Багровые дни моей юности

Очнулись они в тюремной камере, доверху заполненной пылью и запахом сырости. Девушка обнаружила себя прикованной кровати по рукам и ногам. Товарищ оказался неподалёку, но и ему не повезло: тело было подвешено за запястья, а голые лодыжки окованы кандалами, тянувшими к земле. Судя по отсутствию слепящего света, вечер только-только наступил. — Что за? — возмущался Луи, тормоша цепи. — Чёрт! — сжав зубы, Эрсэль попыталась выбраться. Она винила себя в том, что выпила то гадкое вино. — Проснулись, значит. Ну, с добрым утром, дорогая, — уж очень натянуто произнёс Кай, брезгливо пройдя внутрь комнаты. Кроме того, он не упустил возможность поставить язвительное ударение на последнее слово, как бы выплёвывая его изо рта. Следом зашёл тот самый мужчина, который сидел с королём за столом. Девушка сразу поняла, что произошло. Не нужно быть пророком, чтобы понимать чувства брата, скорбящего об утрате собственной сестры. Будь она в том состоянии, что и день назад, давно бы разрыдалась. — Ничего не скажешь? — коронованный подошёл ближе, всматриваясь в бледное лицо с отвращением. — Правильно делаешь. Ты и слова не заслуживаешь после того, как убила её. Именно! Ты убила её, своими желаниями и потребностями. — Ты нормальный? — с призрением отозвался Вегард. — Заткнись, щенок, ты своё тоже получишь, — не оборачиваясь ответил тот с какой-то высокомерной гримасой и продолжил: — кстати, можешь поблагодарить её за это. — Она сделала свой выбор, — ответила девушка, смотря на обидчика. — Выбор? О каком выборе ты говоришь? Она сама решила умереть? — отчаянно захохотал король, склонившись над Вернуарвер. Уголки его губ дрожали от неприязни, когда он гневно выпаливал ей в лицо: — Ты, бесполезная сука, хоть представляешь, какое будущее нас могло ожидать? — Будущее? — и без того большие глаза Эрсэль расширились до максимальных размеров. Всё нутро выдавало удивление, подрагивая от ненависти. — Ты себя слышишь? — Да, я любил её. Хотя, что тебе может быть известно об этом чувстве? — Кай едва сдерживал желание извергнуть все бранные слова, приходящиеся ему не по статусу. Она молчала, болезненно проглатывая каждое слово. — Отцепись уже, — снова встрял Луи. — Борис! — Блау махнул головой в сторону парня. Грузный мужчина средних лет направился к юноше. Судя по вышивкам на кителе, он имел высокий военный статус и неплохое положение. Такие люди бескомпромиссны, когда дело касается приказов. Эта черта была высечена на его лице, лишённом малейшего обаяния, а ожог на правой щеке только добавлял дерзости его выражению. Борис особенно не колебался и мигом разбивая парню нос. Вегард отозвался глухим стоном. — Вот смотрю на тебя и отчего-то так противно становится. Лучше бы тебя тоже грохнули, вместе с семейкой. Кстати! Знаешь, что самое интересно? — дождавшись минимальной реакции, Кай продолжил: — Всё было зря. Нет у вас никакой суперсилы или чего там. В общем, бесполезный хлам, на содержание которого тратились огромные деньги. Хорошо, что маменька позаботилась об этом, а тебе не особенно повезло. Вернуарвер едва ли сдерживалась после каждой ненужно выброшенной фразы. — Неинтересно с тобой, — Кай собирался уйти, а на прощание он решил подбросить ещё парочку слов: — Надеюсь, ты умеешь развлекать мужчин. Эрсэль задумалась о том, почему никогда не замечала запретной привязанности, завязавшейся перед носом. Слишком много мыслей крутилось в голове: по поводу семьи и Луи, которому, кажется, сломали нос. Она начала малодушничать по отношению к себе, измученно продолжая вырваться из оков. — Отто! — крикнул раскатистым голосом Борис. В камеру зашёл хмурый мужчина скверного телосложения: очертания полноваты и слишком несуразны для солдата. Он принёс с собой свечи, торжественно зажёг их и отставил в угол, создавая траурную атмосферу. Эрсэль смотрела настороженно, прикидывая сколько ударов придется вынести. — Эй! Отпускай давай, — продолжал огрызаться Луи, несмотря на полученную травму. — С тобой я потом разберусь, сначала девчонка. Борис подошёл к лежащей девушке. Он смотрел на неё так, будто мысленно подсчитывал количество почестей, которые будут оказаны после расправы – мёртво, беспристрастно. Словно кошмарная сущность разглядывала беззащитное существо. Мужчина грубо схватил её за бедро и надавил на незажившую рану. Вернуарвер сцепила зубы и рефлекторно прошипела. Садист продолжал, на этот раз надавливая двумя пальцами в глубь уже кровавого месива. Девушка сдерживалась изо всех сил, чтобы не доставлять ему удовольствие своими криками и мольбами о пощаде. — Ты хоть знаешь, через что нам пришлось пройти, чтобы выжить? Ты бы сдох как собака! — неожиданно для себя выкрикнул Веград. Его жалкие попытки прекратить этот кошмар перерастали в нервную истерию. — Заткнись, Луи, — Эрсэль едва ли прошипела, стараясь отвлечься от боли. Она не могла позволить проступить отчаянию ни себе, ни ему. — Подружка-то молодец, — ехидно усмехнулся Борис, затем обратился к напарнику: — Отто, скажи-ка, какой самый унизительный поступок для женщины? — Лишение чести, — слегка на взводе ответил тот и подошёл ближе. Мужская рука перестала давить на ранение и поднялась чуть выше, нагло ощупывая замершее тело. Борись сменил положение, нависнув над жертвой. И, если бы не кандалы, она наверняка бы вцепилась ему в кадык и вырвала позвоночник, лишь бы не терпеть этого. Он наклонился ближе и стал осматривать светлую кожу, прекрасные родинки и губы, искривлённые ненавистью. Эрсэль смотрела на него свысока, без страха, что не могло не бесить агрессора. Борис коснулся её ширинки, и как только девушка шелохнулась, получила звонкую пощёчину. — Не дёргайся, — злобно прорычал тот, с силой сжимая её лицо ладонью. — Вы собираетесь сделать это? — с волнением спросил Отто. — Да, а что? — Борис откровенно насмехался, стягивая штаны со своей жертвы. — У Вас же жена, дети, — потерянно выдал напарник. — Да сделай ты уже что-нибудь, сопляк! — орал Луи, взывая к здравому смыслу Отто. — Верно, — поддержал Борис, поглаживая обнажённую кожу, словно пришибленный маньяк. — Можешь воспользоваться. Только после меня — не люблю делиться. Эрсэль смотрела на своего друга затуманенным взглядом, в последний раз наполненным достоинством. Не так она представляла себе первый раз. Не так она хотела прожить свою жизнь. Стыд переполнял душу, но она больше ничего не видела, даже ужас, выступивший на лице Луи. Отто заметил это, но ничего не стал делать. Тем временем Борис почувствовал головокружительное возбуждение от подавленного вида жертвы — высшее удовольствие для садистов. Он даже не стал снимать с себя униформу, ограничившись расстёгнутой ширинкой. Наспех смочив член слюной, резко вошёл в девушку. Беспомощное тело резко сжалось от пронизывающей боли, пока крик, вложенный в уста, застрял где-то поперёк горла. Она крепко жмурила глаза, отчаянно сдерживая слёзы. — У тебя ещё не было мужчины, — пафосно, с толикой самодовольствия, если не самодурства восклицал насильник. — Какого хрена ты стоишь и смотришь, дерьма кусок! — разрывался Луи, давно потеряв всякое безразличие. Отто действительно находился в замешательстве, как минимум из-за того, что слишком много вкладывал в понятие слова «брак». В голове не укладывалось: человек при живой жене и детях вскарабкался на девушку, которая никогда бы и не посмотрела на него. — Я разберусь с пацаном, уж больно крикливый, — сказал он, отворачиваясь от ужасающей картины, будто отмахиваясь от бродяги, просящего милостыню. Эрсэль больше не видела. Она не слышала грязных пошлостей. Она только чувствовала, как разрывается низ живота, но даже физическая боль не способна заполнить бесконечную нищету состояния. Ей было больше не интересно. Ни черта не интересно, включая постижения чужого греха. Вот так пропадает человек, не способный отыскать самого себя в себе. Так угасает страсть к жизни. Чем отличается надругательство от криводушия? Будучи жертвой изуродованного желания, она становится отражением внутреннего уродства, причём не собственного, а самого искалеченного монстра среди всех людей. — Отвратительная тварь! Прояви уважение к своему первому партнёру, — Борис уничтожал всякую надежду, вбивая молчаливое тело в пыльный матрас. Он протянул руку к лицу, снова нанося удар. Девушка даже не реагировала. — Прости,— шепнул Луи и отвёл глаза. Отто задумчиво стоял у какого-то непонятного сооружения, извлекающего из себя невыносимый жар. Оголённый торс Луи покрывался капельками пота от ярых попыток вырваться. За спиной начало звенеть железо. Ещё мгновение — и раскалённое клеймо в форме звезды зашипело, расплавив кожу на жилистой спине. Бешенный крик вырвался наружу, матеря и проклиная истязателей до пятого колена. — Видишь, твоему другу нравится! — восторженно отозвался насильник, чувствуя приближающийся экстаз. Он резко вытащил член из девушки и извергнул семя на её живот, тем самым запачкав оставшуюся одежду. — Таким как ты, лучше не размножаться. Даже шлюха из тебя никакая. Приведя себя в порядок, Борис ожидал своего напарника, заканчивавшего чёрное дело дополнительной раскалённой звездой. Решив, что унижения на квадратный метр маловато, он бросил несколько затёртых монет в Эрсэль, а она лежала, уставившись в потолок. Они остались один на один. Луи смотрел на подругу, не решаясь что-либо сказать. Они не будут извиняться за это, потому что каждый чувствует себя виноватым, потому что простили друг друга за неимением других вариантов. — Обычно, всё не так, — старался утешить Вегард. — Не сейчас, — сдержанно ответила Эрсэль. Король решил всё-таки почтить предателей родины своим визитом. Будучи невероятно довольным произошедшим, Кай прибыл в прекрасном настроении. — Ты думала, я тебя убью? — снисходительным тоном произнёс он. — Глупенькая, тебе ещё всю жизнь с этим позором жить. Равнодушное пламя свечи неровно подрагивало, искажая тени. Никто больше не реагировал на слова, лишённые любви и симпатии ко всему человеческому. — Сегодня останетесь здесь. Завтра — отправитесь на марлийские земли, им как раз не хватает мяса в виде элдийцев, — скудно изъяснился король и добавил: — Забыл сказать, Борис и Отто поедут с вами. Отличные солдаты! Составят приятную компанию. Ну, в этом вы уже убедились.

***

— Капитан, Вам письмо! — в комнату прошла высокая чёрноволосая девушка, держа в руках жёлтый конвертик. — Сопровождение вернулось? — спросил Леви. — Нет, только гонцы прибыли. — Ясно, — он забрал конверт. Мужчина замер на секунду и, дождавшись её ухода, принялся читать. — Что там? — лениво поинтересовалась Кэссиди. Она частенько навещала капитана после смерти Смита. Так, поинтересоваться его самочувствием, поделиться новостями. — Позови Ханджи, — резко ответил Аккерман. — Ты не можешь мною командовать, помнишь? — уточнила Кэссиди. — Знаю, — он нахмурился, словно над чем-то размышляя. Напарница поняла, что выяснять, в чем дело, смысла не было, поэтому просто удалилась.Ханджи откликнулась на просьбу незамедлительно: — В чём дело, Леви? Он молча протянул документ. «Ответ на запрос о солдатах: Эрсэль Вернуарвер, Луи Вегард. Статус: мертвы. Причина смерти: нападение гигантов. Остатки тел были найдены недалеко от стен. Приносим соболезнования. К-н.» — Интересно, — женщина присела за стол. — Они пытаются сказать, что их сожрали титаны, — не веря своим словам, заключил Аккерман. — Удивительно, — взгляд Зоэ резко вспыхнул. — Ханджи, ты чего? — Повозку сопровождал гарнизон. Вероятно, они знают разницу между подразделениями. Эрсэль была ранена. Выходит, сражаться мог только Луи и ещё парочку солдат. — Это сейчас к чему? — К тому, что, если бы они встретили несколько титанов, Луи было бы достаточно, чтобы справиться с этим. Плюс ко всему, были солдаты гарнизона. Что-то здесь не так. С высоты стен трудно распознать тела. Насколько мне известно, их люди не покидают стены, без наших сопроводителей. Кстати, они уже прибыли? — Нет, — настороженно отвечал Леви. — Продолжай. — Итак, что мы имеем: задержка сопроводителей и спокойные гонцы. Последние — единственные, у кого была возможность рассмотреть тела, опознать их и доложить. В таком случае, мы бы уже знали об этом, хотя бы по шумихи по поводу гарнизона. — Значит, их убили, — беспристрастно подытожил Леви. — Предположим, они убили Эрсэль и Луи как предателей, Нейтан говорил об этом. Зачем тогда убивать гарнизон? — Видимо, у того извращенца совсем крыша потекла. — Наконец, для чего придумывать такую легенду? У них здесь никого не осталось, по крайней мере, он так думает, — женщина сложила руки треугольником. — Прикончить наших солдат? — предположил Аккерман. — Мы не нарушали соглашений. Странно, Леви, всё очень странно, — женщина устало опустила голову. Слов не последовало. Она исподтишка взглянула на компаньона. — Как ты себя чувствуешь? — Не знаю, Ханджи, — он был слишком вымотан, чтобы поднять глаза, затянутые безысходностью.