Another Mountain to Climb

— Ну, предполагалось, что это будет обычная рутинная миссия. Всего-навсего — получение информации. На этот раз от чокнутых итальянских ученых. Мы делали такое сто раз, поэтому пошли только я и Баки. Естественно, Баки мог сделать это в одиночку, но Стив не любит, когда мы, находясь за границей, работаем по одному. Случился взрыв, и меня ранило. Сильно. А потом я умер на операционном столе. Клинт говорит — вернее, бессвязно бормочет — и методично расчесывает гриву: руку вверх, руку вниз, руку влево. — Врачам довольно быстро удалось запустить мне сердце, так что, наверное, все-таки не умер. Не знаю, что именно считается смертью. Скорее всего, — прекращение работы мозга. Баки так разозлился… Он всегда злится на вещи, которые его бесят. Лошадь резко поворачивает голову и утыкается носом ему в плечо. — Да, знаю, — рассеянно кивает Клинт. — Но он стал намного сдержаннее. Теперь он почти не сердится на тостер, а это прогресс, верно? Он, конечно, по-прежнему раз в неделю угрожает Фьюри, но на неодушевленных предметах злость больше не срывает. Хотя это, наверное, связано с тем, что Баки — как говорит он сам, — не может позволить себе чинить все, что ломает. Клинт замолкает и, проведя рукой по начищенному до блеска боку, чувствует под ладонью мягкую конскую шкуру. — Я бы сказал «да», — говорит он, вспоминая слова Хеймдалля, сказанные неделю назад в таверне. — Если бы Баки спросил, я бы ответил «да». Лошадь поворачивает голову и иронично смотрит на него. Как будто говоря «ну конечно, идиот». — Нет, ты не понимаешь. У меня патологический страх перед обязательствами. Это даже написано у меня в личном деле. Я, например, с легкостью могу разрушить собственную жизнь, но исключительно на своих условиях. Никому другому я сделать этого не позволю. Ну, кроме Баки. Не то чтобы он хотел, но он тот, кого я не смог бы оттолкнуть, даже если бы он выглядел так, будто собирался причинить мне боль. Клинт задумывается, продолжая гладить пальцами бархатистый бок, совсем забыв о щетке, зажатой в другой руке. — И Арто, — добавляет он. — Ему я бы тоже позволил. Произнося это, Клинт вспоминает день своего бегства и то, что случилось перед этим. Черт, файлы ЩИТа были правы. — Надо было помочь Стиву, — говорит он, со стоном наклоняется вперед и прижимается лбом к боку лошади. Та переступает ногами, но Клинт не поднимается, а лишь покачивается в такт ее движениям. — Какой же я идиот. Все сделал, как описано в «руководстве по Клинту Бартону» — Стив расстроил меня, и я убежал, прежде чем он успел… Ну, точно — идиот. Лошадь фыркает и делает шаг вперед. Клинту приходится поднять голову, а кобыла поворачивает морду и начинает тыкаться носом ему в ладонь. — У меня больше ничего нет, — вздыхает Клинт. — Тор говорит, что я должен прекратить тайком подкармливать тебя. Ты, очевидно, сидишь на строгой диете. Лошади, похоже, плевать и на диеты, и на слова Клинта — она продолжает нагло обыскивать его руки и куртку в поисках припрятанных кусочков фруктов или печенья. Клинт смеется и нежно гладит ее по шее. В дальнем конце конюшни распахиваются двери, и помещение заливает бледным утренним светом. — Сюда, — кричит Клинт, ныряя под шею лошади. Это, конечно, Тор, который — как всегда — пришел проведать его. Но сегодня он почему-то выглядит очень довольным. — Хочу кое-что тебе показать, — говорит он, и Клинт читает это по губам. — Если ты закончил со своей подружкой. — Она мне не подружка, а психотерапевт. Я еще не почистил ее, а она уже и так сердится, потому что у меня закончились бисквиты. — Вы с ней скоро в дверь не пройдете, — ухмыляется Тор. — Пошли. — Ну, если ты настаиваешь, — пожимает плечами Клинт и быстро прощается с лошадью, обещая вернуться позже. Он убирает щетку и, закутавшись в плащ, следом за Тором выходит на улицу. Черт, в Асгарде с каждым днем становится все холоднее. — Что случилось? — спрашивает Клинт. — Опять Фандрал? Где он проснулся на этот раз? Или это Вольстагг что-то натворил? — Нет и нет, — улыбается Тор. — Ты принимал сегодня эликсиры? — Да, перестань уже спрашивать, — отвечает Клинт, борясь с желанием закатить глаза. — Я не собираюсь прекращать, ведь из-за них мне все меньше и меньше хочется убить себя. Тор вздрагивает. — Пожалуйста, поменьше легкомыслия. Я знаю, что ты шутишь, но не все это поймут. — Да, в основном шучу, — вздыхает Клинт, а потом представляет лицо Баки, услышавшего такое. — Ладно, может, и правда чересчур. Прости. Они пересекают двор и идут прочь от дворца дорогой, которой Клинт никогда не ходил. Он не знает, куда они направляются, поэтому находится в состоянии повышенной боеготовности — постоянно оглядывается по сторонам, позволяя зрению восполнять отсутствие слуха. — Куда мы, черт побери, идем? — кричит он, когда они подходят к внешней стене, а потом его мозг коротит, потому что это начало Радужного моста, а это может означать лишь несколько вещей. Клинт замирает, смотрит на мост и чувствует, что сейчас его или вырвет, или он расплачется, а, может, и то и другое. — Тор, постой, — беспомощно зовет он. — Пожалуйста, скажи, что мы просто собираемся навестить Хеймдалля. Тор останавливается, все еще стоя к Клинту спиной. Его плащ хлопает на ветру, и он долго смотрит на мост, а потом медленно оборачивается. Он выглядит абсолютно спокойным, и Клинту хочется врезать ему — сейчас не самое подходящее время для подобного спокойствия. Когда становится ясно, что Клинт и не думает идти дальше, Тор возвращается и кладет руку ему на плечо. — Они прибудут через несколько минут, — мягко говорит он. — Я подумал, что будет неплохо, если ты придешь поприветствовать их. — Они? — хрипит Клинт. — Ну… сначала захотел прийти Баки, — с почти сожалеющей улыбкой начинает Тор. — Сомневаюсь, что за ним не увяжется Стив, а уж со Стивом точно будет Арто и, вполне возможно, Тони. Потом попросилась Наташа, что, в свою очередь, может означать, что ее будет сопровождать Уилсон. Джейн может просто решить пойти с ними, и она говорила, что хочет как-нибудь взять с собой Лилию, с которой они стали довольно близкими друзьями. Клинт с трудом сглатывает. — Значит, все началось с Баки, а в итоге я могу получить всё содержимое башни Мстителей? — Кроме Брюса, — торжественно объявляет Тор, как будто это имеет крайне важное значение. — Он сказал, что не знает, как Другой Парень отреагирует на путешествие по Радужному мосту, поэтому решил остаться дома. — Нихрена себе… — качает головой Клинт, пытаясь заставить ноги сделать хоть шаг. — Я совсем не уверен, что готов к этому. Тор сжимает его плечо. — Ты сможешь. Дела у тебя идут все лучше и лучше, к тому же ты уже достаточно долго не виделся с семьей. Чтобы исцеление закончилось, они должны быть рядом. — Но… — Клинт, послушай. Сейчас они нужны тебе как никогда. Так же, как и ты им. И, черт побери, Тор всегда умел убеждать. Ошеломленный Клинт кивает и заходит на Радужный мост. Идти исключительно по свету — и тошнотворно, и впечатляюще. Просто иди, говорит он себе. Это все, что ты должен сделать. Ходьба — это совсем не сложно. Не думай, что будет потом, просто иди. Чтобы пройти по мосту требуется целая вечность. Клинта периодически тошнит, а его мантра «просто продолжай идти» помогает не так хорошо, даже когда он начинает мысленно петь ее на мотив «В поисках Немо». В ходе попыток ни о чем не думать Клинт обнаруживает, что хочет видеть Баки больше, чем дышать, но не знает, как тот встретит его после побега. Как и Арто, который исторически не очень хорошо переносит, когда его бросают. А Стив вообще… Времени поразмыслить о возможных реакциях Стива, у Клинта не остается, потому что они уже заходят под золотой купол, и их приветствует Хеймдалль. Который, кивнув им, подходит к механизму и поворачивает меч. Все происходит так быстро… — Постойте, а можем мы просто… — выпаливает Клинт, но уже поздно. Внутренняя часть купола заполняется яркими вспышками света, а потом что-то начинает вращаться. Клинт почти не слышит грохота, но чувствует его эхо в груди и… Из моста вылетает яркий луч, и ткань пространства лопается. Там, где раньше были лишь чернота и звезды, появляются врата света и две… нет, три фигуры. Клинт пытается что-то сказать, но не может. Тишина, к которой он уже привык, теперь ощущается как нечто, весящее практически тонну. Несколько долгих секунд все молчат. Ну, насколько может судить Клинт. Мир замирает и, кажется, перестает дышать… — Ничего себе, — раздается голос раскрасневшегося, лохматого Стива. — Ты в порядке? — спрашивает он Арто, сидящего у него на бедре и надежно закутанного в куртку, шапку и варежки. Арто заторможено кивает, а потом начинает хохотать, прижимаясь лицом к груди Стива. За спиной которого стоит бледный, пошатывающийся Баки. Он делает шаг вперед, встречаясь взглядом с Клинтом, хрипло произносит: — Привет, — а потом сгибается пополам и его начинает рвать. — Черт! Стив ловко отпрыгивает в сторону, а Клинт, не задумываясь, бежит к Баки и хватает за плечи. — Господи, Бак, почему тебя до сих пор тошнит от таких вещей? — спрашивает он, скользя руками по его плечам и голове, проверяя, все ли в порядке. — Заткнись, придурок, — тяжело дыша, хрипит Баки, вытирая рукавом губы и отталкивая руки Клинта. — Веди себя так, будто ты рад меня видеть. — Господи, — повторяет Клинт и крепко обнимает его шею, цепляясь так, будто от этого зависит его жизнь. Слава Богу, Баки отвечает тем же — прижимает Клинта так сильно, что тот едва может дышать. Клинт и смеется, и всхлипывает, уткнувшись Баки в плечо, но потом чувствует удар в поясницу и оборачивается к Арто. — Бак, дай мне секундочку, — просит он, и Баки отпускает его. Арто прыгает на Клинта, чуть не сбив того с ног. Он обнимает его так же крепко, как и Баки, и Клинт понимает, что его грудную клетку вот-вот раздавят. — Полегче, — хрипит он. — Арто, ты расплющишь мне селезенку. — У тебя больше нет селезенки, — напоминает Баки подозрительно сдавленным голосом. — Арто, перестань давить на него. И Арто перестает, но рук не разжимает, а утыкается лицом ему в грудь. Баки обнимает обоих и кладет подбородок Клинту на плечо. Стив встает перед Клинтом и выглядит так, будто тоже вот-вот заплачет. — Мне так жаль, — говорит он, и Клинт удивленно вскидывает брови. Этого он никак не ожидал. Стив, делающий первый шаг, — это что-то совсем из ряда вон выходящее. — Мне нельзя было этого делать… — Боже, пожалуйста, не надо, — слишком высоким голосом просит Клинт. — Все нормально, мы оба были придурками. Сейчас я в порядке, пожалуйста, не заставляй меня плакать. Стив смеется и кивает, но его глаза так и продолжают блестеть. Он подходит ближе и тоже обнимает Клинта, сдавливая Арто. — Па-а-ап… — скулит тот, отталкивая его. — Жди своей очереди. — Сам жди очереди, — говорит Баки и добавляет еще что-то. Клинт не понимает, что именно, и начинает паниковать, предвидя истерику Арто, но тот толкает Баки в бок и показывает язык. Черт, думает Клинт, похоже, все равно заплачу. Он морщится и зарывается носом в короткие волосы у Баки за ухом. Надо что-то сказать. Извиниться, или спросить Баки, как дела, и собирается ли он делать это чертово предложение. Последняя мысль практически добивает Клинта, и он почти минуту борется с готовыми пролиться слезами. Баки, кажется, понимает, в каком он раздрае, потому что поднимает руку и ласково гладит его по затылку. Черт, это только усугубляет ситуацию. Клинт быстро отлипает от Баки и яростно вытирает глаза. Что делают люди, когда хотят избежать важных и потенциально неприятных вещей? Ах да, светская беседа. Он откашливается и смотрит на Стива. — Тони не пришел? — спрашивает он, и Стив качает головой. — Нет, остался дома, — отвечает он. — Но прислал тебе это. Он лезет в карман, и Клинт догадывается, что это, еще до того, как Стив кладет их ему на ладонь: слуховые аппараты. Глаза снова становятся мокрыми, но, по крайней мере, живот не сжимается от страха, а мозг не отбрасывает Клинта назад к моменту его девятилетия, когда он чувствовал себя уязвимым и пристыженным. Он пристально смотрит на них, а потом отрывисто кивает, зажимая в кулаке. — Даже если бы я надел их… — тихо начинает Клинт, — … мне надо было бы… Мне понадобится ваша помощь. Стив кивает. — Все, что нужно. Мы с этим разберемся. — Только не сейчас, — быстро добавляет Клинт. Стив кивает и, опустив голову, говорит еще что-то. Клинт не понимает. Он собирается сказать это, но его опережает Баки; Клинт чувствует, как тот что-то произносит, и Стив поднимает голову. — Прости. Я над этим поработаю. Клинт хочет сказать, что Стиву не надо ни над чем работать, но если все собираются помогать ему снова стать частью семьи и команды, то кто он такой, чтобы отказываться? Поэтому он просто молча кивает, крепче прижимая к себе Баки. Появляются две руки и берут его за щеки; Клинт смотрит вниз и встречается взглядом с Арто. — Ты меня слышишь? — спрашивает тот, и Клинт качает головой. Арто задумывается. — Твоя нога все еще сломана? Ты все еще весь в синяках? — Нет, я в порядке. Но чувствую себя… — Не красным? — подсказывает Арто. — Разноцветным. Клинт смотрит на него сверху вниз. — Ты сказал «разноцветным»? — спрашивает он и получает в ответ энергичный кивок. — Это твоя цветовая фишка? Как тогда, когда ты сказал, что Баки — как радуга? Арто кивает. — Красный — это когда легко и просто, — он пожимает плечами. — Ты сейчас не такой. — Ясно, тогда давайте пойдем, — говорит Клинт. Арто кивает и утыкается Клинту в бок, пряча лицо и обнимая за пояс. Баки берет Клинта за другую руку и мягко тянет, и Клинт идет за Стивом и Тором, зажатый между Баки и Арто и крепко держащийся за обоих. *** Они довольно быстро возвращаются в Асгард; люди смотрят на Тора и почтительно склоняют головы, но на Стива с Арто никто не обращает внимания, чего практически никогда не случается в Нью-Йорке. Арто сидит у Стива на плечах, во все стороны вертя головой и безостановочно разговаривая с Тором. Клинт с Баки идут позади, и Баки крепко держит Клинта за руку своей металлической. У него такой напряженный взгляд, что Клинт решает дать ему время и не приставать со своими сожалениями по поводу бегства. Он надеется, что Баки сможет прочитать его мысли и всё понять без слов. Они идут во дворец, в ту самую комнату, в которой Клинт как-то завтракал с Фригг. Стол снова ломится от еды, а вороны все так же стоят на страже у арки. Один взлетает и, сев Тору на плечо, начинает дергать его клювом за волосы, как и тогда с Фригг. Баки толкает Клинта в кресло, и через две секунды Арто залезает к нему на колени. Точно так же, как делал это, когда ему было шесть. Первой мыслью Клинта становится «он слишком большой для этого», но потом он передумывает. В конце концов, ему всего одиннадцать, у малыша полно времени, чтобы повзрослеть. Хотя, честно говоря, Клинт готов биться о заклад, что Арто все так же будет липнуть к нему и в свой двадцать один. Поверх головы Арто он встречает взгляд Стива. Тот кивает, но Клинту приходится отвернуться. Он примерно понимает, как теперь все пойдет у них с Баки, но Стив… это сложно. Он все еще не знает, в каких отношениях находится сейчас со Стивом, и подозревает, что для того, чтобы в этом разобраться, потребуется несколько ужасных разговоров. Он оглядывается на Баки и видит, что тот озабоченно покусывает губу. — Я в порядке, — говорит Клинт, возможно, слишком громко. Он вздрагивает и разворачивает Арто так, чтобы его локоть не упирался ему в солнечное сплетение. Он обнимает его за пояс и прижимает спиной к своей груди. — Принимаю асгардские антидепрессанты и прочее, чтобы справиться с пропавшей селезенкой, кости все срослись, так что все в порядке. — Антидепрессанты? — уточняет Стив. Баки смотрит на него, потом снова на Клинта. — Я не думал, что ваш план лечения распространялся на асгардские антидепрессанты. Арто оборачивается и смотрит на Клинта снизу вверх. — Что такое антидепрессанты? — То, что помогает мне почувствовать себя менее разноцветным, — отвечает Клинт, и Арто кивает. Потом поворачивается к Баки и что-то говорит, тот качает головой. — Нет. — Что? Что он сказал? — спрашивает Клинт и тычет пальцем в Арто. — Я не слышу. Ты должен смотреть на меня, чтобы я мог читать по губам. Арто поворачивает голову и откидывается назад, чтобы Клинт видел его лицо. — Но я разговаривал с Баки. Я не могу смотреть на тебя и разговаривать с Баки, это невежливо. Стив обреченно вздыхает. — Ну, конечно. Он говорит это именно тогда, когда рядом нет Тони, чтобы дать пять. — Я всегда вежливый, — ухмыляется Арто и добавляет для Клинта. — Я спросил Баки, пьет ли он тоже антидепрессанты. Ну, ай. Клинт морщится, но Баки смотрит на Арто спокойно и весело. — Нет, — качает головой Клинт. — Баки не нужно, у него и так все в порядке. Баки вздыхает. — Почему мы говорим обо мне? Я думал, мы здесь ради тебя. Стив что-то отвечает, а потом что-то произносит Арто, и вот так разговор начинает течь вообще без участия Клинта. Тот морщится — да, проблем будет много. Баки первым замечает его состояние и тихо матерится. — Ты за нами не успеваешь, да? — Все нормально. Ты ведь скажешь, если я пропущу что-нибудь важное? Баки трет лоб. — Откуда мне знать, что для тебя важно? Клинт удивленно моргает. — Ну… ты просто знаешь, ведь так? Я хочу сказать, если кто-то знает, то это только ты. Баки открывает рот, но так же быстро закрывает. Его глаза снова становятся слишком блестящими, а ведь он никогда не плачет. Нужно так много всего, чтобы заставить его заплакать, а с тех пор, как он попал сюда, он постоянно на грани… Баки отворачивается, Стив с Арто тоже смотрят куда-то в сторону, поэтому Клинт оглядывается и видит, что Тор встал и идет к двери, приветствуя толпу нежданных гостей: Фандрала, Вольстагга, Хогуна и Сиф. Господи, это как приливная волна, состоящая из Воинов, ворвавшаяся в комнату, и, конечно, они полностью экипированы и с оружием, потому что приносить мечи и топоры на завтрак — это как раз то, что обычно делают Воины. После недолгих размышлений обо всем этом — и Боже, сколько же всего им приходится на себе носить — Стив вспоминает о манерах и встает, чтобы, улыбаясь, пожать всем руки. Баки же остается на месте, глядя на Воинов с таким выражением, будто они бомба, которую его попросили обезвредить. Клинт переводит взгляд с толпы вновь прибывших на Арто, нетерпеливо дергающего его за ухо. — Кто это? — спрашивает Арто, с опаской разглядывая гостей. — Друзья, — отвечает Клинт, пересаживая Арто на другое колено. — Вот это Фандрал. А это Вольстагг, Сиф и Хогун. Не успевает он произнести это, как Фандрал отходит от остальных и подходит к Клинту. Ухмыляясь, садится на подлокотник его кресла и через Клинта тянется к блюду с виноградом. — Доброе утро, — радостно говорит он. — Меня зовут Фандрал. Я бы попросил Клинта представить нас друг другу, но он совершенно безнадежен. Клинт переводит взгляд с Фандрала на Баки и видит, как хмурый Баки говорит: — Джеймс Барнс. Фандрал что-то отвечает, Арто встряхивает протянутую для пожатия ладонь, как научил его Фьюри, когда ему было восемь, а Клинт думает — вот черт. Баки представляется Джеймсом лишь в отдельных случаях. А именно, когда он а) на задании, и б) опасается и/или злится на того, с кем разговаривает. Остальные Воины быстро рассаживаются вокруг стола и с всегдашним аппетитом начинают поглощать пищу. Скорее всего они, как обычно, делают это шумно и громко, и когда Арто соскальзывает с его колена и перебирается на руки Стива, Клинт понимает, что так оно и есть. Чтобы освободить место для Вольстагга, Клинту приходится сдвинуться вплотную к Баки, который тут же берет его за руку и крепко сжимает. Фандрал остается сидеть на подлокотнике, периодически похлопывая свободной рукой по спинке кресла Клинта, чтобы привлечь его внимание. Клинт не против, но ему не нравится, как металлические пальцы Баки сжимаются всякий раз, как это происходит. Клинт совсем не хочет, чтобы на эту руку вернулся гипс. Он отключается от происходящего и просто повисает у Баки на плече, печально качая головой всякий раз, когда на него смотрит обеспокоенный Стив. Тот что-то говорит, но Клинт не разбирает, что именно. Тогда Стив не закатывает раздраженно глаза, а повторяется еще раз, и Клинт понимает. — Баки нужно отдохнуть. Клинт тут же кивает и толкает Фандрала, заставляя встать. Тот вопросительно поднимает бровь, но Клинт просто улыбается и тянет Баки вверх. Тот удивленно смотрит на него, но поднимается, и Клинт быстро вытаскивает его из комнаты, подальше от царящего в ней хаоса. Он чувствует себя немного виноватым, уходя от Арто, но тому вроде хватает Стива, к тому же Воины сейчас кажутся ему довольно занимательными. Клинт по протоптанной дорожке ведет Баки через дворец к себе в комнату. Впускает, и, прижав пальцы к узору из концентрических кругов, закрывает дверь. — Ты в порядке? — спрашивает он, но Баки не смотрит на него, поэтому Клинт не знает, ответили ему или нет. Баки обходит комнату по периметру, фиксируя возможные выходы и намечая линии визирования, осматривает коллекцию флаконов на ночном столике и настороженно замирает перед силовым полем в окне. — Бак? Тот резко оборачивается. — Кто это? — спрашивает он, неопределенно взмахивая рукой. — Тот, что сидел на твоем гребаном колене. Ошарашенный Клинт на пару секунд зависает, а потом начинает истерически хохотать. Боже, он ведь сказал Тору, что Баки — ревнивый придурок, а сам почему-то совершенно забыл об этом. Баки пришел к Клинту, и первое, что он увидел, — это очаровательного Фандрала, как обычно лезущего в личное пространство Клинта. Баки за меньшее грозился прирезать того официанта в Рино. Баки хмурится. — Пошел ты, — сжимая кулаки, говорит он, но не отворачивается. — Не смей надо мной смеяться. Я несколько недель не видел тебя, а когда пришел, обнаружил, что ты вовсю развлекаешься с этими гребаными ублюдками. Клинт перестает улыбаться, потому что это не обычный раздраженный Баки, это грустный, уязвимый и практически сломленный Баки, и во всем этом виноват Клинт. Он вздыхает и словно на автопилоте подходит к нему. Баки по-прежнему не отворачивается, хотя вполне мог бы. Он просто стоит, крепко сжав челюсти и гипнотизируя пятно на полу, и у него дрожит нижняя губа. — Бак, — беспомощно произносит Клинт, обнимая его лицо ладонями. Баки не смотрит ему в глаза, а нерешительно пытается вырваться, но Клинт не отпускает, и тогда по лицу Баки начинают быстро течь слезы. Вот тогда Клинт понимает, насколько сильно вся эта неразбериха ранила его, насколько сильно его ранил побег Клинта. — Я люблю тебя, — выпаливает он, и Баки наконец-то поднимает взгляд. — Боже, прости меня. Я все испортил. Я всегда все порчу, потому что я Клинт Бартон, но я не хочу испортить все по-настоящему… — Может, ты прекратишь повторять «испортил», — хрипит Баки, яростно вытирая глаза. Он вдыхает, потом выдыхает, а Клинт наклоняется, прижимается лбом к его лбу и облегченно расслабляется, когда Баки не отходит и не отталкивает его. Теплое дыхание Баки на лице кажется Клинту таким знакомым, что у него сжимается сердце. — Я по тебе скучал, — шепчет Клинт. — Быть без тебя — все равно, что лишиться руки. — Ни хрена ни смешно, — бурчит Баки, за бедра притягивая его к себе и целуя. Клинт понимает, что из его горла вырывается смешной и отчаянный писк, но это не имеет значения, потому что Баки обнимает его так крепко, что они чуть не падают на пол. Они целуются так, будто другого шанса не будет. Это напоминает выброс адреналина после битвы, и Клинт вспоминает, что это первый раз, когда они смогли прикоснуться друг к другу после взрыва в Италии. Они целуются и целуются, и руки Баки повсюду. Потом одна перемещается к заднице Клинта, а другая скользит вверх по майке, металлическими пальцами поглаживая ребра. Клинту не хватает воздуха, и он запрокидывает голову. Баки, довольно рыкнув, впивается губами в кожу у него на горле. Клинт не успевает моргнуть, а Баки уже тащит его к кровати и вместе с ним падает на груду шкур и подушек. — Господи, Бак, — хрипит Клинт. Баки целует его в подбородок и что-то бормочет в щеку. Клинту приходится положить ладонь ему на лоб и оттолкнуть, чтобы встретиться взглядами. — Я тебя не слышу, если только… — начинает он, и Баки виновато качает головой. — Прости, — он приподнимается и садится Клинту на бедра. — Нет, подожди, — Клинт, извиваясь, лезет рукой в карман и достает слуховые аппараты. Карман, конечно, не лучшее место для их хранения, хотя Тони прекрасно знает Клинта, поэтому, скорее всего, сделал их сверхпрочными. Клинт включает их, но прежде, чем успевает вставить, Баки останавливает его. — Ты уверен? Клинт вздыхает, но кивает, вставляет аппараты в уши и ждет, пристально глядя на Баки. Потом ждет еще немного, надеясь услышать пение птиц, шелест листьев и треклятую рыбу, плещущуюся в реке, но ничего не происходит. — Клинт? Он почти теряет сознание от облегчения, потому что это он слышит. Боже, он услышал свое имя, неуверенно и взволнованно произнесенное Баки. Хотя его голос звучал немного странно, не совсем похоже на Баки. — Скажи еще раз, — просит Клинт, и ого, он снова слышит себя, даже громче, чем раньше. — Клинт, — говорит Баки, и это опять звучит не совсем правильно, но, черт, это намного лучше, чем ничего. — Клинт? Ты что, сломал их? — Я слышу тебя, — отвечает Клинт, дотрагиваясь до уха. — Но ты звучишь по-другому. Баки кивает. — Тони сказал, что они не сразу станут идеальными, но обещал, что сделает для этого все возможное. — Конечно, сделает, — улыбается Клинт. Баки тоже неуверенно улыбается, потом сползает с Клинта и, подперев голову рукой, ложится рядом. — Продолжай говорить, — шепчет Клинт, тоже поворачиваясь на бок. — Я не слышу никакого фонового шума, но слышу тебя. — Что я должен сказать? — спрашивает Баки, осторожно убирая непослушную прядь волос с его лба. — Что угодно. — Ну, — начинает Баки и задумывается, — … мы с Арто… ну… подружились. Сблизились из-за того, что ты придурок. Клинт съеживается, а Баки хмыкает. — Несколько дней он истерил, а потом пришел ко мне. Думаю, понял, что единственный человек, скучающий по твоей жалкой заднице больше, чем он, — это я. Потом он решил стать моей личной тенью и нанял меня в качестве своего официального изготовителя спагетти и маникюрши. Клинт улыбается. — А я-то думал, что вам, чтобы по-настоящему поладить, понадобится больше одного дня. — Ага, я тоже. Но, думаю, он понял, что мы с ним очень похожи. Я понимаю его, как никто другой. Ну, может, еще Нат, — он вздыхает и, приподнявшись на локте и став вдруг очень серьезным, склоняется над Клинтом и кладет металлическую руку ему на грудь. Вот черт, что-то пошло не так, думает Клинт, а потом вспоминает про обручальное кольцо. Он что, собирается спросить? Но нет, Баки просто в течение долгих, спокойных секунд смотрит на него, наверное, слыша, как чертовски громко колотится его сердце. — Я люблю тебя, гребаное чудовище, — тихо говорит Баки и снова нежно целует его. Клинт закрывает глаза. — Может, тогда вернемся к сексу? — спрашивает он. — Ведь все к этому шло. Теперь я слышу, как ты шепчешь все эти милые пустяки, так что… — Как скажешь, — ухмыляется Баки и тянется к поясу его брюк. — Давай, раздевайся. — Фу, как не романтично! — протестует Клинт, но Баки продолжает деловито заниматься его штанами. — Мы не занимаемся романтикой, — рассеянно сообщает Баки. Предложение руки и сердца — это романтично, думает Клинт, но ему удается не сказать это вслух. — Нет, — вместо этого соглашается он. — Мы этого не делаем. — Рад, что мы разобрались, — кивает Баки. — А теперь раздевайся. — Раздеваюсь… раздеваюсь, — отвечает Клинт, и улыбка Баки заставляет его почувствовать себя так, будто он никогда не уходил из дома. *** Клинт просыпается, как обычно заваленный грудой мехов и одеял, а Баки лежит у него за спиной. Он почти чувствует тепло его тела, но несколько дюймов между ними кажутся ему слишком большим расстоянием. Стараясь не высовываться наружу, он переворачивается и утыкается лицом Баки в шею. Тот сонно вздыхает и — не успевает Клинт опомниться — резко скатывается с кровати, хватая с ночного столика нож. — Черт, — смущенно морщится Клинт. — Бак, успокойся, это я. Совершенно голый Баки застывает на целую минуту, а потом, кажется, вспоминает, где находится, и хмуро опускает нож. Он что-то говорит, бросает его обратно на стол и, откинув одеяла, начинает рыться под ними, очевидно, не переживая о том, что Клинт вполне может отморозить себе яйца. — Бак! — визжит он, хватаясь за одеяло. — Вернись в чертову кровать, маньяк. Баки не обращает на него внимания; ему удается найти трусы и натянуть их. Точно. Ужасно неудобно спать голым, если потом приходится вскакивать и кого-нибудь резать. — Бак, пожалуйста, вернись в постель, — просит Клинт, натягивая одеяло на плечо и умоляюще глядя на Баки. Тот, надев еще и штаны и немного подумав, кивает и лезет обратно. — Иди сюда, — Клинт притягивает его ближе и шипит, когда металлическая рука касается кожи. Баки бормочет что-то типа извинений, обнимает Клинта и закидывает тяжелое бедро ему на ноги. Минуты идут, а Баки с Клинтом дремлют, теряя счет времени. Клинт старается ни о чем не думать; просто хочет быть здесь и сейчас и ценить то, что у него есть в данный момент. Этому его научила Фригг: не зацикливаться на том, что случилось или на том, что могло бы случиться. Она сказала, что видела, как люди сходили с ума, предаваясь сомнениям и живя прошлым. Клинт прекрасно понимает это. Во-первых, он видел очнувшегося в другом веке Стива, а во-вторых, имел дело с Баки, когда тот появился. Клинту кажется, что прошлое — это отстой. С другой стороны, сейчас, когда у него довольно неплохой день, легче вспоминать положительные моменты из прошлого. День, когда он спас Арто. Или когда впервые поцеловал Баки. Даже такие глупые мелочи, как тот раз, когда все чуть со смеху не умерли, когда Стив обозвал Клинта шлюхой за то, что тот обыграл его в «Mariokart». Когда Нат покупала кофе в «Старбаксе» и приносила ему в санчасть, или когда они с Тони напились на вечеринке и весь вечер провели на балконе, сидя на полу и прячась от жутко навязчивого сенатора. Забавно, он как будто забыл обо всем этом, пока Фригг не научила его, и он не вспомнил. Баки шевелится, и Клинт, подняв голову, видит, как открывается дверь, и в нее просачивается одетый в Халк-пижаму с капюшоном Арто. Баки стонет и опускает голову, а Клинт протягивает руку и чувствует огромное облегчение от того, что Арто рядом. — Ты меня слышишь? — спрашивает тот, с разбега запрыгивая на кровать. Он вытирает нос рукавом и нетерпеливо смотрит на Клинта. — Нет, я все еще глухой, — качает головой тот. — А чего ты хотел? — Увидеть тебя. Ты вчера ушел. А Стив сказал, что я должен дать тебе и Баки время, чтобы побыть наедине, — он так сильно закатывает глаза, что ему, наверное, больно. Баки что-то говорит, и Арто начинает изображать тошноту, обхватив руками горло и высунув язык. Клинту становится интересно, о чем это они, и он протягивает руку. — Арто, подай мне аппараты. Арто вытягивает шею и смотрит туда, куда указывает Клинт. Берет аппараты так, будто они стеклянные, и с любопытством наблюдает за тем, как Клинт включает и вставляет их. — А теперь слышишь? — спрашивает Арто, и Клинт устало улыбается. — Ага. Арто хмурится. — А почему ты сразу этого не сделал? — Да, Клинт, и почему ты не сделал это с самого начала… — зевает Баки и, перекатившись, обнимает Клинта за пояс. — Мы уже говорили об этом, Арт. Оставь его в покое. — Сам оставь его в покое. — Нет. Я буду обнимать его весь день, и ты не сможешь меня остановить. — Смогу. Я тоже хочу обнимать его, теперь моя очередь! — Нет, не сможешь, — ехидно тянет Баки, и Клинт действительно слышит усмешку в его голосе. — Потому что он голый. Арто морщится и машет руками. — Фу, гадость, — кричит он, толкая подушку Клинта и отползая к краю кровати. — Пойду к Стиву, — сообщает он и идет к двери. Там он останавливается, обернувшись, смотрит на них, а потом морщится и начинает неуверенно теребить манжеты пижамной кофты, как будто ему снова шесть. — Ты ведь придешь завтракать? — тихо спрашивает он. — Ты ведь больше никуда не уйдешь? — Мы обязательно придем завтракать, — обещает Клинт. — Дай нам час, пожалуйста. Арто радостно кивает и вылетает за дверь, даже не подумав закрыть ее. Баки громко вздыхает и плюхается обратно на подушки, металлическими пальцами сжимая переносицу. — Прости, — говорит Клинт. — Я бы не стал выходить… — Я понимаю, — перебивает Баки. — Просто… Сейчас мне сильнее, чем раньше, хочется запереть тебя и никуда не выпускать. Чтобы ты был в безопасности. — Прости, — снова произносит Клинт и морщится. — Я слишком часто это повторяю, да? — Мне еще не надоело, — Баки серьезно смотрит на него. — Ты, мать твою, бросил меня, — резко говорит он, и Клинту приходится прикусить язык, чтобы не начать защищаться или не сказать чего-нибудь особо отстойного. — Я знаю, что произошло между вами со Стивом, и что ты ушел из-за этого. Но то, как ты это сделал, Клинт, было чертовски эгоистично. Ты сбежал, потому что испугался и почувствовал себя брошенным, а после твоего ухода именно это случилось и со мной. Мне не понравилось. Клинт крепко сжимает челюсти, борясь с чувством вины и желанием спрятаться. Он резко кивает, не переставая разглядывать уголок подушки. — Если мы собираемся сделать это… — медленно начинает Баки, будто пробираясь по минному полю, — … ты больше никогда не должен выкидывать ничего подобного. Произнесенное Баки «если» заставляет Клинта затаить дыхание. — Что сделать? Баки пожимает плечами. — То, что мы делали всегда. Если мы хотим, чтобы все это работало. — Это работает, — сквозь комок в горле хрипит Клинт, потому что у этого «если» может быть более ужасный смысл. — Правда ведь? Работает? — Нет, не работает. Ты сбегаешь и не разговариваешь со мной, — прямо говорит Баки, начиная злиться. — Тебе, естественно, можно захотеть побыть в одиночестве. И я бы, блин, понял, если бы ты сказал, что тебе нужно ненадолго уехать, но ты промолчал и просто ушел. И, кстати, от этого Арто тоже почувствовал себя дерьмово. Клинт с трудом сглатывает. — Ты закончил? — наконец спрашивает он. Баки в ярости отшатывается. — Черт побери, Клинт! — Я слышал тебя, — быстро говорит Клинт, изо всех сил стараясь не заплакать. — Я слышал. Я слушал. Прости, просто… Ты все время говорил «если», и я испугался. Я хочу все исправить, правда. Я хочу быть с тобой. Пожалуйста, не говори больше «если» и не говори так, будто мы прекратим работать над этим, потому что я этого не переживу. Клинт слышит, как Баки тяжело вздыхает. — Да, хорошо, я закончил. Сказал свой кусок. Если ты пообещаешь больше так не делать, я не стану поднимать эту тему. — Ты простишь меня? — Ну, конечно, придурок, — говорит Баки, поднимая подбородок Клинта и заглядывая ему в глаза. — Я же так люблю тебя. — Сам придурок, — всхлипывает Клинт, смаргивая слезы. Потом неуверенно смеется и вытирает лицо запястьем. — Прости. — Все нормально, — отвечает Баки и обнимает его. — Можешь рыдать, сколько влезет. Клинт вздыхает, плюхается на него и отпускает себя, позволяя зареветь, всхлипывая и пуская пузыри. Когда он заканчивает, ему становится значительно лучше. Напоследок он шмыгает носом и бормочет: — Я в порядке. — Знаешь, а ведь это была самая легкая часть, — говорит Баки, поглаживая его по плечу. — Да? А какая сложная? — Клинт икает и, отлипнув от Баки, садится. Тот криво улыбается. — Разобраться со Стивом. А Тони, чтобы проследить за ним, здесь нет. Клинт стонет. — А ты? Может, тогда ты проследишь за ним? — Мы с Глоком к вашим услугам, — салютует Баки и целует его в губы. — Вставай. Надо помыться перед завтраком. Поднимайся, дорогуша. Клинт тяжело вздыхает и кивает, надеясь, что в голосе больше храбрости, чем во всем остальном теле. — Идем.