Seijoh Inc.

Должно быть, в прошлой жизни Ивайзуми был ужасным человеком. Посещение Ойкавой седьмого этажа стало частью его повседневности. Обычно он приберегал свои приставания исключительно для Ивайзуми. Иногда, когда ему становилось особенно скучно, он переходил к другим. Поддразнивание Куними, казалось, было одним из его любимых развлечений, уступая только раздражению Ивайзуми. Его основным оправданием для ежедневного спуска на седьмой этаж была проверка растения, которое он подарил. Мужчина настаивал на том, что такому холодному человеку, как Ива-чан, нельзя доверять чужую жизнь, и чувствовал необходимость лично следить за состоянием растения. Он приносил воду, тихо разговаривал с ним и делал буквально все, что было в его силах, чтобы довести Ивайзуми до безумия. Две недели спустя Ойкава притащил горшок со спатифиллумом (лилия мира) и поставил его рядом с мухоловкой. — Мне стало одиноко, — просто сказал он. — Кроме того, Ива-чан, ты все время слишком нервничаешь. Тебе нужно спокойствие в твоей жизни. — Если бы ты оставил меня в покое, может быть, я нашел бы немного спокойствия. — Не будь таким злым, Ива-чан, ты меня обижаешь. — У тебя нет чувств, Мусорокава. Но что бы там ни говорил Ивайзуми, это никогда не удерживало Ойкаву от возвращения на следующий день. Примерно через месяц после своего первого рабочего дня Ивайзуми сидел за столом, переводя взгляд с экрана компьютера на список кодов, которые набрал Ханамаки. Перед ним лежала стопка файлов, ожидающих ввода в систему. Было только одиннадцать часов, а день уже выдался долгим. На столе зазвонил телефон, и он ответил, не поднимая головы от бумаг. — Ивайзуми Хаджиме. — О, у тебя такой сексуальный голос по телефону, Ива-чан. Ивайзуми закрыл глаза, сжал пальцами переносицу и мысленно помолился о терпении. — Чего ты хочешь, Ойкава? — Давай сегодня пообедаем вместе, — предложил Ойкава. — Я угощаю. — Не могу, — сказал Ивайзуми. Он открыл глаза и снова начал вводить коды, проверяя каждый по два раза. — Почему нет? Ты уже с кем-то договорился? — Нет, я не собираюсь обедать. Мне нужно закончить кое-какую работу. — Это вредно, Ива-чан. — Все нормально. Ханамаки принесет мне что-нибудь. Поем у себя. — Значит, после работы? Ивайзуми моргнул и отвел взгляд от экрана. Должно быть, он слишком сосредоточился, потому что понятия не имел, о чем говорит Ойкава. — Что? — Пойдем поужинаем после работы, — предложил мужчина. — Зачем? — А почему бы и нет? Потому что ты меня раздражаешь. Потому что я терпеть не могу твой голос. Потому что я скорее выброшусь из этого окна прямо сейчас, чем появлюсь с тобой на людях. — Какой в этом смысл? — сказал Ивайзуми вместо этого, держа неприятные мысли при себе. — Чтобы лучше узнать друг друга, — ответил Ойкава. — Я почти ничего о тебе не знаю, Ива-чан. Я даже не знаю, сколько тебе лет. — Мне двадцать восемь. Что-нибудь еще? Ойкава вздохнул в трубку. Когда он снова заговорил, его голос звучал по-другому, без постоянной дразнящей нотки. — Да ладно тебе, Ивайзуми, серьезно. Пойдем поужинаем. Мы хорошо проведем время. Я даже не буду смеяться над тобой, обещаю. Ивайзуми откинулся на спинку стула и тупо уставился в какую-то точку на потолке. Без этого легкого, беззаботного тона, который раздражал его до чертиков, голос Ойкавы звучал по-другому. Почти как у взрослого человека, а не как у ребенка-переростка. — Но зачем? — снова спросил он, все еще пытаясь понять его мотив. — Я ведь уже говорил. Ты теперь часть компании, и я хочу узнать тебя получше. Если ты скажешь «да», я отстану. Это делало предложение еще более заманчивым. — Куда? — сказал он, практически чувствуя улыбку Ойкавы через телефон. — Я знал, что ты скажешь «да»! — произнес Ойкава, и его серьезный голос вернулся к своему обычному веселому тону. — Куда ты хочешь, Ива-чан. Мне все равно. Ивайзуми серьезно сомневался в этом. — Приходи ко мне в кабинет, когда закончишь, — сказал Ойкава. — Я могу уйти, когда захочу. Ивайзуми не помнил, когда он согласился, но, похоже, решение было принято за него. — Ладно, — сказал он, подавив вздох. — Кстати, мне всего двадцать семь, — послышалось после короткой паузы. — Ты уже старый, Ива-чан! Увидимся позже! Когда Ойкава повесил трубку, раздался щелчок, и Ивайзуми с хмурым видом положил телефон обратно на базу. Его жизнь была бы проще, если бы Ойкава просто уволил его в день того случая в ресторане. В половине шестого Ивайзуми сидел в своем кабинете и как можно дольше тянул с оставшейся работой. Он расставил папки по полкам, вытер экран компьютера и сдул пыль с клавиатуры. Потом еще пару минут постоял у окна, глядя на улицу внизу и гадая, во что же, черт возьми, он вляпался. До этого он был на десятом этаже всего один раз, и то, чтобы подписать бумаги в офисе Ушиджимы, когда его только наняли. Дальше он идти не рискнул, поэтому сейчас, выйдя из лифта, он не знал, что делать. На этом этаже не было ни одного открытого кабинета. Офисы были больше, поэтому не было пустого пространства, в котором могли бы разместиться другие сотрудники. Ивайзуми осторожно двинулся вперед, напрягая слух, чтобы уловить голос Ойкавы. Если бы он говорил где-нибудь на этаже, то Ивайзуми мог бы его услышать. Его голос разносился как чума. Он миновал кабинет Ушиджимы, который был справа от него. Внутри он увидел заместителя директора, который сидел за своим столом, настолько сосредоточившись на экране компьютера, что даже не заметил, как Ивайзуми проскользнул мимо его двери. Ивайзуми вкратце вспомнил, что Ханамаки сказал ему в первый день после инцидента в ресторане с Ойкавой. Он сказал, что Ойкава сделал с Ушиджимой что-то такое, что испортило ему жизнь на несколько недель. В этот момент их прервали, и Ивайзуми больше никогда не думал об этом, но внезапно ему захотелось узнать. Он услышал высокий фальшивый смех и направился на звук. Мужчина миновал еще два кабинета, прежде чем добрался до кабинета Ойкавы, уютно устроившегося в дальнем углу. Дверь была приоткрыта. Ивайзуми протянул руку, чтобы постучать, но заколебался, когда Ойкава заговорил. — Я все прекрасно понимаю, Ито-сан, — сказал он притворно-сладким тоном. — Ваш бизнес был активом нашей компании в течение многих лет. Мы с отцом очень уважаем вашу работу. Последовала пауза — он явно разговаривал по телефону. Рука Ивайзуми снова опустилась, и он затаил дыхание, прислушиваясь. Ойкава издал звук, который должен был означать смех. — Это забавно, потому что я точно помню другой разговор, — что-то в его голосе изменилось. Он заострился, как заточенный клинок. — На самом деле, теперь я припоминаю, что вы действительно обещали, что мы получим свою долю в течение пяти рабочих дней. На сегодняшний день прошло уже двенадцать. Это в два раза больше, чем вы обещали, Ито-сан, так что простите меня, если я становлюсь немного нетерпеливым. Еще одна пауза, еще одна перемена в тоне Ойкавы. Теперь он был ехидный. — Если бы вы пытались провернуть это с моим отцом, — сказал Ойкава, и его слова резали, как лезвия бритвы, — он бы уже порвал с вами все связи. Не думайте, что вы воспользуетесь моей молодостью, Ито-сан. Вам следовало бы узнать меня получше. Вот что я сделаю. У вас есть время до понедельника. Если мы не получим свою долю к тому времени, то я обещаю, что вы никогда больше не будете иметь дело в этом городе. Я уничтожу вас, Ито-сан. И в отличие от вас, я держу свои обещания. Все ясно? Ивайзуми застыл за дверью, потрясенный. Он никогда не видел, чтобы Ойкава сердился, никогда не видел его в плохом настроении. Если он так реагировал на неприятные ситуации, то Ивайзуми надеялся, что никогда не окажется причиной одной из них. Теперь он понял, почему Ханамаки был на грани паники, когда Ивайзуми окликнул Ойкаву в ресторане карри. Очевидно, Ханамаки знал, на что способен Ойкава. Самое страшное случилось, когда Ойкава снова заговорил. Не было и намека на то, что его злость вообще существовала. Его голос был легким и воздушным, возвращаясь к своим типичным раздражающим манерам. — Замечательно, — сказал Ойкава. — Я, конечно, с нетерпением жду этого. Было приятно, как всегда, Ито-сан. Я поговорю с вами в понедельник. Ханамаки также сказал ему, что Ойкава не занимался настоящей работой, что он получил должность только по милости своего отца. Ивайзуми не был так уж уверен в этом. Он глубоко вздохнул и постучал в дверь. От удара она открылась внутрь на пару дюймов. — Войдите. Ивайзуми распахнул дверь до конца. — О, Ива-чан! Я как раз закончил. Буду готов через минуту. Ойкава улыбнулся ему так, словно это не он только что угрожал лишить кого-то средств к существованию. — Тогда поторопись, — сказал Ивайзуми. — Ты сказал, что можешь уйти, когда захочешь. Давай быстрее. — Грубо, как всегда, Ива-чан, — улыбка не дрогнула на губах Ойкавы. Он набрал на компьютере несколько заметок, вероятно, о телефонном звонке, который подслушал Ивайзуми. Ивайзуми внимательно осмотрел кабинет Ойкавы, пока ждал, и наконец понял, почему его простота была так важна для мужчины. Он никогда не видел более изысканно украшенного помещения. На стенах висели картины, гобелены и даже какие-то документы в рамках. Покрытая листвой виноградная лоза свисала с верхней части полностью заполненной книжной полки, многочисленные усики свисали вниз, касаясь замысловатого ковра, покрывавшего половину пола. Ивайзуми просто смотрел, пораженный изысканностью и одновременно потрясенный такой манерностью. Этот декор принадлежал чьему-то дому, возможно, квартире. Украшать так офис — это уже слишком. — Хорошо, — сказал Ойкава через мгновение. — Я готов, — он откинулся на спинку стула, закинул руки за голову и со стоном потянулся. Ивайзуми заметил, что Ойкава уже снял галстук. Первые две пуговицы его короткой рубашки были расстегнуты, обнажая бледные ключицы. Ойкава встал и снял с вешалки пальто. — Ты видишь какой вид отсюда, Ива-чан? — спросил он, указывая на окна. — Гораздо лучше, чем на седьмом этаже, тебе не кажется? — По-моему, то же самое, — пожал плечами Ивайзуми. — Немного хуже, если честно. — Конечно, Ива-чан, как скажешь. Так куда ты меня поведешь? Он натянул пальто, но даже не пошевелился, чтобы застегнуть рубашку. — Я никуда тебя не поведу, — сказал Ивайзуми, все еще стоя у двери со скрещенными руками. — Меня к этому принудили. Ойкава рассмеялся. — Перестань притворяться, будто ненавидишь меня, — сказал он, поправляя челку. — Этот номер устарел несколько недель назад. — Не понимаю, почему ты думаешь, что я притворяюсь. Ойкава пересек офис той походкой, которая должна быть на подиуме в Париже. Он наклонил голову и улыбнулся. — Это очевидно, Ива-чан, — он прижал палец к щеке Ивайзуми, словно пытаясь заставить его улыбнуться. — Я тебе нравлюсь. Он опустил руку прежде, чем Ивайзуми успел отмахнуться. — Пошли, я умираю с голоду! — мужчина выскочил из кабинета, и Ивайзуми с раздражением последовал за ним. — Ты мне не нравишься, — сказал он. Ойкава просто проигнорировал его. Они вдвоем направились к лифту, и Ойкава озвучивал каждую мысль, промелькнувшую у него в голове. — Я уже давно не ел рамен, но мне не хочется. Может быть, сашими? Нет, нет… О, я знаю! Я хочу якитори. Якитори тебя устраивает, Ива-чан? — Конечно. Они прошли мимо двери Ушиджимы, и Ивайзуми посмотрел внутрь. Заглядывать в открытые дверные проемы было делом автоматическим. Теперь он жалел об этом. Ушиджима закончил то, над чем так усердно работал. Очевидно, их голоса насторожили его, потому что он уже смотрел на них, когда они проходили мимо. Ивайзуми нравился Ушиджима, но даже он мог сказать, что мужчина был не особо выразительным. Он был очень мужественным и серьезным, и не имел склонности быть эмоциональным. Но когда он увидел Ивайзуми с Ойкавой, что-то определенно изменилось в его лице. Ивайзуми не мог точно определить причину этого чувства, но что-то в нем заставило его желудок сжаться. — Пока-пока, Ушивака-чан! — сказал Ойкава, проносясь мимо, как будто ничего необычного не произошло. — Хорошего вечера. Ушиджима моргнул, а затем его лицо вернулось к своим обычным жестким чертам. Он кивнул Ивайзуми, который невольно замешкался перед дверью. Мужчина заставил себя кивнуть в ответ, прежде чем последовать за Ойкавой, который уже был почти у лифта. Он снова подумал о том, что сказал Ханамаки, и внезапно ему захотелось оказаться подальше от Ойкавы Тоору.