w(h)ell

Чонгук кладёт ненужные учебники на полочку вместе со спортивной формой, закрывая свой шкафчик. Он поворачивает голову к другу, ожидая, когда тот закончит. Чимин смотрит на себя в зеркале, снимая серьги, чтобы на уроке физкультуры учитель Ким к нему не пристал с «негоже мальчикам украшения носить». Чонгук каждый раз, когда порывался проклясть мужчину, сдерживал себя, напоминая о том, что за простые (хоть и несправедливые) замечания не должны убивать и уж тем более пускать по всем кругам Ада. Чонгук иногда думает, что душой ему действительно сейчас шестнадцать, потому что… ну, это такие глупости, на самом-то деле. — Сейчас, ещё немного, — шепчет Чимин, бросая снятую серьгу в полочку своего шкафчика. — Не спеши, — Чонгук кивает ему, мол, я подожду. Люди довольно странные существа. Все они иногда кажутся Чонгуку глупцами каких поискать, потому что столько всего не знают о мире, в котором живут, но ведут себя так, будто познали всё, преисполнились и устали от этих же мизерных знаний. Но это иногда. Причём, кажется. Потому что всегда появляется Чимин, который убеждает в обратном. Сами люди назовут этого парня глупцом из-за его твёрдых убеждений в том, что они на этом свете не одни, но Чонгуку он уже который год кажется интересным именно по этой причине. Пак Чимин из тех людей, которые верят в мистику. Чонгук с ним дружит, потому что он сам по себе мистика. — Слышал про вчерашний рейд родителей? — спрашивает Чимин. Чонгук качает головой. Юнги и Тэхён вечно на охоте, им не до родительских собраний в школе. — А что? — Чон хлопает глазами. — Говорят, нашли иссыхающие и дымящиеся тела на западе, в лесу, — Чимин говорит шёпотом, оборачиваясь вокруг, чтобы его никто не услышал, — но, когда утром свидетель явился туда с полицией, там ничего не было. Чонгук удивлённо смотрит на своего друга, сглатывая. Он пытается судорожно вспомнить, покидали ли дом Юнги с Тэхёном. В голову ничего не лезет. Чонгук в последнее время вредный и интровертный, он запирается от «старших» у себя в комнате и врубает музыку, чтобы не слушать их ссор или разговоров. Чон вздыхает. Кто в этой округе охотится кроме них? Никто. Да и если объявился бы кто-то — Чонгук бы почувствовал запах чужаков. В первую же секунду. — Трупы, понимаешь? — Чимин шипит. — И они исчезли? — недоумённо выдаёт Чон. — Демоны же сгорают после смерти, — говорит он честно. И сам задумывается. — Вот и я о том же! — кричит следом. — А папа мне такой подзатыльник дал. До сих пор больно, — гладит себя по макушке. — Пойдём смотреть после школы? — Я не на велосипеде, — качает отрицательно головой, а потом вздыхает, потому что вспоминает причину того, почему же он без своего мини-транспорта. — Тэхён купил себе машину, — закатывает глаза. — Вау, — Чимин звучит восторженно. — Какую? — Я не разбираюсь. Машина как машина, — пожимает плечами. — Твой брат слишком крутой, — улыбается, толкая в спину, мол, только не смей говорить «нет», — хотя и странный иногда, — вспоминает те минуты, когда Тэхён испепелял его взглядом, называя «смердом». Чонгук сам смеётся, соглашаясь с последним утверждением. — А он нас до того места не подбросит? — Не думаю, — тянет устало. Чонгук открывает дверь класса, впуская вперёд Чимина. — Да и не хочу, чтобы он знал о том, чем мы интересуемся. — Потому что мы похожи на сатанистов? — Чимин смеётся. — Потому что мы и есть сатанисты, — с этими словами идёт к своему месту. Улыбка с лиц парней тут же сползает, когда оба замечают столпившихся вокруг лягушки в банке одноклассников. Один из них берёт банку и начинает тормошить. Девочка, видимо, и принёсшая её, что-то говорит, но так нехотя тянет руку. Со смехом. Они мучают живое существо. Чон тут же опускает брови. Он идёт к своему столику, мысленно успокаивая себя, чтобы не начать читать уже мелькающие в голове, заученные наизусть проклятья на латинском языке. И почему-то в более мелком возрасте его человеческого обличия он спокойно мог принять все странные выходки злых школьников, но с возрастом, привыкая к этому миру, перенимая их черты, понимая некоторые нюансы чувств и эмоций, Чонгуку всё сложнее не использовать на этих же злых школьниках свои реальные силы. Банку тормошат сильнее. Лягушка внутри еле встаёт уже. Чонгук бросает сумку на своё место, направившись к ним. — Ребят, — Чимин хмурится, — ну вы как дети, серьёзно, — качает головой. — Прекрати, — вполне спокойно говорит Чонгук. Одноклассник поворачивает к нему голову. Его друзья затихают, ожидая реакции. Чонгук уверенно держится, холодно смотря в глаза напротив. Чимин рядом тоже стоит вполне спокойно, так как за годы, когда он видел такие сцены, ему уже даже беспокоиться не хочется. Чон не из импульсивных личностей. Верно? — А то что? — выплёвывает эти слова одноклассник. Чонгук хмурится, хватая его за ворот рубашки и отбрасывая в сторону. Он не рассчитывает силы, но парень нос себе о соседнюю парту не расшибает (и на том спасибо). Банка с лягушкой отлетает. Чонгук ловит её, после не отдавая даже девочке. Чимин немного отстраняется, тут же опуская ладонь на плечо друга, выдавая «ты чего?» в ухо. Чонгук хмурится, смотря на одноклассника. Тот толкает языком щеку изнутри, усмехаясь. — Да сдалась тебе эта лягушка? Они головастиками миллионами рождаются, — смеётся парень. Чонгук не отрывает взгляд. — Ладно-ладно, — поднимает руки. — Верни Наён. — Да, — девушка протягивает руку. — А то что? — выдаёт Чон в лицо однокласснице, цокая языком. — Зачем тебе лягушка? — шипит Чимин в ухо, но идёт за ним, когда Чонгук разворачивается, направившись к своему месту. Конечно, потом учитель Ли с удивлённым выражением лица указывает ему на дверь, велев указкой и лягушку с собой взять. Чонгук выходит из класса, вставая у двери. Он смотрит на лягушку. Та наверняка ничего особо-то и не понимает. Однако сейчас демон прекрасно знает, что это не отнимает у таких существ право на жизнь. Сама в природе погибнет, когда время придёт, не от человеческих рук. — Идём к директору, — говорит учитель Ли. Он выглядит скучающе, словно проделывает эту процедуру уже который раз за день. У директора Чонгук сидит, свесив ноги, внимательно слушая наставления и замечания, не отвечая на заданные вопросы. Ему не хочется спорить со стариком, а затем, услышав какой-то неприятный ответ, выйти из себя. Чон кивает на каждое утверждение. — Вы меня вообще слушаете, молодой человек? — спрашивает директор. — Да, — Чонгук поднимает голову. Мужчина внимательно смотрит на него. Он опускает взгляд к его личному делу, хмурясь. — Ладно. Подождите у двери своего отца. Можете потом домой идти. — Стоп-стоп, — Чонгук аж давится воздухом, — зачем звать моего отца сюда? — Потому что это привычная процедура после замечания у директора — уходить с родителем, который будет в курсе проблем, — директор даже кивает. — Уверен, миссис Кан уже ему позвонила. Чонгук вздыхает, закатывая глаза. Он встаёт с места, забирая лягушку с собой. Чон молится, чтобы сюда за ним заехал Юнги, который спокойно приедет на автобусе или пешком, а затем так же спокойно отпустит с Чимином искать трупов в лесу с пожеланием вернуться до комендантского часа. Но нет, конечно, это Тэхён. Чонгук закрывает глаза, когда видит его из окна. Тэхён — вампир. Он боится света, поэтому редко выходит из дома днём, но почему-то (уже понятно) сегодня решил выделиться. И на него все присутствующие во дворе оборачиваются, потому что не каждый день прямо у ворот припарковывается тёмный ниссан патрол. И ладно, машина. Но не каждый день оттуда выходит парень во всём чёрном, начиная с водолазки, поверх которой кожанка, и заканчивая тяжёлыми ботинками. Тэхён поправляет перчатки, прежде чем надеть тёмные очки. На его голове женская огромная шляпа с кружевами и маленькой сеточкой. Весь его образ потом дополняет зонт. Тоже чёрный. Чонгук смотрит на него, закрывая ладонью лицо, скрывая улыбку. Тэхён идёт по школе, бросая сквозь стекло солнцезащитных очков презрительные взгляды на детей. Он даже цокает языком, когда замечает, что прямо в коридоре кто-то над кем-то издевается. И цокает не потому, что «так не надо», а «так не надо». Чонгук берёт сумку, чтобы уйти сразу, как Тэхён здесь объявится. Парень появляется спустя несколько минут. Он крутит зонт рукой, пока идёт в их сторону, качая головой с цоканьем языка. И хмурит брови даже, показывая пальцами, что следит за ним, видимо, готовый наказать. Демон на этот жест закатывает глаза. Как будто Чонгук ему позволит. — Ну что за плохой мальчик, — Тэхён скрещивает руки на груди. — Давай без этого, — Чонгук вздыхает. Он хочет пройти мимо него. — Так-так, — вампир останавливает его, возвращая на место. — Что это? — указывает на банку с лягушкой. — Причина того, почему ты оказался в директорской? — уточняет. Он кривится, когда с киваньем Чонгук поднимает банку, показывая ему. — И почему она была у тебя? Хотел поиграть? Тебе сто шестнадцать, детка, а не шестнадцать, — вздыхает. — Это всё влияние того человека. Ты становишься с годами добрее и добрее. — Чимин тут ни при чём, — Чонгук шипит. — Всё, идём, — тянет его за руку. — Почему ты вырядился как на похороны? — Я старался, между прочим, — вампир встаёт впереди него, показывая всего себя. — Ну как тебе? Нравится? Чонгук хмурится, но медленно кивает. Тэхён странный в последнее время в проявлении этих не очень-то нормальных жестов вроде усиленного внимания к Чонгуку или к своему стилю. Вот и машина ему, впрочем, не нужна, но почему-то он её купил (хоть и на деньги Юнги, но ладно). Чонгук замечает, что Тэхён останавливается, когда выходит из душа. Он всё такой же бесстыдник, но в последнее время иногда прячет глаза и даже выходит потом из ванны уже одетым, без полотенец на бёдрах и с лукавой ухмылкой. Они уходят с Юнги на охоту, даже не приглашая Чонгука. Иногда потому что это бесполезно — пытаться убедить демона присоединиться, иногда потому что Тэхён очень громко делится тем, что уничтожил какого-то высшего демона. Юнги со скучающим выражением лица и, видимо, загнанный в угол пытающим его Тэхёном, кричит «о, это было потрясно». Чонгук внимателен к таким деталям. И не то чтобы демона это не радует. Он улыбается каждый раз, когда замечает, что его вампир начинает проявлять такие знаки внимания. Это так по-человечески — его смущение, его желание завладеть своим демонёнком. Вампир грустно вздыхает, когда Чонгук быстро идёт к машине, бросая внутрь вещи. Он занимает место водителя, кидая зонт на заднее сиденье. — Куда едем? — спрашивает Тэхён, смотря на парня. Демон машет, мол, давай домой и без этого показного «прогуляемся». Вампир потом всё равно на солнце долго не пробудет. — Пристегнись, малыш. — Да ладно, всё равно не умру, — Чонгук откидывается на спинку. Тэхён смеётся, наклоняясь к нему, чтобы самому пристегнуть. Демон задерживает дыхание, но всё равно чувствует, как едкий запах одеколона забивается в лёгкие. Затем более острое обоняние улавливает вампирский запах Тэхёна. От него всегда веет ветром, металлическим вкусом на языке, словно во рту Чонгук держит раскалённый железный шар. От прикосновений потом этот вкус проходит по нёбу. И это чувство, когда что-то железное до боли сжимаешь зубами, чувствуя мягкое давление в области носа, накрывает с головой. Чонгук смотрит ему прямо в глаза. — Что, — Тэхён выдыхает в опасной близости губ, — смущаю? — Да, — демон прикусывает нижнюю губу. — Не делай так, когда за окном мелькает моя школа, а мне всё ещё шестнадцать, — опускает ладонь на его грудь, отталкивая от себя. — А дома, значит, можно, — Тэхён смеётся. Чонгук улыбается. — Можно, — пожимает плечами. Вампир замирает, когда крутит руль. Он не верит, поэтому громко уточняет «серьёзно?» ещё несколько раз, прежде чем цокнуть языком и выдать «шутишь». А затем и вовсе гордое «да надо оно мне». Чонгук знает, что надо. По пути Тэхён останавливает машину, чтобы Чонгук вылез с лягушкой в банке и выпустил бедную на волю. Чон кивает, направившись на поиски ближайшего сырого места. Тэхён у машины закуривает сигарету. Он всё ещё стоит под зонтом, наблюдая за тем, как Чонгук скрывается в зарослях. Демон вдыхает и выдыхает, прежде чем открыть банку. Он видит, как лягушка прихрамывает, когда идёт. Чонгук опускает ладонь над ней, читая заклинание, чтобы вернуть существу время, когда тот был в целости и невредимости. Лягушка отпрыгивает в сторону, уже не травмированная и не потерпевшая людское обращение. Демон поднимается с корточек, поднимая уголки губ, когда лягушка скрывается в воде. — Не ожидал увидеть такое применение печати отката времени. Тем более от Вас. Улыбка с лица сползает. Демон чувствует резкое дуновение ветра и кровавый вкус на языке. Чонгук хмурится, поднимая взгляд. Над ним возвышается демон с сияющей печатью в одном глазу в виде пентаграммы. Его чёрные крылья рассекают воздух, когда он ими взмахивает, чтобы держаться на лету. Тёмные перья отлетают в стороны. Ветер бьёт в лицо. Чонгук не сдвигается с места, после тяжело вздыхая, когда демон уже до боли знакомым для Чона голосом сообщает: — Пришлось немало низших жестоко расспросить, чтобы уж точно понять, с кем имею дело, — говорит лаконично. — Вы очень хорошо спрятались. Благо нынче все демоны разговорчивые. Чонгук в голове делает пометку: «трупы на западе — дело рук Люцифера». — Господин, — падший ангел протягивает ему руку, — я прилетел за Вами. Вернёмся в Ад. Чонгук бы и рад, но, вернувшись, уже ничего внутри себя не изменит. За последние десять лет он слишком изменился, чтобы сейчас открыть врата Ада и вернуться на законное место в пламени тартараров. Чонгук бы и рад, но он должен своими глазами теперь увидеть, как растёт его друг Чимин, как он придёт к истине того, что вампиры и демоны — это не шутки. Чонгук бы и рад, но Юнги без него с Тэхёном не совладает. Чонгук бы и рад, но без него в этом мире его вампир, считающий, что властвует над своим хозяином, наконец-то поймёт, что его водили за нос. И последнее заставляет Чонгука даже сейчас качать головой. Он давно не взаперти, не в тюрьме. Однако впервые свободен настолько, что в тиски обязательств своей сущности точно не вернётся. — Джин, у меня отпуск, — обречённо стонет голосом шестнадцатилетнего подростка. Сзади него довольно средненький по силе вампир кричит «ты скоро там, малыш?» противно нежным тоном. Так же приторно нежно высший демон сообщает ему: — Иду, Тэхён! — он оборачивается к старому прислужнику. — Не беспокой меня больше. Пожалуйста, — просит демон. Сокджин хмурится, провожая своего господина шокированным взглядом. Не такой картины он ожидал увидеть, когда Азазель приказал ему посетить Сатану.