Тайный путь разблокирован

Три месяца прошли, и наступил день, назначенный главой клана Лю. Лю Цингэ должен был приготовиться к браку с прекрасной юной заклинательницей. А вместо этого приготовился представить своей матери (фальшивого) злодея-бойфренда. Несмотря на волнение из-за грядущей встречи с любимицей фанатов романа, Шэнь Цинцю едва сдерживал зевоту. Обязательно нужно было делать это на рассвете? А чтобы оказаться у ворот Цанцюншань, у самого подножия лестницы, точно на рассвете, вставать пришлось еще раньше. Лю Цингэ, конечно же, выглядел безупречно, когда явился вытаскивать Шэнь Цинцю из постели, чуть не выбив при этом дверь его бамбуковой хижины. Лю Минъянь не отставала от него и была столь же хороша. Ло Бинхэ, настоявший на том, чтобы присутствовать в качестве... вероятно, моральной поддержки, и так всегда поднимался очень рано. Окруженный этими жаворонками, Шэнь Цинцю испытывал что-то вроде обиды — а еще немного робел. У него была гордость как у хозяина пика, к тому же он должен был представиться «родне» своего спутника, так сказать. Оставалось лишь надеяться, что он выглядит бодрее, чем себя чувствует. Он тайком, под прикрытием широких рукавов, ущипнул себя и осмотрел медленно светлеющее небо. Но даже сохраняя бдительность, он не заметил ни малейшего признака приближения Лю Цишуан. Не потревожив ни единого упавшего на каменную дорожку за ночь листочка, она просто возникла у ворот. Таковы были сила и навыки эксперта пути Духовного Возвышения! В это время из-за гор показались первые лучи солнца, разгоняя тени и озаряя дорогу золотистым светом. Тот же золотистый свет окутывал фигуру Лю Цишуан, и ее простое белое ханьфу в буквальном смысле сияло. Она очень тонко умела выбирать момент для эффектного появления. В отличие от дочери, обладающей красотой небожителей, тип внешности Лю Цишуан описывался как легендарно-героический. Шэнь Цинцю нынче мог сказать, что это было довольно точное определение. Он также мог добавить, что Лю Цингэ был очень похож на свою мать. Изгиб ее бровей, когда она скользнула взглядом по четырем людям, пришедшим поприветствовать ее, был точно таким же, как у Лю Цингэ, когда он бросался в бой. Затем она тепло и широко улыбнулась, и у Шэнь Цинцю закружилась голова от попыток представить такую же улыбку на лице Лю Цингэ. — Янь-Янь, как хорошо, что ты пришла поприветствовать мать, — сказала она дочери, раскрывая руки словно бы в приветственном объятии. Однако ни одной из женщин Лю не были свойственны излишние проявления чувств, поэтому Лю Минъянь лишь сделала несколько шагов вперед и прикоснулась одной рукой к руке матери, вторую положив ей на плечо. Невзирая ни на что, гармоничная атмосфера их воссоединения была очевидна. Вот оно! Шэнь Цинцю ожидал этого, но даже так... Услышать такое милое прозвище, обращенное к спокойной, решительной Лю Минъянь от ее строгой, внушительной матери... Когнитивный диссонанс был неминуем. Он с живым интересом глянул на Лю Цингэ, предвкушая, каким же прозвищем одарят его. ...Если подумать, какое имя Лю Цингэ дали при рождении? Его мать все еще зовет его так? — Давно не виделись, — так же тепло согласилась Лю Минъянь. Лю Цишуан кивнула. — И посмотри, как ты выросла. Твой уровень развития духовных сил довольно хорош, — похвалила она. Улыбку Лю Минъянь скрывала вуаль, но наклон головы и глаза выдавали, как она счастлива похвалой. — А теперь скажи честно своей матери, — продолжила Лю Цишуань. — У тебя тоже появился избранник? Признавайся. — Нет, ничего подобного, — быстро заверила ее Лю Минъянь. Лю Цишуан не стала вопросительно приподнимать бровь, однако когда она повернулась к Ло Бинхэ, с нечитаемым выражением лица наблюдающим за обменом любезностями между матерью и дочерью, ее сомнение было очевидно. Ах, если бы, вздохнул про себя Шэнь Цинцю. Лю Минъянь покачала головой. — Это ученик Шэнь-шибо, Ло Бинхэ, — кратко объяснила она, обозначая, что Ло Бинхэ здесь ради Шэнь Цинцю — точно так же, как она сама пришла оказать поддержку брату. В итоге Ло Бинхэ удостоился лишь короткого взгляда, прежде чем внимание Лю Цишуан вернулось к дочери. — После мы встретимся и поговорим. Я хочу услышать обо всем. — Я... не одержала никаких побед, — немного неохотно признала Лю Минъянь. Ее мать усмехнулась. — Я и не просила об этом, лишь о том, чтобы ты прикладывала все имеющиеся силы ради того, чему ты себя посвятила. Лю Минъянь кивнула, принимая мягкий упрек матери. — Было вторжение, — сказала она. — Все присутствующие здесь сражались. Это хорошая история, я расскажу ее позже. Следуя некоему неозвученному намеку, Лю Минъянь поняла, что ей стоит уйти. Так что она развернулась и отправилась к ведущей на гору лестнице, по пути прихватив с собой Ло Бинхэ. Естественно, тот пытался упираться, хмурясь и бросая взгляды на Шэнь Цинцю. Однако его наставник лишь лениво помахал рукой ему вслед. Всем своим видом выражая недовольство, Ло Бинхэ позволил себя увести. Проходя мимо брата, Лю Минъянь кивнула ему в знак поддержки и сказала: «Удачи». И вот у ворот ордена остались лишь трое. — Что ж, — заговорил Шэнь Цинцю, — поднимемся? Госпожа Лю желает сначала посетить пик Цюндин или же почтит своим присутствием мой пик Цинцзин? Лучше уж Цинцзин, чем пик Байчжань, на котором даже гостей принять негде. И... Шэнь Цинцю не отказался бы получить небольшое преимущество, которое дает игра на своем поле. — В этом нет нужды, — сказала Лю Цишуан и без лишних церемоний уселась прямо на землю, пристроив меч у плеча. Следуя ее примеру, Лю Цингэ тотчас уселся на камень в позу лотоса. Шэнь Цинцю, стоя между ними, подавил вздох. Ну в самом деле, они же оба носят белое! Как бедные ученики потом будут выводить эти пятна? Но что еще ему оставалось, кроме как найти более-менее ровный валун и усесться на него? Сложив руки на коленях, Шэнь Цинцю стал ждать. Много времени это не отняло. — Яо-эр прислала мне сообщение, что она собирается стать затворницей, удалившись от мира для дальнейшего самосовершенствования. Она даже оставила Тяньсин, — сказала Лю Цишуан сыну. — Глупый мальчик, почему ты не сказал ей раньше, что у тебя уже кто-то есть? Да потому что у него никого не было. Но Лю Цингэ стоически принял выговор, не пытаясь ни извиниться, ни оправдаться. — Ты по-прежнему не научился ничему, кроме сражений. Я знаю твой нрав — у меня был такой же в юности, и я говорю это ради твоего же блага. Если не научишься строить отношения с другими людьми, потом пожалеешь. Ты осознаешь это слишком поздно, когда будешь отчаянно нуждаться в подобных навыках, — выговаривала ему мать. Хоть она и ругала его, ее тон не был суров. — Кто бы ни был твоей парой, как он может быть удовлетворен, если ты не будешь знать, как относиться к нему с нежностью? ...О. Бровь Шэнь Цинцю непроизвольно начала слегка подергиваться, когда он внезапно оказался втянут в разговор. И неужели обязательно было формулировать именно так? Ничего не ответив матери, Лю Цингэ повернулся к нему, словно бы говоря: «Это была твоя идея, ты и разбирайся». Как грубо! Ради кого они тут разыгрывают это представление? Оставалось лишь одно. Раскрыв веер, Шэнь Цинцю поднял его, чтобы прикрыть лицо и выиграть себе немного времени. — Я вполне удовлетворен, госпожа Лю, — заверил он ее. Он хотел добавить какой-нибудь комплимент, но... Если проявить честность и сказать, например, какой Лю Цингэ надежный, это будет звучать слишком отстраненно или пресно для любовников, не так ли? А чтобы открыто солгать что-нибудь касательно подобных вещей, ему недоставало бесстыдства. Веер слегка затрепетал в руках Шэнь Цинцю, когда Лю Цишуан повернулась к нему. Она лишь посмотрела на него — так почему ему казалось, что на него в любой момент могут напасть? — Правда, — сказала она. Это был не вопрос. — Что ж, тогда перейдем к этому. Кто ты и в каких отношениях состоишь с моим сыном? Вот так запросто. Шэнь Цинцю прочистил горло. — Я действующий хозяин пика Цинцзин. Таким образом, Лю-шиди и я знакомы еще со времен ученичества здесь, в Цанцюншань. Вместе мы через многое прошли. Раньше мы... не ладили, но недавно смогли прийти к некоторому взаимопониманию и сблизились. — И теперь вы спутники на стезе самосовершенствования, — без малейшей деликатности сказала Лю Цишуан. Она выглядела ужасно безразличной, в то время как Шэнь Цинцю с трудом пытался удержать лицо, а Лю Цингэ лишь закрыл глаза, вероятно, желая оказаться где-нибудь подальше. Даже если бы они не лгали, это было бы унизительно. Почему Шэнь Цинцю должен проходить через «знакомство с родителями», даже не имея любимого человека?! — Вы спутники по самосовершенствованию, которые совершенствуются вместе, — повторила она. ...Может, Лю Цишуан ждет, что они признаются во лжи? ...И возможно ли это? Шэнь Цинцю как раз всерьез обдумывал, а не объясниться ли и сдаться ей на милость — она любит своих детей, и разумеется, она поймет, и разве Лю Цингэ не согласился с доводами Шэнь Цинцю касательно разрыва помолвки? — когда его лишили такой возможности. Мурашки пробежали у него по спине при звуках знакомого треньканья в голове. [Системное предупреждение: вы задействовали тайный путь. Миссия: получить одобрение Лю Цишуан. Раскрытие обмана закроет тайный путь и лишит вас 200 баллов в качестве штрафа]. Подождите-ка. Что. Что?! Почему?! Ладно, он помнил что-то по поводу разблокированного тайного пути... Но когда это он соглашался на эту миссию? Гадство! Двести баллов — не то чтобы ужасно. Он может себе это позволить. ...Однако не так уж и мало. Укрепив нервы и поборов смущение, Шэнь Цинцю выпрямился. — Верно, мы спутники на стезе самосовершенствования, которые совершенствуются вместе, — безо всякого выражения отозвался он. Его голос был тверд и немного холоден, но он не мог не поднять веер еще выше в защитном жесте. — Могу ли я спросить, почему госпожа столь заинтересована этим? Уголки губ Лю Цишуан приподнялись. — Хмм... Хочу кое-что посоветовать? — предположила она. Советы? Советы? По «совершенствованию вместе», что настолько отождествлялось с сексом, что уже даже не являлось эвфемизмом?! Эта женщина! Почему?! Она определенно наслаждалась ситуацией. Шэнь Цинцю беспомощно посмотрел на Лю Цингэ, своего предполагаемого партнера (по преступлению). Впрочем, ему следовало бы знать, что никакой помощи с этой стороны ждать не стоит. Лю Цингэ олицетворял собой прекрасную статую. Приподняв подбородок, он мирно глядел вдаль. Все его поведение говорило о том, что он максимально отстранен от происходящего, прямо-таки «не вижу зла, не слышу зла». Это был эскапизм, доведенный до совершенства. Шэнь Цинцю испытал глубокую зависть. Позже, пообещал он себе, он потребует расплаты за то, что его бросили разбираться со всем одного. Сейчас же он лишь мысленно закатил глаза. Как только Шэнь Цинцю более-менее обрел душевное равновесие, Лю Цишуан продолжила: — Но раз уж мастер Шэнь «удовлетворен», полагаю, в этом нет нужды... — Она выдержала паузу. — Однако я надеюсь, что ты в равной степени способен «удовлетворить» своего спутника. Итак, мой глупый мальчик, каковы его навыки? Лю Цингэ, отреагировав на прямое обращение матери, моргнул и резко выпал из своего защитного транса. Он непонимающе переводил взгляд с матери на Шэнь Цинцю. У Шэнь Цинцю зародилось нехорошее предчувствие. — Его навыки? — тупо повторил Лю Цингэ. Он нахмурился, всерьез задумавшись над вопросом. — Сложно сказать. Я всегда веду. ...Ты! Ты же понятия не имеешь, о чем мы говорим, не так ли! Разумеется, Лю Цингэ не слышал ни единого слова до этого момента. — Лю-шиди... — проскрежетал Шэнь Цинцю, с щелчком закрывая веер и крепко его стискивая. — У меня с навыками все отлично! Хоть в сражениях, хоть в других вещах! — Может, он и умер девственником и во второй жизни ему тоже ничего не светило, но все же! — Ты ни разу не смог меня побить, — безразлично отметил Лю Цингэ. «Да я тебя прямо сейчас побью», — подумал Шэнь Цинцю. И впрямь, если бы он мог дотянуться до Лю Цингэ, то отходил бы его веером по голове сию минуту. Вместо этого Шэнь Цинцю прищурил глаза. — Так вот как ты относишься к своему шисюну? Подумай как следует над ответом. — Убедившись, что Лю Цингэ обратил на него внимание, он указал глазами на Лю Цишуан. Да, подумай хорошенько, как ты говоришь о человеке, который делает тебе одолжение! И о своем (фальшивом) любовнике! И до Лю Цингэ, похоже, наконец-то дошло. Откашлявшись, он скорректировал свою оценку. — У тебя... есть навыки, — предположил он. ...Неужели так сложно похвалить кого-то? Великий мастер Лю! Очевидно, да. Потому что Лю Цингэ посчитал нужным добавить: — Тебе следует больше тренироваться. И перестать позволять своему ученику давать тебе так много закусок. Ну хорошо, во-первых, эти закуски были божественны на вкус, и из-за одного лишь этого Шэнь Цинцю никогда больше не поделится ими с Лю Цингэ. А во-вторых... — Боюсь, у меня не такой прочный желудок, как у Лю-шиди, чтобы питаться встречающимися на пути старыми демонами, — ледяным тоном произнес Шэнь Цинцю. — В конце концов, я больной человек. Такой ранний подъем уже слишком тяжел для меня. И, ах, сидение на холодной твердой земле... — он склонил голову, изображая, как сильно страдает. Лю Цингэ, который прекрасно знал, что с Шэнь Цинцю все было в порядке (если только яд не проявлял себя, а сейчас это было не так), лишь равнодушно посмотрел на него в ответ. Затем он поднялся единым раздражающе плавным и изящным движением, подошел к Шэнь Цинцю и, прежде чем тот успел отреагировать, попросту поднял его. Одной рукой под колени, другой под спину — стоп, стоп, разве так не невест носят?! — Лю-шиди! Что ты делаешь? — прошипел Шэнь Цинцю. — Ты сказал, что не хочешь сидеть на земле, — сказал Лю Цингэ, посылая ему ответный взгляд. Не сходя с места, он тут же уселся на валун, который до этого облюбовал Шэнь Цинцю. Даже не подумав отпустить его самого. Так что же, вместо этого Шэнь Цинцю должен был сидеть на Лю Цингэ?! Э, ну, это было удобнее, чем сидеть на голом камне — но лишь немного. Если честно, у Лю Цингэ были довольно костлявые бедра... Да не в этом дело! Как этот проклятый болван может быть таким спокойным? Что это за дела?! Он что, издевается над Шэнь Цинцю? Или он действительно до такой степени социально не адаптирован?! В любом случае это было совершенно нелепо — и Шэнь Цинцю никак не мог встать, так как чертов идиот все еще удерживал его. Причем довольно крепко. Он легко мог бы вывернуться, но какой хозяин пика будет извиваться, словно червь? Несмотря на свои недавние мысли, на самом деле Шэнь Цинцю не осмелился бы ударить Лю Цингэ по голове веером, поэтому он лишь раздраженно постучал его по плечу. — Лю-шиди, — снова зашипел он. — Это неподобающе... Хотя. Может, наоборот? В конце концов, они вроде как счастливая парочка неразлучных уток-мандаринок, голубки, спутники по самосовершенствованию и все такое. Шэнь Цинцю так увлекся спором с Лю Цингэ, что позабыл об изначальной цели. Он украдкой взглянул на Лю Цишуан. Та с безмятежно-довольным видом наблюдала за устроенным представлением, подперев рукой щеку. Заметив, что о ее присутствии наконец-то вспомнили, она улыбнулась. — Ты и вправду испытываешь к нему сильные чувства, Цингэ, — задумчиво произнесла Лю Цишуан. Ее голос звучал болезненно нежно. — Я рада. Лю Цингэ напрягся и открыл было рот, чтобы возразить, но Шэнь Цинцю ущипнул его. Лю Цишуан вдруг усмехнулась. — Хорошо, — сказала она. — Раз вы так преданы друг другу, я приму вашу решимость. «Ох. Началось», — подумал Шэнь Цинцю. Лю Цишуан разок хлопнула в ладоши, и это было последнее, что он запомнил перед тем, как в глазах потемнело. ~.~.~ Шэнь Цинцю очнулся в пещере. Потолок был полускрыт тенями. Единственным источником освещения были сияющие жемчужины, вставленные в грубо обтесанные каменные стены. Пол был твердым и очень холодным, его одежда — несомненно грязной и немного влажной, а на запястье повязан красный шнур. Другой его конец был привязан к руке Лю Цингэ, который лежал рядом, напряженно таращась вверх. Снова закрыв глаза, Шэнь Цинцю попытался вспомнить, почему он на это согласился. Что-то там по поводу хорошенькой девушки, не так ли? И все же он был здесь, замерзший, с болью во всем теле, жалкий и привязанный к мужчине. К красивому мужчине, ладно, но очень уж раздражающему. Ему и вправду стоило остаться в постели утром.