Мечты колдуньи с флейтами

Нигами думала стать великим мастером, но, как оказалось, великой стать совсем не просто. Спрятанная от всего мира, она без конца пересматривала свитки и читала о мастерах прошлого, о легендах, создавших боевое искусство музыки таким, какое оно есть. Она строила планы о том, сколько своих мыслей добавит к их трудам, сколько сможет передать через собственные звуки флейты и сколько убойных композиций сочинит. Копировала чертежи и искажённые гравюры флейт, чьи хозяева вошли в историю, и думала о том, как создаст множество своих, с самой разной резьбой изнутри и снаружи. Украсит перьями, инкрустирует алюминием - так, чтобы ценность была не в дороговизне, а в прекрасных узорах и тонких миниатюрах. Выскоблит желобки и высверлит отверстия, чтобы получить новое звучание, сочинит для них мелодии и испытает их. Нигами вернулась и поняла, что между идеями, выдуманными ею, и уже воплощёнными другими мастерами нет принципиальных отличий. Всё уже было сделано так, как собиралась она, только лучше. Её фантазиям давно были даны названия, её личные принципы, из которых она хотела сделать тайну, преподавали учителя. Что такое разум маленькой девочки против множества мастеров недавних поколений? Сначала казалось, что следует просто опустить руки, ведь их больше не к чему прикладывать. Но Нигами недолго восхищалась совершенствами с ядовитой горечью. Когда-то человек подул в выдолбленную деревяшку, и все, наверное, думали, что он изобрёл совершенство. Он был первым и заслуживал бесконечного уважения, даже если его музыкальный инструмент выл на одной ноте. Потом некто сделал деревяшку длинной и гладкой, а другой - слепил глиняную лодочку. И все вокруг, наверное, подумали, что они развили идею первого мастера до тупика. Но это было неправдой, хотя нельзя отрицать, что эти умельцы имели толику гениальности. Потом кто-то придумал флейту, в которую дуют сбоку, и украсил её, а кто-то стал придавать свистулькам формы птичек. В конце концов некто великий вплёл в металлическую инкрустацию магию, одурманил и усыпил своего врага, либо заставил его пасть, содрогаясь от разорвавшей мозг боли. Музыка становилась совершенней и меняла предназначение под умелыми пальцами, проворно прикрывающими отверстия свирели. Флейты создавались настолько разные, что иногда не верилось в их родство, и каждая новая всё больше соответствовала цели, для которой была создана. Художники чертили узоры или писали целые картины разных мотивов на мундштуках. Каждый мастер игры даже для общеизвестной мелодии придумывал свои вариации. Искусство ветвилось, и этому ветвлению не было видно конца. Нигами воспрянула духом. Она вела по дереву лезвием, поглядывая на окроплённую краской бумагу. Никто не знал, откуда она брала хаос линий. А она просто разлила акварель и сожгла лист, взяв всё, что хотела. Никто, кроме неё, этот уникальный лист не видел. Никто, кроме неё, этот узор не мог запечатлеть. Она вслушивалась в шёпот солёного кристалла, который запомнил перестук капель вчерашнего дождя. Слышала шорох коготков - во время записи мимо пробежала мышь. Нигами радостно смеялась - простейшие, но неповторимые звуки превращались в ноты, если было нужно - выкидывались, но по большей части удачно задавали мелодии переливы и темп. Нигами создавала то, чего никто больше не мог. Особенностям в мелочах не было пределов.