Kings

Страница с хрустом переворачивается. Глаза скользят по иллюстрациям, палец цепляет уголок листа. Кристофер сосредоточенно изучает главу, посвящённую барокко. Он отправляет в рот последнюю дольку апельсина с фарфорового блюдца. Постепенно корзинка с кедровыми орехами и кешью тоже пустеет. Профессор Джебом отреагировал на их находку не совсем так, как хотелось бы. Он сказал, что это другой кабель, который случайно мог быть втоптанным в землю во время посадки деревьев, и по-прежнему утверждал, что оборвано ничего не было. Однако кусок кабеля он забрал себе, попросив быть осторожнее и не копаться в грязи, чтобы не пораниться. Принцы ему не поверили. Остальные тоже посчитали это подозрительным, но остановились на том, что он не хотел поднимать панику из-за того, что сотрудники сами не знали, что именно произошло. Ситуация с выключенным светом уже не так интересовала принцев. До экзаменов оставалась неделя, поэтому на первый план начала выходить подготовка. Кристофер убивает двух зайцев одним выстрелом: он готовится к экзамену по истории искусств, читая то, что читал в свободное время. Он смотрит на Феликса, который сидит за столом, нависнув над учебником по социологии. Какое-то время спустя тот трёт глаза и откидывается на спинку стула, разминая шею. - Отдохни, отвлекись. Давай поболтаем. - О чём? - О чём-нибудь, - Крис пожимает плечами. – Например… чем ты занимался дома до приезда сюда? - Ничем особенным. Это ты постоянно чем-то занят. - Так диалоги не работают. Добавь подробностей. Феликс вздыхает, по привычке вертя карандаш в руке. - Читал, рисовал, иногда занимался с учителями. - И всё? - Да. - Никуда не ездил? Может был на каких-то курсах? Пробовал какое-нибудь новое хобби? - Нет. Ты же знаешь, я ни во что сам не лезу. - Тебе не было скучно? - Нет, - Феликс на несколько мгновений задумывается. – Я даже не помню эти дни. Они шли мимо и всё. - Ну ты даёшь, - Кристофер переворачивается на спину и закидывает руки за голову. - Я даже забыл, что мне нужно будет ехать сюда. Потом отец напомнил и появились нервы. Выходить из рутины всегда тяжело. - А ты вообще хочешь этого? Стать королём. В комнате наступает тишина. Слышно, как в главном дворе поливают цветы. Время было вечернее, в окно бил рассыпчатый абрикосовый свет, в углах уже зарождалась тьма. - Нет, - честно отвечает Феликс. – Слишком большая ответственность, слишком много взаимодействий с людьми. Это не моё. - Я думаю, что ответственность стимулирует стать лучше. Да, тяжело держать в голове целую кучу факторов, но если всё приведёт к благу огромного количества людей, то это, наверное, потрясающее чувство. - Из тебя был бы хороший король. - Правда? Кристофер частично сползает с кровати, его красные волосы почти касаются пола. Он висит вверх тормашками и Феликс, не сдержавшись, издаёт смешок. - Не считая моментов, когда ты вот так ведёшь себя как идиот. - Зато ты смеёшься. Он корчит рожу, растягивая щёки пальцами и мыча, а затем сам хохочет с себя же. Глаза превращаются в плавные дуги, чётко прорезаются ямочки. Феликс не сразу замечает, что глупо улыбается, смотря на него. Сколько бы он ни называл его идиотом, он больше не может игнорировать тот факт, что только Кристофер может спровоцировать его на такую бурную реакцию, заставить его почувствовать практически неконтролируемый наплыв эмоций. Он может быть абсолютно серьёзным и вести за собой, а может и дурачиться, пробивая на улыбку. Феликс начал часто задумываться об этом. О том, какое тёплое покалывание он ощущает под рёбрами, когда Крис подходит к нему сзади и приобнимает за плечи. А если он в это время сидит за столом, то Крис устраивает свой подбородок у него на голове. Феликс спиной чувствует, как мощно бьётся его сердце. И на несколько секунд кажется, что никаких опасностей в мире не существует. Почти каждый день Кристофер ходит на поле для пробежки или игры с друзьями. Если раньше Феликса это не интересовало, то сейчас он тоже приходит туда с книгой или альбомом в руках. Он сам не понимает зачем, если можно спокойно посидеть на своей тихой поляне. Сияющее лицо Кристофера, когда тот забивает гол и тут же смотрит на реакцию Феликса, вдруг стало потребностью. В конце он падает рядом с ним на скамью весь красный, мокрый, взъерошенный, уставший, но ужасно довольный и спрашивает, как он справился. Как будто ему действительно важно услышать его мнение. Эти резкие перемены в самом себе начали пугать Феликса. Он не знал, что делать с новыми эмоциями. Он не знал, что делать с желанием получать его внимание. Феликс помнит, что раньше он тоже был к нему привязан, но в сознательном возрасте ощущения преобразовались, появились новые. Даже короткие прикосновения и звук голоса вызывали реакцию. Возникала мысль держать дистанцию, но он с удивлением отметил, что сопротивляется этому. К тому же, Кристофер бы не позволил этому происходить. У него, кажется, никаких проблем не возникало. В один из дней они обсуждают грим, как направление в искусстве. На кровати разложены книги с нужными разворотами, к страницам прилеплены стикеры с пометками. Разобравшись с историей и культурным значением, они листают каталог. Кристофер вдруг с энтузиазмом выпрямляется, чуть ли не подскакивая на месте. - Ты можешь разрисовать мне лицо? - Зачем? - Почему нет? – Кристофер мгновенно загорается идеей. – Мне никогда такого не делали, хочу попробовать. - У меня нет специальных красок. Мне кажется, акварель подсушит кожу. - Плевать, намажу кремом, - он беспечно отмахивается. – Хочу какие-нибудь красивые цветы, раз уж мы среди них живём. Только не эти дурацкие жасмины. Может гортензии? Пучок голубых и пучок сиреневых? - Не живётся тебе спокойно. - Ну вот у тебя был такой опыт когда-нибудь? Значит надо попробовать. Всё, пошли. Они устраиваются у стола, на котором Феликс раскладывает краски, кисти и ватные палочки. Смешав нужные цвета, он начинает осторожно вырисовывать примерные очертания, пока что просто подготавливая единый пласт краски. Водить кистью по коже было очень необычно. Левую ладонь он кладёт на другую сторону лица, придерживая его под нужным углом. Голубые гортензии располагаются на правой щеке, слегка захватывая нос, зелёные листы тянутся в сторону уха. - Перестань улыбаться. - Прости. Ты просто такой сосредоточенный. Это мило. Кисть в пальцах Феликса замирает. Для прорисовки деталей приходится придвинуться максимально близко. Он чувствует его дыхание на своей щеке. Глаза внимательно наблюдают за ним, внутри плавает едва прикрытое озорство. Феликс уже привык к теплу его кожи под своими ладонями, но смотреть друг другу в глаза с такого маленького расстояния было неловко. На несколько секунд он теряется в ощущениях от сказанного и их встретившихся взглядов. Затем он собирается с мыслями и возвращается к рисованию. - Не морщись, иначе всё испортишь. - Хорошо, прости. Закончив с одним пучком, Феликс приступает ко второму. Сиреневую гортензию было решено расположить на другой щеке, только уже снизу. Кристофер поворачивает голову в сторону и смотрит в окно. Работать стало немного легче. Рука затекала, но его хотя бы не отвлекал чужой взгляд. Препятствие, которое он раньше даже представить не мог. Через полчаса гортензии готовы. Кристофер подходит к зеркалу и довольно тянет «Вау», вертя головой и смотря на себя с разных углов. Цветы не выглядели естественно, но смотрелось вполне необычно и красиво. Он обхватывает руками Феликса, который убирался на столе, и радостно шатает его из стороны в сторону. - Ты потрясающий, Ликс. Кристофер широко улыбается ему, а затем отправляется гулять по дворцу, чтобы каждому встречному показать свое разрисованное лицо. Тем временем Феликс трёт кожу под ключицами, пытаясь объяснить и унять вихрь, закрутившийся внутри. Это выводит его из равновесия. Раньше он с таким не сталкивался, поэтому он даже предположить не может, что с этим нужно делать. Несколько дней спустя экзамены остаются позади. Принцев напрягали не экзамены, а то, что следовало за ними. Утром в день испытания завтрак проходит так же тихо, как в первые дни во дворце. Оборванные бессмысленные разговоры тонули в лёгкой классической музыке. Если в прошлый раз над ними провернули достаточно простой трюк, то в этот раз явно устроят что-то на уровень выше. Именно факт того, что испытания представляли собой не какой-то стандартный экзамен, заставлял нервничать. Было непонятно, откуда ждать подвох. В аудитории светло и свежо, слегка пахнет ментоловым средством для уборки. Профессор Джебом заходит с доброжелательной улыбкой на губах, под мышкой зажат кожаный дипломат с алмазной пряжкой. Он жестом просит их сесть после приветствия, широкие рукава чёрной шёлковой рубашки покачиваются маленькими волнами. Из дипломата он достаёт сложенные листы бумаги с золотой отделкой и ручки. - С этого момента любые взаимодействия запрещены. Если я услышу, как вы переговариваетесь, или увижу переглядывания, то вы получите 15 штрафных баллов. Напоминаю, что если штрафных баллов будет больше 20, то вы исключаетесь из программы, - профессор раздаёт им по одному экземпляру. – У вас есть три минуты на ответ. Время пойдёт, когда я дам разрешение открыть лист. Все готовы? Итак, время пошло, приступайте. Одновременно шуршат бумаги. Одновременно приподнимаются брови и застывают взгляды. Посреди идеально белого бланка с золотой каймой чёрной тушью выведено одно единственное задание: «Напишите имя человека, который, по вашему мнению, не достоин стать королём. Ему начислят 10 штрафных баллов. Если вы поставите прочерк или оставите поле пустым, 10 штрафных баллов начислят вам». - Головы вниз, - строго приказывает профессор Джебом, когда на него смотрят с немым вопросом. – Больше предупреждений не будет. Случилось то, чего боялись принцы. После относительно незамысловатого первого испытания их поставили перед жёстким выбором. Подставить другого или подставить под угрозу себя. Если чьё-то имя напишут несколько раз, то его исключат. Этот человек не просто потеряет возможность стать королём, его также отстранят от Альянса Принцев. От такого позора в мире аристократов отмыться будет невозможно. В их руках буквально находилось будущее друг друга. Феликс физически чувствует, как напряглись все остальные. Воздух словно наполнился острыми кристаллами. Его пальцы были ледяные, сознание усиленно соображало, перескакивая с одного варианта на другой. Имя пришло на ум сразу же – Сынмин. Память перематывает на лицо Кристофера, который просит не лишать человека права на невиновность. Кого напишет он? Почему-то ответ появляется мгновенно. Никого. Крис лучше подставится сам. - Осталась минута. Ручка, зажатая между пальцами, кажется тяжёлой. Феликс двигает ей, пытаясь принять окончательное решение. - Десять секунд. Девять. Восемь. С обратным отсчётом в аудитории начинают звучать торопливое чирканье и шелест. Феликс вдавливает кончик ручки в бумагу, готовясь вывести имя, а затем дёргает в сторону, рисуя прямую черту. Он не собирается брать на себя ответственность за будущее другого человека. - Ладони на колени. Профессор Джебом собирает листы и садится за свой стол, после чего начинает переписывать в свой журнал ответы и что-то считать. Звучат тяжёлые выдохи. Челюсти у многих сжаты. Испытание заставило поковыряться в себе и своих моральных устоях. - Сейчас я объявлю результаты. До этого ни у кого из вас штрафных баллов не было. Теперь я зачитаю их поимённо, - профессор приподнимает журнал. - Хёнджин – десять баллов. Кристофер – десять баллов. Минхо – ноль баллов. Все взгляды устремляются на Минхо, который упрямо поджимает губы и приподнимает подбородок. Он готов к осуждению, ему всё равно. - Джисон – двадцать баллов. Глаза многих принцев удивлённо распахиваются. Сам Джисон настолько шокирован, что у него приоткрывается рот. Кто-то проголосовал против него. - Феликс – десять баллов. Сынмин – ноль баллов. Чонин – десять баллов. Чанбин – двадцать баллов. Последний криво усмехается. Результаты подкинули много пищи для размышлений. - Эти баллы являются настоящими и будут занесены в ваше досье. Вы отлично поработали за этот месяц и можете отдыхать. Сейчас я вас оставлю и надеюсь, что вы не впадёте в крайности при обсуждении произошедшего. Профессор собирает свои вещи и выходит из аудитории, оставляя после себя неприятную тишину. Принцы, сидящие впереди, поворачиваются на стульях. - Половина проголосовала против других, - подводит итог Сынмин. - Ты сам кого-то подставил, - цедит Феликс. - Я не отрицаю. - Кого? - Я не обязан объясняться, - отвечает он спокойно. – Но если подсчитать, то становится понятно, что был тот, кто проголосовал за кого-то, но сам получил голос и всё равно остался со штрафом. - Кто выбрал Джисона? – Хёнджин закидывает локоть на спинку стула. – Я могу понять Чанбина, но его за что? - Вот уж спасибо, - с насмешкой кривит рот Чанбин. - Ты понимаешь о чём я. - Так это ты вальнул меня, получил голос и вышел чистеньким? - Я никого не вписывал. - Ну да. - Хватит, - говорит Кристофер. – Вы понимаете, что если бы никто не пытался друг друга подставить, то все были бы на равных? - Смысл был не в этом, - хмыкает Минхо. - Смысла не было вообще. Не нам выбирать короля. - Я проголосовал, потому что знал, что проголосуют против меня, - Чанбин вскидывает руки. – Если бы я этого не сделал, то уже собирал бы вещи домой. - Вот про это я и говорю, - в голосе Криса появляется жёсткость. – Мы не должны быть настроены друг против друга, ребята. Нам работать вместе, и вы думаете, что после таких вот стрелок работа будет слаженная? Между нами должно быть доверие. Это не шутки. Сейчас кто-то мог вылететь из Альянса навсегда. Не мне вам объяснять, что это значит. - Ты слишком много на себя берёшь, - Минхо смотрит на него с вызовом. - А ты не слишком много на себя взял, написав чьё-то имя? – подаёт голос Феликс. - Думаешь, ты имеешь право меня осуждать? - Я думаю, мы не имеем права решать чью-то судьбу. - Довольно, - Кристофер встаёт. – Возможно, я слишком много на себя беру, да, но я не хочу, чтобы среди нас висело это напряжение. Если хотите добавить что-то ещё, то говорите сейчас. Если нет, то мы закрываем эту тему и больше к ней не возвращаемся, не пытаемся кого-то в чём-то обвинить. Есть дополнения? Ответом служит тишина. Принцы расходятся и пытаются переключиться на позитивный лад. В конце концов, на следующий день приезжали родители. Разговоры во время обеда по-прежнему достаточно скованные, но к ужину настроение уже светлеет. Абстрагироваться от того, что было, действительно казалось проще. В конце концов, недомолвки не были чем-то новым и настолько неожиданным. Хотя между собой некоторые всё же обсуждали результаты, стараясь понять, кто какой выбор сделал. Утром всё возвращается в относительную норму. Встреча с родными перекрывала полученный заряд негатива. Феликс искренне радуется, оказываясь в объятиях родителей, и снова ведёт их в беседку, где они пьют чай и обмениваются новостями. Когда отец, как и в прошлый раз, уходит обсудить деловые вопросы с остальными мужчинами, Феликс немного рассеянно слушает, как мама рассказывает про маленький пруд, который появился в их саду, а затем решается заговорить о том, что его точило. И если остальных интересовало разжёвывание испытания, то его не оставляло в покое совершенно другое. - У меня есть немного странный вопрос. - Конечно, спрашивай. Ты же знаешь, что можешь обсудить со мной что угодно, я не скажу отцу. - Если человеку нравится кто-то своего пола, это нормально? Нравится в смысле… по-другому. Не как обычно. - Это не странный вопрос, Феликс, я понимаю, что он может возникнуть, - мама улыбается и серьёзно заглядывает ему в глаза. – Ты ведь знаешь тётю Эмбер? - Да. - И ты знаешь, что она живёт с тётей Эйли. - Да, - Феликс медлит, а затем его озаряет. – Они в отношениях? - Верно. Они сыграли свадьбу, когда ты был ещё маленький, поэтому мы это не обсуждали, хотя сейчас я понимаю, что, наверное, нужно было это сделать. Ты знаешь их обеих. Ты ведь не считаешь, что они какие-то неправильные? - Нет. Они очень приятные. - Именно. Они просто любят друг друга, как мы с твоим папой любим друг друга, - мама кивает и затем посмеивается себе под нос. – Даже не знаю стоит ли тебе рассказывать… Ты вроде бы уже взрослый. - Расскажи. Я не выдам. - Обещаешь? - Обещаю. - Ну хорошо. На самом деле в юности у меня была очень близкая подруга. Настолько близкая, что я в неё влюбилась. Мы даже какое-то время встречались, но потом поняли, что смотрим немного в разные стороны. Я правда её любила и не жалею об этом. Через несколько лет я встретила твоего папу и поняла, что это человек, с которым я хочу провести всю свою жизнь. Такое тоже бывает. Какое-то время Феликс поражённо молчит. Он бы даже подумать о таком не смог. Он в принципе никогда не размышлял на подобные темы, кроме того короткого момента с профессорами. Тем более даже не брал в расчёт, что у его мамы могла быть какая-то другая жизнь до его рождения. Дети о таком обычно не задумываются. Они знают родителей всю свою жизнь, но для родителей они являются только её частью. - Пол, Феликс, не имеет значения, если кто-то делает тебя счастливым. Если человек заставляет тебя чувствовать тепло, надёжность, уют и покой, как будто всё на своих местах, то неважно другого он пола или нет. Ты согласен? - Ну… думаю, да. - Так что, тебе кто-то нравится? - Нет, - Феликс тут же качает головой. – Просто спросил. - Уверен? - Да. - Ну хорошо, - мама смеётся, читая смятение на его лице. – Обязательно скажи мне, если что-то поменяется. Мне же интересно. Феликс отпивает лавандовый чай и смотрит на покачивающиеся пионы. Слишком много мыслей ударило в голову. По беседке вдруг учтиво постукивают. - Добрый день, - ярко улыбающийся Кристофер кланяется его маме. – Не помешаю? - Здравствуй, Крис. Конечно нет, проходи. Мы с тобой давно не виделись. - Извините, я должен был подойти к вам ещё в тот раз. У вас чудесное платье. - Большое спасибо. - Ликс, повара спрашивают насчёт ужина. Хочешь что-нибудь заказать? - Не знаю, - тот задумывается и пожимает плечами. – Пока не думал. - Как насчёт пирога? – Крис хитро щурится, делая вид, что читает его мысли. – С манго. - Да, можно. - И мятный лимонад с мелиссой. - Да. - Видишь, я знаю тебя лучше, чем ты сам, - он довольно похлопывает себя по виску. – Мама, вам что-нибудь принести? - Нет, спасибо, милый. - Хорошо. Тогда увидимся на ужине, Ликс, пирог делим напополам. Он широким жестом салютует рукой и скрывается за живой изгородью. Феликс провожает красную макушку взглядом. Он и правда отлично его знает. Какая-то собственная магия. Мягкий взгляд не ускользает от матери. - Я смотрю, вы помирились. - Да. Почти месяц назад. - Крис кажется очень хорошим. - Да, он… - Феликс задумывается, подбирая слова. – Забавный. - Вы близки? - Думаю да. - Это он тебе нравится? - Мам, - Феликс поначалу теряется, а затем цыкает. - Ты просто так улыбаешься, когда смотришь на него. Никогда не видела тебя таким. - Улыбаюсь? - Да, ты не замечаешь? Не широко, но очень тепло. - Я… Феликс опускает глаза на стол. Он нервно трёт чашку, чувствуя себя выставленным на всеобщее обозрение. Он так упорно убеждал себя, что ничего особенного не происходит. Этого не должно происходить. Он просто не умеет обращаться с подобными эмоциями и пытается отгородиться от них. - Феликс, всё в порядке, - мама ласково ерошит ему волосы на затылке. – Это нормально, что ты растерян или сомневаешься. Поначалу это всегда сбивает с толку. Главное помни, что в чувствах нет ничего плохого. По деревянному полу беседки маленькими вихрями кружат лепестки. Со стороны фонтана слышится смех. Феликсу кажется, что он запутался ещё сильнее.