***
Оранжевое зарево скрылось за серыми тучами. Тонкие лучи заходящего солнца таяли во мраке мёртвого города. Тяжёлый чумной дух нависал над правым берегом Ройны и с давних времён ни на миг не исчезал. На берегу стояло несколько групп наёмников. Они вглядывались в сторону Горестей, намереваясь рассмотреть хоть что-то сквозь серый туман. Кто-то находился в дозоре, кому-то был любопытен сам город. Но все без исключения ждали своего командира, что уплыл туда этим утром. Хотя, исключение всё же было. Звали это исключение Криганом. Он тоже находился на берегу и вместе со всеми глядел на Кроян. Занятие, в общем-то, бессмысленное, но усатый наёмник ждал, пока зайдёт солнце. По ночам в этих местах каменные чудовища начинают петь свои заунывные песни, и только чертям в пекле ясно, о чём они поют. Криган, само собой, поклонником такого мрачного искусства не являлся. Но там, откуда вопят чумные, находился Боремунд. Много безумцев живёт на свете. Одних таковыми делают боги, другие лишаются рассудка по ходу жизни. Причин много — золото, насилие, власть… Женщины. Лишь слепец среди командного состава не заметил, насколько быстро Боремунд сошёлся с красной жрицой. И в этом не было ничего необычного — разве стоит винить командира в том, что он положил глаз на красивую женщину? Но если бы этим всё и ограничилось… Странности начались аккурат с её появления в армии. Сначала она надолго, слишком надолго, стала пропадать в его шатре. Затем умер Квент. За ним — Эддерион Болтон. Боремунд возглавил Дружину Розы и повёл их в Кроян через заснеженные норвосийские холмы, объяснив всё произошедшее каким-то заговором Железного банка. Большинство ему поверило. Но не Криган. Какого бы хорошего мнения он не был о своих товарищах, но проницательности им всё же не хватало. Взор их застилала вера в своего командира. И Криган с каждым днём убеждался, что эта вера их всех и погубит. Сторонний наблюдатель наверняка сказал бы, что он завидует Боремунду. Кригану и самому так казалось поначалу. Впрочем, он пытался найти объяснения тому, что же происходит с ним и Боремундом. Вначале наёмник посчитал, что Боремунда лишили рассудка его успех и известность. Потом он счёл его лжецом и интриганом, который всё выдумал про Железный Банк, чтоб сместить Квента и добраться до поста Генерал-Капитана. Но изменения были слишком уж быстрые, да и на лжеца Боремунд не был похож — по крайней мере, он верил в то, что говорил. Но она открыла ему глаза. Красная ведьма во всём виновата. Эта колдунья запудрила голову командиру, который тащит их всех в могилу. Пускай это понимают далеко не все, но он, Криган-то, понимает! Не зря его воспитывали в благородном доме Вотерисов. Не иначе, как ведомый злым колдовством, Боремунд повёл их вначале через холодные холмы Норвоса, а теперь привёл в Кроян. Даже если все эти речи о Железном Банке — правда, то только из-за Боремунда они во всё это и впутались. Ну вот на кой хрен Боремунд в это влез? Неужели он и правда думает, что сможет противопоставить Железному Банку хоть что-то? Кто-кто, а уж выросший в Браавосе Криган знал о мстительности и жестокости банкиров не понаслышке. Он благодарил богов за то, что они послали её. Женщину, которой Кригану не хватало всю его жизнь. Так точно разглядеть в его душе самое лучшее и вытащить наружу могла только настоящая любовь. По иронии судьбы она оказалась той, от кого Криган такого никогда не ждал. Товарищи шептались за спиной, мол, Криган полюбил шлюху. Наёмник бросался в драку без раздумий. Знали бы эти недоумки, что у этой шлюхи душа чище, чем у них — головорезов, что превратили норвосийские земли в один дымящийся погост, вешали тамошних крестьян на деревьях и вспарывали им животы, чтобы обогреть руки. И пусть они не оправдывают себя тем, что просто выполняли приказы! Противоположный берег содрогнулся от воплей. Сегодня они были громче, чем обычно. По телу Кригана пробежали мурашки. Про Кроян рассказывали такое, что заставило бы и бывалого рубаку потерять сон. Каменные люди, проклятия, серая хворь и ещё чёрт знает что ждали глупцов, что забредали туда, и Криган не знает ни одного человека, кто выбирался обратно, за исключением Несущего Погибель. Но милостивые боги, неужели Боремунду повезёт и сейчас? Криган долго думал над тем, что он сделает, если Боремунд не вернётся. Взять часть его денег и купить в Брааавосе красивый дом — такой вариант первым посетил его голову. Но позариться на имущество Боремунда будет слишком много желающих, да и Дружина с Безупречными зареклись ждать его дольше трёх дней. А что, если он вернётся? Тогда их бессмысленный путь продолжится. А может, и того хуже — доблестный Квохорский разоритель станет причиной их смерти. Где непосредственную роль, конечно же, сыграет красная жрица. С реки задул противный ветер и Криган съёжился. Пожалуй, пора назад в шатёр. Созерцание мёртвого города тепла не добавит. По пути усатый наёмник слышал пересуды наёмников. Они ругали всё вокруг — траву, землю, деревья, воду, даже воздух. Здешняя природа тревожила их, заставляя опасаться каждой мелочи. Самые боязливые старались не стоять под ветром слишком долго — чтобы хворь с города не летела в лицо, глаза и нос. Криган таким мелочным не был, но вполне понимал этих людей. Никому не хотелось оставаться здесь дольше положенного. Криган командовал сотней Чернолатных и уже успел получить сведения о дезертирстве. И хотя на мирийских равнинах их легко отлавливали и топили в Ройне, храбрости в сердца наёмников это не добавляло. В шатре никого не оказалось, что странно. Обычно его женщина в это время уже ожидает его. Влюблённое сердце Кригана успело раздуть эту мелочь до размера слона. Может, с ней что-то случилось? Её подкараулили загулявшие наёмники, которым не хватило других девок? Или ещё какая-нибудь херня? От этого места Криган ожидал всё, что угодно. Долго ждать не пришлось. Она ворвалась в шатёр, резким движением отбросив его полы. Волосы растрёпаны, руки и ноги измарались в грязи. В глазах горел огонь гнева. — Как она посмела?! Как у этой сучки вообще наглости хватило?! — палатка вмиг наполнилась криками. — Что случилось, любовь моя? — Криган намочил платок и принялся вытирать грязь с её тела. Эмоции девушки быстро перетекали из истерики в слёзы. — Эта… эта жрица… она сказала, что я… — Что она сказала? — он сжал её руку. — Она… я хотела набрать воды, а её шатёр стоит рядом с обозом… там толпа рглорианцев, они в очереди стоят к ней… — И что дальше? — начал закипать Криган. — Дальше… ох, налей вина… Он налил ей и себе. Вкус, как всегда, был великолепный, но сейчас Кригана заботило другое. — Потом вышла жрица. Она посмотрела на меня, как на какого-то… монстра. Будто чудище перед собой увидела. Сказала, что видит во мне угрозу и что Боремунд… Боремунд… — Что Боремунд? Ну?! — Она хочет сказать ему, что видела во мне какую-то тьму! И что Боремунд казнит меня! На последнем слове она согнулась и разрыдалась, закрыв лицо ладонями. Горячие слёзы капали на мозолистую руку Кригана, распаляя внутри него и без того ревущее пламя ярости. Если бы в голове у людей имелась специальная коробочка, где хранилось бы терпение, то у коробочки Кригана оторвали дно. Ничего не говоря, он залпом выпил вино и отбросил кубок. Затем наёмник поднялся и принялся нацеплять на себя рапиру. — Что ты делаешь? — шмыгнув носом, спросила она. — Собираюсь преподать этой рыжей суке урок. Хватит с меня. Пора прикончить эту тварь. — Ты… ты правда хочешь… — Да, — закончил за неё Криган, — и ты собирайся. Мы сразу уедем. — А как же твои товарищи и контракт? — Мои товарищи либо разбегутся, когда поймут, что Боремунд сдох в Крояне, либо помрут в очередной его глупой авантюре. Разделять их судьбу я не собираюсь. Только не после того, как встретил тебя. — Но что ты будешь делать? Просто ворвёшься к ней, и… — Приду к ней ночью, когда все эти идиоты-рглорианцы уйдут прочь. Я не задержусь надолго. Девушка подскочила на ноги и положила ладони на его грудь. — Она хитрая. Она может быть готова. Прошу, будь осторожен. — Я справлюсь. — Ты уверен в этом? А что, если она только и ждёт этого? Я не хочу терять тебя… — Не потеряешь. Клянусь. — Не нужно клятв. Просто… сделай задуманное и вернись ко мне. Они ещё несколько секунд смотрели друг на друга. Криган тонул в её огромных глазах. Этот странный цвет поглощал его, обволакивал и забирал далеко в пучины страсти и неугасающей любви — её он видел в этих глазах. Но на миг в этом непонятном цвете проступила пустота. Холодная и глубокая. Будто глядишь ночью в старый колодец, где неведомо как ещё сохранилась мутная, грязная вода. — Убей её. Забери её лицо. Криган не запомнил голоса. Но слова казались настолько правильными, что чудилось, будто сами боги вложили их в его душу. Если сомнения ещё и терзали его, то теперь от них не осталось и тени.***
— Я не могу уснуть, достопочтенная жрица, — опустив голову, говорил молодой наёмник, — меня донимают кошмары. — О чём же они? — спросила Мелисандра. — Я… помню, как тонул в серой воде. Меня утаскивали на дно сотни рук. И эти вопли… мы все слышали их ещё на подходе к Крояну, а теперь слушать их и вовсе невыносимо. Кажется, что света Владыки здесь не бывало и никогда не будет. За этот день к жрице пришло несколько десятков наёмников, верующих во Владыку. Все их переживания и страхи были связаны с нахождением вблизи Горестей. Даже самые безобидные вещи они воспринимали за дурное знамение, несмотря на то, что все они прошли не одну битву и напугать таких людей было непросто. Но жрица знала, что страх неизвестного и неодолимого может поразить любого. Эти наёмники привыкли убивать и умирать от рук таких же людей, как они сами. Неудивительно, что город, о котором они столь многое слышали, их тревожил. Мечом Горести не одолеть, а другого пути они не знали. — Твои сны — проделки тёмных сил, — произнесла красная женщина, — но ты заблуждаешься, воин. Свет Владыки озаряет весь наш мир, ибо создал он его своей всевышней волей. Даже в самом тёмном его уголке может гореть священный огонь. — Но я не вижу его, — воскликнул наёмник, — всё вокруг этого города смердит смертью. — Необязательно видеть его. Главное, чтобы он горел внутри тебя, — она положила руку ему на грудь, — и пока он горит, никакое зло не коснётся тебя. Такой огонь горит и внутри нашего командира. — Не знал, что командир Боремунд верит во Владыку… — Здесь дело не столько в веровании, сколько во внутренней убеждённости в верности своей цели. Если они совпадают, то человек становится поистине неуязвимым. Боремунду хватит и второго. — А если он не вернётся? — Владыка показал мне, что Боремунд одолеет тьму Горестей, — она бросила взгляд в огонь, — и всё же его путь будет тяжёл. Нам же остаётся проявить терпение и вести свою борьбу. — Я… я постараюсь. Спасибо вам. — Да осветит свет Владыки твой путь. Ибо ночь темна и полна ужасов. Боец повторил за ней эти слова и вышел из шатра. На сегодня он был последним посетителем. По крайней мере, жрица на это надеялась. Огонь в который раз не давал ей ответов. Между тем жрица чувствовала, что назревает нечто опасное. С момента победы Боремунда на Нойне она пыталась разглядеть то, что прячется во тьме, но пламя её отталкивало. Словно меж ней и этой неведомой опасностью стоял барьер. Другая сила, что держала Мелисандру подальше от правды. И это её очень беспокоило. Она хотела было подкупить наёмников из числа рглорианцев, чтобы те сторожили её шатёр. Но денег у неё было не слишком много, а платить своим телом она не собиралась. Несколько бойцов из Рваных Знамён вообще захотели разделить её тело на четверых в качестве оплаты за охрану. И всё же она продолжала. Владыка не мог её покинуть. Быть может, чёрное ройнарское проклятие мешает ей. А может, угроза подобралась уже слишком… слишком близко? Темнота в окрестностях Крояна наступала раньше, чем обычно. Едва жрица закончила вечернюю молитву, в шатре показалась седеющая голова. — Миледи, разрешите? Этого старика жрица видела пару раз, но поговорить им так и не довелось. В войске его считали весьма умным человеком, а уж в лекарском искусстве ему и вовсе не было равных. А учитывая то, что искусство это многими считалось грязным и недостойным, то, что его уважали, о многом говорило. Хотя дотракийцы его недолюбливали, считая колдуном. Впрочем, они и к Мелисандре относились также. — Проходите, — позволила жрица. Пройдя внутрь, гость оглядел убранство шатра. Он слегка сутулился, а взгляд его был добрым, но оттого не менее внимательным. Мелисандра без особого труда разглядела его истинную натуру за образом тихого старичка, но отторжения он не вызывал. Напротив, он заинтересовал её. — Присаживайтесь. Вы Квиберн, так? — Да, миледи. Приятно познакомится с вами. — Чем обязана вашему визиту? Квиберн почесал дряблую кожу на шее. — Признаюсь, я много слышал о вас, пока вы находились в войске. Вот только поговорить нам до сих пор не удавалось. Откуда вы? — Из Асшая, — ответила она, — я была рабыней, пока меня не выкупил храм. Долгое время я провела в Волантисе… — Рабов волантийского Красного храма метят татуировками, разве не так? — прищурился Квиберн. — Верно. Но в Асшае нет такого обычая. В Волантисе я оказалась много позже. — О, вот как. Прошу прощения за свою подозрительность. — Лучше назовём её осторожностью. В наше время она не помешает всем нам. — И то верно. Но некоторым её не хватает, к примеру, нашему командиру. Если не секрет, как вы оказались в нашем скромном войске? — Вы к нему суровы. Боремунд молод, а потому осторожности ему может не хватать, но он очень даже обучаем. К тому же, наша ситуация не терпит осторожности, — она поднялась и подошла к столику, — выпьете чего-нибудь? — Только не вина. Почки последнее время меня подводят. — Вина у меня и нет, — она поставила перед ним приятно пахнущий отвар из трав и ягод, — ранее я служила Станнису Баратеону, но он прогнал меня. Владыка указал мне новый путь. И теперь я сопровождаю Боремунда. — Вашему богу потребовалось, чтобы вы сопровождали роту наёмников? Не сочтите за насмешку, но по-моему, у богов интересы… как бы мне выразиться… масштабнее. — Её возглавляет Боремунд Бесстрашный. Вы действительно верите, что Боремунд — обычный наёмник? — Нет, — сразу ответил лекарь, — кто угодно, но не он. Однако, я знаком с рглорианским вероучением. Старые Боги первых людей, в которых он верит, воспринимаются красными жрецами как ложные и враждебные. Впрочем, как и множество других богов. Зачем же вам поддерживать пусть и известного, но всё же иноверца? К тому же, будем честны, не слишком влиятельного. — Внимание Владыки обращено не только на его последователей. И Боремунд ещё сыграет свою роль. Я видела это в пламени. — Простите… в пламени? — чуть наклонил голову Квиберн. — Мой бог позволяет мне разглядеть крупицу своей мудрости через священный огонь. Должно быть, для мейстера Цитадели эти слова прозвучат, как бред, не так ли? — Отнюдь, — на удивление жрицы произнёс Квиберн, — прошу не причислять меня к сборищу этих узколобых тараканов. Многие из них и не подозревают, насколько наш мир разнообразен и сложен. — А вы, значит, подозреваете? — с лёгкой улыбкой спросила Мелисандра. — Я это знаю. И много раз в этом убедился, следуя за этим войском. — Кстати говоря, может, вы тоже расскажете, как начали служить Боремунду? — История не слишком интересная, — усмехнулся Квиберн, — я был лекарем у наёмного отряда, назывались они Бравыми Ребятами. Мы собирались в Вестерос, но норвосийцы предложили нашему предводителю деньги здесь и сейчас, поэтому мы остались в Эссосе. Когда браавосийцы высадились на Секире, я угодил в плен к Дружине, но Боремунд за меня поручился. С тех пор много чего произошло… так я и служу лекарем до сегодняшнего дня. И, надо сказать, работа здесь гораздо интереснее, нежели в Цитадели. — Например? — Например, я сегодня закончил изучение и перепись книг из запретной библиотеки Квохора. Некоторые из них настолько старые, что датируются последними годами существования валирийского фригольда. К слову, если вспомнить, где мы сейчас находимся, хочу поделиться с вами кое-чем. Представляете, учёные мужи Валирии, изучив природу проклятия Гарина Великого, занимались разработкой снадобья от серой хвори. Потом исследования продолжили квохорцы, но чем они закончились — неизвестно. — Хотите сказать, от серой хвори существует лекарство? — с сомнением спросила Мелисандра, приподняв бровь. — Имеются лишь очень грубые методы, вроде срезания или прижигания поражённой ткани, причём нет гарантии, что это поможет. Я проводил такие процедуры и могу сказать, что большинство их них закончилось успехом, но у пациентов оставались ужасные шрамы, к тому же, такое лечение весьма болезненно. В квохорских записях же содержатся описания составов и методов, которые не только позволят убрать шрамы от этой болезни, но и изгнать её, пока она не лишила пациентв рассудка. Валирийцы, похоже, были близки к созданию лекарства, но им не хватало подопытных. А потом грянул Рок… Мелисандре вспомнилась дочь Станниса, на которой эта страшная болезнь оставила свои уродливые отметины. Девочка не заслужила такой участи. Но, хотя жрице было жаль Ширен, она понимала, что такова воля Владыки, пускай она порой кажется смертным жестокой и несправедливой. — Вы намереваетесь продолжить создание лекарства? В ответ бывший мейстер тяжело вздохнул. — Если бы. Для этого нужны опыты, а для опытов — живой подопытный, заражённый, но ещё не сошедший с ума. С этим вопросом следует обращаться к Боремунду, но, боюсь, если в его отряде будут заразившиеся, он никого из них не отдаст. За разговором время быстро утекало. Бывший мейстер и красная жрица обсудили очень много различных вещей, начиная взглядами на вестеросскую политику, и заканчивая переменой времён года. Мелисандра пыталась объяснить всё происходящее вокруг волей Владыки Света. Квиберн же, зная, насколько ревностными в своих суждениях могут быть служители Рглора, сглаживал острые углы в разговоре. Он пытался выведать у неё секрет пользования стеклянной свечой, но внятного ответа Мелисандра так и не дала. Обсудить они успели и самые громкие слухи. — Драконы в самом деле пришли в этот мир, — говорила жрица, — и неспроста. — Что вы имеете ввиду? — Пришествие избранного грядёт. Принц, что был обещан, родится среди соли и дыма, он пробудит драконов из камня и обретёт пылающий меч. Заметив на лице Квиберна смешанный с насмешкой скептицизм, Мелисандра продолжила: — Многие жрецы прошлого неверно трактовали пророчества и использовали их для укрепления своего влияния. На этот раз всё будет по-другому. Великий Иной гонит своих мёртвых слуг в мир людей и если его не остановить, наступит новая Долгая ночь, которую люди уже не переживут. — И кого же жречество считает Азор Ахаем на этот раз? Мелисандра ненадолго замолчала. — Мы близки к ответу на этот вопрос. Основное решение должен вынести Верховный жрец Бенерро, но по многим критериям подходит Дейенерис Таргариен. Она родилась на Драконьем Камне во время сильной бури, пробудила драконов, которые и станут её пламенным клинком. — Дейенерис — не принц, — осторожно заметил Квиберн. — Перевод с валирийского был ошибочен, — поправила жрица, — имеется ввиду «принц или принцесса». — Я знаю об этой ошибке. Но и принцессой она не является. А королевой, — вновь произнёс лекарь. — Вы рассматриваете пророчество с точки зрения наименования человеческих титулов, что не имеет отношения к его божественной природе. — Но всё же пророчества трактуют люди. И этим людям неизвестны другие значения слов «принц» или «принцесса». Хотя, возможно, речь идёт именно о половой принадлежности, а не титуле. С другой стороны, автор пророчества наверняка подобрал бы другое слово, нежели «принц». — Рассуждая о божественных вещах, вы смотрите на них, как мейстер. Но не как жрец. Лучше оставьте пророчества нам, любезный Квиберн. — Смею вас заверить, в Цитадели изучают и пророчества. И если Дейенерис Таргариен — действительно избранница вашего Владыки, то зачем вам Боремунд? Он похож на кого угодно, но точно не на Таргариена. Взгляд жрицы пронзил пустоту. — Вы никогда не задумывались над тем, что Боремунд — не тот, за кого себя выдаёт? На лице Квиберна проступило едва заметное удивление. — А что, есть какие-то причины сомневаться в его крестьянском происхождении? — Вам ли не знать, насколько тёмными могут быть простолюдины. Боремунд же обучен грамоте и фехтованию. Его манера разговора совсем не крестьянская, как и образ мышления. Неужели вы не замечали? — Замечал, разумеется. Но и вы раньше были рабыней, хотя теперь от этого не осталось и следа. Разве не может Боремунд быть таким же самородком? Жрица внимательно посмотрела на Квиберна. Очевидно, старик что-то знал, но умело это скрывал. Быть может, сам Боремунд его об этом и попросил. — Вы интересный человек, Квиберн, — лекарь в самом деле вызывал у жрице интерес и даже уважение — я была рада с вами поговорить, но время уже позднее. Думаю, нам пора закончить разговор. — Пожалуй, вы правы, — поднимаясь, согласился Квиберн, — доброй ночи, миледи. Время лениво перетекало за полночь. Мраку сопротивлялся лишь свет масляной лампы. За пределами шатра вопли каменных людей постепенно утихали. Означать это могло два варианта — либо Боремунд добрался до них, либо они добрались до Боремунда. Несмотря на удручающие мысли, Мелисандра верила, что молодой командир продолжает свою борьбу.***
Полночи Холлард ворочался на одном месте, пытаясь заснуть. Завывания из Горестей лишили его сна и очень пугали. Стоило лишь немного сосредоточиться, как в голову лезли неприятные мысли и неприглядные образы. Ему снился пиратский корабль, на котором его доставили в Эссос, вспоминались тёмные норвосийские шахты и бородатый жрец, зачитывающий свои проповеди. Виделись голодные переулки Блошиного конца и их обитатели. У выхода, лёжа на боку, спал Призрак. Лютоволк занимал внушительное пространство и в шатре ему уже не хватало места. И хотя к оруженосцу зверь относился хорошо, Холлард не рисковал выгонять его наружу. Скорее, Призрак выгонит его. Он вытащил из-под подушки амулет с символикой пламени. Почему-то когда он носил его на шее, ему становилось спокойнее, но лишь на время. Позже звуки из Горестей немного стихли, но сон от этого лучше не сделался. Ужасы прошлого продолжали лезть в голову. Порой они становились такими реальными, что Холларда пробирала дрожь. На глазах проступали слёзы, но мальчик утирал их. Оруженосцам негоже пускать слёзы. В конце концов, терпеть всё это Холларду надоело. Жрица Рглора дала ему этот амулет, значит, она должна ему помочь. Говорят, она очень мало спит. Может, и сейчас она бодрствует? Быстро одевшись, Холлард надел на шею амулет и взял с собой кинжал, который подарил ему командир Боремунд. В лагере, конечно, полно людей, но Холларду всё ещё мерещилось всякое. Ночи он не боялся, но здешняя ночь гораздо темнее. И страшнее. — Призрак, ну-ка пшёл на улицу, — мальчику потребовалось усилие, чтобы перешагнуть через лютоволка. В ответ зверь поднял массивную морду, которую пересекал глубокий шрам, и посмотрел на оруженосца с выражением «какого хрена ты меня разбудил?». Засыпать снова в планы лютоволка не входило и он решил последовать за Холлардом. Через тёмные рукотворные коридоры меж шатров они дошли до нужного места. Как оруженосец и предполагал, внутри шатра жрицы горел свет. — Ждать, Призрак, — приказал оруженосец. Но лютоволк почему-то принюхался и зафыркал. Холлард подошёл к шатру. Мелисандра сидела перед свечой и не отрывала от неё взгляда. — Холлард? — вздрогнула она, — что ты здесь делаешь? — Да я это… — он неуклюже поклонился… — уснуть не могу. Кошмары снятся… всякие. — Кошмары нереальны, — проговорила она, — ты носишь амулет, который я тебе подарила? — Ну… — замялся он, — иногда я про него забываю. Сегодня я попытался поспать с ним, но кошмары всё равно приходя… Чья-то рука обхватила его голову сзади и прикрыла рот. С другой стороны в шею упёрлось что-то холодное и острое. Мелисандра подняла голову. В шатре находился высокий мужчина в кольчуге и с закрытым шлемом. Добрыми намерениями здесь и не пахло. — Вот мы и встретились, — приглушённо произнёс гость, — не дёргайся, пацан, если жить хочешь. И ты тоже, рыжая сволочь, если не хочешь, чтобы я его заколол. — Ты Криган, верно? — жрица словно бы и не испугалась, — я вижу твоё лицо за сталью. — Тебе моё имя знать незачем. Важно лишь то, что ты сегодня за всё заплатишь, сука, — сквозь зубы выговорил он, — за колдовство и наглость, что ты позволяла себе, ты будешь истекать кровью, словно прирезанная свинья. — Ты винишь меня в том, что я околдовала Боремунда, но сам пал от чужих чар, — отойдя на несколько шагов назад, ответила Мелисандра. Её лицо всё ещё сохраняло каменное спокойствие. — Стой где стоишь! И если закричишь, пацан умрёт, — он достал свой кинжал и бросил перед ней, — возьми его в руки. Медленно. Жрица, не отводя алых глаз от Кригана, подняла кинжал. — Теперь приставь его себе к горлу. — Хочешь, чтобы я убила себя? Неужели ты совсем не видишь истины? Твой взор затуманен тёмным колдовством… — Молчи! — шикнул он, — ты подчинила себя Боремунда и всех остальных, мне это ясно. Но я не последую за тобой. Я знаю, кто ты такая! Когда ты умрёшь, они меня не поймут, но я спасу их всех, пускай мне придётся бежать. А за то, что ты наговорила моей женщине, я бы отрезал тебе язык, если бы ты была здесь одна. — Я ничего не говорила твоей женщине. Мы с ней даже не встречались… — и тут Мелисандру осенило. Причины и источник той самой опасности стал ей ясен. — Хватит слов. Режь себе горло. Считаю до трёх. Не сделаешь — убью вас обоих. Всё это время Холлард тянулся к своему кинжалу. Детство, проведённое в переулках Блошиного конца научило его незаметно красть чужое прямо на улице. Запустить руку в чужой кошель ему не составляло особого труда. Но сейчас от него требовалось иное — незаметно «украсть» своё оружие у себя же. Жрица видела то, что собирался сделать оруженосец. И всеми силами пыталась протянуть время. — Ещё не поздно одуматься. Опусти свой меч. Ни я, ни Боремунд, ни кто-либо ещё в этом войске не желает тебе зла. — Раз. — Твой настоящий враг — это та, по чьей воле ты пришёл сюда. Она хочет убить Боремунда, хотя ты можешь спасти его. Я вижу, как тебя гложет то, что Боремунд успешнее тебя. Но это не так. Мы все находимся в серьёзной опасности. Помоги же нам. И тогда Боремунд признает тебя! — Заткнись, мразь! — рапира пронзила кожу и Холлард взвизгнул от боли, — ты ничего обо мне не знаешь! Два! Убеждать Кригана в собственной неправоте бессмысленно, подумала жрица. Между тем, время истекало, а мыслей оставалось не так много — Твой разум затуманен настолько, что тебя даже не заботит собственное выживание. Ты ведь понимаешь, что если ты продолжишь, твоя смерть станет неизбежной? — Как и твоя. Т. Резкая боль пронзила ногу наёмника. Холлард оттолкнул лезвие от себя и нырнул вперёд. Попытка снова схватить оруженосца ни к чему не привела. От боли Криган споткнулся и упал на колено. — Тревога! — завопил Холлард, — на нас нападают! Все сюда! Мальчик встал между жрицей и вооружённым наёмником, выставив кинжал перед собой. Холлард не понимал, на что он надеялся. Ноги его дрожали, а тело вспотело от страха. Едва уловимое движение руки — и рапира поцеловала щёку оруженосца, оставив на ней кровавую отметину. Этого касания хватило, чтобы Холларда повело в сторону. Он запнулся об собственную ногу и упал на землю. Ослеплённый своей ненавистью, Криган ринулся к Мелисандре. Та отошла в самый конец палатки, обойдя стол. Наёмник яростно отшвырнул его в сторону и вниз попадали склянки, свитки и талая свеча. Но в следующее же мгновение руку с рапирой потянуло вниз. Холлард обхватил её и повис над землёй. Кинжал Боремунда вошёл в сгиб руки и добрался до плоти. Кровь окропила конечность и пролилась на пол. –ААРГХ! — Криган взвыл от боли и выронил клинок. Вторая рука сжалась в кулак и отправила оруженосца в забытье, выбив у него несколько зубов. Жрица, наконец, замерла на месте. За пределами шатра нарастали шумы. Дальше отступать некуда. Неумелый укол Криган без особого труда перехватил и вывернул руку жрицы. Кинжал упал на землю, но Мелисандра успела отшвырнуть его в сторону. Тогда наёмник схватил её за шею и отбросил туда, где находился Холлард. Рядом с ним лежал кинжал Боремунда. Наслаждаясь моментом, Криган подобрал его. В ушах билась кровь и голос возлюбленной. Убей её. Забери её лицо. Перевернувшись на спину, жрица попыталась отбиться ногами, но тщетно; Криган поймал её за лодыжку и притянул к себе. Первый удар вошёл в живот. Мелисандра вцепилась в руку наёмника, придавливая её к себе. Роба стала тяжелее от пропитавшей её крови. Я выдержу. Владыка на моей стороне. Одёрнув руку, наёмник нанёс ещё один укол, снова в живот. Струйка крови вылетела из её тела вслед за оружием. На этот раз сил у жрицы стало меньше. Её крик разнёсся далеко за пределы шатра. Лезвие потянулось к гладкой белой коже её лица. Острые клещи сомкнулись на ноге Кригана и дёрнули назад с ужасающей силой. Гигантская белая туша рычала и вертела головой туда-сюда, увлекая за собой Кригана. Наёмника болтало, словно игрушку. Страшная боль усиливалась с каждым движением. Но больший ужас пришёл с осознанием собственной беспомощности. Кровь брызгала во все стороны длинными струями. Она размазывалась по земле и тканям шатра. Как бы Криган не пытался выбраться, Призрак лишь сильнее впивался в его ногу. В конце концов волк прижал его к земле лапой и разорвал колено до самой треснутой кости. Ворвавшиеся в шатёр наёмники увидели кровавую картину: лежащий без сознания Холлард, зажимающая раны на животе Мелисандра, оскалившийся Призрак и лежащий на боку Криган, с диким воплем держащийся за искалеченную ногу. Чьи-то руки подхватили тело жрицы и куда-то понесли. Она чувствовала, как жизнь вытекает из её ран вместе с кровью. Рубин на шее запылал огнём, обжигая кожу. Но Мелисандра верила, что всё это не зря. В конце концов, все смертные приходят в этот мир, чтобы страдать.***
Заходящее за широкую реку солнце слепило глаза. Лошадь Джораха фыркнула и махнула хвостом. Долгая дорога измучила её так же, как и его. Внизу у воды, свесив удочки, промышляли рыбаки. Заметив Мормонта, они поднялись на ноги и, широко улыбнувшись, поклонились один за другим. Джорах ответного внимания не проявил. Дороги, поддерживаемые Волантисом в хорошем состоянии, скоро должны были закончиться. По прикидкам северянина, вскоре он дойдёт до мирийской межевой линии и пересечёт границу. До ройнарских руин оставалось не так далеко. Всю дорогу Джорах размышлял о правильности своей затеи. С чего ради этот Боремунд станет его слушать? Дейенерис, конечно, могла щедро ему заплатить, но вряд ли эта оплата превысит ту, что он получает от Браавоса. И всё же, других выходов для себя Мормонт не видел. Всюду опальному лорду Медвежьего острова хватало даже иллюзорной возможности заслужить её прощение. Время близилось к ночи. Чутьё подсказывало Джораху, что ему стоит поторопиться, но сегодня он слишком устал. Оставалось найти более удобное место для привала. Пройдя ещё некоторое расстояние, Мормонт в сумерках разглядел огонёк и силуэт корабля, что бросил якорь у берега. Пираты в этих местах появляться не рискуют, так что Джорах решил подобраться поближе. Огонёк оказался костром. Пахло жареным мясом. Вокруг огня собралось чуть меньше десяти человек. Каждый занимался своим делом: один готовился ко сну, другой латал одежду, третий тащил с корабля кувшин с неизвестным содержимым. Джорах без труда определил рабов среди нескольких из них. — Стой! — окликнули Джораха на валирийском, — ты ещё кто? — Обычный путник, — ответил Мормонт, — я не желаю никому зла. Если позволите, я бы хотел переночевать рядом с вами. — Ты вооружён? — спросил один из этих людей. — Да. Моряки зашептались, обменявшись взглядами. — Я спрошу у владельца корабля. Если он разрешит, ты сможешь остаться. Как тебя зовут? — Джорах Мормонт. Моряк оставил своего человека следить за рабами и поднялся на корабль. Вернулся обратно он спустя десять минут. — Господин Кварзор хочет поговорить с тобой, путник. Он выражает тебе своё гостеприимство и приглашает к себе на корабль. Предложение Джораха заинтересовало. Сохраняя бдительность, он проследовал за моряком на корабль. Судно было хоть и небольшого размера, но выглядело вполне ухоженным. В капитанской каюте его ожидал внушительного вида волантиец с длинной лопатообразной бородой, в которую было вплетено серебряное кольцо с драгоценными камнями. — Господин Мормонт, — добродушный голос волантийца лился, словно музыка, — прошу, проходите. Как только мне донесли о вашем прибытии, я сразу же решил пригласить вас к себе. Негоже благородному человеку ночевать вместе с рабами. — Благодарю, господин Кварзор, — Джорах отдал свою накидку подбежавшим рабам. — Присаживайтесь. Я как раз собирался ужинать. Не стесняйтесь, разделите со мной вечернюю трапезу. Джорах почувствовал несколько приятных ароматов. На столе находилось жаренное мясо с острыми специями, сладкие ягодные пирожные, печёная рыба и фрукты. И, конечно, дорогое вино. Рабы подвели северянина к столу, усадили на бархатную перину, положили мягкий пуфик под ноги и встали по обе стороны от него. — Я так и не представился полностью. Моё имя — Тилейнор Кварзор, я принадлежу к торговому волантийскому дому Кварзоров, пусть и не столь знатному, но оттого не менее уважаемому, — торговец сделал едва уловимый жест и Джораху налили вина, — вы, полагаю, не местный? — Верно, — кивнул Джорах. — Вы наёмник? Ваш мужественный образ заставляет меня думать именно так. — Был когда-то… и, похоже, стану им снова. — Направляетесь к Горестям? — поднял Тилейнор мохнатую бровь. — Это настолько очевидно? — А что же здесь неочевидного? От трущоб западного Волантиса до дворцов за Чёрными стенами — все слышали о том, что у Кроян встала армия Квохорского Разорителя. В скором времени туда потянутся все, кому не досталось места в Золотой компании или в войске Малакво Мейгира. — А вы, случаем, не отправляетесь туда же? Не сочтите за грубость, но на наёмника вы не похожи. — Ха! Верно вы это подметили. Но вы правы — мой путь лежит к Горестям. — Полагаю, цель вашего визита секретна, — хмыкнул Мормонт. — Не то, что бы… — протянул Кварзор, — вы, наверное, знаете, что Волантис стоит на пороге войны. — Знаю. Дейенерис Таргариен тому причина. — Совершенно верно. Её политика касательно рабовладения не по нраву Старой Крови и прочей торговой знати, вследствие чего партия «тигров» начала пользоваться большой популярностью. Малакво Мейгир заявил, что традиции и сама судьба Волантиса под угрозой и потратил много сил и денег для своего переизбрания. — Что же Волантис намеревается делать? — Ходят слухи о том, что в Залив Работорговцев отправят флот, но решение в любом случае за триархами. Впрочем, большая часть знати поддерживает войну с девчонкой Таргариен. Даже среди «слонов» царят воинственные настроения. Триарх Ниессос Вассар, принадлежащий к этой партии, поддержал Мейгира. — Неужели война с Дейенерис неизбежна? — Дело в том, уважаемый Джорах, что там неизвестна позиция Бурерождённой касательно Волантиса. Но здравомыслящие люди понимают, что если флот Волантиса потерпит поражение, Дейенерис точно нападёт на нас. А война с ней мало того что невыгодна, так ещё и может привести нас к тому же положению, в котором находятся сейчас господа Миэрина. Иными словами, если войны можно избежать, мы бы предпочли её избежать. — Мы — это кто? — Кроме Малакво Мейгира и Ниессоса Вассара есть ещё один триарх — Донифос Пенимион. Этот человек стал единственным, кто высказался против войны, тем самым загубив свои шансы на переизбрание. Некоторые магистры, в том числе и я, его поддерживают. Именно он отправил меня к Боремунду Бесстрашному. — Для чего? — Заручиться поддержкой. Господин Донифос считает, что агрессивное вмешательство «тигров» в дела Залива Работорговцев может привести Волантис к краху. Так как позиции «слонов» стремительно ослабляются, он хочет получить собственную армию, с помощью которой он сможет заставить «тигров» действовать осторожнее. — Боремунд — наёмник, и просто так вам не поможет. К тому же, он служит Браавосу. — У господина Пенимиона найдётся, чем его приманить. В конце концов, триарх Донифос принадлежит к партии «слонов», а они, смею заметить, обладают большими богатствами. Что касается Браавоса… мы слышали, что в этом городе растёт политическая нестабильность, к тому же он слишком далеко отсюда. Боремунду ничего не помешает заключить новый контракт. Знаете, я ведь знаком с этим человеком. Во многом из-за этого на переговоры отправился именно я. — Неужели? — удивился Мормонт. — Он сопровождал сына Морского Владыки в Квохор. Я же задержался на этих землях из-за долгой таможенной проверки. Могу сказать, что Боремунд, несмотря на молодость, произвёл впечатление хладнокровного и волевого человека. Уверен, он сделает правильный выбор. — Вы не думали, что «Тигры» тоже захотят переманить его на свою сторону? — задал резонный вопрос Джорах, — я слышал, что Золотые мечи разорвали контракт с Миром и сейчас стоят в дельте Ройны, а Малакво Мейгир перегородил им дорогу. — Разумеется, думали. Признаться, господина Донифоса тоже пугает их присутствие рядом с городом. Если они захотят напасть на Волантис, им следует дать отпор. И если это произойдёт, Донифос готов допустить подчинение войск Боремунда Мейгиру. О намерениях Золотых мечей Джорах ничего не знал. Если они хотят примкнуть к Дейенерис, он был только за. Но война с Волантисом Мормонта не прельщала. Даже если его королева одержит победу, это дорого ей обойдётся. Поэтому намерения Донифоса казались ему вполне приемлемыми. — Иными словами, Донифос Пенимион желает ограничить власть «тигров» и не допустить войны с Дейенерис, но в случае нападения Золотых мечей на город он готов сражаться с помощью войск Боремунда. Я прав? — Правы, уважаемый Джорах. Вижу, что вы не лишены политической прозорливости, как и полагается человеку благородного происхождения. Лести Кварзора Мормонт не верил. Что-то ему подсказывало, что этот Донифос хочет получить войско Боремунда не ради обеспечения мира. Во всяком случае, не только поэтому. Скорее всего, у него имеются собственные интересы, которые могут быть куда менее мирными. — Вы очень охотно делитесь информацией, господин Тилейнор, — утерев рот от еды, заметил Джорах, — неужто я расположил вас к доверию с первого взгляда? — А вы поверите, если я скажу «да»? — Кварзор рассмеялся, — на самом деле, я знаю, кто вы такой. Вас видели в свите Дейенерис до некоторого времени. Более того, нам известны причины вашего изгнания. И что-то мне подсказывает, что вы до сих пор сохраняете ей верность, раз не присоединились к Малакво Мейгиру. Джорах напрягся. Похоже, люди этого Донифоса следили за ним всё это время. — Вы готовы враждовать с Золотыми мечами, если они встанут на сторону Дейенерис. С вашей стороны было неразумным говорить об этом тому, кто верен ей, — процедил Мормонт, внимательно глядя на волантийца. — Только если они нападут на город. Триарх Донифос же хочет пропустить их в Залив. Он не желает войны с вашей королевой. И если Боремунд захочет, он может отправиться с вами. Повторюсь, войско Квохорского разорителя нужно триарху лишь для обеспечения мира и стабильности в городе. Неужели добрым слугам Дейенерис Таргариен и подданным Волантиса нужно гибнуть понапрасну? Кварзор обтёр руку тканью и протянул её Джораху. — Мы не желаем зла вам, сир Джорах, как и вашей королеве. Мы лишь защищаем свой город. Помогите нам унять агрессию «тигров» и триарх Пенимион вам этого не забудет. Более того — если у нас всё получится, Дейенерис Таргариен ещё поблагодарит вас.***
— Блять! — Джон стукнул кулаком по тяжёлой двери и прислонился к ней лбом. Снаружи слышались дикие вопли и завывания ветра. Каменные люди скреблись по дереву, безуспешно пытаясь добраться до наёмников. Испуганные бойцы, унимая дрожь в конечностях, восстанавливали дыхание. Они оказались в неизвестном тёмном помещении, наполненном пылью. Она буквально летала в воздухе. — Боуэна потеряли, — с обидой засопел Олливер, — надо же так, с-сука… — Как эти пираты вообще здесь выживали? Каким идиотом надо быть, чтобы прятать здесь кого-то? — ругался Виллам. — Такого не должно быть, — обеспокоенно произнёс Каспорио, — эти твари никогда не нападают такими толпами, если их не провоцировать. — Так мы ведь и не провоцировали… — Знаю. Чертовщина какая-то. Джон, сжав челюсть, всё ещё стоял у дверей. Боуэна он уже не слышал. А учитывая туман, вариантов особо в голову не приходило. Похоже, его верный друг пополнил ряды серых тварей. А ведь на его месте должен был оказаться я, с горечью в душе думал Джон. Боуэн ринулся спасать его из болота. Но Джон убежал. А Боуэн — нет. Не такой «награды» он заслужил за свою верность. Совсем не такой. В пекло. Хватит думать об этом. Они все знали, куда идут. Сейчас не время для слабости. Оплакивать товарищей он будет потом. — Продолжаем путь, — Сноу кашлянул, чтобы голос не дрожал, — нам нужен свет. Зажгите лучину на первое время. Как сильно надымит, найдём чего-нибудь другое. Хармонд и Виллам исполнили указание и наёмники смогли осмотреться. Они оказались в длинном коридоре, уходящем далеко во тьму. На стенах и потолке висела паутина, а по полу пробежали крысы. Бойцы в испуге отшатнулись, но нападать грызуны не стали и убежали прочь. — Подожгите паутину, — приказал Сноу, — мало ли что. Приказ исполнили, но никакие пауки так и не выползли. — Идём, как шли. Безупречные впереди. Остальные за ними. Смотрим в тыл и по сторонам. Вперёд. Четверо выживших евнухов, выставив вперёд свои щиты, медленно зашагали вглубь коридора. Свет пламени разгонял тьму, открывая взору рельефные алебастровые рисунки на стенах. Нечто подобное Джон видел в квохорском дворце магистров. Даже спустя века наёмники могли разобрать, что эти рисунки изображали. Древние ройнары по праву заслужили свою славу непревзойдённых мастеров всех искусств. Рельефы рассказывали о многих важных моментах из жизни ройнаров. На одной стене изображалась царская охота на быков. На другой жители Кроян праздновали день разлития Ройны. Дальше по коридору ройнары приветствовали вылезшую из реки огромную черепаху, очевидно, имеющую для них какое-то сакральное значение. Хватило места и драконам. Мейстер Лювин почти ничего не рассказывал о противостоянии ройнаров и валирийцев, но Джон помнил о Нимерии и её десяти тысячах кораблях. Она бежала именно от драконов. Как раз на одном из рельефов огромный крылатый ящер изрыгал каменный огонь на какой-то город. И это изображение было последним. Невольно бастард задумался о том, что этот рисунок послужил своеобразной точкой в истории древней ройнарской цивилизации. После него скульпторы здесь ничего не вырезали и не вырежут уже никогда. Осознание этого наполнило сердце Джона тянущей, болезненной печалью. Всё же вечность — не для людей. Во многом потому что они лишают её самих себя. Сколько таких великих народов сгинуло и ещё сгинет? Быть может, народы Вестероса тоже когда-нибудь постигнет такая же судьба? — Хи-хи-хи! — раздалось эхо из глубин коридора. Голос казался до боли знакомым. Джон вздрогнул и едва не подпрыгнул от неожиданности. — Вы слышали? — спросил Сноу у остальных. Бойцы по очереди отрицательно покачали головами. — Блять, да что с тобой такое? — Виллам застучал зубами. — Я слышал смех. Как будто бы детский. — Святая мать, защити меня от колдовства тёмного, да убереги от погибели страшной… — зашептал Олливер. — Обсудим потом. Здесь задерживаться нельзя, — охотник за головами привёл всех в чувство, — идём дальше. Пройдя через коридор, группа оказалась в очень просторном помещении. Большая дыра в крыше впускала сюда свет заходящего солнца. По деревьям и траве казалось, что это был сад внутри здания. Проложенная по газонам дорожка из каменных кирпичей вела в сторону углубления с водой, покрытой серой тиной и рогозом. Похоже, когда-то здесь был пруд или бассейн. — Мать твою… глядите! — потрясённый Хармонд едва сдерживал свой голос, чтоб не закричать. У ямы с водой лежал огромный длинный скелет тёмного цвета. Сверху на него проливались робкие солнечные лучи, в которых кружили пылинки. Внушительный хвост концом свисал в воду, как и одна из задних лап. Туловище находилось на рукотворном холме, а вытянутый череп покоился на куче камней. Каждый позвонок размером с человеческий торс венчался длинными шипами, которые уменьшались по мере приближения к основанию хвоста и шеи. По бокам скелета росли две очень длинные маховые кости, у сустава разделяясь на четыре новых отростка, уже покороче. Одна из таких конечностей накрывала собой внушительную часть бассейна. Но наиболее сильное впечатление оказывал череп. Продолговатый, тяжёлый и толстый, его верхняя часть была покрыта устрашающими шипами, больше похожими на рога, а из-под массивных челюстей торчали острые зубы. — Раздери меня Иные… это же… дракон! — заворожённо выговорил Джон. Не находя подходящих слов, наёмники подходили ближе. Громадина одновременно пугала их и восхищала. — Видно, давным-давно его сбили и он упал сюда, — предположил Виллам, глядя на дыру в потолке. — Точно, — подобрав челюсть, сказал Олливер, — только как такого монстра сбить-то? — Сколько ж все эти кости стоят-то? — с придыханием проговорил Виллам. Хармонд положил руку на череп. — До сих пор теплый, — восторженно произнёс наёмник. — Тебе кажется, — ответил Джон, сделав то же самое. Он слышал, что под Красным замком в Королевской Гавани спрятаны драконьи черепа. Но здесь — целый скелет, невероятных размеров. Даже мёртвый дракон внушал ему благоговейный трепет. После такого все вопросы о том, как же валирийцы смогли подчинить себе такие территории, быстро отпадали. Слушая в детстве рассказы о завоевании Эйгона, Джон пытался представить себе, что чувствовали драконьи всадники, когда проливали на своих врагов пламя и кровь. Те мысли вызывали у него лишь восторг. Теперь же, когда Сноу увидел размеры настоящего дракона, он ставил себя на место тех, на кого эти пламя и кровь проливались. Восторгом здесь и не пахло. — Хватит глазеть, — самым первым в себя пришёл Каспорио, — скоро настанет ночь. Надо искать место для ночлега. — Может, здесь и заночуем? — предложил Олливер, — тут видно всё и бежать есть куда, если припрёт. Да и свет есть, какой-никакой. — В целом, разумно, — согласился волантиец, — командир, ты как? — Согласен. Заночуем здесь. Осмотрите тут всё и выходы проверьте, чтоб было, куда бежать, если придётся — дал распоряжения Джон, — и да, осветите здесь всё. Обезопасив территорию и выставив дозорных, группа приступила к ужину. С собой у Джона был лишь сушёный хлеб и пара яблок. Остальные припасы промокли, когда он барахтался в болоте. У костра сушились войлочные подкладки. Бойцы почти не разговаривали и периодически поглядывали на выходы из зала. Страх не оставлял их. Он буквально витал в воздухе. Между тем солнце скрывалось за стенами здания и серыми облаками, оставляя одиноких наёмников наедине с этим городом. — Всё получится, парни, — Сноу добавил в свой голос как можно больше жизни, — мы всё ещё живы. А значит — и остальное переживём. Ответом ему стали полные сомнения взгляды. Утром их было около сорока. Сейчас кое-как десяток наберётся. — Боуэн тоже в это верил, — фыркнул Олливер. — Он знал, на что шёл. Мы все знали, — ответил за Джона Каспорио, — назад нам уже не повернуть. — Да знаем мы…– глядя в пламя костра, промычал Виллам, — только… как мы будем выбираться обратно? Сноу потупил голову вниз. Обратный путь предполагался точно такой же. Но теперь уверенности в том, что они выдержат ещё один такой переход, стало меньше. А вдруг там никого и нет? Они ведь видели пустые пиратские корабли у причала. Что, если пираты давным-давно погибли вместе с дочерью Владыки, а Сноу тянет своих людей в пропасть? Он бы мог вселиться в каменного человека и проверить дворец, да только большинство из них давно лишилось своего зрения. К тому же, Джон словно бы стал слабее чувствовать свой дар. Будто что-то в этом городе его подавляло. А может, всех этих заражённых контролирует что-то другое? Тут же вспомнилась зловещая фигура в плаще. Её окутывал ореол мрака и мертвенного холода, пускай Джон и видел её лишь издали. Та фигура хоть и напоминала человека, но само существо Джона такового в ней не признавало. Что-то внутреннее отвергало саму мысль о том, что такая сущность может принадлежать человеческому роду. — Что ты там видел? — к Джону подсел Каспорио, — точнее, кого? — Ты про… — Тише. Не так громко, — волантиец против воли осмотрелся, — рассказывай. — Там был человек. В плаще, рваном. Он то появляется, то пропадает. В руке меч. Лицо не разглядел. Пока Джон рассказывал, лицо охотника за головами приобретало мрачный вид. — Это… он? — Не знаю… я тебе так скажу — всё, что с нами произошло — очень странная херня. Каменные ублюдки не должны были быть такими злыми. Мы ни на кого не нападали и не тревожили. А раз засранца в плаще видел только ты, то и причина, стало быть, в тебе. В голове бастарда снова прозвучал тот голос. И то самое слово. — И что делать? Прыгнуть в толпу каменных людей, чтоб этот ройнарский урод успокоился? — Почему бы и нет? — фыркнул волантиец, — если нас совсем припрёт, все выжившие могут так и сделать, если догадаются. — А ты? — Сноу поглядел ему в глаза. — Ты хочешь получить на это честный ответ? — охотник за головами сдавленно усмехнулся, — это очень наивно. — Я правда не знаю, что делать, — Джон бросил камушек в драконий череп и тот, ударившись об него, упал в траву. — Есть такое поверье… идиотское, на мой взгляд, но нам выбирать не из чего. Короче, этого… лорда… его надо рассмешить и тогда он исполнит твоё желание. — Чего? — скривился бастард, — я что, на шута похож? — Для него — может быть. Не знаю, как тебе это поможет, но ты держи в уме. Мало ли что. Снаружи наступила ночь. Заражённые нестройным хором завыли свои гнетущие песни, словно намеренно хотели помешать наёмникам уснуть. В дозоре осталось двое, с наказом следить за коридорами и дырой в потолке, потому как туман может нагрянуть в любое время. Остальные, разместившись и заткнув уши, чем придётся, легли спать, не снимая брони. Джон разместился под драконьими рёбрами, положив рядом с собой топор. Ревущие голоса каменных людей не затихали ни на миг, но каким-то чудом у Сноу получилось провалиться в беспокойный сон. — Просыпайся… Знакомый голос из коридора звучал как будто издали. — Вставай же! Чего ты спишь? — А? Чего? — Сноу с трудом разлепил глаза. Перед ним стоял маленький размытый силуэт. Испачканное платье, грязные короткие волосы и висящая на поясе тонкая серебристая палочка вытаскивали из памяти Джона какого-то человека. Кого-то, кто был для него очень важен. — А… Арья? Девочка глядела на него точно так же, как и в прошлом. Во взгляде он не увидел ни намёка на злобную насмешку или презрение и уж тем более обман. Его сестра совсем не изменилась. — Ну не Серсея Ланнистер же, — посмеялась она, — кто ж ещё? Давай вставай! Бастард огляделся. Он всё ещё находился в Горестях, точно там же, где и уснул. — Что ты тут делаешь? — Тебя ищу. Ты в таких местах бываешь, столько всего у тебя происходит в жизни, а мне что, в замке сидеть? Она побежала по холму вверх и забралась на драконий череп. — Ты гляди какой огромный… да я там спрятаться могу! — с этими словами она забралась внутрь черепа через место, что раньше крепилось к шее. — Арья, почему ты здесь? Тебя здесь быть не должно! — Сноу повысил голос и тут же одёрнул себя. — А ты что, хочешь прогнать меня? — Нет, — Сноу окончательно растерялся, — но тебе тут не место. Тут слишком опасно… пекло, как ты вообще здесь оказалась? — А ты догони — и я расскажу. Ловко юркнув из черепа, она прыгнула на верхнюю челюсть и встала на широкий позвоночник, лавируя маленьким телом меж шипами. — Я не буду играть с тобой в игры. Немедленно слезай! — Посмотрите-ка — мой брат разговаривает прямо как моя мама. Ты не у неё ли научился? — она показала ему язык. Ловить на драконьем скелете её было без толку. А Арья, похоже, слезать не собиралась. — Не буду я тебя ловить. — А что? Высоты боишься? Тебя бесстрашным зовут, а ты боишься упасть? Звонкий смех эхом отразился от стен огромного зала. В нём было столько знакомой теплоты, что суровый бастард не смог сдержать улыбки. — Да больно надо. Вот как упадёшь, так и не зови меня. — Не упаду. Я ловкая, как кошка, — добравшись до середины позвоночника, Арья зацепилась за острую кость платьем и свалилась на рёбра, по которым покатилась вниз. Джон в мгновение ока оказался рядом и подхватил её. Серые глаза сестры оставались всё такими же доверчивыми и дружелюбными, словно их семью не затронули никакие потери. — А говорил, что ловить не будешь, — хихикнула она. Сноу убрал руки и девочка всё же упала на землю. — Ау! Предупредить нельзя было? — Ты серьёзно? — прищурился Джон, — ты появилась здесь непонятно откуда, а ещё от меня предупреждения просишь? — Да ну тебя, — она села на землю, обхватив руками колени. Она редко на него обижалась и Джон усмехнулся собственным воспоминаниям. Всё происходящее казалось ему до невозможности реальным. Почему-то его не тревожили ни каменные люди, ни смерти товарищей, ни поиск Тернесии Антарион. В душе поселилось сладкое спокойствие, о котором он давным-давно забыл. Словно после долгой дороги возвращаешься в дом, где тебя ждут и любят, чего бы ты на своём пути не совершил и как бы не ошибался. Он сел рядом с ней. Они оба глядели на большой сад, освещаемый лунным светом. Серые облака оставили небеса в покое, давая двум родственным душам насладиться недолгим воссоединением. Арья положила голову на его мощное плечо, вымазанное чёрной кровью. — Лучше не надо, — предостерёг её Джон. — Почему? — Эта кровь… не самая безопасная. — Да брось ты, мы же во сне. Теплоту в очерствевшем сердце потеснила грусть. — Ну да. Точно. — Как же мне не хочется, чтобы он заканчивался… — сорвалось с её дрожащих губ. — Мне тоже, Арья. Они снова замолчали. Прохладный ветерок всколыхнул море травы. — Я бы хотела такую жизнь. Такую, как у тебя. — Поверь, не хочешь, — на выдохе произнёс Джон, — я тоже так подумал однажды. Можешь посмотреть, к чему это привело, — он указал на своё лицо и уши, — и это лишь малое. — А ты что, хочешь понравиться этим южным красоткам? А, точно, тебе же теперь эссоские девицы по вкусу. Ну и какие тебе нравятся? Белобрысые лиссенийки или чернокожие летнийки? Может, браавосийки? — Глупая ты… — махнул Джон рукой. — Ничего не глупая. — Глу-па-я, — дразнил её Джон. — Нет! — она ударила его в ногу и схватилась от боли за кулак, — ай! У тебя там что, железо, что-ли? — Мышцы, — пожал плечами юноша, — мое тело очень поменялось, знаешь ли. Она положила тонкие ручонки ему на кисть и заглянула в глаза. — Я… я очень скучаю, брат, — всхлипнула Арья, — не проходит ни дня, чтобы я не скучала. Прошу… не покидай меня. Не покидай нашу семью. И никогда не предавай. Не предавай, слышишь? — она крепче сжала его руку — Я никогда не предавал вас. О чём ты вообще говоришь? — недоумённо спросил Джон. — Мне рассказали… — Кто? Кто рассказал? — Мне сказали, что ты совершишь против нашей семьи страшное преступление. И что я… я… — она отвернулась, пытаясь скрыть слёзы. — Арья, говори же! — он повернул её лицо к себе, — кто тебе это сказал? В ответ Арья убрала его руку и медленно повернула голову к выходу из сада. В центре стоял тот самый человек в плаще. На этот раз в руке он ничего не держал. Вокруг него витали серые сгустки, а сверху серебрился лунный свет. Реакция Джона была мгновенной. Он подскочил на ноги и обернулся к товарищам. Но на прежнем месте их не оказалось. — Не бойся! — Арья стояла рядом с ним и держала человека за руку, — он всё мне рассказал. И тебе многое расскажет. — Уйди от него! — бастард взял в руку валирийский кинжал и встал в стойку. — Он не обидит тебя, Джон, — Арья подбежала к брату и взяла за руку, — пойдём! Но Сноу не сдвинулся с места и продолжал смотреть на человека. Даже вблизи его лицо выглядело размытым. Но что если Арья права? Вдруг этот дух не хочет им зла? Может, он лишь защищает свои владения? В конце концов, Джона с его людьми сюда никто не звал. Но ведь твари этого урода убили Боуэна и остальных… Образ человека моргнул, на миг сменившись неуловимой для глаза фигурой. Словно мерцание молнии, мрачный плащ вспыхнул, обернулся вокруг своего хозяина и растаял, освободив взору бастарда нового, столь таинственного и непонятного для него человека. Перед ним стояла Лианна Старк, в точно таком же одеянии, в каком её показало Джону пламя стеклянной свечи. Но теперь её глаза были открыты и глядели на юношу с согревающей нежностью. — Иди ко мне, Джехейрис, — звала она его. Её голос пробудил внутри северянина безграничное доверие. Такое, какого он ни к кому никогда не испытывал. Этот голос мог принадлежать лишь человеку, неспособному на предательство. Чистый и добрый, непогрешимый и… родной. Второй, третий… после четвёртого шага Джон уже не сопротивлялся. Ноги сами несли его к ней. И приближаясь, Сноу чувствовал, как безмятежность наполняла истерзанную душу. Совсем скоро всё будет кончено. Подойдёт конец бессмысленной и кровавой истории Боремунда Бесстрашного. Стоит лишь перейти последнюю черту — и он окажется рядом с родными. Там не будет никаких тайн, там нет места смерти и невзгодам, предательство и боль никогда не посетит те места. — Давай, Джон! Мы ждём тебя! — звала его Арья. — Иди к нам… — вторила ей Лианна. — Ближе… — Мы здесь… — Не оставляй нас… — Ещё… — Давай же… — Сюда… Грёзы, что стояли перед глазами, рухнули в один миг, словно стеклянные. Сам Джон упал лицом вниз, ударившись носом о холодную землю. Боль тут же вернула его в реальный мир, который почему-то говорил с ним голосом Виллама. — Командир, ты совсем башкой поехал? — светловолосый наёмник лежал на земле вместе с Джоном. — Что? — Блять, ты ещё спрашиваешь! Ты ж прямо в туман шагал! Да ещё и руки вытянул, будто с бабой обниматься шёл! Подняв голову, бастард увидел непроглядную серую мглу, опускающуюся сверху через потолок. — Я… родных видел… — утирая холодный пот, сдавленно проговорил Джон. Не успел Виллам ответить, как из глубин коридора разразились страшные вопли. Каждый новый своей громкостью и злобой затмевал предыдущий. — Так… буди всех, кто ещё не проснулся, — Сноу попятился назад, — бегом. За рычанием последовали шарканья и топот. Совсем скоро тьма исторгнет из себя орды чумных монстров. Наёмники, едва продрав глаза, хватали оружие и готовились принять бой. Каспорио встал быстрее всех и зажёг факел. Все собрались вокруг него. — Отходим к другому коридору! Быстро! — дал он команду. Вопли усиливались. От ожидания тряслись поджилки. Бастард схватил свой топор покрепче и беззвучно вознёс молитву Старым богам. Группа быстро покидала зал. Между тем, здесь уже оказались его истинные хозяева. Из дальнего прохода вывалилось несколько бегунов. Они с пугающей резвостью поднялись на ноги и оглядели территорию ещё незамутнённым взором. И наёмников, конечно же, увидели. Первый бегун, повернув голову к ним, издал свирепый рёв и бросился к ним на всех четырёх конечностях. Остальные побежали следом. Неистовая ярость, что даровала этим существам серая хворь, делала их куда быстрее обычного человека. У некоторых из бегунов была поражена лишь голова, тогда как остальное тело ещё не покрылось серой коркой. В итоге получался неудержимый в своей злобе монстр, который хоть и был менее живучим, нежели обычные каменные люди, но быстрота и злоба с лихвой компенсировала этот недостаток. В тварей полетели болты. Олливер, как самый меткий стрелок группы, первым же выстрелом прикончил одного из бегунов, угодив ему в сердце. Ещё двое прыгнуло на щиты безупречных и только благодаря им они уцелели. Взглядом Джон выцепил одного из них. Он приближался к наёмникам, метаясь из стороны в сторону и таким образом уклоняясь от болтов. Хармонд кинул в него дротик и даже попал, пришпилив тварь к земле за ногу. Однако, бегуна это не остановило. Дёрнувшись вперёд несколько раз, он оторвался от пронзённой ноги и продолжил бег уже на трёх конечностях. Рука пролетела рядом с лицом Джона. Вертлявая тварь не желала подставлять свою голову под удар, но Джон обошёлся и без этого. Топорик опустился на вторую ногу и укоротил её до колена. Без двух ног бегун уже не представлял такой опасности и его быстро прикончили. — Ещё идут, — вытащив копьё из заражённого тела, выговорил Виллам. В самом деле, коридор теперь едва вмещал шевелящуюся серую массу. В этой толпе Сноу мог разглядеть и людей и животных. Впереди всех бежали четвероногие хищники. Скоростью они, конечно, не могли сравниться со здоровыми животными, но всё же оказались быстрее обычных каменных людей. –Бежим! Ну же! — заорал Каспорио. Не тратя более времени на оборону, бойцы побежали прочь. Коридор их встречал редкими заражёнными и крысами, но в основном путь был чист. Однако, преследователи и не думали отставать. Они добежали до развилки. Коридор уходил дальше во тьму. Вторая же дорога вела наверх. — По лестнице! Безупречные, вперёд! — скомандовал Джон. Двое евнухов поднялось наверх, остальные остались на развилке, на случай, если наверху будет опасно. Чумные «волки», как решил их обозвать Джон, становились лёгкими мишенями. Один за другим они падали на пол, поражённые арбалетными болтами и дротиками. Несмотря на это, количество их не уменьшалось, а только росло. От первого Джон уклонился. На него сразу набросился второй — и тут же получил топором в морду. К сожалению, топор расставаться с головой «волка» не захотел и улетел вместе с его телом. Времени на то, чтобы подбирать его, не оставалось, потому как прямо перед ним возник ещё один зверь. Сноу подставил под укус стальной наруч, второй рукой всаживая в шею зверя валирийский кинжал. И снова на него напали. Новая тварь сбила его на бегу и помчалась дальше, оставив бастарда другим. Нового «волка» Сноу оттолкнул ногой и отполз назад, вытаскивая топор из месива гнилых мозгов. Прыжок оказался для твари роковым. Лезвие пробило огрубевшую серую шкуру и вошло в истлевшие внутренние ткани. Топор вошёл так глубоко, что, когда Джон попытался вытащить его, то оторвал от «волчьего» тела голову с куском позвоночника. В конце концов, атака заражённых хищников прекратилась. Но теперь коридор от стены до стены был заполнен стонущей толпой из каменных людей, что тянули к ним свои руки. Какими бы медлительными они не были, группа Джона их остановить не сможет. — Там переход! — с лестницы спустился безупречный, — можно пройти! — Один за другим, вперёд! Последний залп никак не замедлил продвижения ревущей толпы. Первый нестройный ряд опустился на холодные камни, но убитых тут же заменили новые. Болты, стрелы и дротики пробивали серую кожу, отсекали руки и ноги, а каменные люди продолжали подбираться ближе, не обращая внимания на повреждения. Сабатон опустился на лысую голову безногого заражённого, что подползал к Джону снизу. Ещё один получил топорищем в висок и упал на спину, завалив своим телом ещё нескольких тварей. Коридор наполнялся мерзко пахнущими миазмами, от которых щипало в носу. Воздух под ногами монстров стремительно терял прозрачность. — Командир, идите! Мы прикрываем! — крикнули Джону арбалетчики. Позади толпы заверещали бегуны. В их визгах бастард смог разобрать валирийские слова. Уставшие ноги понесли его вверх по лестнице. Позади него бегун напоролся на копьё безупречного, что спасло бастарда от внезапной смерти. Не оглядываясь на отставших и стараясь не слушать криков умирающих, Джон вместе с остальными взбежал наверх. Они оказались на небольшом мостике между двумя башнями. Внизу виднелись кривые полуразрушенные дома. Бегуны, расталкивая более медлительных собратьев, врезались в стену на повороте и снова продолжали погоню. Сноу бежал последним. Спиной он почувствовал близкую опасность. Кулак врезался в монстра, отправив его с моста вниз. Вторая рука уже подготовила кинжал. Оружие вошло в висок другому бегуну. Укол вышел точным и быстрым, в одно мгновение упокоив монстра. Но те не сдавались. — Боремунду помогите! — где-то позади себя Сноу расслышал крик Каспорио. Очередной бегун отличался от остальных. Его лоб украшал глубокий укус, а кожа ещё не успела покрыться серой хворью. Зараза завладела мозгом, тогда как остальное тело не отличалось от тела здорового человека. Зато зла в нём хватало на пятерых. Сноу отпрыгнул назад, одновременно с этим оставив на груди бегуна глубокую резанную рану от плеча до пояса, но монстр и не заметил её. Прыжок. Кинжал вошёл глубоко в солнечное сплетение твари, но под ногами земли больше не ощущалось. — Боремунд!!! — прокричал кто-то сверху. Два сплетённых тела полетели вниз. Бегун отчаянно кусал латную рукавицу, разбрызгивая слюну во все стороны. Джон же приготовился к худшему. Мост находился не так высоко, но скорости падения хватило, чтобы их тела пробили черепичную крышу вместе с прогнившим потолком. Оба препятствия Джон встретил своей рукой. Их здорово тряхануло. Удар заставил бегуна отпустить его тело. В нос ударили клубы пыли вперемешку с сыростью и грязью. На голову сыпались щепки и черепки. В левой руке нарастала боль. Знакомые ощущения не предвещали ничего хорошего. Очевидно, рука сломана. Поднятая в воздух пыль скрывала его противника. И, похоже, не одного: Сноу разглядел, как сверху падали новые твари. — Блять! — он кувыркнулся в сторону, сжав зубы от боли. Серое тело, задев край обломанной крыши, приземлилось на его место. Ожидать, что падение убьёт противника, было глупо и нога Джона занеслась над его головой. Но Сноу забыл о том, с кем он сюда упал. Утыканный щепками, бегун врезался прямо в сломанную руку. Челюсти клацнули прямо у уха. Джон зарычал, изо всех сил оттолкнул заражённого и встал спиной к стене для удобства. Новый рывок он встретил ударом ноги. Бегун перевалился через спину каменного человека, что только начал подниматься. Сквозь адскую боль Сноу осмотрел помещение в поисках выхода. Поединка с двумя монстрами, да ещё и со сломанной рукой и без оружия он не выдержит. Взгляд зацепился за дверной проём. Джон кинулся к нему. Бегун был быстрее и опять ворвался в больную руку. Новой боли Джон не выдержал и упал к стене. Рука монстра ударила по шлему и скользнула по замотанному лицу. Сноу потянулся к грудине соперника и вытащил оттуда свой кинжал, нанеся ещё несколько уколов, чтобы утихомирить бегуна. У него получилось: заражённый, скрючившись, отошёл на пару шагов назад и сполз по стене вниз, обескураженно глядя на вытекающую из живота кровь. Он что-то сказал, но бастард не разобрал слов. Вторая тварь — та, что была в разы медлительнее — протянула к бастарду свои руки. Попытка снова убежать к двери привела к тому, что камнелюд вцепился ему в больное плечо. Сноу уколол вслепую и угодил чуть ниже локтя. Чумной ответил сильным рывком в свою сторону. Каменная кожа делала его тяжелее и измученного болью бастарда повело в сторону заражённого. Хотя каменные люди считались существами глупыми, но у соперника Джона хватило ума, чтобы крепкой хваткой перехватить руку с кинжалом. Джон смог вырвать свою кисть, но кинжал полетел на пол. Монстр всем весом навалился на Джона. Такой тяжести одна рука выдержать не могла. Джон кричал, надеясь, что товарищи уже бегут к нему на помощь. Но кроме камнелюда его никто не слышал. Сноу разглядел его лицо. Точнее, от лица давно ничего не осталось. Даже на месте глаз была плотная серая кора. Силы быстро покидали юношу. Челюсти каменного человека с каждым смыканием становились всё ближе к его лицу. Голод заражённого медленно, но верно, ломал волю наёмника. Внезапно нагрузка на здоровую руку ослабилась, а тело заражённого поднялось вверх. Спустя мгновение изо рта твари показалось острие меча. Чёрная кровь полилась по его груди, рычание прекратилось, а руки опустились. В темноте Джон разглядел широкоплечую и крепко сбитую фигуру. Ноги, руки, грудь и лицо — полностью измазаны чёрной и вязкой кровью. На лице виднелись налипшие остатки ткани. — Боуэн? — не веря своим глазам, спросил Джон. — Боэн говорил, что спасётся! — наёмник протянул командиру руку. Если боги и существовали, то Боуэн определённо служил их избранником и провозвестником их воли, хотя и выглядел он, словно демон из самого чёрного и мрачного пекла. — Блять… дружище, я так рад тебя видеть! — Джон был готов расцеловать своего спасителя, — как ты выбрался? — Эээ… ну… мечом махал там… это самое… потом они перестали нападать… почему-то… — Всё, я понял, — прервал его Джон, — давай валить отсюда. — Боэн идёт за Боремундом. Сверху ещё слышались рычания и завывания, но угрозы они больше не представляли. Позади раздавался треск дерева. И всё же за наёмниками никто не гнался. Покинув улицу, Джон с Боуэном вышли на своих. — Боуэн! Жив всё-таки! — обрадовался Виллам. — Мы уже тебя похоронили! — вторил ему Хармонд. Появление Боуэна здорово приободрило выживших. Наглядный пример того, что можно выбраться даже из, казалось бы, безвыходных ситуаций, укрепил их смелость и настрой идти до конца, назло всем ужасам этого города. — Дерьмово выглядишь, мой странноватый друг, — лицо Каспорио было замотано тряпьём, но в глазах читалась улыбка. — Боэн… эээ… — Не утруждай себя ответом, — махнул рукой волантиец, — лучше скажи, как ты убежал от тумана? — Боэн закрыл глаза рукой. Вот так, — он прислонил обратную сторону ладони к глазам, — потом Боэн побежал куда-то… на Боэна прыгали и нападали, но Боэн не сдался и бежал… ну… долго… — Всё ясно. Похоже, тебе очень повезло. Боремунд, можно тебя на пару слов? Сноу согласился и отошёл с волантийцем под каменный козырёк какой-то развалины, пока остальные наёмники расспрашивали Боуэна о его злоключениях. — Что такое? — Боуэн заражён. У него всё лицо в чёрной крови, — без лишних церемоний начал Каспорио. — Разве кровь может заразить? — Может. Причём заражение будет проходить очень быстро. Готов поспорить, что кровь попала ему ещё и в глаза. Такое не лечится. Поджав губы, Сноу глянул на Боуэна. Сейчас он стоял и улыбался Вилламу, Хармонду и Олливеру, как ни в чём не бывало и даже не подозревал о том, что уже обречён. Сердце бастарда снова пронзило клинком из печали и сожаления. — Так вот почему на него перестали нападать… — Ты о чём? — Боуэн сказал, что в какой-то момент на него перестали нападать. Наверное, это связано с тем, что он заражён. — Возможно, это даже к лучшему, — фыркнул Каспорио. И хоть его цинизм резал по живому, Джон не мог не согласиться с ним. Вернувшись к отряду, Джон оглядел выживших. При отступлении они потеряли ещё троих. Теперь их осталось шестеро — Каспорио, Виллам, Хармонд, Олливер, Боуэн и сам Джон. — Надо идти дальше. Сколько ещё осталось до дворца? — В этом районе я никогда не бывал. Но судя по ветру, мы снова подошли к реке. А значит, и до моста недалеко. — Тогда идём. — Бор, что с твоей рукой? — обратил внимание Хармонд. — Сломал при падении, — словно отмахнувшись, ответил Джон, — пустяки. — Может, шину наложим? — Если только быстро. Сделав всё необходимое, группа двинулась вперёд. В нос ударил прохладный ветер, а сквозь брошенные дома пробивался редкий свет. Поднявшись на второй этаж облезлого закопченного здания, бойцы закрепились и оглядели местность. Перед ними открывался вид на тот самый мост, под которым они проплывали на «Робкой деве». Сверху он выглядел невероятно широким и длинным, уж куда внушительнее, нежели снизу. Бастард тут же вспомнил видения, что показывала ему стеклянная свеча. Но в видении на мосту никого не было. Теперь же на нём находились группы каменных людей, снующие из стороны в сторону. Они толпились у непонятно кем зажжённых фонарей, пытаясь дотянуться до огней, бились головами о каменную кладку, свисали с перил и махали руками в воздухе. На другом конце моста возвышался огромный дворец с высокими башнями. В реальности он был ещё внушительнее, чем в видении. Серые облака окутывали шпили и купола крыш, но всё же сдавались под натиском рассветного солнца, пропуская его свет, словно занавес из ткани. Изящные контрфорсы, под тяжестью лет скрестившись, словно мечи, венчали проход к строению у самого конца моста. Над всем покосившимся комплексом возвышался огромный треснутый купол. — Вот и он. Дворец Горя, — еле слышно проговорил Хармонд, — сколько бы людей живыми вернулось, если рядом было где высадиться! Под мостом вниз к реке уходили отвесные скалы, у подножий которых не было ни набережных, ни причалов. Одни лишь обломки и отмели с заражёнными черепахами. — Каменных засранцев слишком много, — сказал очевидное Виллам, рассмотрев мост. — Они нас видят? — спросил Олливер, чуть пригибаясь к укрытию. — Вряд ли, — Каспорио внимательно оглядел мост от начала до конца, — но блондинчик прав, стольких ублюдков мы не осилим. — Нам нужно пройти через этот ебучий мост, — Сноу отступать не собирался, — Боуэн, ты сказал, что заражённые перестали на тебя нападать. — Э… ну да! — широко кивнул Боуэн. — А почему это? — прищурился Виллам. — Боэн не знает… — промычал наёмник. — Нужно как-то их отвлечь, — в голове Джона начал появляться план, — глядите, как они столпились у фонарей. Их привлекает свет. Мы можем использовать это. — Для этого к ним нужно подобраться. А человек привлекает их куда сильнее света, — заметил в ответ Хармонд. — Но на Боуэна они не реагируют. Если он зажжёт факел, соберёт вокруг себя толпу камнелюдов и сбросит огонь в реку, те попадают за ним. Боуэн, ты сможешь это сделать? — Ну… эээ… Боэн не запомнил. — Боуэн, — Сноу поставил перед ним свои руки, пытаясь объяснить на пальцах, — ты возьмёшь факел. Дойдёшь до конца моста. Вокруг тебя будет много каменных уродов, они будут смотреть на твой факел. Потом ты кинешь его с моста и они тоже полетят вниз. Будет весело. Запомнил? Боуэн молча смотрел на Джона, изредка моргая. — Эээ… Боэн запомнил… — Забудет, пока дойдёт до конца, — хрипло произнёс Олливер. — Поддерживаю, — донеслось от Каспорио. Задумавшись, Джон отошёл на пару шагов назад. У него оставалась ещё одна идея — повторить то, что у него получилось с надсмотрщиком в норвосийской шахте. — Так, Боуэн. Расслабься. Не думай ни о чём. — Последнее у него точно получится, — хохотнул Виллам. Чуть открыв рот, Боуэн глядел на Джона отсутствующим взглядом. Джон смотрел на него в ответ. Потребовалось мгновение, чтобы незамысловатый разум наёмника открылся для сознания командира. Сноу ожидал, что завладеть Боуэном будет сложно, но тот, похоже, полностью доверял ему и нисколько не сопротивлялся. Глаза Боуэна наполнились непривычным для него интеллектом. Даже двигаться он стал куда более плавно и изящно, на что окружающие сразу же обратили внимание. — Сейчас с вами говорит Боремунд, — донеслось из уст Боуэна. Наёмники изумлённо раскрыли рот, бросая взгляды но на Джона, то снова на Боуэна. — Как… это… возможно? — вымолвил Хармонд. — Ебучие боги… я, конечно, знал, что ты можешь вселяться в зверей, но чтобы в человека… — Виллам прошёлся вокруг наёмника и пристально вгляделся в его лицо. — Херня какая-то… — сплюнул Олливер, — полная херня. — И что ты чувствуешь? Боуэн нас слышит? — спросил Каспорио. — Сомневаюсь, — снова произнёс Джон в теле Боуэна, — зато я вас прекрасно слышу. Давайте сюда факел. Придя в себя, наёмники исполнили приказ. Джон взял горящее древко и направился к мосту. — За телом моим присматривайте, — указал он напоследок. Ловя спиной обеспокоенные и ошеломлённые взгляды товарищей, Боремунд-Боуэн спустился к мосту по груде камней. Четверо заражённых рявкнули и обернулись на звук осыпавшегося гравия. Их внимание тут же привлёк источник огня в руке у Джона и Джон это заметил. Стараясь держать и без того медлительных камнелюдов на расстоянии, он двинулся прямо к дворцу. Серые массы лениво стягивались к нему от фонарей. Слепота компенсировалась отменным обонянием, но Джон понятия не имел, как они могли «унюхать» свет от огня, да и от фонарей тоже. Твари, волоча за собой остатки одежд, двигались к нему со всех сторон. Перед Джоном возникло двое чумных. Одежды на них не было. Бастард из любопытства попытался разглядеть их пол, но половые признаки тоже заросли камнем, да так, что даже намёка на них не осталось. На всякий случай в другую руку Джон взял булаву и приготовился к любому исходу. Если какая-нибудь тварь и кинется на него, то самому Джону вреда это не причинит. Впрочем, без серьёзной причины вредить телу Боуэна Сноу не желал. Попытка протиснуться между ними привела к том, что каменные люди зажали его меж собой, пытаясь выхватить факел из рук. Одного Сноу грубо оттолкнул, другому разбил висок в месиво булавой. И всё же на него так никто и не напал, что подтвердило слова Боуэна на деле. До входа во дворец оставалось ещё много шагов, а каменных людей не убавлялось. За спиной Джона собралась внушительная толпа, впереди и по бокам тоже хватало уродов. Но и быстрее он идти не мог, дабы заражённые не теряли его из виду. К ногам подбежал чумной «волк», хотя размерами он больше напоминал обычную собаку. В острой морде животного копошились паразиты, зверь принюхивался и бегал вокруг Джона. В его поведении не прослеживалось ни намёка на агрессию. В конце концов, «собака» начала наглеть и кидаться на руку с факелом. — Пошла прочь! — Сноу вмазал зверю ногой по рёбрам. Трое заражённых, оказавшихся быстрее остальных, схватили руку и потянули на себя. Даже крепкое тело Боуэна чуть не потеряло равновесие. Взмахи булавой переломали множество рук, но чумных это не успокоило. Посмотрев вперёд, Джон понял, что его, скорее всего, окружат. Сейчас в его сторону стягивалось, приблизительно, около сотни каменных людей. Большинство из них плелось сзади, но и спереди хватало монстров, пусть и шли они более разрозненно. Возник соблазн выкинуть факел прямо сейчас… но Сноу подавил его. Факел мог гореть ещё долго, а каменных сволочей, что ещё не увидели его, на мосту хватало. Джон перехватил булаву покрепче и всё же ускорил шаг. Симфония из рёва, скомканных проглоченных слов и хриплых рыданий постепенно стала привычной. Упрямое продвижение наёмника иногда разбавлялось разбиванием черепа особо настырным камнелюдам, но более ничего не останавливало бастарда. Единственное, что его беспокоило — возможность внезапного появления Лорда-В-Саване. Иногда он оглядывался по сторонам, надеясь увидеть ублюдка на какой-нибудь крыше, но того и след простыл. Впрочем, Джон не сомневался, что он за ним наблюдает, а его безучастие только сильнее тревожило северянина. Продвижение по мосту свелось к простому алгоритму — удар, десять шагов, ещё удар и ещё десять шагов. Иногда, если чумных слишком много, просто растолкать их. Но даже тело Боуэна не выдерживало такого темпа. Руки уставали, как, впрочем, и ноги. Между тем Сноу на собственном опыте убедился, почему Мост Грёз считается самым большим в мире и сквозь зубы проклинал его создателей, камнелюдов и саму Ройну, которая какого-то хрена была слишком широкой. У импровизированных баррикад он заметил человеческие силуэты. Те, похоже, глядели на него в ответ. Постепенно людей у входа во дворец становилось всё больше. — Всё. В пекло, — Сноу бросил булаву и утёр пот с грязного лица. Ублюдков собралось слишком много, а он прошёл больше половины пути. Пусть их неупокоенные души заберёт себе Ройна. Словно мотыльки, заражённые тянулись к свету факела. Вокруг Джона возникло плотное кольцо из серой плоти и рваных одежд. Он постоял немного, размахивая факелом, дабы привлечь внимание самых отрешённых, а затем положил пылающую палку на самый край моста и отбежал подальше. Заражённые видели перед собой лишь источник света. Их руки протянулись к огню, но видели его лишь те, кто стоял впереди. Толпа не успела остановиться и первые камнелюды отправились в долгое падение. Стадный инстинкт заражённых вёл их к смерти. С края моста полил серый водопад. Вопли падающих тварей заполнили окрестности. Сначала поток был сильным. Потом, когда основная масса чумных оказалась в реке, в реку стали падать отдельные заражённые. И хотя факел давно упал вниз, они продолжали падать с моста вместе со всеми остальными. Джон даже позволил себе улыбку. В конце концов, на мосту остались считанные единицы. Джон, оглянувшись по сторонам, двинулся обратно и на половине пути вернулся в своё тело. — Так, парни, осталось самое интересное, — сходу начал он. — Ты о пиратах? — спросил Каспорио. — О них самых. Я видел их издалека, они смотрели за мной… за Боуэном. — И что теперь? Будем драться? — Виллам положил руку на древко палицы. — Там два корабельных экипажа. Ни хрена мы вшестером не сделаем, — скрежетнул волантиец, — надо действовать по уму. Скажем, что мы от Эурона. Вряд ли они в этом случае решат, что мы здесь оказались случайно. — Они же спросят, зачем Эурон нас прислал. И что мы ответим? — задал резонный вопрос Хармонд. — Так это… скажем, что, мол, пора девицу обратно возвращать. Либо что перепрятать её надо. Вот так точно поверят, — предложил Олливер. — Вообще, я планировал, что мы подберёмся ко дворцу по-тихому, — протянул Джон, — и если бы не вся эта херня с нападениями, то у нас бы, наверное, всё получилось. Тем временем к ним подошёл Боуэн, а со стороны дворца вышло трое человек. Пираты первыми решили поприветствовать неожиданных гостей. — Так… ладно. Говорить буду я, — Сноу отбросил сонливость и собрался с мыслями, — идём. И дайте Боуэну воды, пусть смоет с лица эту кровь. Две группы встретились на середине моста. От пиратов пришла троица женщин в изношенных одеждах и с широкими короткими клинками с зазубринами. У одной из них отсутствовал глаз, вторая выделялась золотыми кольцами в ушах и проколотым носом, а третья, похоже, никогда в жизни не брила усы. — Вы кто? — звериным взглядом осмотрев наёмников, спросила усатая на валирийском. — Мы от нашего общего, сука, знакомого, — выговорил Джон на этом же языке — Да ты что? — улыбнулась женщина, — а какие ж это у нас с тобой знакомые? Ты, может, личико покажешь? Глядишь, и разговор у нас пойдёт. Сноу снял обмотки с лица. — Ух ты, молоденький, — одноглазая облизнулась и состроила бастарду оставшийся глаз, — молоденьких у нас уже год не появлялось. И шрамы какие у тебя… А что с рукой? Сломал, что-ли? Не беда, если член есть, то можно вообще без рук. Давай покажем их Корре, а? — Погоди, — цыкнула усатая, — скажи-ка — а как зовут нашего знакомого? — Зовут Вороньим Глазом. Или тебе имя назвать? — съязвил бастард. — Ты смотри! Хорохорится, как петушок пентошийский, — усатая захохотала и переглянулась с остальными женщинами. Джон же этой фразы перевести не смог, — ну пойдём к Корре, коли вы от Грейджоя. Их сопроводили к другому концу моста. У подхода к баррикадам Сноу разглядел засохшую чёрную кровь и обломки от стрел и болтов. Пираты соорудили сторожевую башню и умудрились перетащить с корабля баллисту. — Оружие сдаём, сладкие мои, — женщина кивнула на здорового летнийца с проколотыми губами. Наёмники напряглись, но виду не подали. Боремунд первым сдал булаву. — Ммм, — промычал летниец, кивнув на ножны валирийского кинжала. — Это не отдам, — качнул головой Джон. — Ммм! — настаивал летниец. — Говорю же, не отдам. И хватит мычать, как корова в течке. Брови летнийца собрались в кучу. Его товарищи услышали отказ Джона и отвлеклись от игры в кости. Бастард попытался пройти, но летниец загородил ему дорогу. — Ммм… — последнее мычание, похоже, служило предупреждением. — Да пропусти ты их уже, безъязыкий придурок, — звонкий и тяжёлый голос заставил чернокожего пирата вздрогнуть и тут же уступить проход. За его спиной стояла ширококостная женщина в расфуфыренном платье грязно-розового цвета. Рваный до колена подол украшали разноцветные заплатки из разных материалов, а голова перемотана красной повязкой. Открытое декольте открывало окружающим шрам в виде черепа с длинными волосами. Хотя, это могло быть клеймо или татуировка, Сноу вглядываться не стал. Её правая щека представляла собой один сплошной шрам, которые женщина пыталась скрыть пирсингом с драгоценностями. И наконец, под краем подола проглядывала деревянная нога, одетая в чулок и ботинок. Бастард подошёл ближе. Судя по всему, эта женщина управляла пиратами. — Ты Корра «Жестокая»? — спросил он. — Жестоким был твой папаня, когда тебя, долбоклюя, в детстве ронял. Из-за вас каменные суки озверели. Мы тут год спокойно просидели, даже из города людей за едой посылали — и тишь да гладь. А потом приходите вы, отрыжки маминого места, и устраиваете в городе какую-то пропиздень. Какого хера вы натворили? — Они сами напали. Мы никого не трогали. — Да уж конечно. Если вы пришли к нам, вас должны были проводить мои люди у кораблей. Где они? — На кораблях никого не было, кроме нескольких чумных, — ответил Джон. — Какого хрена? — возмутилась Корра, — куда они делись? — Понятия не имею. Следов боя мы там не нашли. Может, сбежали, а может ещё что-то. В этом городе может случиться всё, что угодно. — Это ты, сука, точно сказал! — Корра громко рыгнула. — А где Уро Немытый? — спросил Каспорио. — Неделю назад мы выгнали ублюдка из дворца, вместе с десятком его людей, — пояснила капитанша, — этот смердящий кусок дерьма повадился воровать еду из наших запасов. Ну мы их ночью повязали и выгнали на мост. А там уже они разбежались. Девочки из дозора говорили, что видели нескольких из них. По крышам бегали. Пускай теперь жрут, что хотят, ха-ха! Похоже, бегуны, которых они встретили, были членами экипажа этого Уро, подумал Джон. — Ну… так какого же члена вы сюда припёрлись? — Корра провела их во внутренний двор и уселась на упавшую резную колонну, — принесли деньги на ещё один год? Что-то я не вижу у вас сундуков с серебром. Хотя, я бы всё равно вас нахер послала бы, потому что мне и моим ребяткам уже осточертело сидеть в этой заднице. — Эурон сказал, что Антарионшу надо перепрятать, — произнёс Джон, — здесь более небезопасно. — Да ну? Ха! Небезопасно! — гаркнула Корра, — не смеши меня! Как будто до сих пор здесь была браавосийская набережная! — Я не об этом. Шпионы Морского Владыки узнали, что Тернесия находится здесь. Скоро в Горести прибудут браавосийские корабли. — Ммм… да уж, — утробное рычание Корры делало её похожей на жабу, — Вороний Глаз и его дружки из Банка совсем охренели, раз уж думают, что мы так просто будем исполнять их указания. Мы с Эуроном договаривались только о том, чтобы сидеть с девицей Антарион в этом ебучем городишке ровно год, а потом Вороний Глаз приплыл бы и забрал её себе. Прошло уже больше года, а Эурон так и не появился! Теперь нас ещё и просят рисковать своими жопами и снова куда-то её везти. Причём не прислали ни денег, ни еды — ничего! А те деньги, что нам заплатили за нахождение в Крояне, мы даже потратить не можем, потому как торчим тут безвылазно! В итоге сюда заваливаетесь вы, и говорите что нам всё скоро придёт пиздец. — Всё так, — хмуро бросил Сноу, — но если не уйдём, то вас привезут в цепях в Браавос и мучительно казнят. Так что выбирайте. Корра ухмыльнулась, обнажив золотые зубы. А затем вынула фальшион. — Знаешь, как я всё это вижу? Что от нас захотели избавиться. В Браавосе случилась какая-то херня и все планы Эурона и банкиров пошли по одному месту. А нас, как ненужных свидетелей, решили пустить в расход вместе с девкой. — Это не так, — возразил Сноу. — Почему ж не так? Если б у Грейджоя всё вышло, как надо, он бы сам пришёл сюда за Антарионшей, как и обещал. Но вместо этого к нам отправили каких-то бродяг. И я бы поверила, если бы Эурон передал с вами письмо со своей печатью, но вот незадача — у вас его тоже нет, да? Сноу разглядел своё искривлённое отражение в лезвии фальшиона. Очевидно, от того, чтобы пустить его в ход, Корру удерживала надежда на объяснение. — Никаких писем Эурон нам не давал, — голос Джона звучал ровно и чётко, — но даже если нас послали для того, чтобы всех вас перебить, неужели нас бы пришло всего шестеро? — Вас могло быть и больше, когда вы сюда шли, — прохрипела Корра, — весь ваш отряд мог просто сдохнуть на пути ко дворцу. — Допустим, мы и потеряли большую часть своих людей. Тогда мы бы ушли обратно. Или бы с самого начала взяли с собой добрую сотню, а то и несколько. — И все они бы передохли в тумане. А откуда мне знать, что у выхода из города нас не ждут те самые сотни, о которых ты говоришь? — Пошли своих людей, — Сноу блефовал, поскольку у выхода из города стоит его армия, — пусть они осмотрят местность. Только вот им предстоит добраться до кораблей… — Вот именно. Они не доберутся, потому что вы, уродцы, разворошили этот серый улей. Ну и что прикажешь мне с тобой делать, а? Сидеть здесь дальше мне не хочется, да и подыхать зазря тоже. — Можешь остаться здесь и умереть. Браавосийские корабли сюда рано или поздно доберутся. Или можешь поверить мне, перепрятать дочку Владыки и остаться в живых. А деньги вы получите позже. — Они нужны нам сейчас, — выделив последнее слово, сказала Корра. Джон видел, что капитанша отчаялась, оставалось только додавить, — и куда Эурон приказал её перевозить? — На… — договорить Джону не дал внезапно поднявшийся ветер. Дневное солнце, которого и без того было мало, совсем исчезло за серыми облаками, погрузив Дворец в сумерки. — Какого хера? — Корра с ворчанием поднялась на ноги. Наёмники Сноу, что отбивались от излишне навязчивого внимания женщин из команды Корры, тут же собрались вокруг командира. Пираты напряглись и с тревогой поглядели в небеса. Противоположный берег Ройны медленно скрылся за плотным облаком тумана. Ветер нёс его с собой прямо на дворец. Спустя миг внезапные рычания, завывания и стоны заставили обитателей дворца вздрогнуть. Звуки были настолько громкими и устрашающими, что пираты на несколько шагов отошли от баррикад. — Сейчас будет жопа, — фыркнул Каспорио. — Все к баррикадам! Быстрее, шалавы кривозубые! — кричала Корра, — оружие берите! А с тобой, — она поглядела на Джона, — разберёмся потом. И не смей выкинуть какую-нибудь херню! Капитанша ушла к своим людям. Ко входу во дворец стягивалось всё больше пиратов. Они несли связки стрел и болтов, укрепляли заграждения и закрывали лица платками. Из тумана показались первые его жители. По мосту бежали волки, собаки, лисы, олени — все четвероногие животные, что проживали в окрестностях города. И бежали они прямо ко дворцу. Сноу был готов поспорить, что животными всё не закончится. — Бор, что делать будем? — напряжённым голосом спросил Хармонд. — Все во дворец. Ищем Тернесию. Если встретим кого-то из пиратов — убиваем на месте. — Да у нас даже оружия нет! — воскликнул Олливер. — Значит, найдите. У нас мало времени. Давайте же! Пока пираты поливали стрелами волны заражённых зверей, отряд Джона подобрался к огромному входу высотой в двадцать футов. Здесь, похоже, должна была стоять двойная дверь, но одна половина лежала на земле. На ней сидел беспокойный пират. — Э! Вы кто такие! Без лишних разговоров Джон вонзил кинжал ему в шею. — Берите его оружие. Проверяем все комнаты. Быстро! Наёмники побежали прямо по коридору. Времени на разглядывание красот дворца не оставалось, а снаружи слышались звуки борьбы и пиратская ругань. Широкие коридоры выглядели убранными, хоть и запылёнными. Однако, всюду попадалось развешанное бельё, сломанная мебель, личные вещи и мусор. Пираты пробыли здесь год и неплохо обустроились. Они рисовали непристойности на стенах, а из наконечника копья, что сжимала одна из статуй, умудрились вырезать член, причём весьма натурально — с венами и крайней плотью. Некоторые комнаты они использовали под мусорные хранилища и оттуда сильно несло. Спустя десять минут они оказались в большом чертоге, что тянулся далеко вперёд. На полу находились сгнившие обломки мебели, а посередине лежала огромная медная люстра с подсвечниками. В самом конце стояли самые высокие столы. Сноу предположил, что когда-то ройнары давали здесь пиры. Тернесии здесь, конечно же, не оказалось. Пробираясь через груды обломков, бойцы ушли дальше. Кухни, склады и подсобки остались позади. Джон искал жилое крыло. Если где и содержали Тернесию, то только там. Группа поднялась на второй этаж. Прикончив пьяного пирата, что лежал посреди коридора, Сноу поглядел вперёд. Судя по количеству дверей, они оказались в нужном месте. — Идём вперёд. Проверяем все двери. Если закрыто — ломайте, — дал короткие приказы Джон. Наёмники принялись проверять помещение за помещением. Между тем в коридоре задул сквозняк. — Бор, они близко, — с беспокойством проговорил Каспорио, — мы до ночи будем эти комнаты проверять. — С-сука… — прошипел Джон. Сквозняк в коридоре говорил о том, что туман приближался. — Тернесия! Тернесия! — закричал Виллам на весь коридор, — выходи! Мы пришли спасти тебя! Ответил Вилламу лишь ветер, сделавшись только сильнее. Но, едва эхо затихло, достигнув конца коридора, из-за угла развилки выглянула небольшая фигурка. Наёмники увидели худую девушку, одетую в плотную поношенную одежду, где открытым было лишь лицо, исхудалое и вымученное. Русые волосы были собраны в тугой хвост. Бледность кожи и мешки под глазами говорили об упадке внутренних и физических сил. Но никаких ран, увечий и даже синяков Джон на ней не увидел, хотя ожидал именно этого — всё же об Эуроне ходила соответствующая репутация. — Госпожа Антарион? — осторожно спросил Джон, медленно подойдя к ней. Девушка промолчала. Её взгляд источал испуг и непонимание. — Тернесия Антарион, вас так зовут? Уверяю вас, мы не причиним вам вреда. Отведя взгляд безжизненных глаз в сторону, девушка еле заметно кивнула. — Мы вытащим вас отсюда, — заверил её Джон, беря за руку, — мы служим вашему отцу, Феррего Антариону. Услышав это, глаза девушки заблестели, а сухие губы приоткрылись. — Возьмите это, — он протянул ей кусок ткани, — обвяжите вокруг головы, чтобы закрывался нос и рот. Вы знаете, как тайно покинуть дворец? — Н…нет, — затрясла головой девушка. — ААРРРГХ! — рык пронёсся по коридору, буквально отскакивая от стен. — Бор, давай-ка быстрее, — Олливер косился на выход. — Уходим отсюда. Госпожу Антарион прикрываем спинами. Каспорио, ты впереди. Пошли! Группа быстрым шагом ушла дальше по коридору. С первого этажа доносились крики и вопли. Похоже, заражённые уже проникли во дворец. Лестница позади громыхала от топота. Бойцы чувствовали, как смерть дышала им в затылок. Очередной поворот встретил их большим глухим завалом. Дальше путь был перекрыт. — Блять! — ругнулся Джон, — куда теперь? Обратно? — Здесь окно, — Хармонд выглянул наружу, — тут башня обрушенная, по ней перейти можно. Должна выдержать. — Иди первым. Мы за тобой. Наёмник резво перепрыгнул и аккуратными перебежками добрался до другого крыла, стену которого башня проломила при падении. Следующим пошёл Джон. Снизу слышались громкие завывания, а ветер не утихал. Тем не менее, переправился он успешно. Поглядев вниз, Сноу увидел толпы каменных людей, тянущих свои руки вверх. За ним пошёл Каспорио, взявший Тернесию за руку. Девушка почти не смотрела под ноги, стараясь не замечать толпу голодных серых тварей. Далее прошли и остальные, едва успев до того, как туман заполнил коридоры. — Госпожа, вы можете сказать, где мы сейчас? — спросил Джон у Тернесии. — В этом крыле находится Зал Бракосочетаний, — подала робкий голос Тернесия. — Тут есть выходы? — Н-не помню… — Давайте вни… — охотника за головами прервал полубезумный женский смех. — Нам точно нужно туда? — Олливер от волнения прикусил до крови губу. — Иных путей нет. Идём, — приказал Джон. Каспорио спустился первым, за ним пришли остальные. Перед отрядом раскинулся гигантских размеров зал, с большой куполообразной крышей. Разноцветные стёкла отбрасывали причудливые огни на его центр, где стоял высокий каскадный фонтан. У его края стоял десяток пиратов. Джон увидел Корру в окружении своих людей. Её оставшиеся подчинённые выглядели измученно и напугано, но сама капитанша странно улыбалась. — Вы… вы не от Эурона… — с ненавистью проскрежетала она, усаживаясь на край фонтана, — ты ссал мне в уши, мальчик. — Ты серьёзно хочешь говорить об этом сейчас? — скорчился в недоумении юноша, — мы все подохнем, если не выберемся отсюда. Если будем действовать сообща, у нас есть шансы… — Нет… никаких… шансов, идиот. Эти твари прорвали нашу оборону. Они заняли весь дворец. Скоро Его Серая Милость одарит нас каменными поцелуями. И всё потому, что вы их сюда привели! — она трясущимся пальцем указала на Джона. — Не слушайте её, — бастард обратился к пиратам, — мы сможем выбраться. Только помогите найти выход… — Вон твой выход! — гаркнула Корра, бросив укушенную руку в сторону массивной двери, — других путей в Зал Бракосочетаний нет. Скоро, совсем скоро здесь будут гости и подданные Кроянского принца. Когда он возьмёт тебя в жёны, девочка, — она обратилась к Тернесии, — каменные уроды вдоволь попляшут на вашей свадьбе! А вы все станете закусками! Вас подадут на стол, словно молочных поросят! Корра запрокинула голову вверх и безумно расхохоталась. Эхо её хохота, вместе с прихрюкиваниями, разнеслись по всему залу, словно предвещая ужасный конец. На глазах Тернесии от услышанного проступили слёзы. А капитанша не переставала смеяться. — Дверь! — вдруг додумался Каспорио, — дверь держи… Но было слишком поздно. Огромные двери распахнулись и в зал хлынули потоки тяжёлого серого воздуха. Следом ввалились десятки каменных существ — людей и зверей. Они не торопясь вошли в зал, неумолимо приближаясь к фонтану, под аккомпанемент смеха Корры. Тернесия закрыла лицо руками, а Джон сжал покрепче рукоять кинжала. Этот бой они вряд ли осилят. Выжить может, разве что, Боуэн, да и то ненадолго — пока хворь не доберётся до мозга. На лицах его наёмников читалось всё — решимость, печаль, страх, ирония и гнев. — Вот и всё… — еле слышно выговорил Хармонд, — жди меня, Малладор. — Кто-нибудь, заткните эту суку, — ругнулся Каспорио, оглянувшись на Корру, — не хочу помирать под её противный хохот. — Воин, даруй мне храбрости в последний миг жизни, — шептал Олливер, — Святая Мать, окажи заботу родным моим, что больше не увидят меня… Виллам и Боуэн молчали. Первый вспоминал Мореллу, а о мыслях второго Джон даже не догадывался. Некоторые из пиратов не выдержали и перерезали себе горло. Туман к тому времени распространился по всему полу. Но, вопреки ожиданиям Джона и остальных, каменная орда не стала нападать. Вместо этого чумные окружили фонтан и безмолвно глядели на наёмников и пиратов стеклянными глазами. Люди, собаки, волки, ящерицы, черепахи и безмерное множество крыс заполонили зал. Со стороны входа подул холодный ветер и Сноу почувствовал, что сердце забилось чаще. Холод кусал кончики пальцев, щипал нос и носовую полость. Неведомая сила чёрной тенью нависла над Залом Бракосочетания. Толпа заражённых расступилась и Сноу увидел, как через серый коридор шагал он. Его походка служила верхом изящества, черты его тела были плавны и грациозны, пусть и скрывались под рваными лохмотьями. Он буквально парил над землёй, поскольку Джон так и не увидел его ног. Их скрывал оборванный плащ, что волочился по земле, оставляя за собой эфемерную серую паутинку. Как бы не старался Джон рассмотреть его лицо, взгляд никак не воспринимал этих черт. Лорд-В-Саване был похож на всех людей, и одновременно не был похож на человека вообще. Лишь серая мгла исходила от него. Казалось, он источал её всей поверхностью тела. Джон внезапно почувствовал себя мелкой, незначительной букашкой в сравнении с этим существом. В руке он держал меч. Сноу присмотрелся и с трепетом понял, что клинок сделан из валирийской стали. Принц Горестей встал напротив ошеломлённых от страха пиратов. Те тут же попадали на колени и зарыдали. — Когда-то давно… Мать-Ройна стала свидетельницей… моего брака… в этом самом зале, — рот Лорда-В-Саване не открывался, но все его прекрасно слышали. Его голос был так же похож на человеческий, как было на него похожим завывание ветра, — мы испили священную воду из этого фонтана и стали единым целым, пока… Речной Старец… не забрал бы наши души. Никто не заметил, как Принц Горестей переместился к фонтану. У его подножия лежала Корра, отсутствующим взглядом пронзая пространство. — Я позволил тебе жить в моём дворце и не вмешивался в твои дела…. Однако, ты и твои слуги оскверняли это место… но я прощаю тебя, ибо мелочна и примитивна твоя сущность… позволь мне избавить твоё тело и душу от недостатков, — с этими словами Лорд накрыл своей рукой лицо Корры. В тот же самый момент её конечности выпрямились и задрожали, а кожа на лице покрылась серой коростой. За считанные секунды «дар» Принца распространился по телу капитанши, покрыв кожу от макушки до пальцев ног. Поднялась Корра уже облачённой в камень и присоединилась к остальной свите Принца. — Но её осквернение не сравнится с твоим. Лорд-В-Саване обернулся к Джону и юноша ещё раз понял, насколько был ничтожен. Колени вдруг сделались тяжёлыми и прибились к полу. Вслед за ним на колени упали остальные. — Я ничего… не осквернял… — с огромным трудом выдавил из себя Джон. — В тебе течёт кровь тех, кто принёс Горести в город праздников… они загубили мой народ. Их адские звери пролили огонь на воды Ройны. — Нет… — прохрипел Джон, — это… не я… — Ты отказываешься от своей крови… но это не так важно. Я окажу тебе милость, валириец, и избавлю тебя от спеси и гордыни, что течёт в вашей огненной крови. Даже тебе подобные заслуживают моего дара. Вы все его заслуживаете. И я одарю вас. Он возник перед Тернесией Антарион, которая неведомо как ещё не лишилась чувств. Девушка закрыла лицо ладонями и беззвучно плакала. — Молодая дева… я видел твоё лицо… ты станешь… моей женою. Мы будем править… вместе… Серая рука потянулась к точёному подбородку Тернесии. Несмотря на то, что дочь Владыки видела, к чему приведёт касание, она, почему-то, не противилась. — Стой! — вскрикнул Джон, — я могу рассмешить тебя! Кисть остановилась в считаных дюймах от кожи Тернесии. — Рассмешить… смех… не помню, когда последний раз смеялся… — говорил Принц сам с собой, — неужели… валириец способен подарить мне… смех? — Способен, — Джон поднялся с колен, — и я не валириец. Несколько мгновений Лорд молчал и стало так тихо, что Джон слышал биение крови в голове. — Я чувствую другую кровь… чужеземную… дикую… старую… и ещё… ройнарскую? Её… так мало… но она есть в тебе… да… Сноу моргнул и время вокруг них остановилось. В заледенелой реальности остались лишь он и Горестный принц. — Что ж, валириец… рассмеши меня.