Тайный путь разблокирован

Шэнь Цинцю начинал думать, что, может, он просто не создан для роли учителя. По большей части он считал, что неплохо справляется. К тому же сложно быть хуже оригинальной версии, так что пока он по случайности не травмировал какое-нибудь впечатлительное дитя, все было нормально, не так ли? Конечно, были кое-какие отдельные проблемы, вроде его неспособности обучить Ло Бинхэ боевым стойкам — особенно в сравнении с быстрым и легким успехом в том же Лю Минъянь, — но общий итог был не так уж плох. Но с этой проблемой… он и правда не знал, что делать. Упомянутой проблемой был пик Байчжань, ученики которого повадились сцепляться до крови с его собственными учениками как минимум дважды в неделю. Вражда между их пиками длилась уже долгое время, но все стало намного хуже в те три месяца, когда весь орден Цанцюншань верил, что Шэнь Цинцю и Лю Цингэ состоят в отношениях друг с другом. Это было нормально, Шэнь Цинцю понимал это. Он был очень благодарен Лю Минъянь за то, что она помогала держать ситуацию под контролем в то время. Позже Шэнь Цинцю позаботился о том, чтобы прояснить ситуацию. Поэтому он предполагал, что все вернется на круги своя к обычным стычкам раз в несколько недель, когда Лю Цингэ куда-нибудь отлучался и у его хулиганов появлялось слишком много свободного времени. Только вот этого не случилось. Наоборот, стало еще хуже. И никто не мог сказать ему почему. Оглядев побитых, окровавленных и все же далеких от надлежащей почтительности детей, столпившихся на прежде тихом и спокойном внутреннем дворике, Шэнь Цинцю мог только закрыть глаза и помолиться о терпении. Резко выдохнув, он покачал головой. Строй перед ним слегка вздрогнул, однако когда Шэнь Цинцю снова взглянул на них, раскаяния на лицах подростков не прибавилось. — Объясните мне, зачем вы с ними дрались, — сказал Шэнь Цинцю со всем спокойствием, на которое был способен. — Невзирая на то, что я не раз говорил вам избегать ненужных битв. Он адресовал свои слова в первую очередь Мин Фаню, де-факто являвшемуся лидером младших адептов, и Ло Бинхэ, своему любимому ученику. Оба они глядели себе под ноги с удивительно схожим выражением физиономий — и без капли чувства вины. Окинув взором дворик и собравшихся в нем учеников, Шэнь Цинцю увидел, что ни один из них не выглядел напуганным. Даже маленькая Нин Инъин, хоть она и выглядела менее потрепанной, чем остальные — эти хулиганы с пика Байчжань и впрямь были слабы перед миленькими девушками. Быстро рассчитав динамику межличностных отношений, Шэнь Цинцю выбрал цель. — Ло Бинхэ! — рявкнул он. Тот подпрыгнул, и странно задумчивое выражение исчезло с его лица, когда он обратил все свое внимание на учителя. — …Да, — с легкой заминкой ответил он, — ученик принимает наказание шицзуня. И не желает объясняться, кисло отметил Шэнь Цинцю. Как и ожидалось! — У тебя есть что добавить, Мин Фань? — спросил он бесстрастно, поворачиваясь к следующей мишени и постукивая по ладони сложенным веером. Это был отличный шанс для Мин Фаня настучать на Ло Бинхэ, как бывало прежде. У Ло Бинхэ с тех пор стал более вспыльчивый нрав, и он укусит в ответ. Когда же они начнут спорить, Шэнь Цинцю наконец получит какие-нибудь зацепки насчет того, что на самом деле происходит! Отличный замысел, как он думал, мысленно похлопывая себя по спине. Таков был план. А вот что случилось на самом деле: — Нет, шицзунь, — обиженно повторил за своим шиди Мин Фань, склоняя голову. — Ученик принимает наказание шицзуня. Шэнь Цинцю с трудом поборол нервный тик. Почему они именно сейчас-то поладили?! К счастью, один из учеников не обманул его ожидания. Нин Инъин заломила руки, взгляд ее заметался между мальчиками и Шэнь Цинцю, чье лицо приобретало все более холодное выражение. Она нервно прикусила губу — и больше не смогла сдерживаться. — Шицзунь! — запротестовала она. — Пожалуйста, не вините их! Как мы можем терпеть от этих… этих вонючих мальчишек подобные вещи в отношении вас? «Вонючих мальчишек»… Остальные зашипели на нее, чтоб она замолчала, но Нин Инъин лишь в слезах оглянулась на них, сохраняя чрезвычайно обиженный вид. — И что они говорили на этот раз? — со вздохом поинтересовался Шэнь Цинцю. Это могло быть что угодно, в конце концов. В течение этих трех месяцев любимым предметом обсуждений был предполагаемый способ, которым Шэнь Цинцю совратил Лю Цингэ: грязными ли уловками, шантажом, промывкой мозгов или с помощью какого-нибудь сомнительного любовного напитка? Ныне Шэнь Цинцю полагал, что имели место обычные толки о его низких уловках в сражениях, сомнительных прошлых деяниях, посещениях борделя, его подлости… все, что осталось в наследство от оригинальной версии. — Они сказали: всем должно было быть очевидно, что все эти вещи о Лю-шишу были ложью, — доложила Нин Инъин, ее голос возбужденно повышался, — потому что шицзунь никогда не смог бы по-настоящему привлечь внимание Лю-шишу! Шэнь Цинцю замер и слегка нахмурился. …Что ж, верно. Потому что «привлечь внимание Лю-шишу» невозможно. Этот человек не интересуется ничем, кроме сражений. Но… Он почему-то чувствовал раздражение. Не то чтобы неспособность привлечь внимание Лю Цингэ была личной неудачей Шэнь Цинцю. Ни у кого другого это тоже не получилось бы. — Лю-шишу очень сильно повезло бы, если бы шицзунь стал его спутником на стезе самосовершенствования! — Мин Фань тоже больше не мог сдерживать свой гнев. Направленный совершенно не по адресу, между прочим! — Для любого было бы честью стать избранником шицзуня! Как они могут утверждать, что шицзунь… недостаточно хорош?! — Верно! — Лю-шишу должен быть польщен! Другие ученики — как будто плотину прорвало — хором стали повторять те же вздорные возражения. Шэнь Цинцю почувствовал жуткую головную боль. Он хотел узнать, почему они продолжают драться. Теперь он смутно пожалел об этом. Может, лучше было бы оставаться в неведении. — Это… — он снова покачал головой, не в силах подобрать слова. По какой-то причине ему не хватало терпения, когда дело касалось этой темы, и его губы продолжали недовольно кривиться. Шэнь Цинцю заставил себя сосредоточить внимание на другом вопросе. — Идите на пик Аньдин. Будете использовать свободное от занятий время, чтобы оказывать любую помощь, о какой вас попросят, в течение… недели. Раздались стоны, вызванные отвращением и ощущением несправедливости. — Сейчас же, — велел Шэнь Цинцю. Нужно просто игнорировать ту чушь, которую они несут. Несколько дней грязной работы должны остудить головы учеников, и они смогут просто забыть о… несуществующих отношениях между ним и Лю Цингэ. ~.~.~ Поскольку к ученикам пика Аньдин все относились с пренебрежением и обычно обращались скорее как со слугами, чем с собратьями-заклинателями, они также отвечали на подобное отношение неприязнью — и с радостью воспользовались возможностью, которую им предоставило наказание, наложенное Шэнь Цинцю. Если следовать здравому смыслу, обучающиеся на пике Цинцзин (чьей основной направленностью были четыре благородных искусства) были наиболее полезны в управлении учетными записями или в бумажной работе, особенно Мин Фань и Ло Бинхэ, по различным причинам бравшие на себя большую часть административных обязанностей Шэнь Цинцю как хозяина пика. Помимо этого они все были довольно сильными заклинателями и могли отлично послужить в качестве сопровождающих или даже просто при переноске тяжелых вещей. Но это было бы недостаточно унизительно. Вместо этого провинившимся ученикам пика Цинцзин поручали самую худшую из возможных работ. Самую грязную и неприятную. Точно как и планировал Шэнь Цинцю, конечно же. Переложить исполнение надлежащего наказания на кого-то другого было проверенной и действенной тактикой! Полоска ткани, повязанная вокруг носа и рта, не спасала Мин Фаня от сногсшибательного запаха навоза, который он и еще несколько учеников перелопачивали. Его глаза постоянно слезились, и ему даже не хватало дыхания, чтобы пожаловаться на то, насколько эта работа ниже его достоинства (и обещать, что семья Мин отомстит за него). Прочие ученики пика Цинцзин, сплошь молодые господа и благородные девы, изнеженные даже в тех случаях, когда не являлись первенцами своих семей, справлялись с работами в конюшне ничуть не лучше. За исключением Ло Бинхэ, конечно. Выражение его лица не сильно отличалось от маски безразличия, которую он натягивал, когда блуждал в своих мыслях, хотя он — как всегда — проделал больше работы, чем все остальные вместе взятые. Шэнь Цинцю, втайне наблюдавший за ними, вздохнул про себя. Вдобавок к общим проблемам с растущей неразумностью его детишек, Ло Бинхэ в последнее время… держался отстраненно. Даже на фоне других, куда более сдержанных учеников его поведение граничило с холодностью. Он избегал смотреть на Шэнь Цинцю, постоянно отвлекался, на вопросы отвечал запоздало и рассеянно. По собственным же меркам липучести Ло Бинхэ практически излучал недоброжелательность. У него начинался подростковый бунт? Должен ли Шэнь Цинцю просто оставить его в покое? Он не был к этому готов! Он даже тамагочи себе никогда не заводил и тем более не имел дела с настоящими детьми! Из конюшни раздался приглушенный и гнусавый, но всё равно резкий голос Мин Фаня: — Чем вы тут занимаетесь? Возвращайтесь к работе! Я знаю, что вы не устали, не притворяйтесь! — Мин-шисюн… — жалобно протянул кто-то. — Это отвратительно! Мин Фань был неумолим, и даже с прикрытым лицом его поза — руки уперты в бедра, плечи расправлены — явно передавала его недовольство. — Это все, на что способен пик Цинцзин? Это предел вашей преданности шицзуню? Мы согласились принять наказание, не так ли? Присмирев под его взглядом, остальные ученики снова неохотно принялись за работу. Все это время Ло Бинхэ не обращал на них внимания, механически продолжая чистить свою половину конюшен и пребывая мыслями где-то еще. — Во всем виноваты эти идиоты, — продолжил ворчать тот же ученик, даже когда все вернулись к работе. — Как они посмели сказать, что шицзунь недостоин внимания их драгоценного Бога Войны? Другие шумно согласились. — Но мы подрались, это против правил, и у шицзуня не было выбора, кроме как наказать нас, — раздался голос Нин Инъин. — Мы просто должны с этим смириться. …Нет, Шэнь Цинцю наказал их, чтоб они прекратили ввязываться в драки. Он все еще не мог поверить, что даже милая, добрая Нин Инъин участвовала в этом. — Пфф. Так почему этих горных бандитов не наказали тоже? — пожаловался кто-то другой. — Они могут творить что угодно просто потому, что их наставник все им спускает. Так и было, мысленно согласился Шэнь Цинцю. Было совершенно ясно, что их поведение — признак нехватки родительского воспитания! — Но если шифу попросит Лю-шишу наказать их, они будут создавать нам еще больше проблем… Так всегда. Они разводят шумиху больше прежнего каждый раз после посещения шифу пика Байчжань. Э? Правда? Один из учеников фыркнул. — Это если еще предположить, что хозяин пика Байчжань послушает шифу. Эти ребята ведут себя так, потому что их учитель такой же. Я слышал, он никогда никому не подчинялся. Постоянно убегает от ордена Цанцюншань и своих обязанностей и выглядит так, словно прикончит тебя на месте, если ты просто заговоришь с ним. — Я думаю, он бы прислушался, — вставила Нин Инъин. — Он и шицзунь близки друг с другом. Лю-шишу тоже часто приходит к нам. — Он бывает здесь чаще, чем на собственном пике. Разве не поэтому они так бесятся? …Причина была в этом? Хулиганы с пика Байчжань были очень ревнивы и пытались таким образом привлечь внимание? Лю Цингэ, прояви чуть больше внимания и заботы к своим ученикам! Но Шэнь Цинцю не смог еще мысленно пораспекать его, потому как разговор внутри конюшен принял другой, угрожающий оборот. — Как вы думаете… — рискнул начать один из учеников и замолк. Последовавшая тишина была весьма многозначительной. — Они сказали, это было лишь прикрытие, чтобы расторгнуть помолвку Лю-шишу, — оскорбленно заметил кто-то другой, словно этот аргумент повторялся им слишком много раз; судя по тону, бедолага частенько оказывался на проигравшей стороне в этом споре. — Но, — упрямо сказала Нин Инъин, — я думаю, это было бы неплохо. Если бы шицзунь и Лю-шишу действительно стали… спутниками по самосовершенствованию. …Стойте. Что?! — Эти помешанные на битвах чудики и вправду померли бы, — фыркнул кто-то. — Отлично, чтоб им подавиться! Далее было немного болтовни и смешков. Не слишком ли небрежно ученики относились к этой нелепой идее? Похоже, никто ничуть не удивился внезапному предположению Нин Инъин, словно… они уже обдумывали это ранее. Ну, вообще-то, они и должны были, когда еще думали, что все по-настоящему, но разве они не испытали облегчение, узнав, что все это ложь? Почему они продолжали принимать это всерьез? …Какое право у них было обсуждать личную жизнь своего наставника подобным образом?! — Если это будет Лю-шишу, полагаю… это приемлемо, — неохотно допустил Мин Фань так, словно шел на огромную уступку. — Он силен, отлично выглядит, имеет хорошую репутацию и семью… Приемлемо. Даже Мин Фань подыгрывал. Словно сама эта идея не была нелепа. Они ведь говорили о Лю Цингэ. О человеке, который дал понять, что ему не нужны никакие отношения. Кроме того, если Лю Цингэ был лишь «приемлем», то что же за стандарты у Мин Фаня?! Лю Цингэ был почти идеальным спутником. Если дать ему время привыкнуть к себе, то он был совершенно идеальным, правда. Как он может быть всего лишь «приемлемым»? Кто же тогда будет «хорош»? Судя по их смешкам, другие ученики, как минимум, думали так же. Мин Фань громко и многозначительно хмыкнул, словно говоря: «Разве я не прав?» …И действительно, никто не возразил ему. — Они с шицзунем неплохо ладят, — вдохновленно сказала Нин Инъин. — Шицзунь всегда выглядит счастливым, когда приходит Лю-шишу! — Э, нет? Нет! Ну, возможно — потому что Лю Цингэ был довольно забавным, когда краснел, так что дразнить его было весело… Но ничего такого, на что они там намекали! — И он даже подарил шицзуню коротковолосое чудище! Мин Фань хмыкнул снова. — Коротковолосые чудища — неподходящий подарок! — Но он также дарил шицзуню веера, верно? — Это те, что шицзунь сам терял. Он их просто возвращал, это не считается. — Но это тоже в некотором роде романтично… Слушая их, Шэнь Цинцю ощутил невероятное волнение. Несмотря на то, что его никто не мог видеть, он раскрыл свой веер и спрятался за ним. Эти сопляки! За это их наказание будет удвоено! Как они смеют разговаривать о наставниках в подобной манере! …Неважно, что Шэнь Юань помнил, как его собственные одноклассники вели подобные обсуждения, и даже еще похлеще. Даже если для подростков это было нормальное поведение, все же… В самом деле, что за бессмыслица. Он и Лю Цингэ… Он и Лю Цингэ… Взмахи веера, такие быстрые, что его очертания почти расплывались, а волосы Шэнь Цинцю развевались, как на ветру, наконец замедлились. Шэнь Цинцю бездумно прижал два пальца к губам. [-5 баллов крутости] Пронзительный, режущий слух звук лопаты, скребущей по каменному полу, разрезал воздух и заставил всех, кто находился поблизости, вздрогнуть. — …Тебе нужен перерыв? — спросил Мин Фань во внезапно образовавшейся тишине; что-то крылось в его грубоватом тоне. — Э… Нет, все нормально, шисюн, — с заминкой ответил Ло Бинхэ. Так это был он… Снова отвлекся? Что такое творилось с этим ребенком в последнее время? Шэнь Цинцю смутно понимал, что баллы «крутости» как-то связаны с чувствами Ло Бинхэ в целом. Значит, недавние внезапные уведомления, вот как сейчас, были еще одним признаком его странного, недовольного настроения. Куча негатива ранее, во время фиаско с фальшивыми отношениями, была скорее всего вызвана ребяческой ревностью к потенциальному «приемному родителю» или что-то вроде того, но что являлось причиной сейчас? Мин Фань фыркнул, явно не поверив Ло Бинхэ. — Отдохни, — велел он. А затем, уже тише, проворчал: — Ты выставляешь других в плохом свете… Пришлось приложить усилия одновременно чтобы и не закатить глаза, и не улыбаться слишком сильно. Как мило: его ученики начинали ладить. Ло Бинхэ не ответил вслух. Он мог вообще никак не ответить, учитывая, как часто в последнее время он уплывал в собственные мысли. Его шаги направились к выходу. После краткого раздумья Шэнь Цинцю последовал за ним. Вдруг Ло Бинхэ был из тех, кто разговаривает наедине с собой вслух? (Ладно, ладно, в данный момент его наставник был немного в отчаянии). Помимо конюшен, вычищать которые послали правонарушителей с пика Цинцзин, в других помещениях все так же кипела привычная жизнь. Обитатели пика Аньдин хлопотали, старательно занимаясь своими делами. У главного кормильца всех пиков не было времени на отдых. Недавно прибыло еще несколько повозок, нагруженных припасами или предметами торговли, и все суетились вокруг них. Ло Бинхэ не обращал на все это внимания. Он подошел к ведру холодной воды и, зачерпнув немного, брызнул себе на лицо. Растер загривок, пригладил влажной рукой волосы, слегка хлопнул себя по щекам и покачал головой. Но пока он тряс руками, чтобы высушить их, его взгляд снова стал отстраненным и задумчивым, и он тяжело вздохнул. Уголок рта Шэнь Цинцю дернулся. У главного героя, похоже, и впрямь настали трудные времена! Как его наставник, он, конечно же, должен был ему помочь. И все же Шэнь Цинцю был в полной растерянности. Все началось после задания с Лю Минъянь и Дуаньму Инь, так? Могла ли это быть любовная болезнь? — …Шэнь-шисюн? Целиком сосредоточившись на своем ученике, Шэнь Цинцю оказался застигнут врасплох тем, что кто-то окликнул его. Обернувшись, он быстро раскрыл веер и постарался выглядеть так, словно для него было совершенно естественно торчать возле одной из конюшен пика Аньдин. На него с вежливо-мягким, не задающим никаких вопросов выражением лица смотрел собственно хозяин пика Аньдин, Шан Цинхуа. Тем не менее Шэнь Цинцю отчетливо ощущал, что его самого оценивают. — Да? — холодно сказал он. Он полагал, что сумел придать лицу непроницаемое и возвышенное выражение, как подобает бессмертному, но Шан Цинхуа вздрогнул и быстро поднял руки, словно защищаясь от удара. — Ничего, ничего! Я ничего не видел! — поклялся он, отчаянно крутя головой. «Тогда что именно ты видел?» — прищурившись, подумал Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа выглядел так, словно был на грани слез, а еще — словно боялся, что его убьют прямо здесь и сейчас, за конюшнями собственного пика, прикопав в навозе. Из-за этого Шэнь Цинцю почувствовал себя, словно… ну, словно он был оригинальной версией. Самым настоящим злодеем, способным запугать бедную душу лишь одним своим злодейским видом. И это почему-то вызвало еще одну вспышку раздражения. Подобную реакцию должна была вызывать оригинальная версия. Шэнь Юань никогда никого не запугивал в своей жизни, и с тех пор, как очутился здесь, не сделал ничего, чтобы создать себе подобную репутацию. Ни у адептов пика Байчжань, настаивавших на том, что он не может вызывать у их наставника ничего, кроме ненависти, ни у всех, кто посылал его на пик Ваньцзянь и проверял на одержимость. Он украл тело и жизнь Шэнь Цинцю и поэтому не имел права жаловаться на все плохое, полученное в наследство вместе со вторым шансом. Но почему-то это действительно… злило. Подавив раздражение, он произнес так вежливо, как только мог: — Давно не виделись, Шан-шиди. Добро пожаловать обратно в Цанцюншань. Как прошла твоя поездка? — Ох, ах… Довольно хорошо. Дынные семечки отлично продаются, — автоматически ответил Шан Цинхуа, глянув на Шэнь Цинцю и затем так же быстро отведя взгляд. Проявленное добродушие лишь сильнее нервировало его, как будто он подозревал какую-то коварную уловку. — Похоже, я… многое пропустил? На этот раз Шан Цинхуа отсутствовал около полугода, если Шэнь Цинцю верно подсчитал. В этот промежуток времени, помимо закупок для Цанцюншань и решения некоторых других материальных вопросов, как он подозревал, Шан Цинхуа выполнял также и кое-какую работу для своего настоящего хозяина, Мобэй-цзюня, или, возможно, даже посещал царство демонов. Но сейчас было не время для этого сюжетного поворота, поэтому Шэнь Цинцю не стал поднимать этот вопрос. — Ничего особо важного, — мягко сказал он. — О, — повторил Шан Цинхуа. Выражение его лица стало немного странным. — Но я слышал… ты и Лю Цингэ… Конечно же, по возвращении он нагнал все пропущенные им сочные сплетни. — Нет, это было лишь небольшое недоразумение, — сказал Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа вздохнул с облегчением. — Конечно! Верно, так и должно было оказаться! — быстро согласился он. — Ты и он — да никогда! Это невозможно! Гораздо вероятнее, что вы убьете друг друга, чем… э-э. Гм. Заметив выражение лица Шэнь Цинцю — он не пытался сделать какое-то особое выражение, серьезно, — Шан Цинхуа умолк и тяжело сглотнул. Конечно же, хозяин пика Аньдин был абсолютно прав. Это было невозможно. Это было нелепо. …Шэнь Цинцю уже начало надоедать это слышать. — Гм. Шэнь-шисюн? Хозяин пика Шэнь? — попытался привлечь внимание Шан Цинхуа, с каждым словом его голос звучал все слабее. Он подпрыгнул, когда Шэнь Цинцю просто повернулся и пошел прочь. Когда фигура этого человека наконец-то исчезла из виду, Шан Цинхуа облегченно вздохнул и неслышно пробормотал: — Слишком ООС. Просто слишком ООС… ~.~.~ Какие бы обязанности или наказания ни налагал Шэнь Цинцю, драки не прекращались. Дошло до того, что пик Цяньцао заинтересовался, почему на пике Цинцзин внезапно так увеличился расход выделенных мазей и снадобий. Шэнь Цинцю решил, что с него достаточно. Пусть он и злился на учеников за то, что они не слушались, когда он велел им избегать бессмысленных стычек, но не то чтобы они были неправы. Эти хулиганы с пика Байчжань совсем распоясались. Для начала, какое право они имели высказываться по поводу возможности романтических отношений между их наставником и другим хозяином пика? Поэтому, как только Лю Цингэ в следующий раз вернулся в Цанцюншань, Шэнь Цинцю спокойно и очень угрожающе прошествовал по его пику. Пары ледяных взглядов хватило, чтобы буяны с пика Байчжань, побледнев, убирались с его дороги — словно внезапно вспомнили, кому они все это время создавали проблемы. Слова «я не понимаю» все еще снились некоторым из них в кошмарах.* — Лю-шиди, тебе нужно что-то сделать со своими учениками. Так не может продолжаться, — самым решительным тоном заявил Шэнь Цинцю. Он был готов к тому, что Лю Цингэ ответит, что это его ученикам нужно научиться как следует давать отпор, как он говорил ранее, и взгляд, посланный им, намекал именно на это. Но вместо этого Лю Цингэ мгновение помедлил и хмыкнул. — И? — коротко спросил он. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Эта уступчивость застала Шэнь Цинцю врасплох, и несколько мгновений он колебался, неопределенно помахивая веером. — Скажем… Возьми их в путешествие, пусть выплеснут часть этой юношеской энергии, — предложил он, наконец собравшись с мыслями. Что подразумевало: устрой им марш-бросок и несколько раундов хороших побоев. Поскольку одного раунда, как предполагал предыдущий план мести Шэнь Цинцю, будет явно недостаточно. Посмотрим, сохранят ли они желание вступать в драки после небольшой поездки с человеком-терминатором Лю Цингэ. — Отлично, — согласился Лю Цингэ, снова моментально сбивая Шэнь Цинцю с толку. — Что насчет твоих? — Да, что насчет моих? — поинтересовался Шэнь Цинцю. — Они тоже дрались, — напомнил ему шиди. — Значит, тоже должны пойти. — Пойти с твоей группой? В путешествие?! Они умрут. Они были изнеженными сопляками из обеспеченных могущественных семей. Шэнь Цинцю представлял, как сложно им было приспособиться жить без слуг в ордене, и по крайней мере, их всегда можно было отправить на пик Аньдин. Получить несколько ударов во время набегов с пика Байчжань — это куда менее жестоко, чем иметь дело с Богом Войны в условиях дикой природы. …Но, получая более мягкое наказание, они решительно отказывались менять свое поведение, прищурившись, вспомнил Шэнь Цинцю. Если они не желают слушаться, какой еще у него остается выбор, кроме как применить более жесткие меры? Не вините учителя за жестокость, детки. Вы сами напросились!