***
Чонгук не планировал влюбляться. Чонгук не планировал влюбляться в парня. Чонгук не планировал влюбляться в выпускном классе. Чонгук вообще, блять, ничего в этой жизни не планировал. Зачем что-то планировать, когда всё и так идёт по нужной колее? Когда упорно тренируешься, много работаешь, создавая себе имя, после первого серьёзного успеха твоё имя в какой-то степени начинает работать на тебя. Он запарывался с учёбой и тренировками, и в выпускном классе половина преподавателей спокойно проставили ему все зачёты, не заставляя напрягаться и позволяя готовиться к тому, что ему будет нужно на соревнованиях или при поступлении куда-то дальше. Чонгук годами ограничивал общение с людьми, подпуская лишь немногих, тех, кто не будет общаться, узнавать подробности о его жизни, а потом бежать и трезвонить по всей школе, что Чонгук с папой, например, плохо общается, или ещё что-то в этом роде. Как-то исторически сложилось, что Чонгуку было почти комфортно, что о нём либо гадости говорят, либо фанатеют. Но любителям подлизаться он всегда от ворот поворот давал, а задир банально игнорировал. И как-то постепенно в позитивном ключе его перестали трогать. Только девчонки в основном цеплялись. И Джин. Но Джин — это отдельная тема. Так вот, девчонки. Самым большим страхом Чонгука, едва он ступил на скользкую дорожку полового созревания и начал обращать внимание на людей вокруг в этом плане, стал страх однажды влюбиться в одну из них. Ну, знаете, в такую. Самую настойчивую, как это обычно бывает, или самую неприметную, которая вообще внимания не обращает. Потому что, ну, контраст вроде как. В какую-нибудь вот такую девчонку. А страшно как раз потому, что влюбленность сто процентов не обходится без касаний. Ну хотя бы минимальных. Никто не говорит, что дойдёт до поцелуев, но объятия, подержаться за ручки, и все остальные мелочи до того, как она поймёт, что что-то с тобой не так, должны же быть. И вот этого Чонгук и боялся. Что понравится кто-нибудь, он прикоснется, а его поломает как обычно, если не хуже. И как потом влюбляться с каждым днём всё сильнее, как в книгах, если он не сможет человека касаться? А никак. Чонгук вообще не планировал, но, кажется, влюбился. Влюбился в парня в выпускном классе. Не планировал, но коснулся. Много раз и много где. И много чем. И даже губами. В прошлом году, когда после соревнований напарница посчитала необходимым в честь победы его поцеловать, Чонгук себе губы в кровь стёр в ванной потом. С ней он, к слову, больше не выступал. А бояться прикосновений стал в десятки раз сильнее. Ещё никогда не было настолько неприятно. А сегодня с Тэхёном… приятно было. Было так тепло. Даже почти хорошо, даже хотелось больше. Чонгук ведь уже и не помнит, когда мог такое делать по собственной воле. Он касался Тэхёна, а внутри под кожей приятное тепло по сантиметру разливалось постепенно. Он касался, а кровь начинала закипать во всем теле, и так бурлила, что это наружу мурашками по спине и плечам вырывалось. Он касался, а ему было больно от того, насколько хотелось больше. Он касался и медленно просыпался изнутри. Он понятия не имеет, когда он вот так уснул для этого всего, может, в прошлой жизни вообще. Но проснулся сто процентов вот сегодня. С ним. Это приятное тепло ласкало каждое нервное окончание, заставляло дрожать и посылало приятные импульсы по всему телу. Внутри так горячо и сладко никогда не было. И очень хотелось больше. Потому и поцеловал. И ещё бы поцеловал. Если бы реальность не вовремя по голове не стукнула. Это же Тэхён. Они вообще почти ни черта не знают друг о друге. Это же Тэхён. Который говорил, что почти ненавидел Чонгука всё это время. Это же Тэхён… который ведь, на самом-то деле, безумно красивый, который никому о его тайне не рассказал, оказавшись очень хорошим человеком, который и на помощь пришёл тогда, когда Чонгук очень в этом нуждался, не оставил одного в туалете отдраивать до содраной кожи ладони и ненавидеть себя, который снова купил ему кофе, будто почувствовав, какой именно понравится. Что не так с этим Тэхёном? Как Тэхён это с ним сделал так быстро? Нет, Чонгук не пошёл мыть губы с мылом или топиться в душе. Чонгук сидит один в пустой комнате, потому что Джин вернётся с выходных только поздно вечером. Сидит и смотрит на свои руки, иногда касается начавших подсыхать от постоянного облизывания губ кончиками пальцев и отчаянно пытается в себе разобраться. Может, Тэхён прав был? Нужно уже к специалисту? У самого Чонгука ни хрена разобраться не получается. Кёнха в пятницу его взяла за руку в коридоре, а он чуть прям на месте в обморок не бахнулся, настолько это было неприятно, он бы многое отдал, чтобы ощущение это забыть раз и навсегда. А нежная кожа Тэхёна буквально под его губами была. И это ощущение хочется сохранить, запомнить навсегда. И ничего ему не понятно. Ни про себя. Почему так думается о Тэхёне последние дни навязчиво? Почему так сильно увидеть хочется даже сейчас, когда стыдно? Ни про Тэхёна. Про Тэхёна тоже ничего, в общем-то, не понятно. Почему не оттолкнул? Почему позволял касаться вообще? Почему руки не отнял, почему прижимался в ответ и голову так доверчиво на плечо откидывал? Почему дышал так, словно то же самое чувствовал? Лицо гореть начинает тут же, стоит только тренировку вспомнить. Это ж надо, что он там делал. Это же… ёлки-палки, очень горячо было. Откуда оно в голове вообще взялось? Где насмотрелся? Из размышлений вырывает стук в дверь. У Чонгука сердце заходится. «А вдруг это Тэхён?» А потом он настраивает себя быстро и настойчиво на то, что Тэхён точно разговаривать не захочет в ближайшие дни и вообще навряд ли бы пришёл сюда сейчас, и поднимается с кровати. Почти спокойно подходит к двери и открывает. И ну надо же. Обычно инфаркт не случается два раза подряд. Нормальному человеку и одного раза достаточно. А тут, пожалуйста, случается. Второй раз уже за этот день Чонгук искренне недоумевает, почему жив до сих пор с такими эмоциональными качелями, с его-то пристрастием к кофеину навряд ли у него сердечко сильное и здоровое. А может, это и не инфаркт вовсе. Но Тэхён стоит перед ним, с мокрыми волосами, красными щеками, в очаровательнейшей розовой толстовке и супер неловко с ноги на ногу переминается. И это… это опять-таки сердечку, в любовных делах совершенно неопытному, больно делает. — Я… — прочищает горло. — Твой телефон, ты забыл, — достаёт трубку из кармана худи и как-то очень внимательно в лицо вглядывается. В глаза смотреть не решается, но словно ищет что-то, резко перемещая взгляд на руки, когда Чонгук молча трубку принимает, не опасаясь уже кожи коснуться, задевает пальцами, слегка по привычке, скорее, вздрагивая. — Ну… я пойду, — нервно пальцы в тёмно-синие, потому что мокрые от воды, волосы запустив, разворачивается и успевает сделать пару шагов, прежде чем Чонгук себя в кучу собирает и голос подаёт: — П… поговорим? — голос тихий, словно испуганный. — Да, неплохо было бы, — облегчённо выдыхает Тэхён, оборачиваясь, краснея щеками ещё больше и ликуя в душе от факта того, что Чонгук посмелее будет. Сам бы он не смог сейчас разговор предложить, так и ушёл бы. Чонгук молча дверь пошире открывает, впуская внутрь. Тэхён себя, если бы мог чувствовать ещё больше не в своей тарелке, он бы чувствовал сто процентов. Он в психологии никогда силён не был, но людей, с которыми хорошо общается и чьи чувства привык брать в расчёт при общении, старается от неловкостей оберегать, а потому просто ненавидит всякие скользкие темы. Он из тех людей, которые никак не прокомментируют ситуацию, если у вас случится казус вроде вылетевшей изо рта слюны во время разговора, непрошенной случайной отрыжки или какой-то люто неловкой ситуации. Он просто промолчит, давая людям вокруг возможность чувствовать себя комфортно и дальше. И сейчас ситуация вот как раз такая. Странная. Скользкая. Что ни говори, а разговаривать неловко будет однозначно. И как себя вести? — Я не знаю, что сказать, — Чонгук останавливается посреди комнаты, запрокидывает голову к потолку. — Прости? Я не знаю, что со мной творится. — Да не за что извиняться… — Я против твоей воли это сделал. — А по-твоему, для таких вещей разрешения, что ли, спрашивают всегда? — бубнит Тэхён, разглядывая ковролин под ногами. — Я трогал твой лоб, когда ты спал, убрал… ну, волосы. Как маньяк какой-то. После этого и решил проверить с Кёнхой тогда в коридоре. Плохая проверка вышла. — Ну трогал и трогал, что теперь? Это нормально… наверное. — Вот именно, что «наверное». — А ты целовался когда-нибудь? — стараясь изо всех сил, чтобы голос не дал петуха. — В прошлом году меня Суён поцеловала после победы на соревах. Это, ну, единственный раз был. Не знаю, считается или нет. — А я видел, да… — и правда видел. Тогда это показалось дешёвым фарсом. А оно вон оно как вообще. — Я себе губы в кровь тогда стёр, — Чонгук грустно усмехается, опуская голову и взгляд вперивая в пол. — Подожди, — Тэхён, забыв совершенно про стеснение, резко подходит и приподнимает его лицо за подбородок, требовательно вглядываясь. Боится, что не увидел чего-то там, когда разглядывал у двери. Краем сознания отмечая, как необычно вот так вот брать и трогать. — Ты не… — Нет. — Ффух, это хорошо, — отступает назад. — Я… — и то ли от того, что Тэхён отпустил, то ли от такого явного облегчения в голосе Чонгуку так трепетно становится внутри, что он сжимает кулаки, чтобы нервы в относительном порядке удержать. — Тебе не за что извиняться, правда. Я думаю, у нас что-то типа… взаимной симпатии, может быть. Ну, или это только у меня, не знаю, — выдаёт речитативом. — Я понимаю, это странно, и всё такое. И учёба у нас. Но что есть, то есть, в общем. Не знаю, как так вышло. Мне не было неприятно, правда. Зря… зря ты сразу убежал. — Да, определённо есть симпатия, — сдаётся и Чонгук. Ну глупо отрицать уже. — Может, потому что ты мне нравишься, я не испытываю отвращения, когда… ну, к тебе… — едва получилось из себя выдавить. Лицо горит. Вот и признание вылетело, само по себе как-то. — И что будем делать с этим? — Я не знаю. Если бы знал, не убегал бы от тебя сегодня. Не бросил бы там… одного. Но честно, не знаю. Я не могу ничего обещать, вдруг это временно, вдруг всё со мной опять как обычно станет, и я не смогу прикасаться больше. Это очень сложно… — голос на нет постепенно сходит. — Ты не узнаешь, пока не попробуешь. Давай не будем никуда спешить? Ну, случится что-то подобное ещё раз и случится. Не будем акцентировать типа. Мне тоже сложновато даже думать о подобных вещах, — Тэхён наконец поднимает уже взгляд и в глаза смотрит. Чонгук на взгляд отвечает и всматривается в тёмные радужки. «Такие тёмные сейчас, как эспрессо» — Предлагаешь прикинуться, будто ничего не было? — Нет, я предлагаю прикинуться, будто это в порядке вещей, и просто подождать, — пожимает плечами. — Чего подождать? — Чего-нибудь, Чонгук. Ты знаешь, что сейчас делать и как себя вести? Я — нет. Поэтому и предлагаю просто подождать и разобраться. Если будет дальше тянуть, значит… — замолкает на секунду, обдумывая что-то. — Значит, так и надо. Значит, будем пробовать. А пока подождём. — Оу… ну да, это будет правильнее всего, — если честно, Чонгук хотел бы уже сейчас что-нибудь попробовать. Но Тэхён прав, не нужно никуда торопиться. — Ффух, класс, с этим разобрались, — чешет затылок, улыбается робко. — Что с тренировками делаем? Продолжаем как обычно? — В общем и целом, у тебя огромный прогресс за эти дни. Тебе только чуть-чуть подтянуть технику, это можно сделать за пару занятий, и можешь идти сдавать базу Хосоку. Я знаю его требования. Ему этого хватит. Ну а если на выпускные контемп тебе поставит в итоге, то у тебя готов номер, можно сказать. Я всегда могу помочь, если что, с постановкой. Ну, если захочешь, конечно… — Окей… в среду подойдёт тренировка? — Подойдёт. — Огонь, получается, со всем разобрались, — Тэхён видит, что Чонгуку как-то совсем не по себе, и не особо приятно, что тот рядом с ним себя так неловко чувствует. Тэхён пытается звучать и улыбаться ободряюще. В конце концов, они оба в это вляпались, оба и разбираться теперь будут. Хочется, чтобы было всегда, как тогда вечером в холле — просто, спокойно и комфортно. Пока комфортом и не пахнет. — Спокойной ночи? — Спокойной, — головой кивает. Тэхён поджимает губы и порывается уйти. — У тебя очень классная толстовка, — а Чонгук второй раз за вечер не даёт ему это спокойно сделать. Тэхён краснеет опять до корней волос и оборачивается. — Спасибо большое, — улыбается очаровательно широко. Ему приятно, что Чонгук оценил. Значит, у них похожий вкус, хотя Тэхён Чонгука в основном в тёмных вещах видел. А Чонгук просто не хочет, чтобы Тэхён уходил так быстро. Не сейчас. Они уже вроде бы всё прояснили. Уже вроде бы понятно, как они друг к другу относятся. А значит, и немного близости, которая нужна сейчас почему-то Чонгуку невероятно, ничего не испортит уже. Ведь так? Он подходит ближе, неловко руки перед собой выставляет, неуверенно, странно, словно робота изображает. — Можно? — шёпотом. А Тэхён вместо ответа сам приближается, позволяя рукам, неумелым и голодным до прикосновений, обнять, приобнимает в ответ, уложив свои Чонгуку на лопатки, и рискует, ещё ближе притягивая. Внутри стучит всё невероятно сильно. Бросает в жар, и классная розовая толстовка кажется худшим из всех возможных решений. А Чонгук наконец вплотную прижимается, прячет лицо в изгибе шеи. И Тэхёну хочется плакать сто часов от того, насколько для его ранимой души вот такое отношение трепетное к простому проявлению чувств, больно. — Конечно можно, — руку на затылок перемещает, осторожно так, бережно, словно на пробу, проводит ею по волосам. Чонгук снова выдыхает и ощутимо расслабляется. А волосы мягкие-мягкие. Прям такие, как Тэхён себе и представлял. Надо спросить, каким Чонгук бальзамом пользуется, не красит их вроде, а они не толстые и не жёсткие, как были у Тэхёна до первой покраски, а приятные на ощупь невозможно. — Ты как безопасное место, или я не знаю, как ещё это назвать, — тихонько усмехается Чонгук, стараясь не разрушить момент, растворяясь в приятнейших ощущениях. Лишь бы не отпускал подольше. Он совершенно точно никогда такого не испытывал. Никогда не было так комфортно, тепло, уютно, безопасно в чьих-то руках. Да он ни в чьих особо-то и не был. Родители не считаются. Они почему-то тоже безопасным местом быть перестали. А тут так хорошо. Просто не верится, что может быть вот так хорошо. «Пожалуйста, не отпускай подольше» — Я очень рад быть твоим безопасным местом, — раздаётся тихое в ответ. А Чонгуку всё сильнее хочется поторопиться, хотя сам попросил дать время. Но вместо резких движений он лишь ещё крепче обнимает, губами словно невзначай через толстовку пытается тепло тэхёновой кожи почувствовать, носом запах тянет едва заметный. Там гель для душа, что-то похожее на дезодорант и какой-то лёгкий отголосок парфюма. Почему Тэхён такой? Почему нравится весь полностью? От красивого лица до приятного запаха. От банальных фраз до кофейных глаз. От плавных движений до низкого бархатного голоса. Почему ему никто раньше не сказал, что обниматься с кем-то это вот так? Вот так хорошо. Он бы раньше влюбился, если бы знал. В того же Ким Тэхёна, рядом с которым даже расстройство отступает глупое. Они простоят так настолько долго, насколько позволит их юношеское восприятие ситуации считать эту близость нормальной. Потом вернётся неловкость, конечно же, к обоим сразу, и Чонгук, робко погладив Тэхёна по спине, очень нехотя выпустит его из своих крепких объятий, а тот, недолго думая, попросит не забыть на ночь помазать руки кремом, сожмёт порывисто запястье напоследок и убежит к себе в комнату спать. Оставив Чонгука одного стоять в совершенно подвешенном состоянии, с ощущением фантомного тепла по всему телу. А через десять минут примчит Джин, и Чонгук впервые расстроится, что друг, такой разговорчивый обычно, возвращаясь с выходных, всегда молчалив сверх меры. Они не разговаривают о личном, но Чонгук знает, что дома с бабушкой, которая Джина вырастила, отношения не фонтан, поэтому Джину нужно помолчать и настроиться на учебную неделю. Чонгук знает и никогда не трогает его вечером в воскресенье. Даже когда очень хочется внимания. Сегодня он и так уже получил очень много внимания от другого человека. И вообще он сегодня много чего получил. И как бы ни хотелось сейчас поболтать и отвлечься от того, что внутри разрывает буквально, он просто молча отправится спать и проворочается в постели до трёх утра, комкая простынь в ладони, кусая губы, раздумывая над всем этим и умирая от ощущения непонятного ожидания.***
Тэхён проснулся в приподнятом настроении. Завтрак, пары, обед, тренировка по бальным танцам — всё пролетело легко и непринуждённо с терпким ощущением, что скоро что-то случится. А потом Тэхён почему-то решил рискнуть. Сам не понял, почему, но показалось, что готов, и едва все дела были доделаны, надел очень подходящий для этого дела просторный тёмно-синий свитер, облегающие треники, в которых будет легко прыгать, и заявился на порог кабинета Хосока, выдав, что готов сдавать зачёт. Хосок заглянул в горящие энтузиазмом глаза, покивал головой, как-то странно разглядывая, и согласился принять. — Уверен, что готов? Понимаешь, что это предпоследняя попытка? Точно не нужно больше времени? — Нет, я уверен. Почти на сто процентов. — Тогда дерзай, показывай. Ну Тэхён и показал. И сдал. И даже аплодисменты заслужил и искренние поздравления. Вот только Хосок не выглядел особо удивлённым, словно видел уже этот танец. — Молодец, Тэхён, вы с Чонгуком очень хорошо поработали. Обязательно нужно будет поговорить с ним, чтобы он объяснил мне, как смог донести то, что у меня не получилось, — задумчиво себя за подбородок пощипывает. — Хосок-ним, спасибо большое, что дали мне базу и позволили себя попробовать в этом направлении. Я только… только попросить хотел… Вы могли бы пока Чонгуку не говорить? Пожалуйста. — Почему я не должен этого делать? — и с таким подозрением смотрит, словно догадывается, чем они вчера занимались. — Я просто хочу сказать ему сам. Он правда очень хороший учитель и тренер. Он обязательно к Вам подойдёт, когда я расскажу. Мы с ним очень хорошо поработали. Оставите мне такую возможность? — Хороший учитель, говоришь? — Хосок, на самом-то деле, никогда Тэхёну отказывать не умел, он вообще-то никого на год не брал новую дисциплину изучать. А Тэхёна вот взял. Поверил в него. И успел даже расстроиться, что не получалось ничего толком. А тут вон оно как всё вышло. Тэхён очень воспитанный и вежливый парень, таким невозможно отказывать, тем более в подобных мелочах. — Хорошо, тогда разбирайтесь сами, буду ждать его пообщаться, — подмигивает в итоге. — Спасибо большое. Ну, хорошего Вам дня! — бросает уже на ходу. А Хосок долго смотрит на дверь, за которой тот скрылся, задумчиво. Тэхён вышел от Хосока в настоящей эйфории. Подумать только, так долго с этим разобраться не мог, и вот так оно всё просто закончилось. Ему очень хотелось бы выступить с этим танцем на выпускных, и будет грустно, в том случае, если он выиграет стажировку и на церемонии награждения выступать не получится. Потому что танца мир не увидит. Но это всё второстепенное. Сейчас в первую очередь нужно Чонгуку скорее рассказать. Посмотреть на его реакцию. Просто увидеть его. Только тот, как назло, целый день вообще на глаза не попадается. И от этого факта Тэхён ощутимо нервничает к концу дня, настроение, естественно, портится. Ну, знаете, как это бывает. Когда кто-то начинает нравиться, очень хочется его внимания. Особенно поначалу. Всегда хочется ухватить хотя бы кусочек. Пройти мимо по коридору, зная, что посмотрит. Посмеяться где-то в общей аудитории, понимая, что услышит. Пересечься взглядами на общих потоковых парах. Может быть, даже, если повезёт, сесть рядом и иногда касаться друг друга как бы невзначай. Тэхён вот впервые такое желание ощутил. Ну просто болезненное. А Чонгука и след простыл. То ли пары не совпадают, то ли чёрт знает, где его носит. taetae: Привет:) Как ты? Пожалуй он впервые пишет Чонгуку, просто чтобы задать такой вопрос.jungkook:
Привет. Хорошо, ты как?
taetae: И я. Не видел тебя весь день (jungkook:
У нас нет общих пар на этой неделе вроде бы.
Ну в среду увидимся на тренировке уже.
«В среду… это два дня ещё ждать, да и толку от тренировок, я ведь сдал уже» taetae: Да, в среду, точно.jungkook:
Всё нормально?
taetae: Ага:) Ничего у него не нормально. Немного на другое развитие событий Тэхён рассчитывал. Ну… не ждал, конечно, что Чонгук теперь сразу встречаться предложит, или что они начнут обниматься по углам при случае. Хотя, может, именно этого он и ожидал. Ну да, глупо это было. Среда так среда. Пусть пока думает, что Тэхён не сдавал ещё.***
Чонгук снова неосознанно стал избегать скоплений людей, тренировался в одиночестве, на пары необязательные пока ходить перестал. Нужно немного разобраться в себе и своих ощущениях. Потому что то, что происходит между ним и Тэхёном, безумно круто, волнующе и интересно. Но у него остались ещё кое-какие неприятные вещи в жизни. Например, тренировки по бальным танцам с Кёнхой. И сколько бы Чонгук ни убеждал себя, ни пытался абстрагироваться, как раньше, получалось с каждым разом всё хуже и хуже. Даже наставница вопрос задала, а не часто ли он антисептиком пользуется, мол, спирт там. Тэхёна хочется увидеть и не хочется почему-то одновременно. И от этого понятнее ничего не становится. А Тэхён за пару дней извёлся. Ну кто так поступает? Зачем вот это вот всё было начинать, если Чонгук потом не хочет видеться? Тэхён вот каждый день хочет. Каждый день очень хочет увидеть и буквально отговаривает себя, чтобы не пойти и не постучаться в дверь злополучную, возле которой всё началось. К вечеру вторника настроение скатилось полностью в пекло и начали закрадываться мысли, мол, а правильно ли это всё или не особо? Может, не стоит? Может, не нужно? И прочая ерунда. Остро нужна была поддержка, и Тэхён ничего лучше не придумал, кроме как позвонить маме. — Привет. — Привет, сладкий. Чего голос такой невеселый? — Да как-то всё… невесело. — Что-то случилось? — Да ничего конкретного. — Ну что ж такое… — Слушай, я чего звоню… а ты всё равно мимо академии с работы же проезжать завтра вечером будешь? — Буду, увидеться хочешь? — И это тоже. А можешь, пожалуйста, заехать в ту кофейню и кофе купить? — Именно в ту? — с улыбкой в голосе. — Угу. Латте с солёной карамелью. Сможешь? — Ну смогу конечно. Зайка, тебе кто-то нравиться начал? — Не знаю… не понял ещё. — Получается, скоро у тебя появится девочка? — Мам… Слушай, а если не появится девочка? — Не поняла… ну, попозже точно появится, чего ты так категорично? — Мам, а если девочка ну вот прям совсем не появится? — Ну, тогда… появится мальчик? — А если чисто теоретически такое произойдёт, ты будешь ко мне относиться, как раньше? Или… как папа будешь? Мама молчит несколько долгих секунд, как-то странно выдыхает, словно задерживала дыхание ненадолго. — А если чисто теоретически, то главное, чтобы не Скорпион и не Рыбы, малыш. Чего и следовало от неё ожидать. Тэхён выдыхает, проводит рукой по лицу. — Мам, ты что, в гороскопы глупые до сих пор веришь? — надо отвлечься от этой темы. — Что значит глупые, ты на мать не бузи. — Ладно, ладно, не буду. Ну так что? Привезёшь кофе? — Ну а куда я денусь? — Спасибо большое. — Иди спи, ребёнок. — Спокойной ночи. — И тебе спокойной.***
Тэхён не стал разминаться, в конце концов, он и репетировать особо не планирует сегодня. Зачёт сдан, ну, может, один раз танец прогонит, чтобы вспомнить. Осталось Чонгука дождаться. Настроение подавленное, приправленное ноткой томительного ожидания и каплей какого-то непонятного страха — мало ли как тот себя вести будет. Судя по переписке, ожидать можно чего угодно… Усаживается на лавку, греет руки о стаканчик с почти допитым кофе. Немного потряхивает. — Привет. Тэхён вскидывает взгляд. Ну наконец-то. — Привет, — тепло в ответ улыбается, достаёт из-за спины картонный стаканчик с ароматной жидкостью и поднимается на ноги, чтобы подойти и отдать. — Ну зачем ты? Мне неудобно… Когда ты вообще успел? — капризно тянет Чонгук, стаканчик, несмотря на мнимое недовольство, принимает. — Почему неудобно? Мне нравится тебя угощать, почему я не могу? — Ну, я же этого не делаю. — Ну, это же не моя проблема, — усмехается в ответ. — А когда успел-то? — Да мама по пути домой завезла. — Ещё и маму напряг… — Слушай, мне почти обидно, я рассчитывал на «спасибо» хотя бы, — выпячивает нижнюю губу. Беспокойство потихоньку отпускает. Кажется, всё нормально. — Прости, пожалуйста. Спасибо большое, не знаю, чего это я, — в глаза заглядывает. «А сегодня снова светлые, с янтарным отблеском, словно крема после первичного пролива». В какой момент он начал оттенки глаз Тэхёна с кофейными напитками сравнивать, Чонгук понятия не имеет. — И мне нравится эта твоя толстовка, — кивает на объёмное мягкое светло-голубое худи. — Тебе все мои толстовки нравятся? — хихикает. — Хочешь, поносить дам? Мне не жалко. — А вот хочу, — смотрит, мол, не ожидал, а я понаглею. — Давай тогда прям сейчас поменяемся? — они серьёзно собираются это делать? — Сейчас? — Ну да, — откуда столько смелости? — А давай, — Чонгук ставит стаканчик на пол рядом с собой, тянет чёрный худак через голову и отдаёт. Тэхён действия его повторяет, едва не стянув толстовку вместе с футболкой, выпутывается наконец и меняется. Надевает чёрное чонгуково худи, пахнущее каким-то свежим приятным мужским парфюмом. Чонгук напяливает его светло-голубое. Волосы разлохматились у обоих. — Нравится? — Угу, — капюшон на голову натягивает, поднимает кофе с пола. — Тебе идёт этот цвет, вообще, наверное, с твоим цветотипом тебе любой яркий цвет идти будет, — тянет задумчиво. — Не знаю, я никогда ярких вещей не носил. Но прикольно вроде, — оглядывает себя в зеркале. Залипает на то, как забавно сейчас с цветами получается. У Тэхёна бирюзово-голубые волосы и чёрное худи, а у него наоборот волосы чёрные, а худи теперь голубое. Красиво. — На что залип? — Тэхён заинтересованно голову вбок склоняет и тоже в зеркало смотрит. — Прикольно… просто, — рукой со стаканчиком неопределённо на зеркало указывает. — Ой, да, слушай, круто как, — улыбается. — Ну, поехали? — Чонгук отвлекается наконец от созерцания. — Поехали. Тэхён включает трек и отходит на середину зала, стараясь максимально расслабиться, несмотря на присутствие пристально наблюдающего Чонгука. Три минуты пролетают незаметно, он снова растворяется в танце, отмечая, что больше не стесняется совсем, танец даётся легко, и Тэхён решает сделать хорошую концовку на этот раз, как делал на зачёте Хосока. И всё легко и классно, он и дальше танцевал и танцевал бы, но под конец песни ощущает, что запыхался. Толстовка очень тёплая. — Ну как? — Всё отлично, мне очень нравится, прыжок вообще топ, только вот в конце, если ты другую концовку делаешь… — поднимается на ноги, подходит почти вплотную. — Вот на этом моменте, — руку поднимает, демонстрируя, — можешь вот так сделать? Внутренней стороной ладони повернуть, ага, вот что-то примерное и, ну, пальцы расслабь. — Вот так? — повторяет движение за Чонгуком. — Аг… — Тэхён внезапно осторожно пальцы поднятых рук переплетает и нежно гладит большим тыльную сторону ладони Чонгука. — Ну, можно и так, — выдыхает Чонгук, опуская их сцепленные руки вниз. — Чонгук. — М? — Я сдал. — Что сдал? — Зачёт. — А… что? Когда? — В понедельник ещё. Это чисто случайно вышло. — Оу, правда? А что же мы тогда… зря время тратим, получается. Почему сразу не сказал? Я должен был узнать первым, — грустнеет моментально. — Я хотел. Буквально готов был бежать и орать на весь коридор. Хосок сказал, что поговорить с тобой хочет, я с него обещание взял, чтобы он тебе не говорил. Потому что очень хотел сам рассказать. Но ты прятался от меня два дня, — смотрит осуждающе. — Да я не прятался… просто подумать нужно было, и тренировки ещё эти, — демонстрирует шершавую ладонь. — Бесило всё, не хотел на тебе плохое настроение вымещать. — Почему ты кремом не мажешь? — Так мне не нужно от тебя их скрывать. — Да дело не в этом. При чём тут скрывать? Их нужно лечить, — наклоняется ближе, в глаза заглядывает. — Потом помажу. Получается, это всё? Последняя тренировка? — Тэхён поклясться может, что грустинки в глазах и тоне ему не почудились. — Относительно. Но я буду с этим на выпускных выступать. Ещё нужно будет немного прорепетировать ближе к маю. — Если будешь. Выиграешь стажировку, и не придётся вообще выступать, — ободряюще ладонь сжимает. — Сомневаюсь, что полечу. — Точно полетишь, ты более чем достоин. — А ты? — А я не хочу туда. — А если оба выиграем? Там три места. — А если оба выиграем, то вообще супер будет, — понижая голос до минимума. — Согласен. Спасибо, что занимался со мной. Поможешь перед выпускными потом на репетициях? Я всё равно буду готовиться, мало ли, — и Тэхёну грустно становится. Вот и закончились тренировки. А хороших было так мало. Стоило им только сблизиться, и всё закончилось. — Конечно помогу, о чём речь. И спасибо тебе за этот месяц, ты для меня всё с ног на голову перевернул, — Чонгук качает головой, словно не веря, что это всё действительно за месяц произошло. — Так говоришь, будто прощаемся. — Драматизирую. — Не надо, — шёпотом. Чонгук начинает легонько дрожать. Щёки опять пылают. В толстовке жарко. «А можно терморегуляцию в теле починить уже, ну?» — неизвестно к кому в голове обращается. — Тэ, а ты целовался когда-нибудь? — «скажи, что да, потому что я очень хочу, но ни черта не умею». — По-настоящему в губы — нет. — А не по-настоящему? — Не по-настоящему ты меня недавно поцеловал. — Почему это всё так смущает? — Не знаю. — Мы чисто теоретически могли бы… — Могли бы, — с готовностью придвигается ближе. «Ну давай же, я же вот, рядом совсем» И Чонгук решается. Отпускает все сомнения и в омут с головой ныряет. Приближается, осторожно к мягким губам своими прижимается. Тэхён шумно носом выдыхает и в ответ тоже губами жмётся. И стоят, замерли. А что дальше-то делать? В дорамах это ужас как романтично выглядит, а на деле что-то непонятное. Трясёт буквально от ощущения близости, хочется за что-то ухватиться руками, чтобы не рухнуть, потому что ноги ватные, но с губами-то что дальше делать? Тепло, мягко, покалывает от напряжения. Но что-то же нужно дальше соображать. Тэхён приходит в себя первым. — Я понятия не имею, что делать нужно. — Попробуй… попробуй вот, — Чонгук, приоткрыв губы, его нижнюю прихватывает своими. Выпускает. Повторяет то же с верхней. Наклоняет голову вбок для удобства и словно просто чмокает. — Я понял, типа по очереди, да? — Да, просто делай. И Тэхён делает, как ему сказали. Губам влажно и сладко одновременно. И непонятно, в кофе ли дело, который Чонгук пил, или в чём-нибудь другом. Спустя минуты две незамысловатых прикосновений и перетягивания инициативы на себя Чонгуку наконец становится понятно, как этими губами чёртовыми пользоваться. А ещё становится понятно, что если легонько по нижней языком провести, Тэхён дрожать начинает сильнее и крепче прижиматься, и сильнее, что ли, целовать. Спустя пять минут постепенно до обоих доходит. Всё. Целуются. По-настоящему. Чонгук пальцами в волосы бирюзовые на затылке зарывается. Тэхёна мурашками прошибает от этого потрясающего ощущения, он высвобождает ладонь из чонгуковой хватки, тот удивлённо отстраняется, чтобы понять, почему руку отнял, но Тэхён упрямо глаза прикрывает и снова в губы впечатывается, легонько прикусывает, осмелев окончательно, пролезает шаловливыми ручками Чонгуку под худи, под футболку, игнорируя тот факт, что Чонгук в ожидании замирает испуганно, и, дорвавшись до цели, осторожно касается гладкой кожи пресса. Чонгук разрывает поцелуй и выдыхает через рот, облизывая блестящие от слюны губы. — Что ты… — Порядок? — В целом да, но… Мышцы под пальцами напрягаются, Тэхён впервые в жизни чувствует, что его ведёт, вот в буквальном смысле заводит происходящее ужасно. Он легонько гладит Чонгука по линиям косых, совсем трепетно кожи касаясь, устраивает руки на мягких боках и к себе теснее прижимает, снова принимаясь каждую мягкую губу по отдельности выцеловывать. Чонгук обе шершавые ладони перемещает Тэхёну на шею, под ворот толстовки забирается, под поцелуи подставляется, сам отвечает, пальцами узоры на шее вырисовывая. Тэхён где-то в нирване. Почему ему никто раньше не сказал, что целоваться это вот так? Вот так странно, но приятно просто до жути. Сердце в ушах стучит, стук от стенок черепной коробки гулом отскакивает. Всё тело ватное как будто. — Ты чего дрожишь? — очаровательно усмехается Чонгук. — А сам то, — парирует Тэхён, нежно в уголок рта чмокает и ползёт руками на спину. Он и правда дрожит. И голос дрожит. И ноги дрожат. И дыхание даже. — Бля… наверное, надо это обсудить, да? — выдыхает в плечо, его качает на каких-то тёплых волнах, хочется обнять Тэхёна руками и ногами и уснуть. — Можешь… можешь не материться, пожалуйста? — Ещё не встречаемся, а уже переделать меня пытаешься? — Да я… — Я шучу, прости, не буду при тебе больше, — легонько чмокнув куда-то в волосы. — Но вообще-то мы и правда не встречаемся, — чуть отстраняется, чтобы разговаривать было удобнее. — А ты бы хотел? — А ты нет? — А вопросом на вопрос отвечать невежливо, какая невоспитанность. — Ой… — Тэхён эту глупость всерьёз воспринимает и виновато опускает взгляд вниз. — Ну шучу я, ну чего ты? — Не шути с серьёзным лицом, — губу нижнюю выпячивает. У Чонгука всё внутри стучать быстрее начинает от необходимости её поцеловать, он подаётся вперёд и совершенно неловко чмокает под удивлённый смешок. — Будем встречаться? — Что? — Что слышал. — А как ты себе это представляешь? Мы же… — Никак не представляю, не попробуешь — не узнаешь, сам говорил, — неловкости как не бывало. — Тогда будем, наверное. — Не слышу. — Я говорю, будем, — пытаясь поверить в реальность происходящего. — Стой, подожди, ты случайно не Скорпион? — Эм, нет. Я Лев вроде, а что? — А ничего. Получается, всё теперь, встречаемся? — Ну да. — Класс. — Ага, класс. Буду вылавливать тебя по коридорам, утаскивать в подвалы какие-нибудь и целовать. Отличный план, я считаю, — Чонгук, кажется, абсолютно уверен в том, что они правильно поступают. Значит и ему, Тэхёну, сомневаться не стоит? — Вот ты самоуверенный. — Ну а что? — А пойдём руки помажем? — Ну Тэ… такой момент портишь, — разочарованно головой качает. — Пойдём-пойдём, не будешь лечить — будешь сам с собой целоваться. — А с каких пор ты мне такими вещами угрожаешь? — Очевидно, с этих. Тэхён усаживается на скамейку и терпеливо ждёт, пока Чонгук крем на тыльную сторону ладони выдавит. — Стой! — Чего вопишь? — Слушай, а давай я? — Что ты? — Ну, вот это, — кивает на руки. — Не понимаю… — Ну, я помажу, имею в виду, — бубнит, уже взяв аккуратно одну руку и нежно пальцами начиная массировать кожу, втирая крем. — Да зачем ты? Неужели не понимаешь, что мне стыдно? — губы обиженно поджимает. — Понимаю, поэтому и лезу, — втирая крем получше, периодически дует на покрасневшие участки. — В смысле? — Сам говорил, при мне скрывать не надо. Может, будем чаще об этом говорить, и относиться проще станешь или что-то в этом роде… В любом случае… тебе сейчас неприятно то, что я делаю? — поднимает взгляд и смотрит вопросительно. — Да нет, вообще-то очень приятно, стыдновато чуть-чуть, но приятно ужас как. У тебя такие руки нежные, — вполне себе честно. — И мне приятно… — Тэхён моментально краснеет, как и Чонгук, в общем-то. «Руки нежные…» Растирает крем по второй руке, наслаждаясь тем, какой мягкой и гладкой кожа становится, потом берёт обе ладони в свои и массирующими движениями поглаживает большими пальцами. Смотрит задумчиво, дует ещё немного. — Сейчас прой… — договорить не даёт Чонгук, неожиданно успевшими высохнуть губами требовательно, но так нежно-нежно целуя, всё ещё не очень умело, но так ласково и приятно, что Тэхён только охает удивлённо, тонет моментально в ощущениях, расслабляется, руки в своих лишь немного покрепче сжав. «И что, теперь вот так всегда будет?»***
Тэхён понятия не имел, что бывает вот так. Так волнительно ждать конца пары, чтобы искать человека глазами в коридоре, находить, здороваться как ни в чём не бывало, улыбаться так, чтобы только им двоим понятно было, о чём их улыбки. Чимин отстал совсем. Сто процентов времени проводит с Юнги. И обидно, и удобно. С Чонгуком не донимает. Может, заранее готовятся к тому, что скоро учёба закончится и придётся разъехаться. Может, нет. Кто их знает. Сам Тэхён успешно разбирается с одним предметом за другим, ходит на тренировки по бальным танцам. Потому что на финальных батлах часть их курса будет выступать в этой дисциплине друг против друга. Тэхён испытывает странное предвкушение от факта того, что, возможно, в финале придётся выйти против Чонгука. Не сказать, что проиграть будет не так обидно после всего, что между ними началось, но волнения приятного добавилось. Они часто, пересекаясь на общих парах, играют в гляделки. Ходят пить кофе из автоматов после отбоя. Чонгук часто зависает у Тэхёна в комнате, пока сосед на репетициях. Февраль на исходе. Удивительно, но за месяц они настолько сильно ко всему этому привыкли. Каждая посиделка заканчивается поцелуями, которые с каждым днём удаются всё лучше и лучше, а с каждой минутой, проведённой за этим занятием, становятся всё более горячими. И если Тэхён исключительно нежный и дарит тысячи новых потрясающих ощущений, ласково касаясь и поглаживая, то Чонгуку не много надо, и он срывается с тормозов, руки нагло блуждают по телу, трогая там, где опасно, на самом-то деле. Доводит Тэхёна до срывающихся всхлипов и дрожи во всём теле.***
taetae: Сосед на репетиции до восьми, придёшь? Ответа дождаться не суждено, потому что буквально через пару минут кое-кто уже без стука вваливается в комнату, запирает дверь и заваливается на кровать, обвивая руками и ногами, словно панда. — Я соскучился, — бубнит куда-то в шею. — Я тоже, — чмокает, усмехаясь, в тёмную макушку. Чонгук в ответ носом об ухо трётся, ещё ближе к шее пробираясь. — А чего нос холодный такой? Ты почему в одной футболке?! — словно только что заметил. В академии одна проблема — зимой в коридорах прохладно, да и в комнатах порой тоже. — Я торопился. — Вот же чудо в перьях, — Тэхён выпутывается из объятий под недовольное мычание. Подходит к шкафу и достаёт очередную толстовку. Она обычная серая с эмблемой NASA. — Надевай быстро, — кидает на голову, усаживаясь рядом. — Уже половину шкафа перетаскал. — Я могу всё обратно принести, если ты такая задница и тебе жалко маленькому мёрзнущему Чонгуку пару толстовочек отсыпать. Буду ходить в своих дальше, тоже мне, — толстовку от себя отодвигает, показательно поёжившись. — Совсем, что ли? А ну давай надевай, мне не жалко, правда, даже если оставишь совсем без толстовок. В конце концов, приду твои отбирать, — усмехаясь, начинает кофту напяливать. — А у меня все чёрные, — бубнит откуда-то из складок ткани, сдаётся, позволяя надеть уже наконец, и руками в рукава пролезает. — Главное, что твои. И руки не помазал опять, вот же ж блин… — берёт ладони в свои. — Ну я не успел. — Или специально не стал, чтобы я помазал. — И что? Это плохо, что ли? — смотрит почти обиженно, руки отнимает. — Нет, просто нужно немножко о здоровье думать, в академии холодрыга, а ты носишься в футболке одной, — Тэхён достаёт из тумбочки крем и привычными уже движениями нежно втирает в кожу, снова настойчиво притянув к себе руки. — Мне кажется или на меня тут орут? — Тебе не кажется. Почему безалаберный такой? — А может, мне нравится, когда ты ругаешься вот так, бубнишь на меня за то, что раздетый, и всё такое? — Нравится, когда я злюсь? — останавливается и в глаза заглядывает. — Нет, не злишься… когда, ну… заботишься вот так, — «а сегодня глаза как латте с солёной карамелью, мой самый любимый оттенок». У Тэхёна что-то ёкает внутри и обрывается. Вот зачем он Чонгука отчитывает? Чтобы виноватым себя почувствовать в итоге, когда тот, потупив взгляд, опускает его на свои руки в чужих? Почему так смотрит? Словно боится, что однажды всё изменится опять, и Тэхён перестанет так относиться. — Я всегда буду заботиться, — и нежно целует ладонь. — Не забывай руки мазать. Очень тебя прошу. Видишь, уже лучше становится. Проходит понемногу. Я буду стараться тоже не забывать и делать это сам, я вижу, как тебе нравится. — Всегда? — Всегда. — Отлично. — Отлично, да. А чего совёнок такой? Спать, что ли, хочешь? — заметив, что лицо на самом деле сонное. — Да я спал, замёрз, проснулся, потопал за кофе сходить, помазать забыл, одеться забыл, полпути спустился, и ты пишешь, ну, я сразу до тебя помчал, не стал возвращаться, хотя знал, что ты разорёшься. — Бо-о-ожечки, хочешь, я тебе кофе принесу тогда? — Я бы, если честно, просто с тобой поспал. Ну, просто поспал, ничего такого, — краснея щеками. — Ну давай поспим, три часа ещё есть. — А вдруг он раньше придёт. — Не придёт, я сто раз уточнил, во сколько именно заявится, думаю, он понял, что мне важно, чтобы он пришёл именно в восемь. — Думаешь, догадывается? — Даже если да, всё равно. Ну что? Спать будем? — приподнимает уголок одеяла. — Блин, мне так мечтать скоро не о чем будет… — улыбается нежно и под одеяло за собой Тэхёна тянет. — Не-не, мы так вдвоём уснём и точно не проснемся, я просто с тобой полежу. — Ну-у-у, как это? Тогда в этом смысла вообще нет. — Ладно, давай, подползай поближе, я будильник поставлю, — сам залезает под одеяло и Чонгука у себя в объятиях устраивает. — Удобно? — Угу. — Ну всё, спи, — нежно в макушку целует. Тэхён просунул руку под подушкой и устроил голову Чонгука у себя на плече не просто так. Чонгук, повозившись и попритиравшись носом к щеке, чтобы поуютнее было, засопел рекордно быстро. И как Тэхён не заметил, что тот настолько сонный был? Ругал его. А сам Тэхён вообще-то спать не хочет особо, успевает даже на себя позлиться, что такой невнимательный. Спать не планирует, решает просто пообнимать спящего Чонгука. У него такого точно с детства не было. Наверное, ему очень хорошо и тепло сейчас. Так мило улыбается, губы поджав во сне. — Какой хорошенький… — легонько в нос чмокает и крепче к себе прижимает, прикрыв глаза. Забыв, конечно же, завести будильник. И отрубается, естественно. И просыпается потом через три часа без посторонней помощи неизвестно какими силами. И успевает даже сладко в губы, ото сна припухшие, поцеловать, разбудив осторожно, прежде чем стрелка часов без десяти восемь покажет. — Ммм, Тэ, я не смогу встать, можно я останусь? — канючит, лицом в шею тёплую утыкается. — Знаешь же, что не получится. Я бы тоже очень хотел, чтобы ты со мной сейчас остался, — гладит лохматую макушку. — Хочу когда-нибудь просто уснуть вот так с тобой в обнимку, и чтоб не будили и не выгоняли никуда, — шепчет тихонько, щекочет кожу губами. — Как с репетициями? — Пытаешься разузнать программу, чтобы выиграть у меня на батле, проныра? — бубнит теперь в плечо. Такой вредный, когда поспать не дают. — Господи, какой ты противный, — усмехается, — я про руки. — Ну… тяжелее, чем в прошлом году. — Тебе же нравится держать меня за руку? — Ну да, а что? — отодвигается и заинтересованно в лицо смотрит. — Попробуй представлять, что это ты меня за руку держишь, м? — Выдавать желаемое за действительное? — Ну, я понимаю, как глупо это звучит, но, может, поможет. Первое время думай, что это я, может, будет переноситься легче, потом постепенно меньше и меньше убеждай себя в этом и, глядишь, со временем проще станет. Ну, хотя бы до восемнадцати. У тебя летом день рождения? — Угу. — Ну вот, как раз. А потом к психологу сходишь, и всё хорошо будет, — поглаживает по плечу, забравшись рукой под ворот толстовки. — Такие вопросы разве психолог решает, не психиатр? — Потом разберёмся. — Разберёмся? — Конечно. — Хорошо. — Так, всё, топай, пока он не пришёл, — вытаскивает руку и по бедру легонько хлопает. Чонгук, ещё немного похныкав и пожамкав Тэхёна целиком и полностью, из-под одеяла вылезает. Плетётся уныло к двери. — Ладно, пошёл я. Спать. Один. Совсем. Как одинокая ветка сирени. Как затерявшийся в поле камыш. Как… — Чонгук-а, — поднявшись следом, обнимает со спины. — Мм? — Не придумывай поводов, чтобы получить заботу, я и так буду это всё делать. Просто когда меня нет рядом, не забивай на все эти вещи. Хорошо? — Ты меня как будто отчитал. — Считай это ещё одним проявлением заботы, — целует сзади в шею. Чонгук поворачивается в руках, обвивает своими тэхёнову талию и нежно целует в губы. — Спокойной ночи, Тэ. — Спокойной ночи, Гук-а. И Чонгук, прижавшись ещё раз покрепче, вздыхает мученически и выскальзывает за дверь. Тэхёну автоматически становится холодно. Вот так всегда, когда Чонгук уходит, становится холодно. И Тэхён через пару минут уже скучает жутко. Потому что ну вот он такой необходимый стал, да и рядом вроде совсем, поднимись на этаж повыше. Но нельзя, блин, вообще ничего в этой школе нельзя.***
Чонгук, поёжившись, замирает на лестничной клетке. Толстовка Тэхёна тёплая. Как обычно, в общем-то. Как и все его толстовки. Надо будет вернуть парочку обязательно, иначе скоро правда не в чем будет ходить. Они вместе уже целый месяц, и Чонгук иногда чувствует себя эгоистом. Тэхён часто угощает кофе, заботится, постоянно переживает о его руках… так проникся желанием с этой проблемой помочь, словно не двадцать восемь дней встречаются, а всю жизнь. Постоянно кутает в эти свои толстовки, едва только почувствует, что руки или нос холодные, постоянно зовёт к себе в комнату вместе потусоваться, стоит только соседу уйти. А Чонгук как бы тоже пытается. Но со всеми этими угощательствами как-то очень всё неловко выходит, у Тэхёна нет таких пристрастий в еде и напитках, как у него, например. Тэхён, словно ребёнка, сходу заботой окутывает, и свою заботу не то что приткнуть некуда, даже времени нет толком придумать — а в чём и когда позаботиться-то надо? И он старается заботиться по-своему. Как умеет. Теперь умеет. Чонгук давно начал обращать внимание на мелочи, и каждый раз подмечает всё новые и новые детали и участки тела, прикосновения к которым Тэхёну особенно приятны. Он зацеловывает ему шею порой до такой степени, что тот начинает тихонько скулить и просить остановиться, а на следующий день прячет засосы под водолазками. А к своей шее Чонгук не подпускает особо, сколько бы Тэхён ни пытался. Потому что когда они целуются, когда заигрываются немного, когда начинают откровенно распускать руки, на первом месте для Чонгука сделать так, чтобы Тэхёну было приятно и хорошо. У него такая забота. Не такая нежная, как у Тэ. Но тоже вроде бы не такая уж и плохая. Но всё равно каждый раз, когда Тэхён отругает за руки без крема, намажет сам и поцелует, Чонгуку потом приходится уходить, и делать это безумно тяжело, потому что с каждым разом желание остаться становится всё сильнее. Он хочет остаться рядом и научиться заботиться так же, как это делает Тэхён. И вроде бы всё у них хорошо. Чонгук не эксперт в этих вопросах, но искренне полагает, что то, что он ощущает, — это какая-то сильная, безумная совершенно, нежная влюблённость. Одно только беспокоит. Скоро конец года. А там перед выпускными экзаменами объявят победителей, которые получат стажировку. И не то чтобы Чонгук за себя переживает. Всё как-то странно сейчас складывается. Если выиграет Тэхён, то Чонгук будет очень рад, но умрёт тут без него, так сильно будет скучать. Если в списках они оба, то это лучшее из возможных решений. Они поедут путешествовать и учиться вместе. А потом вернутся и смогут поступить одновременно в вуз. Они будут часто-часто видеться, может, даже в одной комнате в общежитии получится жить. Но вот если выиграет один Чонгук, то это проблема. Большая проблема. Он ни за что не хочет уезжать от Тэхёна. И не хочет в эту сраную Австралию, он уже ездил на похожую стажировку. Ему там делать нечего совершенно. Да и кто знает, как это на их отношения повлияет? Нельзя забывать, кто у Чонгука папа, и как Тэхён раньше относился. Вдруг винить станет? Чонгук гонит от себя дурные мысли, поплотнее укутывается в толстовку и направляется к себе в комнату. В этом году ему несказанно везёт с самого начала. У него уже есть Тэ. А это значит, что всё будет хорошо, и судьба распределит всё правильно.