ID работы: 9905053

Contemporary

Слэш
NC-17
Завершён
6726
автор
Размер:
221 страница, 9 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
6726 Нравится 431 Отзывы 3099 В сборник Скачать

Part 2

Настройки текста
      — Нет, нет, не в тебе дело, — как-то удивительно испуганно начинает Чонгук, замахав руками, стоило только увидеть начинающее проступать на лице Тэхёна разочарование.       — Да уж, конечно, ладно, я тебя понял, — теперь вдвойне неловко и даже чуточку неприятно. Он открылся, извинялся тут стоял, рассказывал всё как на духу, понять попытался. А Чон вон как, руку пожать не может. Тэхён, неловко усмехнувшись, порывается уйти. — Пойду, в общем.       — Стой… стой, я объясню, — Тэхён останавливается поодаль, оборачивается, выгнув вопросительно бровь. — Давай так, я тебе объясняю, почему руку не пожал, но ты обещаешь, что никому не расскажешь.       — А это будет такой прям секрет? — смотрит недоверчиво.       — Ну, вообще да. Я бы в жизни не рассказал это кому-то вроде тебя, но ты тут так распинался до этого, что мне буквально стыдно, — выглядит нервным. — Да и учёба скоро закончится, мы с тобой после окончания никогда больше не увидимся, будет, хмм, ну, новый опыт рассказывать об этом открыто.       — Кому-то вроде меня? А что со мной не так?       — Камон, вы же меня все терпеть не можете. Ты меня, кажется, вообще ненавидишь, я расскажу, а ты против меня это используешь, и прощай всё, — сам себе противоречить начал, зачем собрался рассказывать, если такие мысли в голову закрадываются.       — Обещаю.       — Что?       — Ты сказал пообещать, что никому не расскажу.       — А, точно… Окей, можешь поближе подойти? Сядь, например, ну… сюда, — Чонгук неловко двигается, освобождая место рядом с собой на подоконнике, устраивает подбородок на руке, лежащей на коленке.       — Настолько всё серьёзно?       — Просто нет желания орать об этом на весь холл, — пожимает плечами.       — Окей, — тянет Тэхён и послушно усаживается рядом, прячет руки в карманах худи, склоняет голову вбок, смотрит искоса.       — В общем, хочешь — верь, хочешь — не верь, но я не могу других людей касаться. Ну… напрямую. Через одежду норм. А вот кожа… не могу, в общем, трогать никого. Поэтому за руку стараюсь ни с кем не здороваться, и всё такое. Из-за этого пожать не могу, а не потому что ты мне неприятен, или я высокомерный, или что ты там ещё себе мог придумать, когда я отказал.       — Не можешь? Как это не можешь? — Тэхён удивлённо распахивает глаза и даже садится вполоборота, заинтересовавшись.       — Ну, обычно. Неприятно мне людей трогать, противно… не знаю, как ощущения описать. Хочется пойти руки потом помыть, как ещё объяснить… Ну, и я иду мою потом сразу, как возможность появляется… — Чонгук замолкает, словно сомневается, стоило ли вообще этот разговор начинать, но всё-таки продолжает: — Ты можешь себе представить, как тебе по зубам водят, ну, например, наждачной бумагой? Вот это ощущение. Можешь? — тоже садится вполоборота, Тэхён ощущает тепло от чужого колена напротив, ловит себя на мысли, что они словно просто парочка друзей каких-то, сидят секретничают холодным зимним вечером, сбежав из комнат общежития после отбоя.       — Могу, — действительно представив, плечами передёргивает, пытаясь избавиться от противного ощущения. — Но ты же… а бальные? Ты же там постоянно… — понизив голос.       — И каждый раз мне плохо, когда приходится брать партнёршу за руку. Буквально секунды считаю, пока эти блядские три минуты не закончатся, — качает головой, в глаза доверчиво отчего-то смотрит и отводит свои. — И потом на награждении тоже. На репетициях так вообще жесть будет. Ну, ещё в прошлом году было не так жёстко, как сейчас. Что в этом году будет, не знаю. Как буду вывозить — тоже. Ещё и в партнёрши Кёнха…       — Я в шоке. Я даже вот не знаю, что сказать. Это звучит очень странно, — хрустит пальцами в кармане худи, задумавшись.       — Да, папа не знает, поэтому, пожалуйста, сдержи обещание. И не хрусти пальцами, это вредно.       — Это ко всем людям так? Или ты не проверял? А как ты с папой и мамой-то здороваешься? — хрустеть покорно перестаёт. И правда ведь, сколько раз ему говорили от привычки избавиться, потому что это очень для суставов вредно, а он всё никак не может, и когда взволнован, начинает снова.       — Пока ко всем, кого касался. Папа тоже в их числе. И мама тоже. Ну, она меня особо не трогает, папе руку перестал давать, он за плечи приобнимает, когда здоровается. Иногда хватает за руки, конечно, и я устаю отмываться потом от этого ощущения и ненавидеть себя за это, но с ним такое нечасто слава богу, мы мало общаемся. Вот, смотри, только не пугайся сильно, это не заразно, — решительно руки из рукавов выпутывает, поворачивает ладонями вверх и демонстрирует шелушащуюся кожу, затем шершавые тыльные стороны. Кисти покрыты многочисленными красными микротрещинками, кожа на вид очень сухая. — Это к вечеру обычно так. Днём ещё более-менее норм.       — Это?.. — слегка наклоняясь вперёд, разглядывает.       — Это от воды и мыла, — грустно усмехается Чонгук. — А, ну и антисептик ещё.       — Неужели не замечает никто? — Тэхён выдыхает поражённо, подавляя в себе желание подтянуть руку поближе к глазам и рассмотреть нормально.       — Я перед парами и тренировками кремом мажу, оно с утра нормально относительно выглядит, ну, руки просто типа красные. Это никому странным не кажется. Кожа только грубоватая. А под вечер вот как-то так, ну, когда смываешь уже это всё. Тэхён, серьёзно, только никому.       — Ты не думал обратиться к специалисту? — испуганно глазами взгляд ловит. — Это же ведь явно какое-то расстройство, как ОКР, только, ну, какое-то другое, наверное. Нельзя до такого состояния кожу доводить, тебе же больно что угодно делать, да? Оно же лопается постоянно, — у Тэхёна внутри непонятное разочарование и желание сухую кожу ладоней потрогать. Он списывает это всё на праздный интерес и шок.       — После восемнадцати обращусь. Не хочу родителей вмешивать, — прячет руки обратно в рукава.       — Почему? Это же родители, они разберутся…       — Нет, не разберутся. Не хочу, и всё, не будем больше об этом, ладно? — стальные нотки в голосе намекают Тэхёну, что лучше в это больше не лезть. Не хочет и не хочет, его дело.       — А мне почему ты рассказал это всё? Мы не друзья, — другой логичный вопрос.       — Считай это ответом на твои извинения. И… Ну, мне сейчас даже отчасти приятно, что хоть кто-то будет знать и понимать, окей?       Тэхёну хочется Чонгука пожалеть и поддержать, но в сложившейся ситуации, учитывая то, какие у них отношения, это не кажется хорошей идеей. И куда делась злость? Когда она пропала? В тот момент, когда Тэхён решил пойти извиниться, или вот сейчас? Непонятно.       — Слушай, ты будешь кофе? Я угощаю, — Тэхён смотрит Чонгуку прямо в глаза, тот смотрит слегка удивлённо, взгляд не отводит, но молчит. — А, ты, наверное, не пьёшь из автомата, да?       — Я буду.       — О, правда? Я тогда… — слезает с подоконника. — А какой тебе?       — Возьми такой же, как себе, я буквально зависимый от кофеина, могу пить в любом виде, — неожиданно робко улыбается в ответ.       — Вау, вон оно как, — Тэхён смеётся, стараясь разбавить неловкую атмосферу, и нажимает на кнопку автомата с надписью «Ванильный латте», прикладывает к терминалу телефон. Подходит с горячими стаканчиками обратно. — Держи, — передаёт осторожно, опасаясь коснуться руки пальцами.       — Спасибо большое.       — Да не за что.       — Из этого автомата мой самый любимый, — тихонько добавляет Чонгук.       А у Тэхёна почему-то очень тепло внутри становится. Наверное, дело в горячей, сладкой жидкости, хотя он её ещё даже глотнуть не успел.       — Чонгук, я никогда тебя не ненавидел, не знаю, почему ты так решил. Это слишком сильное чувство, чтобы из-за каких-то разногласий к кому-то его испытывать. Вот авокадо я ненавижу, а тебя нет, не надо так думать, окей? — Чонгук усмехается странному сравнению, кивает головой, подтверждая, что информацию принял. — Ты правда танцами до академии не занимался?       — Угу. Ну, немного ходил на гимнастику и какой-то там детский брейк-данс, мама вообще не хотела в танцы отдавать, папа настоял и сюда забрал, — отпивает из стаканчика, и над верхней губой появляются молочные усы.       — Круто… Ты молодец, за шесть лет настоящим профессионалом стал. Мне даже немного стыдно, — усмехается под конец фразы Тэхён.       — Чего смеёшься?       — У тебя вот тут… — демонстрирует пальцем у себя на лице, где нужно вытереть.       — Ой, дебильная пена, — тушуется и смешно облизывается. Тэхён давит смешок. Не хочется ещё больше человека смущать. Чонгук греет о стаканчик руки, разглядывая кофейные разводы на молочной пене сверху. — А ты правда соревновался со мной всё это время?       — Ага, ну, как и многие, я думаю, люди любят такое всё.       — Я никогда внимания особо не обращал на остальные имена в рейтинге. Поэтому не знал даже.       — Это… сильно. Не смотреть совсем на остальных.       — Тебе завтра к какой паре?       — Мне ко второй. Там английский первым, можно не идти.       — Тоже автомат?       — Ага, за олимпиаду. Я тогда, кстати, победил тебя.       — Правда? У меня вроде бы третье место было. А у тебя какое? Первое?       — Серьёзно? Три призовых места в одну школу уехало, а ты не запомнил, кто помимо тебя их забрал?       — Ну а зачем, не поздравлять же мне вас всех ходить, смысл в голове держать. Я ни с кем не соревновался, к счастью. Так какое у тебя было?       — Второе.       — А кто выиграл?       — Чимин.       — Пак Чимин? Маленький такой? С твоей параллели?       — Угу.       — Ух ты, это твой друг?       — Да.       — Шарит, что ли?       — Он да, вообще хорошо…       — Смотри! — вдруг взволнованно.       — Что там? — Тэхён, проследив за взглядом Чонгука, поворачивает голову и смотрит в окно, на подоконнике которого они расселись. — Ух ты, снег!       — Круто, ну, — Чонгук улыбается, переводит взгляд на Тэхёна.       — Здорово, что мы помирились, мне не по себе было, — Тэхён прячет глаза, ощутив откуда-то взявшееся смущение. — Ты меня ужас как раздражал всегда.       — А сейчас раздражаю?       — Сейчас… в общем-то и нет вроде.       — Это из-за того, что я рассказал? — Чонгук допивает кофе и вперивает взгляд в полумрак коридоров.       — Да нет. Просто, ну, ты не материшься, не обзываешься, не ставишь себя выше меня. Поэтому, наверное, и не раздражаешь.       — Я никогда себя выше кого-то не ставил, просто не отвечал на ваши нападки. Или отвечал, но редко. Как Чимину твоему, он меня задолбал больше всех, наверное.       — Окей, не будем об этом.       — А ты вообще не материшься, не ругаешься, вообще ничего?       — Не-а.       — Правильный?       — Ну… не знаю.       — Неприятно, когда при тебе матерятся, наверное?       — Есть такое, — кивает.       — Я учту. И помогу с тренировками. Извини, что чуть не бросил на половине пути, обычно я такого не делаю.       — Ты не обязан.       — Давай доведём до конца. Завтра в пять, окей?       — Хорошо.       Они поднимаются с подоконника, на пару секунд синхронно залипнув на снег за окном. Выбрасывают стаканчики в мусорку и направляются молча к лестнице. Поднимаются на третий этаж, Чонгуку выше.       — Ну, до завтра?       — До завтра, — Чонгук утвердительно кивает и начинает, не торопясь, подниматься дальше. Тэхён заумывается, стоя с занесённой над ручкой двери рукой.       — Чонгук.       — Ау? — тот удивлённо оборачивается.       — Спокойной ночи, — робко растягивает в нерешительной улыбке губы.       — Спокойной ночи, Тэхён, — Чонгук в ответ тоже улыбается, обнажив ровный ряд белых зубов.

***

      Когда Чонгук, неожиданно даже для себя самого, решил рассказать Тэхёну о своей проблеме, внутри затрепетало всё от ощущения, что хоть кто-то сейчас узнает. Единственное вот, неизвестно, что Тэхён сделает потом с этой информацией, но пока говорил, болезненно хотелось, чтобы парнишка поверил. Чонгук ведь не плохой, правда, просто не может прикоснуться, что в этом сложного? Ещё Чонгук отчего-то теперь решил контролировать себя при Тэхёне и не выражаться, если так уж тому неприятно…       Он еле отсидел все свои пары. Ужасно не терпелось почему-то пойти на тренировку с Тэхёном. В конце концов, интересно, как это всё теперь будет проходить, они ведь всё решили. Не нужно больше ссориться? Может, получится куда-нибудь сдвинуться в лучшую сторону. Посмотреть бы скорее, как Тэхён будет выглядеть без страдающего выражения лица. Интересно, чем, вместо обычной ссоры, закончится тренировка. Как они будут взаимодействовать. Чонгук ведь на шефство согласился ещё и из личного интереса. Проверить, насколько хорошим преподавателем может быть. Пока что тренировки показывали, что ужасный из Чонгука вышел бы препод. А вдруг сейчас изменится что-то?       Но, как назло, ровно к пяти выбраться не получилось. Позвала к себе руководительница по бальным танцам сообщить о предстоящих соревнованиях, срочно потребовалось ей почему-то обсудить костюмы, программу, связки, всё подряд. И затянулось это аж на час. Чонгук в пять отписался Тэхёну, что припоздает, но тот не ответил. Судя по расписанию, у Кима сегодня было две пары, то есть освободился где-то в час. Наверное, ждёт его в комнате. Или, может, в зал уже пошёл. И не отвечает почему-то. Едва Чонгука отпустили, он рванул на третий этаж, потратил добрых минут десять на поиски двери Тэхёна. Открыл незнакомый парнишка.       — Эм, к Тэхёну?       — Ага, он тут?       — С утра его не видел.       — Чего?       — С утра…       — А, понял, извини, — Чонгук не стал дослушивать, развернулся на пятках и направился в тренинг-рум.

***

      — Хэй, ты тут? Чего не отвечаешь? Пишу, пишу… — улыбаясь, просовывает голову, приоткрыв дверь. Окидывает взглядом помещение, и спустя мгновение его глаза испуганно расширяются. — Твою мать!       Тэхён лежит на полу посреди зала, громко прерывисто дышит и прижимает к щеке бутылку с водой. Весь красный, нога, согнутая в колене, дрожит, мокрая чёлка прилипла ко лбу.       — Какого хрена тут произошло? — подлетает к нему Чонгук.       — За… занимался.       — И когда был последний перерыв? — опускается рядом на корточки, смотрит обеспокоенно.       — Вот… сейчас перерыв, — задыхаясь.       — А ещё когда был?       — Это первый.       Надежды на интересную, классную тренировку пошли прахом. Они вообще когда-нибудь будут тренироваться нормально?       — Ты с ума сошёл? У тебя пары закончились в час, ты пять часов тут танцуешь? — Чонгук поджимает губы. Тэхёну хочется вломить за такие выкрутасы.       — Технически шесть с половиной, у меня только вторая… была.       — Господи, придурок, нахуя?! — плевать, что обещал себе контролировать речь при нём.       Тэхён морщится.       — Сам говорил…       — Я в жизни тебе не говорил, что самоуничтожением заниматься — это нормально.       — Тогда ничего не понимаю, — Тэхён вяло пытается попить прямо лёжа.       Чонгук пару секунд наблюдает за тщетными попытками.       — Как ты мне дорог, а я надеялся, наконец всё проще станет, — Чонгук, обхватив за плечи, заставляет сесть.       — Не надо, я потный весь, не трогай, ты же не можешь…       — Я не трогаю твою кожу, замолчи, — отбирает бутылку, раздражённо что-то бормоча под нос, открывает и приставляет к тэхёновым губам.       — Сам могу, — тихонько стыдливо шепчет, пытаясь отмахнуться от предложенной помощи неслушающейся рукой.       — Не выпендривайся, пей, — и таким взглядом злым смотрит, что Тэхён решает не сопротивляться пока. Осушает половину бутылки, прикрывает глаза, лицо отворачивает, от горлышка оторвавшись. — Больше пей.       — Не могу.       — Через «не могу». Давай, — настойчиво тормошит, заставляя голову обратно повернуть. Тэхён через силу допивает воду. — Встать можешь?       — Да… я могу, — неловко на бок переворачивается, опирается на дрожащие руки. — Ну, ещё чуть-чуть, и можно заканчивать, — безуспешно пытается подняться.       — Больной совсем? Бля, что же делать, — Чонгук смотрит как на придурка, думает несколько минут, соображает, как бы ему поступить, наблюдая за жалкими попытками, скользит взглядом по покрытому разводами пота мятному адидасовскому свитшоту, цокает языком в итоге, поднимается сам, и, наклонившись, тянет за предплечья, заставляя Тэхёна встать. — Стой, аккуратно. Давай, — поворачивается спиной, присаживается. — Давай, залезай.       — Нет, ты что? Я не могу, — голос тихий-тихий, едва на ногах стоит.       — Я сейчас тебя ударю, Тэхён. Быстро залез.       — А если увидит кто-нибудь? — прекрасно понимая, что влетит и ему, и Чонгуку за то, до чего себя довёл. В школе такой подход строго-настрого запрещён.       «То есть теперь мы понимаем, что наделали, а заранее головой подумать никак нельзя было?»       — Я похож на придурка? Пойдём через чёрный.       — Он закрыт же.       — Щас откроем.       — Не понимаю…       — Да ключи я у папы спиздил. Хватит болтать, еле стоишь и так, давай на спину, ну.       — Чонгук…       — Тэхён, не беси меня, последний раз говорю. Я сейчас брошу тебя здесь, — кидает раздражённый взгляд через плечо. И Тэхёну не остаётся ничего, кроме как согласиться. Во-первых, когда ещё сам Чон Чонгук предложит на спине покатать? Во-вторых, навряд ли получится сейчас самостоятельно на третий этаж подняться, а торчать тут в зале одному — такое себе мероприятие. Он опускается на чужую спину, осторожно, чтобы не коснуться ненароком кожи шеи, перекидывает руки вперёд. Чонгук суёт ему свой полупустой рюкзак, подхватывает под бёдра, словно пушинку, и поднимается, перехватывая поудобнее. — Вот же свалился мне на голову. Тебе вообще ничего говорить нельзя, сразу ерундой страдаешь… — бормочет недовольно, направляясь к выходу из зала.       Тэхён сконфуженно молчит. Сейчас, когда ощутил под руками тепло, спина эта кажется очень удобной, а проведённые в зале шесть с половиной часов начинают аукаться, веки тяжелеют, словно сознание уплывает. Сил в организме совсем не осталось. Он собирает их все, лямку чонгукова рюкзака до локтя натягивает, пальцы в замок сцепляет, чтобы точно не уронить, прикрывает глаза, голову осторожно роняет на чужое плечо.       Чонгук, быстро петляя по коридорам, добирается до чёрного входа, отпирает его, воровато оглянувшись по сторонам, юркает внутрь, закрывает дверь и начинает подниматься. На втором этаже дыхание сбивается, в конце концов, Тэхён не такая уж и пушинка.       — Давай… я сам? — шёпотом, чувствуя, как тяжело Чонгук дышит.       — Пришли почти, тихо, щас будем выходить, не шуми, хорошо?       — Хорошо, — на грани слышимости. Глаза открыть не получается.       Чонгук выходит в коридор третьего этажа, быстро прикрывает за собой дверь, проворачивая ключ в замочной скважине, и выныривает из-за пожарного щита в жилом блоке. Тэхён краем отрубающегося секундами сознания отмечает, что делает тот это всё так ловко, словно повторял подобное не один раз. Кто знает, зачем у папы ключи спёр? Кто знает, как часто чёрными ходами в школу пробирался и почему? Тэхён подумал бы об этом или даже самого Чона расспросил, но точно не сейчас. Сейчас Тэхёна, если честно, разморило ужасно. Он давно настолько сильно не выматывался. Болит буквально всё, усталость просто обухом по голове глушит, да и спина под ним всё-таки такая мягкая и тёплая…       Добравшись до нужного места, Чонгук пару раз шёпотом окликает Тэхёна, тот не отвечает, то ли отрубившись, то ли просто уснув.       — Чёрт, — ругается тихонько и стучит ногой по двери тэхёновой комнаты.       Открывает всё тот же угловатый подросток.       — Тэхёна нет… Ой!       — Тихо, скажешь кому — отчислят к хуям, у меня отец ректор. Отойди, — иногда прикрываться папой не так уж и плохо, оказывается.       Парнишка испуганно отпрыгивает. Чонгук быстро проходит по комнате в сторону ванной, на ходу скинув ботинки и вытащив из рук Тэхёна рюкзак.       В ванной он осторожно устраивает Тэхёна в сидячем положении в душевой кабинке прям в одежде и включает прохладную воду, тут же направляя струю тому на голову. Тэхён вздрагивает, приходит в сознание и фыркает носом.       — Потерпи чуть-чуть.       — Х-х… холодно.       — Лучше холодно, чем жарко, — бормочет Чонгук, поливает ещё несколько минут, пока Тэхён не начинает дрожать, и не становится понятно, что очухался окончательно. — Дальше сам сможешь?       — Смогу.       — Хорошо, я принесу тебе вещи, — закрывает матовую стеклянную створку и выходит из ванной, позволив Тэхёну собраться с силами и помыться.       — Это шкаф Тэхёна?       — Угу.       Чонгук открывает дверцы, бегло оглядывает содержимое. Достаёт лонгслив, просторные пижамные штаны, недолго думая берёт ещё и бельё, стараясь не доспускать мысли о том, как это странно. А что такого? Они оба парни. Трусы у всех одинаковые.       — Я… вещи на раковине.       — Спасибо, — приглушённо из душа. Ванная наполнилась паром и запахом геля для душа.       Чонгук выходит, чтобы не смущать Тэхёна ещё больше. Сосед его явно чувствует себя не в своей тарелке. Какой-то слишком мелкий парнишка, обычно ребята живут вместе с самого начала, а этот явно не шестой тянет. Наверное, старый сосед отчислился.       — Где у вас чайник?       — В общежитии нельзя…       — Ой, да ладно наебенивать-то. Говори уже.       — На подоконнике за шторкой, — сдавленно отвечает.       — Прикольно, у меня там же стоит, — ухмыляется Чонгук.       Он по-хозяйски ставит чайник, берёт пару кружек со стола, наливает в них кипяток, взяв заварку и сахар тоже с подоконника. Сосед мог бы ему сказать, что это вообще-то не Тэхёна запасы, у Тэхёна в другом месте всё лежит, но ни слова не говорит, только наблюдает пристально. Чонгук ставит кружку с готовым чаем на прикроватную тумбочку и усаживается на кровать, дожидаться Тэхёна из душа. Почему не уходит и почему так волнительно внутри, понятия не имеет. И просто старается не задумываться. В конце концов, Тэхён его подопечный, нужно убедиться, что он в порядке и пиздюлей, разумеется, выписать.       Чонгук разглядывает комнату. Половина Тэхёна явно показывает, что хозяин во всём любит тепло и уют. На столе стоит макбук в мятном чехле, куча каких-то фигурок героев комиксов, несколько очень милых кружек, шейкер и специальные бутылки для воды, которые тот, очевидно, берет на тренировки. Учебники и тетради в разноцветных обложках лежат аккуратными стопочками на столе и тумбочке, отовсюду торчат цветные стикеры. На стене над столом пробковая доска с несколькими полароидными фотографиями, какими-то стикерами, наклейками и прочей разноцветной ерундой. Чонгук замечает коллекцию пинов по «Гравити Фоллс» и «Времени приключений», какие-то пины совершенно классные: в виде кофейных стаканчиков, листьев, единорогов, есть даже несколько с радугой. Он гонит от себя мысль, что это может что-то значить. На кровати куча всевозможных подушек и мягкий ворсистый плед. В общем, прикольно. Вот прям комната подростка. Они, конечно, уже этот возраст переросли, но по всему, что здесь есть, многое можно сказать о хозяине. Как минимум — Тэхён уютный, это сто процентов.       Тэхён выплывает из душа спустя минут десять, вяло трёт бирюзовые волосы полотенцем и застывает на месте как вкопанный, стоило только увидеть восседающего на кровати Чонгука, который принялся рубиться в игрушки на телефоне и не заметил, как он вышел. Выглядит Чонгук при этом таким задумчивым. Рот приоткрыл, нижнюю губу покусывает.       — Чонгук?       — О, полегчало? — отрывается от экрана телефона.       — Ну… да, усталость только лютая.       — Иди сюда, поговорить нужно, — кивает на место рядом с собой.       Тэхён кидает полотенце на сушилку, подходит, расчёсывая пальцами волосы, покорно опускается на кровать. Чонгук вручает ему кружку со строгим «пей». Он забирается с ногами на постель, сначала отпивает, а потом начинает тихо хихикать.       — Что смешного?       — Это не мой чай, Чонгук, — шёпотом, наклонившись поближе.       — В-о-о-у, — нарочито громко. С ослепительной улыбкой поворачивается к старательно не глядящему на них соседу. — Дружище, что ж ты сразу не сказал. Ну, ты же не против, да? — не то вопрос, не то утверждение.       — Да нет, ничего страшного.       — А ты не хочешь пойти прогуляться ненадолго, нам тут перетереть с твоим соседом кое-что нужно?       — Эм… Окей, — сосед сконфуженно поднимается с кровати и поспешно выскальзывает за дверь под вялые попытки Тэхёна окликнуть и остановить.       — Чонгук! — Тэхён слабо хлопает его по коленке, стоило только двери за соседом закрыться.       — Что?       — Наглости не занимать, — смотрит осуждающе.       — Где ты наглость увидел? — посмотрите на него, невинный оленёнок.       — Ты буквально его из комнаты выставил!       — Боже, не умрёт, — закатывает глаза. — У нас тут серьёзный разговор намечается, — Чонгук ставит свою кружку на тумбочку у кровати, отбирает наполовину пустую уже у Тэхёна и разворачивает его к себе, подтянув за лодыжки.       — Ты чего?       — Скажи-ка мне, солнышко моё подопечное, — пальцами сминает икру одной ноги Тэхёна под громкое «Ай!», — что это сегодня было такое?       — Не надо, что ты делаешь? Пусти, — Тэхён силится ногу из хватки выдернуть.       — Не дёргайся, иначе я буду материться. Если сейчас мышцы хоть немного не размять, завтра ты вообще не встанешь, ты этого хочешь?       — Я сам могу!       — Да ты что? И как же, позволь спросить, ты собираешься дотягиваться? — смотрит осуждающе из-под ресниц. Тэхён, возмущённо засопев, замолкает. — Ответишь на мой вопрос? — невозмутимо продолжая через штанину разминать мышцы. Тэхёну больно до жути, он зажмуривает глаза, дышит часто, терпит.       — Ты сам тогда сказал, что по десять часов в зале торчал, а я и четырёх никогда не сидел. Три с половиной максимум, хотел… Ай! Попробовать… Больно, Чонгук! — захныкав. Действительно больно, аж глаза мокрыми становятся.       — Ну, потерпи чуть-чуть, — уже мягче, заметив, что и правда не на шутку больно. — Тэхён, ты понимаешь, что такими поступками ответственность за последствия на меня вешаешь? — перебирается к другой ноге.       — Каким таким образом? — зашипев, когда Чонгук до особенно забитой части мышц сильными пальцами добрался.       — Если бы я языком своим не трепал, ты бы не попёрся убиваться туда. И ты мой подопечный. Я должен за тобой присматривать. Сам прекрасно знаешь, как строго у нас в школе с такими методами. И меня бы по голове не погладили, тебя так тем более. Я уже не говорю о чувстве вины. Если ты на меня ссылаешься, то тебе стоит знать, что мне тогда, когда я такой фигнёй страдал, было одиннадцать. Одиннадцать, Карл! И уже тогда я понимал, что если и упарываться на тренировках, то хотя бы с перерывами. Я ребёнком был, у меня организм выносливее был в разы, за мной присматривали, когда поняли, что бороться с этим бесполезно. Понимаешь? Я в жизни никогда себя до такого не доводил. Перерабатывал — да, на четвереньках оттуда выползал — да. Но никогда не доводил до того, чтоб не в состоянии ходить был.       — Я мог идти…       — Да что ты! Я почему-то этого не заметил!       — Ладно, прости, я опять облажался, — понизив голос, отводит взгляд.       — На этой неделе никаких тренировок.       — Но…       — Без «но». Узнаю, что без меня тренил…       — Что? Откажешься помогать?       — Хуже.       — А что может быть хуже?       У Чонгука тепло разливается внутри от этого вопроса и на лицо улыбкой глупой просится.       — Расскажу Хосоку, как ты себя доводишь, и представь себе последствия. И для тебя, и для меня, — улыбка почти маниакальная.       — Ты ужасный… — сникает Тэхён.       — Правда?       — Ну, не то чтобы прям, но, знаешь, угрожать — это тоже не дело.       — Плечи давай.       — А ты? Ты меня трогаешь… всё хорошо?       — Тэхён, ключевое слово вчера было «кожа». Окей? Ты одет вроде, — улыбается уже снисходительно.       — Ой, точно, — краснеет до корней волос и, чтобы скрыть это, покорно спиной поворачивается.       Чонгук начинает разминать полностью забитые мышцы плеч.       — Жесть, вообще каменное всё, вот чем думал… — бормочет недовольно под нос. Тэхён, скорбно голову опустив, сидит и ни звука не издаёт. Хотя больно жутко. — Не больно?       — Ужас как больно, — сдавленно.       — Терпишь?       — С тобой попробуй не терпи, нытиком сразу обзываешься.       Чонгук усмехается коротко, продолжая массировать, разминает немного мышцы рук, снова возвращается к плечам и спустя минут десять заканчивает экзекуцию.       — Всё, готов, — слишком нежно для дружеского жеста бессознательно погладив по спине под конец. — Задница и бёдра в целом точно будут болеть, но тут я уже ничем не помогу, тут лёгкий ручной массаж бессилен.       — Спасибо. Правда, спасибо, — Тэхён поворачивается лицом, облегчённо выдыхает, подтягивает к груди колени. Мышцы ощутимо расслабились наконец.       — Никаких тренировок, помнишь?       — Чонгук.       — М?       — Почему ты себя так ведёшь? Мы вроде бы не друзья даже…       — Почему нельзя перестать задавать вопросы? — и молчит с минуту, словно ждёт, когда Тэхён ответит, но тот занят тем, что разглядывает его лицо. — А может… может, я хочу это исправить, — как-то робко, отводя взгляд в сторону. — А что? Хочешь, чтобы я перестал и ушёл сейчас? Хочешь, чтобы мы общались как раньше, как на самой первой тренировке?       — Нет-нет, я не об этом. Мне просто интересно, — удивляется такому порыву, но показывать этого не планирует.       — Слушай…       — М?       — Ты знаешь, что после такой нагрузки не рекомендуется сразу спать ложиться, это для сердца плохо?       — Эм… ну, теперь знаю.       — И не поздно сейчас.       — И?       — Может, фильм посмотрим? — выпаливает будто бы невзначай.       — Оу… ну, можно и посмотреть, — Тэхён расплывается в улыбке.       — Я тогда быстро к себе сгоняю сейчас, ты пока полистай, глянь, чё смотреть будем, ладно?       — Хорошо.       Чонгук подхватывает рюкзак с пола, выходит в коридор. Тэхён прижимает руки к щекам.       «Из зала донёс, в душ затащил, в себя привёл, вещи принёс, дождался, чай приготовил, отругал за то, что перетрудился, массаж сделал, сейчас вот фильм вообще предлагает смотреть… У меня новый друг? Или?..»       Тэхён отчётливо ощущает, как краска приливает к лицу.       «Не может быть такого…»       Возвращается Чонгук быстро, Тэхён только-только прогнал из головы все эти мысли странные. И всё напрасно. Он залипает на Чонгука в мягких шортах и просторном свитшоте, в которые тот переоделся. Залипает на растрёпанные волосы. Залипает на симпатичное лицо, которое Чонгук почему-то хмурит, разуваясь. Залипает на руки, в которых тот держит какие-то пачки с едой.       «Повезло его будущей девчонке»       — Капец холодно в коридорах. На, держи, ты же пропустил и ужин сегодня, и обед, наверное, — бросает ему пачку круассанов, пару баночек с банановым молоком и шоколадку. — Не знаю, что ты ешь, взял всего подряд, — добавляет небрежно.       — Не надо было, Чонгук, ты зачем? — Тэхён отрывается от созерцания нового друга, не осознавая, что пялился всё это время в открытую, и трясёт яркой шевелюрой отрицательно.       Чонгук щёлкает, открывая банку с энергетиком.       — Ты фильм нашёл?       — А вот это, по-твоему, не вредно для сердца? — кивает на банку в руке.       — Ну извините, я зависимый. Ты фильм нашёл?       — Да, ты «Форд против Феррари» смотрел?       — Кстати, нет, так и не сходил на него.       — Я тоже. Давай?       — Давай, — Чонгук забирается без приглашения с ногами на кровать, подбирается к Тэхёну поближе, опирается на спинку кровати, берёт одну из подушек и обнимает её, дожидаясь, пока Тэхён включит фильм.       Тэхён скроллит страницу.       — Где-то он тут был… «Малефисента», «Зелёная книга», «Однажды в Голливуде», «Назови…» — прокашливается неловко, — «Назови меня своим именем» смотрел? — внезапно спрашивает.       — Это-о? С Тимоти… — надеясь, что ослышался.       — Шаламе, да.       — Смотрел… — Чонгук отвечает сконфуженно, но Тэхён то ли не считает вопрос странным, то ли хорошо притворяется.       — Понравился? Мне вот что-то не очень.       — Ну… нормальный фильм, но я больше люблю хэппи-энды.       — А-а-а, — понимающе тянет. — Ну, мне в целом тоже поэтому не вкатил, и актёр второй не понравился, который не Тимоти, а здоровый.       Чонгук прочищает горло.       — Ну да, не очень он. На педофила похож, особенно на контрасте.       — Вот мне тоже так показалось, — усмехается в ответ. — Кстати, — Тэхён обползает Чонгука, свешивается с кровати, роется в прикроватной тумбочке. — Вот, — поднимается резко, тянет какой-то тюбик. Неожиданно морщится, головой трясёт вяло.       — Эй, эй ты чего?       — Да нормально, резко поднялся, голова закружилась. Держи, — настойчиво тюбик тянет.       — Это?..       — Крем. Он крутой очень. Для рук, — добавляет, оробев.       — Да нет, не надо, у меня есть, я одной и той же фирмой пользуюсь.       — Поэтому и помогать хуже стал.       — Откуда ты знаешь, что хуже стал?       — Просто предположил.       — А почему говоришь, что поэтому хуже?       — Ну это как с каплями в нос, с лекарствами, с кофеином вот, кстати, тоже. Привыкаешь, у организма вырабатывается толерантность, и помогать начинает хуже. Поменяй на этот, посмотришь, лучше будет, — кивает на руки, которые Чонгук стыдливо в рукава тут же прячет.       — Не надо…       — Ну возьми, пожалуйста, ты мне очень помогаешь, а я тебя даже отблагодарить не могу никак. И плюс я знаю, что поможет, мне его мама советовала, она ерунды не скажет.       — Мне неудобно, не акцентируй на этом внимание, — Чонгук смотрит на свои рукава, куда спрятал шершавые ладони.       — Чонгук, сколько твоих друзей про это знает?       — Хмм, ноль.       — Вот пусть и дальше будет ноль. Быстрее вылечишь их, проще жить станет, чего ты в самом деле, — оживлённо добавляет Тэхён, потрясая тюбиком в воздухе перед его лицом и засовывает крем ему в карман. — Всё, давай смотреть, — отползает обратно к стене, устраивается поудобнее на подушках, ставит ноут на колени и открывает пачку с круассанами. Чонгук, повозившись, усаживается рядом, по-прежнему обнимая подушку. Хорошо, что у Тэхёна их много. И на чём спать, и что обнимать, как говорится.       Чонгуку фильм, если честно, очень понравился, хоть и шёл он долго. С Тэхёном смотреть классно. Он не как Джин, глупые комментарии не вставляет, скрытые смыслы видит, пасхалки, отсылки и интересные детали обсуждает. Очень классно. И сосед не вернулся. Ещё лучше.       Чонгук себя странно ощущает. Тэхён рядом развалился такой тёплый. Сполз к середине фильма пониже, только затылок и видно было. И прям вот совсем рядом. Даже лбом ему в предплечье уткнулся. Вообще-то, Чонгук себя странно чувствовал буквально весь день. И сейчас, лёжа рядом, осознавая, что фильм хэппи-эндом нифига не закончился, а обсудить это не с кем, потому что Тэхён бессовестно уснул, даже не обидно. Время всё равно очень классно провели. Чонгук ставит титры на паузу. Осторожно встаёт, убирает ноутбук, упаковки с едой, которые Тэхён так и оставил на постели возле себя, не подумав убрать то, что не доел. Возвращается к кровати, поправляет подушки, на которых лежал, ерошит волосы на затылке, раздумывая, стоит ли делать то, что в голову пришло. Забивает на нерешительность, в конце концов, нет в этом странного ничего, укрывает Тэхёна одеялом и застывает на месте.       Потому что появляется какое-то новое болезненное желание. Такое сильное, что колет кончики пальцев. Кожа Тэхёна смуглая и в полумраке комнаты кажется совсем бархатной. Чонгуку очень интересно, какая она, если её коснуться. Такая же мягкая, как выглядит? Ему интересно всегда, в общем-то, что чувствуют люди, которые спокойно могут касаться других людей. Он часто хочет попробовать, и пробует, ведь если будет как обычно, просто пойдёт и помоет руки. Но так не всегда. Бывает, что при взгляде на человека успевает только представить подобное, а уже передёргивает, и появляется желание вымыть и без того чистые руки немедленно. А сейчас такого желания точно нет. Есть желание впервые в жизни полностью противоположное. Он почему-то уверен, что не захочет идти руки мыть, если попробует.       Так если подумать — он сегодня свою норму по скиншипу перевыполнил. Да, прикасался к Тэхёну через одежду. Но обычно и такого контакта усиленно избегал. А тут и думать забыл о том, что это может быть неприятно. Сейчас вот потрогать очень хочется. Людям, далеким от такого рода расстройств, понять его, конечно, будет сложно. Буквально штормит ведь когнитивным диссонансом. И хочется, и колется. И эмоции зашкаливают. Просто потому что… а вдруг правда не захочется потом руки мыть? Тогда что?       Чонгук тянется рукой к лицу Тэхёна, наблюдает за мерно вздымающейся грудью и, почти не отдавая себе отчёта в своих действиях, острожно касается тэхёнового лба одним пальцем, легко совсем, почти невесомо, отводит в сторону пушистую бирюзовую чёлку, упавшую на глаза. Потом становится почему-то очень страшно. Словно что-то плохое и постыдное сделал. И Чонгук тут же руку отдёргивает, сжимает пальцы в кулак, пятится к двери, сдавливая в кармане тюбик с кремом другой рукой, а спустя мгновение вылетает из комнаты.       «Господи, господи, господи» — сердце колотится как ненормальное. Словно с парашютом сиганул и вот только что приземлился. Он в пару прыжков преодолевает лестницу к себе на этаж, прислоняется к двери в свою комнату и смотрит на руку. Смотрит, смотрит, смотрит на неё с удивлением.       «Я не хочу её мыть, боже, я не хочу её мыть!»       Шок. Просто шок. Хочется и смеяться, и плакать одновременно.       А потом голову забивает миллион вопросов.       «Я теперь нормальный? У меня это прошло? А когда прошло? Вчера? Сегодня? Это из-за Тэхёна? Нужно обязательно на ком-нибудь проверить...»
Примечания:
Отношение автора к критике
Не приветствую критику, не стоит писать о недостатках моей работы.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.