Очередной наёмник

— Что это значит? — Квент оглядел Джона и пришедших вместе с ним вооружённых Чернолатных. — Ещё раз обвинение повторить? Или тебе уши заложило? — фыркнул Джон, — взять его! Из толпы вышло трое наёмников Джона, но пара стражей Квента перегородили им путь. — Отойдите, — сказал Джон, — нам нужен только Квент. Стражи не шелохнулись. Джон хоть и ожидал, что дружинники могут вступиться за своего Генерал-Капитана, но вредить им он не хотел. — Повторяю последний раз, — Сноу дал знак и в стражников прицелились арбалетчики, — отойдите, или будет хуже. Дружинники остались стоять на своих местах. Что ж, это их выбор. Но не успел Джон отдать команду, как слева показался ещё один отряд. — Во имя всех богов, какого хера здесь твориться?! — завопил Эддерион Болтон, быстрым шагом приближаясь к Квенту. С ним шёл десяток дружинников. — Квент обвиняется в сотрудничестве с похитителями дочери Морского Владыки, — спокойно объяснил Сноу, — как командующий, я арестовываю Квента. Он будет предан суду — Ты что, ублюдок, совсем ополоумел? С чего ты вообще это взял? Какой суд? Тебе слава совсем голову снесла? — Доказательства нужны? Вот, пожалуйста, — Джон дал знак и вперёд вытолкнули пленного, что покушался на жизнь Мелларио, — этот человек служит в Дружине Розы и был обманут Квентом. Он послал его и ещё нескольких человек на убийство тех, кто знал о расположении Тернесии Антарион, заведомо для себя зная, что эти люди могут помочь в её поисках. Я прав? — обратился Сноу к пленному. Тот кивнул. — Я его не знаю, — бросил Квент. — И я тоже, — хрипнул Болтон. Глаза пленного расширились в удивлении. — Даже так? Может, тогда обратимся к казначею Дастину и поищем его контракт? Ах да, вы наверняка приказали ему уничтожить их контракты. Может, тогда поспрашиваем у кого-нибудь из других дружинников? Кто-то знает этого человека? Нет? Скажи-ка, — Джон снова обратился к пленному, — как звали твоего сержанта? — Бреннат, — бросил он. — Кто-то знает сержанта Бренната? — крикнул Джон в толпу дружинников, что успела образоваться вокруг них, — кто-нибудь? Или кого-то из его десятка? — Я знал, — донеслось из толпы. — И я тоже. — Я Крегарда и Гарри Длинноногого знал, они под Бреннатом служили. — Ещё кто-нибудь верит в то, что я обманываю? — вновь заговорил Джон, — Генерал-Капитан Квент — предатель и должен быть подвергнут суду! Болтон хотел было ответить, но Квент положил ему руку на плечо и кивнул. Эддерион пробурчал себе что-то под нос и отошёл. Пока Квента вязали, он непрерывно бурил Джона стальным взглядом. Теперь уже бывший Генерал-Капитан оставался пугающе невозмутим, несмотря на, казалось бы, плохое для себя положение. — Ты совершаешь ошибку, — выговорил Квент, когда его провели мимо Джона. Дружинники медленно расходились, обсуждая произошедшее. Кто-то был удивлён, кто-то не особо верил. Впрочем, завтра на суде всё и решится. Завтра Джон всё расскажет всё, что выяснил и отделит хитрую голову Квента от тела. В лагере витало напряжение после произошедшего. Сноу был готов поспорить, что завтра оно станет ещё сильнее. Квент будет лгать и отпираться, чтобы спасти свою жизнь, станет обвинять кого угодно, выдумывать и вертеться, как змея. — Вы о чём-то задумались? — за спиной Джона возникла Мелисандра. — Да, — произнёс Джон, глядя на заснеженные холмы. Хлопья снега постепенно засыпали всю округу, ложась на деревья и реку. — Боитесь того, что случится завтра? — Вы это в огне увидели? — невесело ухмыльнулся Сноу. — Нет. Это очевидно, — проговорила Мелисандра, — вы боитесь, что завтра что-то пойдёт не так. Что Квент выкрутится или попытается бежать. Вас пугает неизвестное… — Дальше-то что? Мне стыдом изойтись? Я даже не знаю, было ли правильным решением брать его под стражу… Джон говорил о том, что ему рассказала Мелларио. Он до сих пор не мог в это поверить. Все его старания, боль, потери и препятствия, что он преодолел, оказались словно бы обесценены. Ради чего всё это было? Ради того, чтобы кучка банкиров подмяла под себя Браавос. Сколько же людей погибло в такой глупой войне… и хоть эта война и сделала его богаче и известнее, так сразу Джон свыкнуться с этим не мог. А теперь, когда выяснилось, что Квент замешан в этом огромном заговоре, Сноу спрашивал себя — а не выйдет ли ему это решение боком? — Вы сделали правильный выбор. Почти во всех своих видениях я видела, как Квент умирает. — Как и я. Верно? — Как и вы, — негромко подтвердила жрица, — но ваших смертей гораздо меньше. К вечеру Джон, мучимый многими вопросами, всё же решил поговорить с Квентом. Его охранял десяток человек, а в округе ночевали другие наёмники, готовые вмиг встать на защиту заключённого. Джон ожидал, что Болтон может выкинуть глупость и попытаться отбить своего Генерал-Капитана. — Ух ты. Меня посетил доблестный командир Боремунд, — съязвил Квент, когда Джон отослал стражу, — хотя, чего я удивляюсь… я знал, что ты придёшь. — Я поболтать хотел напоследок, — проговорил Джон, — вдруг ты что-нибудь рассказать мне захотел? — Честно говоря, не имею никакого желания. — Может, мне стоит вбить его в тебя? — Сноу размял кулак. Но Квент только рассмеялся. — Собрался меня пытать? Ну давай! Вперёд! Ты, мальчик, влезаешь туда, где не место таким, как ты. Что, тебе уже рассказали, где спрятана дочка Антариона? — Мне всё рассказали, — мрачно ответил Джон. Квент поджал губы и отвёл взгляд. — Да уж, надо было сразу убирать детей Ломбериса, а не только его одного — пробурчал он, — и что, ты собрался её спасать? Скажи — а зачем тебе это? Надеешься, что Морской Владыка осыплет тебя почестями и золотом? Даст роскошную виллу где-нибудь на берегу, если повезёт, даже спасённую дочку свою в жёны отдаст, да? Может, так и случится. А как же Север? Помнишь про Север? Это то место, откуда ты приплыл, если что. Ты мне про него говорил, когда я узнал, кто ты на самом деле… — Я всё прекрасно помню, не надо заговаривать мне зубы, — процедил Сноу. — А, помнишь, значит. Хорошо. Так вот запомни ещё кое-что — Морскому Владыке плевать на тебя и на твой Север. Он рано или поздно помрёт, а его заменит человек из другого рода, которому Тернесия Антарион вообще не нужна. Война, быть может, даже продолжится, но ты, Сноу, останешься с голым хером на чужой земле. — Ты поэтому променял Морского Владыку на Железный Банк? — А я разве не говорил тебе от этом? Да, мой контракт заключён с Владыкой, но служил я банку. И предпочёл я его, потому что от него больше пользы для Дружины. Для всего Севера. Через год я бы уплыл в Вестерос. Помог бы в войне с Ланнистерами, получил бы там землю, наладил бы на ней торговлю с Браавосом… у меня ведь доля в банке есть. Очень маленькая, правда, но если б я получил землю на Севере, я бы показал королевству всё, что может дать самый богатый Вольный Город! Мастерские, гавани, красильни, сильный флот… ты вообще представляешь, что именно представляет из себя Север? Самое большое королевство, мать их… скорее, самое голодное, малонаселённое и почти самое бедное. А теперь представь, что будет, если богатства Браавоса пустить на процветание Севера. Мы по-новому засеяли бы поля, открыли бы новые производства, пригласили бы мастеров, построили бы сильный флот из того леса, что растет на Севере, да даже ебучий Ночной Дозор бы в порядок привели, если б понадобилось! Старики бы больше не уходили в лес голодными зимами, чтоб у молодым хватало еды, крестьяне бы не вымирали целыми деревнями, а южане не смотрели бы на нас, как на дерьмо! Северяне цепляются за своё мнимое перволюдское превосходство и прочие высокопарные и на деле бесполезные вещи, а сами не понимают, сколько возможностей теряют. И ты нужен был мне, хотя я и без тебя бы пришёл в Вестерос. Да, блять, я ждал, что в случае победы ты поспособствуешь тому, чтоб я получил землю. Благодаря банку и нам с тобой Север бы процветал. Поэтому я вступил в заговор! Ради Севера, а не ради себя! А ты, — Квент ткнул в Джона пальцем, — хочешь всё загубить. Он говорил так, будто действительно верил в свои слова, и звучали они красиво. Сотрудничество с Браавосом, возвышение Севера и его всеобщее развитие — путь сложный и долгий, но определённо стоящий того, чтобы пытаться за него бороться. Здесь Квента можно понять, хотя и мечты его могли показаться чересчур амбициозными. Но если бы ему помогли правители Севера, то кто знает — может, Север ждал бы золотой век? На такую помощь, видимо, Квент и надеялся, а именно — на помощь Джона, когда они оказались бы на Севере. — Задумался, а? — Квент наклонил голову вбок и улыбнулся, — что, дубовая башка, теперь понял, чего я добивался? Да, я работал с заговорщиками. Да, я забрал дочь Владыки у Эурона и приказал передать пиратам с Кинжального озера. Мне плевать на неё и на Морского Владыку, но на Север мне не плевать. Дружина слишком долго сидит в Эссосе. Лучшего шанса для возвращения не предвидится. Повоевали бы ещё год — и мы бы ушли в Вестерос с наградой от Банка за службу, а Браавос бы дальше воевал. Но нет, Боремунд Бесстрашный со своим идиотским упрямством совершает невозможные вещи, лишь бы нам помешать. — Потому ты на военном совете предлагал не уходить за Нойну? Чтоб… протянуть время и сожрать побольше браавосийских денег? — Ну разумеется! Чем дольше мы бы стояли здесь, тем меньше денег становилось бы у Браавоса. Ты знаешь, что командующим после смерти Вотериса должны были назначить меня? Из Браавоса Линнаро Антариону приходили рекомендации с моим именем. Стать я командующим, мы бы так и стояли на Нойне. Но у Линнаро, похоже, стоял член на твои деяния. Он наплевал на все рекомендации и назначил командующим тебя. Никто не предусмотрел фактор под названием «Боремунд Бесстрашный». — Откуда ты знал, что Вотерис умрёт? Генерал-Капитан самодовольно усмехнулся. — Заговорщики давно знали о прошлом Харлао. Они рассказали о нём нашим норвосийским товарищам и те убрали мешающего мне Вотериса руками нашего перевёртыша. — Должно быть, ты и о планах наших им рассказывал? — не скрывая презрения, выговорил Сноу. — Не-е-ет, — протянул Квент, — этим я не занимался. Мы ведь должны были воевать взаправду. Неужто я бы стал вредить своим войскам, договорившись об этом с врагом? Хотя, нанести ущерба норвосийским землям нужно было как можно меньше. С этим мы не справились. Северные и центральные земли Норвоса лежат в руинах. Должно быть, Верховный жрец Зелекор уже сто раз пожалел, что втянул свою страну в этот заговор. Ну и хер с ним! — У меня есть ещё вопросы. Для чего в Антарионосе ты платил жалование ритуальными монетами Норвоса? Их используют лишь бородатые жрецы и паломники. — Нашёл, что вспомнить, — хрипнул Квент, — я знал, что начнётся война и решил сэкономить на жаловании, вот и всё. Всё равно никто ничего про эти монеты не знал, а мы как раз собирались воевать с норвосийцами. Эти монеты мне передал Эурон, когда пиратствовал в их водах. — Кто организовал заговор? — наконец, задал Джон самый важный вопрос. Несколько секунд Квент серьёзно глядел на Джона, а потом громко расхохотался. — Да уж… хе-хе… этот вопрос наивнее некуда. Об этом я тебе не расскажу, пусть для тебя это будет приятной неожиданностью. Ты ведь хочешь вернуть дочку Владыки домой, так? Если выберешься из Кроян живым и приведёшь её в Браавос, ты сам обо всём узнаешь. И очень удивишься, обещаю тебе. — Хватит увиливать от ответов. Я ведь всё же могу начать тебя пытать. — Так чего же ты ждешь? — с вызовом проговорил он, — думаешь, меня это пугает? Ты всё равно отрубишь мне завтра голову. Какой смысл мне о чём-то говорить? К тому же, кто знает, как завтра всё повернётся, правда? Я знаю дружину гораздо лучше и дольше… чем… ты… — А если я пообещаю тебе жизнь? Лицо Квента немного разгладилось. Но через несколько секунд из его носа побежала тонкая красная дорожка. — Что-то мне нехорошо… Ноги Квента подкосились и он упал вниз. Изо рта и носа потекла кровь. Лицо побледнело, а зрачки налились красным. — Твою ж мать! — закричал Сноу, вцепившись в деревянные штыри, — Квиберна сюда! Быстрее! Пока наёмники бежали за лекарем, Квент трепыхался и драл своё горло ногтями. Кровь вперемешку со рвотными массами заполнила рот и вытекала по щекам наружу. Мысль была мгновенной — его решили убрать, опасаясь, что он расскажет слишком многое. А может, Квент, не желая позора на суде, решил убить самого себя. В любом случае, засранец рассказал далеко не всё, что Джону хотелось бы узнать. — Кто главный? Кому ты подчинялся? Говори же! — надрывался Джон, наблюдая, как Квент сгорает на глазах. — Тебя… предадут… все! — брызнув изо рта кровью, прокряхтел Квент. Когда Квиберн пришёл, Генерал-Капитан был уже мёртв. Так бесславно и трагично закончилась жизнь Генерал-Капитана Дружины Розы. И Джон преисполнился уверенностью, что столь скорая гибель Квента здорово подпортит ему жизнь.

***

Едва Квента похоронили, в Дружине Розы начался нешуточный переполох. Не все наёмники успели осознать то, что их Генерал-Капитана обвиняют в измене, а уж его смерть в следующую же ночь подняла настоящий волчий вой. Дружинники не могли понять, что вообще происходит, не успевали за переменой событий, да и вообще перемены им были не нужны. Особенно сейчас, когда армия стоит на вражеской земле, за каждым холмом прячется озлобленный фанатик-топороёб, а зима всё ближе протягивает свои ледяные руки. Однако ветераны поминали Квента добрым словом. Генерал-Капитан всегда платил вовремя, жалованием не обижал и не отправлял своих людей на убой. Хотя, многие вспоминали про оспу и потери, вызванные ею, что не добавляло Квенту доброй памяти. В любом случае, после его смерти повисла противная неопределённость относительно будущего. Но и с предателем дел никто иметь не собирался. Дружина ни разу за всю свою трёхсотлетнюю историю не переходила на сторону врага. Обвинение Квента в предательстве прямым образом касалось репутации отряда и иметь главарем изменника никто не желал. Как бы там ни было, в Дружине Розы в тот же самый день начались выборы нового Генерал-Капитана. В центре лагеря собралась уйма народу. Бойцы требовали объяснений насчёт действий Квента и желали скорейшего разрешения ситуации. — Про Квента расскажи! — Боремунда в Генерал-Капитаны! — Дайте лорду Болтону сказать! — Дальше что делать будем? Вместе со своими офицерами на деревянном помосте стоял Джон. Толпа наёмников живо обсуждала дальнейшую судьбу отряда и ждала слов Бесстрашного. — Тихо всем! — крикнул Джон, — тихо! — Молчать всем! Рты закрыли! — по-сержантски злобно проорал Дорсет Три Царапины. — Что с Квентом стало? Почему умер? - Да! Говори! — Что с Квентом? — Квент мёртв! Отравлен! — выкрикнул Сноу. Наёмники тут же вспыхнули оглушительной какофонией из возмущений, проклятий злой судьбы и гневных ругательств. — Замолчите же! — прокричал Артос в толпу. Наёмники не унимались. В Сноу полетели самые разнообразные вопросы, которые тонули в массе голосов. Взгляд Джона зацепился за массивную фигуру Эддериона Болтона, что стоял среди толпы. Изрезанное шрамами лицо выражало неприкрытую злобу и ненависть. В данный момент это и был его главный враг. Пока что он молчал. Но бастард был готов поклясться, что Эддерион будет терпеливо ловить каждое его слово, чтобы использовать против него самого. Что ж, пускай попробует. — Квента Монету отравили! — повторил Джон, — я говорил с ним перед смертью. Как это произошло, мне неизвестно, но я уверен, что его смерть связана с его предательством. Удивленные возгласы снова сотрясли холодный воздух. Наёмникам требовалось некоторое время переварить сведения. — А почему Квент предатель? — послышалось от наёмников. — Да! Почему он предатель-то? — донеслось из толпы. Жестом руки Джон подозвал Мелларио поближе. Леди Мартелл умело скрывала волнение и с достоинством стояла перед толпой головорезов. — Эта женщина является дочерью одного из норвосийских заговорщиков, который действительно причастен к похищению Тернесии Антарион. Перед смертью он рассказал ей о похищении. Я узнал об этом и приказал спасти её. Квент был в рядах заговорщиков, которые приказали ему убить всех, кто более им не нужен. Поэтому сначала умер её отец, а затем должна была умереть и она. — А ты-то откуда узнал про неё, а, Боремунд? — раздался новый вопрос. — Из письма Квенту от заговорщиков, что я нашёл у него в шатре! — Сноу достал кусок пергамента, который они с Изеллой нашли у Квента ещё до войны, — здесь приказывается убить тестя солнца, то есть отца этой женщины, что является женой лорда Мартелла, на гербе у которых нарисовано солнце. Коли надо, то я зачитаю! Толпа подутихла. Многие запутались окончательно, а некоторые вовсе не знали ни про Дорн, ни уж тем более про Мартеллов. — Квент погиб, потому что стал неудобен для заговорщиков. Таких же предателей! Но теперь Генерал-Капитан мёртв. И я спрашиваю вас — кто возглавит Дружину? — Да что тут думать-то? Боремунда в командиры! — зазвучали голоса. — Дело говорит! В пекло Квента! — Поделом предателю! — В командиры Боремунда Бесстрашного! Лучшего не найти! — А ежели он врёт? — раздались первые сомнения. — Разве я вас обманывал когда-то, братцы? — кинул Джон в толпу. Сомнения надо давить на корню, — вы знаете меня с самого Антарионоса. Я ещё новобранцем начинал в Дружине. Общую схватку выиграл. Я всегда был за Дружину. А если кто-то считает меня лжецом, то пусть выйдет сюда и скрестит со мной клинок! Рассказывать обо всех подробностях заговора не было никакого смысла. Многие его не поймут или не поверят. Да и не нужно это — Сноу и без того пользовался уважением Дружины Розы, поэтому решил подкрепить свои слова сталью, если сомневающиеся всё же найдутся. И они нашлись. Вернее, нашёлся. — Я считаю! — прозвучал громоподобный голос. Посмотрев вглубь толпы, Джон напрягся. Впереди стоял Эддерион Болтон, подняв к серому небу широкую ладонь. Сотни глаз устремились на него. — Я считаю тебя лжецом, — Эддерион пошёл вперёд, глядя бастарду прямо в глаза и разрезая своим мощным телом толпу, — может, Дружина и мнит тебя героем, но, похоже, только у меня хватает прозорливости разглядеть твою гнилую душонку. Воины, да неужели вы все лишились разума? Разве никому не ясно, что он сам отравил Квента? К неудовольствию Джона наёмники замолчали и внимательно слушали Болтона. — Он давно понял, что его все любят и уважают. Даже мой сын начал его уважать и пошёл с ним в Долронор, где заболел оспой. Помнишь его, а, Боремунд? — Хорошо помню, — выговорил Сноу, — но не я виновен в его смерти. И Квента я не травил! — Заканчивай ссать нам всем в уши! — громогласный голос Болтона, выработанный за годы командования, был в разы громче голоса Джона, — ты окружил себя алоробыми шлюхами и прочими эссоскими членососами и обвинил Квента в какой-то надуманной несуразной херне, а потом сам же убил его, надеясь, что такого славного командира, как ты тут же изберут Генерал-Капитаном. Ты, ублюдок, думаешь, что умнее всех, но как бы не так! Я живу в Дружине всю свою жизнь, это всё, что у меня осталось после смерти сына. И я не дам залётному надменному молокососу вроде тебя погубить то, что осталось от настоящего Севера! — Да одумайся, Эддерион! — Джон сжал кулаки, — если бы я хотел убить Квента, я бы сделал это раньше! Квент сам давным-давно вертел на члене всю нашу северную гордость! Он продался банкирам! — А даже если и так, то что с того? Мы — наёмники и работа наша — продавать нашу силу и наши мечи. Банкиры, быть может, нам помогли бы на Север вернуться. А ты куда нас потащишь? Снова бродить по Эссосу и умирать в чужих войнах? Как и триста лет до этого? Только теперь Сноу понял, что сделал Квент. Он, как никто другой, понимал своих людей и знал, что если Дружина и простит ему предательство, то только если оно приведёт к исполнению трёхсотлетней мечты Дружины Розы — возвращению на Север. Ради такого Дружина могла простить ему всё, что угодно. А Джон своим желанием докопаться до правды, получается, лишь навредил. А его неожиданная смерть обернулась во вред Джону. Как-то слишком вовремя он умер. Сноу даже задумался — а не Болтон ли его отравил, чтобы обвинить затем Джона и самому стать Генерал-Капитаном? — Я хотя бы не обманываю своих людей, — проговорил Джон и бросил взгляд на пленного дружинника, что посылали убить Мелларио. На поляне вновь повисло молчание, нарушаемое лишь завыванием ветра и хрустом снега под ногами. Наёмники смотрели на двух воинов, готовых отстаивать своё до последнего. Слов больше не осталось. В них не было нужны — и тот и другой говорит одинаково убедительно, у каждого есть авторитет и уважение. Речами здесь больше ничего не решить. Настало время говорить оружию. — Полчаса. Здесь, — со сталью в голосе отчеканил Джон. — Полуторные мечи. До смерти, — проговорил в свою очередь Эддерион Болтон.

***

— Крепче подвязывай, — проговорил Холларду бастард, пока тот облачал своего наставника в квохорский доспех. На другом конце поля тем же самым занимался Эддерион, заканчивая последние приготовления к поединку. Зрителей вокруг собралось изрядно. Наёмники согревали руки и натирали части тела, чтоб согреться. Кто-то выкрикивал напутственные слова Боремунду. Молчали только дружинники, потому как одинаково уважали обоих командиров. — Доводилось мне с ним драться, — оглядывая фигуру Эддериона, сказал Каспорио, — в молодости он был лучшим мечом Дружины, да и сейчас таким же остался. — Я тоже меч не для красоты ношу, — буркнул Джон. — Само собой. Не ведись на его уловки, двигайся, если не уверен — не бей. Болтон всю жизнь посвятил войне, глупостей он тебе не простит. — Я знаю, — ответил Джон. Здесь же находились Артос, Хармонд, Джах, Боуэн, Виллам с Мореллой, Криган, Олливер и Мелисандра. Последняя стояла в тонкой алой робе, которая, казалось бы, совсем не защищала от холода. — Было бы весьма кстати узнать, видели ли вы в огне мою победу, — обратился к ней Джон. — Видения туманны. На всё воля Владыки. Если он пожелает вашей смерти, то она наступит, — только и ответила она. — Это очень воодушевляет, — цинично заметил Саймон. — Для меня всё это кажется идиотским сном, — выговорил Виллам, — мы все из одного отряда, а грызёмся, будто враги! — Лорд Эддерион всегда был упрям, — кашлянул Хармонд, — если он что-то решил, его сами Боги не переубедят. — Раз уж он так тянется вслед за Квентом, то я его туда отправлю, — голос Джона звучал твёрдо и непоколебимо, — он сам выбрал свой путь. — А ежели ты это самое… помрёшь? — осторожно спросил Олливер. — Тогда ведите войска в Горести, — дал указание Джон, — дочка Морского Владыки спрятана там. — Го… ты сказал Горести? — прищурился Криган. — Я так и сказал. Если я умру, найдите её и верните в Браавос. Конечно же Джон понимал, что скорее всего никто из его офицеров не будет её искать. Скорее, они разделят его деньги и разбредутся по Эссосу. Но указания на всякий случай дать стоило. Впрочем, не стоит думать о смерти. Эддерион — всего лишь ещё одно препятствие, которое следует убрать с пути и он сделает это. На середину поля вышел дружинный казначей Маркус Дастин. Старик посмотрел на Эддериона и тот ему кивнул. Затем он повернул голову к Джону и получил то же. — Пусть Старые Боги рассудят этих людей! — кратко возвестил Дастин. Много слов здесь не требовалось. Звякнув, клинок вышел из ножен. Рукоять квохорского меча удобно легла в обе руки. Джон двинулся навстречу своему противнику. Они дрались без щитов. Болтон возвышался над Джоном на полголовы и выглядел устрашающе. В его глазах, мелькающих через шлем, горела холодная ярость. — Сегодня твои победы закончатся, Боремунд! — произнёс он, перехватил меч в обе руки и поднял локти. Остриё его меча полетело Джону в голову. Сталь ударилась о сталь. Вибрация прошла по пальцам. Болтон вывернул меч и сделал шаг вперёд, переводя выпад в рубящую атаку. Джон подставил основание меча. Лезвие ударило и соскользнуло вниз, пока не ударилось в гарду. Намерение Джона увести вражеский клинок в сторону не увенчалось успехом, когда Эддерион ринулся вперёд, надеясь своей массой сбить бастарда с ног. Широкий шаг в сторону спас юношу. Болтону прилетело в бок, но он и не почувствовал удара, технично продолжая наступление. Удар сверху вниз Сноу вновь принял своим клинком, мечи скрестились над головами. Но тут же последовал мощный удар ногой, от которого бастард потерял равновесие. Обхватив лезвие кистью, Джон подставил клинок, защищаясь от новой атаки, столь мощной, что заболели руки. Иная сталь давно бы уже переломилась. Но квохорские кузнецы не зря славятся своим мастерством по всему миру. Меч выдержал и Джон резким движением ударил Эддериона гардой в ногу, повернув корпус. Болезненный звук прозвучал из-под шлема, но Болтон не упал. Напротив, он разорвал дистанцию, посылая в голову Джона новый выпад, который тот смог отбить и подняться на ноги. Толпа, затаив дыхание, наблюдала за поединком. Бойцы разошлись в стороны, но лишь для того, чтобы вновь обрушить друг на друга смертоносный шквал. Держа клинок перед собой, Джон обдумывал, как бы вскрыть защиту Эддериона. Тот делал то же самое, только на его стороне была ещё и физическая сила. На доспехи тихо опускались снежинки. Тонкий слой снега хрустел под латными поножами, прерывая звук колотившегося сердца. Краткая оценка противника закончилась атакой Джона. Обманный выпад влево Эддерион предвидел, но второй удар отбить не успел. Едва уловимый звон стали обернулся скрежетом меча о шлем. Остриё ткнулось чуть выше глазной прорези. Спасая себя, Эддерион отбил меч и тут же сократил дистанцию. Нагрудники соперников громко столкнулись. Гарда Болтонского меча вдарила по шлему Джона. Болтон напирал всем весом, сгребая снег ногами и пытаясь дотянуться лезвием до кольчужного ворота. Попытки Сноу отбежать Болтон встречал напором и рывками клинка, каждый из которых отдавал болезненным звоном в шлеме. Наконец, юноша вырвался, оставив на панцире противника неглубокую царапину. Довершить дело он не смог - Болтон в последний момент отбил его меч в сторону. После этого последовала мастерская контратака от Эддериона, на которую бастард едва успел среагировать, отбежав назад. Клинч отнял у него много сил. Поддоспешник успел промокнуть насквозь. Болтон, на первый взгляд, тоже подустал. Подняв забрало, Джон сплюнул накопившуюся желчь и вдохнул побольше свежего холодного воздуха. — Вперёд, командир Боремунд! Убейте его! — раздался мальчишеский голос. Рядом с остальными Сноу увидел Холларда, сжавшего кулаки в волнении. Неужели Сноу мог его подвести? Забрало опустилось и смертельный танец снова начал набирать темп. Болтон убрал клинок из-под опоры и издал воинственный клич. Оглушительный рёв, сопровождаемый страшной атакой, заставил Джона отойти назад. Тут же последовала быстрый взмах снизу. Очевидно, Эддерион решил брать скоростью и непрерывностью. Меч мелькал в глазах, да так, что бастард едва поспевал реагировать. Но каждый взмах Сноу встречал упорной и непроницаемой защитой, достойно встречая стремительную череду ударов. Само собой, долго Болтон так продолжать не мог. Сноу заметил, что его противник значительно замедлился, а потому настало время переходить в контратаку. Поймав Болтона на очередном взмахе, бастард резко увернулся и приблизился, оборачивая свою облачённую в доспех руку вокруг вражеского меча и хватая его за гарду. Вторая рука понесла узкую полоску стали прямо в лицо Эддериону. Этот приём ему показал ещё Родрик Кассель, он требовал быстроты реакции и выучки. Но и того, и другого Джону хватало. Вот только против Болтона это не сработало. То ли благодаря скорости, то ли удаче, но его свободная рука перехватила лезвие Джона, а затем последовал новый натиск. Отпустив меч Эддериона, Сноу потянулся за валирийским кинжалом, надеясь, что через прорезь Болтон этого не увидит. И снова Джон просчитался — в шлем прилетел сокрушительный удар латным кулаком. Вопреки ожиданиям Болтона, Сноу не упал на землю, во многом благодаря превосходной защите, что давал квохорский шлем. Однако ориентация в пространстве весьма пострадала. Рефлекторно и почти вслепую отходя назад, Сноу выставил перед собой клинок. Едва зрение сфокусировалось, пришлось уходить от новых атак. Болтон сильным ударом отправил лезвие Джона вниз, снеся защиту. Вторым шагом он мощно врезал по ноге бастарда, чуть подкосив её. Третий выпад полетел прямо в прорезь шлема. Вовсе не осознавая и не замечая собственного движения, Джон дёрнул головой в сторону. Меч чиркнул по стали. Толпа охнула, заметив, насколько близко Боремунд находился от поражения. — Вертлявый ублюдок, — донеслось от Болтона. Он говорил с одышкой, но злобы в голосе это не убавляло. Поединок порядочно затянулся. Кончики пальцев покалывало от подбирающегося холода, а морозный воздух заставлял лёгкие гореть. На клинке Сноу разглядел пусть малозаметные, но зазубрины. Толпа не прекращала глядеть на них. Каждый из наёмников ожидал, когда же один из них ошибётся. — Когда будет кровь? Почему не пролилась кровь? — со страшнейшим акцентом удивлялся Рхаго. В дотракийском море дуэли редко продолжались дольше минуты и всегда оканчивались кровопролитием, да и не носят дотракийцы доспехов, потому и крови много. Здесь же сражались в броне. Боль в ноге неприятным отзвуком отозвалась в теле Джона. Болтон бил наверняка. Переступив с ноги на ногу, бастард прикинул, насколько сильно он потерял в манёвренности. Его соперник описал полукруг, ожидая нападения. Похоже, Болтону это тоже надоело, но он умел усмирять свою ярость и нетерпение. К тому же, Эддерион уже увидел, что его удар по ноге Джона возымел успех. Оставалось только довершить начатое. — Сдаться не думаешь? — вдруг решил заговорить Джон, подняв забрало. Ему так и не ответили. — Ну и зря, — харкнув в снег, Джон приготовился идти в новую, на этот раз последнюю атаку. Серая сталь прошла по дуге. Темп очень быстро нарастал. Звон разносился по всей округе. Болтон изворачивался, отражая удары с разных сторон, в конце концов снова сократив расстояние в надежде на то что нога Джона его подведёт. Юноша замахнулся и… увел меч в другую сторону. И уставший Эддерион повёлся! Ложный выпад сработал, центр тяжести Болтона перенёсся вправо, тогда как Джон шагнул влево и зарядил прямо по шлему размашистым ударом. После такой мощной атаки всё должно закончиться прямо сейчас… думал Джон. И всё же Эддерион прорычал что-то невнятное и опять пошёл в нападение. На этот раз оно оказалось поспешным и не самым выверенным. Бастард уклонился и ещё раз ударил соперника по голове. Пошатнувшись, тело Болтона кое-как удержало равновесие. Сноу взялся двумя руками за клинок и, как следует размахнувшись, нанёс в шлем Эддериона разрушительный удар Мордхау. Гарда оставила глубокую вмятину над смотровой щелью. Удар оказался настолько сильным, что тут же усадил Болтона на колени. Он упал вниз, воткнув меч в землю. Искушение побыстрее закончить поединок Сноу подавлял. Стоит только приблизиться к Эддериону, как тот вновь бросится в атаку, которая, возможно, окончится смертью для каждого. Сейчас Джон ходил вокруг своего противника, направив на него меч. Болтон поднял забрало. Его тут же вырвало. Похоже, попадания по голове не прошли даром и привели к сотрясению. Со лба стекало две алых полоски. Бой для Эддериона был окончен. — Я предлагал тебе сдаться. Надо было воспользоваться моим предложением, — проговорил Джон. — Делай своё дело, — Болтон гордо поднял голову, посмотрев на Джона без сожаления и раскаяния. Но стоило только бастарду поднял меч, как Эддерион, сделав над собой поистине нечеловеческое усилие, вскочил и бросился прямо на Джона. — Топору — Кровь!!! — прорычал он во всю глотку, разбрызгивая нитеобразную слюну. Джон хоть и успел уклониться, да только он не ожидал от Болтона такой неистовой воли к победе и невероятной выносливости. Несмотря на это, у Эддериона получилось лишь выхватить меч у Сноу и накрыть его своим массивным телом при новом падении. Раздражённо сплюнув, Джон вытащил валирийский кинжал и подошёл ближе. Он схватил лежащего соперника за шлем и поднял его голову вверх. — Передавай Квенту привет, — с этими словами Джон вогнал кинжал глубоко в глазницу поверженного Болтона. Мужчина дёрнулся, забил конечностями, сгребая снег. Яркая горячая кровь заструилась из раны на землю, дымясь на морозе. Через несколько секунд конвульсии угасли и жизнь покинула последнего потомка рода Болтонов из Дружины Розы. Джон с влажным звуком вытащил кинжал из глаза и небрежно бросил голову Эддериона в кровавую лужу, что успела под нею набежать. Окружающие не проронили ни слова даже после смерти Эддериона. Они ждали слов победителя. Прихрамывая, Сноу дошёл до помоста и поднялся. Дружинники глядели на него, словно зачарованные. — Я, Боремунд Бесстрашный, сегодня доказал свою правоту! Мой меч обагрился кровью того, кто пошёл против меня! И так будет с каждым, кто посмеет встать на моём пути, клянусь Старыми и Новыми Богами! Я изничтожу всех своих врагов до единого! И я обращаюсь к тебе, Дружина Розы! Вы со мной? Единым голосом наёмники прокричали шумное «ДА!» — Вы пойдёте со мной и будете убивать моих врагов?! — ДА!!! — Вы клянётесь мне в верности?! — ДА!!! — КЛЯНЁМСЯ!!! — ЗА БОРЕМУНДОМ!!! Одно за другим в серое небо вздымались копья, мечи, топоры и палицы. Наёмники забили щитами и наперебой кричали его ненастоящее имя. Затрепетали на ветру знамёна с голубой розой. — БО-РЕ-БУНД!!! БО-РЕ-МУНД!!! БО-РЕ-МУНД!!! Они надрывали глотки, прославляя его имя. Они были готовы отправиться за ним куда угодно. Три тысячи северных отборных убийц славили его. Среди всех кричали и его офицеры. Артос и Дорсет орали во всё горло, сжимая топоры. Хармонд, Виллам, Олливер, Джах и Морелла кричали вместе с ними. Сидя на шее у Боуэна, махал руками Холлард, тщетно пытаясь перекричать всех остальных. Каспорио одобрительно кивнул. Мелисандра таинственно улыбалась, не отводя от него глаз. Безупречные стучали копьями, дотракийцы, мало понимающие на общем языке, всё же могли выговорить несложное «Боремунд». Чернолатные, Воины Девы, Копья Титана, Рваные Знамёна — теперь вся армия принадлежала ему. Лишь Криган непонятно почему стоял хмурнее тучи, но эта мелочь не могла испортить такой потрясающий момент. Момент очередного триумфа.

***

Едва закончился поединок, Джон приказал тут же сворачивать лагерь и двигаться на юг, к Божественному Стражу. Горы западных норвосийских земель были самыми высокими и труднопроходимыми. Конечно, существовали и различные скрытые козлиные тропы, но о них знали лишь норвосийцы, да и с большой армией через них не пройти. С каждым днём зима сильнее вступала в свои права. Эйфория после избрания Джона Генерал-Капитаном быстро улетучилась, сменившись привычными походными тяготами. Теперь, с наступлением холодов, всё становилось хуже. От Квента Джону досталась отрядная казна — тридцать с лишним тысяч золотых. Теперь Сноу понимал, почему Квента прозвали монетой — для мирного времени, когда он стал Генерал-Капитаном, такая сумма была внушительной. Семь тысяч человек, которыми командовал Джон, стремительно объедали и без того разорённую округу. Несмотря на то, что земли в центре норвосийских владений считались самыми богатыми, обеспечить армию они не могли. Редкие крестьяне, что не оказывали сопротивления, наотрез отказывались продавать еду, что приводило к страшному насилию. За неделю войско Джона разорило около двадцати укреплённых храмов-крепостей и невесть сколько деревень, превращая норвосийские земли в дымящиеся развалины. Топороёбы сражались отчаянно, предпочитая сжигать собственные припасы, лишь бы они не попали к врагу. Леса на протяжении всего пути кишели диверсантами и партизанами. Говорили, что бородатые жрецы даровали свободу рабам, если те соглашались участвовать в противодействии врагу. Наёмники Джона, в свою очередь, не оставались в долгу и истребляли каждого, кто им сопротивлялся. Десятки деревень пылали огнём, вдоль дорог стояли колы с насаженными на них телами, деревья тяготились от висельников, а реки — от утопленников. Если Дружина чувствовала себя более-менее в порядке, то дотракийцы к холодам оказывались непривычны. Зимы в дотракийских степях были тёплыми и недолгими, а холмы Норвоса не щадили ни их, ни их лошадей. Кони заболевали и начинали умирать, а Джону приходилось выдавать им новых, дабы те не убивали себя. Идти пешком для дотракийца — величайший позор. Серьёзное беспокойство вызвали первые случаи дезертирства. Наиболее слабые духом, не выдерживающие холода и голода, уходили из войска к норвосийцам. И хоть таких было совсем мало, Сноу готовил себя к тому, что с усилением холодов дезертиров станет больше. И всё же пока войско держалось и продвигалось вперёд, оставляя за собой пепелище. Округа опустошалась с пугающей скоростью, в лесах и холмах велась постоянная охота на зверей и на норвосийских разведчиков. На привалах наёмники ловили рыбу из Нойны, разбивая тонкий лёд. Разведка докладывала, что у южных холмов Секиры Харлао воссоединился с вернувшийся из Квохора норвосийской армией. Очевидно, предатель, лишившись поддержки после затопления десятитысячной армии, решил не рисковать, а дождаться подкрепления. Сейчас он находился достаточно далеко, что давало Джону время уйти на юг. Заснеженные пейзажи напоминали Джону далёкий Север. Вспомнились и слова Квента. Хоть тогда Джон и не показал своих настоящих чувств, но слова его задели. Эссосские дела захватили его целиком. Да и сам он очень сильно поменялся, начав больше думать о себе, нежели о других, а потому его мысли не мог не занять вопрос: что он будет делать на Севере? Разумеется, его долгом была и остаётся помощь семье, о которой он, стоило признать, тоже стал вспоминать всё меньше. Даже лицо леди Кейтилин померкло, в отличие от её поступков. Не сделай он того, что сделала, Джон бы не оказался здесь. Не было бы ни потерь, боли, смертей, лишений… как и славы, богатства и уважения. Может, её стоило даже поблагодарить? Как бы там ни было, у Джона сейчас хватало иных забот. Линарро Антарион, исходя из слов Квента, в заговор включён не был, а поэтому ему можно было довериться. Между ними лежал только Перевал Гойан и Божественный Страж — тот самый проклятый замок, до которого их армия почти год с боями добиралась от самой Секиры. Его башни, возвышающиеся над скалами, Сноу заметил издалека. Старая крепость, стоявшая поперёк перевала, выглядела грозно. Высокие стены ощетинились боевыми галереями, на башнях располагались метательные машины с расчётами, перед стенами и воротами выкопан осушённый на зиму ров. Его передний край укреплялся частоколом, а на другом берегу близко друг к другу закапывались брёвна, дабы препятствовать продвижению врага. Всё это говорило о том, что замок был одинаково укреплён с обеих сторон перевала. Как только армия подошла к нему, началась подготовка к штурму. Сноу приказал отправить Линарро Антариону письмо с известием о прибытии к замку второй армии. Теперь замок готовились штурмовать сразу с двух сторон. Сноу созвал военный совет и распределял роли в грядущем приступе. — Виллам, Криган — вы возглавите пехоту Чернолатных. Они понесут осадные лестницы. Гарвио — обратился Сноу к командиру мирийских арбалетчиков, — твои люди будут прикрывать пехоту. Олливер, идёшь с ними. Дорсет, Артос — если у Чернолатных ничего не выйдет, вы поведёте дружинников. — Мы всё сделаем, командир, — проговорил Дорсет, — да только людей много перемрёт. — Линарро Антарион начнёт штурм с другой стороны вместе с нами. Если будем делать всё правильно и вовремя, то топороёбы падут. — Нам таран не помешал бы, — заметил Артос. — Боуэн увидел, что гарнизон в замке не такой большой, как мы ожидали. Вероятно, наёмники разбежались, когда узнали, что мы подходим к стенам. — На месте норвосийцев я бы отрубил командиру голову и открыл ворота, — оскалился Аурелио Кабан. — Топороёбы собираются сражаться до последнего, — фыркнул Каспорио, — тихой прогулки к стенам можно не ждать. Пробравшись в замок в теле ключника, Джон оглядел замок. Людей в нём было действительно не так уж много, однако присутствовал бородатый жрец, каждый день читавший проповеди защитникам, укрепляя боевой дух. Скорее всего, он же и командовал обороной. — А ты в бой не пойдёшь? — обратил на себя внимание Криган. — Я буду командовать, — ответил Джон. — Раньше ты всегда сражался вместе с нами. — Раньше он и командиром не был, Криган, — произнёс Виллам. Подобные речи настораживали Джона. В последнее время Криган вёл себя очень странно и неприветливо. Возможно, в нём играла обида, оставшаяся ещё с прошлого разговора, однако Джон её полагал слишком мелочной. — Если хочешь, можешь встать на моё место, а я пойду штурмовать стены. И я погляжу, как ты будешь командовать, — проскрежетал Джон. — В самом деле, усатый, какого хрена? — возмутился Каспорио. Насупившись ещё сильнее, Криган промолчал. Выждав пару мгновений, Джон продолжил. — Подгоняйте бойцов. Крепость надо взять как можно быстрее. — Лестницы мы быстро соорудим. — Тогда все свободны, — Джон легко стукнул по столу. — Бор, мы тут это… — Артос мельком взглянул на окружающих и почесал затылок… — ты не пойми нас неправильно, командир. Но нам всё ещё не понятно, что случилось с Квентом. Мы с ним десять лет прослужили, как-никак. А тут выяснилось, что он с какими-то заговорщиками заодно. Остальные уставились на юношу, ожидая ответа. Глупо было ожидать, что его офицеры не спросят про Квента. Джон же изначально не хотел ничего рассказывать. Как-никак, они идут наперекор планам Железного Банка, который мог просто-напросто подкупить его людей. Изрядное количество золота вполне могло заставить наёмников забыть о верности. Но и врать Джон им не хотел. Тем более, рано или поздно правда всё равно вылезла бы наружу. — Железный Банк устроил заговор вместе с самыми влиятельными норвосийскими магистрами, — на выдохе начал Джон, — кто-то из Банка нанял Эурона Грейджоя, чтобы тот похитил Тернесию Антарион и передал Квенту. Тот, в свою очередь, отвёз её пиратам с Кинжального озера, а те спрятали её в Крояне. — Ох ты ж ё… — охнул Виллам. Наёмники переглядывались и посматривали на Джона, словно тот рассказывал какую-то нелепицу. — А на кой хер? — хрипнул Аурелио. — Банкиры задумали взять Браавос в свои руки. Чем дольше бы длилась война, тем больше долгов накапливалось бы у Морского Владыки и брааавосской знати. Когда Браавос обеднеет, Железный Банк возьмёт власть, надавив на должников. Норвос же брал на себя роль похитителя, что давало бы Морскому Владыке повод для войны. — Я слышал, Морской Владыка Феррего Антарион сильно болеет и может вот-вот умереть… — проговорил Хармонд. — Боюсь, Железный Банк вынудил бы нового Владыку продолжить войну даже в этом случае. К примеру, сделать Морским Владыкой нового Антариона, который не пойдёт на перемирие. — А с нами же в Квохоре был этот самый… Аноро! — вспомнил Саймон, — Он же тоже банкир. Может, ему написать? Когда Мелларио рассказала Джону про заговор, он подумал про Аноро в первую очередь. Однако, Аноро был одним из крупных банковских управителей и сам мог быть замешан в заговоре. Хотя при прошлой встрече сын Феррего Антариона произвёл на Джона очень хорошее впечатление. Неужели он, будучи участником заговора, мог согласиться на похищение собственной сестры, не говоря уж о том, чтобы отправить её в место вроде Горестей? — Слишком опасно. Он тоже может быть заговорщиком, — с нелёгкой душой ответил Джон. — Так ведь его ж сестра похищена… — О… браток, эта знать и не такую херню способна! — проговорил Аурелио Кабан. — Так и… чего делать будем? — задал резонный вопрос Саймон. — Возьмём Божественный Страж. Я поговорю с Линарро Антарионом, он в заговоре не замешан. Расскажу ему обо всём. Потом мы уйдём на юг, на Ройну. — Ты… ты хочешь отправиться в Горести? — голос Хармонда чуть дрогнул. — Да. Мы служим Морскому Владыке, а не Железному Банку, поэтому обязаны её спасти. По виду наёмников становилось ясно, что это известие их не воодушевило от слова совсем. Каждый из них слышал о Горестях жуткие вещи и не горел желанием отправляться в рассадник серой хвори. — Командир… может, ну его в пекло? — осторожно произнёс Джах. Последний, от кого Джон ожидал услышать эти слова, был Джах. Однако, его храбрость сработала в другою сторону — он единственный из компании не побоялся озвучить свой страх. — Не понял. — Гнилое это место, Боремунд, — проговорил Артос, — я о нём столько наслушался, что по ночам спать не мог поначалу. Нечего там делать. — Вы что, струсили? — серьёзно спросил Джон, подпуская в голос строгости и недовольства. — Да ты пойми, Боремунд! Мы только от оспы избавились. А серая хворь — дрянь во многом пострашнее оспы. В Горестях даже обычный воздух заразить может. — Это всё брехня. Заразиться можно только от прикосновения к заражённому, либо попав в туман, — вступил в разговор Каспорио. — Ты-то откуда знаешь? — Бывал я в Крояне. Местечко, прямо скажем, не самое приятное. Но если воду не пить и не здороваться с местными за руку, то чем-то даже Браавос напоминает. Череда смешков разбавила обстановку. — Что ты там делал? — поинтересовался Джон. — Заказ был. От пентошийцев, — быстро ответил Каспорио, — нужно было убить одного ублюдка, что там спрятался. — Ты сможешь нас туда провести? — За хорошие деньги попробую. Но лучше нам вообще там не появляться. На первый взгляд волантиец говорил убедительно, но Джон уже не мог так просто поверить ему. Не после всего, что он пережил. К тому же, когда-то Каспорио считал Квента другом. Быть может, он что-то знает и специально не договаривает? Прямо сейчас выяснить что-то возможным не представлялось. Но Джон решил ещё пристальнее наблюдать за Несущим Погибель. — Готовьте бойцов. Все, кроме Кригана, могут идти. Шатёр быстро опустел и Джон остался с усатым наёмником наедине. — Расскажешь, что с тобой происходит? — спросил Сноу. — А что со мной происходит? — Вот ты-то мне и расскажи. На тебе лица нет который день. Говори, что стряслось. — А в порядке всё! — внезапно вспылил он, — Конечно же всё в порядке! Где ж мне не в порядке быть? Генерал-Капитан, которого мы десяток лет знали, помер, Эддерион Зубр помер. А ты, Боремунд, очень уж поменялся… — Ты тон свой сбавь, — сиюминутное желание огреть Кригана по голове чем-нибудь тяжелым сменилось предостережением, — я, по-моему, рассказал, из-за чего они умерли. Первый — сволочь-предатель, а второй решил встать у меня на пути. — Встать… у тебя на пути? Вот как ты теперь так говоришь? Что, пара побед успели вскружить тебе голову? Да что с тобой такое, Боремунд? Раньше ты таким не был… — Почему тебя это так тревожит? Я разве плачу тебе меньше всех? Или я унижаю тебя? С чего вдруг тебя волнует их смерть? Или ты скучаешь по бытности простым рядовым дружинником? Да если б не я, ты б до сих пор задницу протирал или от оспы подыхал! А может тебя вовсе бы закололи квохорские дикари. Помнишь тот вечер, когда я тебя спас по пути в Долронор? Криган, насупившись, молчал. — А что до моих побед, то я имею полное право ими гордиться. Я командовал в те дни. Я! И никто другой! — Их одержали мы все. Мы все дрались за тебя. Не тебе одному принадлежат эти победы. — Но волнует это только тебя одного. С чего вдруг? Зависть грызёт? Боишься, что отец разочаруется в тебя, узнав, что всё это время ходил в чужой тени? — Заткнись! Не смей говорить про моего отца! — гневно прокричал Криган. — Я не виноват в том, что ты никак не возвысился, Криган! Ради своей славы я столько боли вытерпел, сколько тебе за всю жизнь не доведётся! Я заслужил всё то, что имею! Мои успехи оплачены кровью и горем! А что сделал ты ради своей славы? Я приблизил тебя к себе, я спас тебе жизнь. А ты ещё смеешь возмущаться? По лицу Кригана отчётливо выражалось, что вот-вот накинется на Джона с кулаками. Но здравый смысл всё ещё его удерживал. — Если хочешь что-то доказать мне, своему отцу, себе, или кому-то ещё — заберись на пекловы стены Божественного Стража и захвати эту крепость. А теперь пшёл отсюда! Два раза Кригану повторять не требовалось.

***

— Плохо! Ещё! — кричал Боремунд, отражая неумелые атаки Холларда. Оруженосец махал деревяшкой со свинцовой сердцевиной, пытаясь дотянуться до своего наставника. Вокруг бегал Призрак, воспринимая происходящее за игру. Хозяин толкал его в морду и приказывал уйти, но лютоволк не особо слушался. Осада, пусть и недолгая — дело невероятно скучное. А с учётом всё ухудшающейся погоды ещё и не самое приятное. Пока что дров для обогрева хватало, но запасы продовольствия стремительно уменьшались. Командир приказал соорудить лестницы как можно быстрее, дабы укрыться от непогоды в крепости… А сам он коротает время, тренируя своего выкормыша. Всё это Криган, сидящий неподалёку, считал в высшей степени несправедливым. Прошлый разговор только всё усугубил. Его подозрения подтвердились — Боремунд взаправду изменился в очень дрянную сторону. Ему вспоминались прежние деньки, когда они служили старой компанией в Дружине, ещё до войны. Да и в её начале Боремунд казался прекрасным, хоть и простоватым парнем и верным другом. Но власть, как водится, развращает. Как и головокружительные успехи, вроде побед над норвосийцами и разграбление Квохора. Кто-то назвал бы происходящие с Боремундом изменения появлением уверенности, храбрости, укреплением характера и так далее. Криган считал иначе. Командование и победы сделали Боремунда хуже. Он забыл про них всех. Назначение на командирские должности выглядело достойным лишь поначалу. Теперь же Криган понимал, что Боремунд перекинул на них самую сложную работу. Да и жалование было не таким уж и большим. Разве его отец в Браавосе сочтёт такие деньги достойными? Да он беднякам в день раздаёт больше, чем Криган заработает за месяц! И ведь сначала Криган даже мог смириться с возвышением Боремунда… до тех пор, пока он управлял пятью сотнями Чернолатных. Тогда он счёл это удачей. Но как объяснить везением то, что спустя короткое время под его началом служит уже семь тысяч мечей? Последней каплей стало его становление Генерал-Капитаном Дружины Розы — места, с которым Криган был связан стальными узами. И как же ловко он избавился от Квента и Эддериона! Одного обвинил в предательстве, даже предоставив какие-то доказательства, а второго убил в поединке. Со вторым и вовсе нельзя было поспорить — он добился победы сам, прилагая усилия. Выходит, Боремунд действительно добился всего своим трудом? Получается… Криган хуже, чем он? Нет, в это он никак поверить не мог. Разве может крестьянское отродье быть лучше пусть и незаконнорождённого, но сына благородного рода Вотерисов? В шатре его ждала она. Та, чьего имени он до сих пор не знал. Та, что готова отогреть его своим огнём в этих богом забытых холмах. Согреть не только тело, но и душу. — Ты снова опечален из-за Боремунда, свет мой? — спросила она, поглаживая его волосатую грудь. — Не бери это в свою прекрасную голову, — отмахнулся Криган. — Расскажи мне. Быть может, я смогу тебе помочь. — Это… слишком личное. — Ох… прости, господин. Я недостойна твоего доверия, — она спрятала глаза. — Ну что ты такое говоришь! — он повернул её лицо к себе и поцеловал, — я доверяю тебе. Товарищи наверняка назвали бы его последним дураком за такие слова. В самом деле — разве можно доверять шлюхе? Но с ней время текло быстро. Еда казалась вкуснее, дышалось легче и проблемы забывались, словно бы их и не было. Отдельно Криган выделял вино, что она приносила с собой — невероятно сладкое и душистое. Усатый наёмники перепробовал много вин, но такого никогда не знавал. Этот напиток влюблял его в неё сильнее прежнего. — Но Боремунд — мой командир. Хоть мы с ним и вздорим, но я должен подчиняться ему. — Почему? Ты что, его раб? — Нет! — рассмеялся Криган, — конечно нет. У меня с ним контракт. — Это всего лишь кусок пергамента, что составляют люди. Люди же и распоряжаются им, как им вздумается. Неужели только это держит тебя с ним? — Он спас мне жизнь, — серьёзно проговорил Криган. Взгляд его пронзил пустоту, и перед ним снова возникли дикари в шкурах и с козлиными черепами на лицах, что стаскивают его с коня и обнажают ножи. — Жизнь… смерть… в вашем ремесле они столь эфемерны. Никогда не знаешь, когда первое сменится вторым, — она поднялась и прошла к столику, налив в кубок ещё вина. Криган поглядел на её красивый зад, украшенный синяками и следами от его засосов. Девушка протянула ему вина, — что ты чувствуешь, когда убиваешь? — Давно уже ничего не чувствую, — причмокнув от вкуса вина, ответил Криган. — Знаешь… — она снова легла рядом, прижимаясь к его сильному телу, — мне тоже довелось лишить человека жизни. — Правда? — изогнул бровь Криган, — расскажи! — Это было в борделе. Один наёмник недавно вернулся с этой войны, спьяну решил, что девочка — норвосиец и хотел засунуть ей кинжал в… ну, ты понял куда. У него получилось. — И что ты сделала? — Убила сначала его, а потом и девочку. Из жалости. — Что ты почувствовала? — Ничего, — пожала она плечами, — тех, кто заслужил смерть, жалеть не стоит. А для тех, кто не заслужил, но всё равно умрёт, смерть — милосердие и благо. Valar morgulis. Последняя фраза прозвучала из её уст особенно натурально. — Ты очень… свободно рассуждаешь о смерти, — заметил Криган, поглаживая её волосы. — В моей жизни её хватало… как ты думаешь, твой командир заслужил смерти? Вопрос заставил Кригана задуматься, хотя он вообще не должен об этом думать. Но разве Боремунд Бесстрашный умеет читать мысли? — Не знаю. Не думаю, — ответил он, — всё же, он не ужасен. Хоть он и изменился. — Люди меняются не сами по себе. Их могут менять события или другие люди. — Да уж… последнее время в нашем отряде появилось на шесть тысяч человек больше, — усмехнулся наёмник, — так и не поймёшь, кто из них на него так повлиял. — Я немного о другом. Может, рядом с твоим командиром появился кто-то, кто плохо на него влияет? — Ты плохо знаешь командира и его окружение, — продолжая улыбаться, проговорил Криган, — все его соратники — подонки и убийцы. — В людях я разбираюсь. Если Боремунд столько времени общается с вами, то почему же он изменился только сейчас? Быть может, есть кто-то другой? Перебирая в голове всю свиту Боремунда, Криган не мог отметить кого-то выдающегося. Все его люди — наёмники, как и он сам. Квиберн, рыболюд и рудознатец не в счёт. Но оставался один человек. Тот, кто столь сильно привлекает внимание всей их компании. — Жрица Рглора. Это она, — осенило наёмника, — она поменяла Боремунда. — Мне тоже она кажется странной, — задумчиво произнесла девушка, — всякий раз, когда мы с ней пересекаемся, она глядит на меня, словно я больна серой хворью. И взгляда не отрывает, пока я не убегу. — И на меня она также смотрит, — вспомнил Криган, — причём из всей нашей компании она так глядит только лишь на меня. Ни на Виллама, ни на Джаха и ни на кого-то ещё она так не смотрит. А Боремунда она глазами раздевает. — Думаешь, она забралась ему в голову? Она очень красивая… — Не знаю… но от её взгляда внутри всё холодеет. Может, она околдовала его? В самом деле, о красной жрице ходили разные слухи в армии. Верующие во Владыку Света приходят к ней получать благословение или исповедоваться, но остальные находят её странной. Она почти не ест, мало спит и всё время глядит в огонь. Изредка она подолгу пропадает в шатре у Боремунда… Вроде бы, всё очевидно. — Это она. Больше просто некому. Наверняка она управляет Боремундом. Она в ответе за его изменения. Наверное, она и заставила его обвинить Квента в предательстве… — Тише, тише, милый, — она приставила тонкий пальчик к его губам, — не делай слишком скорых выводов. Обдумай всё, к чему ты пришёл. Необдуманная мысль может выставить тебя посмешищем, если не хуже. Если тебе дорога жизнь твоего командира, подумай о том, к чему ты пришёл. Быть может, ты ошибаешься? — Нет… нет. Не может быть ошибки. Боремунд стал мудаком как раз тогда, когда она пришла в войско. — И всё же подумай. Но не сейчас. Потом, — её рука пробралась под меха и нащупала его член. — Боги, за что вы даровали мне такую женщину! — закинув голову назад, сладко выдохнул Криган.

***

Первая лестница пристала к стенам. Вторая совсем немного отставала от неё, но меткий выстрел из скорпиона разломал её. Защитники, не скупясь, выпускали в атакующих всё, что у них было. Поляна перед стеной усеялась трупами и ранеными, но никакие потери не останавливали нападающих. Пехотинцы из Чернолатных первым же заходом добрались до стен, миновав ров. Среди несущих лестницы Джон разглядел Кригана. Усач храбро шёл вперёд, умудряясь раздавать приказы. В его щите уже торчали три стрелы, да и несколько его человек погибло, но это лишь предало ему решимости. Одна, вторая третья… лестницы падали меж зубцов. Отец как-то рассказывал Джону, что во время штурма Каменной Септы во время восстания Роберта Баратеона они неправильно рассчитали длину стен и лестницы вышли короче, чем стена. Тогда вышел неприятный конфуз… но расчёты Эмпальдера Бамелоса оказались верными. Вслед за Чернолатными вперёд вышли мирийские арбалетчики. Делая залп, они прятались за павезы, ставя их на подпорку и перезаряжая оружие. Ещё дальше стояли лучники, заливая стены градом стрел. Людей на этой стене было не так много. Наверняка большая их часть стояла на другой стороне, где сейчас вела штурм пятнадцатитысячная армия Линнаро Антариона. Пока что, несмотря на потери, приступ шёл успешно. Криган взобрался на стены один из первых, резво начав рубить врагов направо и налево. Постепенно всё больше наёмников появлялось на стене, оттесняя защитников вглубь замка. Вскоре над барбаканом реяло знамя с голубой розой. — Ваши люди действуют очень смело, — говорил Мирекко Молодой, — наверное, всё же стоило отпустить Террио на штурм. — Будет ещё битв на нашем веку, — произнёс Джон. Крики умирающих, тем временем, делались всё тише, удаляясь вдаль перевала Гойан. Артос, тем временем, дал команду горнисту и Дружина под бой барабанов двинулась к стенам. И вот, наконец, отворились ворота. Божественный страж, о котором целый год ходило столь много слухов, наконец, пал. — Крепость наша, — победно возвестил Джон и направил зорса вперёд. Следом за ним отправилась процессия из Мирекко, его сына, многочисленных всадников и Призрака. Рядом ехала Мелисандра и Мелларио. Женщины эти найти общего языка так и не смогли. Супруга Дорана Мартелла отъехала чуть подальше, косясь на убитых. — Неужели это стоит того? — проговорила Мелларио, когда они проезжали мимо мертвецов, что не добежали до стен, когда приступ начинался. — О чём вы? — не оборачиваясь, спросил Джон. — Я имею ввиду все эти смерти. Для чего вы отправили своих людей на этот штурм? — Моему войску нужно отдохнуть перед походом в Горести. Кроме того, я намерен сообщить Линарро Антариону о заговоре Железного Банка. Квент сказал мне, что он не замешан в нём. У него есть армия. Он может что-то предпринять. — Ох, Несущий, — вздохнула Мелларио, — неужто вы всё ещё надеетесь помешать банкирам в их замыслах? — Это я и делаю. — Это невероятно глупо. Поймите, Боремунд, Железный Банк не зря боятся везде и всюду. Он добьётся своего, с вами или без… — Я уже мешаю их планам. И помешаю вновь. Кроме того, моя жизнь — это моя забота. Мелисандра, вы, случаем, не увидели в огне ничего связанного с заговором? — Образы, что посылает Владыка, слишком витиеваты. У них много исходов, много лиц… — Очередная пыль в глаза от красных жрецов, — прошуршала Мелларио. Они миновали ворота. Сноу разглядел высокие статуи воинов с топорами, высеченные прямо в скале. Широкий внутренний двор был по большей части пустой, лишь в некоторых местах лежали трупы. В скалах по обе стороны замка располагались места для стрельбы по атакующим, но наёмники уже зашли туда и заканчивали зачистку. У колодца стоял залитый кровью Криган со своими живыми солдатами. Его рука болталась сломанной. Рядом сидел Виллам, облокотившись спиной к отмостке колодца. — Отличная работа, парни! — похвалил их Джон, — заслужили награду! — Ага… — вытащил из себя Криган. Через противоположную стену в крепость въезжала толпа всадников, за которыми тянулась колонна пехотинцев. Бесчисленные знамёна возвышались над ними. Впереди ехали тяжеловооружённые бойцы с перьями на шлемах. За ними двигался высокий и мускулистый человек в искусном доспехе, что был украшен множеством тонких золотых узоров. На плечах его покоился длинный меховой плащ, а конь был покрыт тяжёлой попоной багрового цвета. За ним ехала толпа из слуг. — Похоже, это Линарро Антарион, — прошептал Артос. Вперёд выбежал глашатай, чтобы объявить о прибытии своего господина, но Антарион жестом прогнал его. — Где он? Где этот засранец, что отправил столь много топороёбов в пекло и которого прозвали Боремундом Бесстрашным? — его голос был подобен рёву быка. — Это я, — Сноу подъехал вперёд и остановил зорса напротив Линарро. Браавосиец минуту разглядывал Джона. Он смотрел тому в глаза, откланялся назад, рассматривая одному себе понятные элементы внешности, оглядывал шрамы, коня и доспехи. Закончив, он вытянул руку влево. Сию секунду подбежали оруженосцы и сняли с него латную перчатку. Затем он протянул Джону широкую сильную ладонь. — Линарро Антарион, кузен Морского Владыки Феррего Антариона и главнокомандующий армией Вольного города Браавоса.

***

— Наконец-то хоть кто-то стоящий попался среди этих каломесов. Идиот Вотерис позволил загнать себя в ловушку и добирался сюда почти год! Кусок дегенерата, мать его. Даже у тебя, на вид сопливого мальчишки, хватило ума привести армию к этому драному замку, прокляни его Лунная мать! Антарион занял главные покои норвосийского замка и тут же пригласил Джона к себе. Слуги подали на стол самые вкусные лакомства. Молочный поросёнок, сельдь в брусничном соусе, персики и лимоны, виноград и яблоки — совсем не то, что Джон ожидал увидеть в промёрзших норвосийских холмах. — Кстати говоря, отличный манёвр с туннелями. Было бы славно послушать, как топороёбы кричали о помощи, когда воды Нойны обрушились им на головы! Кузен Морского Владыки выглядел, как подобает воину: широкие круглые плечи, плоский живот, лицо с небольшими шрамами, ломаный нос и громкий голос, воспитанный годами командования. Лишь длинные волосы, спадающие до плеч, немного не вписывались в картину. — Теперь осталось взять Норвос штурмом и узнать, куда, чёрт подери, они подевали дочку моего кузена. — Боюсь, господин Антарион, у меня плохие новости, — начал, наконец, Джон. — Что ещё за плохие новости? — замер Линарро, сжав в руке куриный окорок. — Я узнал, где находится Тернесия Антарион. Её спрятали в Крояне, обители каменных людей. — Чего бы ей там делать? И кто её спрятал? Норвосийцы? — Браавосийцы, господин, — не скрывая сожаления, проговорил Джон, — Железный Банк затеял заговор против Морского Владыки. Моргнув несколько раз, Линарро отложил еду и столовые приборы, после чего наклонился к Джону. — Малец, ты хоть представляешь, что несёшь? Ты вздумал обвинять Железный Банк в заговоре? — закричал он, стукнув по столу, да так, что кубок с красным вином подпрыгнул и пролился на белую скатерть. — Полностью представляю, — Сноу и глазом не моргнул, — заговорщики задумали упразднить выборы Морского Владыки. Для этого они решили обеднить Браавос путём затяжной войны, предоставляя военные займы Морскому Владыке и другим знатным семьям, чтобы ослабить их. Они связались с крупными норвосийскими магистрами и Верховным жрецом, а потом договорились с ними о будущей войне. В случае успеха Норвос очень многое бы приобрёл. Организовав похищение Тернесии, они вынудили Феррего Антариона начать войну с Норвосом. — Ты наговорил уже столько всего, что я могу отдать приказ о твоей казни прямо сейчас, — отчеканил Антарион. — У меня есть доказательства. Мелларио Мартелл, в девичестве Ломберис, дочь одного из этих норвосийских магистров, сейчас при моём войске. Позовите её и она вам всё расскажет. — Орбелло! — окликнул он слугу, — веди сюда Мелларио Мартелл! Женщину привели в покои и она рассказала то же, что и Джону. Линарро слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы. К концу её рассказа Антарион выглядел страшно поникшим и разозлённым одновременно. Джон же показал Антариону письмо, которое он нашёл у Квента. — Это не может быть правдой. Просто не может! Выборы Морского Владыки проходят с самого зарождения города, чем они собрались их заменить? — Советом банковского правления, полагаю, — ответила Мелларио. — Всё равно это звучит, как бред. С чего вдруг Квохор должен был отдать Норвосу свои южные земли в случае успеха заговорщиков? — Восстание жрецов в Квохоре тоже было спланировано, — проговорил Джон, — подробности нам неизвестны, но это объясняет то, почему магистр Тагганаро вдруг пошёл на сотрудничество с Норвосом. Я узнал об этом и сжёг город, считая, что первый магистр предал Браавос из личных соображений. Как оказалось, он тоже участвовал в заговоре. — С тобой, насколько я знаю, ездил мой родственник Аноро. Он тоже является членом Банка. — Именно так. Именно с его подачи предателя Тагганаро выбрали правителем Квохора… — Хочешь сказать, что Аноро — заговорщик? — пробасил Линарро, — я знал его ещё тогда, когда он был ребёнком. Он всем сердцем любил своего отца и сестру, это известно всему Браавосу. — Но именно он поспособствовал избранию Тагганаро, что было нужно заговорщикам. Именно он договорился с Квохором о передаче пятнадцати миллионов золотых в качестве долга. — Вполне подошло бы в качестве оплаты за южные земли, — произнесла Мелларио. — А топороёбские войска и речной флот обеспечивали бы гарантию их передачи, — довершил мысль Антарион, — но это не отвечает на мой вопрос о том, предатель ли Аноро. — Он сделал много всего выгодного для заговорщиков. Но он — сын Морского Владыки, а потому — единственный человек, который мог представлять его интересы в Железном Банке. Так что я думаю, что если Аноро не знал о заговоре, а просто исполнял волю Железного Банка, то его просто подставили. — Я всё еще не верю во всё это. Рассказанное вами походит на бредни безумца, — говорил Линарро, хоть его слова звучали уже не слишком уверенно. — Тогда скажите — вам приходили указы о назначении командующим армией в норвосийских холмах некоего Квента Монеты? — Приходили, — как-то слишком мягко подтвердил Антарион. — Так вот заговорщики знали о том, что один из наших командиров — изгнанный храмовый страж. Они сообщили об этом Верховному жрецу Зелекору, который пообещал изгнаннику прощение. Он и устроил засаду на Вотериса, освободив, тем самым, дорогу для выгодного заговорщикам Квента. Если бы не моя победа на Нойне, вы бы избрали его. А он, в свою очередь, как можно дольше бы затягивал войну, пока его контракт бы не закончился и он не уплыл в Вестерос с Дружиной. А Браавос бы продолжал беднеть, оплачивая услуги бездельничающих наёмников. В покоях повисло тяжёлое молчание. Антарион глядел в тарелку с сырным супом, закипая на глазах. В голове у него перемешивались мысли о дальнейших действиях и переворачивались привычные представления о родном городе. Схватив со стола кувшин с вином, Линарро швырнул его в стену. Осколки разлетелись, вино залило стену и пролилось на пол. Мелларио вздрогнула и вжала голову в плечи. — Сволочи! Я их всех достану! Всех к ногтю прижму! Я-то думал, мы будем честно воевать, а они, значит, решили в войну поиграть! — Антарион ходил по комнате, размахивая мускулистыми руками в разные стороны. — Успокойтесь, господин Антарион, мы не знаем личностей заговорщиков, — проговорил Джон. — Так… так… — Линарро, выдохнув и налив себе холодного вина из другого кувшина, присел обратно, — что ты предлагаешь? — Возьмите армию и двигайтесь обратно в Браавос. Оставьте здесь гарнизон на всякий случай. Возьмите под контроль дворец Морского Владыки и здание Железного Банка, а лучше — все городские острова. Расскажите Феррего Антариону обо всём и найдите Аноро. Я понимаю, что он ваш родственник, но мы не можем верить ему полностью. Если он не замешан в заговоре, то он — наш единственный шанс узнать о заговорщиках, потому как он имеет больше всего шансов в банке. И следите за своими командирами, их могут подкупить. Если придётся — действуйте жестко, тут я вам не учитель. — А что в это время будешь делать ты? — Поведу войско в Горести. Вытащу оттуда Тернесию и двинусь в Браавос. И да… позаботьтесь об Эуроне Грейджое. Я подозреваю, что он действует вместе с заговорщиками, нарушая браавосийскую торговлю. — В письме ведь было указано, что заговорщики хотят его убить… — Скорее всего, Грейджой об этом ещё не знает. Но он нам не друг. — Я понял. Моё войско отправится в Браавос завтра же. — И ещё, господин Антарион… будьте предельно осторожны. Когда заговорщики поймут, с какими намерениями вы прибыли в Браавос, вас захотят убрать. — Буду. И ты будь осторожен, молодой воин. Кроян — не место для лёгкой прогулки. А ещё я слышал, что после твоих побед норвосийцы оценили твою голову в десять тысяч золотых.

***

Двадцать первое число двенадцатого месяца. Двести девяносто девятый год от З.Э. Пожалуй, не буду расписывать своё удивление тому, как много всего произошло и перейду сразу к делу. Мои войска одержали две крупных победы над превосходящими силами норвосийцев. Это хорошая новость. Плохая — победы эти абсолютно ненужные. Я спас дочку Тестя Солнца — Мелларио Мартелл. Она поведала мне о масштабном заговоре между Железным Банком и Верхним Городом Норвоса. Если вкратце — Железный Банк задумал закабалить браавосийскую знать путём войны с Норвосом и возглавить город. Для этого дочь Морского Владыки и похищалась. На первый взгляд происходящее кажется каким-то безумием. Да и на второй взгляд тоже. Целая война разгорелась из-за желания каких-то амбициозных ублюдков улучшить свои и без того внушительные позиции. А умирать за всё это приходится таким, как я. И хоть мои победы вполне настоящие, никакой высокой цели они не имели. Сейчас я нахожусь в Божественном страже. Линарро Антарион, глава всех браавосийских войск, отбыл в Браавос наводить порядок. Я посвятил его в то, что узнал. Будем надеяться, что у него всё получится. Вместе с ним ушёл Мирекко Молодой вместе со своим сыном и пятью сотнями оставшихся у них людей. Очень жаль. Командир Копий Титана показал себя правильным и верным человеком и мне было бы спокойней, находись он при мне. Тернесия Антарион оказалась спрятанной в Горестях. Это место все обходят стороной, как страшное и проклятое. А мне предстоит сунуться в самое его сердце. Где-то там её держат друзья Эурона с Кинжального Озера. Что ж, не в первый раз мне предстоит заниматься самой грязной работой. Неужели Кроян с его чёрной репутацией сможет меня напугать? Новостей так много, что о некоторых я могу забыть. Хотя есть одна, в которую я до сих пор не особо верю. На вопрос о моей матери Стеклянная свеча показала женщину… очень похожую на Лианну Старк, мою тётку. Конечно, я никогда её не видел, кроме как её изображение в крипте, но я почему-то уверен, что это была она. Она никак не может быть моей матерью. Её похитил Рейгар Таргариен и, как говорят, изнасиловал. Это наталкивает меня на мысли… очень… очень нехорошие мысли, которые я не могу передать даже на пергаменте. Настолько они нелепы. Что же ты скрывал от меня, отец? Кроме того, я стал предводителем Дружины Розы. Многие мне поверили, когда я рассказал, что Квент сотрудничает с заговорщиками. Эддерион Болтон же не поверил. Я убил его в поединке. События разворачиваются с небывалой скоростью. И сейчас меня волнует в первую очередь заговор Железного Банка. Я хоть и выбрал сторону Морского Владыки, но сейчас его позиции выглядят очень хрупко. Квент выбрал Железный Банк, который, как я предполагаю, его и отравил. Стоит ли выбирать такого союзника, пусть и невероятно могущественного? Какова вообще моя роль в этих политических дрязгах? Думается мне, если меня не убьют, то очень скоро втянут на ту или иную сторону. Двадцать третье число двенадцатого месяца. Двести девяносто девятый год от З.Э. На норвосийские холмы к востоку от Божественного стража обрушилась метель. Перевалы и тропы замело. Продовольствие, что оставлял нам Линарро Антарион, быстро истощается, а рыбы из Нойны не хватает. Я, наконец, принял решение повести войско на юг. Хоть погода и ухудшается, разведчики доложили о наличии укреплённых храмов-крепостей, где должно быть зерно. Надо продержаться до выхода к Ни Сару и Золотым полям, там погода будет легче. Двадцать девятое число двенадцатого месяца. Двести девяносто девятый год от З.Э. Метель и снегопад утихли, сменившись морозом. Мы спускаемся на юг по холмам, оставляя после себя вереницу мертвецов. Лошади продолжают умирать, что очень не нравится дотракийцам. На всех, кто хочет пустить их на мясо, они бросаются с ножами и аракхами. Охота в лесах невозможна. Тропы замело снегом, а если кто и отваживается, то уже не возвращается. Похоже, норвосийцы всё-таки следят за нами, пускай и не предпринимают серьёзных мер. Некоторые начинают бросать на меня недобрые взгляды. Первое число первого месяца. Трёхсотый год от З.Э. Новое столетие мы встретили в низовьях Нойны. Холод пусть и сжалился, но ненамного. Небоевые потери за две недели приблизились к семистам. Больше всего страдают лошади, которых нечем кормить. Дотракийцы рвут на себе волосы от позора, когда понимают, что им придётся идти пешком, словно рабам. Увеличилось количество больных. Многие слегли с простудой и воспалением лёгких. Наконец, участились случаи дезертирства. Многие сбегают в холмы, надеясь найти там еду и теплое место. Находятся и те, кто возвращаются. Мы вешаем их на деревьях. Шестое число первого месяца. Трёхсотый год от З.Э. По мере продвижения на юг холод продолжает ослабевать, чего не скажешь о дикости наёмников. Доходит до того, что некоторые греют руки во внутренностях свежих мертвецов. Мы разграбили всю округу, каждый проклятый храм или рыбацкую деревню, но еды всё равно не хватает. В Дружине Розы начались волнения. Некоторые начали считать, что я действительно оболгал Квента, который вот-вот повёл бы их всех в Вестерос, а не в эту глушь. Если им не нравится ЭТОТ холод, то я боюсь представить, что с ними было бы на Севере, куда они так стремятся. Те немногие дотракийцы, у которых ещё оставались лошади, ожидаемо сбежали. Что ж, многого я от них не ждал. Тринадцатое число первого месяца. Трёхсотый год от З.Э. Сегодня умер Джах. Его забрала лихорадка. Квиберн сказал, что это от переохлаждения и голода. Сам Джах выглядел бледным, словно молоко. Ещё один из моих первых товарищей в Эссосе умер… и даже не в бою, как он того хотел. И пусть я не знал его так хорошо, как Малладора, я всё равно его не забуду. Он держался достойно, никогда не жалуясь и всё время двигаясь вперёд до конца. Мы хотели похоронить его на одном из холмов. В тот же миг на нас напали топороёбы. Всё произошло так внезапно, что мы даже не успели унести тело. Вместе с Боуэном и Каспорио я кое-как оттащил рыдающего Виллама. Джах был его другом детства, как и Рикон Болтон. И ни один не погиб в бою. Первого унесла оспа, другого — голод и мороз. Настрой отвратительный. Джах не заслужил такую участь. Но мы не должны сдаваться. Не сейчас. Семнадцатое число первого месяца. Трёхсотый год от З.Э. Наконец-то мы добрались до Ни Сара — легендарного города, в котором правила сама Нимерия, уведшая свой народ от валирийцев на десяти тысячах кораблях. Правда, сейчас этот город являет собой жалкое зрелище. Большая его часть затоплена, а другая — давным-давно разрушена и опалена. Но, проходя по этим улицам, я ощущаю себя свидетелем тех самых судьбоносных для ройнарского народа событий. Арье бы здесь понравилось. Про это место мы слышали разве что из историй мейстера Лювина, а теперь я нахожусь здесь и вижу всё сам. Особенно поражает дворец — гигантское строение из разноцветного мрамора. Даже в полуразрушенном состоянии он представлял собой рукотворное чудо. Воистину, ройнары были настоящими мастерами, раз уж смогли создать такой красоты дворец. Резные колонны, подобные тем, что я видел в видении стеклянной свечи, были едва тоньше дубов квохорского леса. Фонтаны, глубокие и широкие, вмещали взрослого мужчину. Чем мои наёмники и пользовались, наполняя их горячей водой и ныряя целыми десятками вместе с сержантами. Здесь я решил остановить войско и дать ему отдохнуть после тяжелейшего перехода по норвосийским холмам. Холод нас больше не беспокоил, в отличии от нехватки припасов. Я решил послать Саймона в Пентос с деньгами, чтобы тот привёз сюда не только еду, но и лошадей, потому как при переходе я потерял большую часть своей конницы. Артос ушёл с ним, вербовать добровольцев. Потери оказались тяжёлыми. В норвосийских холмах мы оставили тысячу человек. Воистину, ни одна битва не истощает войско так сильно, как это делает холод, голод и чума. Квиберн принялся изучать местную архитектуру и делать зарисовки. Одну из них он отдал мне. Меня всё больше беспокоит состояние Кригана. Парни постоянно видят его в компании с какой-то девкой. Сам он за время перехода страшно исхудал. Видимо, всю еду он относил той шлюхе. Что ж, его дело, лишь бы на боеспособности не отражалось. Двадцать четвёртое число первого месяца. Трёхсотый год от З.Э. Саймон и Артос пишут, что их пребывание в Пентосе может чуть задержаться, однако, миссия может вовсе пройти бесплатно. Выяснилось, что местный магистр по имени Иллирио Мопатис, узнав о прибытии в Пентос людей Боремунда Бесстрашного, очень живо интересовался отрядом и мною в частности. Добрый магистр Иллирио пригласил их к себе в виллу, угостил великим множеством блюд и с неподдельным интересом спрашивал о странствиях и войне с Норвосом. Они, конечно же, всё ему рассказали о моих подвигах и пути в целом, но про заговор Железного Банка разумно умолчали. Кроме того, Иллирио Мопатис решил выслать моему отряду в знак доброй воли большой продовольственный обоз, лошадей и целых семь сотен людей, среди которых — сотня безупречных из его личной стражи. Меня такая щедрость очень настораживает, но я не в том положении, чтобы отвергать такие дары. Ещё с Саймоном и Артосом должны будут выдвинуться ещё несколько человек, очень важных для магистра Иллирио. До тех пор, пока Саймон и Артос не прибыли обратно, приходилось покупать еду у местных. Ни Сар находится на мирийской границе. Торговцы, понимая нашу нужду, заламывают цены чуть ли ни втрое. Но деваться пока некуда. Третье число второго месяца. Трёхсотый год от З.Э. Криган действует мне на нервы. Сегодня он наорал на Мелисандру, обвиняя её в том, что она якобы меня околдовала и из-за неё мы так тяжёло прошли через норвосийские холмы. Он даже отвесил ей пощёчину, за что получил уже от меня. Мы крепко разругались. К счастью, это было не при наёмниках. Надо бы выбить из него весь этот бред. Четвёртое число второго месяца. Трёхсотый год от З.Э. Никакие разговоры к улучшению отношений с Криганом не приводят. Он только и делает, что обвиняет меня во всём подряд. Я пригрозил ему изгнанием из войска и он вроде притих. Думаю, только на вид. При нём неотлучно находится эта странная девка. Красивая, конечно, ничего не скажешь. Но Криган на неё слюни пускает, словно летний мальчишка-девственник. Если уж кого-то и околдовали, то точно не меня. Шестое число второго месяца. Трёхсотый год от З.Э. Именины Холларда. Ему исполнилось десять лет. Между нами восемь лет разницы… вспомнить бы себя в таком возрасте. Для меня было за счастье победить Робба в спарринге и прожить хотя бы день без упрёка от леди Кейтилин. Какие там наёмники с каждодневной угрозой для жизни! Холлард растёт как раз в таких условиях. Уж не знаю, что из пацана вырастет, но воина я из него сделаю. Тем более, он сам проявляет активное желание. Подарить я ему решил мой старый кинжал из моржовой кости, который я добыл год назад, вместе с Амберами сражаясь с одичалыми у берегов Тюленьего залива. Тогда мы искали дядю Бенджена. Мальцу я сказал, что этот кинжал приносит удачу. Тот, конечно же, поверил и запрыгал на месте, рассыпаясь в благодарностях. Офицеры мои тоже что-то подарили. Виллам с Мореллой подарили лук со стрелами, Хармонд — кожаные перчатки, которые он купил у мирийского торговца (снял с трупа норвосийца). Каспорио, желая превзойти всех остальных, снял с мизинца кольцо с аметистом и вручил Холларду. Боуэн же подарил ожерелье из рыбьих костей, что нашёл где-то в развалинах. Даже Мелисандра сделала подарок — амулет с символикой Рглора, за что оруженосец чмокнул её в щёку, заставив обычно серьёзную жрицу улыбнуться. Как раз сегодня пришло письмо от Саймона и Артоса. Они находились в Гойан Дроэ и сопровождают «Робкую Деву» — небольшой речной корабль.

***

Обоз наёмники встречали уже на подходах к руинам города. Самые резвые забирались на телеги и начинали раздачу еды. В Ни Саре, казалось, намечался небольшой праздник. Дотракийцы же получили своих лошадей и остались страсть как довольны. Больше всего их радовало то, что никто из других дотракийцев не проезжал рядом с Ни Саром, и не видел их пешими, потому как это считалось у кочевников страшным позором — не иметь коня. Иллирио Мопатис не солгал и вместе с крупным обозом и лошадьми прислал небольшое войско. Среди разношёрстных рубак выделялась сотня безупречных, которых Джон сразу определил к Кривому Шипу. От квохорских безупречных они отличались лишь отсутствием пучка волос на копье. Вместе с припасами и подкреплением, как и писали Саймон и Артос, по реке прибыл небольшой корабль. — Там хотят с тобой поговорить, — сообщил Саймон. — Кто? — Да вроде обыкновенные люди. Ну, лорды, скорее. Мужик с пацаном, у обоих волосы синие. Ещё у них мейстер есть, ну и септа хорошенькая. — Понял. Распределяйте еду, а я пойду к ним. Джон вместе с Каспорио, Боуэном и Холлардом поднялись на борт. Там их встретила пара стариков, которые представились Яндри и Изиллой. Оба смуглые, как и подобает ройнарам. Спустя несколько минут к ним вышла женщина в одеяниях септы, какие Джон видел в последний раз только у септы Мордейн в Винтерфелле. Фигурой она обладала стройной, высокой, да и лицо имело привлекательные черты. Глаза отливали тёмной сиренью. — Приветствую вас, господа, — проговорила она, — моё имя — Лемора. Прошу вас, пройдите за мной. Септа отвела их в просторную каюту, где сидели трое человек. Первый — худощавый человек с завязанными в хвост волосами. Второй - внушительный мужчина с угловатой бородой и синими волосами, крашенными явно не так давно. В его взгляде чувствовалась усталость и тяжёлый опыт пережитого. Третьим оказался юноша, которого Джон мог назвать своим ровесником. Только выглядел бастард куда старше и куда менее симпатичнее. Парень имел смазливое личико, синие короткие волосы и большие глаза небесно-синего цвета. В свете солнца они отливали фиолетовым. Все трое оглядывали Джона и его спутников с особой внимательностью. Самый старший из них заглянул Джону в глаза и не отрывал взгляда. Будто бы увидев в них что-то знакомое… — Так это вас зовут Боремундом Бесстрашным, Квохорским Разорителем? — спросил вдруг парень. — Меня, — коротко бросил Джон. — Ох, прошу прощения, я совсем позабыл о манерах, — поднялся он с кресла и подошёл к бастарду, — меня зовут Гриф. Как и моего отца, — он указал на мужчину, что продолжал глядеть на Джона. — У меня что-то на лице? — спросил Джон, поворачиваясь к мужчине всем телом. — Нет… — ответил он, — но ваше лицо мне кажется странно знакомым. Мы раньше не встречались? — Сомневаюсь, иначе я бы вас запомнил. — Ваше лицо я видел где-то. Очень давно, — мужчина словно бы погрузился в своё давнее прошлое. — Мы нигде с вами не встречались, — уже настойчивее произнёс Джон. — Да… возможно. Ваши шрамы многое перекрывают… впрочем, неважно. Простите, я вспомнил то, о чём не следует вспоминать в такие моменты. Как уже сказали, меня зовут Грифом, а моего сына — он указал на парня, - Юным Грифом. А это Халдон, наш мейстер, — представил он третьего. — Боремунд, — коротко представился Джон, — мои люди: Каспорио Несущий Погибель, мой телохранитель Боуэн и оруженосец Холлард. — Весьма наслышан, — обратился Старший Гриф к волантийцу. — Мне сказали, что вы хотели со мной поговорить, — Джон, не спрашивая разрешения, уселся на кресло, — что ж, я пришёл. Грифы переглянулись и присели напротив. Изилла, тем временем, принесла еду и питьё. — В этих землях сейчас мир. Да и нечасто у берегов Ройны можно встретить наёмную армию, если только дотракийцы не устроили набег. Что привело вас сюда? — Ноги, — хрипнул Джон, — мы служим Браавосу и спустились с холмов. Мы отправляемся на юг. — Вы идёте в Спорные земли? — поинтересовался Юный Гриф, — там как раз сейчас бушует война. — Наш путь лежит в Горести. Грифы ещё раз быстро переглянулись. — Обычно все, кто идёт вдоль берегов Ройны, обходят Кроян десятой дорогой, — осторожно заметил Старший. — Говорят, это место проклято, — добавил Юный Гриф. — Говорят, что в И-Ти куры несут золотые яйца, — парировал Джон, на что Каспорио издал тихий смешок, — мы выполняем задание Морского Владыки. — Что же Браавосу понадобилось в чумных ройнарских руинах? Неужто взымать долги с каменных людей? — Я не могу сказать… — Сноу оглядел каюту, — позвольте спросить, а куда направляетесь вы сами? — В Волантис, — ответил Юный Гриф. — Я так понимаю, вы собираетесь плыть через Горести, так? — Всё правильно. — Я бы хотел, чтобы вы высадили меня там с частью моих людей. Если вас это не затруднит. — Конечно, мы высадим вас. Но уверены ли вы, что… — Уверен, — перебил его Джон и поглядел так, что ни у кого не возникло желания спросить об этом ещё раз. Некоторое время они обедали, ведя непринуждённую беседу. Старший всё пытался выведать у Джона подробности войны, но Сноу уходил от ответа. — Мы слышали, что в норвосийских холмах пропало целое десятитысячное войско. Потерялось прямо в туннелях, которые уроженцы Норвоса знают, как свои пять пальцев… — Да, я тоже слышал об этом, — усмехнулся Джон. — Мы знаем, что это ваша заслуга, Боремунд, — любезно улыбнулся Юный Гриф, — почему же вы не рассказываете об этом? — Не поймите меня неправильно, господа, но я не знаю вас. За мою голову Норвос обещает баснословные деньги. Вдруг вы пришли сюда как раз за тем, чтобы лишить меня жизни? — Ваша голова нам неинтересна, — покачал головой Старший Гриф, — а даже если было так, вы ведь не зря взяли с собой охрану, верно? Лучше скажите, если это не очередной секрет — что вы будете делать, когда контракт с Браавосом завершится? — Заключу новый. Перейду к другому городу. Уйду на покой. Кто знает? — А что вы думаете о Дейенерис Таргариен? — вдруг спросил Юный. — Последнее время я слышу о ней всё чаще. Мне кажется, что дела у неё в порядке и без меня. — Мы слышали, что она нарушила всю торговлю в Заливе Работорговцев и увязла в войне с Юнкаем и Астапором. Даже Толос и Элирия вступили в коалицию против неё. И говорят, что Волантис тоже вступит в войну. — А как же её три дракона? — Вы считаете, что слухи о драконах правдивы? — прищурился Старший. — За свою короткую жизнь я нагляделся в Эссосе такого, что ни один обычный человек не увидит и за три жизни. Так что да, я предположу, что слухи о драконах — правда. — В таком случае, разве не имеет смысл встать на сторону той, что привела в этот мир драконов? — Может быть. А может, и нет. Я не знаю её и она слишком далеко от меня. Сейчас меня заботят другие планы. А вы, я подозреваю, идёте к ней? — Мы думаем об этом, — уклончиво ответил Гриф. — Тогда желаю удачи. Даже немного завидую — увидеть дракона дорогого стоит. Спустя время Джон покинул корабль, оставив Грифов вдвоём. — Ну, что скажешь про него? — резво задал вопрос Юный. — Предположения Иллирио оказались верны, это точно бастард Неда Старка, — произнёс Старший. — Как ты это понял? — Он — копия своего отца в молодости. Даже многочисленные шрамы этого не скроют. — Вот как… - задумался Юный, — и что теперь? Мы сможем привлечь его на свою сторону? — Пока рано говорить об этом. Он не особо заинтересован в войне, что ведёт Дейенерис. Но в будущем он может оказаться ценным союзником. А ты что думаешь? — Я? — Ты, Эйгон. Как будущий король, ты обязан разбираться в людях. Взяв недолгую паузу для раздумий, Юный Гриф произнёс: — Этот Джон Сноу… Боремунд… он пугает меня. От него пахнет смертью.

***

Золотые поля встретили войско Джона не так, как он рассчитывал. Сначала виду открывались пасторальные пейзажи. Огромные латифундии мирийских рабовладельцев, на которых трудились сотни рабов издалека выглядели величественно и очень масштабно. Но ближе к Крояну всё изменилось. Дотракийцы, заметив стадо лошадей, ни с того ни с сего побежали прочь, что многим показалось совершенно дикой реакцией. Посмотрев на стадо через трубу, Сноу понял причину испуга. Морда одной из лошадей была полностью покрыта серой коростой. Сквозь неё сочился гной, а глаза утратили тот интеллект, что проглядывался в глазах здоровых лошадей. У других животных этого стада камнем покрылись конечности, бока, шеи, спины… печальное зрелище. Джон отдал приказ убить их, но какого же было удивление наёмников, когда эти лошади помчались стрелкам навстречу, не зная никакого испуга. — Мы всё ещё хотим пойти в Горести? — задал вопрос Олливер. И чем ближе войско подходило к городу, тем сильнее возмущались бойцы. Желание продолжать поход уходило, как вода сквозь раскрытую ладонь. В конце концов, когда наёмное войско дошло до пересечения с рекой Лорулу, бойцы попросту отказались идти дальше. Встав на возвышение у берега, Сноу оглядел своих бойцов. На правом берегу, прямо за его спиной стоял проклятый город, окутанный вечным серым туманом. Наёмники устало глядели на своего предводителя. Джон понимал их — они прошли через многое. Сражения в норвосийских холмах, оспа, постоянные стычки с топороёбами, штурм замка, голод, лютые холода… а теперь их привели на порог одного из самых опасных мест этого мира. — Я знаю, вы все устали, — громко произнёс Джон, чтобы его все слышали, — я понимаю, что вы через многое прошли. Вы проливали кровь, терпели невзгоды и оплакивали товарищей. Всё это разделил с вами и я. Но там, на том берегу, — он указал на Кроян, — сама смерть. И мне не справиться с нею без вас. — Мы с тобой, Боремунд! — раздавались одиночные крики. — Следуйте за Боремундом! — доносилось из толпы. Но подавляющее большинство наёмников молчало. — Нас ждёт последнее испытание, после которого вы будете не просто солдатами, что продают свой меч за деньги. Вы станете героями! — вскинул Джон руку в небо, — настоящими героями, что победили саму смерть! Теми, кто не испугался взглянуть в её глаза и выжить! Пройдите эту последнюю ступень со мной и в Мире вас встретят, как богов, сошедших с небес! В вашу честь будут петь песни, любая девка, что услышит о ваших подвигах, ляжет под вас! Стоит только сделать ещё одно усилие! Вновь послышались неубедительные возгласы в поддержку Джона. Но на фоне общего молчания они выглядели жалкими. — Мы не пойдём в Горести! — раздалось откуда-то. — Мы не хотим снова в чумные земли! — прокричал один из Чернолатных. — Следуйте за своим командиром! — Квент нас бы сюда не привёл! — Уводи нас из этих мёртвых земель! — Я ведь даже не прошу вас идти всей армией! — произнёс Джон, — неужели во всём моём войске не найдётся двадцать смельчаков, что готовы пойти со мной в Пекло! — Здесь земля мёртвая! — Животина заражённая! — В воду соваться страшно! — Валить отсюда надо! Из толпы вышел Артос, замученный и уставший. Дружинники и Чернолатные обступили его. — Дайте Артосу сказать! — Пусть одноглазый говорит! Артосу притащили ящик, на который он встал, чтобы лучше видеть Боремунда. — Командир, — обратился он к Джону, — все твои слова — чистая правда. Мы прошли с тобой столь многое, что наши деяния ещё долго будут пересказывать по трактирам всех Вольных Городов. В наших рядах нет трусов. Ты это знаешь. Но клянусь Старыми, Новыми, да всеми Богами, этот город проклят! — Да! Да! — Верно! — Зачем нам туда идти? — Я готов погибнуть в бою. Был готов умереть даже от ебучей оспы, будь она неладна. В конце концов, я много пожил. Но серая хворь — это пеклово бедствие. Я не хочу медленно сходить с ума, наблюдая, как моя кожа оборачивается в камень. И на остальных глядеть не хочу. Мы не хотим оставаться рядом с местом, которым матери пугают маленьких детей! Войско разразилось одобрительным криком. Все поддерживали Артоса громкими криками. У берега бросила якорь «Робкая дева», с палубы которой за ними пристально наблюдали Грифы. — Артос! — воскликнул Джон, — мой верный Артос. Ты, как никто другой, знаком с тяготами нашей жизни и был со мной почти с самого начала. Но я прошу у тебя, у всех вас ещё немного продержаться! Разве я не доказывал, что способен на немыслимое? Разве у меня не получалось того, что многие считают безумством? Разве я не плачу вам щедрое жалование и не награждаю за храбрость? — Никто из нас не усомнится в твоей доблести и щедрости, Боремунд! За это мы все тебя и уважаем! — возвестил Артос, на что получил сотни согласных голосов, — но мы не желаем испытывать судьбу в этих мёртвом и забытом всеми Богами месте! Рыба в этих водах покрыта камнем вместо чешуи, добрые прежде звери бросаются на людей, будто голодные хищники, а по ночам мы слышим дикие вопли! Словно десятки демонов из самого глубокого пекла поют свои песни! Да разве стоит Антарионовская девка того, чтоб мы совались за ней в преисподнюю? Сразу же последовали десятки разрозненных согласий от других наёмников. В этом вопросе все они были единодушны. Но и Джон не желал так быстро отступать. Не сейчас. Только не сейчас. Не после всего, что ему довелось пройти. Разве его остановят каменные люди. Боги, да разве хоть что-то его ещё может остановить?! — Я понял вас, — проговорил он, — я всех вас понимаю. Но я не уйду отсюда. Если придётся, я пойду один. А вы все — можете идти, раз уж вас так пугает это место. Заберите мои деньги, моего коня и оружие. Заберите всё! Я готов отдать всё это за славу, что меня ждёт. Моя жизнь не стоит абсолютно ничего, и я готов поставить её против всего, что есть у этого города. И пусть каждый из вас устыдится этого дня, когда вы бросили меня на этой проклятой земле! Пристыдившись, бойцы молчали. Но особого желания остаться никто не испытал. — А если в этом войске есть храбрецы, то я прошу у них три дня. Три вшивых дня, по истечению которых вы можете уходить отсюда и я никого не буду держать. Можете считать свои контракты выполненными. Что? Неужели никто не сможет постоять здесь несколько дней и поглазеть на ройнарские руины? Долгое время командиры перешёптывались. Заражаться никому не хотелось. Каждый взвешивал предложение Боремунда. Но первым ответил тот, от которого Джон ждал согласия меньше всего. — Рхаго согласен подождать Боремунда, — кивнул дотракиец, — он и его кхас благодарны Боремунду за то, что он снова дал им лошадей взамен умерших. Сноу ответил ему кратким кивком. — Безупречные поклялись служить тебе, пока не закончится война, — проговорил Кривой Шип, — и война ещё не закончена. Мы останемся с Боремундом и дольше трёх дней. — Ваша преданность не будет забыта, — пообещал Джон. — Чернолатные и Воины Девы согласны на три дня, — озвучили решение ветераны отрядов. — Дружина солидарна с безупречными, — произнёс Дорсет Три Царапины, — пока труп твой в Ройне не всплывёт, будем ждать. — Мои арбалетчики подождут три дня за дополнительную плату, — сказал Гарвио, командир мирийцев. — Согласен! Такого дерьма в контракте не прописывалось. Рваные знамёна ждут три дня и сваливают. Оплата вперёд! — подал голос Аурелио Кабан. — Я всё выплачу, — говорил Джон, — но теперь нужны люди. Двадцать человек. Кто пойдёт в Горести — шаг вперёд. Первым вышел Каспорио. — Без меня вы все там подохнете. Надеюсь, деньгами не обидишь, Боремунд. Вторым вышел Олливер. — Ты ж меня с рабства спас, с рудников вытащил. Куда ж я теперь без тебя? Дальше вышли Виллам и Хармонд. — Мы пойдём, — говорили они, — если и ты пойдёшь. Просто так мы в такую жопу не сунемся. — Да и я не пойду, если ты туда не пойдёшь, — добавил Олливер — А Морелла? Что с ней будет, если ты там помрёшь? — спросил Джон у Виллама. — Она взрослая девочка, сама справится. А я уж свои деньги сполна отработаю. — Ну так что, идёшь? — спросил с вызовом Хармонд. — Иду. Куда деваться? — пожал плечами Джон. — Если идёт Боремунд, то идёт и Боэн, — промычал Боуэн. — Я выделю вам десять человек. Они пойдут с вами, — вступил в разговор Кривой Шип. — Чернолатные тоже дадут десяток стрелков, — отозвались наёмники. — И Дружина тоже, — поддержал Дорсет. В итоге людей набралось даже больше, чем Джону требовалось, но возражать он не стал. Крупный отряд там не нужен, но и с малыми силами выходить в такое место чревато опасностью. Бойцы по наказу Каспорио плотно обмотали себя тканями или закрытой одеждой вплоть до макушки, оставив открытыми только глаза. Также весь отряд экипировали доспехами, чтобы защититься от каменных людей. Каждому выдали остро заточенный кинжал. — Я тоже могу сражаться! Возьмите меня с собой! — просил Холлард, стоя на берегу, пока отряд Джона грузился на «Робкую Деву». — Это для тебя слишком опасно. — Там для всех слишком опасно! Разве я чем-то хуже остальных? — Ничем ты не хуже, Холлард. Но мне нужно, чтобы кто-то присматривал за Призраком и Ключником. И за моими вещами тоже. Ты ведь мой оруженосец, верно? — Верно, — промямлил малец. — Вот и присматривай. Я скоро вернусь, — он потрепал мальчика за волосы. Следующим стоял Артос. — Ты присматривай за войском, пока меня нет. Я быстро — туда и обратно. — Да не бреши ты. Быстро он, гляди-ка… ты лучше возвращайся живым, дуралей. Они крепко обнялись. — Уж не знаю, на что вы рассчитываете, Боремунд, но раз уж я не смогла вас переубедить… желаю вам удачи. Она вам явно понадобится, — проговорила Мелларио, с тревогой посматривая на Горести. — Как сказал один мой мёртвый знакомый — «удача нужна только неудачникам». Но спасибо, миледи. Последней стояла Мелисандра. Она, на первый взгляд, не испытывала никаких чувств. Но Джон заметил в её алых глазах нечто похожее на… беспокойство? — Владыка ничего не говорил вам про то, что нас там ждёт? — с ироничной улыбкой спросил Джон. — Он показал мне победу. — Мне кажется, что вы врёте. Мелисандра улыбнулась ещё сильнее. — Будущее туманно, как и всегда. Но разве Боремунд Бесстрашный может проиграть? — Такой подход мне нравится… а у вас, кстати, красивая улыбка. — Вы так щедры на комплименты оттого, что волнуетесь? — Волнуюсь? Да я… пожалуй, что так. — Возвращайтесь живым, Боремунд. И да осветит вам Владыка путь в этом сером тумане. — А вы будьте осторожны с Криганом. И следите за ним. Как бы он чего не выкинул. Погрузившись на корабль, Джон видел всех, кто провожал «Робкую деву» взглядом. Наёмники мало верили в его успех. Впрочем, они и раньше в него не верили. А Джон продолжал это неверие разрушать. Так будет и сейчас. Он верил в это. По другому просто не может быть. Дальше всех на берегу стоял Криган, приобнимая свою девицу. Он так ничего и не сказал и не поддержал его, хотя Джон и надеялся увидеть его рядом, когда они высадятся в Горестях. Что ж, ну и пусть катится в пекло вместе со своей шлюхой. Мрачные руины Кроян неумолимо приближались…