w(h)ell

Чонгук дрожащим указательным пальцем рисует в воздухе печать, осторожно выводя ровные линии, стараясь не ошибаться. Мальчик переводит взгляд с создаваемого рисунка на книгу, которую держит раскрытой Юнги, смотря на происходящее с бесстрастным выражением лица, периодически вздыхая, мол, когда закончим уже. Вампир стоит позади Чонгука, иногда коротко наставляя по поводу спешки или неровности линий пентаграммы. Перед тройкой — низший демон, стоит на коленях, склонив голову, уже не сопротивляясь даже. На его лоб падает тень от печати, обжигая кожу, по мере продолжения рисунка заставляя конечности каменеть в прямом смысле этого слова. — Вот так? Чонгук заканчивает, ставя точку на последнем конце шестиконечной звезды, раскрывая ладонь перед печатью и выдыхая так, чтобы рисунок прицепился ко лбу, делая демона полностью каменным. Он опускает руки, смотря на застывшее в положении поклона адское существо. Чонгук разворачивается, смотря в глаза своего вампира снизу вверх, спрашивая тем самым, всё ли сделал правильно на этот раз. К слову, неудачные попытки валяются рядом, напоминая о том, что это уж точно не тот самый блин комом, который первый. — Хорошо, — подмечает Тэхён, рассматривая фигуру. Он стучит по макушке, удовлетворённо улыбнувшись демонёнку. Чонгук радостно улыбается в ответ. — Может, попробуешь ещё раз? — с энтузиазмом предлагает вампир. Чонгук надувает щёки, сразу поникая. Создаётся ощущение, будто даже темнее вокруг становится, словно демон до этих слов горел аки фонарь. Юнги поэтому сразу замечает понуро опущенные плечи ребёнка, бросая в сторону напарника осуждающий взгляд. Тэхён рассматривает каменную фигуру. Юнги призывно кашляет, заставляя всё же взглянуть на себя. Вампир, когда ловит его недовольство, резко опускает взгляд к грустному Чонгуку. — Ну, всего разочек. Это не повод расстраиваться, — вампир улыбается, пытаясь его задобрить. Всегда действует. Или действовало. Чонгук сейчас закатывает глаза, но ведь принимается за нового демона, начиная рисовать и над его лбом печать окаменения. — Оставь его в покое, — подаёт голос Юнги, закрывая книгу. Чонгук продолжает рисовать уже по памяти. — Ему завтра ещё в школу, — напоминает. — Школа? Ты серьёзно? Это место вообще не имеет первостепенную важность, — Тэхён качает головой, не соглашаясь с таким аргументом. — Чонгук научится всему как демон и тогда… — его собственный контрагумент опережают первые лучи солнца. — Ох, — вампир накидывает капюшон толстовки, — ненавижу весенние дни. Из-за них дни начинаются раньше, заканчиваются позже. Весна ненавидит вампиров, — вздыхает. — Ладно, пошли, — Тэхён разворачивается в сторону хижины. Юнги забирает с собой книгу, последовав за другом. Он останавливается, когда замечает, что Чонгук за ними не идёт. Демон кивает им, мол, я закончу тут и догоню. Тэхён хотел бы остаться и понаблюдать за ним (а ещё погосподствовать над низшими демонами ещё немного), но солнце отпугивает в темноту. Юнги же не нравится наблюдать за происходящим, да и Чонгук наверняка концентрируется лучше, когда никто не видит. Или как умозаключает для себя эту фразу охотник «наедине Чонгук позволяет своей настоящей силе выйти наружу». Ну не верит Юнги, что этот демон не знает азов печатей из Ада. К тому же так оно и есть. Чонгук прекрасно знает, как рисовать эту печать, для чего её обычно используют в бою, почему она вообще нужна и зачем такая сила применяется реже, почему входит в число первых в изучении. Кто-кто, но о демонологии Чонгук знает наверняка больше Тэхёна. Хотя бы потому что именно он на этот свет в числе первых данную науку и породил. Но он не относится к учению с пренебрежением и насмешкой. Ему всегда интересно смотреть на вещи иначе. Вот сегодня он впервые узнал, что именно о печатях знают вампиры. Современные вампиры, появившиеся лишь веками ранее. Чонгук вздыхает, оборачиваясь на идущего в дом Юнги. Он забрал книгу с собой. Книгу. Откуда Тэхён вообще достал книги о силе демонов? Чонгук толкает языком щеку изнутри, задумываясь. «В Аду была библиотека? Не помню, чтобы они вели записи», — задумывается демон, выгибая бровь. Мальчик поднимает печать вверх, развеивая светящиеся линии на ветру, отменяя действие. Низший демон поднимает на него голову, когда тело перестаёт каменеть, а затем и вовсе высвобождается из оков. Он поднимает взгляд на мальчика. — Иди, — говорит Чонгук, улыбаясь. — Что стоишь? — Вы серьёзно? — демон хмурится, смотря на него. — Вы отпускаете меня? — у него, похоже, дрожит губа. — Но… — Быстро, — Чонгук кивает в сторону леса. Демон бросает взгляд в сторону хижины, наверное, ожидая, что охотник и вампир вернутся за ним. — Они не догонят, — уверяет. Чонгук наклоняет голову набок, следя за выражением его лица. Тот встаёт с места, начиная медленно отходить в сторону леса. — Тебе приятно сейчас? — внезапно спрашивает Чонгук, из-за чего демон путается в ногах, падая на кусты. — Что? — приподнимается он уже с оружием в руках, готовый напасть, если мальчик сейчас набросится на него. Чонгук спокойно наблюдает за ним. — Приятно жить так? Убивать и довольствоваться этим, — говорит мальчик. Его милым и детским голосом звучит страшнее, чем если бы это произносил взрослый мужчина. Демон перед ним щурится, переводя взгляд на своих окаменевших братьев и напарников. Да, они сами виноваты, что решили сунуться в ближайшие поселения людей, но кто же знал, что среди здешних защитников есть этот дьявол? Да, они сами виноваты, что решили, будто ночью им повезёт больше. Не повезло. Вампир тоже оказался не лыком шит. Да, они сами виноваты и сейчас наверняка сильно жалеют. Однако встаёт ли перед ними вообще вопрос о том, приятно ли заниматься подобными вещами? Демон снова смотрит на камни. — Будто мы разительно отличаемся друг от друга, — шипит он, прежде чем отпрыгнуть и удалиться. Чонгук провожает его взглядом, переводя взор на сегодняшние жертвы. «Может, он прав», — проносится в голове. — «Ты просто поменял берега». — Как с последним? — спрашивает Тэхён, пока пьёт замороженную кровь из прозрачной упаковки длинной и эластичной трубочкой. Вампир сидит на диване, раскинув ноги в стороны, расслабляясь в темноте гостиной, которая без окон. — Не справился, — честно отвечает Чонгук. Он толкает вилкой яичницу. — Да? — Тэхён неверяще смотрит в его сторону. — Что ж. Это приходит с практикой. Чонгук закатывает глаза. Юнги с поджатыми губами смотрит на него. Благо вампир не суётся к ним, потому что на кухне невероятно солнечно. На кухне светло, чисто. Когда Чонгук появился, здесь мужчины больше не устраивают срач, не захламляют всё подряд и не носят за стол оружие. Уже ставшие пятном капли крови напоминают о том, что раньше местом арбалета Юнги был именно кухонный стол. Юнги ставит перед демоном стакан с апельсиновым соком. — Спасибо, — улыбается Чонгук. — Приятного аппетита, — Мин не сдерживается от поглаживания по голове. Чонгук довольно смеётся. — Давай, ешь быстрее, а то опоздаешь. Автобус в эти дебри ходит только за тобой и не возвращается, — кивает Юнги. — Легче на своих демонических массивных крыльях перелететь половину города, а потом всех человеческих детей ввергнуть в ужас, — Тэхён коварно смеётся. — Я бы на это посмотрел. Чонгук кривится, когда пьёт сок, но не сдерживается от смешка, когда заканчивает пить. Он бурчит тихо что-то наподобие «я лучше на автобусе», бросившись за сумкой. Чонгук надевает курточку, бросаясь потом в гостиную, чтобы поцеловать Тэхёна в носик, прежде чем кинуться к сигналящему ему автобусу. Вампир вздыхает, устало потирает лоб, мол, сюда. Демонёнок прижимается губами к его лбу, крепко обнимая за шею. Тэхён смеётся. Не злорадно, не насмешливо, у него это даже получается как-то по-отцовски, словно он искренне доволен происходящим, хотя вампиру никогда не нравился тот факт, что его самый сильный и перспективный «типа хозяин» ходит в обычную школу, чтобы быть человеческим ребёнком (рабом). — Пап, можно я возьму книгу с собой? — спрашивает у Тэхёна Чонгук, состроив милую мордочку. Он даже оттопыривает нижнюю губу. Вампир обречённо стонет, поймав себя на мысли, что хочет Чонгука съесть, тут же качая головой, мол, о чём ты думаешь. — Ну, твою книгу, — намекает о демонологии. — Пожалуйста, папочка. — Конечно, бери, — Тэхён гладит его по голове. — Меня радует твой энтузиазм. Такими темпами мы захватим этот мир в ближайшие века! — звучит восторженно. — Да! — Чонгук улыбается. — Через мой труп, — говорит Юнги, хмурясь. — Иди, ты опоздаешь, — кивает с улыбкой Чонгуку. — Для учения есть ночи. В школе нельзя носить такие книги. Да и в руки людей она попасть не должна, — он хорошо аргументирует свои слова. Чонгук обиженно дует губы и выходит из дома, притопнув ножкой на пороге. Тэхён закатывает глаза, цокая языком на своего человека. Юнги прищуривается, когда следит за уходящим Чонгуком. Демон закрывает дверь, но отчётливо слышит их диалог, пока бежит до автобуса. — Он что-то задумал, — говорит Юнги. — Брось, — Тэхён вздыхает, — что он мог задумать? Чонгук творит чудеса, по его мнению. Конечно, он хочет научиться всему быстрее. — Тэхён, он… — охотник поджимает губы, вздыхая. Наверное, хочет сказать, хочет предупредить, хочет хоть какого-то содействия в этих странных делах. — Ладно, забудь, — передумывает. — Может, я накручиваю себя, — и вздыхает. — Я рад, что ты это сам понял, — отвечает вампир. Чонгук усмехается, пока заходит в автобус и здоровается с одноклассниками. Он улыбается им, занимая привычное место у окна, любуясь расцветающей природой леса. Весна начинается. В людском мире интересно: тут так много непонятного, живого, странного и приятного. Именно приятного. Не то чтобы Чонгук вообще планировал проводить так будни после своего такого же внепланового побега из самой страшной тюрьмы в Аду, но быть человеком оказалось довольно… приятно? Это странное чувство, когда взрослые люди относятся к тебе мило, улыбаются, позволяют столько вещей на бескорыстной основе и ценят вообще за то, что ты есть. Это странное чувство, когда взаимоотношения с кем-то достигают новых уровней, когда слова «семья» и «дружба» приобретают иной окрас и теперь носят за собой тепло. — Чонгук, я тут, — Чимин машет ему с последних рядов. Мальчик бежит к нему. — Выглядишь невыспавшимся. Это из-за математики? — Стал бы я страдать из-за математики, — фыркает. — Папа учил меня ночью строить статуи, — гордо заявляет Чонгук. Фактически он не врёт. — Ночью? — от Пака звучит восторженно. — И вы что, всю ночь… этого того? — забывает слова «скульптуры делать». Чонгук кивает. — Твой папа классный. Мой вот не позволяет бодрствовать так долго. — Но мне это помешает сейчас нормально учиться, — Чонгук шумно зевает. — Никогда не пойму твоё рвение к учёбе, — вздыхает Чимин. — Дашь списать математику во время обеда? — Без проблем, — демон улыбается. — Ты просто ангел, — иронично звучит от Чимина. Странные чувства охватывают в такие моменты, словно ценность, как физическая тяжесть, ложится на плечи, заставляя ощущать на себе груз. От этих чувств приятно. Это ощущение внутри кажется чужим. Чонгук никогда не ловил себя на мысли, что ему приятно от каких-либо действий. Он не помнит Ад таким, какой он сейчас, но в своё время, когда он возводил башни из черепов, когда мог мановением руки измерения опустить на колени, когда людей мучил или демонов сжирал живьём, он не думал, что ему в тот момент было приятно. Даже тогда, когда Чонгук купался в чужих страданиях, он не ощущал тепла, которое струится сейчас из-за чиминового обычного «ты ангел». Осмысливал ли Чонгук вообще происходящее когда-то? Веками ранее? До заключения? Наверное, нет, раз демон сейчас ни один момент не может назвать морально правильным, нравственно подходящим для нынешнего состояния собственного сознания. Деформируются в его голове понятия из-за человеческой сущности или нет, но ощущения внутри него действительно есть, они запоминаются, держат демона на месте, позволяя судьбе вести его по странному, ухабистому, но человеческому пути. — Я дома, — Чонгук заходит в хижину, закрывая за собой дверь. Тэхён машет ему из ванной комнаты. У него во рту зубная щётка. Юнги выходит следом, вытирая мокрые волосы полотенцем. Видимо, весь день спали. Ночью работают, днями отсыпаются. Чонгук вздыхает, смотря на них. — Юнги сейчас приготовит тебе ужин, — Тэхён говорит вполне серьёзно. — А потом папочку накормишь, хорошо? — делает тон милым. — С каких пор я здесь домохозяйка, хотя это ты со своим отпрыском тут гостишь? — цедит сквозь зубы Мин, но всё равно идёт на кухню, открывает холодильник, доставая овощи, чтобы порезать. — Мы гостим? — вампир держится за сердце. Он, наверное, хочет сказать что-то вроде «ты ранил меня в самое сердце», но потом передумывает в пользу: — Ты у нас в плену, так что не выёбывайся давай и готовь. — Тоже мне, в плену, — выплёвывает эти слова. — И, пожалуйста, без мата в присутствии ребёнка, — кричит Юнги, когда дверь ванной закрывается. Он опускает взгляд к мальчику. Чонгук бережно снимает курточку, возвращаясь обратно в прихожую, чтобы повесить. Потом он бежит к нему, вставая на стульчик, чтобы помыть руки, а затем помочь ему с готовкой. Юнги вздыхает, но не препирается, когда Чонгук осторожно начинает мыть протягиваемые мужчиной овощи. — Как дела, — Мин мнётся, — в школе? — спрашивает так, будто понимает, что надо с Чонгуком хоть иногда говорить, но при этом осторожничает. Демон понимает его немой страх, немые вопросы в каждом тоне, немые подозрительные взгляды. Юнги ведь всё знает. Ему простительно быть таким настороженным. Всегда. — Хороший был день, — улыбается Чонгук. — Чимин сказал, что я ангел, — говорит восторженно. Его это действительно очень обрадовало. Юнги удивлённо смотрит на него, поднимая брови. — Кто это сказал? — хмурится Тэхён, открывая холодильник, чтобы достать шоколадный пудинг. Он подходит к Чонгуку, обнимая его сзади, передавая лакомство. — Какой-то человечишка сказал, что ты ангел? — звучит ревностно. — Тебя это оскорбило? — Как может оскорбить слово «ангел»? — Юнги хмурится. Он закатывает глаза, когда Тэхён хмыкает в ответ. Чонгук спускается со стула, направляясь в собственную комнату, чтобы сменить одежду. Тэхён и Юнги остаются спорить насчёт того, почему в отношении демона светлые комплименты могут звучать как оскорбление. Решают мужчины на том, что Тэхён просто ревнует и его не радует тот факт, что Чонгук чему-то помимо присутствия своего папочки рад. Вампир даже соглашается с этим потом. После ужина Чонгук протягивает Тэхёну свою руку, наблюдая за тем, как вампир кусает его пальцы, слизывая выступающую с ранки кровь. Он шумно дышит, наслаждаясь запахом и вкусом. Демон уверен, что его кровь прекрасна. Чонгук хранит сейчас все силы в этом жалком теле ребёнка, но совсем не прочь этим могуществом делиться с Тэхёном. Дозировками, каплями. — Больно, — хнычет Чонгук. — Хорошо. Извини, — Тэхён целует его пальцы, прежде чем накрыть холодным полотенцем. Он приподнимается, одаривая Чонгука поцелуем в лоб. — Это было очень вкусно, малыш. — Тебе нравится? Раньше демону хотелось уточнять, чтобы послушать, как это звучит со стороны. — Да, нравится, — шепчет Тэхён. — Безумно, — он улыбается. Теперь Чонгуку хочется уточнять, чтобы вампир это и для себя повторял чаще. За тысячи лет, веками находясь в стенах, высший демон, по мнению других, вероятно, мечтал о том, чтобы достичь потом истинного могущества, вновь бы потянулся за властью, снова бы попробовал весь свет сжечь, уничтожить. Но именно в тюрьме Чонгук впервые задумывается о том, чего бы он от жизни или существования хотел. Именно в заточении внутри жалкого сосуда Чонгук задумывается о том, какая истинная сущность его внутреннего демона. Не то чтобы Чонгук планировал втереться кому-то в доверие, но именно это он и хотел в тот момент, когда освободился и решил для первого раза полакомиться чем-то получше человека. Он хотел полакомиться вампиром, потом пойти дальше и дальше, искать новых, дойти до Ада, поставить снова всех на колени и… что дальше? Он после задал себе вопрос «а для чего?». Какой вообще мотив у зла? Но сейчас Чонгук здесь, в человеческом мире, продолжает существование в теле ребёнка, радуясь от того, что другой человеческий ребёнок называет его существом с небес. Сейчас Чонгук — источник энергии для вампира, его «сын». Сейчас Чонгук — часть мира Юнги. Всё это звучало бы для него абсурдно веками ранее, он рассмеялся бы в лицо тому, кто это сказал, но даже в то время задумался бы над тем, почему сам так поступил. — Пощадите, — просит низший демон. В Чонгуке до сих пор диссонанс, он не понимает иногда, что делает. Демон опускает руку, отпуская пленного. Тот отползает в сторону и убегает в лес. Чонгук долго смотрит ему вслед, думая о том, что сказать Тэхёну и Юнги насчёт того, что он упустил жертву. Он в глазах других ребёнок. Ему простительно, на самом-то деле. Однако почему он их отпускает? Юнги, наблюдающий за ним издалека, ловит себя на мысли о том, что демон, вероятно, не такой уж и безжалостный. Вероятно, иногда он просто хочет побыть милосердным. Но почему же Чонгук их отпускает? Сейчас демон не видит смысла в том, чтобы убивать, мыться в крови и страданиях других. Меняет он полярность своего мышления или нет — неважно. На порабощении человечества или Ада его личное счастье сейчас не строится. — Малыш поймал его? — спрашивает Тэхён, поднимая Чонгука на руки. — В пепел стёр, — гордо заявляет Юнги, хлопая друга по плечу. Демон щурится, когда смотрит через плечо вампира на человека. Мин поджимает губы, пока всматривается в лицо Чонгука. Мальчик смеётся, тихо и грациозно, будто его пробивает на смешок от поступков детей (по сути, так оно и есть). Тэхён гладит его по голове, пока идёт с Юнги в сторону хижины. Чонгук прикрывает глаза, мягко улыбаясь, наслаждаясь моментом своего личного, маленького счастья, за которым и гонялся столько веков, похоже, настигнув только сейчас.