***
Снейп сидел в своём кабинете, разглядывая дальнюю стену, когда в дверь неожиданно постучали. — Войдите. Люпин открыл дверь и закрыл её за собой. — Я знаю, что не из-за квиддича ты хмуришься целый день. Снейп на мгновение задумался, а затем достал палочку и прикоснулся ней одного из кирпичей на стене, активировав зеленые щиты. — Волан-де-Морт. — Ох, — Люпин скривился. — И что ему надо? — Ничего, пока. Просто я очень много свободного времени потратил на обдумывание наших планов и событий, что вскоре должны произойти. Я пытался понять, насколько Волан-де-Морт будет зол на меня, если однажды он решит проверить Отдел Тайн и обнаружит там настоящее пророчество. Люпин удивленно взглянул на него. — Сириус тебе не сказал? — Не сказал мне чего? — В «Пророке» писалось о том, что весомая часть хранилища была уничтожена во время битвы, а также о том, что Сириус решил явиться на помощью. Вот только к моменту его прибытия столкновение уже вышло за пределы Атриума. Поэтому он не сразу пошел туда. В итоге полка с подлинной сферой также стала жертвой несчастного случая. Снейп уставился на оборотня. — Не могу точно сказать, гений ли он, или я убью его за то, что он не рассказал мне этого раньше. — Думаю, он боялся поспешить с этой информацией. Ему известно о том, как работает окклюменция, как с её помощью можно понять, что некоторые воспоминания должны быть немного...шире, — сказал Люпин. — В этом он прав, — признал Снейп. — Любопытно то, что Дамблдора никак не встревожило разрушение пророчества. Люпин совсем расстроился. — Не хочется этого говорить, но, возможно, ему просто плевать? Оно не должно было попасть в руки Волан-де-Морта, а его текст Дамблдор и так знает. Хороший игрок в шахматы не озвучит свои переживания оппоненту. — Да, но, следуя этой аналогии, Дамблдор весь прошлый год проводил просто ужасную шахматную партию, — ответил Снейп. Хоть сфера и оказалась разрушена, радоваться было всё так же нечему. Из-за рождественских праздников в декабре два матча приходилось проводить один за другим. В этом году жребий выпал на первые две недели месяца, и первая же игра доказала, что кто-то умудрился собрать немалый подкуп. Возвращение Ли Джордана в кабину комментатора было встречено такими аплодисментами, что под трибунами загудела сама земля. — Спасибо! Спасибо! — с улыбкой говорил Ли в зачарованный рупор. Он решил себя вести, как настоящий выпускник Хогвартса: эмблема на его шарфе была разделена на четыре части, каждая из которых олицетворяла отдельный факультет. — А теперь, когда мы со всем разобрались, прошу поприветствовать команды сегодняшнего матча: на поле столкнуться быстрые вороны с Когтеврана и упёртые барсуки с Пуффендуя! Такое чувство, будто мне и вовсе не нужно представлять пуффендуйцев, их команда за пять лет так и не изменилась! — Эй! — выкрикнул Скоткинс. — О, ух-ты, одно новое лицо! Превосходно! Это же Джон Скоткинс, новый ловец команды! — радостно прокричал Ли, а затем принялся называть остальных игроков с таким рвением, которое и не снилось Смиту. Когтевран победил Пуффендуй, но из-за позитивного настроя Ли, настроение ни у кого не испортилось. Проиграли пуффендуйцы лишь на пятьдесят очков, а не, как обычно, на несколько сотен. Игра, которую так терпеливо ждал Снейп, должна была пройти уже в следующую субботу. Декабрь оказался еще теплее ноября, что лишь подтвердило догадки Снейпа о том, что погода совсем вышла из под контроля. Несмотря на это, на улице начался сильный ветер, который послужил бы еще одним препятствием для игроков. — Ну что же, пора начинать! Впереди нас ждёт любимое всеми зрелище — хитрые слизеринцы и слишком популярные гриффиндорцы будут пытаться убить друг друга...я имел ввиду победить друг друга! — Ли сделал паузу и шокировано глянул на команды, вылетающие на поле. — Профессор МакГонагалл, вы ужасный человек. Вы и словом не обмолвились о том, что у обеих команд совершенно новый состав! — Вам нужно было самостоятельно об этом разузнать, мистер Джордан, — с ухмылкой парировала Минерва. — ВОТ ЭТО ДА. Сразу двое Уизли, мисс Белл, прекрасная, как и всегда...ха, Дин Томас, уверен он хорош! Мистер Пикс, который присоединился к нам в прошлом году, и возвращение мистера Гарри Поттер! И он, как я погляжу, не на позиции ловца! — Ли наблюдал за тем, как игроки взмывали над полем. — Святой Мерлин, надеюсь, мисс Грейнджер летает так же хорошо, как и пишет эссе! — ДАЖЕ ЛУЧШЕ! — выкрикнул кто-то с трибуны Гриффиндора. — Великолепно! — сказал Ли. — А у Слизерина капитаном команды осталась всё та же мисс Булстроуд. Милое лицо, высокая, как величественное дерево, прошу, не поддавайтесь искушению ударить меня, мадам! Остальная команда состоит исключительно из новых лиц. Вижу рыжеволосую Муфалду Пруэтт. Ох! Обе сестры Гринграсс! Невероятно, они и без мётел всегда вызывали восхищение! Мистер Причард, мистер Бэддок, мистер Харпер, от вас так и исходит угроза! И вот снитч на поле! Мисс Пруэтт тут же попыталась выбить всё из мисс Уизли, вероятно, перепутав её с квоффлом! Игра уже обещает быть крайне захватывающей! Как ни странно, за исключением выходок мисс Пруэтт, матч Слизерин-Гриффиндор, казалось, шёл по стопам игры Когтевран-Гриффиндор. Большинство игроков будто уважали друг друга, хотя они и не позволяли уважению оказать на пути типичного квиддичного насилия. Независимо от того, что стало причиной столь странного изменения настроения на поле, наблюдать за игрой было очень интересно. Слизерин и Гриффиндор делали всё возможное, чтобы уничтожить один одного. Уже тогда можно было понять, что без синяков не уйдет никто. Игра продлилась до самой темноты. Впервые за десяток лет на стадионе пришлось включить освещение, иначе продолжить матч было бы просто невозможно. Кухонные эльфы приносили сэндвичи зрителям, которые отказывали возвращаться в школу — таких было большинство. — Гермиона, найди снитч прежде, чем мы все свалимся с мётел! — прокричал Рональд Уизли. — Гринграсс его заметила! — подсказала Белл и Гермиона рванула в её сторону. Снейп замечал лишь золотой силуэт, молнией пролетевший в воздухе. — КЭТИ! — зарычал Поттер. — Квоффл, сюда! Снейп тут же узнал их тактику. Новые члены команды Слизерина еще медленно соображали, но мисс Булстроуд делала всё, чтобы не позволить гриффиндорцам забить мяч. Она быстро проигрывала битву, поскольку её оппоненты были явно безумны. Она отбивала большинство квоффлов, но далеко не все. Помочь ей никто не мог, поскольку гриффиндорские загонщики держали других членов её команды подальше от колец. Снейп всё больше хмурился, наблюдая за счётом, пока не услышал радостные вскрики. Мисс Гринграсс триумфально держала в своих руках снитч. Выиграть это Слизерину всё равно не помогло, счёт составил девятьсот десять очков против девятиста. Снейп поднял взгляд как раз в момент, когда Поттер и Булстроуд обменялись быстрыми рукопожатиями в воздухе. На лице Булстроуд появилась редкая для неё улыбка. Возможно, это из-за позиции капитана девушка наконец повзрослела...или они с Поттером что-то замышляли. Ни один из вариантов Снейпа не удивлял. Несмотря ни на что, Снейп был горд своей командой. Они сражались со всех сил и, в отличие от предыдущих лет, у них почти получилось победить без жульничества. Сам Снейп был не против жульничества, как такового, однако до прихода Булстроуд команда только и могла, что использовать телесные повреждения в качестве игрового приёма. Это было совершенно не по-слизерински. Снейпу, однако, нужно было переговорить с мисс Пруэтт о том, что квиддич — это не возможность для нападения на своих отдаленных родственников. — Вот, что называют чертовски хорошей игрой! — объявил Ли, за что тут же получил от Минервы. Брань она никогда не терпела. Снейп глянул на гриффиндорскую трибуну, где на привычном для себя месте расположились Люпин и Блэк. Когда Люпин заговорил, Снейп с легкостью разбирал все его слова. — Он прав. Чертовски хорошая игра. Блэк кивнул. Он пристально следил за своим крестником, а гордая улыбка на лице смягчала шрамы, оставленные Азкабаном. Снейп тут же поднялся и пошел к лестнице. Он не мог позволить себе подобные мысли. У Чертовой Мыши не могло быть друзей по очень понятной причине.***
— Перед тем, как большинство из вас отправится на рождественские каникулы, я бы хотел кое-что сказать, — обратился к студентам Дамблдор. Снейп ожидал от Альбуса очередной поток бессмыслицы, однако в этот раз директор решил отпускать учеников не на абсурдной ноте. — Все вы слышали слова Распределяющей шляпы в начале года, — Дамблдор со всей серьезностью смотрел на детей, в один миг обернувших свои лица к нему. Некоторые так и сидели с опущенным взглядом; Снейп знал, что у всех них один из или оба родителя состояли в рядах Пожирателей Смерти. — Как я тогда уже сказал, настают тёмные времена. Наша школа всегда славилась единством... — Ну всё. С меня, чёрт возьми, хватит! Снейп повернул голову и удивленно посмотрел на Поттера, как сделали и буквально все остальные в Зале. Стул Поттера со скрипом упал на пол, когда тот отодвинул его назад, чтобы встать. — Мистер Поттер, — фыркнула, нахмурившись, Минерва, но Поттер лишь покачал головой. Настолько же хмурый Люпин привстал со своего места, готовившись что-то сказать, но вот прозвучал громкий и ясный голос Поттер. — Вы правда так думаете? — спросил он Дамблдора; ярость на лице парня была не от темперамента рателя, но и не от пробивающегося через окклюменцию Волан-де-Морта. — Вы серьезно хотите рассказать нам об единстве школе? Вы действительно желаете нам этого, или этими словами вы лишь пытаетесь успокоить себя, директор? — Дружище, ты совсем уже с ума сошел? — зашипел Уизли, но Поттер лишь резко скинул его руку со своего плеча, не разрывая зрительного контакта с Альбусом. Дамблдор наконец уверенно кивнул в ответ. — Да. Я правда так думаю, Гарри. — Тогда почему вы не ведете себя соответствующе этому? — спросил Поттер. — Я делаю всё, что в... — начал было Альбус. — С нашей точки зрения, вы только и делаете, что говорите, — парировал Поттер и отошел от стола Гриффиндора. Уизли еще раз попробовал остановить его, но попытка провалилась. Слизеринцы тихо хихикали между собой, а когтевранцы недоумевающе перешептывались. Пуффендуйцы с любопытством наблюдали за происходящим. И только гриффиндорцы паниковали, что было немудрено. Что бы не задумал Поттер, это могло лишить их всех очков и оставить на последнем месте, в скольких бы матчах по квиддичу они не победили. Снейп поднялся со своего кресла, когда все остальные будто слишком растерялись, чтобы хоть как-то отреагировать на возникшую ситуацию. — Мистер Поттер, — протянул он. — Вы чего добиваетесь? Поттер поднял руку и показал ему жест из двух пальцев, даже не оборачиваясь. Снейпа настолько это поразило, что он так и продолжил стоять с разозленным выражением лица. Как этот мальчишка посмел..! Единственным предупреждением для Снейпа стала палочка, которую Поттер достал из рукава мантии. Затем он развернулся и вышел в вестибюль. Большой зал тут же захватила волна тревожного бормотания. Однако даже она не смогла заглушить крик Поттера: — Потенс анулло клепсидра! Следующим, что услышал Снейп, стал треск стекла, за которым последовал звук падения тысяч маленьких предметов. По полу Большого зала покатились драгоценности красного, зеленого, синего и желтого цветов, особенно блестящие в свете факелов. Потенс анулло клепсидра. Мощное уничтожение. Песочных часов. — Я его убью, — прорычал Снейп, огибая стол. По пятам шли Минерва и Люпин, а сразу за ними – Альбус. Возглавив преподавательский коллектив, они направились в коридор, дабы узнать, что натворил Поттер. — Только если я не доберусь до него первой, — яростно сказала Минерва. Чуть ли не кипя от злости, она, к удивлению многих, всё равно не переходила на родной для себя шотландский язык. У студентов тоже появилось желание разузнать, что же произошло в вестибюле, поэтому они все также поднялись и направились к выходу, заполняя зал шумом шагов и непрекращающимся бубнежом. — Вот же дерьмо, — услышал Снейп слова МакЛаггена. Это стало последней каплей. — С ДОРОГИ! — рявкнул он, демонстрируя во всей красе натуру Чёртовой Мыши. Ученики его на пути запищали и отпрыгнули в сторону, расчищая проход для Снейпа, Минервы, Люпина и Альбуса. Как только они прошли, пустое пространство вновь заполнилось детьми, замедляя и так отставших остальных преподавателей. — Иногда твой характер оказывается крайне полезным, — пробормотала Минерва, но Снейп никак не ответил. Ему всё еще нужно было убить Поттера. В вестибюле их ждала толпа студентов, шокировано уставившаяся на невероятных масштабов беспорядок. Разрушение оказалось воистину выдающимся. Песочные часы, подсчитывающие очки всех четырех факультетов, были полностью уничтожены. Одни из них всё еще висели на стене, готовясь рухнуть в любой момент. Для их починки явно потребовалось бы много времени и хороший навык в работе с восстанавливающими чарами. Поттер стоял прямо перед разрушенными часами. Палочка всё еще торчала из правой руки. Снейп был уверен, что Поттер использовал заклинание Протего; в воздухе он заметил слабое свечение от вызванной магии. Снейпу хотелось обвинить во всем Джеймса Поттера, но он не мог. Выражение разъяренной упёртости на лице Поттера явно принадлежало Лили Эванс. Оно было её защитной реакцией в моменты, когда она пыталась бороться с любыми проявлениями несправедливости. — Мистер Поттер! — гневно воскликнула Минерва. — Немедленно объяснитесь! Сразу после этого в силу вступит наказание, которое для вас продлится вплоть до конца этого проклятого учебного года! — Для меня честью станет возможность провести каждое из них, — сказал Снейп. От его слов слизеринцы заинтересованно оживились, а гриффиндорцы еще больше расстроились. — Он мой крестник. Это мои наказания, — зарычал Люпин. — Гарри, ты о чем вообще, чёрт возьми, думал? — О единстве школы, — ответил Поттер, выражение на его лице оставалось прежним. — Директор и некоторые из профессоров хотели единства? Так вот это, — он через плече ткнул на обломки часов, — одна из главных причин, почему его у нас ни черта нет! — Я бы очень хотел, чтобы вы говорили подробнее, — вставил своё слово Альбус. Он, как и Поттер, стоял со скрещенными руками на груди, будто повторяя за мальчиком. В глазах директора читалась злость, но он был достаточно терпелив, чтобы всё выслушать. — Это не для вас, сэр, — ответил ему Поттер. — Это для них. Вы хотите сплоченности студентов? Тогда пора позволить им слушать, говорить и принимать собственные решения! От его слов Альбус и Минерва будто растерялись. Снейп хмурился от абсолютной ярости, бурлившей в нём; Чёртова Мышь понимала, что Поттеру сойдет с рук поступок, за который любого другого студента тут же бы исключили. — А теперь, когда на меня обратили внимание буквально все, — сказал Поттер, кивая пришедшим школьным призракам. Даже Пивз смотрел на образовавшийся бардак с открытым ртом. Голос Поттера был достаточно громким, чтобы прорваться сквозь шум от учеников, не понимающих, что стоило помолчать. — Знаете, я изучил эту тему. Все считают, что система очков для факультетов присутствовала всегда, но это не так. Эту идиотскую систему создали и ввели только в 1493 году. Эти слова привлекли внимание всех когтевранцев, а остальные студенты начали понимать, что происходит нечто поинтереснее простого разрушения школьного имущества. — До 1493 между факультетами также возникали перепалки, но касались они исключительно природы волшебства. Каждый ученик в этих стенах понимал, что факультеты существуют для развития индивидуальных навыков. Ученики были едины, поскольку все они занимались одним и тем же — изучением магии. К тому моменту в зале стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь разбросанными по полу камнями и шерудящими ногами людьми. Альбус слушал всё с тем же каменным лицом. Выражение Минервы растеряло любые намеки на былую жёсткость. Даже слизеринцам было интересно; Снейп понимал, когда они лишь имитируют безразличие. — 1493 – первый год, когда в правлении школы не находилось ни одного потомка Основателей. Как только это произошло, какой-то идиот посчитал самым мудрым решением в мире стравить нас друг с другом! — яростный восклик Поттера эхом разошелся по вестибюлю, напугав нескольких студентов. — В Хогвартсе и не пахнет единством с того момента, как на эту стену возвели эти песочные часы. — Неужели вы не понимаете? — спросил Поттер, обводя взглядом каждого ученика из каждого факультета. — Из-за этих очков и идеи, что год за годом определенный факультет должен «победить» другие факультеты, как мы вообще можем смотреть друг на друга не как враги? Снейп на мгновение стало некомфортно, когда он вспомнил собственные слова Альбусу Дамблдору на третьем курсе Поттера — Ты и Минерва — полнейшие отражения своих факультетов, что совершенно нормально для деканов. Я лишь мечтаю о том, чтобы вы перестали смотреть на другие факультеты, как на врагов. — Они и есть враги. — И за что мы вообще боремся? За древний, помятый серебряный кубок и право выставлять его всем на показ в течение года. И на этом, чёрт возьми, всё, и оно явно не стоит того, — продолжил Поттер. — Мы деремся в коридорах. Старосты готовы бросить совсем юных учеников других факультетов под колеса «Ночного рыцаря», лишь бы те потеряли несколько очков. Преподаватели тычут в нас этими баллами за правильные ответ, и Мерлин упаси плохо поспать, не сделать домашнее задание и не ответить на вопрос. — Если ты натворил бед, неважно по какой причине, собственный факультет отвернется от тебя. Мы должны поддерживать своих одногруппников, но последние три года я наблюдаю лишь прямо противоположное поведение. В каждом факультете, без исключений. И ради чего это всё? Ради наибольшего количества баллов в конце года. Мы ненавидим друг друга из-за нескольких драгоценных камней. — Кубок школы даже не был Кубком школы. Изначально не был, — говорил Поттер. Он был уже не настолько зол, хотя суровость никуда не исчезла. — Он был школьным Кубком по квиддичу. Факультеты понимали природу спорта и наслаждались ею... Я спросил Распределительную шляпу, вызывал ли Кубок по квиддичу подобные разногласия, и она ответила, что нет. Нет. Она сказала, что нет, никогда такого не было! Пока не появились эти чёртовы песочные часы, факультеты могли играть без попыток убить друг друга. Этой ненависти не было, пока нас не начали стравливать за любое школьное занятие. Как это может помочь единству? — Никак, — голос Грейнджер раздался из глубины толпы, но увидеть Снейп её не мог. — Ты даже не можешь подружиться с учеником другого факультета, не вызывая у остальных подозрений. — С этим еще хуже, если ты слизеринец, — пробормотал третьекурсник, но в зале было настолько тихо, что его слова услышали практически все. — Особенно когда начинается сезон квиддича! — выкрикнул кто-то сзади. Поттер указал на Терри Бут... не палочкой, к счастью. — Ты! С какого ты факультета? Бут, растерявшись от неожиданного вопроса, несколько раз моргнул. — Эм... Когтевран. Поттер ткнул в Симуса Финнигана. — Что насчет тебя? — Гриффиндор? — недоуменно ответил Симус. — А тебя? Выражение на лице Миллисенты Булстроуд не дрогнуло. — Слизерин. — А ты? — спросил Поттер Ханну Эббот. — Пуффендуй, — Эббот была сбита с толку. — Ага, хорошо, — Поттер вновь глянул на толпу. — А кто мы все вместе? — Хогвартс, — размеренно ответила Луна Лавгуд. — Мы – Хогвартс. — Именно, — подтвердил Поттер. — Им мы должны быть. Без всего этого дерьма. — Гарри! — гавкнул Люпин. Поттер посмотрел на своего крёстного, но ничего не сказал в ответ. — Либо мы вместе, либо мы никто. Я знаю, что не все из вас это понимают, но если Сами-Знаете-Кто завтра пришел бы в школу, три четверти из вас лежали бы мёртвыми на земле. Три четверти из нас погибли бы, и я говорю о всех факультетах, — Поттер качнул головой. — Немного ведьм и волшебников останется, не так ли? — Чистота крови, — пробормотал Забини. — Ой, да брось. Поттеры были чистокровными волшебниками до момента, пока мой Папа не женился на моей Маме, — пренебрежительно ответил Поттер. — Род Забини даже подобным отличиться не может, так с чего ты думаешь. что Волан-де-Морт позволит вам жить? — темная кожа Забини побледнела от этих слов. — А теперь, — Поттер направил палочку на гору разбросанных камней, — я самостоятельно починю все эти часы, но только — только! — если все четыре факультета считают эту чушь хорошей идеей. Если факультеты, как единое целое, заявят, что хотят вернуть часы на стену, так тому и быть. — Но, возможно, мы хотим сделать из Кубка школы вновь Кубок квиддича? Может мы хотим, чтобы каждого студента в Хогвартсе судили по его собственным заслугам, а не по тому, сколько очков он может заработать для своего факультета? Действительно ли мы желаем школе единства? Если так, то никто не будет возвращать эти часы на стену. Ни вы, директор, — сказал Поттер Альбусу. — Ни декан моего факультета, ни единый другой преподаватель. Либо вы действительно придерживаетесь единства всех четырех факультетов, либо прекращаете нести всю эту чушь про единство, а мы продолжаем проклинать друг друга в коридорах, и так пока Волан-де-Морт, — Поттер проигнорировал напуганные вздохи, — не вернется, и не убьет всех, кто ему не нравится. Мгновение спустя мальчик принял задумчивый вид. — И если вы думаете, что ваша чистая кровь спасет вас, то советую заглянуть в записи Министерства, посвященные Пожирателям Смерти, которые погибли не от рук Ордена Феникса, а от рук самого Волан-де-Морта. — Но... но если мы так и поступим, то как нам потом оценивать свою успеваемость, если никто больше не будет начислять баллы? — вопрос прозвучал от крохотной четверокурсницы с Пуффендуя, которая будто и не росла со времен первого курса. — Ну не знаю, они могут просто говорить с нами. Словами, — ехидно ответил Поттер. Вот только смотрел он не на пуффендуйку, а на профессоров Хогвартса, включая Снейпа и Люпина. — Если они могут с помощью своих ртов начислять баллы, то, как мне кажется, просто говорить, как хорошо ты справился с задачей, не составит им труда. — Достаточно, мистер Поттер, — приказал Альбус и тут же вздохнул. — Нам ясна ваша точка зрения... и я не могу с ней не согласиться. — Директор, вы не можете просто... — начал было Снейп. Чёртова Мышь всё еще была вне себя от ярости. — Могу, — перебил его Альбус, подняв руку в знак тишины. Снейп замолчал, но совсем неохотно. — Мистер Поттер прав. Как я могу требовать от наших студентов единства, если сам же и размахиваю трофеем над их головами? Альбус развернулся и посмотрел на учеников. Большинство из них от пережитого потрясения молчало, хотя некоторые ликующе улыбались — большинство из них были когтевранцами. Чёртовы вороны. — Вы все слышали предложение мистера Поттера, — сказал Альбус. — Я спрошу вас о том же, и какое бы решение ученики Хогвартса не приняли, я клянусь, школа его выполнит. — Если вы за то, чтобы часы починили и вновь повесили на стену, а все очки вернулись на свои места, скажите За. Из толпы раздалось несколько голосов, но уверенно звучали лишь пара из них. Большинство были явно невпопад, будто человек просто повторял за своим соседом. Альбус кивнул. — А если вы за отказ от системы очков, за возвращение Хогвартса к тому порядку вещей, что торжествовал здесь во времена Основателей, и за то, чтобы Кубок школы вновь стал Кубком квиддича... скажите За. Снейп скривился и чуть не зажал уши руками, когда голоса стольких согласных учеников отбились от стен. Большинство было вопиющим, и даже он не мог притвориться, будто это не так. — Очень хорошо, — Альбус махнул рукой, и все блестящие на полу камни исчезли. — Я еще придумаю, где их можно будет использовать. Может создам что-то в напоминание о нашем выборе в пользу единства. Когда вы вернетесь в школу в январе...интересно, станет ли воздух немного чище. Ученики начали метушиться и кивать, хотя многие из них всё еще удивлялись внезапным изменениям, которые так просто спровоцировал Поттер. — Прошу, если хотите, возвращайтесь в Большой зал и завершите свою трапезу, — обратился к ним Альбус. — Если нет, можете идти в общежитие и собирать свои вещи домой. Затем Альбус развернулся и посмотрел на Поттера. — А вы, мистер Поттер, будете наказаны, как только вернетесь с зимних каникул. Разрушение собственности, дерзость, брань — да, думаю, наказания всё покроют. Всегда существуют более дипломатичные способы решить проблему, мистер Поттер. Поттер невозмутимо посмотрел на него в ответ. — Не в этом случае, профессор. Даже близко нет. — Хм, — Альбус, нахмурившись, рассматривал осколки часов. — Неужели вы не могли обсудить этот вопрос со мной лично, вместо того, чтобы устраивать столь театральную сценку, мистер Поттер? Поттер тоже нахмурился. — Я пробовал. Вы не обратили внимания. Вас тогда заботили иные проблемы. — Неужели? — сказал Альбус. Снейп услышал нотки сожаления в его голосе. — Тогда вам стоит знать, что, хоть я и не предпочитаю такие методы, меня самого обвиняли в подобных ярких жестах. И если я действительно отказался вас услышать, то винить ваш выбор сильно не могу. Может иногда я лицемерен, но я способен понять это, когда мне кто-то на это указывает. Снейп стиснул зубы и ушел, прежде чем весь его гнев выльется наружу. Минерва позвала его, но он продолжал идти, пробиваясь сквозь толпу к своему кабинету. Чёртова Мышь была в ярости, и он надеялся, что об этом узнают все. Глубоко под маской Снейпа знал, что Поттер — грёбаный деструктивный гений. Позже к нему присоединился Люпин, с жаждой посмотрев на бутылку огневиски, что стояла на столе Снейпа. — Прошу, ради всего святого, поделись со мной. Снейп закатил глаза, достал чистый стакан из ящика и поставил его вверх дном перед Люпином. — Угощайся, оборотень. Люпин осушил первый стакан и только после этого начал говорить. — Я, блядь, поверить в это не могу. Снейп положил голову на руки, которые в свою очередь лежали на столе, из-за чего ему пришлось смотреть на Люпина сверху вниз. — Хочешь сказать, что ты слишком стар, слеп или просто неспособен признать возможность того, что твой крестник не в себе? Люпин подлил еще напитка, остановился и наполнил стакан Снейпа. Тот лишь ухмыльнулся в знак благодарности. — Не в себе? Нет. Он прав, и мы с тобой оба это понимаем. Снейп уклончиво хмыкнул. — Сколько бед мы натворили из-за этих песочных часов, Северус? Факультеты грызут один другому глотки ради очков. Деканы так отчаянно хотят заполучить Кубок, что настраивают студентов друг против друга, — Люпин, нахмурившись, сделал глоток. — Больше всего меня злит то, что я раньше и не задумывался об этом. — У меня сейчас та же проблема, — хмуро ответил Снейп. — Самое очевидное препятствие на пути к столь желанному Альбусом единству учеников, а я даже не вспоминал об этих сраных баллах. Люпин задумчиво рассматривал свой стакан. — Как Волан-де-Морт отреагирует на новый расклад вещей в школе? Снейп задумался об этом и понял, что всё-таки стоило бы выпить третий стакан, который ему наполнил Люпин. — Не имею ни малейшего представления, а когда я не могу предсказать реакцию, не могу подготовиться к возможным последствиям. Люпин поднял свой стакан. — Ох, тогда надеюсь, ты сможешь всё это пережить. Снейп закрыл лицо руками. — Если я и умру, то всё равно найду причину обвинить в этом тебя.