тому же, скоро будет большая битва. У шатра с проститутками наверняка будут стоять очереди. – А я, отдерите меня Семеро в рот, знал, что ты живым останешься! – Саймон первым подбежал к Джону и сжал его в объятиях, – я знал, знал, что ебучей хворью тебя не убить! – Жив! Жив, сучара ты безухая! – с ликованием прокричал Малладор, сверкая единственным глазом. Сноу пожал его сильную руку, и они оба притянули друг друга в объятия. – Меня хрен убьёшь, – не скрывая эмоций, приветствовал Джон товарищей, – я теперь ещё бодрей, чем прежде. – Если б ты сдох, я бы задушил себя своими усами и вытащил тебя из пекла обратно на нашу грешную землю, – хохотнул Криган, – я ведь тебе должен, помнишь? Ты ж меня из леса спас, когда меня дикари чуть не зарубили. Рано тебе ещё умирать. – Рад видеть живым и здоровым, Боремунд, – поздоровался Хармонд, – вижу, болезнь отступила. – Ещё как! Главное, чтоб хер стоял и сердце билось, да? – Малладор хлопнул Джона по спине широкой ладонью. – Сердце бьётся, да ещё как! – Сноу ударил кулаком по груди. – Нажраться не терпится, парни. В Браавосе из-за пиратов нормального эля днём с огнём не сыскать, – возмутился Криган, – у вас, может, что есть? – У нас бой скоро, а тебе лишь бы надраться, как свинота, – шутливо уколол его Виллам, здороваясь поочерёдно со всеми наёмниками. – Бор, там это… с нами такая роскошная баба приехала. Задница, сиськи, лицо, талия... – Саймон принялся на себе жестами показывать описываемые округлости, – всё идеально! – Я хочу от неё детей, – мечтательно произнёс Криган. – В очередь, ублюдки! – потряс кулаком Малладор. – Вы про какую-то шлюху, что-ли? – поднял бровь Джон. – Да куда там, – вздохнул Хармонд, – с нами приехала красная жрица Рглора. Она желает поговорить с тобой. – Это ещё зачем? – Понятия не имею. В пути она говорила, что видела тебя в огне. Сказанное Хармондом насторожило бастарда. Он слышал про Красных жрецов и про Рглора, но до сих пор так с ними и не встречался. В землях Норвоса и Квохора, где религиозная терпимость была едва ли не нулевой, культ Рглора не жаловали, а иногда и подвергали гонениям. Интерес этой жрицы к его персоне тоже выглядел странным. Лейтенанты расступились, и Джон заметил одноглазого Артоса. Его морщинистое лицо расплылось в щербатой улыбке. – Хорошо выглядишь, Боремунд, – Артос протянул мозолистую руку и Джон её пожал, – не сочти за оскорбление, но я думал, что ты всё же помрёшь. – Почему это? – Опыт. Чахотка, рудниковая лихорадка и прочее дерьмо в лёгких убивают всех. А учитывая, что ты постоянно лезешь в пекло, я поражаюсь тому, что ты ещё жив и имеешь при себе все конечности. Уши не считаются, если что, ха-ха! – Моё поручение выполнено? – спросил Джон. – В большей части. Когда я объявил, что набираю людей в отряд Квохорского разорителя, люди повалили отовсюду. Удалось набрать шестьсот человек. Сотня конных, три сотни пехоты. Ну и жемчужина – к нам подался отряд настоящих мирийских арбалетчиков, – проговорил ветеран уже сдержаннее. – Так это же здорово! Или что-то не так? – Да не бери в голову. Старые раны бередятся, – отмахнулся Артос, – когда Дружина воевала в спорных землях, они много кровушки у нас выпили. – Понял. Будем работать. Я поговорю с их командиром. Что насчёт еды и снаряжения? – Тут всё сложнее. Мы обошли доспешные мастерские Браавоса, и кое-как наскребли панцирей и кольчуг, но их хватит лишь на половину безупречных. Цеховые мастера говорили, что им нужно много денег и времени, чтоб изготовить доспехи на тысячу триста человек, но у нас столько времени нет. А вот с оружием всё вышло – алебарды и протазаны в повозках. Всё, как ты и просил. Даже шлюхи за нами прибились, да музыканты и актёры разные. – Значит, довольствуемся тем, что есть. Ты всё сделал правильно, Артос. Молодец. – Да что уж там. Главное, теперь топороёбам жару дать. И да – мы закупили чёрную краску, как ты просил. Джон удовлетворённо кивнул, – что с золотом? – обратился он к Саймону, – вышло продать товары? – Всё получилось даже лучше, чем я планировал, – ответил сын торговца, – я задействовал старые отцовские связи в Браавосе, ну и вести о разорении Квохора своё дело сделали. Всем не терпелось приобрести ценности оттуда. Лиссенийцы с руками и ногами приняли дерево, мирийцы закупили стекло и металлы. Пентошийцы забрали меха, тирошийцам понравились восточные специи. Браавосийские и вестеросские торговцы раскупили драгоценности, вроде сфинксов, гобеленов и статуй. – Готов поспорить, что на богатеньких браавосийских бабах совсем скоро заблестят новые блестящие безделушки, – с усмешкой хмыкнул Виллам. – Ну так сколько ты выручил? – задал главный вопрос Джон. – Сто пятьдесят тысяч, раздери мою сральную дырку Иные, золотых, – Саймон едва не кричал, – да, я говорил о ста двадцати шести тысячах, но товарный голод в Браавосе всё же усилился из-за пиратов. Да и связи отца помогли. – Боги, мне даже думать страшно о таких цифрах, – проговорил Хармонд. – Это ещё не всё, – добавил Артос, – к нам приходили люди Морского Владыки и передали жалование отряда – две тысячи золотых. Новости были прекрасными. Голова Джона тут же заработала, подкидывая мысли о том, куда все эти деньги девать. Он уже думал об этом перед отъездом из Квохора, но теперь денег оказалось больше, чем планировалось. В любом случае, думать об этом пока рано. Для начала стоило оказаться в крупном городе, причём на продолжительное время. А там и армию можно в порядок привести, и приобрести кое-чего, или даже вложиться куда-нибудь. В торговлю, или в тот же Железный Банк. – Ещё кое-что, – ветеран протянул Джону письмо, – из Железного Банка. Сноу развернул конверт и прочитал. Уважаемый Боремунд. Руководство Железного Банка выражает Вам свою благодарность за своевременное возвращение принадлежащих ему денежных средств в полном объёме и надеется на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Далее следовали печати разных домов, что ходили в правящий банковский совет. Письмо служило благодарностью за возвращение денег, которые полагались для займа Квохору. Что ж, похоже, Железный Банк тоже обратил на него своё внимание, а быть у него на хорошем счету стоит очень дорого. – И да, – Артос бросил взгляд назад, – эта баба хотела с тобой поговорить о чём-то. Фигура, стоявшая позади Артоса, выделялась на общем сером фоне, как алая роза среди пепла. Грациозная женщина в красном одеянии стояла поодаль, спрятав руки в рукава. Её величественный и стройный стан действительно привлекал внимание, а молочно-белая кожа едва ли не ослепляла. Она пристально смотрела на северянина, не отрывая пылающих огнём глаз. – Я уж думал, что в этих краях их не увижу, – произнёс Каспорио, – так они и сюда добрались. Женщина в красном, тем временем, под взгляды разгружающих телеги наёмников, зашагала к Джону. Он смог разглядеть её ближе – лицо не имело ни одного изъяна, ни единой морщины. Шелковистые волосы переливались рыжым на блёклом норвосийском солнце, роба её хоть и была широкой, но будила в мужском воображении соответствующие мысли. – Приветствую тебя от имени Владыки Света, Боремунд Бесстрашный, – промолвила она. – И я приветствую вас в моём войске, – учтиво выговорил Джон, – мне передали, что вы хотели со мной поговорить. – Служить, – она коснулась рубина на шее, – я прибыла для служения. – Неужели? – удивился Джон, – чем же я заслужил такую честь? – Скромность вас украшает, но сейчас она не к месту. Вы привлекаете много глаз, из света и из тьмы. Слава, что гремит о вас – ничто иное, как дар Владыки… – Неужто вы пришли только из-за славы? – Каспорио слышал их, – я имел дело с красными жрецами и тщеславие не про них. Фанатизм, безумство, даже жестокость – но не жажда славы. – Владыке служит много людей, со своими пороками и страстями. Но вы правы, слава меня не волнует, – улыбнулась жрица, – я пришла потому, что Владыка показал мне Боремунда в огне. – Ох, конечно, – охотник за головами выразил своё недоверие смешком. – Полагаю, вы устали с дороги. Пройдёмте со мной, – Сноу пригласил её в свою ставку. Смерив взглядом богомерзкий норвосийский храм, куда её вели, Мелисандра замешкалась и еле заметно нахмурилась. Но всё же прошла внутрь. – Вы голодны? – Я бы не отказалась от пищи, – кивнула жрица. – Холлард, принеси леди еду, – приказал Джон. Офицеры Джона сели рядом со своим предводителем вокруг алтаря, где раньше возвышалась ритуальная бронзовая секира. Сноу приказал убрать её отсюда. Мелисандра села напротив. – Я всё ещё не знаю вашего имени, – произнёс бастард. – Меня зовут Мелисандра. – Что ж, Мелисандра, скажите, почему вы хотите мне служить? Вы сказали, что видели меня в огне. – Владыка указал мне путь к вам. Вы идёте со смертью рука об руку и неизменно выходите победителем из схваток с ней. От ваших рук пал идол Чёрного козла, сгорев в праведном пламени. Он был врагом Владыки. Ваши деяния говорят о том, что мой бог вложил в ваши руки пылающий меч и уничтожил тёмное божество. – Да нет, мы просто костёр под тем козлом разожгли, – проговорил Артос и громко расхохотался. Каспорио шутку поддержал. – Я не верую в Рглора, – признался Джон, – и не ради него сжигал то изваяние, хоть Чёрный Козёл и неприятен мне. – И тем не менее, Владыка вершит свою волю, пусть вы этого и не осознаёте. Вы стали важны для него. И вы ещё сыграете свою роль в будущей войне. – Какой войне? Холлард к тому времени подал Мелисандре тарелку с варёным картофелем и куриным мясом и налил воды из кувшина. – Та война куда важнее грызни Вольных городов. Она важнее даже того, что происходит с Вестеросом и с Севером, – её рубин снова заблестел, – я говорю о том, что просыпается далеко за Стеной. Великий Иной своим саваном отбрасывает тень на весь мир и он погрузится в морозную тьму, покуда эта тень висит над ним. Ветеран Артос закатил глаз, Каспорио давно перестал её слушать… но не Джон. После всего, что он видел и пережил, он уже не мог отнестись к этому безразлично. Оборотничество, магия жрецов Чёрного Козла,его проклятие, оспа, стеклянная свеча... да даже собственное тело он получил в том числе и с помощью магии! Если всё это являлось правдой, почему же тогда рассказ жрицы должен быть ложным? И Мелисандра узрела это в его глазах. – Я вижу, что мои слова нашли отклик внутри вас, – выговорила вдруг жрица, – вы ведь уже успели понять, что наш мир не так прост? То, что мы некогда считали сказками и домыслами, оживает и просыпается ото сна. Бытие стоит на перепутье, и дорога порой вымощена дощечками над бездной, а наши правители шагают по ним с завязанными глазами, даже не понимая, что повязку с глаз можно снять. И тогда они увидят тьму, что вот-вот поглотит их всех. – Правителям нелегко забыть обиды и претензии, – повёл рукой Джон, – а порой и вовсе невозможно. – Я так понимаю, вы говорите о том, что правителям необходимо объединиться перед лицом какой-то будущей угрозы, – вставил своё слово волантиец, – чего ж вы тогда не пришли к кому-нибудь из них? Наш Боремунд-то ни король и не лорд. Ветер сквозняком засвистел в мрачной норвосийской молельне. – Порой никакой повязки и не надо. Человек может быть попросту слеп. Я была при дворе Станниса Баратеона. Сначала он принял мою веру. Но когда получил корону, то отверг меня, несмотря на мою помощь. – Насколько я знаю, Станнис сейчас сидит на Железном Троне, – Сноу почесал лоб, – если вы ему помогали, с чего бы ему вас прогонять? – Его союзники, лорды Простора, противились свету Владыки. Они не привечали меня и желали смерти. – И чтобы не гневить просторских лордов, он от вас избавился, – продолжил за неё Артос. Мелисандра молча кивнула. – Мудрый ход, вообще-то, – проговорил Каспорио, – не в обиду вам, жрица, но короли мыслят по-другому. – Уж не с вашей-ли помощью погиб Ренли? – вдруг спросил Джон, прищурившись. Красные глаза опустились вниз. – С моей, – прозвучал тихий голос в келье. Наёмники переглянулись. – Каким образом вы его убили? – Каспорио имел профессиональный интерес. Ответа не последовало. Мелисандра поглядела в сторону и чуть поджала губу, сомневаясь, стоит ли говорить правду. Но во взгляде Боремунда не чувствовалось враждебности. – С помощью тени. Я зачла от Станниса тень, что забрала жизнь Ренли. – Я ещё не до конца поверил в то, что жертвой ребёнка можно излечить чуму, а теперь мне рассказывают про тени-убийцы. Охренеть! – хохотнул Артос и хлопнул себя по коленям. – Видимо, мне надо было познакомиться с вами гораздо раньше. Тогда моя работа приносила бы мне куда больше удовольствия, – хохотнул охотник за головами, – неужели ты в это веришь, Боремунд? Отвечать Джон не стал. Он верил жрице. Внутреннее чутьё и опыт подсказывали ему, что она не лжёт. Мелисандра может стать ценным приобретением, но она определённо являлась фанатичной последовательницей своего бога. А фанатики опасны и непостоянны – как огонь, в котором она видела свои видения. – Наслаждайтесь едой, леди Мелисандра, – произнёс он, поднимаясь, – мы поговорим с вами вечером.

***

– Командир Боремунд, меня зовут Гарвио, – перед Джоном стоял смуглый мужчина с густыми волосами и горбатым носом, – я командую отрядом мирийских арбалетчиков. Мои люди – в вашем распоряжении. – Смир-р-рна! – проорал сержант и две сотни выровнялись в стойку. Каждый имел два арбалета, добротный панцирь, шлем с наручами и кинжал. Имелись у них и топоры, а у самых богатых – мечи. – Ух, бля! – восторженно крякнул Малладор, – внушает! – Боевой опыт есть? – Джон прошёлся взглядом по строю наёмников. – Спорные земли, – тут же ответил Гарвио, – я командовал десятком во время прошлой войны Мира и Лиса. После мы постоянно гоняли пиратов на Ступенях. Стрелки надежны и своё дело знают, не сомневайтесь. – Сколько желаете получать? – На службе у мирийского совета магистров мы получали пятьдесят серебряных марок. – У меня будете получать шестьдесят. Выплачивать буду браавосийскими деньгами. Услышав это, наёмники приободрились и заулыбались. – Благодарим за щедрость, командир! – воскликнул Гарвио. – У нас тут сражение намечается. Нужно пересечь Нойну вброд. Будете прикрывать копейщиков. Остальное до вас доведут. Вопросы? – Никаких. Мы не подведём! Затем Джон прошёлся по остальным прибывшим новобранцам. В основном это были вольные латники, бегущие из Вестероса, которым не нашлось места на службе у тамошних лордов, браавосийские горячие головы и уроженцы других Вольных городов, желающие поискать удачи на войне Браавоса и Норвоса. Количество конницы Джона порадовало – теперь, вместе с дотракийцами и Чернолатными, конница его отряда достигала четыре с половиной сотни мечей. Среди них даже находились тяжеловооружённые всадники – вестеросские межевые рыцари, которым хватило денег на хорошую защиту. Теперь отряд Джона насчитывал две с половиной тысячи человек – подготовленные, жадные до денег и крови наёмники, готовые вгрызться в глотку любому, на кого укажет Квохорский разоритель. Вместе с войском Джона у Браавоса в грядущем сражении насчитывалось уже приблизительно восемь тысяч человек, что заметно повышало шансы на победу. Однако у этого была своя цена. По расчётам Саймона, ежемесячно на одно только жалование всей этой ораве уходила почти тысяча золотых. Жалование, что платил Браавос за протекцию, хоть и покрывало эту сумму, но Сноу прикидывал, на что деньги будут уходить в будущем. Войску всё ещё не доставало кузнецов, мастеровых и прочей обслуги. Артос хоть и привёз кое-кого из Браавоса, но их всё равно не хватало. Большая часть денег уходила на Безупречных. Каждый евнух получал по сотне серебряных за свои умения. Лёгкий пехотинец в отряде Джона получал тридцать монет. Тяжёлый – сорок. Лучники и арбалетчики – по пятьдесят и шестьдесят соответственно. Легкий кавалерист, в том числе и дотракиец, забирал по семьдесят монет. Офицеры и тяжелые всадники оплачивались по отдельным контрактам. А ведь ещё стоило учитывать личные подвиги отдельных наёмников, возмещения ущерба по вине отряда и прочие непредвиденные расходы. Всё это говорило Джону том, что наёмная армия – весьма дорогое удовольствие. Закатные королевства нечасто прибегали к услугам наёмников, а если и прибегали, то не на продолжительное время. Слишком много денег они забирали, и, стоило признать, далеко не всегда оправдывали свою цену. Каспорио, наконец, ушёл за Нойну, подальше отойдя от лагеря. Джон решил заранее заплатить ему деньги за убийство бородатого жреца, полагаясь на честность волантийца. Конечно, Несущий Погибель мог просто взять деньги и уйти куда подальше. Но если так и произойдёт, то Джон решил, что самолично внесёт в репутацию охотника за головами некоторые негативные коррективы. Ближе к ночи, когда войско Браавоса собралось после разграбления берегов Нойны, был проведён крайний перед битвой военный совет. Войска распределялись по местам. Дружина Розы, Рубаки, пехота Воинов Девы и командующий Вотерис со своей личной сотней готовились уйти под землю, чтобы через огромные туннели перейти реку и застать норвосийцев врасплох. – У нас нет права на ошибку, господа, – Риберро Вотерис ударил кулаком в ладонь, – либо мы откидываем норвосийцев от реки, либо нас оттеснят обратно к Секире, а затем и в море. Следите за своими людьми и не допускайте трусости. Исполняйте всё согласно плану. Я понимаю, что не все успели до конца восполнить свои потери после чумы, но у нас нет иного выхода. Командиры молча слушали и изредка кивали головами. – Командир Боремунд, командир Мирекко – Вотерис обратился к северянину и браавосийцу, – вашим людям придётся тяжелее всего. Вам предстоит перейти реку и держать этих засранцев, пока мы не преодолеем туннели. Если вы дрогнете, битва будет проиграна. Держите брод и убейте столько, сколько сможете. – Будет сделано, – блеснул глазами командир Копий Титана. Сноу промолчал. Слуга Вотериса разлил терпкое вино в шесть кубков. – За победу! – Риберро поднял кубок вверх. – За победу! – вторили ему голоса командиров. После Джон отправился к храму, где его уже ждала красная женщина. – Прошу прощения, что заставил ждать, – Джон пропустил жрицу вперёд и та зашла в храм. Невольно он загляделся на её шикарные бёдра, что скрывала алая мантия. – Всё в порядке, – ответила жрица. Они прошли в молельный зал, туда, где разговаривали в первый раз. Но теперь, кроме них здесь никого не было. – Из питья у меня только норвосийское пиво, так что предложить мне вам нечего, – учтиво проговорил Сноу, – но да ладно. Каким образом вы получили эту… тень? Ту, что убила Ренли Баратеона? Обсуждать магию и близкие к ней вещи Джон в присутствии своих подчинённых не хотел. Те не особо верили в неё, да и не стоит посвящать в эти дела лишних людей. Потому он и перенёс разговор на вечер. – Как я и говорила, я зачла её. Семя Станниса дало мне сил, чтобы её породить. – И что, всё так просто? – уголок губ Джона скривился, – даже ничего не берётся взамен? Мелисандра внимательно посмотрела в серые глаза. – А вы проницательны, Боремунд. Да, Станнис отдал мне часть своих жизненных сил вместе с семенем. Тени рождаются от пламени, что горит во всех нас. Но чем больше теней оно отбрасывает, тем быстрее затухает. Пламя Станниса потускнело после смерти Ренли. – Кто-нибудь ещё знает от этом? – Нет. Только я и Станнис, – покачала головой жрица, – он обвинил в этом Лораса Тирелла, любовника покойного Ренли. – Вот как, – Джон задумался. Удивительно, что Баратеон отпустил её, а не приказал по-тихому убить. Она обладала ценными сведениями о смерти его младшего брата. Хотя, мало кто поверит в то, что короля убила магическая тень, рождённая от семени Станниса. За стенами храма задул шумный ветер, со свистом залетая под деревянные перекрытия на потолке. – Вы... хотите рассказать обо всём лордам Вестероса? – вдруг спросила Мелисандра. Она вдруг поняла, что поведала Боремунду слишком многое. Расскажи он им обо всём, её убьют, и неважно, отдаст он её лордам, или нет. До неё дотянутся. К тому же, Лорас Тирелл клялся, что не убивал Ренли. Да и незачем ему этого делать. Просто кроме него некого было обвинять. – Нет, не хочу. Вся эта история в глазах лордов будет выглядеть, как несмешная сказка. А если мне и поверят, то получу я немногое. Но похоже, вы сослужили Станнису хорошую службу. Фактически сделали его королём. Точнее, не вы а ваше… дитя, своего рода. На душе жрицы значительно полегчало. – Я приму вашу службу и помощь, леди Мелисандра, какие бы цели вы не преследовали. Но предупреждаю – мои действия могут не совпадать с волей вашего бога. – Ваши действия, какими бы они ни были – и есть воля Владыки, – красные губы изогнулись в улыбке, – я обещаю, что хорошо послужу вам. – Вот сейчас и проверим, – Сноу поднялся и удалился в свои покои. Вернулся он с широкой шкатулкой из дорогого красного дерева. Руку Джона покрывала кольчужная рукавица. Бастард открыл шкатулку и достал стеклянную свечу. Её грани тёмным перламутром переливались в свете лампы. – Эта хрень поведала мне о предательстве Квохорского магистра, но я из-за неё чуть не расстался с жизнью, – проговорил Джон, стягивая рукавицу, – расскажите, что это и как этим пользоваться. Рубин блеснул в храмовом полумраке. Её владелица приоткрыла рот в изумлении. Подойдя к свече, она оглядела её и осторожно коснулась белым пальцем до верхушки. Созерцание продолжалось несколько минут, Джон в это время стоял позади, скрестив руки на груди. – Откуда… откуда это у вас? – повернулась она к Джону. В лице её читался трепет, граничащий со страхом. – Собственность правителя Квохора, – саркастично ответил Джон, вспоминая слова Тагганаро, – я забрал её себе после разграбления города. Мне сказали, что эта свеча именуется стеклянной, но я так и не понял, как ею пользоваться. – Это древний артефакт, – жрица вновь посмотрела на свечу, – наряду с валирийской сталью, он остался нам от драконьих владык. Древние чародеи могли видеть места, что лежат от них в тысячах миль, проникать в чужие сны, насылать видения… – Как это сделать? – Джона это интересовало больше всего. – Многие секреты утеряны, но… манускрипты Асшая говорят лишь о нескольких условиях, при которых свечи будут гореть. Первое – серьёзное магическое потрясение. Таковым могло стать возвращение драконов. Второе – свеча должна получить жертву. Жертва эта должна иметь для человека очень важное значение. К примеру, жизнь любимого человека или часть собственного тела. – А третье? – Тот, кто пользуется свечой, должен обладать кровью, что несёт в себе сильную магию. Например, валирийской кровью. Джон с недоумением поглядел на жрицу. Он мог понять, как свечой пользовался магистр Гролео – его мать была родом из волантийской семьи, живущей в Старом городе. Но ведь… – Я тоже пользовался свечой, – признался он. – Вы непохожи на человека, в ком течёт валирийская кровь, – проговорила Мелисандра. – Но никакой жертвы я не приносил. Мой отец – северянин. А мать… я не знаю своей матери. – Чтобы свеча показала вам образы, магия в крови должна быть сильной. Иначе образы, что покажет вам пламя, будут столь нечёткими, что сведёт смотрящего с ума. То же самое произойдёт, если использовать её слишком часто и неумело, – пояснила жрица. Это объясняло, почему Гролео был куском говна. Его кровь была недостаточно… магической. Да и использовал он её, по-видимому, бесконтрольно. – Образы, что я видел, – произнёс Джон, – были ясными. Они не говорили ничего прямо, но у меня хватило ума их расшифровать. Так я узнал о предательстве магистра. Потом меня чуть не поглотила тьма… не знаю, как это вам описать. Я просто почувствовал, что умру, если не погашу огонь свечи. Когда Джон закончил, жрица снова поглядела на свечу, отдавшись своим мыслям. – Кем был ваш отец? – вдруг спросила она. – Крестьянином, – ответил Джон. Говорить о своём истинном происхождении он не собирался. Да, об этом уже знает Каспорио, Квиберн, Квент и Эддерион Болтон, но они будут держать эти сведения в секрете. А когда придёт время, он и сам обо всём расскажет. – Вы уверены в этом? – не унималась Мелисандра. – Уверен, – твёрдо ответил Сноу. – Должно быть, ваша мать была могущественной женщиной, раз уж ваша кровь магическая. А могущественные женщины вряд ли понесут от крестьянина. Слова красной женщины били точно в цель. Слов для ответа Джон найти не смог. – Вы что-то скрываете, – огонь сверкнул в глазах жрицы, – или чего-то не знаете о себе. Или и то, и другое. Взгляд невольно скользнул в сторону. – Я не буду вытягивать из вас того, о чём вы не хотите рассказывать, – Мелисандра склонила голову набок, – но огонь рассеивает тьму неизвестного. Если желаете, мы можем зажечь его, – она указала рукой на свечу. – Мне снова придётся второпях гасить её огонь, чтобы не умереть? – фыркнул юноша. – Вы многого не знали, и действовали вслепую. Сейчас же я буду вам помогать. Обсидиановая фигура выглядела жутко в сумраке храма. Подойдя к ней, Джон почуял тревогу. Он помнил, как тьма чуть не поглотила его в прошлый раз. – Вам не страшно? – сам не зная почему, спросил он. – Страх – оружие слуг Великого Иного, Боремунд Бесстрашный, – она выделила последнее слово, чуть улыбнувшись, – но он присущ каждому из нас. Она пристыдила меня? Тут же он почувствовал, что покраснел. Хорошо, что здесь темно и она не видит этого. Подойдя ближе к свече, он коснулся грани рукой. А потом надавил на неё и провёл пальцами по вдоль. Кровь осталась на чёрном материале. Мгновение, два мгновения… красные капли запеклись и зашлись дымом. Сделалось ещё темнее, так темно, что во тьме растворился стол, на котором стояла свеча. Теперь она словно парила в воздухе. Локоть бастарда обхватила рука Мелисандры. Рубин на её шее налился красным и сиял сильно и ярко. Джону показалось что он подрагивал. – Allih h’oppi klam’irri, kiu hrawizzi orra bizir’ kallio, – зазвенел низкий голос женщины. Он не был похож ни на валирийский, ни на какой-то из его диалектов, ни на любой другой язык, что Джону приходилось слышать. Словно птенец, проклёвывающийся из яйца, на верхушке свечи засияло ровное голубое пламя. Оно не дрожало и выглядело очень неестественно, будто бы и не огонь вовсе. Заклинание на странном трескучем языке продолжало звучать в комнате, границы которой давно пропали во тьме. Свеча не отбрасывала свет. Напротив, тьма была её спутником. – Graxza ilytarriz lo’targo sillda! – громче возвестила жрица, обратив ладони к свече. Пламя в один миг поднялось и тьма тут же исчезла, сменившись голубым, режущим взор, светом. Всё это отличалось от того, что видел Джон, когда пользовался ею в Квохоре. Последние сомнения в том, что жрица может быть полезна, улетучились прочь. – Свече нужно задать вопрос, – сказала Мелисандра, – но только один. И не спрашивайте о будущем. – Почему? – Потому что нам уготовано так много его вариантов, что знание их всех лишит вас рассудка. И снова вспомнился квохорский магистр Гролео. Когда они встретились с ним впервые, он говорил, что видел их приход и победу над чумой задолго до прибытия в город. Похоже, попытка заглянуть в будущее тоже повредила его разум. Вопросов у Джона было много. Выбирать приходилось с умом. Как бы не хотелось спросить о своей матери, Джон понимал, что сейчас это могло подождать. – Покажи мне, где находится Тернесия Антарион, дочь Феррего Антариона, Морского Владыки Браавоса! Свет вокруг него медленно рассеялся, материализуясь в дома, мосты башни и каналы. Под ногами образовалась неровная брусчатка. Джон затаил дыхание. Он не мог поверить в то, что видел. Даже с учётом всего, что он пережил, происходящее выворачивало прежнее мировоззрение наизнанку. Прямо на глазах вокруг него воссоздался настоящий город! Хотя, городом это было назвать трудно. Бастарда окружали руины, поросшие мхом. Он стоял на мосту, что уходил за горизонт. Улицы обволакивал серый туман, а здания, что ещё не сдались под натиском природы, покрылись копотью, а то и вовсе расплавились. Под мостом проходила река. Из тёмных вод торчали головы статуй, гнилые обломки кораблей, на камнях лежали человеческие кости. Чёрные лианы свисали вниз, задевая водную гладь. В конце моста стоял огромный дворец. Невероятная величина затмевала даже дворец магистров в Квохоре. Но сейчас это строение представляло печальное зрелище. Конструкция накренилась в сторону, арки у входа закоптились, или стояли полуразрушенными. В серые мрачные облака уходили шпили и самые высокие башни. У некоторых отсутствовали крыши, у подножий лежали груды камней. Изогнутые улицы затянули растения, картины, высеченные на стенах, покрылись паутиной трещин. Туман накатил на дворец и скрыл его часть от взора. Он накрыл сводчатые проходы, поглотил беседки с потрескавшимися лавками, храмы с резными колоннами, заполонил улицы. Невероятное и необъяснимое уныние пронзило сердце Джона. За спиной раздался громкий надрывный рёв. Он не принадлежал животному, скорее, человеку. Но звук был таким злобным и яростным, что Джон испугался от неожиданности. Не успел он обернуться, как что-то схватило его и потянуло назад. Шумным водоворотом пространство стянулось в одну точку, которая затем расширилась в молельный зал норвосийского храма. Пламя свечи горело ещё несколько секунд, пока не потухло. Джон утёр пот. Иллюзия, которую дала ему свеча, казалось, была натуральнее, чем реальный мир. – Что это было? – спросил он, дрожащими ногами присаживаясь на ступеньку. – Видения могут нести опасность для неподготовленных душ, – Мелисандра присела напротив, – вы увидели то, что хотели? – И да, и нет, – хмыкнул Джон, – я оказался в городе. Он был разрушенным, всюду витал туман. Я видел необычайной красоты дворец, но та красота была… печальной, наверное. А потом я услышал рычание и… оказался здесь. – В мире множество разрушенных городов, – задумалась жрица, – к сожалению, видения не всегда дают то, что мы ищем. – Но теперь я хотя бы знаю, где искать, – Сноу поднялся и снова подошёл к свече. – Что вы делаете? – У меня есть ещё вопросы. Я хочу знать, кем была моя мать. – Нельзя так часто обращаться к свече, Боремунд, – она встала рядом, – ваш рассудок ещё не привык к этой силе. Дайте ему восстановиться. И тогда свеча снова ответит на ваш вопрос. Соблазн был велик. Если образы, что показывает свеча, правдивы, то перед Джоном открывалась огромная сила и возможности. Но за всё, так или иначе, приходится платить. – Ладно, – Джон отошёл от неё, – я благодарю вас за помощь. В храме есть свободные помещения. Если желаете, можете занять их. – Ну уж нет. Я не проведу ночь в этом капище, что возвели в честь топора, – жрица направилась к выходу. В Час Волка они разошлись. Сноу долго не мог уснуть. В голове крутились навязчивые мысли. Что это был за город, который показала ему свеча? Что ещё она может показать? Можно ли доверять этой жрице? Ни на один вопрос не было точного ответа. Но Джон чувствовал – дело сдвинулось с мёртвой точки. Он понимал, что заигрывание с магией – штука опасная, но она же дарует могущество, если ею правильно воспользоваться. А Мелисандра ему поможет – не зря же она притащилась сюда из самого Вестероса? Только сон начал брать своё, как в дверь постучались. – Командир, – в двери показалась рыжая голова Хармонда, – тут письмо пришло. Сноу развернул конверт и прочитал письмо. Аурелио Кабан соглашался перейти на сторону банкиров, если сумма в тысячу золотых увеличится в пять раз.

***

Двадцать восьмое число одиннадцатого месяца. Двести девяносто девятый год от З.Э. Запись выйдет короткой. Скоро мы пойдём в бой. Норвосийцы перекрыли проход через Нойну. Их больше, но я кое-что подготовил. Мы перейдём эту реку, чего бы нам это не стоило. В мой отряд пришли подкрепление и деньги. Саймону удалось выручить больше, чем мы предполагали. Столько золота я в жизни не видел. Оно и воодушевляет и пугает одновременно. Ко мне присоединилась жрица Рглора по имени Мелисандра. По её словам, раньше она служила Станнису. Я пока не решил, можно ли ей доверять, но она помогла мне со стеклянной свечой. Видение показало мне странный город, где должна находиться дочь Морского Владыки. Жрица обладает силой и знаниями, с этим трудно спорить. Но её цели не ясны до конца. Она говорит, что служит своему Владыке Света, но откуда мне знать, чего этот Владыка хочет? Пока мои интересы совпадают с её, я буду держать жрицу при себе. По традиции, перед битвой много писать не стану. Некоторые сказали бы, что стоит излить все свои мысли перед грядущей опасностью, ибо другой возможности может и не настать. Но лучше они останутся при мне. Нет смысла марать пергамент, коль смерть уже предрешена. Новый листок занял своё место в стопке. Не тратя время на лишние дела, Джон покинул храм и оседлал зорса. На улице начинался сбор. Дружина Розы, Рубаки и пехота Воинов Девы уходили на север. Заход в подземелье должен быть скрыт от глаз норвосийцев, иначе весь план и подготовка пойдут прахом. Риберро Вотерис, окружённый охраной, восседал на красивом коне с багровой попоной. Искусный латный доспех отражал лучи заходящего солнца. Рядом с ним, тоже на лошадях, шли командиры наёмных отрядов. Квент и Эддерион Болтон в грубых кольчужных рубахах глядели вслед уходящему войску. Завидев приближающегося Джона, они быстро переглянулись. – Желаю удачи, командующий, – Сноу поравнялся с ними. – Удача нужна только неудачникам, – фыркнул Вотерис, – лучше пожелайте успехов. – Справедливо. Тогда пожелаю успехов, – поправился Джон. – Желаю вам того же в десятикратном размере. Вам он нужнее. Если успех вас не посетит, мы все обречены, – Вотерис ударил коня и поскакал вперёд. Следом ушли его телохранители. На него бросил свой взгляд Квент. Он не выражал ни злобы, ни презрения. Тем не менее, что-то хитрое танцевало в серых глазах Генерал-Капитана. Молчаливо попрощавшись, они разъехались. У северного берега Нойны осталась половина от браавосийского войска. Джон сидел на берегу реки и глядел на прекрасный холмистый пейзаж. Ветер играл с травой и цветами, колыхал воды и отрывал листья от деревьев. Словно трещина в мироздании, поляну рассекала река. Её суровая, девственная красота с рассветом покроется язвами из трупов, чистые воды окрасятся кровью, а пение птиц и плеск рыбы заглушат боевые кличи и стоны умирающих. Погибнет много людей. Кто знает, быть может, и история Боремунда Бесстрашного прервётся в битве на Нойне? Бесстрашие славит людей. Оно же их и губит. Наёмники Джона спали или заканчивали последние приготовления. В другом конце лагеря к Мелисандре приходили верующие в Рглора. Они желали исповедоваться перед возможной смертью, отпустить грехи или получить благословление. Джон ничего не имел против. На том берегу норвосийцы делают то же самое. Тишина, что опускается на лагерь лишь по ночам, позволила Джону остаться наедине со своими мыслями. Порой бастарду казалось, что он все ещё пребывает во сне. Что он всё-таки заснул на пути к Стене после ночной стражи, а дядя Бенджен сжалился и позволил ему поспать в седле. Но, конечно, это был не сон. Наверное, глупо до сих пор думать о своей нынешней жизни в таком ключе. Но масштаб того, как поменялась его судьба, до сих пор поражал. Кто знает, что бы с ним произошло, не наткнись они на Плакальщика в ту ночь? Размышляя над этим, Джон решил, что та встреча, какими бы жестокими последствиями она не обернулась в итоге, стала для него подарком. Извращённым, болезненным, тяжёлым – но всё же тем, что изменил его жизнь кардинально. Перевернул сознание, разделил жизнь на до и после, стёр предыдущие представления о чести, нравственности и благородстве. Нет, Джон не считал благородство и честь слабостью или глупостью. Просто эти качества должны иметь гибкость и здоровый прагматизм. Порой жизнь поворачивается к тебе таким образом, что проявление милосердия, благородства и честности влекут за собой тяжёлые последствия. Которые оборачиваются плохо не только для тебя, но и для твоих близких. Что уже само по себе немилосердно и неблагородно. Такой вот парадокс. Жизнь наёмника научила Сноу не только риску, но и той самой прагматичности. Порой нужно заткнуть свою совесть и сделать как лучше. А совесть – лишь голос. Если голос долго звучит, то вскоре хрипнет и, в конце концов, затихает. Но всё-таки – до чего же переменилась его жизнь! Никому неизвестный бастард ушёл в чужие земли, рискнул жизнью ради славы и богатства, пожертвовал всем – и выжил, несмотря ни на что. Сейчас его имя гремит от Секиры до апельсинового берега, от Андалоса и до руин Квохора, который он сам сравнял с землёй. История настолько удивительная, что он сам в неё не верил. В начале пути его одолевало отчаянье. Теперь же он чувствует свою силу. Ощущает возможности. Ощущает саму жизнь – он буквально выгрыз её из острого камня трудностей и боли. Нет больше испуганного бастарда, что жался в угол от взора мачехи. Джон сделал себя сам. Поэтому, какие бы битвы не ждали его в будущем, так просто он с этой жизнью не расстанется. Грядущее сражение – одно из многих. Но не последнее. За спиной послышались шаги. То был рыболюд, Квиберн и Хармонд с Малладором. Их Джон и дожидался. Первый нёс на спине большую плотную сумку, набитую песком и склянками. – Лор’го готов слушать указания Боремунда, – произнёс рыболюд. – Превосходно. Сколько ёмкостей в сумке? – Пять, – ответил Квиберн, – в каждой по двадцать унций субстанции. – Итак, – Джон подвёл рыболюда ближе к берегу, – когда солнце скроется, отойди подальше от лагеря. Пару миль должно хватить. Затем тебе нужно переплыть Нойну и не попасться врагу. Норвосийцы патрулируют берег. – Что дальше? – прошелестел Лор’го. – Подберись поближе к тому лесу, – Джон указал на лесной участок слева. Завтра норвосийцы должны будут выпустить на них конницу и ударить в левый фланг, – там ты найдёшь лагерь врага. Размести дикий огонь в разных местах и подожги. Выбери подходящее время, мне нужно, чтобы к рассвету лес всё ещё пылал. – Боремунд дать Лор’го трудный задачу, – осунулся рыболюд, однако сразу пришёл в себя, – но Боремунд освободить Лор’го и он всё сделать. – Твой настрой меня радует, – Джон осмотрел сумку у него на спине, – на вид тяжёлая. Может уберём немного песка? – Я бы не стал этого делать, – произнёс Квиберн, – нам нужно, чтобы Лор’го поджёг лес и вернулся обратно, а не сгорел в страшных мучениях. – Хорошо, если он сгорит в лесу. Тогда и лес загорится, – усмехнулся Малладор, – не серчай, приятель, я так шучу. – Если тебе нужно время помолиться, то давай, – позволил Джон, – только недолго. – Лор’го уже просить бога-жабу о лёгкой воде. – Тогда вперёд. Мы надеемся на тебя, – Джон протянул руку и пожал перепончатую лапу Лор’го. Солнце, тем временем, зашло и чешуйчатый наёмник отправился вдоль реки, постепенно исчезая во тьме. – Пойду я, пожалуй, на боковую, – зевнул Хармонд, – завтра нас ждёт тот ещё денёк. – И то верно. Выспитесь как следует, парни. Быть может, завтра мы проснёмся в последний раз.

***

Дозорные разбудили командиров с первыми столбами дыма. Огромный импульс поразил лагерь, в один момент пробудившийся. Под ор сержантов наёмники напяливали снаряжение, укладывали недостающие стрелы и болты в колчаны, произносили последние молитвы. Быстрее всех строй заняли безупречные. Те, казалось, вовсе не спали или спали уже в доспехах. Передние шеренги, как Джон и обещал, получили стальные и бронзовые доспехи. Над строем высились лезвия алебард и звездчатые оперения протазанов. Доспехи получили самые опытные евнухи, а те, кто помоложе, ставились в тыл строя. Словно черепахи, к берегу вышли мирийские арбалетчики. Правда, черепах они напоминали по внешнему виду, а не по скорости. Облачённые в стальные шлема, наёмники несли на спинах широкие павезы. В руках у каждого находился внушительный тяжёлый арбалет. Вместе с ними, заняв деревянные укрепления на насыпях у берега, что возвести Джон, встали лучники. Копья Титана присоединились к строю безупречных, заняв места на флангах. Раро и Террио заняли места слева и справа, как командиры. Мирекко Молодой находился в тылу, как командир отряда. Позади построилась конница. Дотракийцы во главе с Рхаго встали впереди конного строя. За ними встала лёгкая конница чернолатных и восемьсот всадников Воинов Девы. В их числе находилось тридцать тяжёлых кавалеристов – ядро конницы Балмана Трупоеда, среди которых находился и сам командир Воинов Девы. Офицеры Джона, как и он сам, облачались в защиту. Холлард надевал на своего воспитателя тяжёлые квохорские пластинчатые доспехи, застёгивая ремешки на руках, подвязывая пряжки на поножах и закрепляя нагрудник. У пояса висел чехол с кинжалом из валирийской стали. – Горжет хорошо сидит, командир? – спросил оруженосец. – Да, – кивнул Джон. Позолоченный нагрудный знак раньше имел на себе символику Чёрного Козла, но Джон приказал удалить её. Такая броня наверняка стоила многолетнего труда нескольких деревень. Но Джон чувствовал себя в ней неуязвимым. – Командир, всё готово, – в шатёр заглянул Артос, уже облачённый в свой доспех. – Коня, – повелел Джон. Холлард подвёл к командиру зорса. Полосатая лошадь была покрыта блестящей чешуйчатой защитой серебряного цвета. Рядом возник Призрак. Эмпальдер Бамелос по приказу Джона соорудил ему некоторое подобие кожаной защиты для спины и груди. Пусть зверю это не особо нравилось, но так его шансы на выживание заметно повышались. Зорс, на удивление Джона, совсем не боялся лютоволка. На холме, откуда просматривалась вся округа, его уже ждали. Мирекко Молодой наблюдал за горящим лесом. А рядом с ним стояла Мелисандра. Её взор источал превосходство. – Вы вовремя, командир Боремунд, – он передал северянину мирийскую подзорную трубу, – похоже, наши боги сегодня нам благоволят. – Лес подожгли мои люди, – Сноу принял трубу и поглядел на другой берег. По поляне носились люди и пылающие огнём лошади. Рыболюд снова прекрасно справился с диверсией и идеально подобрал время для поджога. Конница Норвоса на правом фланге успешно дезориентирована и пребывает в смятении. Необходимо быстро развить успех, пока норвосийские наёмники не привели свой фланг в порядок. – Огонь – наш союзник, – произнесла Мелисандра, – скоро ветер переменится. – Коли так, то весь дым и копоть попадёт на порядки топороёбов, – догадался Артос, – чтоб они задохнулись! – За работу, господа, – воскликнул Джон, – трубите атаку. – Горнист, сигнал! – скомандовал Артос, – копейщикам – начать переправу! Мирекко приказал своим войскам то же самое. Рёв боевого рога сотряс берег реки. Забили барабаны. Поднялись знамёна. Команды сержантов пронеслись по строю копейщиков. Издалека Сноу заметил Раро, Террио и Кривого Шипа, что отдавали последние команды. Копейный авангард сдвинулся с места, словно единый организм. Безупречные шли в центре построения. Стальными поножами они давили речной песок. Следом и с боков шли браавосийские копейщики. Через пару минут они окажутся на броду и битва начнётся по-настоящему. – Лучники – наизготовку, – дал следующую команду Сноу, – внимание в центр и на левый фланг. – Лучникам – внимание! – продублировал Артос, – за лесом следите! И за берегом! На насыпях началось копошение. Лучники накладывали стрелы и прикидывали траектории выстрелов. – За ветром следите, псы! – кричали сержанты. – Стрел ещё подносите! – Какого хера у тебя тетива провисает, урод?! И вот первые шеренги копейщиков, наконец, ступили на реку. Сражение началось. – Ступай к коннице, Артос, – выговорил Сноу, – и следи за Рхаго, чтоб он всякой хрени в бою не натворил. Одноглазый ветеран повиновался и выдвинулся, куда приказали. На южном берегу пожар разгорался, пожалуй, излишне быстро. Сноу уже видел опалённые чёрные стволы. Воистину, дикий огонь причиняет страшные разрушения. Сквозь рассветный туман, смешанный с гарью пожарища, показались очертания вражеского строя. Пехота врага остановилась на берегу у деревянного частокола. Южный берег норвосийцы укрепили едва ли не лучше, чем браавосийцы – северный. С таких же насыпей в щиты копейщиков полетели первые снаряды. – Три тысячи, не меньше, – предположил Мирекко, – будут держать нас у берега. А когда мы их продавим, ударят конницей. – Я тоже так думаю, – согласился Джон, наблюдая за движением строя безупречных и Копий Титана. Он пытался представить, что чувствуют сейчас те, кто идёт вперёд по щиколотку в холодной воде, да ещё и под обстрелом. – Вы говорили, что сделаете что-то с другим флангом, – проговорил командир браавосийцев, – самое время что-то предпринимать. – Рано, – бросил Джон. Аурелио должен был напасть по условленному сигналу. Пока что подавать его не стоило. Строй копейщиков упрямо продвигался вперёд. Расплывчатые линии стрел прилетали в щиты безупречных. Кто-то вываливался из построения и оседал на мелководье. Вот и первые потери. Жуткая смерть – упасть от стрелы в холодную воду. Если не утонешь, так свои затопчут. – Начинаем обстрел, – кивнул Джон наёмнику с сигнальными флажками. Засвистели стрелы. Обстрел на другом берегу ослабился. Снаряды Чернолатных перелетали Нойну по дуге и ложились на южную сторону реки. Завязалась своеобразная дуэль меж двумя берегами. – Вы боитесь, Боремунд? – спросила Мелисандра, подойдя ближе. – Я не слуга Великого Иного, – ухмыльнулся Сноу, больше от нервов, – но вы правы. Даже вдали от обстрела и в окружении верных людей его сердце билось чаще. Командование битвой походило на ходьбу по острию меча, где одно неверное решение окажется смертельным. – Я видела вашу победу в пламени, – жрица оглядела поле, – но бойтесь ржавого топора, что затаился под землёй. – О чём вы? – Я говорю о том, что видела в огне. Под землёй таится опасность. Только этого не хватало. В ином случае он бы наплевал на пророчества жрицы. Но она уже успела показать себя. И всё же – ведь не могли же норвосийцы узнать о том, что их войска пройдут под землёй? А если и узнали, то им придётся перекидывать под землю большую часть сил. Над шагающими вперёд копейщиками летали стрелы. Лучники Чернолатных переняли внимание норвосийских стрелков на себя. Оставалось лишь ждать, пока они доберутся другого берега. Дым от пожара вдруг стал оседать на поляне. Джон тут же сообразил, что ветер теперь дует в обратную сторону. Прямо на норвосийцев. – Вы были правы, – Мирекко с одобрением поглядел на Мелисандру, – как вы догадались? Жрица сверкнула красными очами, но ответа командир Копий Титана не получил. Вновь прогремел рог, уже со стороны норвосийцев. Их пехота, вставшая у берега, ощетинилась копьями. Лучники Норвоса отступили от насыпей и начали перегруппировку. С минуты на минуту на южном берегу завяжется схватка. – Коннице – приготовиться. К берегу! – приказал Джон. Из-за командирского холма показались линии кавалеристов. Впереди, нестройной коробкой, рысью бежали дотракийцы на своих степных лошадях. – Ждать команды, – Сноу понимал, если выпустить конницу сейчас, у неё не будет места для маневра. Следовало дождаться, пока копейщики продавят строй норвосийцев. – Что-то слишком мало норвосийцев здесь, не находите? – вдруг проговорил Мирекко, – их, конечно, всё ещё больше, но… не десять тысяч. Джон пригляделся. На южном берегу Нойны возвышалось несколько норвосийских штандартов. Но Вотерис говорил о десяти тысячах. Здесь же кое-как пять наберётся. – А ведь и правда… командующий говорил, что их будет больше. – Может, они прячутся? – Несколько тысяч человек сложно спрятать, – фыркнул Джон. В голове прозвучали слова Мелисандры о топоре под землёй. Неужели засада? – Холлард! Найди Кригана. Пусть возьмёт людей и скачет к подземельям. Надо предупредить Риберро Вотериса о возможной западне. – Слушаюсь, командир! – воскликнул оруженосец и побежал исполнять приказ. – Планы изменились, господин Мирекко, – проговорил Джон, – теперь наша цель – разгромить норвосийцев, а не удержать. Браавосиец тяжело выдохнул, беспокойно оглядев поле боя. Над рекой зазвенела сталь. Два строя, ощетинившиеся копьями, алебардами и протазанами, наконец, столкнулись в ближнем бою. Браавосийцев было меньше чем норвосийцев. На стороне первых – выучка и снаряжение, вторые же стояли выше и держали оборону. И их было больше на тысячу. Затрещало дерево, округу заполонили крики погибающих. Начался изнуряющий поединок, где каждый человек являлся одновременно сильным и слабым местом всего строя. Каждому приходилось искать прорехи в защите противника и что есть дури тыкать туда копьём, не забывая при этом отбиваться щитом. И безупречные оказались в своей стихии. Они и поодиночке многое из себя представляли, а уж их строй творил с противником страшные вещи. Будто длинное чёрное чудовище, построение евнухов раскалывало порядки норвосийских наёмников. Укол и защита. Затем снова укол и шаг вперёд, через труп убитого – такой была тактика бывших рабов. Джон не жалел, что назначил евнухам самое большое жалование. Минута шла за минутой, а строй Браавоса упрямо шёл от воды, устилая песчаный берег трупами. Копья Титана не отставали от них и вскоре норвосийцы попятились назад. Браавосийцы огибали вражеский строй с двух сторон. Сейчас – пронеслось у Джона в голове. – Коннице – на левый фланг! Перейти реку! Горнист дал команду и снова берег сотряс тяжёлый рёв боевого рога. Дотракийцы сорвались с места самые первые и бросились в воду. За ними, сохраняя строй, ушла конница Чернолатных и Воинов Девы, в том числе и тяжёлая. В общем потоке Сноу разглядел Артоса. Одноглазый наёмник выкрикивал команды и держал людей в линии. Сегодня он мог погибнуть. Джон этого не хотел. Ветеран обладал внушительным опытом и всегда оказывал помощь в любых делах. Да и как человек он Джону нравился. И хоть эта битва – не первая в жизни Артоса, но от шальной стрелы или копья в спину никто не защищён полностью. Среди своих «рыцарей» скакал и Балман Трупоед, командир Воинов Девы. Уж от него-то Сноу не ожидал участия в гуще битвы. – Не думал, что Балман решит пойти в самое пекло, – сопроводив его копьё взглядом, произнёс Джон. – Трупоед, может, и мудак, каких поискать, но от сражения он никогда не бегал, – сообщил Мирекко. Нестройным потоком конница пересекла брод, разбрызгивая воду. Первые дотракийцы уже обошли копейный строй норвосийцев слева и принялись обстреливать их незащищённый тыл. Над поляной за южным берегом загудел рог. Из задымлённого леса возникли вражьи знамёна. На левом фланге показалась конница Норвоса. Измождённая, неорганизованная, не выспавшаяся из-за пожара и задыхающаяся от дыма. Стоит отдать её командирам должное – даже в таких условиях они смогли вывести её на поле и хоть как-то подготовить к сражению за остаток бессонной ночи. По сигналу началась атака. Выбивая из под копыт дёрн, норвосийцы погнали лошадей на открывшийся фланг браавосийских копейщиков. Оставалось надеяться на то, что Рхаго, Артос и Балман успеют завершить переправу. Дотракийцы живым потоком прошлись за пехотой Норвоса и дали мощный кучный залп ей в тыл, прежде чем развернуться. Шиловидные стрелы причиняли противнику огромные потери. Несколько рядов с воплями упало вниз, словно по некой команде. Как конный командир, Рхаго оказался непревзойдённым. Ему хватило умения не только развернуть отряд из трёхсот человек, но и придать ему некое подобие строя. Кочевники ринулись норвосийской коннице наперерез, посылая ей навстречу стрелы. А с другой стороны на галоп перешла лёгкая конница Артоса. И всё же норвосийцы не отступили. Храбрости им было не занимать. Развернув свои порядки, они направили их навстречу Артосу… Даже на расстоянии всех наблюдателей проняло, когда конница столкнулась во встречной атаке. И хоть это было столкновение лишь лёгкой кавалерии, оно вышло страшным. На правом фланге завязался тяжёлый бой. Дотракийцы продолжали кружить вокруг, отправляя в норвосийскую конницу залп за залпом и стремительно сокращая количество противников. Где-то там, в мешанине из лошадей и людей, за свою жизнь сражался Артос. Тяжелые всадники Балмана Трупоеда между тем взяли медленный разбег, обогнув сражающуюся пехоту. Когда между ними осталось не больше ста ярдов, полсотни лошадей ринулись вперёд, на норвосийские порядки. К тому времени стрелки Норвоса закончили отход. К ним также подошло подкрепление – отряд с фиолетовым драконом на знамени. Быстро построившись, норвосийские наёмники обрушили на разгоняющуюся конницу Балмана град стрел. Некоторые из всадников начали падать. Лошади, как подкошенные, кувырком обрушивались на землю, давя своих всадников и нарушая боевой порядок. – Похоже, норвосийцам ещё есть, чем нас удивить, – без особой радости заметил Джон, наблюдая за потерями в коннице Трупоеда. Мирекко взял трубу из рук Джона и оглядел порядки норвосийских стрелков. – Это толосийские пращники, – недовольно проговорил браавосиец, – бьют по лошадям, с-суки. Если их не отогнать, Балману конец. Пожалуй, если и использовать конницу Рваных Знамён, то точно сейчас. – Труби Аурелио, – сказал Джон горнисту, – пришло время ему отрабатывать своё золото. Три протяжных сигнала прозвенели по округе. Аурелио не мог их не услышать. Мирекко с недоумением глядел на Джона. До этого с норвосийской стороны тоже слышались сигналы горнов. Видимо, норвосийцы отчаянно трубили Рваным Знамёнам атаку. Но они так и не откликнулись. Прошло несколько минут. Конница Воинов Девы с грохотом врезалась в тыл норвосийским копейщикам, рассекая шеренги и отправляя десятки человек к их богам. Безупречные и Копья Титана тем временем успешно оттеснили их с берега и даже последние шеренги наёмников Джона уже вышли из воды. Ещё немного, и пехота Норвоса дрогнет. Толосийцы и лучники, тем временем, успевают сделать ещё несколько залпов по коннице, но когда она добралась до пехотного строя, стрельба затихла. На правом фланге продолжалось ожесточённое сражение. Дотракийцы и лёгкая конница смешались в одну общую массу. Артос, по-видимому, пытался собрать войска в один кулак, но в горячке боя сделать это не так-то просто. И спустя пару мгновений, из леса показались бурые оборванные знамёна. Конница, быстро перейдя на стремительный галоп, выскочила из-за деревьев и на всём скаку двинулась к норвосийским стрелкам. Те попытались развернуться. Но тщетно – достигнув их строя, наёмники Аурелио Кабана прошли сквозь незащищённых лучников и пращников, как нож сквозь масло. Эта атака и стала определяющей. Пехота, удерживающая берег, дрогнула и побежала прочь. Заметив бегство своих, с правого фланга побежала и конница. Паника, словно пожар, распространилась по норвосийским сотням и те бросились прочь, спасая свои жизни. Знамёна падали одно за другим. – Они бегут! Командир, топороёбы бегут! – запрыгал Холлард, вглядываясь в поле битвы – Это что… победа? – Мирекко не мог поверить своим глазам, – мы победили? – Не победа. Разгром, – в голосе Мелисандры звучала торжественность. – Парень, я не знаю, как тебе это всё удалось, но это невероятно, – командир Копий Титана повернулся к бастарду, – мы же… мы их просто вырезали! – Это ещё не конец, – хмуро проговорил Сноу, глядя через реку, в холмы к югу от них, – у норвосийцев есть резерв. И их не должно быть так мало… Боевые порядки Чернолатных, Копий Титана и Рваных Знамён, между тем, добивали раненых, а конница вырезала бегущую пехоту. Дотракийцы Рхаго, потеряв немногие крупицы дисциплины, уже считали битву выигранной и без всяких опасений скакали по полю, ловя пленных арканами или попросту убивая. – Отправьте гонцов на поле. Пусть командиры не расслабляются и держат бойцов в узде. Битва ещё не окончена.

***

Воистину, природа – лучший строитель, гениальнейший скульптор и превосходнейший архитектор. Только она могла вырезать под земной твердью целый мир, пронизывающий норвосийские холмы, словно пчелиные соты. Огромные потолки, где, будто ряды чудовищных зубов, висели остроконечные камни, скрывали за собой небо, но находились так высоко, что внутри туннелей впору строить башни. До сих пор огромные катакомбы скрывали внутри себя древние руины. Храмы, фермы, деревни – когда-то давно Норвос заселял эти подземелья и даже возводил города. Но время – беспощаднейший противник. Ныне от былого величия остались лишь ветхие развалины, куда заходят только редкие простолюдины, паломники или путешественники. Шагая по такому туннелю в окружении своих людей, командир Харлао вспомнил своё первое паломничество сюда. Бородатые жрецы отправили его под землю искать мудрость и закалять тело. Тогда он ещё не был достоин носить топор. Храмовые стражи получали его по окончанию обучения и брали секиру в жёны, давая ей имя. Прошло уже двадцать лет. Но предводитель Рубак помнил всё, как сейчас. Заночевав в старом храме, он услышал девичье пение. То были простолюдинки. Они часто спускались в пещеры за пещерными грибами или чистой подземной водой. На них выскочил медведь. Этого зверья всегда с избытком хватало в землях Норвоса. Он рычал на девушек, фыркал и был готов напасть. Харлао, тогда ещё неофита Харлао, обучали противостоять дикой природе. Его тело тренировали с детства. Бородатые жрецы были суровыми учителями. Но уроки их он запомнил на всю жизнь. Тогда он отогнал медведя, встав на широкий камень. Убивать Бородатые жрецы наказывали только при крайней необходимости. Те девушки поблагодарили его и ушли. Но одна из них вернулась вечером, чтобы поблагодарить ещё раз. И приходила с тех пор каждый вечер, иногда оставаясь на ночь. Спустя год паломничество Харлао окончилось и он вернулся в свой храм. За неделю до посвящения к воротам пришла та девушка с ребёнком на руках. Бородатые жрецы было подумали, что дитя хотят отдать на обучение, но крестьянка сказала, что ребёнок от Харлао. Он наказывал ей не приходить. Говорил, что их встречи когда-нибудь прекратятся. Но она не послушалась. Жрецы выпороли Харлао и с позором изгнали, оповестив о случившимся все храмы Норвоса. С тех пор много воды утекло. Девушка та в конце концов уплыла в Лис с каким-то смазливым наёмником, забрав с собой и ребёнка. А он принялся делать то, чему его обучили жрецы – сражаться. Так он и собрал свой отряд. Рубаки хоть и не имели особой славы, но в бою кое-чего стоили. Когда началась война Браавоса и Норвоса, оба города набирали наёмников. Зная, что Норвос ещё помнит о его предательстве, Харлао ушёл к банкирам. До сих пор ничего особенного в этой войне не было – то же самое он видел в Спорных Землях. Даже оспа не особо пугала, хотя она и убила много его людей. Но затем весь Эссос сотрясла новость – Квохор разорён. И не абы кем, а сопливым выскочкой из Закатных королевств. Ублюдок по имени Боремунд обладал необычайной удачей – ему повезло выжить в норвосийских шахтах, а потом и победить Храмового Стража, во что Харлао совсем поверить не мог. В награду ему дали отряд головорезов, с которым он затем разорил Квохор, навеки вписав своё дурацкое имя в историю Эссоса. Теперь ему подчиняются безупречные, варвары-дотракийцы и напыщенные индюки в чёрных доспехах. И всё это меньше, чем за год! Досада и обида терзали сердце Харлао. Свой отряд он собирал больше двадцати лет. А какой-то чужак, в три раза младше Харлао, поднялся буквально за мгновение. Все его чуть ли не боготворят. Даже среди Рубак немало таких, кто готов пойти за этим Боремундом. А ему, старому командиру, приходилось подбирать крупицы славы, как и Балману Трупоеду и браавосийцу Мирекко, и дружиннику Квенту. Первый, в надежде затмить славу Боремунда, намеревался броситься в гущу сражения… глупец. Однако перед боем ему доставили письмо. Без печатей. Без подписи. Харлао. Велики твои грехи. Но каждый грех можно искупить. Пришли ответ с намерениями тех, кому ты служишь и Великий Несущий вновь примет тебя и проведёт обряд венчания с топором. Несколько предложений заставили чёрствое сердце Харлао сжаться в спазмах. Его помнят. Обещают прощение. Спустя двадцать лет Несущий давал ему шанс смыть всю грязь, коей он покрыл себя. Выбор норвосиец делал недолго. Говорят, банкиры платят больше всех. Но родины не купишь, а грехи не выкорчуешь из души золотом. Он ответил. Письмо ушло нужному адресату. Харлао выдал всё – план предстоящего сражения, рассказал о том, что браавосийцы имеют карты подземелий и собираются ими воспользоваться. К тому же, он предложил свою помощь в предстоящей битве. И сейчас войско Браавоса форсированным маршем неслось навстречу своей гибели. Командиры Рубак были обо всём извещены. Норвос уже подготовил засаду. Как только войско достигнет нужного места, слуги Верхнего города обрушат на банкиров всю свою ярость. И Харлао не останется в стороне. Харлао уже выбрал цель – высокомерный петух Риберро Вотерис в дорогих сияющих доспехах. Деньги давно уже затмили браавосийцам рассудок и этот хрен был одним из таких вот сраных аристократов. Впереди всех шли пехотинцы Воинов Девы – посредственные войны, годные только для разбоя. Конница у Балмана Трупоеда была не в пример лучше. Центр колонны занимал отряд Харлао. Замыкали построение дружинники Розы – вот это воины, с которыми стоило считаться. Некоторым из них, конечно, недостаёт дисциплины, но в бою страшны и опасны. А их командир по имени Квент Монета показался норвосийцу хитрым и коварным типом. Однако, от норвосийского командования поступил приказ не трогать Квента. К чему бы это? Колонна шагала по туннелю, сохраняя молчание. Изредка слышались перешёптывания или смешки. Но отряд Харлао шёл вперёд с холодной решимостью. Скоро клинки его парней искупаются в чужой крови. Сегодня он вернёт себе честь, которую когда-то потерял. Начало колонны зашевелилось. Прокатилась команда «стой!». Несколько секунд наёмники стояли в молчаливом недоумении. Ветераны всех отрядов инстинктивно понимали, что что-то не так. – Засада! Все назад! Щиты вверх! Это засада! – наконец-то послышались крики авангарда. Из-за камней, из окон разрушенных домов в войско Браавоса посыпались болты и стрелы. Пехота Воинов Девы будто бы оказалась в челюстях, где зубами служили снаряды. Для Харлао эти крики превращались в прекрасную музыку. Потери росли с ужасающей скоростью. Норвосийцы идеально подобрали место для засады – широкий проход, закрытый каменными гребнями и развалинами у стен. Подземное пространство оказалось настолько огромным, что могло вместить в себя целую армию. Самих норвосийцев заметить было практически невозможно. Света глубоко под землёй не так много и они отлично маскировались в тени. В свою очередь браавосийцы, несшие с собой факелы и лампы, служили превосходной мишенью для стрелков Великого Норвоса. По рядам наёмников Вотериса прошёлся ужас. Никто из них не ожидал сражения под землёй. Судя по изумлённому выражению лица командующего, не ожидал этого и сам Вотерис. Ещё бы – они думали, что Норвос не подозревает о том, что браавосийцы имеют карту этих туннелей. Теперь же слуги банкиров пожинали страшные плоды. Вперёд вышла пехота Норвоса, довершая начатое стрелками. – Руби! – прокричал Харлао, понимая, что время пришло. Командиры закричали следом и дали сигнал специальными свистками. Отступающие Воины Девы встретили на своём пути лишь копья и топоры. Крики и мольбы умирающих адским эхом отражались от безразличных стен подземного мира. Наверное, им можно посочувствовать – эти люди погибали в холодных пещерах вдали от родного дома. Но Харлао заглушил милосердие внутри себя. Сейчас оно являлось помехой. Вотериса окружили немногочисленные выжившие телохранители. Сам он успокаивал коня, пытаясь испуганными глазами рассмотреть приближающуюся к нему смерть из тьмы. Рубаки резво накатывали на его охрану, сминая тяжеловооружённых бойцов со всех сторон. Командующий отбивался, как мог, и даже кого-то убил. Но вскоре его стащили с коня и стянули шлем. Среди наёмников завязался спор, кто взял его в плен первым. Харлао разогнал своих подчинённых, заявляя, что Вотерис – его трофей. Наёмники нехотя отдали его командиру. Но щадить Вотериса норвосиец не собирался. Седая голова легла на холодный камень. Старик уже всё понял и смирился со своей участью. Но гневные глаза браавосийца продолжали глядеть на Харлао с отвращением и презрением. Этим же взглядом он одарил всех остальных Рубак, столпившихся вокруг него. Харлао подали остро заточенный двуручный топор. Лезвием он упёр его в землю. – Последние слова будут? – бросил он браавосийцу. – Гори ты в пекле, предатель, – выплюнул Риберро. Топор взмыл вверх серым, и опустился на землю алым.

***

День у первосвященника Дженнаро не задался с самого утра. После утренней молитвы о победе рабы не вовремя преподнесли ему церемониальную чашу с краской для боевого узора на топоре. От завтрака он не требовал изяществ – бородатый жрец обязан вести аскетичный образ жизни. Но перед грядущей битвой его рассудок должен был целиком и полностью сосредоточится на командовании, а не отвлекаться на голод. Рабы и здесь провинились. Кое-кто будет нещадно выпорот за свои провинности. Затем, в назначенное время, его бороду следовало уложить в толстую косу и опоясать ребристыми кольцами – это было древней традицией Норвоса. В бою неверный мог схватиться за неё, а защитные кольца не надут ему этого сделать. Впрочем, латная перчатка осилит что угодно. Но Дженнаро традицией не пренебрегал, хотя и сомневался, что ему сегодня придётся окропить свой топор кровью. Оказалось, колец не хватало. Хранитель имущества отправился вслед за поварами и ритуальными прислужниками. Первосвященник терпеть не мог безответственности и лености. Когда банкиры подошли к Нойне, Верховный жрец Зелекор, глава Совета Защитников Веры, объявил голосование. Избирался жрец, что возглавит войско и выгонит угрозу со священных норвосийских земель. Победил Дженнаро, и Верховный жрец вручил ему золотой топор – символ последней надежды и защитника Великого Норвоса. Все знали, что Бог, несущий священный топор, продиктовал смертным свою волю через голосование. Дженнаро с гордостью принял эту великую честь. Из гарнизона Верхнего города ему выделили три сотни храмовых гвардейцев. Смертоносные воины, провозвестники праведного гнева Несущего, они являли собой квинтэссенцию трудов Бородатых жрецов. Храмовых стражей полно по всем храмам. Но Храмовые гвардейцы – элита войск Норвоса, воспитываемая исключительно в Верхнем Городе. Вся их жизнь – служение. Даже в далёких землях они несут службу. Один из них, как слышал Дженнаро, сейчас находится при дворе правителя Дорна. Зовут его Арео Хотах. Но вот остальное войско, что передали под управление первосвященника, не стоило и плевка. Городской совет магистров выделил деньги для найма наёмников, только вот верность их ставилась под сомнение. Первосвященник никогда не доверял наёмникам и предпочёл бы лучше командовать гражданами Великого Норвоса, а не этими отбросами, пусть его и убеждали, что наёмники сделают своё дело. Он привёл войско к Нойне, к месту, где неверные намеревались совершить переправу, и встал лагерем. Браавосийцы сделали то же самое. На стороне первосвященника было численное преимущество и он намеревался использовать его, пройдя по священным подземным туннелям. Но Верховный жрец почему-то приказал не выводить войско за реку и вести исключительно оборону, а также не причинять особого ущерба Дружине Розы и её командиру. Замысел Зелекора укрылся от понимания Дженнаро, но он сделал, как ему велели. Расположившись на холме к югу от реки, он понял, что имеет весомое преимущество. По обе стороны от реки удобно располагались леса. Туда Дженнаро и спрятал конницу, рассчитывая на то, что ничего не подозревающие неверные перейдут реку и увязнут в бою. А уж спрятанная конница довершит начатое, раздавив силы Браавоса с обоих флангов единым ударом. Ему доложили, кем является его противник. Риберро Вотериса он не знал, но по слухам, тот имел опыт командования. Первосвященника это не пугало. Напротив, он попросил бога даровать ему осторожности и проницательности. Спустя некоторое время из Норвоса пришло ещё одно сообщение. Согласно ему, в войске Браавоса находился некий Харлао, изгнанный за проступки двадцать лет назад неофит. Ныне он командовал внушительным корпусом наёмников на службе у Браавоса. Совет Защитников Веры настоятельно рекомендовал Дженнаро наладить с ним контакт и пообещать прощение прошлых грехов. По мнению первосвященника, тот, кто оступился на пути раз, неизбежно оступится снова. И всё же последовал рекомендации. Предатель-неофит охотно пошёл навстречу и выдал очень важные сведения. Как оказалось, в руки банкиров попали карты священных туннелей, которые они получили от покойного магистра Валааса Салториса. Дженнаро проклял это имя – Валаас был обязан уничтожить эти карты любой ценой. При его отце род Салторисов гремел по всему Норвосу. Но глупый сын загубил и род, и память о нём. Риберро Вотерис, по словам Харлао, планировал провести армию под рекой через пещеры и выйти в тыл его войску, пока небольшая часть сил отвлекала бы всё внимание на себя. Ход простой, но его успех гарантирует Норвосу поражение. Пришлось разделять силы на две части. Одна организовывала засаду, а вторая оставалась на земле, удерживая реку. Теперь первосвященник не сомневался в победе – очевидно, Бог, несущий священный топор, благоволит своему верному слуге. К тому же, против него выступали не самые страшные противники. Об одном он даже ничего не слышал. Но вот о втором не услышать было невозможно. Звезда Боремунда Бесстрашного зажглась не так давно, но этот неверный успел попортить Норвосу много крови. По дошедшим до Верхнего Города сведениям, именно он убил Валааса, сбежав из его рудников и переманив его наёмников. Затем он откуда-то узнал о том, что к Квохору идут норвосийские войска и разорил его, получив огромную славу и богатство. А вдобавок ещё и отобрав у Норвоса союзника, ценные ресурсы и растянув его армию по огромной территории. Немудрено, что Верховный жрец призвал всех правоверных норвосийцев лишить Квохорского разорителя головы, обещая в награду хорошие деньги. Этот нахальный наёмник либо неприлично удачлив, либо хитёр, как зверь. Впрочем, удача – грязная и переменчивая шлюха, а зверей в Норвосе умели загонять испокон веков. Битва закончится ещё к полудню, размышлял Дженнаро. Однако на рассвете его предположения разбились о камни жестокой реальности. Да не просто разбились, а превратились в кровавый фарш. Лес на левом фланге пылал огнём в нескольких местах. Тушить пламя теперь уже бесполезно – браавосийцы начинали построение и вот-вот собирались форсировать реку. Конница, на которую первосвященник возлагал основную задачу, значительно ослабла. Боремунд мог предпринять такой ход лишь с определённой целью. И целью его была именно конница. О которой он неведомым образом узнал. Либо у прислужника банкиров отменные разведчики, либо в войске Норвоса завёлся предатель. То, что происходило дальше, едва не ввергло Дженнаро в греховное отчаянье. Копейщики Боремунда оказалась куда более подготовленными и медленно, но верно теснили строй норвосийских наёмников. Стрелки Браавоса отогнали от реки его стрелков и реку смогла пересечь вражеская конница, связав боем левый фланг. Рваные Знамёна, укрытые в правом перелеске, на сигналы не реагировали. Должно быть, они и были предателями, подумал первосвященник. Они рассказали Боремунду о спрятанной коннице или нет – уже неважно. Опасения Дженнаро подтвердились, когда их конница, наконец, показалась из леса. Но в атаку они пошли на уцелевших стрелков и толосийских пращников, которые ещё могли что-то изменить. После этого боевые порядки дрогнули, знамёна наёмников рухнули, а сами они побежали прочь с поля боя, безуспешно укрываясь от клинков преследователей. – Трусы! – прошипел Дженнаро, – вам заплатили деньги! Сражайтесь! Бейтесь, или вам всем конец! У первосвященника оставалась ещё тысяча в резерве, не считая Храмовых гвардейцев. Граждане Норвоса, им наёмники-трусы были не чета. Остальные войска сидели в засаде под землёй. Отзывать их не было смысла – тогда браавосийцы успешно преодолеют пещеры и окружат их. – Первосвященник, разрешите нам вступить в бой, – обратился к Дженнаро славный командир Храмовых гвардейцев. Его звали Изембаро и он слыл сильнейшим воином Норвоса, так называемым Первым Топором. – Ещё нет, мой славный Изембаро, – несмотря на кажущийся разгром, первосвященник попытался сохранить самообладание, – твои доблестные воители нужны мне здесь. – Но мы в шаге от позорного поражения! Молю тебя, дай мне возглавить атаку! Я поведу оставшийся резерв и задержу неверных, пока наши войска не вернутся из засады. Первосвященник думал, а положение требовало от него немедленного решения. Браавосийцы уже в полном составе пересекли реку и приближались к норвосийским позициям. Действовать необходимо сейчас. – Хорошо, Изембаро. Я благословляю тебя. Бери всех и принеси Великому Норвосу победу. – Я оставлю вам двоих гвардейцев… – Мне здесь ничего не грозит, а гвардейцы твои пускай послужат Норвосу. Ступай же! Храмовый гвардеец кивнул, привязал к седлу двуручный топор и вскочил на коня. Его первоклассный доспех стрелял солнечными бликами. – Братья! Несущий смотрит на нас! Не посрамим же честь Его! Откинем неверных! За мной! Остальные гвардейцы встретили приказ с ликованием. Никого из них не страшила смерть в бою. Напротив, они радовались ей и встречали с распростёртыми объятиями. Оседлав своих огромных лошадей, Храмовая гвардия выстроилась клином и вместе с оставшейся тысячей двинулась навстречу банкирам. – Первосвященник! – показался гонец на взмыленном коне. Он вскорости спешился и упал на колени перед Дженнаро. – Говори, – повелел Дженнаро, пригладив бороду. – Засада удалась! Командующий Вотерис мёртв! Харлао на нашей стороне. – Хвала Несущему, – тихо прошептал Дженнаро, направив взор в небеса, – ступай обратно. Пусть войско срочно возвращается. Гонец кивнул и покинул его. Оставалось лишь ждать и надеяться на доблесть Храмовой гвардии и остатков резерва. Первосвященник до последнего верил в успех. Этот Боремунд, быть может, и показал себя опасным врагом, но больше он ничего не сделает. Внезапно на него налетело высокое тело. Наглец, судя по одежде, был рабом. Он даже не обернулся после того, как столкнулся с хозяином. Прикосновение к Бородатому жрецу без его разрешения наказывалось в Норвосе отсечением руки. А подобная наглость и вовсе каралась смертью. – Стоять, раб! – закричал Дженнаро, но высокая фигура никак не отреагировала, продолжая уходить вдаль, пока совсем не исчезла за лагерными шатрами. В глазах почему-то потемнело и мир расплылся в сумбурном водовороте красок. Плотный камзол становился тяжелее. Но почему? Ведь я же в доспехе. Из личного шатра первосвященника вышла рабыня со сменным бельём. Посмотрев на хозяина, она выронила простыни и в испуге закрыла рот ладонями. Глаза её глядели на его тело. Дженнаро опустил взор. Аккурат меж четвёртым и пятым ребром торчала рукоять тонкого клинка. Его лезвие вошло прямо между пластинами брони. Как удачно. Точнее, нет – как мастерски… Ноги подкосились и Дженнаро упал на холодную землю. Лишь вытекающая из тела кровь продолжала его согревать. Но скоро и это пройдёт. Скоро Бог призовёт его к себе…

***

Вместе с остальной пехотой, лучниками и мирийскими арбалетчиками Джон миновал реку. Его офицеры хоть и с трудом, но смогли привести войска в порядок. Многие ликовали, крича бранные слова вслед отступающим норвосийцам. Наёмники мнили себя победителями в битве. Но Джон нутром чуял – что-то здесь не так. Прямо сейчас копейщики шагали навстречу последним силам Норвоса. Никто уже не сомневался в победе – резерв норвосийцев меньше, они напуганы и тоже побегут, стоит только ударить посильнее. Конница продолжала кружить на правом фланге. Дотракийцы вели арканами пленных и спорили с Чернолатными и Воинами Девы за лошадей. На другом конце всадники Рваных Знамён продолжали преследование бегущих норвосийцев. К бастарду подскакал Артос, вымазанный в дымной копоти и крови. У него приняли лошадь, он снял шлем и потребовал питья. Борода ветерана превратилась в растрёпанный грязный комок седых волос. – Балман сдох, – доложил он и приложился к фляжке с водой, – свинцовым шариком в голову коню угодили. А там уж его задавили свои. – Неприятно, – пробурчал Джон, – кто теперь управляет его конницей? – Пока что я. Хер знает, что после битвы будет. – Ладно. Веди их на фланг. Надо довершить начатое… – Боремунд! – возник знакомый голос. То был Криган, всем своим видом источавший тревогу. – Докладывай, – Джон внутренне приготовил себя к отвратительным новостям. – Харлао нас предал! Норвосийцы устроили в подземелье западню, как ты и говорил. Мы не успели предупредить своих. – Кто-нибудь выжил? – Генерал-Капитан Квент вывел Дружину на поверхность практически без потерь. – Ясно, – Джон скрежетнул зубами. Предсказание Мелисандры сбылось и ебучий ржавый топор опустился на их задницы, – что с Риберро Вотерисом? – Мы не знаем. Но из пещер он так и не вышел, как и его телохранители. – Если нас предал членосос Харлао, то шансов на выживание у Вотериса нет, – безрадостно констатировал Мирекко. – Даю свой старый хер на отсечение, что сейчас норвосийцы бегут сюда из пещер, – угрюмо проскрипел Артос. – Значит, надо поторапливаться, – произнёс Мирекко, – опрокинем топороёбский резерв и победа у нас в руках. Командиры говорили верные вещи. Вдобавок ко всему Каспорио уже должен убить жреца, что возглавлял норвосийское войско. Но вдруг у него не получилось? А если и получилось, то как об этом узнают вражеские солдаты? – Командир Мирекко, у меня есть просьба к вам. – Если у вас есть ещё одна великолепная идея, то я со всем вниманием слушаю. – Пусть кто-нибудь из ваших наёмников поднимает панику. Пускай кричат, что бородатый жрец мёртв. – Хм… сделаю, – Мирекко понял затею Боремунда. Войско тем временем приближалось к норвосийской ставке. Прогудели новые сигналы и забили боевые барабаны. Воодушевлённые успехами браавосийцы почуяли кровь и уверяли сами себя, что попросту идут забирать победу. Стоит только лишь протянуть руку… Безупречные и Копья Титана, несмотря на обстрел оставшихся стрелков Норвоса, упрямо двигались вперёд. Резерв норвосийцев отходить не спешил. Должно быть, там находились смельчаки или очень преданные Вольному городу люди. Наёмники давно бы уже разбежались при виде превосходящих сил. Копья безупречных вкусили первую кровь. Фаланга евнухов не знала боли и усталости, с достоинством и мастерством исполняя свой долг. Копья Титана, в свою очередь, уже по отработанному принципу, заходили вражескому строю во фланги, образуя ощетинившиеся копьями клещи. Конница Артоса, тем временем, на всём скаку огибала построения норвосийцев, намереваясь ударить в тыл. – Это ещё что за идиоты? – Мирекко указал рукой на стремительную группу всадников, что двигались к строю браавосийцев. Командир Копий Титана поднял трубу. Тут же на него легла тень беспокойства. – Что там? – Храмовая гвардия. Последнее, что бородатый жрец решил бросить против нас. Они всеми силами хотят удержать нас до подхода подкрепления. Клин норвосийских гвардейцев ворвался в строй лёгкой конницы Чернолатных и Воинов Девы, смяв её и продавив, хотя те и пытались развернуться и убежать. Дотракийцы держались на расстоянии и поливали топороёбов стрелами, но потери норвосийцев казались незначительными. Будто кочевники и не стреляли вовсе. Ударившись о конницу Браавоса, Храмовые гвардейцы не стали тратить время на неё. И Джон с ужасом понял, что её целью являются копейщики. Тяжёлая норвосийская конница с кошмарной силой ворвалась в правый фланг Копий Титана, буквально раскидав браавосийских наёмников. Мирекко что-то проговорил шёпотом. Он то ли молился, то ли ругался. В участке, куда ударили гвардейцы, командовал его брат Раро Лысый. Кто бы не возглавлял этих храбрецов, но прямо сейчас они могли своими небольшими силами изменить ход сражения. Все наёмники, что спешили копейщикам на помощь, прямо сейчас видели сокрушительный итог норвосийского манёвра. Он больше не мог сидеть в стороне. – Мирийцы – бегом! Я хочу, чтобы они усыпали ублюдков болтами! – Джон послал гонца к капитану Гарвио, что управлял арбалетчиками. Сам же бастард запрыгнул на зорса. – Что вы задумали? – с удивлением спросил Мирекко. – Задумал проверить лучших воинов Норвоса на прочность. С Храмовыми стражами я уже дрался, а с гвардейцами – нет. Войско оставляю на вас. Холлард, шлем и копьё мне! Оруженосец подал Джону прочный шлем из надёжной квохорской стали и вручил ясеневое копьё. Рядом с зорсом показалась белоснежная громада лютоволка. – Да поможет тебе Лунная Мать, – напутственно проговорил браавосиец. Мелисандра только таинственно поглядела на Джона. – Все за мной! Покажем топороёбам, как надо воевать! – прокричал Джон. Два десятка тяжёлых всадников Чернолатных с одобрительными возгласами подняли копья вверх. Такой реакции он от них и ждал. – Вперёд! За Боремундом Бесстрашным! – призывно воскликнул Криган. – За Боремундом! – подхватил Боуэн. Сноу поскакал вперёд, поднимая пыль и наступая на трупы. Он проезжал между рядами своей же пехоты и та, завидя своего командира, воспряла духом. Наёмники вздымали оружие к небу и бряцали щитами, пропуская своего предводителя. Слева и справа к группе всадников добавлялись новые, доселе разбросанные по полю битвы. Стальной кулак обрастал всё новой силой. В стороне от себя Джон приметил Малладора. – Ты должен был оставаться с пехотой… – Да разве я упущу такое? Чтоб вся слава снова досталась тебе? Ну уж нет! Выгонять он его не стал. Со всех сторон к копью присоединялись новые всадники. – За Боремундом! Все за Боремундом! – Мы с тобой, Боремунд! – Веди нас, Бесстрашный! Убьём топороёбов! – Боремунд! Боремунд! По коже Джона пробежали мурашки. Необычайное чувство локтя связало его с остальными всадниками нерушимой связью. Вот он – момент истины! Вот она – слава! Норвосийские стражи успели сделать ещё один смертоносный заход, собрав кровавый урожай из браавосийских копейщиков. Даже из безупречных кто-то пострадал. Норвосийская пехота, похоже, получила второе дыхание. Их героические гвардейцы спасали их, словно снизошедшие на землю боги. Артос, похоже, попытался снова собрать разрозненную конницу и пустить её в атаку. Теперь на норвосийцев двигались уже с двух направлений. Опустились копья. Призрак, чуя скорое пиршество, ускорил бег. Под забралом пробежала капля пота. Сердце билось, как бешеное. Норвосийцы в долгу не оставались. Будто бы ведомые волей своего сурового бога, они бесстрашно повернули лошадей прямо на отряд Джона. Сейчас. Призрак обогнал зорса и вцепился в лошадь одного из гвардейцев. Та завалилась набок, лягаясь и вереща в ужасе. Пика Джона вдребезги разбилась о следующего норвосийца вместе с головой последнего. Оглушительный грохот конной сшибки хлопком ударил по ушам. Заскрипел металл, трещало дерево. Ржание лошадей перемешалось с человеческими криками. Люди протыкали копьями друг друга, вылетали из сёдел, проезжали в глубину вражеского строя, где их осыпали беспорядочными ударами. Полосатая лошадь несла Джона дальше, в смертоносную круговерть из крови и стали. Слева его полоснули мечом по доспеху, в шлем прилетел кусок чьего-то копья, сзади толкали собственные воины. Где-то в этой массе сражались Криган и Малладор. Джон не видел их, на и некогда ему было вглядываться. Он вытащил меч из ножен – изумительный клинок из дворцового квохорского арсенала. Не валирийская сталь, но лучшее оружие из тех, что мог на сегодняшний день сделать человек. Голова дёрнулась в сторону, пропуская мимо коварный удар. Тут же приходится поднимать щит, спасаясь от атаки слева. Гвардеец в латных доспехах обрушивает на бастарда удар за ударом, и каждый из них нагружает защиту Джона до предела. Но зорс словно бы понял, что хозяину грозит опасность и отъехал в сторону. Теперь уже Джон отвечал норвосийцу, осыпав его голову рубящими ударами. Гвардеец проехал вперёд и схлестнулся уже с другим Чернолатным. А Сноу конь понёс дальше. На пути появился очередной противник. Норвосиец мощными, молотоподобными атаками свалил соперника с коня. Бой для того был окончен. Настала очередь Джона. Обменявшись с врагом парой ударов, Сноу понял, что гвардейцы Верхнего Города не зря звались элитой. Его соперник превосходно держался на коне и без особого труда отражал выпады бастарда. А надёжный доспех делал из него опаснейшего воина. Норвосиец ударил в щит, отколов от него добрую часть. Сноу рубанул по ноге. Гвардеец – по горжету, Сноу – по шлему. Их лошади притёрлись боками друг к другу. Подгадав момент, Сноу угостил топороёба ударом щита и попытался дотянуться остриём до глазной прорези, но норвосийца унёс конь. Храмовые гвардейцы оказались страшнейшими противниками. Они превосходили Чернолатных в мастерстве и снаряжении и стремительно нивелировали их численное превосходство. Тут и там наёмники Джона умирали от ужасных ран, что наносили лучшие воины Великого Норвоса. К очень неприятному удивлению для Джона, спешенные гвардейцы были ещё опаснее – они снимали со своих поверженных коней топоры и убивали врагов, словно косили траву. С таким как раз вёл поединок Малладор. Храмовый гвардеец уверенно теснил наёмника, отражая любые выпады. Малладор же выдохся и каждый взмах топором тяготил его, излишне унося тело в сторону. Пропустив такой взмах перед собой, гвардеец тыкнул Малладора в плечо и затем с размаха пронёс секиру у него над коленом. Рыжеволосый северянин упал на спину, а его нога закружилась в воздухе. – Малладор! Нет! – завопил Джон и направил зорса к другу. По затылку прилетело чем-то тяжёлым. Голова закружилась. В шлеме стало жарко, словно в пекле, да к тому же не видно ни черта. Зорс развернулся и Сноу снова пропустил удар, теперь уже по забралу. Он последней атаки он чуть не выпал из седла, но полосатый конь вновь спас хозяина, уйдя чуть вбок. Через скошенную глазную прорезь Сноу увидел идущий вверх клинок. Рука с мечом инстинктивно поднялась для защиты, чтобы снова упасть вниз под необычайной силой вражеского удара. Но новой атаки не последовало. Подняв теперь уже бесполезное забрало, Сноу увидел перекошенное в яростной гримасе лицо Боуэна, что лихо наезжал на норвосийца. Массивная палица застала врага врасплох. Гвардеец упал со смятым в районе лба шлемом. – Боуэн… – Сноу был готов осыпать наёмника золотом, – Боуэн, там Малладор! Ему нужна помощь! – ААРГХ! – таков был ответ обезумевшего в горячке боя наёмника. В общую массу ударили новые силы. Сноу завидел знамя Воинов Девы. То был Артос, что наконец смог организовать конницу после наскока норвосийцев и вступить в бой. – Смерть топороёбам! Навались! – кричал Криган во всё горло, – дави их! Дави ублюдков! Схватка развернулась с новой силой. На развороченной почве лежали убитые лошади и люди. А живые из последних сил пытались отправить друг друга туда же, чтобы затем затоптать, добить, раздавить. И неважно уже, свой это или чужой. Храмовые гвардейцы обладали поистине нечеловеческой решимостью, слепой храбростью и по-настоящему сверхъестественной силой воли. Даже несмотря на то, что их врагам добавились новые силы, они продолжали убивать десятками. Смерть их совершенно не пугала. На глазах Джона один из норвосийцев с отсечённой рукой продолжал сражаться, совсем не замечая увечья. Каждый спешенный гвардеец наваливал вокруг себя кучи тел. Трупов стало так много, что Зорс уже не мог по ним ступать. Он спотыкался и запинался. По мёртвым прыгал Призрак. От его кожаной защиты оставалась сплошные лохмотья. Морда лютоволка украсилась большим кровоточащим рубцом от носа до левого глаза. Сноу заметил бегущих людей со стороны места, где бились копейщики. То были норвосийцы. Значит, мирийцы добрались до норвосийского резерва и исполнили приказ Джона. Последняя пехота топороёбов дрогнула и обратилась в бегство. С ними бежали паникёры. Они махали руками и громко кричали. – Бородатый жрец мёртв. Мы проиграли! Бежим! Отступаем! Мирекко сделал то, о чём его просил Джон. Вдруг со стороны южных холмов загудели трубы. Медленно, словно восходящее солнце, из-за горизонта вылезали десятки знамён. Джона проняло – к норвосийцам подошло подкрепление из пещер, что устроило на Вотериса засаду. Среди знамён трепыхалось предательское полотнище Рубак. – Твою мать, – прошептал Джон. Неужто Храмовые гвардейцы исполнили задуманное? Ценой собственных жизней они держали силы Джона до прибытия остальной части войска. Однако движение норвосийских наёмников прекратилось, как только они дошли до холма, откуда командовал Бородатый жрец. Должен был командовать. А спустя несколько минут бездействия порядки врага потянулись обратно за холмы. Что означало лишь одно: Каспорио смог убить жреца. Сердце Джона возликовало. Наёмники Норвоса предпочли не вступать в бой, видя отступающий резерв и, видимо, узнав о смерти Бородатого жреца. – Победа! – закричал Джон, – мы победили! Добьём их! Бой с Храмовыми гвардейцами, тем временем, рассыпался на множество отдельных стычек. На поле не осталось почти ни одного конного воина. Норвосийцы дрались зачастую с несколькими соперниками, но дрались умело, без страха и без единого помысла об отступлении. И продолжали наносить потери. Зорс фыркнул под седлом. Сноу не заметил, как к нему подъехали Криган и Боуэн, все в крови и грязи с ног до головы – Ты видел? – восстанавливая дыхание, спрашивал Криган, – ублюдки обосрались! Они отступают. – Видел, – ответил Сноу не менее устало, – где Малладор? – Ему отрубили ногу, – со злостью прошипел усатый наёмник, – его, вроде, вынесли, но он совсем плох. Оставалось лишь молиться Старым Богам, чтобы те сжалились над рыжим весельчаком. – Надо здесь заканчивать, – Джон мрачно оглядел затухающее поле битвы. – Мы видели их главного, – сообщил Криган, – он пытался собрать вокруг себя выживших и снова пойти в атаку. – Идиот, – фыркнул Джон, – ведите меня к нему. Тем временем сюда добрались безупречные, пехота Чернолатных и мирийские арбалетчики. Фаланга шла по ковру из трупов, что навалили здесь Храмовые гвардейцы. Их щиты были искромсаны и облиты кровью. Джон заметил Кривого Шипа и обменялся с ним кивками. Здесь же шёл Террио, хмурый и побитый. Сегодня был его первый настоящий бой. Радость победы не согревала его душу – Храмовые гвардейцы своей же первой атакой забрали жизнь его дяди Раро. Джона тоже опечалила эта новость – Раро он знал ещё с Долронора. Среди массы мертвецов возвышался десяток громадных воинов. Их доспехи были измяты, поцарапаны и побиты. Со стальных пластин стекали капли крови, а топоры давно притупились. Гвардейцы едва стояли на ногах, но всё равно продолжали вести уже проигранный бой. Безупречные сомкнулись вокруг гвардейцев и наставили на них длинные копья. Меж евнухами встали мирийские арбалетчики, готовые по команде выпустить в фанатиков всё, что у них есть. Но норвосийцев это совсем не пугало. – Сдавайтесь, – бросил им Джон, подъехав к безупречным вместе со своими офицерами. У ног зорса появился Призрак. – Кто из вас зовётся Боремундом Бесстрашным? – воскликнул один их гвардейцев, самый побитый и самый крупный. – Я. Не видишь что-ли? – хмыкнул Сноу. – Меня зовут Изембаро. Я – Первый Топор Великого Норвоса. И я вызываю тебя на поединок. Сразись со мной, наёмник, если не трус! Никто из бойцов Сноу не шелохнулся. Им было всё равно на слова гвардейца, как и самому Джону. Выдержит ли он натиск лучшего воина Норвоса, к тому же озлобленного и загнанного в угол – бастард не знал. Но кое-что он знал точно – не следует глупо рисковать, когда победа и так уже у него в руках. – Залп! Сотни болтов из тяжёлых арбалетов превратили гордость Великого Норвоса в окровавленных ежей. Битва при Нойне окончилась победой Боремунда Бесстрашного.

***

Темнота этих катакомб таила в себе величественную и долгую историю. Несколько столетий правления Таргариенов они служили прибежищем заговорщикам, шпионам и лицедеям всех мастей. Ходы под Красным Замком скрывали много секретов, что когда-то были сведениями. Но драконы ушли, ходы, выстроенные по приказу еще Мейегора Жестокого остались, а сведения превратились в секреты. Их знал лишь один человек. Легко ступая на камни, Варис Паук наизусть помнил расположение и карту ходов. Он знал каждый камень, рычажок, тайную плиту. Со времён Эйриса Безумного здесь почти ничего не менялось. Город над ним находился во власти узурпаторов. Король-демонопоклонник, не имеющий законного права на престол, сейчас грызся со львами в Западных землях. Узурпаторы дерутся с узурпаторами – так на происходящее глядел Варис. Никто из них не был достоин Железного Трона. Потому что истинные его владыки сейчас набирали силу на востоке. Варис считал, что служил государству. Но король и государство – не одно и тоже. В понимании Паука за словом «государство» скрывались судьбы простых людей, ремесленников, торговцев… да и лордов тоже. Им служил Варис. Государство заслуживало хорошего короля. Законного, мудрого и справедливого. Никто из вестеросских претендентов на трон такими качествами не обладал. Его старый друг, Иллирио Мопатис, всегда следил за ситуацией в Эссосе. Он же помог ему спасти драконьего отпрыска. Юный Эйгон, что когда-нибудь будет прозван Шестым этого имени, правителем Андалов, Ройнаров и Первых людей, пока ещё только набирал силу. Как и Дейенерис Бурерождённая в Заливе Работорговцев. Им обоим Варис и Иллирио постоянно помогали, пусть эта помощь и скрывалась от их взора. Лишь только благодаря Варису Дейенерис не умерла от рук убийц Роберта Баратеона. А Эйегон и вовсе бы умер от рук Григора Клигана ещё в младенчестве. Но среди львов были и достойные люди. Таковым был человек, презираемый собственной семьёй. Человек, несмотря на физический недостаток, обладающий очень острым умом и хитростью, но при этом и знакомый с благородством. Человек, которого Варис мог назвать другом. А друзей у него почти не было. Паук точно знал, кто охранял Тириона Ланнистера и когда сменяются караулы. Знал он и то, что карлика охраняют постоянно. Поэтому пришлось повозиться, чтобы найти надёжного человека, которого ещё не завербовал Мизинец, дорнийцы или Тиреллы – в Королевской Гавани каждый кому-нибудь да служил. Таковым стал наёмник по имени Бронн. Язвительный, остроязычный, но профессиональный головорез. Варис нашёл его в одном из городских кабаков. Тот слонялся без дела и искал хоть какую-нибудь работу. На войну он уходить не хотел, но до денег был охоч. Впрочем, как и всякий наёмник. – Мы пришли, – тихо проговорил Варис, остановившись. – Тут стена, если вы не заметили, – хмыкнул Бронн. – Даже стену можно разрушить, сдвинув нужный камень, мой друг, – улыбнулся Варис, положив руку на булыжник, – на вашем месте я бы подготовил ваш арбалет. Бронну иных намёков не требовалось. Камень провалился вглубь стены. Где-то вдалеке что-то щелкнуло. Кусок стены, приводимый в движение старым, хрипящим от натуги механизмом, медленно пополз вниз. Наёмник увидел обескураженное лицо стражника и нажал на спуск. Болт вошёл ему прямо в раскрытый рот. Слева в камере просыпался Тирион Ланнистер. Время и Битва при Черноводной оставили на нём жестокие отметины. Лицо карлика пересекал крупный шрам, а от носа осталась едва ли половина. – Доброе утро, милорд, – в камеру вошёл Бронн, на всякий случай перезарядивший арбалет, – как спалось? – До сих пор прекрасно, – Ланнистер, похоже, ещё не понимал, что происходит. Затем в камере показался Варис. Он одарил Тириона добродушной улыбкой. – Думаю, вы захотите сменить пусть и уютный каменный мешок на что-нибудь посветлее. Тирион ущипнул себя, на случай, если происходящее ему снится. – Не откажусь, лорд Варис, – лицо карлика озарила самая светлая улыбка, – скорее, выведите меня отсюда! Вход в камеру закрылся и троица покинула подземелья. Через несколько часов они оказались в старом погребе под домом Блошиного конца. Раньше у Вариса имелось неплохое убежище под борделем Катаи, но с приходом к власти Станниса все бордели предали огню. – Вас послал мой отец? – Тирион воткнул вилку в кусок жареного лука. – Нет, милорд. Я освободил вас по собственной воле. Завтра вас должны были казнить. – Мне казалось, вы покинули столицу после битвы при Черноводной, – Ланнистер оторвал себе кусок хлеба, – помнится, я отсылал вас с замковой казной и наёмниками в Утёс Кастерли. – Так и было, мой маленький друг. Но наёмники предали меня, к сожалению. Казны нам не вернуть. К сожалению, Варис не был готов говорить Тириону правду о том, что же действительно произошло с казной. На деле же Варис договорился с капитаном наёмников и те привезли деньги к Грифонову Гнезду. Там уже их ждала засада. Золотые Мечи выделили для этого сотню своих людей. Лишние свидетели Варису ни к чему. А казна отправилась на восток. Эти деньги помогут Эйгону встать на ноги и укрепиться в Эссосе перед возвращением в Вестерос. – Прискорбно. Почти десять тысяч золотых драконов оказались в руках деревенских дурачков. Должно быть, их мир перевернулся. Как же вам удалось выжить? – Узнавать о заговорах – моя работа. Вот я и узнал. – Моему отцу вы сообщили об этом? – Разумеется. Но у Тайвина Ланнистера имеется множество иных неотложных дел. Прямо сейчас решается итог этой войны. Станнис Баратеон убил своего брата и окружает земли вашего отца с востока и юга. – Станнис убил брата? – не поверил Тирион. – Именно Станнис, – медленно выговорил евнух, – хотя люди и говорят, что это сделал Лорас Тирелл, любовник Ренли. В покоях короля, якобы, никого не было в момент убийства, кроме Лораса. – А разве не так? Варис внимательно поглядел на карлика. – Всё может быть. Но я не верю, чтобы мальчик-Тирелл прикончил того, за кого сам был готов отдать жизнь. Боюсь, здесь замешаны другие силы. Те, о которых я говорил вам в нашу прошлую встречу. Помните? – Вы рассказывали про то, как вам отрезали член, – пробурчал Тирион. Бронн, что сидел поодаль, громко хохотнул. – Красная жрица в этом виновата. Она помогла Станнису разделаться с Ренли с помощью своих сил. Тёмных сил. – А что говорил Лорас? – Тирелл клянётся, что ничего не видел. Ренли брал его сзади, а когда всё прекратилось, король уже лежал, захлёбываясь кровью. – Вы что, стояли и смотрели за ними? – подал голос Бронн. Варис учтиво улыбнулся. – Лораса Тирелла подвергли пыткам. Его показания мне известны. – А где он сейчас? Почему бы его тоже не вытащить из темницы? Руки Вариса спрятались в широких рукавах. – Дело в том, что сейчас пленный Лорас Тирелл удерживает Простор на стороне Станниса. Его силой Баратеон и пользуется. Мейс Тирелл не хочет рисковать своим любимым сыном и сражается на стороне узурпатора. Поэтому для Баратеона Лорас очень важен. Станнис приказал переправить его на Драконий Камень, где у него полно верных людей. Моих связей и сил не хватит, чтобы вытащить его оттуда. Услышанное расстроило Тириона. Вытащи они Лораса из плена, у Тиреллов пропала бы всякая нужда поддерживать Станниса. И тогда бы они могли бы встать на сторону Ланнистеров. – Что ж… когда мы покинем это место? Мне оно уже разонравилось, – Тирион без особого восторга оглядел погреб. – К сожалению, ещё нескоро милорд. Я пока не могу вытащить вас отсюда. Всюду рыскают шпионы Мизинца. – Он тоже служит Станнису? – спросил карлик. Он знал, что Бейлиш – предатель. Именно он открыл Ренли ворота в Красный Замок. – Петир Бейлиш служит лишь самому себе, – проговорил Варис, – но, похоже, ваш отец не знает о предательстве Мизинца. Мне известно лишь то, что после смерти Ренли он затаился в столице и тайно посылает вашему отцу сведения. – Бейлиш – предатель, – твёрдо заявил Ланнистер. – К сожалению, доказательств у вас не так много, милорд. Людей, которые знали о предательстве Мизинца, практически не осталось. Ренли мёртв, Станнис – наш враг. Сир Бейлон Сванн – в плену. Ваш кузен Лансель – сожжен во славу Рглора. Подрик Пейн - в плену. Солдаты, что оставались с вами в Красном Замке – убиты. А люди Бейлиша будут держать язык за зубами. – Мда… – буркнул Тирион, – ну, пару недель, я, пожалуй, вытерплю. Не хотелось бы сменять одну темницу на другую. Пара недель в итоге растянулись на два месяца. Варис иногда покидал дом и приносил еду с новыми новостями. Тирион за это время крепко сдружился с Бронном – Ланнистеру нравилась его прямота и наглость. Такие люди всегда вызывали в нём интерес. Однако в этом укрытии было невероятно скучно. Варис же в это время неустанно работал. Вербовка людей, их проверка, выплата наград, услуги и долги – большую паутину под названием Королевская Гавань делило несколько пауков. Пусть они и назывались по-другому. Дорнийцы, люди Королевы Шипов, Ланнистеры и Мизинец – каждый пытался выведать в столице нужную для себя информацию и обзавестись полезными связями. Тем не менее, самая важная новость за последние месяцы пришла с востока, а не с запада. Варису принесли письмо из детского приюта, где каждый ребёнок являлся его маленькой пташкой. Там же у Паука располагалась личная воронятня. Письмо содержало добрые слова и пожелания, адресованные настоятельнице Гунноре. Такая женщина действительно существовала, однако не так давно её забрала чахотка. Но если отправитель знал о ней, значит, он знает и о Варисе. Мастер над шептунами приложил письмо к пламени свечи. Как он и подозревал, истинное сообщение оказалось написано молоком. добрый лорд пишу вам далико с вастока. я сделал как вы прасили и атвёл стрилков сими к грифоньиму гнизду. там миня и однаво из наемников по имини олливер паймали пираты и атвезли в шахты. но я снова свабоден и сийчас служу в наёмном отряде. мой камандир Боремунд бестрашный очень хороший и храбрый. у него много сильных воинав. а ещё у него есть бальшой лютаволк призрак. я балел оспай но выличился. камандир боремунд разграбил квохар и скора мы пайдём бить тапораёбав. что бы ещё дабавить. наверное всё. я помню что вы всигда со мной харашо оброщались и что вы постаянно спасали миня от бандитов в блашином канце. я подумал что вам будит интиресно пра это узнать. эта писал Холлард. Улыбка светилась на пухлом лице Вариса. Несомненно он помнил Холларда – мальчик был необычайно предан ему и быстро учился. Паук даже присылал человека под видом септона, чтобы тот научил его и других детей писать. Что ж… хотя бы мысли он излагает хорошо. Новость открывала для Паука большие перспективы на Востоке. Несомненно, он слышал о разграблении Квохора и о том, кто приложил к этому руку. Боремунд Бесстрашный, очередной наёмник. Война Браавоса и Норвоса разгоралась всё сильнее. Говорили, что она началась из-за похищения дочери Морского Владыки, но Варис в это не верил. У него были свои мысли на этот счёт. Куда как важнее оказались сведения о том, что Боремундом Бесстрашным оказался никто иной, как… Джон Сноу, пропавший сын Эддарда Старка. Паук помнил, как покойный десница приходил к нему с просьбой о поиске бастарда. Варис поднял свои связи и нанял профессионала по имени Каспорио Несущий погибель. Хоть и охотник за головами, он умел не только убивать, но и искать, кого надо. Но потом Нед Старк умер, а у Вариса имелись другие, более важные дела. Лично Паук предполагал, что Джон Сноу погиб неизвестно где. Но судьба повернулась поистине невероятным образом. Джон Сноу не только выжил, но и обзавёлся отрядом наёмников. Ему хватило мастерства, удачи и ума завоевать славу и остаться при этом в живых. Его поддельное имя «Боремунд» гремит по всем Вольным Городам. Похоже, старковский бастард оказался совсем не похож на своего благородного отца. Варис по себе знал, что значит – подниматься в Эссосе. Джон Сноу, по всей видимости, имел за спиной свою тяжёлую историю. А значит – наверняка пересмотрел взгляды о своём старковском воспитании. Но можно ли ему доверять? Как узнать, каким он стал человеком? И самое главное – может ли он стать полезным в исполнении его с Иллирио планов? Не воспользоваться этим шансом Варис не мог. Напудренная рука взяла лист пергамента и принялась писать послание в Пентос.