Партия в Шахматы

      «Национальный Архив Соединенных Штатов Америки», — гласила надпись на фронтоне величественного здания. Эмили поплотнее завернулась в куртку и недовольно посмотрела на мотоцикл, припаркованный у тротуара. Утренняя прохлада и холодный дождь никак не поднимали настроение.       С базы пришлось уехать рано утром, чтобы успеть прямо к открытию архива и не застать обычных гражданских на экскурсии. На улицах было достаточно много народа, но мало кто обращал внимание на одинокую фигуру, стоящую на каменной лестнице, смотревшуюся совершенно неестественно здесь. Бросив взгляд на часы, удостоверившись, что архив открыт, Эмили двинулась вперед. Зайдя внутрь, она подошла к дальнему окошку и постучала костяшками по каменному бортику, привлекая внимание работника.       В глаза бросилась новая внешность — Эмили тут бывала нередко, но эту девушку видела здесь впервые. Будь у нее лишнее время, она бы что-нибудь придумала, но сейчас ситуация стояла патовая, и времени на прикрытие не оставалось совсем.       — Здравствуйте. Чем могу вам помочь?       — Здравствуйте. Мне нужны документы или похожие материалы из этого списка, — Эмили протянула небольшой листок вместе с удостоверением правительственного агента, — Желательно те, что написаны от руки.       — Третий Рейх? — удивленно уточнила девушка, смотря то на удостоверение, то на лицо женщины, — Вы уверены?       — Да. Особое внимание на те, в которых упоминаются человеческие опыты, Йозеф Менгеле, Освенцим, Бухенвальд и проект «Первая волна».       Было заметно, как лицо администратора все больше вытягивалось от удивления. Многие из запрашиваемых документов были засекречены, а название «Первая волна» она вообще слышала впервые, и такая открытость в желании получить их были явно в новинку девушке. Да и не только это — Эмили выглядела на двадцать пять — двадцать семь максимум, и девушка не могла поверить, что Шерроу являлась военной.       — Подождите минутку, — девушка подняла трубку телефона и набрала номер, — Мистер Батлер, подойдите, пожалуйста, в приемный зал. Да, это срочно. Спасибо, — девушка повесила трубку и с напряженной улыбкой повернулась к Эмили, — Подождите пару минут, к вам сейчас подойдут.       Эмили кивнула, понимая, что ситуация с непониманием повторяется снова, стоит только смениться администратору. Даже немного смешно — в первый раз ее едва не обвинили в шпионаже, и только вмешательство некоторых важных шишек помогло разобраться в ситуации.       — А, это ты, Эмили. Рад тебя видеть, — мужчина с небольшой сединой хлопнул Шерроу по плечу и дружелюбно улыбнулся администраторше, — Мэри, не беспокойся, моя студентка просто любит шутить. У нее куча таких удостоверений для шуток, она даже меня не раз разыгрывала.       — Студентка? — Мэри недоуменно посмотрела на Шерроу, стоящую с покерфейсом, — Ладно, идите. Это не мои проблемы.       — Спасибо, Мэри. Пошли, нас ждет диссертация, — мужчина ухватил женщину за локоть и настойчиво потянул в открытый кабинет. Зайдя внутрь, он закрыл дверь и хмуро посмотрел на гостью, — Шерроу, мы уже сколько раз обсуждали это? Ты не можешь заявляться сюда от лица военных!       — Прости, Марк. Дело срочное, отлагательств не требует.       — Черт, ты можешь просто позвонить мне! — взорвался он, — Не рушь наше прикрытие, которое я, в отличие от тебя, строил сам, Сорок Вторая!       — Семнадцатая, возможно, жива.       Марк замер, переваривая услышанное. Он оперся спиной о закрытую дверь, зажмурив глаза и прикрыв руками рот, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции. Эмили тяжело вздохнула — она не хотела тратить время на истерику Марка. Времени и так теперь вообще не было — тем более, на чувства к тому, кто сошел с ума. Хотя не ей говорить об этом — пусть она и держала свои чувства в узде, но после некоторых ночных кошмаров она чувствовала себя похуже профессора сейчас.       — Жива? — дрожащим голосом спросил он, постепенно приходя в себя, — Но… как? Я ведь… сам видел ее тело…       — Видимо, она обхитрила всех — и тебя тоже, — хмурясь, ответила она, — Мы все считали ее погибшей. Поэтому я здесь.       — Хочешь проверить, она ли это или нет?       — Да. Я не видела ее вживую, но слышала запись голоса. И это не было похоже на простую имитацию. Марк, — она взяла его за плечи, внимательно смотря в глаза своему товарищу, — Если она жива, я хочу ее остановить от тех опрометчивых поступков, которых она может натворить. Она неадекватна, ты это знаешь. Помоги мне.       — Странно слышать просьбу о помощи от той, что всегда от нее отказывалась, — Батлер криво улыбнулся краем губ, утирая с щеки одинокую слезу, — Я помогу. Только обещай, что, если она жива, ты не убьешь ее.       — Марк…       — Обещай! — воскликнул он, — Я не прошу невозможного! Просто обещай, что не убьешь ее!       Он ухватил ее за руку, продолжая что-то говорить на родном французском. Не церемонясь, Эмили вырвала руку из его слабого захвата и отошла от профессора, слыша плохо сдерживаемые всхлипы и мольбы за спиной. Она отчасти могла его понять — терять близкого больно. А теперь узнать о том, что этот человек был жив столько лет, и узнать это от его потенциального убийцы.       — Ты все еще ее любишь, — прошептала она, смотря на стену перед собой, — Спустя столько лет…       — Да, люблю! Она была всем, что у меня было. Я уже потерял ее однажды и не хочу, чтобы это повторилось. Ты ведь тоже теряла близких, верно, Эмили? Или мне называть тебя Катей?       Эмили дернулась и, резко развернувшись, вонзила когти чуть правее головы Батлера, проделав в стене несколько сквозных дыр. Лицо женщины исказилось в страшной гримасе, от которой простой человек мог потерять дар речи. Вот только Марк не был обычным человеком и уж точно не собирался визжать от ужаса, смотря на женщину с вызовом в глазах.       — Заткнись, Тридцать Пятый! — прорычала Шерроу, — Это не твоего ума дело!       — Удивительно, — прошептал Батлер, с толикой восхищения смотря на нее, — Такая непробиваемая на вид, но стоит упомянуть одно из твоих старых имен, и зверь вырывается наружу. Но ты не теряешь контроль даже в такой ситуации, и это восхитительно! — Эмили лишь зарычала от досады, что не может прямо здесь вскрыть ему глотку. Марк всегда был слишком умным для простых вояк и слишком хитрым, чтобы вести собственную игру, — А ведь знаешь, тут собрано множество хроник с восемьдесят шестого, и ты там тоже мелькаешь. С кем из них ты спала, что так реагируешь? С профессором или политиком?       — Не смей так о них говорить! — весь негатив, накопленный за несколько дней, нашел повод выйти наружу, и Шерроу просто взорвалась, — Ты ничего обо мне не знаешь, Тридцать Пятый! Ничего!       — Знаю, и даже слишком много. Мы во многом похожи, подруга, не отрицай.       — Похожи? Да как бы не так! Пока ты прохлаждался в архивах, я была шавкой на коротком поводке. Я видела, как людей посылали на верную смерть! Я видела, как людям врали, как то, что нужно было раскрыть общественности, скрывали! Я видела, как умирают люди, пока ты всегда отсиживался в тылу! Ты не видел того дерьма, что видела я, так что не смей сравнивать меня с собой, скотина, вылизывающая жопу начальства, — Шерроу вытащила когти из стены, оставив в железобетоне несколько заметных отверстий, и отошла от мужчины, который все так же криво усмехался, — Мы не друзья, Марк, и никогда ими не были. Пока у нас общие цели, мы союзники. Я обещаю, что не трону ее, пока она не начнет представлять угрозу.       — Это лучшее, что я мог из тебя выбить, верно, Сорок Вторая? — на эту реплику Эмили лишь горько ухмыльнулась, убирая металл обратно под кожу.       — Чтобы попросить меня об этом, не нужно было устраивать здесь эти сценки, Марк. Давай, наконец, займемся делом, а не болтовней, — вернув себе серьезность, Эмили обернулась к Марку. Что-то такое было во взгляде женщины, что Баттлер внутренне съежился.       У профессора в голове пронеслась мысль, что в следующий раз при подобной сценке он так просто не отделается.

***

      Сидя на плечевом сегменте десептиконского связиста, Вайолет с упоением наблюдала за планомерным убийством Скайсквейка.       Его смерть была очевидна — десептикон только очнулся от стазиса, не имел альтформы, а против него был сам Прайм с живучим разведчиком. Исход явно не в пользу десептикона. Было ли ей жаль его? Нет. Она преследовала свои интересы, и смерти нескольких разумных, даже если это инопланетяне, не могли ей помешать. Тем более, здесь был Прайм, и была просто идеальная возможность оценить уровень противника.       Прайм вызывал восторг. Нет, не сам автобот, а техника его боя — не совершенная, с тупыми углами, но чертовски эффективная. До плавности движений Сорок Второй ему далеко, но, будь она трансформером, они бы сражались почти наравне. Почти — Сорок Вторая, ныне Эмили Шерроу, была быстрее и вполне могла бы победить его за счет ловкости и скорости ударов.       Молчаливый связист повел плечом, вытаскивая Вайолет из размышлений. Та вздохнула: это всего лишь нереализуемые мысли. В конце концов, не поставишь же всерьез Шерроу против Прайма?       — Саунд, ты за кого? — молчаливый связист чуть повернул голову в сторону человека, — Ну, объективно автошлак победит. Не логично ли помочь Скайсквейку с нашей стороны?       — Логично, — воспроизвел он голос девушки и следом бросил фразу Старскрима, — Я должен это увидеть.       — Понятно, Мегатрон тебя интересует больше, — безэмоционально вздохнула она и снова обратила внимание на бой внизу, — Уверен, что Старскриму достаточно Лазербика? Я имею в виду, он же хочет стать Лордом. Твоя пташка что, серьезно его остановит от убийства Мегатрона? — связист медленно кивнул, — Ладно, ты в любом случае знаешь больше меня. Я же в вашем понимании никчемный человек.       — Не никчемный, — поломанным электрическим голосом бросил он и воспроизвел слова Мегатрона, — Она интересный человечишка. Хитрый и умный. Вайолет будет полезна нам.       — Ого. Не ожидала, что Лорд Мегатрон настолько щедр в похвале.       Когда искра Скайсквейка погасла, Вайолет почувствовала чей-то пронзительный взгляд и посмотрела вверх. Истребитель летел боком вокруг территории каньона, и сквозь стекло кабины хорошо различался человеческий силуэт. Хмыкнув, женщина лишь кротко улыбнулась и обратилась к Саундвейву.       — Можешь соединить меня с ним? — она указала в сторону истребителя, — Хочу передать своеобразный привет.       Саундвейв медленно кивнул, и через пару секунд из его коммуникатора послышалось шипение.       — Это специальный агент Уильям Фоулер. Назовите себя и причину вашего нахождения в закрытой зоне.       — Зовите меня Вайолет, агент Фоулер, но я сомневаюсь, что мое имя даст вам хоть что-то. Кстати, раз ваши инопланетные друзья закончили, почему бы нам всем вместе не поболтать?       — Вайолет, это Оптимус Прайм, — женщина ухмыльнулась, довольная молниеносной реакцией, — Почему ты помогаешь десептиконам?       — У меня к вам встречный вопрос. Почему вы защищаете людей, Оптимус Прайм? На этой планете вы относительно недавно, а все так же рветесь защищать тех, кто этого недостоин.       — Люди не должны вмешиваться в нашу войну.       — Вы вмешали их первыми, решив договориться с правительством Америки, — умело парировала она, — Да и, кроме агента, людей я тут не вижу.       — Разве ты не человек? — удивление в голосе было плохо скрыто, и край губ слегка приподнялся. Он не в курсе.       — А разве человек стал бы связываться с десептиконами? Стала бы Эмили, будучи человеком, работать на ваше правительство, а, Агент Фоулер? В этой стране таких как я не считают за людей, вам ли не знать. Шерроу вы тоже за человека не считаете, если я не ошибаюсь? Или она вам не рассказала? — молчание было красноречивее всех слов, и Вайолет засмеялась, — Да уж. Я ожидала, что она не будет говорить о многих вещах, но то, что Сорок Вторая не расскажет настолько важную информацию — это что-то новенькое.       — Что она должна была рассказать?       — О, нет, это не моя задача. Я и так вам уже слишком много карт раскрыла, агент Фоулер. Дальше давайте сами. Саундвейв, — рядом как по команде открылась воронка моста, — Было приятно поболтать с вами, но, боюсь, мне и моему товарищу уже пора. Хайль Гитлер, господа! — она вскинула руку и исчезла в воронке вместе с десептиконом.       — Как только Шерроу явится, я устрою ей допрос, — раздалось по радиосвязи от агента Фоулера, — Какого черта вообще происходит?!

***

      — Как рука?       — Нормально. Слегка побаливает, но терпимо, — Ретчет удовлетворенно кивнул и вернулся к работе.       Синяки под глазами женщины явно стали больше, что Ретчет не мог не отметить, и его это тревожило. За несколько лет, проведенных под одной крышей, он успел узнать ее практически досконально. Ее кошмары, после которых изредка были слышны тихие всхлипы, из-за которых она практически нормально не спала, задания, с которых она возвращалась ночью едва живая, и сутками не выходила из своей комнаты, постоянный перевод различных бумаг и ее бормотания на другом языке, который Ретчет обрывочно понимал и иногда впадал в ступор от некоторых фраз — все это никак не складывалось в единый пазл. Волей-неволей, а за это время он искренне привязался к Шерроу и желал ей помочь, хоть и не знал, как, — Эмили никого к себе близко не подпускала. До последних событий общение с ней ограничивалось лишь приветствиями, совместным обсуждением нудности Фоулера и обоюдной заинтересованностью в истории Кибертрона и Земли.       Изменило ее отношение к ним появление детей. Она смотрела на них с некоей радостью и ненавистью в глазах и относилась к ним настороженно. Почему — Ретчет не знал. Но Эмили стала общительней и, хоть была против пребывания детей на базе, защитила их, когда появился Фоулер. Это что-то значило, но что именно, медик не знал.       — Тебя три дня не было.       — Я ненадолго, еще не все дела закончила, — Эмили помахала перед собой пакетом с очередной кучей бумажек, — Что я пропустила?       — Не так уж и много. Научные проекты ребят, появление Уилджека, нападение скраплетов…       — Скраплетов? — Шерроу удивленно приподняла бровь, — Это еще что за фрукты?       — Дрянь, которая питается живым металлом. Да и металлом в принципе.       — Понятно, — Шерроу внутренне поежилась, представляя то, как мелкие инопланетные паразиты грызут ее руки, пытаясь добраться до металла. Она помотала головой и забросила пакет куда-то под стол, а сама удобно устроилась на полу напротив Ретчета, — Ты какой-то нервный, Ретч. Дети тебя не задолбали случаем?       — Они просто ходячая катастрофа, — пожаловался ей медик. В этом она могла его понять, — Я промолчу про то, что с их приходом тишины не существует, но Мико — это что-то с чем-то. Она и Балкхед стоят друг друга. И не называй меня Ретч. Это еще хуже, чем Док.       — Ладно, не буду, консерва.       — Ты специально? — Эмили пожала плечами и глупо улыбнулась, — Специально.       — Конечно, специально, будто мне больше делать нечего, — наигранно возмутившись, женщина и снова вернула свою серьезность, — Помнишь, я говорила с Фоулером? После того, как мы вернулись с той базы, — медик кивнул, обратив свое внимание полностью на Шерроу, — У меня есть подозрения, что десептиконам помогает человек.       — С чего ты так решила? — нахмурился Ретчет, — Ты что-то узнала?       — Он воспроизвел запись голоса. Так сказать, это был мой привет из прошлого.       — Оптимус в курсе?       — Нет. Я не хочу ему говорить о своих домыслах хотя бы сейчас, пока я не уверена хоть наполовину, — Эмили опустила глаза, стараясь не сказать ничего лишнего. Ну не раскрывать же, что она чертов мутант, которому скоро век стукнет, как и Вайолет, которая представляет угрозу не только человечеству, но и Кибертрону.       — Это как-то относится к Вайолет? — Эмили заметно вздрогнула.       Откуда он мог знать о ней? Они нашли что-то, или Семнадцатая сама решила засветиться? Если они все знают, то все, что она делает сейчас — абсолютно напрасно.       — Ты прав, — тихо сказала она, — Это относится к Вайолет напрямую. У нас с ней не радужное общее прошлое, и, к сожалению, на данный момент это все, что я могу вам сказать. Не пойми меня неправильно, Ретч, это не личное. Это не ваше дело, потому что это моя партия, которую я должна разыграть сама, понимаешь? Ты мне не обязан ничем, но я прошу тебя как друга — не втягивай в это Оптимуса и остальных. Пожалуйста.       Ретчет удивленно посмотрел на Эмили. Она никогда ничего не просила, но отказать ей сейчас он почему-то не мог. Вид Эмили, застигнутой врасплох, уставшей и вымотанной морально, не мог оставить равнодушным к просьбе.       — Поздно. Вайолет уже втянула нас.       Женщина подняла взгляд на медика и нервно выдохнула.       — В смысле?       — Она частично упоминала ваш общий секрет. Я не буду настаивать, чтобы ты все рассказала, я тебе доверяю. Все, что ты сказала, останется между нами — даже то, что ты сегодня была здесь и говорила со мной. Но я прошу тебя как друга, Эмили, — расскажи нам все. И тебе будет легче, и нам понятнее.       После слов Ретчета на душе у Эмили стало сразу легче. Они не знают всего, и еще можно всю ситуацию повернуть в свою сторону. Надо только успеть раньше очередного появления Семнадцатой, которая может пустить все под откос. Она бы обняла медика, но боялась, что это совсем закоротит его микросхемы.       — Я расскажу, но не сейчас. Дело не в том, что вы еще не готовы. Я не готова открыться, не готова к тому, что вы разочаруетесь во мне. У меня слишком много скелетов в шкафу, чтобы просто взять и рассказать о всех разом. Мне нужно время, Ретчет. Прости.       — Тебе незачем извиняться, — он махнул рукой, возвращаясь к работе, — Тебе лучше поспать. Выглядишь не лучшим образом.       — Обязательно. Но сначала расскажи об этом Уилджеке. Кто он такой.       — Старый друг Балкхеда с рекерских времен…

***

      Отражавшийся в легком снежном покрове свет закатного солнца слепил глаза. Эмили сидела на земле, дрожа от ноябрьского холода: серый прорезиненный комбинезон ее не согревал, хотя и не промокал. Дозиметр слегка потрескивал, обозначая заметно повышенный уровень радиоактивности. К этому треску она уже привыкла, не обращая на него внимание. Не верещал как сумасшедший — уже хорошо.       С крыши многоэтажки открывался невероятный вид на пустующий город. Такой близкий и далекий одновременно и такой родной. Почему-то именно эта трагедия дала ей возможность ощутить себя человеком, а не оружием. Может, дело в тех, кто ее окружал с самого начала: Легасов, Щербина, Хомюк и Пикалов. А может, дело было в их отношении к ней: для них она была ребенком, которого лишили детства, и поэтому ее постоянно пытались чему-то научить. Она предпочитала думать, что им было ее жаль, учитывая, что всю ее прошлую жизнь, которую она помнила, ее использовали.       Рация на поясе зашипела, принимая слабый сигнал. Эмили сняла ее с ремня и, выдвинув антенну до упора, приняла сигнал.       — Это Сорок Вторая, прием.       — Катя, мать твою, ты где?! — заорал знакомый голос Тараканова из динамиков.       — На крыше многоэтажки по улице героев Сталинграда, — бросила она в ответ, — И чего вы так распаниковались, прием.       — Мы не распаниковались, у нас оборудование прибыло, а без твоего наблюдения Горбачев запретил нам работать. Тут еще и Легасов рвет и мечет, что-то у него не сходится, прием.       — Поняла, скоро буду, прием, — она выключила рацию и, повесив ее на пояс, встала, потягиваясь.       Вид с крыши был невероятен. Легкий снежный покров, выпавший прошлой ночью, придавал городу какой-то необычный шарм. Чуть левее можно было увидеть четвертый энергоблок, уже частично закрытый саркофагом. Скоро они здесь закончат, и они все вернутся домой в Москву, обратно к своим обязанностям. По крайней мере, ей хотелось в это верить.       Бросив еще один взгляд на открывшийся вид, Эмили начала спускаться вниз. Незаметно все вокруг стало меняться: холод куда-то пропал, лестница стала грязной, местами с копотью на стенах. И постепенно женщина начала замечать эти изменения. Уже в самом низу, стоило ей выйти на улицу, она замерла, пытаясь осознать то, что видит.       Город был покрыт зеленью. Стекла ближайших домов были выбиты, сквозь асфальт прорастала трава и небольшие кустики. Словно прошло несколько лет, а то и десятков лет, что не могло не напугать женщину. Она вышла на улицу, постепенно двигаясь в сторону КПП, к станции. Тишина вокруг ужасала ее.       Чем ближе она была к КПП у въезда в Припять, тем сильнее трещал счетчик Гейгера. Он был отрегулирован так, чтобы так трещать только в повышенных уровнях радиации, каких тут просто не могло быть. Они были лишь в Рыжем лесу, да и вблизи самой станции, но никак не здесь.       Стоило ей пересечь пустой КПП, как она наткнулась на огромный кратер, а счетчик просто сгорел, перед своей кончиной показав запредельные цифры. Эмили рухнула на колени, ощущая, как все, что у нее было, растворилось в небытие времени. Все, чем она дорожила — несколькими людьми, открывшими ей целый мир на таком маленьком зараженном клочке земли, — все они мертвы. Как и почему — черт их знает. Может, все-таки произошел тот второй взрыв, который они предотвратили. Это уже не было важным.       Мысли путались, хотелось упасть ничком и разрыдаться словно маленький ребенок. Отчаянье полностью захватило ее.       — Ну вот и все, Эмили, — пробасил кто-то позади нее, — Ты не справилась. Ты не смогла нас спасти.       Женщина развернулась, встретившись взглядами с Легасовым и Щербиной. На шее у профессора была петля, а у политика изо рта тонкой струйкой стекала кровь.       — Ты могла предотвратить это, Эмили, — злобно прошипел Щербина, делая шаг вперед, — Ты могла спасти не только нас, но и всех тех людей, что умерли потом в шестой больнице.       — Почему ты не остановила меня? Я мог бы пожить еще, — подхватил Легасов, указывая на петлю, — Ты могла рассказать правду о реакторах, но промолчала. Почему, Эмили?       — Почему мы умерли из-за тебя? — синхронно спросили они, с ненавистью смотря на заплаканную женщину.

***

      Эмили резко открыла глаза на кушетке, близ медбэя Ретчета. Кошмар отпечатался в сознании, и последние слова, сказанные когда-то близкими ей людьми, никак не уходили из памяти.       «Я не могла их спасти. Никак. И они оба это прекрасно знали, Эмили. Это всего лишь твое подсознание со своим вечным чувством вины», — успокаивала себя женщина, смотря в потолок. Такие кошмары приходили все чаще, напоминая о тяжелом периоде в ее жизни.       Она была готова признаться самой себе, что ей не хватает их поддержки, советов и простого присутствия в ее жизни. Это было странно: больше двадцати лет она обходилась сама по себе, а сейчас после какого-то кошмара снова ощутила себя безумно одинокой.       Из зала раздавались голоса детей и недовольный голос Ретчета. Обрывки разговора, долетавшие до нее, никак не сходились в одну картинку.       — Да, последнее вам не грозит, — как-то рассеянно бросил автобот, — Но все равно…       — Что за шум? — Эмили вышла на свет, потягиваясь, — Я опять не в курсе происходящего?       — О, Эмили! Привет, — женщина приветственно кивнула японке, — Мы пытаемся уговорить Рэтчета, чтобы он открыл мост на поезд к Динаяду, и мы смогли защитить его от Сайласа.       — Сайласа? — Эмили нахмурилась, вспоминая этого человека, — Вы рехнулись? Я вас туда не пущу. Еще мне ваших дохлых трупов не хватало.       — Шерроу, хоть у тебя мозги есть, — облегченно выдохнул медик. Эмили нахмурилась, бросая взгляд на воронку моста, — Только не говори…       — Открывай мост.       — Нет. Это рискованно!       — А если мы получим точные координаты поезда? — Раф отодвинулся, предоставляя взгляду автобота монитор. Тот все еще сомневался.       — Или ты откроешь мост, или я сделаю это сама.       — У тебя рука не зажила. Да и ты сама не в лучшем состоянии.       — Когда кого-то волновало мое состояние? — огрызнулась женщина, — Если там Сайлас, он не должен забрать это, чем бы оно не являлось.       — Ты его знаешь? — на вопрос Джека Эмили махнула рукой, как бы говоря, что сейчас не время, — Так знаешь ты его, или нет?!       — Не истери, — командирским тоном бросила она, — Если вернусь, расскажу.       — Я хочу с тобой!       Эмили бросила возмущенный взгляд на Мико, но та даже не отреагировала. Девочка стояла на своем, желая поучаствовать в грядущей потасовке. Джек стояла позади нее, тоже явно возмущенный создавшейся ситуацией. Шерроу тяжело вздохнула.       «Все равно найдут способ пойти за мной. Так я хотя бы смогу их контролировать и, если что, не дать подохнуть».       — Черт с вами, идите, — Мико с победоносным криком подпрыгнула, — Но у меня два условия — вы не мешаетесь под ногами и дальше пяти метров от точки переноса не отходите. Мне не нужны трупы детей.       — Мы не дети!       — Для меня — дети. И это не обсуждается.       Воронка земного моста, открытая Ретчетом, перенесла их в вагон поезда рядом с телом солдата. Эмили рефлекторно проверила его пульс — слабый, едва прощупывающийся. Главное — солдат живой.       — Раф, механоиды хотят приземлиться на поезд, — сообщил по телефону Джек, смотря в небо сквозь открытые двери грузового вагона. Эмили выглянула так, чтобы ее было не сильно видно. Вертолет механоидов собирался сесть на соседний вагон, но тут поезд резко повернул на развилке и машина не удержалась. Эмили признала, что с удовольствием наблюдала за ошарашенным лицом ничего не понимающего Сайласа. Ретчет что-то недовольно прогундел по внутренней связи.       Искры, сыплющиеся с потолка, отвлекли Шерроу, и ей пришлось вернуться к детям, успевшим схватить огнетушитель и топор. Эмили встала перед ними, заняв оборонительную позицию, наблюдая за тем, как сквозь получившуюся дыру появились несколько людей в темно-зеленой, похожей на толстый латекс, форме.       — Желаете спуститься? — весело начала Мико, — Ну давайте! — она неосторожно махнула топором, от которого Эмили едва увернулась.       — Она не шутит! — Джек совершенно серьезно, в отличие от подруги, поднял свой огнетушитель. Мико также, заразившись серьезностью друга, снова встала в стойку с топором в руках.       Механоиды замерли, смотря на троицу внизу, когда один из них поднял руку к устройству связи на голове.       — Сэр, здесь объект Сорок Два.       Смысла ждать дальше не было. Бросив детям напоследок, чтоб они не смели лезть за ней и охраняли ядерную махину, Шерроу в прыжке оттолкнулась от Динаяда и через дыру в потолке вылезла на крышу вагона. Механоиды, получив приказ ретироваться обратно на вертолет, почти бегом начали отступать.       Эмили посмотрела на Сайласа сквозь стекло кабины. Он ничерта не изменился: все такой же самонадеянный болван со своими сумасшедшими идеями. Ну, может только постарел немного. Старый друг, который вел на нее охоту, желая разгадать секрет ее долгой жизни, теперь охотился за новым вооружением. Смешно даже: за десятилетие его бредовые идеи стали еще бредовее, и теперь он чем-то напоминал Эмили Вайолет. Разница лишь в том, что Вайолет была отдельной личностью, изначально с дефектами психики, а Лиланд Бишоп сам сделал себя таким.       Сайлас испытывал смешанные чувства. Он думал, что она давно сбежала из страны, и даже не искал ее, стараясь не тревожить воспоминания о ее предательстве. А она не только предала его и его идеалы, но еще и посмела остаться и работать на правительство — какое лицемерие! Он явно дал ей понять тогда, в день ее побега, что не желает ее видеть, и сейчас она стоит здесь, перед ним, зная об инопланетянах и Динаяде, и даже защищает его. Предателя человечества следует уничтожить, наконец.       — Открыть огонь по объекту Сорок Два, и взлетаем, — пилот послушался приказа, и встроенная винтовка вышла из корпуса, начав пальбу.       Женщина кувырком ушла с линии огня, приблизившись к вертолету. Рисковать раскрытием себя уже не было смысла — у ее друзей и так появятся вопросы. Она выдвинула когти и за несколько секунд преодолела расстояние между ней и вертолетом, уже успевшим подняться в воздух. Она успела подпрыгнуть и уцепиться за шасси, до того как вертолет поднялся достаточно высоко.       План Сайласа было несложно разгадать, зная его как свои пять пальцев: он планировал уничтожить Динаяд, чтобы он никому не достался. Этого допустить было нельзя, и Эмили подтянулась, хватаясь за несколько выемок в двери машины. Та резко открылась, и началась пальба по Шерроу. Несколько пуль достигли цели, впившись в бедро и поцарапав бок, но Эмили умудрилась влезть внутрь машины и вывести из боя сразу троих. Никого, кроме Сайласа, она убивать не собиралась, поэтому старалась либо быстро вырубить, либо болезненно ранить.       Свист ракеты отвлек ее внимание, и один из механоидов смог вытолкнуть ее из вертолета. Где-то на периферии зрения мелькнул красно-синий тягач. Эмили смогла мысленно выдохнуть, перед тем как ее тело встретилось с землей.       На фоне звучал странный отдаляющийся грохот и шум лопастей вертолета. Шерроу старалась не двигаться — было больно. Спина ныла, словно по ней проехались бензовозом, дышать тоже было больно. Остальных травм женщина пока не чувствовала, но понимала, что просто так падение с двенадцатиметровой высоты не пройдет бесследно.       Сев, она почувствовала привкус крови во рту. О да, легкие ее подвели в очередной раз: она закашлялась, наклонившись вбок, и сплюнула кровь, сразу присыпав ее небольшим количеством земли, чтоб не было видно.       — Что ты такое? — Эмили подняла голову, встретившись с настороженным взглядом Фоулера.       — Твою мать.