Волна и камень

Сегодня Чуя чувствовал себя ежом, изранившимся собственными колючками. Хоть и прошла неделя с тех пор, как они с Мори разработали этот, с позволения сказать, «план», смириться и успокоиться все никак не получалось. За прошедшее время Накахара не раз и не два прокручивал в голове, как это будет, и в каждом сценарии выглядел круглым идиотом даже в своих глазах. «Вовремя прикинуться твердолобым дурачком — это талант» Хоть Огай и сказал так, уверенности его мудрые изречения точно не придавали. Что угодно, кроме уверенности. А сегодня, в день лекции Дазай-сана — серьезно, Чуя почти готов был выжечь этот день в календаре, лишь бы он никогда не наступал — Накахара все утро не мог сосредоточиться совершенно ни на чем. Он никогда не был робким, особенно когда дело касалось собственного благополучия и душевного равновесия, но сейчас что-то явно шло не так. Чуя заранее чувствовал себя идиотом. В зловещий кабинет «660» Накахара шагал по лестнице, игнорируя лифт, чтобы нарочно растянуть путь наверх и морально подготовиться. Куда там — ступеньки закончились, а моральные терзания нет. Оставалась только совсем уж несбыточная надежда, что Дазай-сан прогуляет. Не удивительно, что пришел Чуя практически последним, задержавшись, к тому же, у двери, никак не решаясь войти, и почти все взгляды тут же устремились к нему. Хотя, он не опоздал, так что хотя бы спрашивать разрешения не нужно. Преодолевая собственную нерешительность и стараясь удерживать на лице отстраненное выражение, Чуя двинулся вдоль рядов наверх, в самый конец. Не только потому что моральные терзания продолжаются, но потому, что Дазай-сан выглядел как-то слишком подозрительно взволнованным. Не так, когда предвкушаешь что-нибудь особенно приятное, но будто нужно сделать что-то, не вызывающее восторгов. Именно так. Трусливо скрывшись за спиной самого высокого и плечистого парня их группы, Чуя наконец смог вздохнуть почти спокойно. Ну да, выставит себя дураком без здравого смысла и минимальных способностей к анализу. Да, гордость уже корчится в муках. Потерпит. Мысль забить на все и пустить ситуацию на самотек Чуя отмел сразу же — он не трус. Подумаешь, какой-то маленький разговор с доставучим и не совсем уравновешенным, судя по всему, преподом. Мало ли таких было. Нет, извращенцы, конечно, не встречались, Дазай-сан первым станет. Лекция неизбежно и неотвратимо приближалась к финалу, уставшие к концу дня студенты все чаще косились на наручные часы, а Дазай-сан будто вообще рассказывал все на автомате, глубоко задумавшись о чем-то своем. Даже на вопросы не особенно реагировал, хотя обычно хотелось головой об парту биться от того, насколько долго он мог болтать. Почувствовав, как ладони под перчатками холодеют, когда студенты засобирались на выход, Накахара усилием воли взял себя в руки. Одно дело быть заложником ситуации, совсем другое — эту ситуацию огранизовывать. Он справится. Выходил по-обыкновению последним, пропустив вперед всех, кого мог, чтобы не было потом желающих полюбопытствовать, чего это Чуя их ненаглядного Дазай-сана задерживает. Как ни странно, сам лектор тоже уходить не спешил, застыл каменным изваянием, оперевшись бедром о стол и сложив руки на груди, выглядел каким-то удрученным. Чуе, это, правда, задачу никак не облегчало. — Накахара, задержитесь. — Негромко произнес он, когда студент подошел ближе. Тачихара, ждущий возле входа, коротко хмыкнул и, кивнув на прощание, скрылся в коридоре. Щелкнула тихо, закрываясь, дверь, оставляя двоих в тишине. Чуя сглотнул и сжал плотнее губы. Хотел бы он скороговоркой выпалить все, что нужно и свалить отсюда подальше, но нет же, нужно сделать это убедительно, а на актерскую игру решимости все никак не находилось. Дазай-сан по только ему одному ведомым причинам тоже разговор начинать не спешил, так и стоял, пустым взглядом уставившись в окно, хотя увидеть там что-то, кроме серого унылого неба, по-определению не мог. Тоже слов не мог найти, видимо. — Накахара. — Обернулся наконец Дазай-сан, заставив Чую вздрогнуть, хотя оклика он ждал. — Я хотел извиниться. Я был не прав… Вот он, подходящий момент, Дазай-сан будто сам помогает сыграть нужную роль, сдает козырные карты. Осталось только руку протянуть и взять. Что ж, Чуя глубоко вздохнул, настраиваясь на нужный лад, и, изобразив на лице недоумевающее выражение, перебил: — Наоборот. Вы были совершенно правы. — Игра стоила хотя бы того, чтобы понаблюдать как вытягивается в крайнем удивлении лицо лектора. — Что? — Я виноват. — Пожал плечами Накахара, непринужденно преодолевая последний разделяющий их ряд парт и останавливаясь в метре от ошарашенного преподавателя. — Одеваюсь вызывающе — это факт. Не думал, что в университете могло произойти нечто подобное, но обвинять вас не берусь. Любой мог сорваться. О, на самом деле Чуя обвинял, еще как. Обида и испытанный вкупе с беспомощностью страх еще долго будут будоражить его кровь фантомными отголосками адреналина. Память не сотрешь. Да что там, Накахара до сих пор как будто ощущал на себе прикосновения чужих пальцев — на шее, плечах, животе. Взгляд против воли метнулся к ладоням лектора, которые он сейчас почему-то сжал в кулаки. Призрачные прикосновения к телу стали ощутимее. Чуя поднял глаза выше, встретившись с мрачным взглядом темно-карих глаз. Похоже, услышанное бинтованному не понравилось. — Ты же это не серьезно? — Скептически поинтересовался он, хмыкнув. — Почему же? Вполне. — Продолжал играть дурачка Чуя. — Мне жаль, что так произошло, постараюсь больше вас не провоцировать. «Заставь его думать, что ты безнадежен. Что не видишь дальше собственного носа. Никто не любит идиотов» — раздался будто наяву нравоучительный голос Мори. Чуя не совсем понимал, как все, что он собирается делать дальше, поможет ему отделаться от навязчивых приставаний Дазай-сана, но наставнику привык доверять, так что… — Что, если ты провоцируешь меня одним своим присутствием? — С ироничной ухмылкой поинтересовался преподаватель. Взгляд его оживился, мелькнул в глубине глаз интерес, но холодный, будто Чуя был очень интересной, но распятой на столе и безвозвратно дохлой бабочкой. «Что, если он скажет, что я его провоцирую просто потому, что рядом нахожусь?» — о да, Чуя хорошо помнил этот свой вопрос, единственный, попавший в точку. «Тогда предложи ему то, что он хочет» Сложно, очень сложно. Легко сказать «предложи», а как потом Чуе жить с осознанием, что он, словно дешевая шлюха с трассы, предлагал себя практически незнакомому человеку, да еще и такому противному, к тому же, Мори не особенно задумывался. В кругах мафии как-то вообще о чувствах думать не принято. Пальцы мелко тряслись, а взгляд то и дело норовил съехать в сторону. Отвернуться, не смотреть, так легче пережить позор. Чуя запретил себе краснеть и смущаться, не время. Он ощущал, что сейчас собственными руками покрывает себя таким толстым слоем грязи, что потом никогда уже не отмоется. Даже если Дазай-сан наживку проглотит, и ситуация пойдет по придуманному Огаем сценарию, Чуя все равно будет в собственных глазах шлюхой. — Что ж… Накахара уверенно вскинул подбородок, загоняя все мысли на задворки сознания. Сделал шаг вперед, соблазнительно, как он надеялся, вильнув бедром. Не то, чтобы он обладал весомым опытом. В нос тут же ударил ненавязчивый аромат одеколона. Всеми силами стараясь ни жестом, ни взглядом не выдать своей неуверенности, Чуя плавно протянул руку, дотронувшись кончиками пальцев до груди лектора. Удостоверился, что тот достаточно сильно обескуражен его действиями, чтобы ничего не предпринимать, и, неторопливо обхватив пальцами галстук, резко потянул на себя. — Тогда можете взять все, что вам хочется. — Сердце и так билось о грудную клетку, готовое взорваться в любой момент от подобных нагрузок, а, стоило Дазай-сану поднять ошалелый взгляд, всматриваясь в Чую на расстоянии буквально в несколько сантиметров, как гулкие удары зашумели уже в ушах, заглушая все остальные звуки. «Что, если он согласится?» — спросил в тот вечер Чуя. Тогда он еще надеялся, что наставник просто неудачно пошутил, выдумав бредовый, как ни посмотри, план. «Не согласится» — и все, никаких объяснений, никаких обещаний. Думай, что хочешь и выкручивайся, как можешь. Мори вообще редко что-либо объяснял. На секунду у Чуи даже мелькнула мысль, что наставник с Дазай-саном знакомы, раз Огай с такой уверенностью заявляет о подобном. Мысль эту Чуя так и не обдумал как следует, нашлись дела поважнее. На слово поверил наставнику. А что? Огай никогда ему не лгал, нет причин не доверять. Возможно, Мори так уверен в своих выводах потому, что уже узнал о Дазай-сане все возможное и невозможное. Да, так и есть. Потому и действовал сейчас Чуя настолько смело, ни секунды не опасаясь, что его поимеют прямо здесь, на преподавательском столе в открытой для всех аудитории. И, всматриваясь внимательно в ошеломленные глаза преподавателя, не находя в них ни грамма похоти даже после такого в крайней степени вызывающего предложения, понемногу успокаивался. Похоже, слово «порядочность» Дазай-сану все-таки знакомо, и Мори прав — ничего он Накахаре не сделает. Не сдержавшись, Чуя провел кончиком языка по пересохшим от волнения губам и нагло ухмыльнулся, на секунду забыв, в каком положении и с кем находится. Увы, осознал это слишком поздно, когда взгляд Дазай-сана проследил его движение и в секунду перестал быть недоумевающим. Преподаватель, казалось, только что непринужденно и легко раскрыл всю дурацкую игру нерадивого студента. По одной лишь неосторожно оброненной победоносной ухмылке. Черт. — Кто тебя этому научил? — Неожиданно холодно спросил Дазай-сан, перехватывая чужое запястье, когда Чуя попытался неловко отстраниться. Отойти хоть на полметра. Все пошло не по плану. Как и обычно, впрочем. Одурманенное успехом сознание тут же ухнуло в пропасть паники — Накахара понятия не имел, что ему теперь делать. Изменить линию поведения? Нет, тогда вообще все это смысла не имело. Продолжать, конечно, продолжать, даже если Дазай-сан не верит ни единому слову. — Никто. — Возмущенно вскинувшись, Чуя смело уставился в пристальные глаза Дазай-сана. А тот ухмылялся, вернув контроль над ситуацией, и, похоже, неосознанно, поглаживал тонкое запястье большим пальцем. Накахара и рад бы заявить, что прикосновения на него никак не действуют, но лгать себе не привык — стой лектор подальше, думать было бы куда проще. Не разрывая зрительного контакта, Чуя потянул руку на себя в попытке выпутаться из чужих цепких лапок, но не тут-то было. Улыбнувшись, как маньяк на смертном одре любимой жертвы, преподаватель совершенно непедагогично расположил обе руки у Чуи на пояснице и, пока тот осознавал происходящее, увлек его к столу, как и в начале беседы, прислонившись к нему бедром. — Что вы творите?! — Вспыхнул Накахара. Какая тут актерская игра, когда его так беззастенчиво лапают. — Что не так? — Невинно округлил глаза Дазай-сан. — Ты мне буквально только что почти прямым текстом предложил поиметь тебя на этом столе, так в чем проблема? Уже открыв рот, чтобы разразиться гневной тирадой на тему насущную, Чуя резко выдохнул и прикусил язык. Возмущения возмущениями, но своей реакцией он окончательно доломает весь план. Прописная истина — доступные люди никого не интересуют. Так вот Чуя и станет доступным, хоть самого от подобного воротит. Он выполнит все до конца, не разочарует Мори. — Ладно. — Усилием воли он вернул взгляд на улыбающееся лицо преподавателя, переступил с ноги на ногу, ощущая себя крайне неуютно в опасной близости от чужого паха, и, засунув подальше зарождающуюся истерику, расположил ладони на груди лектора, не отталкивая, но и приблизиться не давая. Дазай-сан на этот его жест весело хмыкнул. — Вы правы. — Именно. Так кто тебе идею подкинул, Накахара? — Игриво стрельнув глазками, поинтересовался Дазай-сан. — Никто. — Гнул свою линию Чуя. — Хочешь сказать ты вот неделю не спал, ночами думал, как бы мне отомстить, и в итоге решил предложить себя? — Да. — Почему, когда Дазай-сан произнес это вслух, прозвучало совсем уж по-дурацки. Мало Чуя себя идиотом ощущал, теперь вообще ощутил всю глубину собственной безмозглости. И, кажется, позорно покраснел. — Как интересно. — Преподаватель ухмыльнулся, по-детски склонил голову набок, заглядывая Накахаре в глаза, когда тот попытался отвернуться. — А что, если я твоим предложением и правда воспользуюсь? — Вы так не поступите. — Покачал головой Накахара, усиленно игнорируя тот факт, что его медленно, но уверенно прижимали ближе. Да что там, ладони, призванные служить преградой, теперь оказались просто зажаты между ними, только больше ограничивая самого Чую, чем Дазай-сана. — Почему? — Издевательски растягивая последнюю гласную, спросил лектор. — Ты меня не знаешь, может я по воскресеньям тем и развлекаюсь, что насилую таких миленьких врунишек, как ты. — Сегодня понедельник. — Ляпнул Чуя, а потом спохватился. Он совсем не это хотел сказать. — Вы хотели извиниться… ну… за тот раз. Значит, вам стыдно. Значит, вы не поступите так еще раз. — Ого, то есть на простейшие логические цепочки ты все же способен! — Наигранно восхитился лектор, заставив Чую насупиться. Забавляется он, смешно ему, придурок бинтованный, а Накахара вот за сегодня столько нервов истратил, что скоро срыв произойдет. — Значит, составить столь абсурдный план ты не мог. — Он не абсурдный, он… — Автоматически начал оправдываться Чуя, но тут же заткнулся. Не хватало еще выдать, собственно, цели предприятия, все подробности. Забавное было бы у Дазай-сана выражение лица, заяви ему студент, мол: «никому не симпатичны тупые доступные люди, поэтому я продолжу гнуть свою линию про виновность жертв. А, и еще предложу себя в довесок, чтобы вы точно разочаровались и отстали наконец!». Это был бы окончательный крах его недоманипуляторской деятельности. Хотя, с мыслью, что ни политиком, ни преступным махинатором с такими актерскими навыками ему не стать, Чуя уже смирился. — Какой? — Ну, да, абсурдный. — Интересно. — Протянул Дазай-сан задумчиво. Чуя вырывать его из глубокой задумчивости не спешил ровно до тех пор, пока одна из загребущи лекторских рук не поползла вверх по его спине и не запуталась в волосах. — Что интересно? — Накахара, не выдержал, тряхнул головой, но добился только снисходительной улыбки. Чужие пальцы неспеша массировали корни волос на затылке. И что самое безобразное — само действие раздражения не вызывало, приятно, даже очень. Скорее напрягал человек, себе подобное позволивший. — Да, я хотел извиниться. — Вопрос Чуи Дазай-сан, конечно же, проигнорировал, как и возмущенное этим фактом лицо студента. — Прости, Накахара. Я тогда не подумал, что делаю. Это было неправильно. — Да уж. — Буркнул Чуя, непроизвольно млея от приятных ощущений от массажа. Оставалось надеяться, что Дазай-сан не рассчитывал расслабить его этим и выпытать все, потому что не на того напал. — Да уж. — Эхом повторил лектор и неожиданно прижал голову Чуи к своей груди, так что тот носом почти уткнулся в пресловутый галстук. Замолчал Дазай-сан в этот раз надолго, а Накахара теперь зарекся что-то спрашивать — мало ли на что в этот раз спровоцирует. Хоть лектор и извинился, неизвестно, сколько еще крайне смущающих, но более-менее приличных вещей он может выдумать. В одном он прав: Чуя его не знал, а потому справедливо опасался. Так и стоял, не двигаясь и практически не дыша даже, хотя очень хотелось время от времени шумно втянуть носом воздух — массаж-то продолжался. Чуя почти дошел до той кондиции, чтобы сдаться и рассказать все, лишь бы его прекратили тискать, словно мягкую игрушку, когда на столе зазвонил телефон, заставив вздрогнуть их обоих. Дазай-сан тоскливо вздохнул, и Чуя почувствовал, как чужие пальцы покидают его взъерошенные локоны. Отодвинулся, успев как раз заметить, как лектор прикладывает к уху телефон. — Слушаю. — Холодно произнес Дазай-сан неизвестному собеседнику. Молчал некоторое время, задумчиво скользя взглядом по Чуе. — Какой суд? Это дело ведет Масаши. Я занят. — Абонент, судя по всему, продолжал что-то вдохновленно вещать, потому что Дазай-сан скривился и обреченно закатил глаза. — Ладно, буду через пятнадцать минут. Жди. Не дожидаясь ответа собеседника, Дазай-сан закончил вызов и отложил телефон в сторону. — Что ж, Накахара. Нет, серьезно, этот человек психически нестабилен. Так переключаться от раздраженности к благодушному веселью адекватные люди неспособны. А широкая улыбка прямо кричала о том, что Дазай-сану сейчас очень весело. — Лжешь ты отвратительно, лучше так не делай — попадешь в беду. — Лектор убрал вторую руку с его талии, переставая удерживать совсем, разве что вихры на рыжей макушке чуть пригладил, но Чуя почему-то с места не двигался. Не пытался отскочить, увеличить дистанцию. Да что там — он вообще пропустил тот момент, когда оказался свободен. — На твоем месте я бы не рассказывал своему покровителю, кто бы он ни был, о своем провале. Очень хотелось спросить, почему, но он мужественно сдерживался. Играть, так играть до конца. Мало ли, может Дазай-сан блефует. — Он вряд ли будет рад моей в нем заинтересованности. Я — лицо в Йокогамском Суде не последнее, можно даже сказать, что первое, так что сам понимаешь… — Я думал, вы не занимаетесь сейчас судейской деятельностью. — Произнес Чуя просто для того, чтобы хоть что-то сказать. Не то, чтобы его и правда интересовала жизнь Дазай-сана. — Университет скорее хобби, нежели работа. С приятными бонусами, как оказалось. — Лектор весело ему подмигнул, и только тут Чуя сообразил, что его вообще-то уже пару минут как никто не держит, и прижимается он к лекторскому телу вполне самостоятельно. Отскочил тут же метра на два, едва не впечатавшись спиной в парту, и неловко поправил сумку на плече. Как вырулить из ситуации он не знал. — Хм. — Только и смог выдавить Чуя. — Что ж, мне пора, Накахара. Увидимся. Махнув рукой на прощание, будто не было в их разговоре совершенно ничего выходящего за рамки, Дазай-сан легко подхватил свой портфель и, набирая чей-то номер на ходу, покинул аудиторию. А Чуя что? Чуя истратил последние запасы душевной стойкости, а потому нужно что? Правильно, кофе. Как жаль, что теперь запах кофе неразрывно связан с Дазай-саном. Впрочем, Чую это не остановило.