Я не я, и Коноха не моя

Папа снова куда-то убежал. Даже в чужом мире ему не сидится. Хима вздохнула. Гай-сенсей и Ли-сан были слишком заняты поисками, а Джирайя-сама… Был потерян для этого мира, как минимум на остаток дня. После устроенного её отцом представления у писателя явно проснулось вдохновение — он строчил, не поднимая глаз от бумаги, периодически охая, ахая и предвкушающее подбирая слюни… Ловить здесь ей было нечего. Папочка наказал быть рядом с Джирайей… Но Химавари и не собиралась отходить далеко! Только проверит, кто там за ними всё это время следил — не более! — Выходи, дяденька-извращенец! — потребовала она от ближайших кустов. — Я слышала, как у тебя полопались сосуды в глазах от увиденного! — Ты… чертовка! — увидеть за кустами дядю Неджи она не ожидала. — Ой, здрасти, — невольно попятилась Хима. Почему никто не говорил, что тот был извращенцем?! Вот о Джирайе вся Коноха знала, но тот и не скрывал… А ведь извращенец с бьякуганом — это плюс стопятьсот к скрытности и опасности! Фингалы вокруг глаз ошибаться не станут — у него был активирован бьякуган, когда Неджи попал под действие папочкиной коронной техники. — Куда?! — взбешенный дядюшка схватил её за плечо. — Кто вы такие, чтоб вас всех?! — Если тебе дедушка Хиаши не сказал, значит, и не спрашивай! — заявила Химавари и засветила Неджи мягким кулаком под дых. Не ожидая такого от «вредной мелочи», он пропустил эту бесхитростную атаку. — Дедушка?! — сдавленно прошипел Хьюга, наблюдая за тем, как удирает наглая девчонка. В этот миг со спины ему почудилась Хината-сама. Но ведь это невозможно! Та давно мертва и даже, если и нет… Это не может быть её дочь! Хината-сама младше его на год… — Жабий сенсей! — Химавари с разбегу запрыгнула на Джирайю, отчего тот пролил краску. — Нам надо уходить! В другом месте продолжишь! Этот извращенец меня преследует! — Какой извращенец?! — вынужденно вернулся к реальности санин. — Ах, этот… — он заметил скрывающегося в кустах Неджи. — Ну ладно, пойдем туда, где нет места бьякугану! — Это куда? — удивилась Химавари. — На окраины клана Учиха, есть там один заброшенный дворик… И вид хороший! На речку! Я там иногда пишу… Когда надо скрыться от Цуны, — захлопнул книжку Джирайя и решительно затопал в обозначенную сторону. Проводив кусты, в которых недавно мелькала макушка её родственника, подозрительным взглядом, Химавари украдкой показала язык и поспешила за отшельником. Тот хоть и супер-извращенец, но не скрывал этого… Да и папочка ему доверял! А дядюшка Неджи, как бы не увлажнялись глаза мамы при взгляде на его фото, казался ей здесь мутным типом. Подойдя ближе к кварталу Учиха, Джирайя призвал жабу, сказал ей довериться и… Химавари никогда раньше не путешествовала в желудке «квакушки»! Несмотря на не самый освежающий аромат, дикая скачка ей понравилась! — Научите меня технике призыва! Ну, пожалуйста! — затормошила она край плаща отшельника. — Это так круто! И у нас уговор — мой рассказ в обмен на тренировку! — Э-м… — видно, было, как в Джирайе борется дикое вдохновение и любопытство. Наконец, полуголая кицунэ в его мозгу победила. — Давай, ты лучше начнешь учиться технике стихий? — Это же долго! — ахнула Химавари. — И вообще — так и скажи, что хочешь от меня отделаться, чтоб я медитировала на листик! — Ах, ты торопыжка! — взлохматил ей короткие волосы отшельник, чуть улыбнувшись. — Отчего уверена, что именно листик? Может, твоя стихия — огонь или вода? Или земля? — У папочки — ветер! Хотя у Боруто — вода… Да не знаю я! Но папа очень живо рассказывал, как пытался разрезать один маленький листик! — нахмурилась Химавари. — А чей это был дом? — неожиданно спросила она, рассматривая покосившиеся некогда весьма добротные стены. — У меня нет при себе чакропроводящей бумаги, — почесал в затылке Джирайя. — Но я сейчас отправлю жабу за ней! Что до дома… Это неважно, — чересчур поспешно прибавил он. — Главное, что сами Учиха обходят его стороной. — Здесь жила главная семья? — догадалась Узумаки. — Да, ты чересчур прозорлива для такой сопляки, — проворчал отшельник. — Сейчас у нас будет бумага — мы быстро проведем тест — и ты будешь занята делом, пока я пишу о прекрасном… — То есть о женской груди, — со вздохом перевела Химавари. — Да, похоже, папочке нелегко пришлось с вами в том большом путешествии… — Это был Наруто? Вместо Хару? — тихо спросил Джирайя. — Мы с Цуной там… не были вместе? — Кажется, нет, — прикусив язычок, ответила погрустневшая Узумаки. Не этого она хотела… Выдать своей случайной болтовней. Отшельник казался ей всерьез расстроенным. Даже записи отложил. — Что ж, зато из твоего отца вышел толк, — после коротких раздумий кивнул он. — А Цуна не развалила деревню, став Пятой. Уже неплохо, ведь так?! — нарочито весело хохотнул он, чтобы затем серьезно поинтересоваться. — А детей у неё нет? — О которых бы знала Коноха — нет, но порой папа говорит, что баа-чан пьет так, что Орочимару не составило бы труда незаметно изъять нужные материалы для создания Мицуки… Тетя Сакура после обычно называет его дурачком, а мама вздыхает, советуя не упоминать эту теорию при Цунаде, — не моргнув и глазом заложила «контору» Химавари. — И тут Орочимару! — кисть в руке Джирайи переломилась. — Значит, этот Мицуки — это его пробирочный сын? Ему что совсем делать нечего стало? — Папа говорит, что пусть лучше так, чем и дальше строит козни! — поспешила добавить Узумаки. — И Мицуки — вроде, ничего! Он с моим братом в одной команде. Не знаю, почему папочка такое выдумал, у него единственное, что на баа-чан похоже — это светлые волосы! — С Орочимару и в самом деле — не соскучишься! — почти беззлобно заявил Джирайя, которого подобные заявления не успокоили, а скорее, наоборот, заставили задуматься, не зря ли он на три года покинул жену… — Ладно, давай оставим-ка пока эту тему, к тому же — вот и бумага подъехала! — принимая из пасти призывной жабы бумагу, сменил тему отшельник. — Да верну я потом тебе деньги, верну! — прибавил он тихо, потому как жаба никак не желала возвращаться на гору. Многозначительно квакнув напоследок, призыв испарился в легком облачке пыли. — Папа тоже так делает, — хитренько кивнула Химавари. — Занимает по мелочи даже у жаб! Хотя у самого с деньгами проблем нет. Кажется, теперь я понимаю от кого он это перенял… — Эй! — возмутился Джирайя. — Цунаде проигрывается много больше, чем получает! И никакие стены её не выдерживают! Про мебель и бытовую технику — вообще молчу! Хару скоро захочет жить отдельно — и куда его? Много что ли у нас чуунины зарабатывают?! А ведь ему жениться надо… На ком вопрос, правда, открытый! Но желательно на ком-то менее сумасшедшем, чем мы с Цуной… В любом случае — надо поторопиться с новым романом! — Ой, — только и выдала Узумаки, путем нехитрых вычислений вспоминая, как прижимисто вела хозяйство тетя Сакура, потому что имела такой же грех, как и Пятая хокаге, в гневе крушить все нажитое непосильным трудом. Правда, у тети Сакуры было отягчающее обстоятельство: та в сущности тянула дочь и быт одна. Как-то раз Хима подслушала мамин разговор с Харуно… Саске Учиха оставил своим женщинам — только имя, которое многие отчего-то называли проклятым, и больше ничего. Ни о каких алиментах не шло и речи. Сам легендарный Учиха Саске считал ниже своего достоинства принимать от Конохи хоть какое-то довольствие, перебиваясь случайными заработками (законности в которых было немного), его вообще не особо заботили бытовые проблемы. Тетя Сакура говорила, что тот мог забывать поесть по нескольку дней и годами носить один и тот темный от крови плащ, ибо от пафосной белой рубашечки пришлось отказаться по причине её дивной маркости! К одним из железобетонных правил ниндзя относилось — отмачивай кровь в холодной воде и имей несколько комплектов одной и той же одежды. Потому как та — твоя визитная карточка ниндзя и порой не подлежит восстановлению. К примеру, у её бати было по меньшей мере десять одинаковых костюмов. Раньше она не понимала зачем, но, оценив степень износа и побывав как-то на «большой стирке, Хима!», вопросов у неё больше не возникало. Мама говорила, что ниндзя победнее или поленивее используют хенге, чтобы скрыть пятна и заплаты, но для части клана Хьюга — это недопустимо! Мы видим всё — и даже дырочку на семейниках Сая… И неизвестно, что сильнее ужаснуло тогда Химавари — извращенность ли матери, обратившей внимание на нижнее белье мужа тети Ино, или же то, что та позволяет ему носить семейники! В любом случае толку от Саске Учихи, как от «добытчика в семье» не было. Хотя казалось бы — последний наследник великого клана… Дедуля Хиаши тот твердил, что Учиха только пыль в глаза пускать были горазды, а на деле же всегда тратили больше, чем зарабатывали. И ничего за душой у них, кроме «воспаленных глаз и больной гордости» не было! То ли дело Хьюга! Химавари поежилась. Клан матери был не просто прижимист, скорее даже аскетичен. Но на них с Боруто мама никогда не экономила и ни в чем их не ущемляла. Может, и зря. Всё-таки, по сравнению с Сарадой, братик зажрался… Самой же Химавари никогда не надо было слишком многого. Ядовитой расцветки мишка да зайка, которых можно было безнаказанно тискать, ну и наборы для рисования — как без них-то! Откручивать головы армии кукол — может, и весело, но у Канкуро-сана, кажется, не было дочери… Хотя, стоит признать, без Интернета было тоскливо. Но зависимой или уж, тем более, игроманкой Химавари себя не считала. В отличии от братика! — Боруто… — тихо прошептала она, сжимая кулаки. — Ты чего, мелкая, скуксилась вся? — Джирайя присел, чтобы оказаться на одном с ней уровне. — Это что за летний дождик ты тут устроила?! Бросай-ка это дело — ниндзя не плачут… Даже, если ты в юбке! Терпеть не могу женские слёзы… Такое вдохновение убила! Не реви, не реви, сказал! — Я не реву! — попыталась отвернуться Хима. — Ресница в глазу застряла — щас вытащу и порядок! — В оба? — скептически переспросил отшельник, с улыбкой наблюдая за тем, как та вытаскивает воображаемую ресницу. — Ага, — глотая слёзы, кивнула она. — В оба… Как там без них мама? А братик? Неужели всё также дуется на отца?! И кто теперь хокаге? — Это я во всём виновата, — тихо прошептала Хима. — Только я! — с остервенением прибавила она, отталкивая Джирайю, положившего было на её плечи широкие теплые ладони. — И я должна всё исправить! — прокричала Узумаки, убегая в неизвестном направлении. Далеко она не убежала. Мало того, что эта часть Конохи ей была абсолютно незнакома, так и сама Химавари с трудом представляла, что ей делать и как исправлять содеянное. Одно дело — заварить рамен, другое — попытаться снова высушить его и засунуть в упаковку, притворившись будто ничего и не было… Однако настиг её не Джирайя, хотя Химавари и слышала, как скачет по её следу призывная жаба. Очевидно, санин не рисковал появляться в квартале Учиха в своем обличье. И ей не следовало, но Узумаки была слишком взбудоражена своими мыслями, чтобы об этом подумать, а потому с размаху врезалась в преградившего ей путь мужчину, хотя она могла поклясться, что ещё секунду назад его там не было! — Техника Телесного Мерцания?! — пробормотала Хима, отскакивая от шиноби. — Ой, то есть простите — я вас не заметила, — и она коротко, но вежливо поклонилась, украдкой рассматривая мужчину. Это, определенно, был представитель ныне находящегося в Алой книге Конохи клана — об этом свидетельствовал хотя бы герб на его кимоно, если не характерная внешность — темные волосы, бледная кожа, почти черные глаза и короткая катана за плечом. — Верно, — легкий кивок и дернувшиеся было кончики губ навели Узумаки на мысль, что, вероятно, когда-то давно этот человек умел улыбаться, что судя, по некоторым рассказам, для чистокровного Учихи было нонсенсом. — У тебя острый глаз, если ты ухитрилась, её различить. Сюда редко заходят… гости, — Химавари оценила, как ловко тот избежал слова «чужаки». — Я заблудилась, — уверенно ответила она. Это ведь чистая правда, она не виновата, что Джирайя её сюда притащил. — И зашла так далеко в глубь? — покачал головой неизвестный Учиха, впрочем, он не стал её и дальше терзать расспросами. — Идем со мной, я выведу тебя… Как, говоришь, тебя зовут? — Я не говорила, — не купилась на столь простой трюк Узумаки, после некоторой паузы прибавив. — Спасибо, — жаба за ней больше не следовала. Неужели Джирайя не хотел попадаться на глаза этому шиноби?! Во что же она вляпалась тогда?! — Ладно, юная прекрасная незнакомка, — насмешливо фыркнул Учиха. — Можешь и дальше сохранять свое инкогнито, всё равно шпионка из тебя неудачная. — А это ещё почему? — поинтересовалась Узумаки прежде, чем успела прикусить язычок. — Шпионы никогда не бегут, если их ещё не раскрыли, а если раскрыли, то не останавливаются вот так запросто поболтать с первым встречным… Да и шпион бы точно знал, кто я, — спокойно пояснил Учиха. — А кто вы? — вновь не подумав, ляпнула она. — Нет, так не честно! — открестился от неё шиноби. — Ты хочешь знать моё имя, но сама хранишь инкогнито. Либо колись, либо мучься от любопытства, кем же был тот благородный ниндзя, что вывел тебя из квартала великих и ужасных Учих! — внимательно наблюдая за ней, разыграл этот спектакль мужчина. — Не такие уж они и ужасные, выходит? — поддержала игру (ещё бы знать какую!) Узумаки. — Не знаю, не знаю… По деревне ходят разные слухи… Особенно сегодня, — Учиха остановил на ней внимательный взгляд, благо хоть шаринган не активировал, но Химавари всё равно стало несколько не по себе. — А что сегодня? — осторожно поинтересовалась она, впрочем, прекрасно зная, а что… — Нельзя же в самом деле по поступку одного представителя судить весь клан. — О, так о происшествия известно даже маленьким, случайно заблудившимся в нашем квартале девочкам! Только вот Саске не просто представитель. Он глава клана. Номинально, — зачем-то прибавил шиноби после некоторой паузы. — То, что я маленькая и потерялась в незнакомой для меня части деревни — не значит, что я слепа и глуха, — недовольно заметила Хима. — И я, конечно, не в праве судить, но… разве не следствие его положения — то давление с разных сторон, что послужило причиной тому… инциденту? — Похоже, что ты не так глупа, как желала показаться сначала, — хитро усмехнулся мужчина. — Однако это не отменяет моего вопроса о том, как не слишком маленькая и далеко не глупая девочка оказалась в некогда бывшим самым сердцем клана Учиха территории? — Я поругалась с родными и убежала, не разбирая дороги, — врать Химавари не любила, но порой надо было. — Потому и плакала, — и она посмотрела на него своими всё ещё припухшими от слёз глазами, — на войне все средства хороши. — Ладно, — после некоторой паузы согласился Учиха. — Идем скорее, тебя, наверное, уже обыскались. И больше так не делай, ещё забежишь к Хьюга… — А что Хьюга?! — резво затормозила его Узумаки, шпион из которой. и в самом деле, вышел бы неважнецкий. — Сами же обижайтесь, что ваш клан в деревне боятся, а за спиной о Хьюга такое обсуждаете! — Так я и думал! — торжествующее заявил Учиха. — В тебе их кровь, хоть у тебя и нет явных признаков бьякугана, потому тебя и не запечатали. Я лишь слышал о том, что иногда Хьюга впускают в клан свежую кровь, отбирая детей, что уродились с их дойдзюцу, но никогда не видел тех, кто был отбракован. — Ах вы… — Узумаки глупо раскрыла рот, подавившись дальнейшими словами. Умом она понимала, что лучше бы ей согласиться, но стерпеть грубость… Все-таки она дочь своего отца. И «Да кем вы себя возомнили?» — было написано на её лице. — Никем, — ответил ей тихий шепот. — Я не более, чем тень на стене, или отблеск новой зари. Я тот, кого волнует, как благополучие моего клана, так и деревни, однако о Конохе есть кому позаботиться… Тогда как клан Учиха переживает тяжелые времена. Мы пришли. Будь осторожнее, незнакомка. В тебе лишь крохи сил великого клана, но амбиций столько же, сколько у химе! — сказав это, вредный Учиха исчез, использовав Технику Телесного Мерцания. — Химе! Да чтоб тебя, ттебайо! Я не химе! Ты химе не видел! И сказал так, будто это преступление какое! Да ты маму мою не видел и тетушку Ханаби не знал! Скромный Учиха выискался! — кажется, достигло пика нервное напряжение, связанное с тем, что она облажалась по-крупному, надолго задвинув Боруто; неизвестно, когда увидит маму и братика; лишила всю Коноху Седьмого хокаге; повстречала дедушку Минато и дядюшку Неджи, которые оказались совсем не такими, как она их представляла; была полной неумехой и неудачницей, из-за которой папочка теперь страдал, вновь встретив погибшего сенсея и отца… Вот что она за человек?! Химавари заревела. К её чести тихо и не так позорно… Хотя какая тут честь?! Не престало плакать дочери хокаге. Как и внучке главы клана Хьюга. Постепенно всхлипы улеглись. Последний раз шмыгнув носом, Химавари прислушалась — нет, жабы поблизости не было. Так, где же Джирайя? Его ведь не сцапал тот странный Учиха? — А в самом деле! Ты так классно рассказываешь, Хару! Тебе бы тоже писать книги… Ой, то есть, не подумай, я не читала те книги, — шагающая рядом с Сенджу темноволосая девушка отчаянно краснела от своей оговорки, выдавшей её, по меньшей мере, знакомство с трудами эросенина. Успевшая спрятаться в кустах Химавари сдавленно хихикнула. Интересную подружку провожал до квартала Учиха сын Пятой и Джирайи. Выходит, раз она здесь живет, значит и сама из этого клана? Дождавшись пока эти двое распрощаются, причем под конец встречи оба были цвета спелого помидора, Узумаки выскочила из кустов, напугав Сенджу до чертиков. — Она красивая! — хитро улыбаясь, оценила она. — Эй, ты чего тут делаешь? — округлил глаза Хару. — Это же квартал Учиха! А ну да — очень, — мечтательно произнес он, цветом выровнявшись с перезрелым помидором. — Твой отец привел, мы с ним разминулись — он где-то там в жабьем желудке шнырят, — фыркнула Химавари. — Только я не знаю, как его искать, меня тут уже один странный тип сцапал. — Да чтоб, вечно его тянет, куда не просят, по-любому разведывать обстановку отправился! — цокнул Сенджу. — Ладно, — он призвал жабу, — Передайте отцу, что я присмотрю за девочкой, пусть шпионит… Главное, чтоб мать его потом не прибила! — А что, — прищурилась Узумаки. — Он и за женщинами клана Учиха подглядывает? — А что они не женщины что ли? — вновь покраснел Хару. — Пойдем домой, нечего тут отсвечивать лишний раз. — Пойдем, — согласилась Химавари, не подозревая, что безумный день и не думал заканчиваться.