***
«Черт тебя дери, Рейнгольд», — раздраженно думал я, вместе с остальными офицерами вываливаясь из вагона. Оставшиеся пару часов до Кроны — небольшого городка, в котором мы остановились перед тем, как двинуться дальше, в Бронзройц, — вымотали даже меня. Тандертейл был неплохим тактиком, но педагог из него был, мягко говоря, никакой. Я хмыкнул. Оказывается, даже тот сухарь из Виннина умел интересно рассказывать материал — в сравнении с Рейнгольдом, конечно. «Как там его предмет назывался?» — я задумался, стоя на перроне. Взгляд бездумно скользил по потолку небольшого вокзала. — «Истории и уставы орденов и наград Империи, вроде как». Честно признаться, Фердинанду были не особо интересны все эти «позолоченные висюльки», а истории о том, как какой-то император или еще кто соответствующего ранга, следуя желанию левой пятки, ввел очередную награду «за службу в третьем инженерно-саперно-минерном подразделении двадцать пятого легиона Вольного Города Ромау священнейшей Империи Грифонов», — и подавно. — …нанд! — выдернул меня из воспоминаний голос горе-лектора. — пока есть время, как насчет сходить в «Пляшущего пса»? Обернувшись на Рейнгольда, я вопросительно выгнул бровь. «Пляшущий пес»? — Ты чего, забыл? — майор осуждающе на меня посмотрел. И с чего, казалось бы? Я что, должен помнить каждый кабак, в котором мы побывали? — Идем уже, — кажется, грифон обиделся, хотя виду не подал. Я без особого энтузиазма направился за ним. Так, идя по улицам небольшого городка, я вяло скользил взглядом по окружающим, погруженный в свои мысли. По улицам Кроны спешили туда-сюда грифоны самого разного вида. На ком-то я видел форменные кители — должно быть, курсанты местного училища. Рабочие и гораздо более состоятельные грифоны спешили по своим делам. «Как странно…» — подумал я. Пригляделся в проходящих мимо, вызвав даже пару нервных взглядов в мою сторону. Цвета действительно казались ярче, чем дома, но они каким-то чудесным образом не производили впечатления мультяшности и нереальности. Подняв взгляд в небо, смотрю на почти нормальные облака, неторопливо проплывающие в вышине. На их фоне ярко выделялись небольшие тучки, висящие на относительно небольшом расстоянии от земли. Иногда на таких тучках можно было заметить грифонов. Вроде как, даже парочка студентов, черкающих что-то в тетрадях. «Раньше мое зрение не было таким хорошим», — мелькнула непрошенная мысль. И действительно: я каким-то образом умудрился рассмотреть, чем конкретно там занимаются грифоны на весьма… приличном расстоянии. Вздохнув, возвращаю свое внимание на землю. Рейнгольд шел впереди, не особо обращая внимания на то, чем его давний друг тут занимается. Странно это, все-таки. Сейчас, когда я заострил на этом внимание, все казалось каким-то новым и странным. Даже клацанье когтей по мостовой, а уж внешний вид прохожих — и подавно. Возникшее внезапно ощущение почти выбивало из колеи, вызывая удивление у меня-грифона. «Да… подполковник, — невесело усмехнулся я сам себе, — такими темпами вам придется обращаться к профильным специалистам.» Старательно гонимые мысли обо «мне-человеке» и «мне-грифоне» настойчиво скреблись о стенки черепа, заставляя неприязненно морщиться. Последний день у меня не было особо времени для самокопаний: постоянные насущные вопросы напрочь отгоняли неприятные размышления. Сначала пробуждение в грифоньей столице, потом возвращение на квартиру и поспешные сборы, и вот — поездка. Постоянно что-то отвлекало от размышлений, и тем сильнее крепло ощущение утекающего сквозь пальцы времени. «Или сквозь когти?» — спросил я сам себя и мотнул головой. Ну… хотя бы мой пол остался при мне — уже хорошо. Наверное. — Эй! — бесцеремонно вырвали меня из размышлениий. — Прекращай спать, мы уже пришли. Не до конца осознавая сказанное, на автомате продолжаю идти, пока клювом болезненно не утыкаюсь во что-то металлическое. «Фонарный столб, черт», — зашипев, подумал я, положив лапу себе на клюв. Повернувшись к Рейнгольду, вижу, как майор едва сдерживает смех. — Иди ты знаешь куда, — прогундосил я, ощупывая клюв и убеждаясь, что все в порядке. — Раньше сказать не мог? — Нет, — ехидная улыбочка офицера стала красноречивым ответом. — Зато проснулся. Мы пришли. Я посмотрел на заведение, к которому мы подошли. Да… не особо впечатляет. Небольшое строение явно не могло претендовать на респектабельную кафешку или ресторанчик. Корчма как она есть. — Напомни, что мы тут забыли? — я повернулся обратно к голубоперому, который на мои слова возмущенно фыркнул. «Получилось как-то очень по-фердинандски», — отрешенно подумал я, ожидая ответа Рейнгольда. — Идем уже, блин, — сказал майор и зашел в помещение. Я последовал за ним. Внутри помещение тоже не поражало богатством, да и аккуратностью тоже. Полутемное помещение насквозь пропахло спиртом и табаком, что едва не заставило закашляться. Тут же пришли «приятные» воспоминания о недавних возлияниях — к горлу подкатил комок. Стараясь отвлечься от выбивающего все мысли запаха, осматриваю полупустое помещение. Не сказать, чтобы тут был прямо свинарник, но и назвать это помещение образцом чистоты было нельзя — на некоторых незанятых столиках стояли пустые бутылки и пивные кружки. Иногда между столами и неприметной дверцей в дальнем углу помещения то и дело лавировала молодая грифина, уносящая пустые бутылки, кружки и тарелки. На дальних столиках я с удивлением заметил грифонов. Нет, конечно, то что сейчас здесь есть хоть какие-то посетители, само по себе удивления не вызывало, но в глаза бросалась интересная деталь… — Н-да, — с каким-то трудноуловимым презрением бросил Рейнгольд. — И этим нам придется доверять. — Угу, — зрелище и мне было не сильно приятным. Грифоны-кадеты, сейчас, не иначе, пропускающие занятия, не обратили на нас никакого внимания. «Как только их еще не выгнали из училища?» — спросил я сам себя, но ответ пришел быстро — наверное, «папенькины сынки», которые только числятся в училище. Я вернулся к рассматриванию помещения, но больше ничего интересного не обнаружил. «И что же мы тут, действительно, забыли?» — снова всплыл вопрос, но продолжить мысль я не успел — сзади послышался вскрик и пьяный гогот. Резко развернувшись, вижу такую картину: один из кадетов, под одобрительные возгласы четверых своих товарищей, притянул к себе официантку, бормоча какой-то пьяный бред сопротивляющейся жертве. Наверное, этого и стоило ожидать, учитывая кондицию относительно молодых грифонов. Я-Фердинанд презрительно фыркнул, но не сильно горел желанием вмешиваться. Застыв, наблюдаю за развернувшейся сценкой, думая, что делать дальше. Впрочем, долго думать мне не дали. — Что вы творите? — гневно выпалил Тандертейл, твердым шагом приближаясь к пятерке грифонов и грифине. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Я-грифон едва удержался от того, чтобы сделать фейспалм: вмешиваться не сильно хотелось. — А что мы делаем? — поднял на нас мутный взгляд кадет, который и схватил грифину. — Пр-приглашаем милую л-леди на танец. Его товарищи пьяно засмеялись, поддерживая, видимо, главаря. Я поморщился. «Признаков разумной жизни не обнаружено», — от вида уже успевших посреди дня налакаться в дым грифонов внутри поднималось презрение. Но делать что-то надо. — Немедленно прекратить! — голосом Рейнгольда можно было бы заморозить Черное море. Кажется, он был в ярости. — Ч-что? — главарь моргнул и непонимающе посмотрел на нас. Я с трудом подавил желание проверить кобуру с пистолетом. — Т-ты смеешь приказывать. Да кто ты вообще такой?! Его товарищи заворчали, поднимаясь из-за стола. Я, пользуясь тем, что стоял немного позади майора, достал пистолет. Кажется, пьяный сброд этого не заметил. — Я — майор Рейнгольд Тандертейл, — выплюнул голубоперый в сторону пьяни. — И если ты, шваль, не прекратишь позорить честь мундира, я буду вынужден применить силу. Я посмотрел на майора. Он был зол. Непонятно, правда, что злило его больше: то, что они «позорили честь мундира» или то, что его званием так пренебрегли. Наверное, примерно одинаково. Но это не отменяло того факта, что из-за него нам вдвоем придется сейчас драться с пятью, пускай и изрядно пьяными, грифонами. Тем временем официантка, пользуясь ослабевшей хваткой главаря, вывернулась, и пулей метнулась из помещения. По крайней мере шальная пуля не убьет ее, уже хорошо. Я посмотрел на пистолет, зажатый в лапе. Пока что он спокойно покоился на полу, скрываясь в моей тени — я мысленно поблагодарил владельца сего заведения за царящий тут полумрак. — Что?! — возмущенно воскликнул главарь. — Шваль?! Да ты хоть знаешь, кто Я такой, шавка безродная? — Ты — не более чем… — начал было Рейнгольд, но был прерван громким хлопком открывшейся двери. — Что здесь происходит? — пророкотал голос за нашими спинами, заставляя по хребту табунами бегать мурашкам. Обернувшись, едва удержался от того, чтобы отпрыгнуть назад. Возле той, «служебной», двери стояло существо. Громадное, лохматое и, кажется, очень-очень злое. Маленькие глазки, кажется, раздумывали, кого из нас сожрать первым, а морда, напоминающая питбулью, не выражала ничего хорошего нарушившим его покой. И если глаза на фоне головы казались относительно маленькими, то голова казалась маленькой уже на фоне тела существа. Больше двух метров ростом, оно было увито тугими жгутами мышц, ясно различимыми сквозь кожу и короткую шерсть. В длинных лапах оно сжимало здоровенную секиру, которой, казалось, могло разрубить любого из нас на две половинки, не шибко напрягаясь. Непропорционально короткие ноги были широко расставлены, а короткий хвост агрессивно качался из стороны в сторону. Довершал вид этого существа висящий на поясе револьвер совершенно невменяемого калибра. «Алмазный пес», — отрешенно констатировал я, думая теперь, кто представляет большую опасность — это вот или пятеро грифонов. Повернув голову к последним, вижу, что ребята малость сбледнули с лица, кажется, разом протрезвев. — Хе-хе, — нервно хохотнув потерявший свой бравый вид главарь. — Н-ничего, господин, до-о свидания. Стоило мне моргнуть, как от неудавшихся ухажеров уже и след простыл. Ну, почти: они все разом столкнулись на выходе из помещения, но быстро рассосались, стоило хозяину заведения рыкнуть. И как только дверь не выломали? На несколько секунд на помещение опустилась тишина. Мы с Рейнгольдом повернулись к алмазному псу, во взгляде которого мелькнуло узнавание, а морда потеряло свое грозное выражение и расплылась в широкой улыбке. — Рейнгольд! Фердинанд! — добродушно пророкотал пес, положив секиру на первый подвернувшийся стол и подходя к нам. Я облегченно вздохнул и вернул пистолет в кобуру… ровно перед тем, как длинные лапищи пса захватили нас обоих в крепкие объятья, разом выдавившие весь воздух из легких. Ребра, казалось, затрещали под давлением. — Анхель, — просипел голубоперый грифон, которому было ничуть не легче моего. — Я тоже рад тебя видеть, только пусти. Оказавшись на земле, я шумно втянул ртом воздух. Вот ведь… машина для отжима фруктов. Я еще раз окинул взглядом стоящего перед нами пса. От грозного вида не осталось ни следа — кроме все еще висящей на поясе пушки, разумеется. С нарастающим удивлением понимаю, что я-грифон даже был… не сказать, чтобы рад увидеть здоровяка, но и явно был не против его компании. — Тоже рад встрече, — обозначил улыбку я. — Какими судьбами вас сюда занесло? — спросил он, но спохватился. — Только пройдемте, а то чего гостям стоять? Я как раз недавно получил отличнейшее клубничное вино! Прямиком из Редвитттера. Мы проследовали вглубь помещения, болтая о том, о сем. Пройдя в «служебную» дверь, мы оказались на кухне, а оттуда, поднявшись на второй этаж — видимо, в жилище пса. Я окинул взглядом небольшое помещение. Просто, но аккуратно. — Виви, — обратился он к сидящей на кровати грифине. Кажется, она даже слегка пришла в себя после случившегося. — Познакомься — Фердинанд и Рейнгольд. Мои старые друзья! Он хлопнул нас по спинам, заставив мой позвоночник скакнуть куда-то поближе к ребрам. Грифина смущенно улыбнулась и кивнула нам, проронив два слова: — Вивьен, спасибо, — на это мне осталось только кивнуть. Мы проследовали к небольшому столику в углу помещения. Пес отработанным движением выудил из-под стола бутылку с непонятной темной жидкостью, поставив ее на стол. «Вино, что ли?» — подумалось мне. От «счастливых» воспоминаний о моем недавнем пробуждении к горлу подкатил ком. — Ну, рассказывайте! — алмазный пес достал два стакана и расплескал по ним содержимое бутылки, после чего быстро, буквально одним глотком опустошив свой. Мы притрагиваться к выпивке пока что опасались. Я молчал, давая Рейнгольду сказать первое слово. Что говорить незнакомому мне существу, я не знал, и эта неопределенность раздражала, равно как и постоянно лезущие в голову непрошенные мысли. «Что дальше?» — была, пожалуй, самая назойливая из них. И действительно — что мне здесь делать? Плыть по течению или искать способы вернуться назад? А что я буду делать там, даже если смогу вернуться? Родных я не помнил, а неизвестное существо у нас… На лабораторный стол мне совершенно не хотелось. — …вот и решили проведать тебя, — вырвал меня из размышлений Рейнгольд, едва не заставив дернуться — начало его рассказа я прослушал, видимо. Пес хмыкнул и с грустью посмотрел на бутылку, после чего отставил ее на пол. — А Фердинанд, я погляжу, все так же молчалив, — он кивнул в мою сторону. — Да… — не нашел другого ответа я и посмотрел на пса. При взгляде на него в голове сами собой всплывали воспоминания Фердинанда. Смутные поначалу, они потихоньку приобретали очертания. «Сколько открытий мне о тебе предстоит сделать, подполковник?» — спросил я самого себя, но остался без ответа. Алмазный пес болтал о чем-то с Рейнгольдом, но я в их беседу не вслушивался, погрузившись в свои мысли. Как много еще я «вспомню» в самый последний момент? А что если не вспомню? От мысли о том, что будет, если я вдруг не «вспомню» чего-то критически важного о подполковнике, становилось не по себе. «Ладно, с этим разберемся позже.» Снова сфокусировал взгляд на говорящих, словно давние знакомые, псе и грифоне. Хотя почему «словно»? Они — вернее, мы — действительно были давними знакомыми. Обвожу взглядом помещение и натыкаюсь на знакомый элемент. Усмехнувшись, внимательно рассматриваю висящий на стене небольшой нагрудный знак — небольшой металлический кругляш, красовавшийся стилизованным изображением алмаза. Внизу была разорванная цепь и аббревиатура: «B.F.H». «Бунд Свободных Псов», — подкинула мне память расшифровку. Я хмыкнул. Беглые рабы, которые освобождают других рабов. — …что нового, Фердинанд? — вырвал меня из размышлений чуть рычащий голос пса. Едва подавив желание вздрогнуть, я повернулся к псу, который теперь с интересом смотрел на меня. — Да так, ничего особенного, — пожал плечами. Больше ничего сказать я не мог. Кивнул в сторону значка. — А у тебя? Пес бросил взгляд в том направлении и нахмурился. — Да что там… нормально. — Оно и видно, — я выгнул бровь. — А если серьезно? — Да эти вот… в Хеллвикле… реформисты, — последнее слово он выплюнул. — опять напали на ячейку. — Уроды, — прокомментировал Рейнгольд. Я промолчал: сказать было более нечего. После этого наш, — теперь уже наш, — разговор продолжился.***
Мерно стучали колеса поезда — наше путешествие дальше, на север, продолжалось. Поля уже сменились холмами, а дальше можно было уже разглядеть горы. Мы уже пересекли границу Графства Бронзхилл — вскоре мы должны добраться до Бронзкройца, откуда двинемся и дальше к северной границе. «Прямо к бандитам в гости», — я поморщился. Вообще с Санстрайкером у Империи были весьма… странные отношения. Да хотя бы этот проклятый договор с бандитами, о которой в среде военного офицерства предпочитали забыть, как о страшном сне. И теперь нас отправляют туда. Видите ли, учения у псов, а тут как раз неприкаянные офицеры, которых можно сбагрить на эти учения для… чего-то. Я вздохнул. Вообще было много странного. Десяток офицеров оказались, фактически, в увольнении, но при этом остались на жаловании. «Бардак», — я-грифон буквально фонтанировал досадой из-за этой тупости. Но делать нечего — придется играть по местным правилам. В соседнем купе раздался взрыв хохота: офицеры перебрались на игру в карты туда. К ним же присоединилась и наша новая попутчица… а вот с ней все было не так просто, как мне хотелось бы. Эла Гримвинг. Если бы я не знал, кем она является, я бы даже не обратил внимания на эту, в общем-то не сильно выделяющуюся на фоне остальных офицеров, грифину. «Но что она тут забыла?» — не давал покоя вопрос. И действительно, что могло понадобиться действующему шефу тайной полиции в этом поезде? «Или все-таки будущему?» — нахмурился, старательно вслушиваясь в разговоры офицеров за стеной, но ничего, кроме обрывков фраз, я расслышать не смог. Впрочем, это было не особо важно: в разговорах мне теперь так и так нужно быть в три раза аккуратней. Нет, конечно, можно было ожидать, что к группке офицеров приставят наблюдателя, но не такого же высокого положения, правда? Я вздохнул. Неопределенность раздражала и, чего уж греха таить, пугала. Еще и эта формулировка… «для укрепления военного взаимодействия и обмена опытом». Почему тогда посылают небольшую группу офицеров, а не полноценный военный контингент? Или это так решили избавиться от «неблагонадежных» офицеров? Последнее ой как не понравилось — уж что-то, а умирать снова не хотелось совершенно. «С другой же стороны… Фердинанд же дожил до событий игры?» — успокоил я себя. Честно признаться, я был бы рад остаться в Грифенхейме. Привычная и относительно цивилизованная обстановка грифоньей столицы подкупала. Если не вспоминать о том клубке противоречий и интриг, крепко связавшая крупнейший город Герцланда. Но делать нечего — придется тянуть лямку. Я снова выглянул в окно, наблюдая приближающиеся горы. «Остановимся в Бронзкойце, а там нас уже отправят дальше на север», — с этими мыслями я вернулся к книге. «Жизнь и свершения Гровера IV» не сказать, чтобы была особенно интересной, особенно в сравнении с аналогичной книгой про Гровера I и Гровера II, каждая из которых была раза в два толще этой. Наверное, именно поэтому Фердинанд эту книгу и не читал. Что в молодости, что сейчас грифон больше интересовался войной. Интересовался, порой, с жаждой маньяка, хоть и умудрялся скрывать это от окружающих. Книги про походы Гровера II были зачитаны до дыр, как и некоторые творения более поздних правителей и военноначальников. Четвертый император не мог похвастаться военными свершениями, чем, в некотором роде, разочаровывал Фердинанда. Лишь чуть меньшее разочарование вызывал Третий, но и его Фердинанд не понимал. Сейчас же… Гровер IV вызывал противоречивые впечатления. Реформы действительно нужны были Империи: нельзя вечно оставаться феодальным государством. Но то, как он проводил свои реформы… рассорившись со знатью, причем почти всей разом, он раз за разом натыкался на их противодействие. «Умер от инсульта…» — я скептически хмыкнул. Вряд ли благородная публика позволила бы ему умереть своей смертью, надеясь на всего лишь случай. «И за этот гадюшник мне предстоит воевать», — если смотреть так, то эта мысль кажется еще менее привлекательной, оставляя только одну надежду, что архонты смогут навести в этой стране порядок. Архонты… с ними тоже очень сложно. Если от дворян еще понятно, чего ожидать, то что и думать об архонтах было абсолютно непонятно. Архонт Эрос явно выступал против дворянства, вместе с Эрионом и Протеусом. Беда в другом: меньшие ли они интриганы и манипуляторы? Архонт Борея, Эрос VII… что им двигало? Почему он решил объединить Империю вновь? Желание урвать личной власти? «Вряд ли… если мне память не изменяет, ему сейчас уже за 90 лет. Какой смысл от власти, если он даже толком не успеет ею воспользоваться?» — я отбросил мысль. — «Тогда что? Долг перед Императором? Бореем?» «Что бы им не двигало, мне от этого не легче.» — ответил сам себе. — «Чистки… потом несколько лет беспрерывных войн почти со всем континентом…» Мысли снова стали мрачнее тучи. «А ведь Фердинанд предчувствовал нечто подобное», — и действительно. Подполковник как знал, что грядущее будет наполнено войной, и это подталкивало его дальше учиться, дальше лезть наверх. «Никогда не пойму этого грифона», — поморщился. От того искреннего восхищения войной до сих пор было не по себе. А уж та… не знаю, как описать… Пусть будет «мрачная радость», которую я-грифон испытывал, узнав о грядущем, выбивала из колеи. Я бездумно скользил взглядом по тексту, мыслями уже находясь там: на полях жестоких сражений во славу Империи. Война неизбежна, и вскорости она придет к нам всем. «И я буду в центре этого урагана», — со странной смесью страха и удовлетворения подумал я. От размышлений меня отвлек ввалившийся в купе Рейнгольд, напевающий себе под нос простой и прилипчивый мотивчик. Интересно, как бы он отреагировал на будущее? Впрочем, чего гадать, скоро узнаю. «Надеюсь, он выживет», — я захлопнул книжку и выглянул в окно. Скоро мы будем в Бронзкройце.