Another Mountain to Climb

— Нет, я не понимаю, — говорит Арто, и Баки поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. Арто сидит на другом краю дивана, поджав под себя ноги и накинув на плечи фиолетовое одеяло Клинта и, хмурясь, пытается запихнуть в рот спагетти. Те раскачиваются взад-вперед, как живые, угрожая капнуть соусом маринара на подбородок запрокинутой головы. — Спагетти не понимаешь? — уточняет Баки, медленно наматывая пасту на вилку. Арто мычит что-то похожее на «нет, Баки, не будь идиотом», и ему наконец удается засосать хвосты спагетти в рот. При этом испачкав и лицо, и майку на животе. Баки с раздражением смотрит, как Арто облизывает грязные пальцы и поворачивается, чтобы вытереть их о подушку. — Эй, — Баки толкает его коленом. — Ты не в свинарнике, который называешь своей спальней. — Прости, — не глядя на него, говорит Арто. Но заканчивает вытирать руку уже о собственную майку, а не о мебель, и это уже кое-что. — Но я не понимаю. Почему все думают, что Малефисента плохая? Это не ее вина. Баки хмыкает. — Нет. Но она действительно творила всякое дерьмо. — Это не ее вина! — чуть громче и более возмущенно повторяет Арто. — Ее никто не заставлял проклинать Аврору, — напоминает Баки, и Арто замолкает, сердито глядя в телевизор. — Да, но это не ее вина, — упрямо повторяет он, засовывая пальцы в рот. Потом вспоминает, что должен избавиться от привычки мусолить их, и сжимает кулаки. Баки вздыхает и пытается собраться с мыслями. Последние два дня Арто был чертовски раздражен; Стива отправили на миссию, и хотя она должна была продлиться не более тридцати двух часов, Арто все равно был расстроен его уходом. В такие моменты обычно вступал Клинт и помогал ему почувствовать себя лучше. Сейчас его не было, а книга «как справиться с Арто Роджерсом», к сожалению, хранилась только у него в голове. Между «как вычислить скорость ветра, не используя числа» и «начинки для пицц континентальной Европы». Хотя, все не так плохо, думает Баки, у Тони есть собственный экземпляр «путеводителя по Арто», поэтому ему почти всегда удается великолепно справляться с ним. Арто берет из тарелки очередную горсть спагетти, но, похоже, передумывает есть, и, бросив ее обратно, уходит. Баки смотрит ему вслед, трет лоб и мысленно матерится. Дети для него — это что-то вроде тонкой дипломатии или агентов ЩИТа, постоянно пытающихся уменьшить количество оружия, которое ему разрешено брать на миссии; вещи, с которыми он просто не может справиться. Баки вздыхает и отодвигает тарелку. Тони по уши в работе, Клинта нет, а Стив в двенадцати часах лёта от дома. Баки посещает ужасное предчувствие, что они могут показаться ему двенадцатью днями. Он встает, качает головой, глядя на испачканную соусом подушку, и решает отнести чехол в прачечную. Берет пульт, выключает телевизор и, достав из кармана телефон, нажимает кнопку быстрого вызова Тони. — Что? — раздается его немного рассеянный, но раздраженный голос. — Вы поругались? — Нет, но он, похоже, разозлился — встал и ушел на середине фильма, — отвечает Баки. — Скорее всего, в ближайшие полчаса нас ждут вопли и истерики. — Ты напомнил ему про дыру в стене? — Нет, он ушел до то… Баки резко замолкает, когда дверь в их с Клинтом комнаты открывается и заходит Арто, удивленно смотрящий на телевизор. — Почему ты его выключил? — Ладно, неважно, он вернулся, — говорит Баки и отключается. — Я решил, что с тебя хватит. Арто качает головой и показывает пузырек с ярко-синим лаком для ногтей. — Пошел за ним. Баки прищуривается. — А ты спросил у Лилии, прежде чем взять это? — Он мой, — раздраженно бросает Арто, садясь на диван и забиваясь в угол. — Наташа подарила. — Понятно, — кивает Баки и включает телевизор. На экране появляется ползущая по краю пропасти принцесса и Малефисента, торжествующе глядящая на нее. Баки думает, что, возможно, этот фильм был не лучшим выбором. Арто откручивает крышечку, ставит пузырек на подлокотник и начинает красить ногти на руке. Потом морщится и поднимает голову. — У меня не получается. Он придвигается к Баки, молча протягивает кисточку и пузырек и кладет руку ему на поднятое колено. — Когда они накрашены, я их не мусолю, — объясняет Арто. Баки кивает. — Ясно. Но для меня тебе не нужна причина. — Знаю, — отвечает Арто, глядя, как Баки осторожно водит кисточкой по ногтю. — Тебе нравится со мной разговаривать? Баки вздыхает. Похоже, начинается разговор о чувствах. — Конечно. Ты мне очень нравишься, когда мы ладим. Когда ты не ведешь себя как придурок, мысленно добавляет он, и да, как бы отвратительно он не ладил с детьми, то, что произносить это вслух не стоит, он понимает. — Клинт сказал, что люди, которые обижали меня, делали больно и тебе, — говорит Арто, гипнотизируя свои ногти. Баки напрягается. Руки на секунду замирают, и ему приходится приложить усилие, чтобы заставить их двигаться вновь. — Когда сказал? — Давно, — пожимает плечами Арто, глядя в телевизор. — Если бы Стив не нашел меня, я бы стал плохим? О, Господи. Баки пронзает острой болью, и он резко втягивает носом воздух. — Нет, — отвечает он, переходя к следующему пальцу. Он никогда не делал этого, но думал, что получается неплохо. Немного практики, и Баки сможет завязать с оружием и сделать карьеру в этой области. — Думаю, ты все равно стал бы хорошим. — Иногда я чувствую себя плохо и становлюсь плохим, — тихо говорит Арто. — Как Малефисента. — Да, но когда с тобой случается что-то плохое, очень трудно перестать чувствовать себя плохо. Может, выключим? — Нет, — мотает головой Арто. — А тебе бывает плохо? — Иногда. Но потом это проходит. — Тебе ведь делали больно не те врачи, что мне, да? — Да. Совсем другие. Арто задумывается. — А люди, которые делали больно Клинту, тоже были врачами? Баки дует на блестящие ногти и выигрывает несколько секунд, чтобы подумать над ответом. За все это время он ни разу не соврал ему и сейчас не собирался. — Нет. Но знаешь что… ты, конечно, можешь спрашивать меня об этом, но как насчет того, чтобы, пока Клинта здесь нет, об этом не говорить? Мне кажется, что это нечестно. Всё, давай другую руку. Только не клади эту на мои подушки. Арто послушно опускает ему на колено другую руку и принимается разглядывать посиневшие ногти. — Они все равно в соусе. — Это не значит, что они должны еще и синими стать, — хмыкает Баки, и Арто смеется. — Ты хороший, — тихо произносит он. — Спасибо. Ты тоже ничего. — Ты женишься на Клинте, когда он вернется? У Баки дергается рука, и он мажет лаком кожу вокруг ногтя. Арто возмущенно вскидывает голову. — Баки! — Ты сам виноват… Господи, мелкий. Ты вынудил пожениться отцов, тебе что, мало? — качает головой Баки, стирая синеву с кожи. Пятно все равно остается. А Арто — мелкий засранец — ухмыляется, как будто ему очень смешно. — Ты бы мог. — Знаю, что мог бы, но это не значит, что должен, — говорит Баки, пытаясь привести палец в божеский вид. — И он не вернется домой только из-за того, что я попрошу его выйти за меня. У Арто вытягивается лицо, и Баки понимает, что именно так он и думал. — Ты редкостный засранец, — вздыхает Баки. — Он вернется, как только будет готов. — Стив не хочет, чтобы он возвращался. — Конечно, хочет. Он тоже расстроен из-за его ухода. Он считает, что Клинт бросил его, а Клинт думает, что Стив сердится на него… знаешь, забудь, что я сказал. Все утрясется. Но это займет какое-то время. — Время — отстой, — бурчит Арто, и Баки ловит себя на том, что кивает. — Ага, бывает и так, — вздыхает он и толкает Арто коленом. — Ты все равно не позволил бы мне жениться на Клинте. Ты бы постоянно ревновал и бил меня. Арто понимает шутку — как бы жутко она ни звучала — и улыбается. — Я любом случае могу тебя избить, — говорит он и показывает Баки язык. — Ну кто бы сомневался, — тоже улыбается Баки. У которого в эту секунду начинает жужжать бедро. Он достает из кармана телефон, думая, что это Тони проверяет их с Арто, но, к сожалению, это не он. Баки видит слово «ЩИТ» и, вздохнув, отвечает, надеясь, что голос звучит так же, как он себя чувствует. — Что. — Добрый день, агент Барнс, — раздается спокойный голос Фьюри. — Собирай свои любимые острые игрушки и отправляйся в Атланту. — Не могу, — отвечает Баки. — Я ненавижу Атланту и я нянька. — Я не маленький! — кричит Арто, но Баки не обращает на него внимания. — Из Центра контроля заболеваний кое-что украли. Нам нужно это вернуть, — продолжает Фьюри. — Я решил сначала послать тебя одного. — Кое-что? — устало уточняет Баки. — Это секретная информация. Расскажу, когда прибудешь в штаб-квартиру. — Хорошо, — вздыхает Баки и отключается. — Арт, мне надо на работу. Арто поджимает губы, но кивает. — А ты можешь сначала докрасить ногти? Баки докрашивает, закручивает крышку и ставит пузырек на подлокотник. — Пошли отсюда, — говорит он. — Я запру дверь. Арто молча скатывается с дивана и, растопырив пальцы, следом за Баки выходит из комнаты. В коридоре встает рядом, и, похоже, никуда не собирается уходить. — Ты сейчас куда? К Тони? — подсказывает Баки. — Я с тобой. Пока ты не уедешь, — отвечает Арто, рассматривая руки. — Ты ведь скоро вернешься? Раньше Арто никогда не беспокоился о том, куда и на сколько уходит Баки, и тот немного завидовал Клинту. Теперь же его исчезновение вынудило Арто задуматься о Баки, а это было несправедливо. С другой стороны, Арто было бы плевать на него, если бы этого не случилось. — Ладно. Но я пойду в оружейную, и если ты там что-нибудь тронешь, я пожалуюсь Стиву. — Не буду, я не тупой, — бурчит Арто. — Стив рассердится, если я там что-нибудь трону. — Ну да, конечно, — фыркает Баки. Арто следует за ним, попеременно глядя то на Баки, то на согнутые пальцы. — Так, похоже, всё, — говорит Баки, собрав все необходимое в сумку и закончив одеваться. — Спустишься со мной в гараж? — Ага, — кивает Арто и добавляет: — В четверг плавание. Кто со мной поедет? — Стив, наверное, — пожимает плечами Баки, потому что — откуда ему знать? — Или Тони? — Тони не любит плавать, — вздыхает Арто. — А ты не сможешь? — Если вернусь, то, наверное, смогу, — отвечает Баки, хотя набирать полную руку хлорированной воды — не самое любимое его развлечение. — Наташа умеет плавать, попроси ее. Около минуты Арто ведет напряженный внутренний диалог, который отражается у него на лице. Баки молчит. Арто, кажется, смиряется и идет за ним в гараж. Подойдя настолько близко, что Баки боится наступить на него. Но Баки не возражает. Это чувствуется… ну, он не знает, но это заставляет его задуматься, что было бы, если бы рядом был не Арто, а те, кто принадлежит ему. Каково было бы уходить на миссию и прощаться с ними? У Баки перед глазами появляется одетый в фиолетовое Клинт, стоящий в комнате, не похожей ни на одно помещение башни, а у него на руках — маленькая размытая фигура, с такими же темными волосами, как у него. Она держится за шею Клинта, а Баки обнимает их. У него перехватывает дыхание. — Баки? Тот моргает и видит светловолосого мальчика, так похожего на Стива, хмуро глядящего на него так же, как иногда его отец. — Все нормально, — отвечает Баки, чувствуя себя выбитым из колеи. Господи, всего двадцать минут назад он думал, что иметь дело с маленькими детьми — сущее наказание. Что происходит? — Увидимся, когда вернусь, мелкий. — Ага, — кивает Арто, и Баки понимает, что он пытается держать себя в руках. — Тебе пора. *** Миссия оказывается довольно простой, но позволяет Баки отвлечься от странных навязчивых мыслей о Клинте и собственной семье. Через тридцать три с половиной часа Баки с пакетом в руке возвращается в ЩИТ. — Держи, — говорит он, со стуком бросая Фьюри на стол аккуратно завернутую коробку. — Нет, я не пытался ее открыть или отправить образцы Старку. — Я даже и не думал спрашивать, — Фьюри берет коробку, придирчиво разглядывает обертку, а потом становится на редкость довольным. Баки видит его таким очень редко. Должно быть, случилось чудо. — Жертвы есть? — Шина Крузера, на котором они ехали, и я сломал свой третий любимый нож. — Составь отчет о расходах. И нет, ты не можешь потребовать компенсацию в связи с моральной травмой, полученной от потери оружия. — Ха, я же говорил Клинту, что ты читал это, — ухмыляется Баки и небрежно отдает честь. — Разрешите идти, сэр? Вместо того, чтобы ответить «да», Фьюри встает и серьезно смотрит на него. — От Бартона есть новости? — Э-э, это означает «да, свободен»? — пытается уйти от ответа Баки. — Ты отказываешься отвечать на мои вопросы? — Нет, никаких новостей. Он на больничном, лечится у продвинутых Асгардских целителей. С ним Тор. Все идет нормально. Фьюри отворачивается и смотрит в окно, будто Баки его утомил. Ну и черт с ним, сам спросил. — Сообщение получено. Свободен. Баки уходит, переодевается и фиксирует время в журнале отбытия/прибытия. На душе становится лучше — миссия выполнена успешно, а за риск по доставке груза он получит довольно приличную сумму. Этого почти достаточно, чтобы оправиться от потери третьего любимого ножа. Баки ужасно проголодался, и ему не хочется на пустой желудок ехать на мотоцикле обратно в Нью-Йорк. Поэтому он решает заехать в Вашингтон и чего-нибудь поесть. Он паркуется возле Макдональдса и идет за гамбургером — или четырьмя… Есть пиццу без Клинта кажется ему неправильным. Интересно, есть ли пицца в Асгарде, рассеянно думает Баки, останавливаясь возле вывески «Ювелирные украшения: часы, колье, серьги, кольца». Он подходит ближе, слизывает жир с металлического пальца и мнет обертку. В юности он периодически шутил о том, что скоро купит Эве О’Халлоран бриллиантовое кольцо — самое большое из всех, что ты видел, Стиви, ей придется кого-нибудь нанимать, чтобы ей поднимали руку, когда она решит остановить такси, — несмотря на то, что она была на одиннадцать лет старше и очень любила своего парня-адвоката. Да, ей бы понравилось нечто огромное и блестящее, а вот Клинт вряд ли оценил бы подобное украшение. Никогда не знаешь наверняка, звучит голос в голове Баки. Клинт и правда — та еще сорока. Тащит с миссий всякую дрянь. У него на полке в их спальне спрятан сверкающий фиолетовый аметист из Ваканды. Прямо рядом с черепом велоцираптора из Диких Земель. В конце концов, может, немного эффектного блеска и будет во вкусе Клинта. А может, вместо этого Баки купит ему в Уолмарте кольцо-леденец. Или сразится с Арто за кольцо с дешифратором из его хлопьев. — Ты превращаешься в идиота, — сухо говорит он себе, выбрасывая обертку в урну. Гребаный Зимний Солдат, думающий о кольцах. Кого он обманывает? Баки прищуривается и прикидывает, сколько сейчас может стоить обручальное кольцо. Тони со Стивом о них не беспокоились. Разговоры велись исключительно о праздничном сексе, подходящей одежде и месте проведения. Хотя у них, конечно, есть кольца. Золотые, но простые и скромные — этот конкретный спор Стив выиграл. Баки подходит еще ближе. Можно ведь просто посмотреть, правда? А если кто-нибудь узнает его или скажет что-нибудь эдакое, у него в ботинке все еще есть второй любимый нож. *** Через две недели после приезда Клинт просыпается в слезах. Он даже не понимает почему, но когда открывает глаза, ему кажется, что сердце вот-вот разорвется. Зажав рот ладонью, он с трудом садится и пытается успокоиться. Прерывисто дышит и чувствует… ну, всё. Все свои испуганные части. Одна отчаянно хочет, чтобы слух вернулся, и переживает, что не сможет справиться с глухотой. Другая — кричит от чувства вины за то, что он даже не попрощался с Арто. Третьей срочно нужно удостовериться, что Стив не ненавидит его. Четвертая скучает по Баки так, что Клинт с трудом может дышать… Всё это. — Черт, — шипит он, скрипя зубами. — Черт, прекратите. Просто перестаньте. Никто его не слушает. Клинт выпутывается из гнезда одеял, встает, покачиваясь, подходит к окну и, не останавливаясь, просачивается сквозь силовое поле. Холод бьет его поддых, он судорожно глотает ледяной воздух, и на глаза наворачиваются слезы. — Дыши, — говорит он себе, отчаянно цепляясь за балюстраду. — Все нормально, просто дыши. Именно это он обычно говорил Баки, когда тот бывал настолько подавленным, что готов был выскочить в гребаное окно. — Это уже перебор, — всхлипывал он. Тогда у него еще были длинные волосы, а за каждой мыслью пряталась Гидра. — Я чувствую слишком много. Я не хочу все это чувствовать. — Клинт? Раздается из-за спины низкий обеспокоенный голос. Клинт быстро вытирает глаза и откашливается, стараясь казаться спокойным и собранным. — Да? — отвечает он, понимая, что голос звучит слабо и неуверенно. — Да, — более решительно повторяет он, и на балконе появляется Тор. Молча смотрит на Клинта, потом подходит, облокачивается на перила и отворачивается к воде. Через какое-то время Тор заговаривает, но, так как он стоит боком, Клинт не может прочитать слова по губам. Он хлопает его по руке и показывает на свой рот. Тор тут же разворачивается и повторяет. — Прекрасный день. Отлично подойдет для верховой прогулки. — Что? Верховой? — Ага, — кивает Тор. — Исключительно для удовольствия. Мы хотим, чтобы ты к нам присоединился. — Мы? — Мы с Фандралом. Тебе будет полезно выбраться за пределы этих четырех стен. Неделю назад Клинт ответил бы «нет», забрался бы обратно в постель и натянул на голову одеяло. А сегодня от этого приглашения у него в груди становится теплее, и ему снова хочется плакать. — Хорошо, — неуверенно кивает он, еще раз вытирая глаза. — Боже, прости. Я не из-за тебя плачу, честное слово. Тор улыбается. — Матушка говорила, что ты можешь стать чересчур чувствительным. И что это хорошо. — Думаю, твоя матушка сломала меня, — вздыхает Клинт. — За десять минут я перечувствовал десять миллионов разных вещей. — Выздоравливать сложно, — сочувственно произносит Тор. — Пойдем. Надо вытащить тебя и из этого места, и из твоей головы. Клинт кивает, умывается и одевается, продолжая радоваться отсутствию гипса на запястье. Выпивает все положенные эликсиры, хотя подозревает, что, по крайней мере, один частично виноват в его нынешних чрезмерно эмоциональных реакциях. Фандрал встречает их у конюшни, уже сидя в седле. Он останавливает лошадь в нескольких футах от них так резко, что та встает на дыбы, взмахивая огромными копытами слишком близко к Клинту. Тот вскрикивает и автоматически отступает назад, упираясь в Тора, который на ощупь сильно напоминает кирпичную стену. Они с Фандралом, похоже, считают это страшно забавным и начинают смеяться и подшучивать над Клинтом. Тот хмурится и отходит к поджарой серой кобыле, с любопытством смотрящей на него темными, влажными глазами. Фандрал толкает Тора локтем, с огромным удовольствием глядя на немного оробевшего Клинта, осторожно гладящего лошадь по бархатистому носу. Кобыла фыркает и, мотнув головой, чуть не сбивает его с ног. Естественно, ухмыляющиеся зрители и это находят крайне уморительным. Клинт садится в седло. — Она хорошо знает эти земли, — говорит Тор, проверяя упряжь его лошади. Потом он отходит и взлетает на своего коня. — Пусть сама везет тебя. — Хорошо, — кивает Клинт, и у него сжимается желудок в нервном предвкушении перспективы что-то сделать. Его лошадь, похоже, хочет идти рядом с конем Фандрала, поэтому Клинт просто сидит и смотрит по сторонам. Тор с Фандралом что-то громко и возбужденно обсуждают. Ощущение того, что его оставили в стороне, не так мучительно, как раньше. Клинт с удовольствием рассматривает сначала здания и дороги, а потом поля и леса, позволяя зрению компенсировать пропавший слух. Тор подъезжает и поворачивается к нему лицом. — Мы едем к перевалу Борго, — говорит он, указывая на колышущуюся на ветру траву до пояса, напоминающую океан. — Видишь вот ту долину между двумя пиками? Там есть горная тропа, на которую стоит подняться. — Долина между двумя пиками, — вслух повторяет Клинт, и Тор кивает. — Если я скажу лошади, что мне надо к перевалу Борго, она поймет? Тор кивает. — Конечно. — А тут есть места, где невозможно проехать верхом? — Нет, ты же со мной, — улыбается Тор. — С нами все будет в порядке. — Хорошо, — отвечает Клинт и наклоняется к уху лошади. — Перевал Борго, девочка, поняла? Кобыла прибавляет ход, и Клинт улыбается. Смотрит на Тора, а потом, подгоняя лошадь, несильно бьет ее пятками по бокам. Та срывается с места, и Клинт не может сдержать восторженного смеха, мчась по траве и оставляя Фандрала с Тором глотать пыль. — Мы им устроим, — произносит Клинт, собираясь с силами. Потом встает на стременах и заставляет ее скакать галопом. — Давай, красавица, покажи, что ты можешь. Недавно зажившая нога начинает ныть, но он не обращает на это внимания, пересекая поля, ныряя под низко растущие ветки деревьев и перепрыгивая через узкие ручьи. Клинт оглядывается — Фандрал с Тором несутся за ним, но догнать, похоже, не могут. В груди становится тесно, и он чувствует, что снова может заплакать. Минут через пятнадцать смеющийся Клинт притормаживает возле ручья, над которым вьются маленькие птички. Боже правый, ему холодно, но он чувствует себя прекрасно отдохнувшим. Лошадь вскидывает голову, и Клинт гладит ее по шее. — Хорошая девочка. Молодец, красавица. Какая же ты молодец. Она в ответ шевелит ушами. Подъезжают широко ухмыляющиеся Тор с Фандралом. — Ты обманщик! — кричит Фандрал. — Ты грязный, гнусный, подлый обманщик! Тор смеется. — Оставь его в покое, он никогда не говорил, что не умеет скатать верхом. Мы сами так решили. — Я вырос в цирке, там всюду лошади, — говорит Клинт. — Ну что, я победил тебя? — Нет, — отвечает Тор. — Это не считается. — Считается, — хмыкает Клинт. — Скажу Баки, что выиграл у тебя. Он осознает смысл сказанного, только когда напряженный Тор смотрит на него так, будто упоминание Баки может спровоцировать новый срыв. Клинт с трудом сглатывает, стараясь казаться безразличным. Ему это не удается. Тор подходит ближе. — Еще несколько миль, и нас ждет вполне заслуженная еда. Клинт кивает, не доверяя голосу, и пришпоривает лошадь. *** Они останавливаются у подножия гор, прямо в устье долины, по которой текут широкие, глубокие реки. Тор разжигает костер, а Фандрал распаковывает ланч. Клинт решает передохнуть и садится у костра, глядя на воду. Незнакомые длинноногие птицы пробираются сквозь камыши, а на том берегу сквозь деревья мелькают лошади. Клинту по-прежнему не по себе от того, что он не слышит, но мысли об этом уже не кажутся такими горькими и острыми, как раньше. Он еще не смирился, но, глядя на реку и странных существ, чувствуя жар огня на руках и лице, думает, что, возможно, сможет с этим жить. Фандрал с Тором в основном разговаривают друг с другом, лишь изредка обращаясь к Клинту, и тот по большей части рад, что его не трогают, привыкая к давно забытым ощущениям. Ему просто придется довериться людям, которые повторят ему то, что он должен знать. Довериться команде, чтобы все время не оставаться в стороне. Это сложно — люди должны знать о его глухоте и захотеть приспособиться к ней. — Задумался? — спрашивает Тор. — Надеюсь, не слишком? — Просто задумался, — рассеянно отвечает Клинт и достает Всеразговорник. — Мне есть о чем подумать. Тор понимающе кивает. — Если захочешь поговорить, я обязательно выслушаю тебя. Но только без Фандрала. Он дает ужасные советы, просто ужасные. Фандрал пинает его. — Протестую, — говорит он, укладываясь головой на рюкзак и закидывая вверх руки. — Хотя не очень-то и хотелось. Развлекайтесь своими разговорами о чувствах, а я вздремну, и пусть мне приснятся большегрудые женщины. — Кто на этой неделе? — ухмыляется Тор. Фандрал хмыкает, не открывая глаз. — Джентльмены о таком не болтают. Оставь меня в покое, я сплю. Тор закатывает глаза и тянется за бурдюком с вином. — Вот человек незамысловатых пороков. За любовь Фандрала к женщинам. — За любовь Тора к уничтожению вещей молотом, — парирует тот. Тор смеется. — Если бы это было моим единственным пороком… — вздыхает он. — Думаю, гордость по-прежнему остается моим самым большим недостатком. — Сейчас ты уже не так плох, — говорит Клинт, крутя в пальцах травинку. — Раньше вы с Тони были довольно… эгоистичными. — Верно, — соглашается Тор, протягивая Клинту вино. — Отцовство определенно уменьшило эго Тони. — И вспыльчивость Стива, — говорит Клинт, а потом морщится. — В основном. — Я соглашусь — это худшее качество Стива. Каким бы уравновешенным он ни был, иногда он довольно вспыльчив. — И упрям, — добавляет Клинт. — Он действительно упрямый. Хотя я и сам не лучше. А еще я ленивый и ненавижу бумажную работу. — А какой свой порок ты считаешь самым ужасным? — спрашивает Тор. — Можно выбрать лишь один. — Дневное телевидение, — тут же отвечает Клинт. — Я его обожаю. Тор укоризненно смотрит на него. — Может, все же избегание? Клинт фыркает и бросает в костер ветку. — Черт, ты прав. За это ты получишь мудрость в столбце добродетелей. — Я могу только надеяться, что когда-нибудь мудрость действительно станет одной из моих добродетелей, — говорит Тор. — Мне нравится думать, что я стал терпеливее. И научился слушать. — Ага, это я готов подтвердить, — кивает Клинт. — Баки тоже умеет слушать. Он… вообще-то, он довольно хорош во всем. Люди просто не видят, как он может справляться с дерьмом. Он хладнокровен и всегда помогает остальным. — Это так, — соглашается Тор. — И он удивительно уравновешен для человека, которому довелось столько пережить. — Но когда у него хреновое настроение, он может быть довольно ревнивым придурком, — продолжает Клинт. Тор удивленно поднимает бровь. — Правда? Клинт усмехается. — Ага. Разве ты не слышал историю об официанте в Рино? Бровь Тора поднимается еще выше. — Да, но вы тогда были не вместе… — Ага, потом мы с Тони решили, что чрезмерная реакция была вызвана тем, что он не понимал своих чувств. Стив запретил нам говорить это Баки, так что точно мы теперь никогда не узнаем. Тор фыркает. — Вот тебе и уравновешенный Баки. — У всех свои недостатки, — пожимает плечами Клинт. — Сейчас всё в порядке, он уже не такой ревнивый. Тор кивает. — Скучаешь по нему? — Боже, да, — отвечает Клинт и чувствует, как в груди закручивается вихрь эмоций, которых и слишком много, и в то же время недостаточно. Он откашливается и сосредоточивается на том, чтобы остаться спокойным и не разрыдаться. Боже, как же это странно после нескольких недель бесчувствия. — Могу я спросить, почему ты решил бросить его? — Я его не бросал. Он это поймет. Я ушел… не из-за него. — А из-за кого? Клинт плотнее закутывается в плащ и молчит, глядя на огонь и думая о разговоре с Фригг. — Вообще-то, из-за Стива, — наконец произносит он. — Что? Почему? — Он… он разозлился на меня. У Арто случилась истерика, мне было плохо, и Арто пошел к Баки. Я должен был вмешаться и помочь, но я не мог. Тор хмурится. — Он не должен был рассчитывать на твою поддержку, пока ты выздоравливал. — Не должен был, — кивает Клинт. — Думаю, он просто делал для своего ребенка то, что должен. А у меня не было на это сил. И он ушел, — Клинт с трудом сглатывает. Тор молчит и ждет продолжения. Клинт перекладывает Всеразговорник из руки в руку и вспоминает, что сказала Фригг о его чувствах к Стиву. — Стив… всегда считал меня лучше, чем я есть на самом деле. Мы все в его глазах хотим выглядеть хорошо. А он просто развернулся и ушел от меня, как будто ему плевать. — Но он точно заботится о тебе. Действительно заботится. — Я знаю, — пожимает плечами Клинт. — Ну, думал, что знаю. Твоя мама, кажется, считает, что он для меня кто-то вроде отца или что-то в этом роде. — А где твой настоящий отец? — Умер. Он был тем… — Клинт глубоко вдыхает, до побелевших костяшек сжимая пальцы на Всеразговорнике, — … когда мне было девять, он избил меня, и я оглох. — Так ты уже испытывал это раньше? — О да, — кивает Клинт. — Глухота была одним из основных спутников моего детства. Барни, конечно, помогал, чем мог, но когда дело доходило до чего-нибудь серьезного, Барни всегда выбирал Барни. — Твой брат, — задумчиво произносит Тор. — Ты как-то рассказывал о нем. Называл «бесполезным мешком». Клинт фыркает. — Да, это он. Я доставлял ему кучу хлопот, но, когда мы были детьми, он был рядом, понимаешь? — Ты очень смелый. Ведь храбрость бывает разной, дело не только в храбрости воинов, — он замолкает и улыбается. — И теперь я, кажется, понимаю, почему вы с Арто являетесь родственными душами. — Ага, — кивает Клинт, глядя на бледно-голубое небо над головой. Черт, у него опять глаза на мокром месте. — Он хороший ребенок. — Как и ты, — говорит Тор и смеется, когда Клинт бросает в него бурдюк. — То, что тебе тысяча лет, не делает меня ребенком. И я рад, что мы поговорили. Спасибо. — Не за что. А теперь мы поедим и отправимся на вершину горы, но Фандрала будить не будем, хорошо? Клинт тяжело вздыхает. — Звучит как план. *** Когда совсем темнеет, они решают вернуться в город. Клинт скачет по долине и любуется чудом — огнями Асгарда. Факелы города и оранжево-розовые шары света, мерцающие на золотых стенах дворца, похожи на огни тысяч свечей. Звезды на черном небе такие яркие, что у Клинта перехватывает дыхание. Тор останавливается, чтобы Клинт мог спокойно посидеть и посмотреть на лежащую перед ним красоту. Баки понравилось бы, думает Клинт, отыскивая взглядом бликующий вдали Радужный Мост. Северное сияние и рядом не стояло. Стив с Арто были бы в восторге. Они едут обратно в комфортной тишине. День был хорошим, но долгим, и Клинту хочется поскорее оказаться в постели. Но Тор с Фандралом, который простил их за то, что они не взяли его на вершину, бесцеремонно заталкивают его в таверну, окружая с обеих сторон, как охранники непокорного заключенного. Таверна большая и шумная, и Тор ведет их туда, где потише — к столу, стоящему далеко от входа на чуть приподнятом помосте. Он берет у Клинта Всеразговорник и кладет на стол, хотя Клинт так устал, что был бы счастлив просто потягивать эль и наблюдать за присутствующими. Я превращаюсь в Баки, думает Клинт. Фандрал как раз заканчивает рассказ о своем последнем завоевании, когда к ним присоединяется поразительно высокий и поразительно красивый человек с темной кожей и золотистыми глазами. Который с глухим стуком кладет на стол шлем, жестом просит налить ему выпить и откидывается на спинку стула так, будто каждый день сидит в обществе принца. — Хеймдалль! — тепло улыбается Тор. — Хорошо, что ты зашел. Хеймдалль, наблюдатель, думает Клинт. Черт, это тот, а) у кого зрение лучше, чем у него, и б) кто, возможно, видел, как он на протяжении всех этих лет делал очень неловкие или не слишком достойные восхищения вещи. — Это Клинт, — представляет Тор. — Клинт, это Хеймдалль. Хеймдалль переводит золотистый взгляд на Клинта и протягивает для рукопожатия руку. — Добро пожаловать в Асгард, Хоукай, — говорит он, и у него такой же глубокий, богатый и красивый голос, как и лицо. — Я долгие годы наблюдал за тобой. Твое мастерство владения луком и правда впечатляет. — Э-э, спасибо? — отвечает Клинт, думая о том, как однажды побывал в помойке и как в пятнадцать ограбил винный магазин. Боже, а еще они с Баки в том мотеле в Талсе занимались жутко грязным сексом. Клинт краснеет. — Ты… а ты на всё смотришь? Хеймдалль, Тор и Фандрал дружно смеются. — Я проявляю благоразумие. Поверь, я знаю, что есть вещи, на которые нельзя смотреть. — Полезно знать, — вздыхает Клинт, стараясь не думать о номере в мотеле Талсы и о том, как после их отъезда уборщицы, вероятно, назвали его местом преступления. Он потягивает эль, когда служанка приносит Хеймдаллю кубок и подмигивает Фандралу. — Разве не скучно смотреть весь день? — Напротив. Жизнь в девяти мирах разнообразна и увлекательна. Я всегда говорю, что наша возможность наблюдать — самое мощное оружие из всех, что у нас есть. Клинт смотрит на Тора, который, похоже, сильно интересуется своим элем. Он не знает наверняка, но, возможно, Тор специально организовал эту встречу. — Как северная граница? — спрашивает Тор. — Безопасно и тихо, — отвечает Хеймдалль. — Йотунхейм тоже молчит. Сегодня в мирах один из спокойных дней. — Ты видишь разные миры? — спрашивает Клинт, когда любопытство берет верх. — Да. Некоторые измерения для меня закрыты. И часть врагов знает, как спрятаться от моего взгляда, хотя их не так много. — Ух ты, — присвистывает Клинт, и Хеймдалль улыбается. — У Клинта тоже дар зрения, — говорит Тор, указывая на Клинта кубком. — Он видит дальше и лучше большинства Мидгардцев. — Правда? — заинтригованно спрашивает Хеймдалль. — Э-э, наверное? — Клинт начинает чувствовать себя неловко. — Обычно он не такой скромный, — заговорщицким тоном сообщает Тор. — Обычно он хвастается и вызывает вас на какое-нибудь состязание, чтобы доказать свое превосходство. Клинт сильно толкает его локтем, но Тор, похоже, ничуть не смущается. — Человек не смог бы стать Мстителем, если бы был не уверен в своих способностях, — говорит он, понимающе наклоняя голову, а потом милостиво меняет тему и переключается на Хеймдалля. — Как Джейн? — Спорит с Брюсом и Лилией и находится в своей стихии, — сообщает Хеймдалль. — Старк закончил работу над преломляющими линзами, которые были ей нужны, так что теперь она с радостью ставит новые эксперименты. Тор облегченно улыбается. — Я, конечно, не должен использовать Хеймдалля для личных дел, — признается он Клинту. — Но мне так спокойнее. — Я понимаю, — кивает Клинт и смотрит на Хеймдалля. — Значит, ты знаешь только о Джейн? Хеймдалль улыбается. — Нет, по крайней мере раз в день я смотрю на всех Мстителей. Они, мягко говоря, забавные. — Думаю, наш новый друг хочет узнать о своем милёнке, — говорит Фандрал, и Клинт давится элем. — И вовсе он не милёнок. Тор долго и громко смеется. — Нет, он далеко не милый. — Джеймс Барнс, Зимний Солдат, — произносит очень довольный собой Хеймдалль. — Он точно не милый. Я знал, что ты приедешь, поэтому взял на себя смелость присмотреть за ним, и могу сказать, что довольно часто он общался с ребенком Роджерса, а последние два дня провел, работая в Атланте. — Боже, он ненавидит Атланту. С ним все в порядке? Хеймдалль отпивает эль и облизывается. — Да, он в прекрасном расположении духа. В последний раз, когда я его видел, он был заворожен витриной с обручальными кольцами в Вашингтонском магазине. Я как раз покидал свой пост, когда он вошел внутрь. Клинт еще раз давится элем. Половина попадает не в то горло, и он начинает громко кашлять. У него так сильно слезятся глаза, что слов Хеймдалля, повисших над Всеразговорником, практически не видно. — Что он сделал?! — хрипит Клинт, и Фандрал бьет его по спине. — О Господи. Ему требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя. Хеймдалль выглядит спокойным, но в золотистых глазах мелькает огонек, вызывающий у Клинта большие подозрения. Тор явно старается не смеяться, а Фандрал откровенно хихикает. — Зачем? — умудряется спросить Клинт. — Собирается на тебе жениться? — предполагает Фандрал. — Если только у него нет для этого кого-нибудь еще. — Нет, больше никого, — говорит Хеймдалль. — Я бы знал. Клинт шлепает себя ладонями по щекам. — Боже мой! И что… он… он купил его? Нет, постой, я не хочу знать. О чем он только думал? Я убегаю, а он… я, блядь, бросаю его, а он решает присмотреть обручальные кольца? — Очевидно, да, — бодро говорит Тор. — Ну, вот и все. Тебе больше не надо беспокоиться о том, как он или остальные члены команды отнесутся к твоему возвращению. — Но Баки… — Клинт замолкает, вспомнив слова Фригг о своей будущей семье и о том, что Баки — единственный, с кем это может случиться. — Клинт? — Фандрал машет рукой у него перед лицом. — Тор, я думаю, у него шок. — Налей ему еще эля, — пожимает плечами Хеймдалль. — Но он не может хотеть жениться на мне, я глухой, — с трудом выговаривает Клинт. Тор хлопает его по плечу. — Не думаю, что твоя глухота помешает этому человеку любить тебя. И точно так же не думаю, что твоя глухота помешает тебе быть Мстителем. — Да, наверное… — ошарашенно тянет Клинт, и перед ним, словно по волшебству, появляется еще один кубок. Он смотрит на пену, но не видит ее, потому что перед глазами пляшут слова «свадьба, Баки, свадьба, Баки, свадьба, Баки». Он моргает и трясет головой, пытаясь прогнать видение. — Мститель. Точно. — Пей эль, — советует Фандрал. — Ага, — заторможено кивает Клинт и делает то, что говорят. *** Баки сидит на их с Клинтом кровати, гадая, не сошел ли он окончательно с ума. На полке рядом с украденным — освобожденным, Бак — аметистом из Ваканды стоит бархатная коробочка с гордо открытой крышкой. Внутри простое серебряное кольцо, внутренняя поверхность которого при попадании на нее луча света становится цвета фиолетовый металлик. Честно говоря, когда Баки заходил в этот дурацкий магазин, он не планировал ничего покупать, но сделал это, и теперь пути назад нет. Он попросит Клинта выйти за него. Даже несмотря на то, что он взорвался и чуть не погиб, а потом бросил его и, даже не предупредив, сбежал в Асгард. Даже если они с Клинтом никогда не были настолько далеки друг от друга, как сейчас, он все равно сделает это. Не для того, чтобы заставить Клинта вернуться — поэтому он должен быть уверен, что Арто не узнает об этом, — а потому, что это правильно. Он чувствует это нутром. Еще в Италии он думал о том, что пора сделать так, чтобы все между ним и Клинтом стало более прочным и реальным. Чтобы больше никто и никогда не посмел засомневаться в этом. Даже сам Клинт. — Черт, — шипит Баки, вставая, хватая коробку, закрывая ее и запихивая в карман. Она так волнительно давит ему на бедро, что он сомневается, хватит ли ему сил ждать. Он выскакивает из комнаты и пинком захлопывает дверь, запоздало надеясь, что никого не разбудил. ДЖАРВИС освещает коридор, пока Баки идет к лифту. Ему срочно нужно найти кого-нибудь, чтобы поговорить, или он взорвется. Существует лишь один человек, которому он может попытаться объяснить свою проблему. — Стив! — кричит он, пересекая пентхаус и собираясь постучать в дверь спальни. — Стив, мне нужна помощь! Изнутри доносятся какие-то шорохи и сонное возмущенное бормотание. Ничего страшного, по крайней мере, они не трахались. — Стив, — снова кричит Баки, стуча в дверь металлическим кулаком. Он уже готов отказаться от вежливости и просто войти, но слышит шаги, и дверь открывается. К счастью, это не Тони, а Стив, который решил не одеваться и вышел, как спал — в крошечных трусах, совершенно не оставляющих простора для воображения. — Мне надоело давать Клинту время, — без предисловий говорит Баки, решительно глядя на Стива. Который очень хочет пошутить, но прикусывает язык, потому что у него есть приоритеты. — Думаю, что нам пора пойти и забрать его. А еще я думаю, что ему не помешает хороший удар по голове. Метафорический. Стив широко зевает и морщится. У него на щеке следы от подушки, а на голове — совершеннейшая катастрофа. — Господи, Бак, неужели это не могло подождать до утра? — Нет, — заявляет Баки. — Нет. Ни в коем случае. У меня в кармане обручальное кольцо, и я должен сделать это до того, как струшу. — Ты, струсишь? — Стив поднимает бровь. Баки немного любит его за то, что он больше удивлен тому, что Баки может испугаться, чем тому, что у Баки есть обручальное кольцо. — Заткнись, — шипит он, а из глубины комнаты раздается сонный и такой же озадаченный голос. — Это Красная угроза, и он только что сказал «обручальное кольцо»? — Да, это он, — кричит Баки через плечо Стива и снова поворачивается к нему. — Стив, ну же, помоги мне. У тебя все это уже есть — и муж, и ребенок. Теперь моя очередь. — Вроде не сплю, а чувство такое, что мне это снится, — говорит он, качая головой. — Ты… что? — Да иди ты. Попрошу Джейн послать сообщение Тору, — машет рукой Баки. — Ты совершенно бесполезен. — Бак, постой, — Стив хватает его за майку, не давая уйти, и трет лицо ладонью. — Все, я проснулся, клянусь. И горячо поддерживаю твой план жениться на Клинте. — Хорошо, — кивает Баки. — Но не спрашивай, почему я вдруг захотел этого. Ну… стабильности, безопасности. Это началось, когда Клинт ушел, и, похоже, уже никуда не исчезнет. — Скажи ему, что он может на целую неделю взять Арто, — раздается уже практически бодрый голос Тони. — Это убьет в нем всяческое желание размножаться. Стив быстро выходит из спальни, отодвигая Баки назад и закрывая за собой дверь, вероятно для того, чтобы тот не смог ничего крикнуть Тони в ответ. — Так, предлагаю отправиться на пробежку. — Роджерс, сейчас три утра. — Ты сам пришел, — пожимает плечами Стив. — Пошли. А на бегу ты будешь рассказывать мне о своем внезапном желании завести семью. — Ты думаешь, я идиот? — спрашивает Баки, борясь с желанием залезть в карман и потрогать коробочку. — Я, наверное, чушь несу. Я точно не заслуживаю… — Хватит, — решительно перебивает его Стив, обнимая за плечи. — Ты заслужил право на счастье, Бак. Америка в моем лице разрешает тебе быть счастливым. — Америка разрешает, — ровным голосом повторяет Баки. — Ага, — Стив зевает и снова встряхивается. — А теперь давай пробежимся и поговорим о чувствах. — Ну конечно, — усмехается Баки. — С каких это пор ты любишь о них говорить? — Не с каких, а до каких. До тех, пока они не мои. Идем. Если мы уйдем сейчас, то успеем вернуться до того, как встанет Арто, и я наконец смогу разбудить его и посмотреть, как ему это понравится. — Никак не пойму, ты ужасный родитель или самый лучший, — качает головой Баки. — Это довольно тонкая грань, — философски замечает Стив, хлопая его по плечу. — Иди переодевайся. Я жду тебя в вестибюле через десять минут. — Сэр, есть, сэр, — салютует ухмыляющийся Баки, и Стив толкает его к лифту.