Я не я, и Коноха не моя

Утро следующего дня началось для Хару Сенджу в обед, что естественно, ведь ночь для него выдалась бурная. И это совсем не то, о чем вы подумали. Ведь Хару в этом плане был совершенно далек и от кутёжных привычек матери, и от тяги к «сбору материала» отца. — Ну и дурак. Вот наш клан и на грани исчезновения! Из-за таких как ты, святош, что и супружеский долг-то будут выполнять исключительно, потому что иначе нельзя и жена голову оторвёт, верно, братишка?! Хару вздрогнул. Вся сладость утра (обеда) пропала. Вчерашние глюки и не думали исчезать. Хотя одна положительна сторона во всём этом была. Мать его не убила. И даже легонько не поколотила. Он даже ощутил, как душу затапливает стыд. Чтобы мать, вне всяких сомнений, сильная женщина, так плакала из-за него… Нет, определенно, в следующий раз следует думать, прежде чем так, очертя голову подставляться. — А вот это верно, — поддержал ход его мыслей Второй хокаге. Сегодня пока разговаривал только он. А с Первым что? Спит что ли? Жаль, Хару он показался более адекватным что ли… — Паршивец, ты этакий! — возмутился Тобирама. — И ты туда же! Конечно, зачем я кому-то сдался, когда рядом Хаши в сияющих доспехах! — Эй, они не сияют, — наконец подал голос Первый. — Доброе утро, Хару, — весело поздоровался он. — Да, ну? А кто всю полироль на них изводил? Вот не буду с вами разговаривать — и разгребайтесь сами, потому как гений здесь — я, я, а не Первый! Без меня Коноха б давно развалилась! — Ну чего ты сразу, — попытался образумить брата Хаширама. — Начал тут с ходу отношения выяснять. Ну кто так делает? Просто смирись, Тобирама, что в переговорах я куда сильнее. — Да уж, особенно с Учиха, — хмыкнул Второй. — Коммуникация — не совсем твой конёк, брат… А вот агрессивные переговоры — вполне… — Сказал тот, от чьих агрессивных переговоров с Мадарой вырос целый лес, появился овраг и речка… — Тобирама! Ну хватит о старом! Пойдем лучше, прогуляемся, посмотрим на Коноху при свете дня! — воззвал к брату Первый хокаге. — Я вам не мешаю? — поинтересовался Хару, свешивая босые ноги с кровати. — Интересно, как вы собрались гулять, если вы двое — предположительно, плод моего потрясенного отнюдь не клинической смертью мозга? — Тебе разве найденной девочки мало? — возмутился Второй. — А того, что я активировал в тебе тот участок генов, что ответственен за мокутон? — оскорбился Первый. — Химавари я мог найти и сам, просто моя догадка пришла мне в виде ретранслированной в твоем образе идее. Что до мокутона, то способности к такого рода техникам могли проснуться и самостоятельно, — ни чуть не смутился Сенджу, быстро одеваясь. — Вот сейчас я схожу к маме, и выясню, кто здесь шиза, а кто белочка… — Сам ты, сопляк, бе… — Молчи, Тобирама! Послушай, Хару, если ты сейчас расскажешь о нас малы… Цунаде, то ничего хорошего из этого не получится. Тебя просто превратят в овоща в из-за бесполезных лекарств, а мы так и останемся тут, запертые в твоей протекшей голове. — Хм, брат, а ты уверен, что умеешь хорошо коммуницировать, а не запугивать? — усмехнулся Второй. — Я не собираюсь рассказывать ей всю правду… Так, выспрошу пару деталей, на которые мой бедный сошедший с ума мозг точно был не способен и если, только если они подтвердятся, то я признаю вашу… своё… Да чтоб! В общем, соглашусь с тем, что у меня в голове застряло два хокаге. — И извинишься? — усмехнулся Тобирама. — Этого, — Хару открыл окно, вбирая в себя побольше свежего воздуха. — Я вам не гарантирую. — Давай, только сильно Цуну не пугай… А то женщины они… м-м подозрительные, — предупредил его Первый хокаге. Это Сенджу и без него знал. Папа маму вот ни разу обмануть не сумел. Как и Хару. Только вот он нагло врать и не собирался — так всего лишь немного недоговаривать. Хару нервно хихикнул. Кажется, его крыша всё же дала протечку. Но, а правда, что он может ей сказать? Эй, мам, я там, когда немножечко умер, то попал, ну не к то, чтобы к праотцам, а к твоему дедушке — Первому хокаге и его братцу — Второму хокаге, который, к слову, походу, ещё и папин батя ко всему прочему… Не, после такого он точно не то, что Коноху никогда не покинет, он за пороги госпиталя и психиатрички не выйдет! — Слева нападение! — вдруг заорал Тобирама, отчего не успевший даже мимолетно подумать, что за нападение, Хару встал в боевую стойку… — Привет, Хару! — обрушился на него миниатюрный ураган в лице розовощекой Химавари. — А ты крутой, раз заметил мое приближение! Обычно я роняю братика, а ты вон, драться собрался, — она смущенно заулыбалась. — А это… Извини, — сворачивая стойку, пробормотал Сенджу. — Брат, ты б это… Поменьше паранойю-то напускал, — укоризненно выдохнул Хаширама. — Ты чего такой задумчивый и грустный? — продолжала допытываться до него девочка. Впрочем, взгляд у неё был совсем не такой, какой должен быть у нормальных детей. По спине Сенджу невольно пробежали легкие мурашки, словно эта Узумаки и без бьякугана его читала — как какую-то книжку с картинками. Весьма занятными картинками. Потому что в следующий момент Химавари выдала: — Ты какой-то немного другой стал… Будто что-то раз и изменилось, — девочка непонимающе нахмурилась. — Но так ведь не бывает. — Вчера много чего произошло… И хорошего, — он сглотнул, вспомнив стискивающие его мамины тонкие руки. — И плохого. Но я это всё ещё я, даже если в моем мозгу стало на два вредных таракашки больше. — Таракашки? — засмеялась Химавари. — Папа, порой, тоже Кураму вредным рыжим тараканом называет… Но тот, вроде, даже уже и не обижается… А ведь как иначе, они ведь с рождения вместе. — Серьезно что ли? — хмыкнул Второй. — Слушай, Хаши, а ведь ты с этой лисьей мордой тоже ведь знаком? Он даже на твоей первой да и последующих брачных ночах присутствовал, а может даже и участвовал? — Это тебя волнует сильнее, чем то, что мы с тобой, оказывается, два старых вредных таракана? — Про старых ты сам сказал, — ввернул ему Тобирама. — Кстати, — Хару старался не слушать болтовню родственничков. — А твой папа тебя нашёл? Я вчера просто сразу отрубился, — Сенджу стыдливо передернул плечами. — Конечно, нашёл, — кивнула девочка. — Папа и сразу мог меня найти, только что-то у него вчера что-то в голове немножко перемкнуло и он забыл, что может отыскать меня в режиме отшельника. — Ого, да этот их Седьмой хокаге иномирный — не только укротитель Девятихвостого зверя, похититель генома Хьюга, но и отшельник? Смотри, Хаши, да парень-то почти тебя переплюнул! — Отец тоже отшельник, — неожиданно встрял в разговор Хару. — Всё равно… Цуна могла бы найти и кого… С менее дурным папашей! — с нажимом сказал Первый. Второй только хмыкнул, а Хару закатил глаза. Тоже, блин, хокаге, а вели себя ни чем не лучше его родителей. Такие же… с придурью. Может, он и не спятил. — Хима, кому ты тут мозг взры… А привет, парень! — кивнул ему спускавшийся с лестницы Наруто, вид он имел вполне себе бодрый. — Здравствуйте, — вежливо, но без «хокаге-сама» (ишь ты, у них тут и Четвертого хватает, а уж ему и Первого со Вторым за глаза!), кивнул Сенджу. — Что-то в тебе изменилось, — с в миг ставшим напряженным взглядом придвинулся к нему Узумаки. «Они что с дочерью издеваются?» — простонал Сенджу, думая, как бы ему не спалить свой дурдом на колесах раньше времени. Тем более, что Седьмой ещё и начал как-то подозрительно принюхиваться… Чтоб его! — Или нет, — также бодро отодвинулся от него Наруто. — Просто вчера не до того было, а сейчас я вижу, как похожа твоя чакра на Первого и Второго хокаге… — А этот молокосос-то откуда знает? — тут же занервничал Тобирама. — А вы знали Первого и Второго хокаге? — удивился Хару. — У вас они… Позже умерли? — Нет, — покачал головой Узумаки. — У нас их одной техникой на какое-то время… кхм… подняли. — Как зомби? — отчего-то ужаснулся Сенджу, у которого перед глазами стала картинка, в которой он сам нифига не ожил, а становился своего рода живым мертвецом. Вскоре у него должна была начать отваливаться голова, и тогда ему придется таскать её на руках… Ещё в нем разведутся черви — так что любой представитель клана Абураме обзавидуется. — Э-э… Не совсем… Слушай, парень, я догадываюсь о чем ты сейчас думаешь, но твое возвращение точно не нечестивое, а нормальное. Я в этом секу, понимаешь? — подмигнул ему Седьмой и, подхватив дочь на шею, поспешил вниз. Оставив Сенджу с открытым от удивления ртом. — Закрой рот — последние мозги простудишь, — почти по-доброму заявил Второй хокаге. — А ты, брат, пожалуй, что свои в конец застудил… — горестно выдал Хаширама. — Я говорил тебе, что твоя техника Эдо Тенсей до добра не доведёт? И ладно ты сам, но я-то тут причем? Меня-то зачем подняли?! — Будто ты опасных техник миру не оставил, — недовольно пробурчал Тобирама. — Вы можете ссориться потише? Пожалуйста, — подумав, прибавил Сенджу, наконец, оказываясь на кухне. Мать обнаружилась… Нет, не у плиты. За ней сейчас порхал как очень грузная бабочка, больше смахивающая на мускулистую жабу, отец. Мать же гипнотизировала нехорошим взглядом кристально чистое дно тарелки. Наруто и Химвари куда-то испарились, стало быть, разборки обещали принять характер сугубо семейных. Хару вздохнул. — Мам, пап, — возвестил он о своем присутствии. — Добро… — к подскочившей к нему стервятником матери он готов не был, хотя сети диагностических печатей различить сумел. Спустя минуты издевательств — цепкие руки главного медика его отпустили… К слову, а чего это мама была не на работе? Последнее он очевидно произнес в слух. И зря, потому как тираду о «у меня вообще-то вчера сын умер!» Сенджу мог и так себе вообразить… Ни к чему это слушать. Снова. — Узумаки даже через второе поколение дают о себе знать, — хмыкнул Тобирама. — Такая же бешеная, как твоя благоверная, Хаши. — Ты лучше посмотри на своего оболтуса, — обманчиво мягко, свернул разговор Первый хокаге. — Стоит и в ус не дует… Жарит яишенку… Где-то я такое уже видел. — Так, всё потом! Сейчас всем завтракать, — не без труда оттянув жену от полузадушенного Хару, скомандовал Джирайя. — А то остынет, — словив предупреждающий взгляд Цунаде, примиряюще прибавил он. Хару спорить не стал, на всякий случай решив юркнуть между родителями. Все-таки синяки на отце выглядели свежими, а его мать должна была… Ну в теории должна постесняться. — Хару, а ты знаешь, что твой отец вчера пил? Вместо того, чтобы искать тебя, как я, этот… — Сенджу сорвалась на шипение. — Поверил своим собутыльникам на слово и продолжил распивать саке! — Всё было совсем не так, — без особой надежды покачал головой Джирайя. — И да, слово хокаге для меня что-то значит! — Ты же сам говорил, что Минато больше верить нельзя, — хмыкнула Цунаде, разрезая несчастную пережаренную яичницу, так словно жалела, что это не жилы врагов. — Не то чтобы совсем, — помрачнел он. — Но я имел ввиду не его. — А этого иномирного хокаге? Наруто? — полюбопытствовала Сенджу. — До сих пор не могу поверить, что так вышло… Орочимару расскажу — не поверит! — Цуна, эм, вообще-то это секретная информация, а наш скользкий друг… — Был со мной рядом, пока ты ушёл невесть куда, прихватив с собой нашего сына! — дело пахло керосином… У Хару же отвисла челюсть. Об отталкивающего вида давнем боевом товарище родителе он был не просто наслышан. Дядюшка Орочимару, порой пока родителей не было в зоне досягаемости, уламывал его пожертвовать своей крови и иной ДНК на эксперименты. Впрочем, Хару уважал деловой подход… И несмотря на всю сомнительность деятельности змеиного саннина, именно ему он был обязан некоторыми весьма любопытственными книжицами. — Так, вот, значит, откуда твой проснувшийся мокутон растет! — решив, что лучшая защита — это нападение, сорвался его отец. И вправду Хару что-то такое припоминал… — Какой такой древесный элемент? — утратил все свое хваленное спокойствие Первый хокаге. — Да, он только по мужской линии и то раз в сто лет у нас проявляется, — покивал Тобирама. — Кто этот ваш Орочимару? Волшебник? — Можно и так сказать, — чуть не покатился от сравнения и тем более из уст, в которых те прозвучали, Сенджу. — Он мамин с папой бывший товарищ по команде. Вместе у Третьего-самы тренировались. — Послушай, милый, — голос мамы звучал обманчиво ласково. — Мои дела с Орочимару, а, в частности, совместные эксперименты тебя волновать не должны. Ты же ушёл! Причем сам! — Я его убью, — неожиданно серьезно выдал Хаширама. Хару невольно поежился… — Не надо, Первый-сама, — расщедрился он даже на высокое обращение к собственной прогрессирующей шизе. — Папа не виноват… Точнее виноват, но не он один. — А тебя, засранец неблагодарный, я высеку! — почти прорычал распалившийся Хаширама. И тут Хару подумал, что скорее всего мама не только в бабушку Мито такая бешеная! — Это он только, если его вывести, как следует, такой, — подсказал ему Второй хокаге. — Терпит, терпит, а потом как… Можно чистильщиков отряд сразу вызвать… — А почему именно их? — осторожно поинтересовался Сенджу. — Потому что трупы надо кому-то убирать, — буднично отозвался Тобирама. — Брат, да чтоб тебя! — вернул привычные добрые нотки Хаширама. — Не надо из меня монстра делать… и юмор у тебя тупой! Лучше вообще не шути! А то дошутился уже! Ребенка заделал, а позаботится — хрен ли… Вот и вырос… На Цуны голову! Ну чего ты смеешься, красноглазка ты… Ай! Пока хокаге дрались, Хару оставалось попробовать погасить вновь начавшийся конфликт между родителями. — Я ведь о тебе беспокоюсь! — грохнул кулаком по столу отец. — Мало ли какие последствие это может иметь! Наша затянувшаяся миссия — не повод становиться подопытным кроликом! — Орочимару не использует бедных зверюшек, у него есть материал и получше! — вскочила его низкорослая мать, чтобы хоть так казаться выше все ещё сидевшего мужа. — Например, люди? — Вражеские шиноби! А ещё клоны! — Когда это ты стала такой кровожадной? Неужели и твоя гемофобия прошла? — прищурился Джирайя. — Чего? — отвлекся от драки Тобирама. — Гемофобия у Сенджу? Серьезно? У медика? — Не совсем, — устало опустилась на стул Цунаде. — Ладно, давай не будем начинать по новой… Ты не станешь пилить меня за то, что я чересчур много пила с Орочимару, а я так уж и быть забуду часть твоих прегрешений. — Только часть? — с надеждой поинтересовался отец, кладя свою большую ладонь поверх её до смешного маленькой руки. — Могу и вовсе не прощать, — сдавленно пробурчала его мать, впрочем, не выдирая руку. Хару едва заметно выдохнул… Кажется, на этот раз обошлось даже без него. Но это не отменяло того, что с его шизой следовало разобраться. — Мам, — тихонько позвал он её. — Ты только не волнуйся, но… Это… Я когда умер, то кое-что видел. И мне надо понять, насколько реальным это было. — Ты запомнил тот свет?! — тут же оживился его недальновидный батя, не сумевший убрать из голоса любопытство с восхищением. — Удар поставлен неплохо, — буднично прокомментировал это нетипичное проявление семейного насилия Тобирама. Хару вздохнул. — Только лес похожий на Коноху. Мама, скажи, а правда, что у твоего деда Тобирамы были красные глаза, как у Учиха почти? — поспешил задать вопрос Хару, пока родители ещё чего не учудили. Так ведь и сгореть со стыда за них недолго перед собственной же шизой… Мда уж. — Только не говори, что среди всех вариантов, ты повстречал там дедулю Тоби! — маму явно лихорадило. — Правда, сынок, только он бы тебя за эти слова с лестницы спустил… — И не только его! — рявкнул Второй хокаге. — Хе-хе, брат, да ты никак смущен… Признавайся же, что возился с моей внучкой, когда меня убили! Надо же, Тоби! А мне ты так себя называть не разрешал… — Она по-другому не выговаривала! И это лучше, чем Рама! Вот! — окончательно разобиделся Второй хокаге, а Хару чувствовал, как его потихоньку распирает… От хохота, своего ли или нет ли — он не брался утверждать.  — А если б лестницы не было под рукой? — осторожно уточнил Хару. Так на всякий случай… Ведь шиза постепенно обретала облик пугающей реальности. — Да он бы её создал из воды и тогда спустил… — махнул рукой мама. — Лестницопад что ли? — уточнил зачем-то батя. — Что-то вроде, — хмыкнула мама. — Так, значит, дедуля Тоби, и что он тебе сказал? — Что такой клан сгубили, — не кривя душой, ответил Хару. — И что если б ты, мама, больше думала о клане, то этого б не произошло. — Да?! — кулак все-таки расколол столешницу. — Сам ведь гордый один в поле воин, ни жены, ни детей! И за кланом — так следил, что все дыры Сенджу прикрывали в самых опасных точках, что б его! Он же Учиха да и вообще другим кланам не доверял! Вот и вымерли мы! А виновата я! Ну ничего себе! — Цуна… — Нет, это возмутительно! — грохотала мать, а Хару чувствовал, как внутри кто-то немного сжался. Его постепенно снова начал душить смех, потому как сам Второй хокаге, судя по всему, побаивался его мамулю… — Он и Мито боялся, — хмыкнул Хаширама. — Ты и сам её боялся! — разгневанно ввернул Второй хокаге, а его брат не стал отпираться. Пристыженное молчание двух великих шиноби прерывалось громкими жалобами, начавшей ломать мебель Цунаде… — Мама, Мам! — решив сберечь семейный бюджет, больше, чтоб её отвлечь, чем окончательно убедиться, начал Хару. — А ведь там не только Второй хокаге был, но ещё и Первый! Скажи, мам, я всё понимаю. Дедушка Хаширама, конечно, великий хокаге и все дела, но мог ли он на самом деле быть не таким пафосным и великим, а немножко или множко… как бы помягче сказать… — Болваном? — хмыкнула притихшая мама. — Ну спасибо, внученька! — взорвался теперь уже Хаширама. — Ну удружила ж… — Разбаловал ты их… А я говорил! — победоносно заявил Тобирама. — Сынок, ты только никому не говори… И ты тоже! — хмуро стрельнула взглядом Цунаде на едва ли мысленно не записывающего это в своей новой книге мужа. — Всё-таки имидж деревни, но… Так оно и было. Мне бабуля такое о нем рассказывала, что просто… После этого без смеха на гору не глянешь… — и мама хихикнула совсем как девчонка. — Ну, Мито, ну спасибо! Удружила! — рассеяно бурчал Хаширама. — Эм… Ну это его не портит же сильно, — осторожно начал Хару, дабы примирить родственников ныне здравствующих и тех, кто перекочевали ему в голову. Спасибо клану Учиха! — Погоди, он чего не один был? Вдвоем тебя били? — нахмурился Тобирама. — Знаешь, тогда ладно, неравные силы и все дела… — Нет, Итачи меня спас. Использовал их особую клановую технику и пожертвовал своим последним глазом. Теперь он слеп. Надо бы, кстати, к нему сходить… — поерзал на месте Хару. — Не хорошо вышло. — Не хорошо вышло, что его брат вообще тебя убил! — Тобирама, или мне звать тебя, Тоби? — откровенно издевался Первый. — Не придирайся ты так… Не все Учиха одинаковы. И этот благородный юноша, который, как ты видел, служил в Анбу, — исключение из твоего правила «Все Учихи — засранцы!». Очевидно же! — Он просто спасал задницу брата и клана! — Нет, Итачи, ещё и предупредил хокаге о готовящемся в клане восстание, тогда и лишился первого глаза. В клане же он изгой и предатель. — Какое такое, говоришь, восстание? — заорал Тобирама. — Я же говорил! Говорил! — Ну началось… — обреченно выдал Хаширама, а Хару думал, что лучше б это и впрямь шиза была, ту хоть таблетками приглушить можно. Предков же заткнешь, пожалуй… Себе дороже выйдет. — Да сынок, что Первый, что Второй хокаге, определенно, были великими. Однако время стерло то, что и они были людьми, — мама легонько потрепала его по волосам. — И рада, что тебе встретились дедушки, а ни какая-нибудь нечисть… — Ну спасибо, Цуна! — почти синхронно оторвались от колупания Учих оба хокаге. — Хару, ну где тебя биджу носят! Ой, здравствуйте, — Сакура пришла его проведать как нельзя вовремя или нет… — Слушай, а эта лобастая, хоть и лобастая, но вроде ничего… Хоть и тощая… И плоская, — неожиданно прекратил свой концерт «Я же говорил!» Тобирама. — Такая много детей не родит… — Вы чего совсем со скалы рухнули? — задохнулся от возмущения Сенджу. — Нечего тут Сакуру-чан оскорблять, она мой друг! И вообще-то лучшая ученица мамы. И удар у неё почти такой же! — Хм, ну если и впрямь неплохой медик, то выдюжит… И вроде как чакры у неё нормально так, — по-своему услышал его Второй хокаге. — Неплохой вариант, — согласился Хаширама, который что угодно готов был сказать лишь бы увести мысли брата подальше от Учих. — Хоть и бесклановая… Но мы, Сенджу, нынче не гордые, — хмыкнул Тобирама. — В общем, решено, женим тебя на этой лобастой! — Вы… Сакура Саске любит вообще-то! — покрылся густым румянцем Сенджу. — Какого такого Саске? Сарутоби что ли? — не поняли хокаге. — Нет, тот Саске давно умер… — хлопнул себя по лбу Хару. — Саске Учиху, того самого, который меня к вам отправил. — Тьфу! — смачно и совсем не этим словом выругался Второй. — Такое имя испоганили! Ироды Учихнутые! Ничего святого! Тогда не надо. Другую найдём. Вставай пошли, — вдруг безапелляционно заявил он. — Чего? Да не хочу я… — Хару вовсе не улыбалось куда-то идти. Тем более с этими двумя, но что-то ему подсказывало, что раз хокаге хотят выгулять свои старые кости, то так оно и будет. — Умный мальчик, — кивнул ему Хаширама. — Тем более, что Сакура-чан сама тебя зовет и даже Цуна не возражает. — Чтоб вернула в целости, иначе я с тебе шкуру спущу! — потряхивала кулаком его мать… Хару вздохнул. Всё было против него. Только отец ободряюще хлопнул по плечу. И это он ещё не знал во что выльется эта прогулка. — С вас новая техника! — заявил он, решив, что раз помирать, то хоть за что-то стоящее. — Хорошо, — на удивление легко согласились его старики-разбойники. — Пошли уже невесту тебе искать, а техника будет… Обязательно! Оказалось Сакура пыталась аккуратно у него выведать насчет иномирных гостей… Ага, знал бы ещё Хару чего побольше… Зато о своем путешествие он ей много чего интересного рассказал, даже хокаге слушали не без удовольствие. Второй больше не ворчал, что «деревню испоганили», и были ли виной тому заказанные им с Сакурой данго или что-то иное, Хару не знал. Хаширама порой задавал вежливые вопросы. И все было чинно-мирно, пока в кофе не зашла стайка волчиц… уй простите, представительниц клана Инузука. — Ты посмотри какие женщины! — тут же восхитился Второй. — Красотки же. — Ага, — не стал отрицать очевидное Хару. — Только это.. у меня аллергия на собачью шерсть! — Брешешь, гад! — разозлился Тобирама. — Может и так, но вы же не проверите, — усмехнулся Хару. Первый тихо смеялся. Тут в кофе вошла Ино… — О, это же Яманака! — вновь оживился Второй хокаге. — Прелестница же, эй, ты чего же, Учиху тебе в мать!? Хару, — голос Второго стал угрожающее низким. — А ты случаем не из этих? — Из Учих? — прикинулся дурачком Хару. — Да ну тебя! — оскорбился Тобирама. — Ты с ним как с человеком, а этот паршивец, похоже, что и голубых кровей! Хотя Учихи, конечно, те ещё пидо… — Брат! — укоризненно выдохнул Хаширама. — Чего брат? Да если б я с Мито и Водоворотом не подсуетился, то этот Мадара гребаный точно б к тебе подвалил! Ты думаешь чего он из деревни ушёл? — И слышать ничего не хочу! — пожалуй, всерьез оскорбился Первый хокаге. — Я натурал. В отличие, от некоторых… А вот в твоих битвах с Изуной явно было что-то гейское! — Чего? — поперхнулся Второй. — Да ты… ты… Братец, да я чего виноват, что ли, что он так на девчонку похож был? Ну и не отличишь же, правда! Я поначалу так и думал… — Оправдывайся больше, — парировал Хаширама, впрочем, весьма довольно. В этот самый момент как нарочно в кафе вошла ещё одна старая знакомая Хару. — Рукия, привет! — замахал он рукой, приветствуя одноклассницу. — Хару, ты вернулся! — легким вихрем подлетела к их столику девушка. — Ой, привет, Сакура. — Садись, что ли, — хмыкнула Харуно, подозрительно косясь на чересчур довольного Сенджу. — Ага, вернулся, — улыбаясь, как распоследний идиот, кивнул он. — Теперь уже надолго. — Это же здорово! — легкий румянец на бледных щеках Рукии смотрелся изумительно. Как и сама девушка, которая за время его отсутствия прямо-таки расцвела. Она всё ещё ростом могла соперничать лишь с его матерью, но только в этом. Формами Рукию природа не наградила, хотя и… — Не обделила как Сакуру, — хмыкнул Тобирама. — Кажется, у нас тут дело с мертвой точки сдвинулось! Ух, а я уж думал… — Осталось узнать фамилию девушки, — каким-то странным голосом, будто уже что-то узнал, отозвался Хаширама. Хару хмыкнул, окинув взглядом тонкую, женственную фигуру Рукии, её темные длинные волосы и теплые карие глаза. Да, дедуля Хаширама явно разбирался в клане Учиха. — Чего!? — от полного обиды и ненависти крика Второго у Хару едва не лопнули перепонки.