Тайный путь разблокирован

Приняв решение, Ло Бинхэ не мог спокойно сидеть на месте. Хотя ранее он довольно долго бездельничал в долине Хохун, это было неестественное для него состояние, вызванное крайним смятением в его сердце — неспособностью принять какой-то план действий и неспособностью просто отпустить прошлое. Теперь же, хоть его сердце все еще не успокоилось, эта неуверенность исчезла, и Ло Бинхэ начал думать. ...Это было несколько неприятно — осознать задним числом, насколько сильно он не пользовался своей головой. Самым насущным делом был город Цзиньлань. Ло Бинхэ с самого начала подозревал, что там что-то затевается, и это маленькое представление после того, как чума сеятелей была излечена, делало все еще более очевидным. Кто-то нацелился на Шэнь Цинцю. Вероятно, все случившееся в городе Цзиньлань — сеятели, обвинения дворца Хуаньхуа, своевременное появление Цю Хайтан — было устроено ради этой цели. Они даже привлекли Ло Бинхэ, и он ненамеренно посодействовал им, исцелив Шэнь Цинцю от яда сеятеля. Шицзунь не упоминал об этом, даже когда его обвиняли. А потом он даже сказал, что будет рад принять Ло Бинхэ обратно на пик Цинцзин, если тот решит вернуться. Вернется ли он или нет, Ло Бинхэ не был готов сказать. Но вскользь обдумывая эту возможность, он начинал лениво улыбаться. Это было бы замечательно, думал он, снова повидать Нин Инъин и даже других учеников. Было бы замечательно снова увидеть бамбуковые рощи и маленький домик шицзуня, не только прокравшись украдкой, как вор, а по праву. Было бы замечательно вернуться домой. Однако он не вернется без шицзуня. И каковы бы ни были его чувства к Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ не потерпит, чтобы кто-то так с ним обращался. Ло Бинхэ не тот человек, которому любой может невзначай перейти дорогу. Он доберется до самых истоков этого заговора и заставит всех вовлеченных дорого заплатить. Было хорошо иметь возможность занять себя чем-то таким простым. Все еще улыбаясь, Ло Бинхэ отправился в путь с первыми лучами солнца, намереваясь получить ответы на кое-какие вопросы. Самой легкой мишенью была Цю Хайтан, с нее-то Ло Бинхэ и собирался начать. Немного поспрашивав, он легко узнал, что ее поселили в самой шикарной гостинице города Хуаюэ, где она должна была дожидаться публичного суда над Шэнь Цинцю, дабы на нем свидетельствовать. По негласным, но совершенно явно на что-то намекавшим причинам дворец Хуаньхуа даже потрудился назначить ей охрану. Ло Бинхэ проскользнул мимо них без особых усилий. В небольшом дворике, выделенном ей, было несколько комнат и сад, где сейчас прогуливалась Цю Хайтан. Когда она вернулась внутрь и увидела сидящего на резной кушетке Ло Бинхэ, выражение ее лица заколебалось между ожидаемым потрясением — и столь же ожидаемым влечением. Повзрослевший Ло Бинхэ давно уже к этому привык. Несмотря на то, что в ее комнатах появился незнакомый мужчина, Цю Хайтан не стала поднимать тревогу, а лишь кокетливо поглядывала на него, залившись легким румянцем. — Ах... Молодой господин, — сказала она, — я могу что-то сделать для вас? Изначально Ло Бинхэ намеревался расспросить ее. Но разве не было способа попроще? — Молодой господин? — снова позвала Цю Хайтан. Тень запоздалого подозрения скользнула по ее лицу. Ло Бинхэ не ответил. Он беспечно взмахнул рукой — и Цю Хайтан упала, потеряв сознание. Закрыв глаза, он последовал за ней в царство сна. Не озаботившись формированием стабильного сновидения, он начал пролистывать ее воспоминания. Путешествие в город Хуаюэ, противостояние в Цзиньлане, ожидание подходящего времени снаружи Цзиньланя... как и ожидалось, ее появление не было случайностью. Кто-то подстрекал и направлял ее, и этой личностью был... Он задержался на следующем воспоминании. Незнакомая комната в глубине дворца Хуаньхуа. Войдя внутрь, Цю Хайтан откинула капюшон, как только сопровождавший ее слуга удалился. В комнате был только один человек — старый хозяин дворца собственной персоной. Воспоминание было не очень старым, оно появилось вскоре после возвращения Ло Бинхэ в царство людей. Оба собеседника не сильно отличались от себя, какими Ло Бинхэ видел их в последний раз, но холодное выражение на лице хозяина дворца было совершенно не похоже на приветливую маску, которую тот всегда натягивал в присутствии Ло Бинхэ. Он бегло просмотрел весь разговор, голоса то появлялись, то исчезали. — ...ищу кого-нибудь, кто сможет оказать поддержку... — ...уничтожить Шэнь Цинцю... — ...что угодно, чтобы увидеть, как он сгорит... — ...даже глава его ордена... — ...дождись подходящего времени... Суть была проста. Цю Хайтан действительно лелеяла отчаянное желание отомстить Шэнь Цзю и никогда не переставала искать возможность выступить против него. Однако к тому времени, как она узнала о его местонахождении (во время расследования Дуаньму Яо прошлого Шэнь Цинцю), он уже был хозяином пика в Цанцюншань, и если бы она слепо выдвинула обвинения — в итоге все просто замяли бы или даже заставили ее умолкнуть. Поэтому Цю Хайтан выжидала, пока не появится сильный покровитель со схожей неприязнью к хозяину пика Цинцзин. Этим покровителем оказался старый хозяин дворца Хуаньхуа. Он нашел ее и наказал ждать, а затем прийти в город Цзиньлань, где все было приготовлено к тому, чтобы бросить тень сомнения на Шэнь Цинцю и заставить его подвергнуться тюремному заключению и суду. Оставался вопрос: «Зачем?» Хозяин дворца был на поколение старше Шэнь Цинцю и пришел к власти еще до того, как тот стал учеником на пике Цинцзин. Как мог Шэнь Цинцю так сильно оскорбить его? Ло Бинхэ даже никогда не слышал о чем-то подобном. На самом деле, насколько он знал, Шэнь Цинцю никогда не имел никаких дел с дворцом Хуаньхуа. Это была не просто обида. Помимо спектакля с обвинениями, вполне вероятно, что старый хозяин дворца также подстрекал и сеятелей, что привело к смертям тысяч людей в Цзиньлане и даже нескольких учеников дворца Хуаньхуа. «Зачем заходить так далеко?» — подумал Ло Бинхэ, уставившись на застывшие, поблекшие фигуры в воспоминании. Он говорил сам с собой, но в ответ послышалось резкое хмыканье. — Разве ты не знаешь? — сухой резкий голос раздался отовсюду. — Это из-за тебя! Ло Бинхэ не выказал никакого удивления. Он с самого начала ощущал присутствие Мэнмо. — Старейшина, — спокойно поприветствовал он. — Что ты имеешь в виду? — Пфф! — снова фыркнул Мэнмо — еще громче и обиженнее. — Вот из-за этого «Старейшина», «Старейшина»! Все ты и твоя одержимость этим Мечом Сюя! Всего лишь третьесортный человеческий заклинатель, а ты ни на кого другого и не смотришь! Кто бы не захотел от него избавиться? — О? — тихо произнес Ло Бинхэ. Он не выказал жажду убийства, но его почитаемый Старейшина не мог не почувствовать исходящее от него ощущение угрозы. Присутствие Мэнмо, казалось, съежилось, и он неловко закашлялся. Не то чтобы старый демон никогда не задумывался о том, чтобы разрушить разум Шэнь Цинцю и оставить его в состоянии овоща. Он просто был достаточно благоразумен, чтобы понимать: он не только потеряет Ло Бинхэ как ученика — и как гостя в его слабеющем сознании, — но и обретет в его лице безжалостного врага на всю оставшуюся жизнь. — Я смотрю на других людей, — снова заговорил Ло Бинхэ, решив не продолжать тему того, кто мог бы хотеть избавиться от Шэнь Цинцю. — Например... — Да, девушка, я знаю, — тяжело вздохнул Старейшина Мэнмо. — Та, которую ты все еще не затащил в постель! Хотя ты ей явно нравишься! И такая красавица! Я знаю, что эта твоя огромная штука прекрасно работает, так почему ты так себя ведешь?.. Ло Бинхэ игнорировал бесконечные стенания с привычной легкостью. — Ты хочешь сказать, он устроил все это, только чтобы заставить меня присоединиться к дворцу Хуаньхуа?! — он снова вернул разговор в изначальное русло. — Я не демонстрировал ему ничего такого, ради чего стоило бы заходить так далеко. В конце концов, Ло Бинхэ был довольно сдержанным после своего возвращения в царство людей. Умелый, но не выдающийся. С точки зрения любого наблюдателя, если он и превосходил старшего ученика дворца Хуаньхуа, то лишь на самую малость. Значит, дело было не столько в его способностях, сколько в его лице?.. — Это неважно, — наконец решил Ло Бинхэ, на время отбросив свои предположения. — Я все узнаю от него самого, так или иначе. И если он не скажет... данный способ тоже очень удобен. — Наконец-то ты осознал силу управления снами! — пробурчал Старейшина Мэнмо. Приняв это за своего рода предложение мира, он успокоился. — Так что ты собираешься делать с этой женщиной? — В каком смысле? — Не изображай идиота. Что ты намереваешься делать с ее свидетельскими показаниями против твоего драгоценного наставника? — снова разозлившись, спросил Старейшина Мэнмо. — Не притворяйся, что просто оставишь его, я тебя прекрасно знаю. Ло Бинхэ издал неопределенный звук. — Орден Цанцюншань не позволит, чтобы с ним что-то случилось, — сказал он. Глава ордена, вероятно, охотно развяжет войну с дворцом Хуаньхуа ради Шэнь Цинцю, не говоря уже о Лю Цингэ. И в отличие от вопросов, связанных с самим Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю всеми силами отрицал обвинения Цю Хайтан. Он не собирался поддаваться чувству вины (если ее история вообще правдива). Вероятно... она и была правдивой, не так ли? Насколько все, касающееся Шэнь Цинцю, может быть правдиво при отсутствии взгляда с его стороны, который он упорно отказывался озвучивать. Ло Бинхэ испытал легкий приступ веселья, лишь слегка окрашенного горечью. Но теперь ему стало интересно... — Нет большого смысла в проверке ее воспоминаний об этом, — сказал Старейшина Мэнмо, догадавшись, хотя бы и частично, о чем думал Ло Бинхэ. — Все примерно так, как она сказала. Ну, точнее, это то, что она помнит. Позволь сказать тебе, она не знает ни-че-го. Со стороны Меча Сюя эта история выглядит совсем иначе. Люди бывают такими извращенными. Демону бы такое и в голову не пришло! Это было верно лишь отчасти — большинство демонов были слишком тупоголовыми и грубыми, чтобы заморачиваться сложными видами проявления жестокости, но благородные или те, кто сумел вскарабкаться повыше, были на это очень даже способны. Впрочем, не это главное. — Ты заглядывал в воспоминания шицзуня? — нахмурившись, спросил Ло Бинхэ. — Он даже не заметил, — поспешил его заверить Старейшина Мэнмо. По его тону казалось, будто он закатил глаза. — С его головой определенно что-то не так, — прямо добавил он. — Его воспоминания более давнего периода, чем несколько лет назад, каким-то образом повреждены... Но ты все же можешь посмотреть их, если будешь осторожен. ...Сделаешь это? Не было никакого смысла пытаться запугать Мэнмо еще сильнее. Он был слишком древним демоном, чтобы меняться, сколько бы убийственных намерений или даже прямого — метафизического — насилия Ло Бинхэ ни направлял на него. Вместо этого он задумался над вопросом Старейшины. Хотел ли он увидеть, что случилось с семьей Цю? Это было частью прошлого Шэнь Цинцю. Вдруг это поможет ему начать понимать своего наставника? На самом деле Ло Бинхэ много чего не знал о Шэнь Цинцю. Его детство. Как он присоединился к Цанцюншань. Его собственный наставник, который, несомненно, оказал на него большое влияние, как сам Шэнь Цинцю оказал его на Ло Бинхэ. Его странная связь с Юэ Цинъюанем. Что на самом деле заставило его так сильно измениться несколько лет назад. Некоторые вещи Ло Бинхэ не сможет узнать, поскольку управление снами не позволяет увидеть непосредственно мысли объекта. Но даже имея еще несколько кусочков, он мог хотя бы строить предположения... Если он начнет просматривать воспоминания Шэнь Цинцю, то не сможет остановиться, пока не увидит все. Ло Бинхэ знал это. И его наставник — скрытный человек, которому для признания в таком простом чувстве, как сожаление, понадобились две стычки, тюремное заключение, угрозы и слезы — будет в ужасе, если когда-нибудь узнает об этом. Как Ло Бинхэ сможет посмотреть ему в лицо, если позволит себе такие вольности? Шэнь Цинцю уже дал ему честный ответ, о котором просил Ло Бинхэ. Ло Бинхэ уже принял его. А все остальное ему не очень-то и нужно. Прошлое должно оставаться в прошлом. — Так значит, Цю Хайтан заблуждается? — размышлял он вслух, вернув свое внимание к другой проблеме. — Интересно, а как она отреагирует, если узнает всю правду... Старейшина Мэнмо сухо усмехнулся. — Сопляк, вот почему ты мне нравишься, — великодушно сказал он. — Хорошо, раз ты не хочешь это видеть, тогда твой наставник одарит ее славным сном вместо тебя. Лучше бы тебе ценить это! В этот раз Ло Бинхэ готов был пойти на уступку. — Ученик благодарит великого Старейшину за его великодушие, — подыграл он, склонившись с должным почтением, — и за многие годы терпеливых наставлений. Ученик всегда будет помнить об этой услуге. Он и правда испытывал большую благодарность к Старейшине Мэнмо — по этой причине он до сих пор не разорвал на кусочки его нефизическую сущность за некоторые несвоевременные замечания и нарушение личного пространства. Старейшина Мэнмо какое-то время хранил молчание. — Когда ты подлизываешься — это выглядит жутко, — сказал он наконец. Ло Бинхэ усмехался, когда открыл глаза. Оставив Цю Хайтан в ее гостиной, он ушел, как и появился — никем не замеченный. ~.~.~ Поскольку день клонился к вечеру, Ло Бинхэ вернулся в свою собственную, куда более скромную комнату. Сев на кровать, он стянул один сапог и уже принялся за второй, как дверь в его комнату с грохотом распахнулась от пинка. В дверях стояла Лю Минъянь. В данный момент она была так похожа на брата, что Ло Бинхэ испытал внезапное искушение выпрыгнуть в окно. А еще — сожаление, что, покинув Цзиньлань, нашел время послать ей сообщение. Может, тогда ей понадобилось бы немного больше времени, чтобы разыскать его. Лю Минъянь, ничуть не смутившись столь холодным приемом, вошла внутрь и вторым пинком захлопнула дверь за собой. — Что случилось? — потребовала объяснений девушка тоном общественно неприспособленного хозяина пика Байчжань. Отправленное Ло Бинхэ сообщение, возможно, было слишком коротким — около десяти слов, — но оно вряд ли оправдывало подобное обращение!.. Он даже не сделал ничего плохого! Ну, ничего, в чем Лю Минъянь не поддержала бы его. Ло Бинхэ попытался выразить ей свое мнение непонимающим взглядом, но она в ответ только сурово нахмурила брови. — Ты сказал «что-то случилось» и исчез, — сказала Лю Минъянь. — А тем временем мой брат начинает сходить с ума. Как и весь остальной орден. — Она выдержала паузу, а потом призналась: — Я думала, ты сбежал, чтобы сделать какую-нибудь глупость. На какое-то время повисла тишина. Затем Ло Бинхэ вздохнул. — Я ушел, чтобы поговорить с шицзунем во сне, — сказал он, слегка скривив губы. Больше он ничего не стал объяснять. Сменив позу на чуть менее воинственно настроенную, Лю Минъянь внимательно посмотрела на него. — ...О, — сказала наконец она. И больше ничего. Она подошла и уселась на постель рядом с ним. Какое-то время они просто молча сидели. В конце концов, Лю Минъянь и так все понимала. Она с самого начала верно догадалась: Шэнь Цинцю сделал то, о чем горько сожалел. И для Ло Бинхэ подтверждение, что это была ошибка, что он не сделал ничего плохого, что шицзунь сожалеет, — было именно тем, в чем он нуждался все это время. Им просто нужно было искренне поговорить друг с другом, пусть и не обошлось без неких завихрений и внезапных поворотов. Все это время Лю Минъянь была права. Ло Бинхэ не смог сдержать улыбку. Если бы последовал своим изначальным планам, кто знает, сколько бы времени он потратил на бесполезную беготню, не зная о том, что шицзунь его не ненавидит. Смог бы он вообще узнать об этом, если бы появился снова таким подозрительным образом, учитывая, каким скрытным был его наставник? Какое счастье, что Ло Бинхэ сперва пошел к Лю Минъянь. Как ему повезло иметь друга вроде нее. — Я собираюсь помыться и лечь спать, — сказал он, стянув другой сапог. — Ты... присоединишься ко мне? Лю Минъянь — одинокая молодая женщина, которая ворвалась в комнату одинокого молодого мужчины, заперла дверь, уселась на постель и теперь наблюдала, как он снимает верхние одежды — одарила его очень скучным взглядом. Затем она резко ткнула его локтем под ребра. — Нет, — сказала она. Поднявшись, Лю Минъянь направилась к двери, но остановилась и, прищурившись, обернулась к нему. — И если ты попробуешь уйти без меня, увидишь, что я с тобой сделаю. Ранее они договорились, что она не поедет с ним в Цзиньлань, учитывая чуму и сложную ситуацию с дворцом Хуаньхуа. Но, похоже, Лю Минъянь была сильно обеспокоена тем, как неожиданно и непредсказуемо все обернулось. Ло Бинхэ сумел дождаться, пока за ней не закроется дверь, и только тогда рассмеялся. Ему и в самом деле очень повезло.