Соратник

      Читать не получалось. Спать тоже. Алистер метался по коридорам поместья, пугая слуг выражением лица, прекрасно понимая, что совершает отчаянную глупость — от его метаний никому особого прока нет, но если вдруг придется действовать быстро, уставший и раздраженный он будет почти бесполезен. Но поделать с собой ничего не мог, и продолжал вышагивать туда-сюда.       На какое-то время его отвлек Риордан — правда если бы страж сам не вспомнил Алистера, тот едва ли бы его узнал. Собственное Посвящение казалось чем-то далеким, вроде полузабытого сна. Слушая рассказ Риордана, Алистер думал, что Хоу действительно свихнулся окончательно, возможно, на пару с Мак-Тиром, хотя безумие, вроде, не считается заразным. И что если Кусланд доберется до своего врага, это будет уже не месть, а милосердное убийство. Если…       Риордан сказал, что когда он сам выбирался из особняка, тревогу еще не подняли. Но Алистер почему-то сомневался, что нынешний эрл Денерима безропотно подставит жилистую шею под клинок сына былых друзей. Однако от него самого по-прежнему ничего не зависело, так что оставалось только дальше мерить шагами коридоры огромного дома и ждать.       А потом они вернулись. Зевран и Морриган, израненные так, что едва держались на ногах. Клык, со свалявшейся от человеческой и собачьей — хотя кто ее там разберет, вся красная — крови шерстью. Королева, у рукояти меча которой — истинной дочери своего отца — виднелись следы крови, недостаточно тщательно стертой.       И только.       — Он сдался, — сказал Зевран, встретившись взглядом с Алистером.        Тот не поверил своим ушам.       — Сдался? Айдан? Сдался Хоу?       — Госпоже Коутрен и гвардейцам. Сказал, что убийца Хоу — он, а остальные только выполняли приказы. И что если она не хочет лишней крови…       «Ты понимаешь, что это — плаха!». Петля. Сам Алистер предпочел бы меч. Но Кусланд был там не один.       — И?       — Он жив, — сказала Морриган. — Пока. В той крепости на скале. Это я знаю точно.       — Форт Драккон, — когда появился Эамон, никто не заметил. — Возможно, время еще есть. Если будет дознание…       Осекшись, он поклонился:       — Прошу прощения, ваше величество.       — Оставь, Эамон. Мне тоже небезразлична судьба стража. Я обязана ему свободой, а, может, жизнью.       — Если будет дознание, то спасать может оказаться некого, — сказал Алистер.       — Благородного не будут допрашивать с пристрастием, — сказал эрл.       Зевран ухмыльнулся:       — В подвале Хоу мы сняли с дыбы сына банна Сигурда.       Такого возмущенно-растерянного изумления Алистер не видел на лице эрла никогда. Казалось, тот потерял дар речи. В другое время, он бы рассмеялся, но сейчас было совсем не до того.       — Кусланд лишен чести и титула, — сказал Алистер.       Зевран выругался, длинно и тоскливо.       Алистер с силой провел ладонями по лицу, тряхнул головой. Мысли путались.       — Так, хватит, — сказал он, наконец. — Эрл Эамон, пожалуйста, прикажите позаботиться о вашей гостье и пришлите к нам вашего лекаря. Морриган, судя по всему, слишком измотана.       Ведьма фыркнула, но — невиданное дело — смолчала.       — Вы двое — давайте к себе и ждите лекаря. Все равно…       Алистер осекся. Сказать «все равно сегодня от вас толку уже никакого» было бы неправильно. Он-то сегодня дома сидел.       — Все равно нахрапом нам Драккон не взять. Зевран, я потом к тебе зайду, расскажешь. И подумаем все вместе.       — Если я могу чем-то помочь, пожалуйста, не стесняйся, — сказала Анора.       — Благодарю, ваше величество, — поклонился Алистер. — Пока мне нужно подумать.       Создатель, он никогда не умел думать! Он вообще не представляет, что делать и с чего начинать!       — С вашего позволения, господа, — снова поклонился он. — Клык, пойдем, надо тебя помыть и осмотреть.       Если будет дознание, у них появится время, но, возможно, милосердней окажется не спасать, а добить. Если не будет — спасать окажется некого, с изменником и убийцей церемониться не станут. Если вообще просто тихо не придушат в камере. Если, если, если…