***
Мы с Рейнгольдом шли по улицам просыпающегося Грифинхейма, торопливо переставляя лапы: начальство ждать не любит. Механически двигаясь вслед за майором, я глубоко погрузился в свои мысли. Тот случай с аббревиатурой не шел из головы. «А если вдруг чего ляпну на русском?» — вопрос был совсем не праздным, так как у меня появился еще один способ умереть в этом мире. Или угодить в императорские застенки, уж не знаю, что лучше. На смену этому пришла другая мысль: «А насколько я — это я?». И действительно: я и сам не заметил, как некоторые части меня-грифона — та же кровожадность, к примеру — успели пустить корни. И это снова возвращало к недавним размышлениям. «Кто я вообще такой?» — себя-человека я не помнил, лишь обрывки знаний, названия городов, некоторые персоналии из жизни. Но кем был я там? Ни имени, ни лица. Или мне это все и вовсе просто почудилось, а «человек» — это лишь выверт изрядно перепившего какой-то гадости сознания? — Эй! — меня ткнули в бок когтем, бесцеремонно вырывая из неприятных мыслей. — Смотри, на тебя тут уже обратили внимание. Я моргнул и непонимающе поднял взгляд на Тандертейла. Кто обратил внимание? Голубоперый грифон, поравнявшийся со мной, кивнул за спину, невольно заставив обернуться. И хмыкнуть. На меня смотрела молодая грифоночка лет… двадцати? Стоило мне повернуться и пристально посмотреть, как аккуратный, украшенный узорами веер прикрыл нижнюю часть мордочки, оставляя открытыми лишь желтые глаза, лукаво поглядывающих в нашу сторон. — Полагаю, это скорее к тебе, — повернулся я к товарищу. «Сваха, блин», — прокомментировал в мыслях это. — «Я старше её в два раза!» — Тоже скажешь, — он ухмыльнулся и подмигнул наблюдающей за нами грифине. — Я бы приударил. — Окстись. Ты старше ее лет на двадцать, — я фыркнул. — И что? Как будто я от этого не статный грифон-офицер, а она — не молодая и привлекательная грифина, — казалось, искренне не понял он меня. Бабник, блин. И что мне с ним делать? Я осмотрелся. Мы шли по небольшому парку. В голове тут же всплыло название: «Грифонстоунский Сквер». До здания ЦРУ оставалось совсем немного, как услужливо подсказывала память. Стоило нам подойти к большому, хотя явно и не самому богато украшенному зданию, как в глаза тут же бросилась группа грифонов, стоящая возле входа. Судя по выправке, офицеров. Каково же было мое удивление, когда в кучке из… семи болтающих между собой грифонов и грифин я обнаружил знакомые лица. Все так или иначе были мне знакомы: сослуживцы, знакомые по училищу и приятели Рейнгольда. «Вот дерьмо…» — второй раз ругнулся я про себя, борясь с желанием развернуться и тихо, пока меня не заметили, свалить отсюда. Впрочем, реальность быстро рассказала, что думает о моих планах. Одна грифина повернулась в нашу сторону. Когда ее взгляд пал на майора, улыбнулась: — О, Рейнгольд! — она приветственно махнула лапой, и взгляд ее упал на меня. Улыбку тут же чуть-чуть выцвела. — И Фердинанд. Здравствуйте. По правде сказать, было даже немного обидно, но виду я не подал. — Приветствую, — кивнул я офицерам. Некоторые из которых были не сказать чтобы очень рады видеть меня, хотя парочка даже улыбнулась и поприветсвовала, да… «Н-да, » — мысленно хмыкнул. — «Отличное мнение о себе Фердинанд составил.» Не сказать, чтобы это было ни за что — Фердинанд точно не был святым. Но все равно неприятно. Пока офицеры общались между собой, я стоял в стороне, осматривая всю эту разношерстую компанию. Все грифоны были налегке, видимо, не одни мы с Рейнгольдом были такими умными, что оставили свои сумки на квартирах, дабы не тягать их сначала сюда, а потом — к железнодорожной станции. «Во всяком случае будет интересная поездка», — я хмыкнул про себя, рассматривая небо, по которому медленно плыли облака. Еще бы дождаться инструктажа.Глава 1. Что делать?
12 августа 2021 г. в 22:21
«Итак, что мы имеем?» — спросил я себя, снова обводя взглядом кухню. Мне никто и ничего, к счастью, не ответил. — «А имеем мы приближающуюся, возможно, очень большую и страшную задницу».
Покосившись на календарь, поморщился. На нем последней датой было обозначено третье апреля 1006 года. Чуть меньше года до смерти Гровера V. А потом — беспросветная, полная задница с мировой войной сверху. Честно признаться, произошедшее до их пор не укладывалось в голове, но названия… «Грифенхейм», «Виннин» были мне действительно неплохо знакомы.
— Бывает же, — вздохнул. Империя Грифонов… вернее то, что от нее осталось.
Что я вообще помнил про это место? На самом деле, довольно много: все-таки любимейшее государство для игры. Относительно недавно развалилась, оставив в своем составе только центральные регионы, или просто Герцлянд. Вскорости умрет император, оставив малолетнего наследника на попечение регентов. Потом — борьба архотна и герцогини… и мой неудачный переворот, в результате которого Фердинанд Даунклло — то есть я — будет расстрелян, а Империя продолжит свое восстановление.
«Нет, есть конечно шанс, что я смогу прорваться к дворцу… но смогу ли я вообще удержать власть? И зачем оно мне?» — пришла в голову совершенно разумная мысль. И правда, зачем мне трон? Я всего лишь хочу тихой и относительно безопасной для себя жизни. А что меня ждет на посту Лорда-Протектора? Война со всеми вассалами Империи, постоянные покушения…
«Не надо нам такого!» — я решительно встряхнул головой. — «Но что мне остается?»
Война так или иначе придет в гости — Империя не долго будет сидеть в своих теперешних границах, а ее соседи не желают видеть это пятно в центре Грифонии. Я вздохнул и посмотрел в окно, на минуту отвлекаясь от своих размышлений. Солнце над Грифинхеймом еще не встало, и город спал. Лишь изредка по улицам двигались экипажи и одинокие грифоны самого разного вида: от весьма приличных до откровенно криминального вида личностей. Впрочем, чем ближе было к рассвету, тем меньше последних оставалось на улицах. В темноте город казался опрятным, но даже так можно было увидеть признаки упадка: далеко не все газовые фонари работали, некоторые дома были заколочены и брошены, а брусчатка хоть и была относительно целой, явно показывала свой износ.
Империя увяла — это чувствовалось в воздухе, будто бы уже труп усиленно делал вид, что он все еще живой и что-то значит для окружающих. Или это моя предвзятость? Империя потеряла влияние, территории и армию, а многие ее бывшие провинции уже сформировали свои государства, претендующие на господство над континентом.
И скоро этот труп зашевелится, стремительно возвращая себе господство — ценой многих тысяч жизней.
«Возможно, даже моей, » — от этой перспективы я вздрогнул. Нет, Империя была моей любимой фракцией, она обладала своим колоритом… но это было там, за экраном монитора, где мне не нужно было жертвовать своей жизнью за «национальные интересы», а многотысячные потери были всего лишь байтами информации, не означающими на самом деле ничего. А тут… каждая циферка означает чью-то жизнь. Возможно — даже мою. Последний довод казался более чем весомым.
Участвовать в чужой войне мне совершенно не хотелось, и возмущение меня-грифона, не понимающего, как эта война может быть чужой, абсолютно ничего не меняло.
«И… что мне с этим делать?» — спросил я себя. — «Бежать? Куда?»
И действительно — куда? В Эквестрию? Эту мысль я отмел сразу же. Мне там, во-первых, не факт, что будут рады, а во-вторых, там будет не менее «весело» ближайшие годы. Великая Война будет проходить, в основном, именно там.
«А куда еще я могу бежать? В Зебрику?»
Криво ухмыльнулся. Ну да, очень смешно. Про нее ничего неизвестно даже мне-Фердинанду. Да и, положа руку на сердце, — вряд ли там будет спокойнее. Грифония… это даже не смешно. Имперскому офицеру будут рады далеко не везде… да и вечные междоусобные войны тут оптимизма не прибавляли.
«Гадство,» — выругался я про себя. — «И что остается?»
Только сражаться. Другого выхода нет.
«Может… есть еще варианты?» — я напряг свой похмельный мозг, но в голову упорно ничего не шло. Сбежать не получится. Уйти на гражданку? Так все равно ведь призовут, а здесь за уклонение от призыва уж совсем точно по головке не погладят: нравы другие. Значит, надо себя обезопасить, но как?
Я вздохнул:
— Стратег, блин, — фыркнул с самого себя. Нервишки шалят, что ли?
Впрочем, я все равно был удивительно хладнокровен для такой ситуации. Влияние меня-грифона? Наверное да. Я… Фердинанд был действительно не самым эмоциональным грифоном. Но все равно, такое спокойствие было непривычным. Я покосился на пустую бутылку, покоящуюся в мусорном ведре. Даже думать не хотелось, из чего изгнали (а назвать его выгнанным язык не поворачивался) сие пойло. И где только Фердинанд умудрился его достать?
Я вздохнул и собрался вернуться к размышлениям, но меня отвлек стук в дверь, едва не заставивший подскочить и ошалело уставиться в сторону входной двери.
«Кого это могло сюда занести?» — я замер. Знакомый? Любовниц… а, этой у грифона точно быть не могло — альбинос любил свои книжки больше всяких грифоночек.
— Фердинанд, я знаю, что ты тут! — послышался голос с той стороны, вырвав меня из раздумий.
«Твою дивизию!» — я подскочил на месте. Это был все-таки знакомый. — «Как не вовремя-то.»
И действительно: сейчас знакомый смог бы без лишних проблем раскрыть меня, и тогда… или подумают, что Фердинанд окончательно спятил — а в психушку я не хотел — или примут за чейджлинга-шпиона… а это мне тем более ничем хорошим не светит.
— Фердинанд, — в дверь забарабанили усерднее, сдув все мои мысли. Ничего не оставалось, кроме как открыть дверь, и будь, что будет.
Тихо щелкнул замок, и передо мной предстала голубая смутно знакомая морда… Очень недовольная морда.
— Привет, Рейнгольд, — на автомате поприветствовал я стоящего за дверью. Значит, Рейнгольд? Надо запомнить.
— Я уж думал, ты там умер, — буркнул грифон.
— И я рад тебя видеть, — хмыкнул. — Ну проходи, раз пришел.
Грифон подозрительно посмотрел на меня, но ничего не сказал, идя на кухню. Я же застыл. Что — так сразу раскрылся?
«Твою мать, что делать-то?» — я едва вернул спокойное выражение лица, когда гость повернул ко мне голову.
— Ты чего застыл?
Я отмер и прошел на кухню с ним.
— Прости, у меня не прибрано, — нарушил я тишину, которая стала какой-то слишком неуютной. И прикусил язык, видя подозрительный взгляд вошедшего грифона.
— Пил? — спросил он, посмотрев на бутылку.
— Да, — максимально аккуратно ответил я.
— Понятно… — протянул он. Не сказать, чтобы сильно неодобрительно.
— Будешь? — садясь на стул, я жестом пригласил Рейнгольда.
— Нет, спасибо, — как-то слишком резко ответил он, кажется, слегка вздрогнув.
Я хмыкнул. Мы замолчали. Не знал, что говорить, да и опасался сказать что-то большее. Два подозрительных взгляда как-то не добавляли оптимизма.
— Что будешь делать? — спросил грифон, и через секунду добавил. — В связи с этими… сокращениями.
Я вздохнул. А что можно было сказать? Уж не знаю, что за бардак там творился наверху, но я, хоть и технически был отправлен в запас, все еще получал жалование.
— Чтоб я знал, — пробормотал я.
— Я вот тоже не знаю, — грифон вздохнул. — вроде как нас планируют отправить по регионам Империи, значит, для обмена опытом.
А вот это было интересно. Я навострил уши.
— И куда же нас планируют отправить? — стараясь не выдать своего интереса, сказал я.
—Если б я знал, — он ухмыльнулся. — слышал, даже в Уайттэйл подумывали.
— К Санстрайкеру на куличики? — едва не повысил голос я. Внутри похолодело, а мысль о дезертирстве внезапно показалась не самой плохой. Уж что-что, а отправляться к бандитам, культистам и диссидентам в гости не хотелось совершенно.
— Да, знаю, — кажется, он не заметил моего напряжения. — Бедолагу, предположившего это, подняли на смех все.
— Вот уж действительно — буйное воображение, — я хмыкнул, едва подавив облегченный выдох.
— Да… — протянул он. Мы снова замолчали.
«Блин, никогда бы не подумал, что молчание будет настолько некомфортным».
А все-таки, откуда он взялся? Фердинанд был… не самым общительным и приятным грифоном. Не похоже, чтобы у него было много друзей. Тем более тех, которые могли позволить находиться в его квартирке относительно вольготно. Да и казался этот Рейнхольд… живеньким слишком. Не сильно-то и подходит замкнутому, жесткому и тихому Фердинанду.
«Рейнхольд… Рейнхольд, » — почему-то это имя упорно не желало вспоминаться, из памяти вылетела даже фамилия. Но я-Фердинанд упорно твердил, что мы с ним очень хорошо знакомы, хотя лучше бы сказал откуда.
— Какая-то вообще эта история мутная с сокращениями, — нарушил тишину мой гость. И опять я едва удержался от того, чтобы вздрогнуть. Почему-то казалось, что это мгновенно меня выдаст. — Впрочем, меня даже успели повысить перед этим вот.
— Поздравляю, — сказал я, гадая, что дальше. Не спрашивать же, какой ранг дали?
— Ага, — он улыбнулся, горделиво выпятив грудь. — Майор Тандертейл. А ведь звучит!
— Угу… — красноречиво ответил я. Значит, Рейнгольд Тандертейл. Майор Рейнгольд Тандертейл. Один вопрос разрешился.
«А ведь и правда неплохо звучит», — действительно, в совокупности с тем, что грифон был весьма представительным. Полагаю, от дамочек отбоя у него не было.
И тут я застыл. В голове тут же будто бы рухнула плотина, удерживающая поток воспоминаний.
«Рейнгольд Тандертейл, » — в голове будто бы всплывали строчки из досье… или это и были строчки из досье? — «Родился 24 января 968-го года в семье обедневшего мелкого дворянина. Несмотря на не самую богатую семью, обучался на дому. В 986-м году поступил в Виннинское военное училище, и в 990-м окончил его. Служил вместе с Фердинандом Даункло и участвовал в том пограничном конфликте, после чего получил звание капитана.»
Собственно, «мы» в Виннинском училище и познакомились, хотя и закончил Фердинанд училище на три года раньше. Потом — служба, и мы снова встретились, когда его распределили туда, где я служил. Так я-Фердинанд с Рейнгольдом и прослужили вместе почти… 16 лет, да. Пожалуй, Рейнгольд был одним из тех очень немногих, кого Даункло мог бы назвать если не другом, то очень хорошим приятелем. Хотя, конечно, поначалу его жизнерадостность весьма серьезно доставала альбиноса, Фердинанд скоро привык к сослуживцу. Тем более, что Тандертейл, со всей своей живостью, оказался начитанным и откровенно неглупым собеседником. Не один час Фердинанд провел в общении с ним на тему современной военной тактики. Даункло весьма импонировали идеи товарища о быстрой, сокрушительной атаке — от мысли о том, как противник ползет по земле, спасаясь от железной поступи солдат, будучи отрезанным от снабжения и связи, деморализованным и раздавленным, на лицо сама собой наползала хищная усмешка. У Тандертейла тоже: уж что-что, а тему сокрушительного натиска и несущегося на врага, объятого магическим сиянием, всесокрушающего клина рыцарей теперь уже майор любил.
«И танки. Конечно же, танки», — пришла в голову мысль. Танки стали страстью Тандертейла, из-за чего более консервативные командующие смотрели на него… с сомнением.
Да и не только о войне с ним можно было поболтать, честно говоря.
— …нанд! — перед лицом мелькнула желтая лапа. — Ты что, опять спишь на ходу?
Я моргнул и поднял взгляд на Рейнгольла. Я-грифон встретил знакомое лицо со сдержанной радостью.
— Нет, просто вспомнил тот случай в Роттендедаме, — краем клюва улыбнулся я, отшучиваясь. О да, тот случай мы не забудем никогда. Тандертейл замер, посмотрев на меня далеко не самым дружелюбным взглядом, а после ткнул когтем.
— Да иди ты! — но сам-то все равно улыбнулся. — Это было давно и неправда.
— Да-да, конечно, — продолжил подшучивать я. — И это не на мой старый адрес трижды приходили письменные серенады о вечной любви.
— Пф. Тоже мне шутник, — он фыркнул.
Я-Фердинанд откровенно веселился, вспоминая тот случай, удивляя меня-человека и заставляя вздохнуть спокойно: кажется, меня больше никто не подозревает.
— Да… старые-добрые времена, — он улыбнулся.
— Угу, — ответил я и покосился на бутылку. Он проследил за моим взглядом.
— Ты точно в порядке? — спросил он меня. — Странно себя ведешь.
Я, стараясь сделать это не слишком резко, повернулся к нему. Внутри снова все напряглось: а ведь как все хорошо шло!
— Да… — аккуратно сказал я.
— Ладно, не хочешь говорить — не надо, — перебил он меня, после чего вздохнул и болезненно поморщился.
Именно на этом моменте я удосужился обратить внимание на немного потускневшие краски лица, припухшие глаза и легкую дрожь в когтях. Хмыкнул.
— И много? — видимо, не только Фердинанд совсем не был рад своему списыванию.
— Две бутылки, — сказал он и, на секунду нахмурившись, добавил: — с половиной.
— Понимаю… — ответсвовал я. Разговор снова затих.
— Слышал: Герцогиня Габриэлла и Архонт снова поцапались? — сказал он.
— Да… — невпопад ответил я. Конечно, об этом я не слышал и не мог слышать. — И что же там произошло?
— Как обычно… — вздохнул он. — если бы только все эти высокие грифоны цапались поменьше.
— Да… — протянул я.
Действительно, постоянный разлад в высшем свете Империи на фоне болезненности Императора не нравился многим офицерам. Среди офицерства постоянно возникали разговоры о том, что пора бы этот позор на севере, Республикой Грифонов именуемый, стереть с карты. Фердинанд лично знал как минимум троих офицеров, которые почти открыто говорили, что Империи нужен сильный коготь, способный сплотить ее и сокрушить врагов. Даже если ради «сильного когтя» придется отказаться от монархии и архонтов.
— Слышал, Квиксильвера задержали? — спросил Тандертейл.
«А, нет. Уже двоих», — подумал я, вслух поинтересовавшись:
— Нет, а за что?
— Он-де, разговоры вел о ненужности Императора, — возмущенно сказал Рейнгольд.
Я хмыкнул, внешне оставаясь спокойным. По крайней мере, пытаясь — внутри все будто бы оборвалось.
«Неужели чистки?» — мелькнула в голове паническая мысль. Я-Фердинанд тут же выдал три варианта действий, несколько старых вариантов побега и список лиц, которых стоило бы зачистить. Надо сказать, даже он изрядно напрягся. — «Так рано? Дерьмо…»
— И… что сказали по этому поводу? — поинтересовался я, искренне жалея о том, что я не заварил чай по причине отсутствия такового в квартирке: пока еще слабое нервное подрагивание в лапках было бы удобнее скрыть с помощью стоящей на столе чашки.
— Как обычно: ничего, — фыркнул Рейнгольд. — Будто эти… тайнюки когда-то что-то скажут нам, «простым смертным».
В его голосе сквозило негодование. Да… между армией и тайной полицией Империи особой дружбы никогда не было.
«Тем больше мне поводов для нервов», — я покосился на дверь. Почему-то померещилось, что к ней кто-то подошел. Я вздохнул. Пистолет был в моей комнате. В кобуре на спинке кровати.
— Что, совсем ничего не сказали? — я продолжил, осознавая, что пауза выдалась слишком большой.
— Я же говорю… — начал было Тандертейл, но был перебит стуком в дверь. Я вздрогнул.
«Не показалось!» — ухо дернулось и я, стараясь не шуметь стулом, встал, жестом приказывая Рейнгольду сидеть. Тот непонимающе на меня посмотрел.
— Мы кого-то ждем? — повинуясь моему жесту, шепотом спросил он.
— Нет, — ответил я, и, стараясь не шуметь, быстро прошел в спальню, забрав кобуру, после чего так же тихо вернулся на кухню.
— Зачем? — непонимающе посмотрел он и собирался было продолжить, но я перебил:
— На всякий случай, — ответил я и положил кобуру на стол. Посмотрев в сторону двери, в которую с того, первого раза так никто и не стучал, продолжил. — Пистолет с собой?
— Да, — явно не понимая, что происходит, спросил он. — Какого черта, Фердинанд? Что ты успел сделать?
В его голосе слышался легкий шок, хотя он и говорил шепотом, за что я был ему чрезвычайно благодарен.
— Пока что ничего, но осторожность не повредит, — я посмотрел в сторону двери.
— Чертов параноик… — пробормотал он, когда в дверь постучались во второй раз.
Я подошел к двери и посмотрел в замочную скважину. Видно было… да почти ничего не было видно, и нервы от этого откровенно взвыли. В дверь постучали в третий раз, едва не заставив подпрыгнуть.
«Вряд ли за мной пришли, иначе бы дверь уже ломали», — попробовал я успокоить себя. Помогло не сильно.
Глубоко вздохнув, я сказал тому неизвестному, кто находится за дверью:
— Сейчас, сейчас.
Замок щелкнул, и дверь с противным скрипом — и как я его не заметил раньше? — отворилась. Я скосил взгляд в сторону кухни — Рейнгольд сидел и напряженно смотрел на меня, но лапу на кобуру все-таки положил. Хорошо. В случае чего, у меня есть прикрытие.
Наконец, дверь окончательно открылась, и я едва не обмяк на полу. Передо мной стоял всего лишь курьер — относительно молодой грифон. Увидев меня, он вздрогнул. Наверное, мой хмурый и напряженный внешний вид не способствовал спокойствию юноши.
— В-вам письмо из ЦРУ, — он протянул мне конверт, а я ошалело посмотрел на него. — Что-то не так?
— Нет-нет, все в порядке, — благо, быстро вспомнил, что ЦРУ здесь — это Центральное Резервное Управления. Отмахнувшись от мелькающей где-то глубоко мысли, что что-то не так, я принял письмо. — Что-то еще?
— Д-да, — он залез в свою объемную сумку и выудил оттуда еще одно письмо. — Мне сказали, что майор Рейнгольд Тандертейл может быть у вас. Это так?
— Да, конечно, — я покосился в его сторону.
— Тогда передайте это ему, — мне протянули второе письмо, которое я также принял.
— Обязательно, — кивнул я.
— Тогда до свидания, — с явным облегчением попрощался он. Я закрыл дверь и облегченно выдохнул. Теперь можно было подумать, что такого странного мне показалось.
Но в голову усердно ничего не шло, и я, держа оба конверта в лапе, отправился за стол. Успел их рассмотреть: толстая, немного пожелтевшая бумага с необычной маркировкой и печатью с буквами ZRA. Посмотрел на аббревиатуру… и встал, как вкопанный.
«Вот оно!» — непонятно чему радуясь, подумал я. Центральное Разведывательное Управление на имперском, во всем напоминающем земной немецкий, звучало бы по-другому. Но при переводе на русский будет давать ЦРУ.
Я тупо смотрел на конверт, роясь в своей памяти. Действительно, думал я на странном суржике имперского и русского.
Я вздохнул и собирался было продолжить дорогу, как вдруг:
— Давай, не томи, — голос Тандертейла заставил меня вздрогнуть. — Что там?
— Да Маар его знает, — я сел за стол. — Наверное, нас с жалования снимают.
Я передал конверт ему, когтями вскрывая свой, про себя радуясь их остроте — удобно, ножик для вскрытия писем не нужен. Из конверта выскользнула официального вида бумажка с заклепленноей на ней, — я даже пару раз моргнул, — сургучной печатью на шнурке.
«Да… и почему я удивляюсь?» — стоило привыкнуть, что необычно мне-человеку для грифона кажется нормальным.
Я, следуя примеру товарища, развернул сложенный вдвое лист бумаги и прочитал его…